Команда

Три месяца назад Володе Поремскому исполнилось тридцать два года. Возраст, конечно, уже далеко не мальчишеский, но и сединами обзаводиться еще рановато. Поремский к своему возрасту относился двояко. С одной стороны, было немного жаль, что юношеская пора со всеми ее безумствами и сумасбродством безвозвратно миновала, с другой — тридцать с копейками — это был тот возраст, когда мужчина по праву может объявить себя «мужчиной в полном расцвете сил». Позади много всего, впереди — еще больше. Золотая середина.

У древнегреческих философов было такое понятие «акмэ» возраст расцвета, как физического, так и интеллектуального. Они считали, что акмэ мужчины — сорок лет. Иисус Христос доказал, что «акмэ» наступает на десяток лет раньше. Владимир Дмитриевич Поремский был согласен с Иисусом Христом.

Иногда, встречаясь с более молодыми коллегами, Поремский чувствовал себя настоящим патриархом, опытным и пожилым, в такие моменты ему ближе был Турецкий, чем двадцати — двадцатипятилетние ребята. Казалось бы, всего каких-то шесть семь лет, а поди ж ты, какая разница!

Философический ход мыслей Поремского был прерван громким стуком в дверь. Не успел он сказать «войдите», как дверь приоткрылась и в образовавшемся проеме появилась взлохмаченная голова Миши Камелькова.

— Владимир Дмитриевич, вызывали? — громко проговорил (почти прокричал) Камельков.

— Да. Входи.

Они вошли гуськом. Впереди (распахнув дверь так широко, что она едва не сорвалась с петель) долговязый, худощавый Камельков, за ним (задержавшись у порога, чтобы аккуратно прикрыть за собой дверь) — Алена Никитина, невысокая, чуть полноватая, но, несмотря на это, весьма привлекательная девушка. Сладкая парочка из голливудских фильмов — роковой брюнет и блондинка-соблазнительница.

— Доброе утро, Владимир Дмитриевич, — с улыбкой поприветствовала Поремского Алена.

— Надеюсь, что так, — ответил Поремский и покосился на чайник: не кипит ли? Чайник не кипел, и Поремский вновь обратил свой взор на молодых следователей. — Присаживайтесь, — пригласил он ребят.

Камельков с шумом отодвинул стул и рухнул на него, как медведь-шатун, которому перебили ноги. Алена аккуратно присела на стул. Присела и привычным движением оправила ладонью узкую длинную юбку с ошеломляющим разрезом.

Во рту у Камелькова что-то приглушенно хрустнуло. Он перехватил сердитый взгляд Поремского и поспешно запихал в карман пиджака пакетик с чипсами.

— Опять жуешь, — нахмурился Поремский. — Когда уже потолстеешь?

Губы Камелькова раздвинулись в дружелюбной улыбке.

— Мне это не грозит, — радостно сообщил он. — Конституция не та.

— Да что ты? И чем же тебе не угодила наша конституция?

Лично ваша, Владимир Дмитриевич, меня вполне устраивает, — заверил его Камельков. — А моя не вызвала бы восторга даже у вождя племени каннибалов. Кстати, хотите анекдот в тему?

«Нет», — хотел было ответить Поремский, но искушение хоть на минуту оттянуть скучный разговор оказалось слишком большим.

— Давай, только быстро.

Камельков приосанился и начал:

Семья людоедов сидит у костра. Отец зачерпнул ложкой в котле, хлебнул для пробы, сморщился и, ни слова не говоря, вдарил жене ложкой по лбу. Та в слезы, а он ей: «Сколько раз тебе говорить: мясо в суп кладешь — носки снимай!»

Алена прыснула в кулак. Поремский усмехнулся.

Итак, к делу, — сказал он и пододвинул к Камелькову лежащую на столе газету. — Здесь есть одна статейка. Называется «Коррупция в оборонке». Видишь, обведена фломастером?

Камельков развернул газету, прищурился и кивнул:

— Так точно.

— Пробеги взглядом, потом отдашь Алене. А я пока вдарю по кофе. С утра мечтаю. Поддержите?

Камельков покрутил вихрастой головой:

— Не-а. Я уже три чашки выхлестал, а Аленка не пьет. Цвет лица бережет.

Пока молодые следователи читали статью, Поремский сделал себе кофе и даже успел пару раз отхлебнуть из своей огромной чашки-супницы. Голова его чуть-чуть прояснилась, настроение приподнялось. Печальный черно-белый мир окрасился в яркие цвета и снова стал пригоден для жилья.

Наконец статья была прочитана.

— Ну как вам? — обратился к следователям Поремский.

— Стиль хороший, — отозвалась Алена. — Остро, едко. Только доказательств маловато.

— Общие фразы и намеки, — скептически заметил Миша Камельков. — Негативное явление автор обозначил четко, но что с ним делать дальше — не указал. Понятно, что между разными коммерческими группами идет борьба за влияние на этом заводе. Понятно, что в ходе борьбы они прибегают к не совсем законным методам. Но что это за методы? И какие цели преследуют эти группы? В конце концов, кто из бизнесменов хороший, а кто плохой?

— Там же написано, кто плохой, — возразила Алена. — Главный экономист завода Андрей Голубев. Он решил скинуть руководство завода и сам сесть на их место.

Камельков покосился на девушку и скептически усмехнулся.

