Опознания

Нина Ивановна Бойко была очень красивой женщиной. Настолько красивой, что Камельков поначалу даже немного смутился. Правда вот, лицо у нее было чуть-чуть бледней, чем нужно, а под большими карими глазами пролегли легкие тени, но все это можно было списать на переживания последнего месяца.

Жена Бойко сидела напротив Миши Камелькова и помешивала ложечкой кофе.

— Вы знаете, Михаил… Извините, забыла спросить, как вас по отчеству?

— Не важно, — ответил Камельков. — Зовите просто Михаил.

— Вы знаете, Михаил, я ведь видела убийцу мельком. К тому же через тонированное стекло. Не уверена, что я смогу его узнать.

— Ничего страшного, — успокоил ее Камельков. — Не узнаете, значит, не узнаете. Это как у физкультурников: главное не победа, а участие.

Нина Ивановна улыбнулась. Губы у нее были слегка полноватые, а зубы белоснежные, как у актрис, которые рекламируют зубную пасту.

— Что ж, в таком случае я попробую. Давайте ваши фотографии.

Камельков достал из кармана бумажник, вынул три фотографии и протянул вдове Бойко. Нина Ивановна взяла со стола очки, надела на свой изящный носик и принялась не спеша и очень внимательно разглядывать снимки.

— Вот этот, — сказала она, положила фотографию на стол и ткнула в нее наманикюренным пальцем. — Вот этот вроде похож. Конечно, в том случае, если он высок и строен. Потому что у убийцы было спортивное телосложение.

— Он высок и строен, — заверил вдову Миша Камельков. — И спортом занимается вполне регулярно. — Он поднял руку, потрогал опухшее лицо и тихо добавил: — У меня был шанс проверить это на себе.

Нина Ивановна улыбнулась:

— Так это он вас так разукрасил?

— Да, — сознался Камельков. — Но это не имеет отношения к делу. Нина Ивановна, будьте так любезны, посмотрите на фотографию еще раз. Вы уверены, что именно этот человек стрелял в вашего мужа?

Нина Ивановна взяла фотографию и еще раз внимательно на нее посмотрела. Покачала головой:

— Нет, не уверена. Тот был в темных очках. И потом, эти усики… Он был с темными усиками, тот человек. А этот… этот вроде блондин.

Камельков нахмурился.

— Масть можно и изменить, а усики — приклеить, — сказал Камельков.

— Можно, — согласилась Нина Ивановна. — Он похож, очень похож. Но вы ведь понимаете, Михаил, что стопроцентной уверенности у меня нет и быть не может. Я не хочу, чтобы невиновный человек отправился в тюрьму из-за того, что я выдала желаемое за действительное.

— Что ж, спасибо.

Камельков спрятал фотографии в карман.

Может, все-таки налить вам кофе? — с виноватой улыбкой спросила Нина Ивановна.

— Да нет, не нужно. Спешу по делам.

— Что ж, в таком случае до свидания. Приятно было с вами познакомиться… Миша.

Прощаясь, Камельков поцеловал Нине Ивановне руку^-

Михайлова Камельков разыскал в Москве. Открыв дверь гостиничного номера, Антон Антонович ухмыльнулся.

— У вас что, все такие молодые? — весело спросил он.

— Где это — у нас? — нахмурился Камельков.

— Как где? В прокуратуре! Сначала Алена, теперь вот вы. Просто детский сад какой-то.

Михайлов был в трусах и в майке. К тому же от него сильно попахивало спиртным. Мишаня нахмурился еще больше.

— Гражданин Михайлов, давайте войдем в номер, — сурово сказал он.

— Да ради бога! — ответил Михайлов и потеснился, пропуская Камелькова.

В комнате царил беспорядок. Вещи, туалетные принадлежности, пакетики презервативов — все это валялось на кровати, на полу, на тумбочке.

Я завтра утром улетаю в Питер. Командировка кончилась, — объяснил Антон Антонович. Затем обвел комнату рукой и добавил: — Вот собираю вещи.

— Не многовато вещей для одной-то поездки? — едко спросил Камельков.

— В самый раз, — заверил его Михайлов. — Я, знаете ли, люблю красиво одеваться. Самому приятно, да и девочки на модный прикид лучше клюют. — Он озорно подмигнул Камелькову. — Вы ведь понимаете, о чем я, Михаил Петрович?

— Понимаю. Чего ж тут непонятного. Приехали в Москву расслабиться. Москва — она для того и существует. Кабаки, девочки… В Питере-то небось жена, дети, а?

Михайлов широко улыбнулся и кивнул:

— Я знал, что ты меня поймешь, приятель! Черт побери, приятно иметь дело с собратом по разуму!

— Угу. Только не «поймешь», а «поймете», — поправил его Мишаня. — Ив данный момент я не ваш собрат и приятель. Я следователь, вы свидетель. Наш разговор будет сугубо официальным.

— Вот так?

— Вот так.

Михайлов поднял руку и поскреб в затылке.

— Жаль, — сказал он после паузы. — А я было хотел угостить тебя отличным скотчем. То есть… вас. Вас угостить.

— В следующий раз угостите. А сейчас — к делу.

