|
Читайте также: |
Ася с трудом повернула гудевшую голову.
– Не думаю, что спать в самолете – такая уж хорошая идея. Голова болит, и шея затекла.
Борис пообещал:
– Ничего. Сейчас приедем в отель, сходишь в хаммам, и все как рукой снимет.
Ася слышала про турецкую баню, но не поверила, что все будет так уж хорошо. Когда она расположилась в своем номере, к ее облегчению, отдельном от номера Бориса, он пришел к ней и предложил:
– Давай я отведу тебя в хаммам. Вот увидишь, станет легче.
Ася была уверена, что легче ей станет только после хорошего сна, но спорить не стала. Голова гудела так, что спать все равно было невозможно. Помочь могла таблетка от головной боли, но таблетки она с собой не взяла.
Сопротивляться не было сил, и она позволила Борису увести ее в баню.
– Я тебя отдам в женское отделение, а сам пойду в мужское. Встретимся возле бани под навесом. Там отдыхают после процедур. Если меня не будет, подожди. Но, думаю, я выйду раньше.
В хаммам Асю встретила смуглая коренастая турчанка. Сочувственно поцокав языком, уложила ее на мраморную скамью и принялась делать необычный массаж. Сначала Ася пыталась профессионально оценивать проделываемые с нею манипуляции, но потом забылась и просто нежилась от охватившего ее расслабления и покоя.
Через некоторое время ее отвели в широкую неглубокую ванну, и она, как окружавшие ее в воде цветы, бездумно лежала на воде, изредка моргая, чтобы понять, грезит она или бодрствует.
Когда она вышла из бани, Борис сидел под навесом с коктейлем в руках. Потягивая его через соломинку, рассеянно посматривал по сторонам. Пользуясь тем, что он на нее не смотрел, Ася тоже огляделась. Вокруг было полно хорошеньких молодых девиц, оживленно хихикавших и стоивших глазки окружавшим мужчинам.
Ася признала, что среди сидевших под навесом мужчин Борис смотрелся очень хорошо. Высокий, с хорошо развитой мускулатурой, он выглядел настоящим самцом. Подумав об этом, Ася смутилась и тихонько засмеялась. Что это с ней? Она никогда с таких позиций о мужчинах не думала. Это негативное влияние Бориса?
Он повернул голову и заметил ее. Тут же встал и пошел навстречу.
– Как настроение? Голова болит?
Ася проверяющее повертела головой.
– Нет. Ничего не болит.
– Но истома во всем теле чувствуется?
Она засмеялась.
– Похоже, ты ощущаешь тоже самое.
– Конечно. Сплошной кайф. Куда пойдем?
– А скоро можно будет поесть?
– Да в любое время. Здесь шведский стол. Завтрак плавно перетекает в ланч, ланч в файф-о-клок, файф-о-клок в ужин. Пошли в ресторан?
Ася согласилась, и они отправились в ресторан. Положив полную тарелку еды, Ася моментально с ней расправилась.
– Вкусно! Хотя немного остро, я к такой не привыкла.
После обеда они пошли купаться, но не на море, где было слишком жарко, а в бассейн.
Вечером возле отеля давал концерт стамбульский ансамбль танца, и Ася с Борисом отправились посмотреть.
Они сидели возле самой эстрады, видно было прекрасно, и Ася не отрывала взгляд от танцоров, ахая при особо эффектных трюках.
Пользуясь ее увлеченностью, Борис смотрел на нее в упор. Тянуло его к ней жутко, аж все тело била злая мелкая дрожь. Но признаваться в этом никак нельзя. Во-первых, ни к чему так унижаться, а, во-вторых, это все равно бесполезно. Откажет со своей обычной безапелляционностью. Вот черт! Что же ему делать?
Он посмотрел вокруг. Симпатичных дамочек было полно. Может, попробовать выбить клин клином? Если мозги не прочистит, то хоть дикое напряжение, мучившее его с самого начала псевдоухаживания за Василисой, сбросит.
Выбрав миленькую стройную девочку, кокетливо поглядывавшую на него, решил так и сделать.
Мужчина, сидевший чуть поодаль, повернулся, и Борис чертыхнулся про себя. Юрий! Вот ведь невезение! Он опять нарвался на дедова ученика, а ныне преподавателя дедова универа!