— Голословное заявление, — сказал он. — А где конкретика? Написано, что Голубев собирался завладеть заводом для достижения своих корыстных целей. Но что это за цели?

За девушку ответил Поремский.

Статья должна была открыть цикл публикаций, объяснил он. — Но по неизвестной причине журналист закрыл тему. Лишь намекнул, что в ближайшем будущем «Ракете» грозит полное разорение. Мы должны проверить факты, изложенные в статье. Есть большая вероятность, что все это правда. А если правда, значит, это наше дело.

Камельков задумчиво потер пальцами длинный, узкий подбородок.

— А кому вообще пришла в голову идея влезть в эти проблемы? — спросил он.

— Нашему президенту, — спокойно ответил Поремский.

— Президенту? — Камельков удивленно поднял брови. — Да неужто президент читает газеты?

— Читает иногда, — кивнул Поремский. — Когда едет в метро и забывает взять с собой книжку.

— С ума сойти! Я понимаю там «СПИД-инфо» или «Мои шесть соток». Но «Коммерцию»! Впрочем, не с моим рылом лезть в этот поросячий ряд.

Поремский нахмурился и погрозил следователю пальцем:

— Ох, Камельков, подрежут тебе когда-нибудь язык за такие слова. Будешь шепелявить.

— Если и шепелявить, то только правду, — гордо ответил Камельков.

— Ладно. — Поремский отпил кофе и поставил чашку на стол. — Я встречусь с журналистом Парфеновым, а вы пока надергайте мне из Интернета все, что найдете про завод «Ракета». И про его руководство, разумеется. Чего сидим? За дело!

Алена посмотрела на Камелькова:

— Перекурим?

— Давай, — кивнул тот.

— Только в коридоре! — приказал им Поремский, который сам лишь недавно бросил курить.

— Ну что ты обо всем этом думаешь? — поинтересовалась Алена, затягиваясь сигаретой.

Камельков дернул плечом и демонстративно зевнул:

— Тоска зеленая. Предвижу долгие часы сидения за экспертными оценками, статистическими отчетами и тому подобной чепухой.

— Помнишь, что нам сказали в первый рабочий день? Оружие следователя не пистолет, а авторучка.

Камельков вздохнул:

— Боюсь, что это унылое пророчество сбудется. По крайней мере в отношении нас с тобой. Хотя… — Он пожал плечами. — С другой стороны, установки ПВО для морских кораблей — это лучше, чем мясорубки и кофеварки. Будем считать, что нам с тобой повезло. Хорошо еще, что работать будем с Поремским, а не с каким-нибудь древним старичком, для которого главное не преступника поймать, а бумажку правильно оформить. Поремский парень что надо. Правда, тоже не первой молодости.

Алена фыркнула.

— Что бы ты понимал в мужском возрасте! Ты в сравнении с Поремским двухмесячный щенок.

— Угу. А в сравнении с Турецким — двухдневный птенец. — Камельков затянулся сигаретой, стряхнул пепел и придал своему худому лицу насмешливое выражение. — Знаешь, как отдыхают на курорте мужики разного возраста? Для возраста двадцать — тридцать лет: вино, лодка, молодка. Для возраста сорок — пятьдесят: вино, кино, домино. А для шестидесяти — кефир, клистир, сортир. Впрочем, на твою любовь к лицам пожилого возраста мое скромное выступление никак не повлияет.

Алена неопределенно хмыкнула, затем затянулась сигаретой и, повернувшись вполоборота, посмотрела в окно.

— Совсем уже лето, — тихо сказала она. Снова повернулась к Камелькову и, перехватив его пристальный взгляд, усмехнулась: — На что смотришь, Карамелькин?

— Ни на что. Любуюсь.

— Мной или пейзажем за окном?

— Тобой, душа моя. Только тобой. Сигарета преображает тебя с ног до головы.

— В каком смысле?

Камельков прищурился:

— Ну без сигареты ты такая блондинистая липучка типа Мерилин Монро. А с сигаретой — настоящая женщина-вамп. У тебя даже выражение лица меняется.

— Хочешь сказать, что, когда я курю, похожа на стерву?

— Стопроцентно.

— В таком случае… — Алена в последний раз затянулась, выпустила дым тонкой струйкой и, коротко размахнувшись, бросила сигарету в урну.

— Как это понимать? — приподнял черные брови Камельков.

— Я больше не курю. Не хочу быть похожей на стерву. В наше время это уже неактуально. К тому же мужчины боятся стерв и не доверяют им, а для женщины-следователя это сродни профнепригодности.

— Хочешь быть похожей на липучку?

— Хочу ласково мурлыкать и входить в доверие к мужчинам.

— И что, больше ни одной сигареты?

— Ни одной.

Камельков ухмыльнулся:

— Ну дня на два тебя хватит. А на третий все равно закуришь.

— Ты меня недооцениваешь, малыш.

— Пари?

— Давай.

Камельков протянул Алене худую лапищу с длиннющими пальцами. Алена вложила в его лапищу свою маленькую теплую ладошку.

— Чтоб за месяц ни одной сигареты, — строго сказал Камельков.

— Идет, — кивнула Алена. — На что спорим?

— На ящик шампусика.

— А не жирно?

— Не-а. В самый раз.

— Готовь шампанское, халявщик. На этот раз тебе не обломится.

— Жизнь покажет.

Дата добавления: 2015-07-12