Михайлов посмотрел на Камелькова из-под нахмуренных бровей. Затем перевел взгляд на спортивную сумку возле кровати, вздохнул, снова поднял глаза на Камелькова и сказал:

— Ну что ж, раз ты такой суровый, то давай.

Однако, перед тем как начать разговор, Михайлов все-таки достал из сумки бутылку скотча, а к ней и пару приземистых стаканов.

— Стаканы из здешнего ресторана, — прокомментировал он, разливая скотч. — Вот думаю: украсть или не украсть? У меня, видишь ли, такое хобби — брать на память разные скромные вещицы из гостиниц, где я останавливаюсь. — Он завинтил бутылку и посмотрел на Камелькова. — Как думаешь, это не преступление?

— Преступление, — ответил Мишаня. Элементарная кража. Вам повезло, что администрация гостиницы проявляет лояльность по отношению к такого рода иници…

— А, да брось ты, — махнул на него рукой Михайлов. — Лучше давай выпьем. На брудершафт. Кстати, можешь звать меня Антон. Или просто — Тони. Держи!

Он протянул Камелькову стакан со скотчем. Камельков вздохнул и удрученно покачал головой.

— Антон Антонович, — сказал он таким голосом, словно говорил с психически больным человеком, — у вас все в порядке со слухом?

— Полный ажур. А что?

— Да слышите вы меня плохо. Или не слушаете совсем. Я ведь вам русским языком сказал — в следующий раз. Мне вам это по-китайски повторить? Или на фене проботать? Вы скажите — я проботаю.

Михайлов нахмурился и обиженно поджал губы.

— Ладно, черт с тобой, — сказал он без прежнего дружелюбия в голосе. — В следующий раз так в следующий раз.

Михайлов резко выдохнул через плечо и опрокинул содержимое одного из стаканов себе в рот. Затем проделал ту же процедуру со вторым стаканом. Потом поставил пустые стаканы на стол и посмотрел на Камелькова.

— А стаканы я все-таки украду! — с вызовом сказал он.

— Кради, кради, — разрешил Камельков. — Но только мне не попадайся. Попадешься — посажу.

— Как это? — удивился Михайлов.

— А так. Помнишь поговорку — вор должен сидеть в тюрьме! Вот ты и сядешь. Ответишь и за себя, и за всех гостиничных воришек разом. На два года вперед. Да еще и потерю компенсируешь.

Михайлов долго и обескураженно смотрел на следователя, затем вновь поскреб рукой в затылке и вдруг расплылся в улыбке.

— А, — сказал он, — шутка! Понимаю. Извини, сразу не прорубил. Я, когда немного выпью, тормозить начинаю. Ты мне, если буду тягача давать, по два раза все повторяй, о'кей? И погромче на два тона. Тогда услышу и осознаю.

Камельков достал из бумажника фотографии бодигардов и разложил их на столе.

— Это что? — с любопытством спросил Михайлов.

— Подозреваемые! громко ответил Мишаня. Посмотрите, пожалуйста, эти снимки. Если увидите среди них человека, который стрелял в вашего шефа, скажите.

Антон Антонович подошел к столу и склонился над фотографиями. Взял одну, вторую…

— О! — воскликнул он. — Так вот же он! — Михайлов ткнул пальцев в фотографию Алекса Кузнецова. Затем внимательно вгляделся и кивнул еще решительней, чем прежде: — Ну да! Это тот самый парень и есть! Он в Володьку стрелял! Вот подонок! Вы его арестовали?

Лицо Камелькова стало еще строже.

— Антон Антонович, — медленно произнес он, посмотрите, пожалуйста, повнимательней. Это очень важно. Вы и в самом деле узнаёте этого человека?

— Да чё тут глядеть-то? Он это! Я его из тысячи узнаю! Я ж его видел с двух метров, вот почти как тебя сейчас. Опустил стекло — и давай палить. Как только в меня не попал — ума не приложу! И ведь прям в глаза мне смотрел, сволочь!

— Вы хотите сказать, что этот человек стрелял в Роткевича?

— Вот черт! — Михайлов ударил ладонью по фотографии. — Да что ты ко мне привязался? Он не он, он — не он! Говорю тебе: эта сволочь в Володьку стреляла! Так ты его арестовал или нет?

Камельков отрицательно покачал головой:

— Нет пока. Но теперь арестуем. От вас можно позвонить?

— Валяй звони!

Камельков подошел к телефону и набрал номер Поремского.

— Владимир Дмитриевич, здравствуйте! Это Камельков… Да… Да… Хорошая новость. Михайлов только что опознал на снимке убийцу Роткевича. Это Алексей Кузнецов!.. Он самый!.. Понял, до связи.

Камельков положил трубку на рычаг. Посмотрел на Михайлова.

— Ну что? — нетерпеливо спросил тот. — Возьмете этого гада или как?

Камельков задумчиво пошевелил бровями, затем кивнул:

— Думаю, что возьмем. Слушай, Тони… — Глаза Камелькова алчно сверкнули. — Нацеди-ка мне стопочку твоего скотча. И найди чего-нибудь зажевать. Я ужас как проголодался!

Дата добавления: 2015-07-12