Юрий слегка поклонился в знак узнавания, и скользнул взглядом по Василисе. Борис вздохнул. Что ж, чему быть, тому не миновать. Похоже, сегодня же деду будет доложено, где и с кем отдыхает его внук.
Юрий и в самом деле доложил шефу о его внуке, правда, не в этот же вечер, поскольку после концерта в их родном городе стояла глубокая ночь, а на следующий день. Иван Ярославович особого интереса, правда, не выказал.
– Говоришь, с ним девица была? А какого плана девица?
– Рыжая, симпатичная, но… как бы сказать…
– Простоватая?
– Ну, как-то так. Во всяком случае, на фоне Бориса она смотрелась бледновато. С ним обычно появлялись гораздо более эффектные особы.
– Понятно. Ну что ж, я ее знаю. Спасибо за информацию.
Иван Ярославович положил телефон на стол и повернулся к сидящим за завтраком дамам. Они с женой все еще обитали на даче дочери, хотя вернее было бы сказать на своей даче, поскольку куплена она была на деньги деда.
– Борис увез Василису в Турцию.
Анастасия Петровна отставила чашечку с чаем, которую держала двумя пальчиками.
– Я же говорила, что единственная цель этой беспардонной девицы – захомутать нашего мальчика!
Иван Ярославович твердо побарабанил пальцами по столешнице, отозвавшейся неожиданно гулким эхом. Светлана Ивановна испуганно посмотрела на него.
– Я не думаю… – начала она, но Иван Ярославович тут же ее прервал:
– И не думай! Я тоже не думаю. Думать вредно для здоровья, особенно за завтраком.
Анастасия Петровна гордо вскинула голову.
– А надо бы подумать! Как нам спасти Бориса из лап этой жадной, совершенно неподходящей ему особы?
Но на ее призыв никто не ответил, и она решила действовать в одиночку, так как никто из ее равнодушной семейки не желал принять участие в бедном, заблуждающемся мальчике.
Когда Анастасия Петровна, позавтракав, удалилась к себе, Иван Ярославович спросил у дочери:
– Тебе нравится Василиса?
Светлана Ивановна горячо закивала головой.
– Да, она очень милая девочка!
Иван Ярославович провокационно заметил:
– Ты даже готова назвать ее дочерью?
Светлана Ивановна на мгновенье задумалась. Потом твердо сказала:
– Да!
Отец продолжал допытываться:
– А за что она тебе так нравится?
И услышал неожиданный ответ:
– Она настоящая! Живая, не такая, как мы. От нее веет душевным теплом.
Иван Ярославович потер лоб пальцами.
– А знаешь, я ведь и сам так думаю. Вопрос в том, поймет ли это наш замечательный Борис?
Светлана Ивановна пораженно уставилась на отца, машинально передвигая тарелки с место на место.
– Ты и в самом деле так думаешь?
– Конечно. Неужели ты думаешь, что я стал бы тебе врать?
– Но ведь ты называл ее простушкой.
– Я и сейчас так считаю. Ну и что? Это не отменяет моих о ней предыдущих слов. И ты права – с ней рядом и вправду тепло. Она обладает редким ныне свойством – душевностью. Именно этого в нашей семье и не хватает. Так что я – за.
– Я рада. – Светлана Ивановна не помнила, когда в последний раз мнение отца совпадало с ее мнением, и тем ценнее для нее было его нынешнее признание.
В это время Анастасия Петровна набрала номер внука и упорно ждала ответа. Наконец Борис взял трубку.
– Боря, здравствуй! Как твои дела?
– Хорошо, бабуля.
– Ох, не надо врать. Вовсе они не хороши, раз ты развлекаешься с этой непристойной девицей.
Хорошо, что Анастасия Петровна не видела зверской гримасы, скорченной внуком, не то бы по-настоящему оскорбилась. Поучительно продолжила:
– И дед, и я, и даже твоя мать считаем, что ты поступаешь безрассудно, связываясь с подобной особой. Что ты в ней вообще нашел?
Борис и сам не знал ответ на этот вопрос, поэтому предпочел промолчать.
– Молчишь? Не знаешь, что ответить! Вот тебе наш наказ: немедленно прекращай с ней всякое знакомство и возвращайся домой! Учти, дед жутко недоволен!
