Глава XIII. Общие принципы

При изучении вопроса о применении воздушной армии нужно исходить из следующего положения.

Воздушная армия представляет собой значительную наступательную силу против целей, расположенных на земной поверхности; наступательную силу, которая может быть брошена — в пределах своего радиуса действия — против неприятельской суши или моря, с одинаковой легкостью во всех направлениях и со скоростью, превосходящей скорость всех прочих материальных средств, и которая снабжена средствами, могущими проложить ей дорогу, несмотря на воздушное противодействие неприятеля.

Отсюда немедленно же вытекает первый принцип ее применения: воздушная армия должна применяться в массе.

Этот принцип совершенно идентичен тому, который руководит сухопутной и морской войной. Материальный и моральный эффект воздушных нападений — как и всякого иного нападения — является максимальным, когда эти нападения сосредоточены в пространстве и во времени. С другой стороны, если вся масса воздушной армии остается объединенной, то остаются объединенными и средства, которыми она располагает, чтобы прокладывать себе дорогу вопреки воздушному противодействию неприятеля; поэтому такое массирование ставит ее в лучшие условия для преодоления этого противодействия.

Радиус действия воздушной армии зависит от радиуса действия самолетов, ее составляющих; но, поскольку все части воздушной армий не могут быть расположены в одном единственном пункте, ее радиус действия зависит также от дислокации или развертывания ее частей и расположения этой дислокации по отношению к пограничным линиям или линиям развертывания на земной поверхности.

Ту часть неприятельской территории или моря, против которой может действовать массированная воздушная армия, можно практически определить на карте, исходя из дислокации частей воздушной армии, нанесением предельных линий, которых могут достичь все части воздушной армии.

Очевидно, что все пункты неприятельской территории и моря, заключенные в этих пределах, могут быть с одинаковой легкостью достигнуты массированной воздушной армией в незначительный срок — максимум за столько часов, сколько сотен километров представляют собой радиус действий воздушной армии.

Никакой признак не может a priori осведомить неприятеля о пункте, который будет атакован. Атакующий будет в максимальной степени располагать преимуществом, заключающимся в инициативе операций. Учитывая неуверенность, в которой можно держать неприятеля до самой последней минуты, весьма мало вероятно, чтобы атакующая воздушная армия встретилась с массой воздушных сил противника и была вынуждена отразить их для выполнения своей наступательной задачи против наземных объектов. В общем, что бы ни предпринял неприятель, он сможет противопоставить ей лишь часть своих сил.

Поскольку воздушная армия обладает хоть некоторой силой, т. е. известным числом бомбардировочных частей, способных разрушить площади достаточных размеров, ее нападение будет направлено не против одного пункта, но против известного числа пунктов, расположенных в одном и том же районе.

Так как каждая бомбардировочная часть обладает способностью разрушения определенной площади, то воздушная армия обладает способностью разрушения определенного района в зависимости от числа бомбардировочных эскадрилий, входящих в ее состав.

Воздушная армия, располагающая 50 бомбардировочными частями, способными каждая разрушить площадь диаметром в 500 м, может за один налет совершенно разрушить у противника 50 целей: населенных центров, складов, железнодорожных узлов, заводов и пр.

Итак, если, — установив, согласно вышесказанному, границы той части неприятельской территории и моря, против которой воздушная армия может действовать в массе, — мы рассмотрим цели, расположенные в этих границах, то легко будет разделить надлежащим образом эту территорию и море на районы разрушения, содержащие каждый по 50 целей.

Если, например, произведя разделение, мы получим 10 таких районов, это будет означать, что воздушная армия обладает способностью разрушить все цели, находящиеся на неприятельской территории и море, в течение 10 дней операций; останется лишь определить последовательность разрушения этих районов. Все это кажется чрезвычайно простым, но в действительности, наоборот, выбор целей, их объединение в районы и определение последовательности разрушения районов представляют наиболее сложную и трудную часть ведения воздушной войны и составляют то, что можно было бы назвать воздушной стратегией.

Выбор целей зависит от намеченного результата; действительно, эти цели меняются в зависимости от того, желают ли завоевать господство в воздухе, или же отрезать сухопутную армию и морской флот от их баз, или посеять ужас в неприятельской стране, чтобы сломить ее моральное сопротивление, или, наконец, желают действовать против руководящих органов неприятельской страны и т. д.

Выбор одной цели преимущественно перед другой зависит от целого ряда соображений военного, политического, социального и психологического порядка, которые, в свою очередь, обусловливаются обстановкой данного момента и которые нужно исследовать в связи с ней.

Так, например, я всегда говорил, что основной задачей воздушной армии является завоевание господства в воздухе посредством уничтожения всех воздушных средств противника; казалось бы поэтому, что именно они-то и должны всегда являться первыми объектами. Но это не так. Если воздушные силы неприятеля оказываются относительно настолько слабыми, что не могут оказать серьезного противодействия, и может оказаться более «правильным не тратить времени на разрушение целей, имеющих малое значение; напротив, может быть выгоднее выполнять действия, которые причинят противнику значительно более тяжелый урон. Допустим, например, оставаясь всецело в области гипотез, что Германия обладает воздушной армией, а Франция — современной военной авиацией; в этом случае, если бы Германия решилась напасть на Францию, следовало ли бы ей в первый день военных действий разрушить 50 французских авиационных заводов и т. п. или же разрушить 50 площадей указанного диаметра в Париже и его окрестностях, чтобы лишить Францию не ее авиации, но ее мозга?

Таким образом, объединение целей в районы и последовательность разрушения районов зависят от разнообразнейших факторов и могут оказать большое влияние на всю совокупность воздушных операций.

Я не верю в возможность установления детализированных норм в этом вопросе. Достаточно будет всегда иметь в виду следующий принцип, аналогичный тому, которым руководятся при военных действиях на суше и на море:

нанести максимальный урон противнику наиболее быстрым способом.

Из этого принципа сейчас же вытекает выгода внезапности начала воздушной войны.

Воздушная армия надлежащей силы обладает такой наступательной мощью, что способна причинить неподготовленному неприятелю чрезвычайно значительный и непоправимый урон, который может в несколько дней повести к полнейшему поражению.

Чтобы удостовериться в истинности этого утверждения, я прошу моих читателей самостоятельно решить следующие задачи.

Допустим, что один из наших возможных противников обладает воздушной армией, в состав которой входят бомбардировочные части, каждая с разрушаемой площадью 500 м диаметром и обладающие соответствующим радиусом действия. Спрашивается:

а) Сколько бомбардировочных частей потребуется, чтобы в один день прервать все железнодорожные сообщения Пьемонта и Лигурии с остальной Италией?

б) Сколько бомбардировочных частей потребуется, чтобы в один день лишить Рим всех сообщений — железнодорожных, телефонных, телеграфных, радиотелеграфных — и повергнуть самый Рим в ужас и смятение разрушением важнейших министерств и крупнейших банков?

Если читатели вспомнят, что под разрушаемой площадью в 500 м в диаметре понимается соответствующая площадь, на которую сбрасывается количество взрывчатых, зажигательных и химических снарядов, достаточное для разрушения всего находящегося на ней и для создания зоны, к которой нельзя приближаться в течение нескольких дней, то они назовут в ответ на поставленные вопросы весьма малые числа, и их представление о могуществе нового военного средства озарится более ясным светом.

Дата добавления: 2015-07-12