Она отключилась, а Борис поежился. Деда он уважал, и его недовольство было ему неприятно. Но и отступиться от задуманного не мог. Казалось, еще немного, и Ася в него влюбится. Но вот что будет дальше? Он и в самом деле сможет гордо заявить ей, что она ему не нужна? Или не сможет? Тогда и в самом деле разборки с дедом не миновать.
Борис вздохнул. Конечно, он расстанется с этой недалекой девицей. Не будет же он вешать на свою шею такой хомут? Он представил ее на званом обеде в дедовом окружении и застыдился. Она в него не вписывалась совершенно. На фоне утонченных жен и дочерей дедовых друзей и подчиненных Василиса смотрелась бы на редкость убого.
Он перевел взгляд на море, где она плескалась уже который час. Не надоело ей еще?
Ася вышла из воды, только изрядно проголодавшись. Ей здесь очень нравилось, но угнетал вопрос: как она будет расплачиваться с Борисом? Вчера она была не в состоянии отказаться от поездки, от усталости мозги ничего не соображали, но сегодня действительность и восхищала, и ужасала.
Борис снисходительно спросил:
– Что, в ресторан?
Ася застыдилась. Получалось, что она приехала сюда отъедаться, будто ее дома не кормили.
Не дожидаясь ответа, Борис встал с шезлонга, натянул шорты и футболку и накинул на Асю синее с голубыми разводами парео, купленное в пляжном бутике. Широкими шагами зашагал по мягкому горячему песку, и Ася послушно пошла за ним.
Вокруг высились стройные пальмы и цвели яркие цветы с пряным ароматом. Ася усмехнулась. К такой красивой жизни легко привыкнуть. Но это ни к чему. Галина правильно говорила, что подарки долго не длятся.
Поев, она почувствовала прилив оптимизма, и спросила у Бориса, сколько стоит такой тур. Он насторожился.
– А тебе зачем это знать?
Ася невинно ответила:
– Хочу отправить сюда невестку с братом. Пусть отдохнут.
Но Борис на провокацию не поддался.
– Все туры разные. Стоимость тоже. И вообще, мне почему-то кажется, что цель у тебя другая. Ты, случайно, не хочешь ли мне мифический долг отдать?
– Почему мифический?
– Потому что это моя инициатива. И даже не инициатива, а в некотором роде принуждение.
С этим Ася была согласна. Принуждение – очень правильное в этой ситуации слово.
– А кто заказывает музыку, тот и платит. Так что расслабься.
Ася вздохнула. Выхода не было. Все равно у нее нет таких денег, так что расслабиться придется поневоле.
Она с некоторым трепетом ждала вечера, боясь, что Борис вздумает предъявить на нее права, но вечером снова было представление, на сей раз театра масок. После него она сразу отправилась к себе, пожелав Борису спокойной ночи.
Так прошла почти вся неделя. Борис вел себя чинно, никаких поползновений не совершал, был любезен, ласков, но не более того. Это Асю удивляло, но не очень. Борис ей не слишком-то нравился, и его холодность его вполне устраивала. Но вот чувство вины угнетало. Отчего-то она чувствовала себя виноватой. Но отчего? Она ему ничего не обещала, значит, ничего и не должна. Но иррациональное чувство вины не исчезало, отравляя отпускное настроение.
В последний вечер Асе не спалось, и она отправилась побродить по территории, отделенной от соседнего отеля высоким кружевным забором. От моря доносился призывающий плеск, веяло мягкой прохладой, и она направилась к берегу, окунуться. Лунная дорожка, будто расплавленное серебро, высвечивала тела купающихся. Ася вошла в воду по колено, но до ее слуха донесся мелодичный женский смех, и она замерла на полдороге.
Но остановило ее не это. Вторил женскому смеху хорошо знакомый баритон Бориса. Сначала она подумала, что ей показалось, но вот веселая парочка подплыла к берегу, и Ася стремительно отступила за ствол большой пальмы.
На берег вышел Борис с высокой худощавой девушкой. Они смеялись, и Борис откровенно прижимал ее к себе.
– Пойдем к тебе, Люба?
Девушка довольно согласилась. Они прошли мимо Аси, остающейся в тени, и скрылись в холле отеля.
Ася вышла из-за пальмы. Купаться ей расхотелось. Досады не было, все-таки Борис был и оставался чужим для нее человеком. Наоборот, появилось чувство освобождения. Прекрасно, она ему ничего не должна! Чувство вины исчезло, и дышать стало гораздо легче.
Вернувшись в свой номер, включила кондиционер, легла в прохладные простыни и внезапно рассмеялась.
Вот так-так! Похоже, этот ее псевдопоклонничек времени зря не терял, и каждую ночь развлекался на свой манер. Но теперь она знает, что делать. Когда они приедут домой, и он вздумает позвать ее еще куда-то, она откровенно пошлет его куда подальше. Конечно, она и раньше знала, что он с ней только играет, возможно, с какой-то одному ему известной целью. Но она все равно испытывала неловкость и даже чувство вины, считая, что он тратит на нее слишком много денег, которые она должна каким-то образом возместить.
А теперь все замечательно, и все довольны.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Домой они полетели ранним утром. Ася просто лучилась от удовольствия, поглядывая на него с каким-то тайным удовлетворением, и Борис понял, что его план наконец-то сработал. Она вздумала, что свадьба не за горами! Сейчас ее постигнет горькое разочарование!
Странно, но при этой мысли ему стало грустно. Что это с ним? Привязался он к ней, что ли? Он посмотрел на нее. Ничего особенного. Миленькое, но уж слишком простое лицо без макияжа. Даже помады на губах нет. Хотя, с другой стороны, губы у нее свежие и розовые. Он вспомнил их вкус и напрягся.
Нельзя отрицать, что его тянет к ней на каком-то низшем, чисто гендерном уровне. Но он же цивилизованный человек, он не должен поддаваться низменным инстинктам. Он снова посмотрел на ее губы и вздохнул. А жаль.
Принесли завтрак. Не слишком объемный, но сытный. Поев, Борис почувствовал в себе достаточно сил для выяснения отношений.
– Тебе понравилось?
– Да, конечно. Зачем спрашивать?
– Ты хотела бы так жить?
– Постоянно?
– Ну да.
Борис не сомневался в ответе. Прозвучит ее излюбленное «да, конечно». И вот тут-то он ей воздаст ей по заслугам. Пусть не сомневается, она такой же любитель сладкой жизни, как и он, и не надо его в этом упрекать. Это элементарная двуличность.
Но Василиса, чуть подумав, вдруг заявила:
– Нет, не хочу. Это ужасно скучно. Желания не должны исполняться, они должны осуществляться.
Борис опешил.
– Как это?
– Жизнь не сказка, и ни к чему надеяться на какого-то доброго дяденьку в роли волшебника. Нужно всего добиваться самим.
– Я тебя не понимаю. Это я добрый дяденька?
Ася рассмеялась.
– Почти. И скажи мне прямо, для чего ты все это затеял?
Борис подобрался. Разговор пошел вовсе не так, как он планировал.
– А ты как думаешь?
– Чтоб показать мне, как сладко быть богатым. Но вот для чего? Чтоб я жалела о невозможном?
Она повернулась и посмотрела на него прямым взглядом. Борис внезапно почувствовал себя голым. Он поежился и попытался уйти от ответа.
– Я просто хотел тебя отблагодарить. Разве это запрещено?
Василиса не стала рассуждать на отвлеченные темы.
– Благодарность тут вовсе ни при чем. Это предлог, причем глуповатый.
Борис решил идти ва-банк.
– Ну, хорошо, я в тебя влюблен! Ты довольна?
Василиса укоризненно покачала головой.
– Врать ты не умеешь. И обмануть меня не пытайся.
Борис почувствовал себя задетым. Это признание, пусть и неправдивое, далось ему с трудом.
– Я еще никому в любви не признавался. И не думал получить в ответ подобную отповедь.
– Странная у тебя любовь.
– Что в ней странного?
– В любви ты признаешься мне, а кто тогда для тебя Люба?
Борис онемел. Откуда она знает о Любе?
– Ты что, за мной следила?
Ася рассмеялась.
– Шпионский боевик, а не отдых! Слежка, разоблачение, провал! Нет, я за тобой не следила. Это ты не слишком скрывался. Так что про пылкую любовь мне лапшу на уши не вешай.
Борис сжал кулаки. Как он мог так проколоться! А все его тяга к приключениям. Но, с другой стороны, ничего страшного не произошло. Он и без того решил сегодня расстаться с Василисой. Правда, не так. Он должен был быть карающей стороной, а она обиженной и оправдывающейся. Но не получилось. Но, как говорится, все к лучшему. Так хоть дед будет им доволен.
Все так же усмехаясь, Ася посоветовала:
– В следующий раз, когда снова поедешь с кем-нибудь, веди себя осмотрительнее.
Он огрызнулся:
– В следующий раз я буду спать с той, с кем приехал, а не искать одноразовых подружек.
Василиса покладисто согласилась:
– Да, конечно. Это куда рациональнее.
У Бориса на языке вертелось ругательство, но он его проглотил. В конце концов, не надо было с ней связываться вообще. Его псевдоухаживание с самого начала было глупостью. Она со своей деревенской ограниченностью никогда бы его не оценила. В душе Борис понимал, что не прав, но раздражение захлестывало, не давая мыслить здраво.
По его мнению, полет длился вечно. Он с завистью посмотрел на спутницу. Спит себе, будто и не было между ними унизительного разговора. Хотя для нее-то он вовсе не унизительный. Победительница, черт бы ее побрал!
Но вот наконец самолет пошел на посадку, и Ася проснулась.
– Почти дома? Здорово!
Борис хмуро сказал:
– Ты понимаешь, что теперь мы больше встречаться не будем?
Василиса покивала головой.
– Да, конечно. Какая досада! – В ее голосе было столько язвительности, что Борис от ярости закусил губу.
Самолет приземлился, они спустились по трапу. Подойдя к выходу из аэропорта, Ася задорно попрощалась:
– Ну ладно, будь здоров! Спасибо за чудный отдых!
И, не дожидаясь ответа, рванула к подошедшему автобусу.
Борис сердито зашагал в сторону автостоянки, где его дожидался Мерседес. Погнал в город, даже не посмотрев на тихоходный автобус, медленно тащившийся где-то позади.
Вечером пришел к деду с бабкой.
Иван Ярославович поинтересовался с привычной ехидцей:
– Ну что, не женился еще?
Борис ответил в том же духе:
– На ком?
– А что, никаких кандидаток нет?
– Достойных нет.
– А та девочка, Василиса?
– Ты же сам говорил, что она не достойна нашей благородной семьи.
Дед нахмурился.
– Я такой ерунды никогда не говорил. Что ты влюбился и это не подходит, говорил. Но не больше того.
– Не отпирайся. Мне бабуля все передала. Сказала, что ты мне велел с Асей порывать и возвращаться. Мать с этим тоже согласна.
Иван Ярославович погрозил в сторону кухни узловатым указательным пальцем.
– Чушь собачья! Мы с твоей матерью как раз говорили о том, что нам нравится Василиса. А бабка, значит, велела тебе с ней порвать? Да еще заявила, что это якобы мои слова? Вот ведь снобистка! Меня больше всего возмущает, что сама-то она из совершенно простой, ничего из себя не представляющей семьи. Отец – рабочий, мать из мещан. А она, поди-ка, доросла до жены академика! Но академик-то я! Интересно, кто из нас главнее?
Анастасия Петровна величественно вплыла в кабинет, неся в руках поднос с чаем и печеньем. На сей раз слуховой аппарат был на ней. Поставив на кофейный столик поднос, она заметила:
– Я все прекрасно слышала! В чем дело?
Иван Ярославович потребовал ответа:
– Что ты наплела мальчишке? Когда это я говорил, что Василиса не подходит нашей семье?
Анастасия Петровна высокомерно пожала плечами.
– Ты это сам говорил, когда услышал, что Боря с ней валандается.
– Я был неправ! Когда я с ней познакомился, она мне понравилась.
Борис потер лоб рукой.
– Что-то я тебя уже вовсе не пойму. Чем она тебе понравилась?
– Твоя мать сказала, что, в отличие от нашей замороженной семейки, она живая. И я к ней полностью присоединяюсь.
Внук нахохлился.
– А почему ты мне это сразу не сказал?
– А я и не собирался ничего тебе говорить. Чтоб дать тебе возможность самому разобраться в своих чувствах. Думаешь, я не видел, как ты на нее смотрел?
– А как я на нее смотрел?
Анастасия Петровна вздумала вмешаться.
– Никак ты на нее не смотрел. В смысле никак особенно. С досадой и недоумением. Наверняка она тебе здорово досадила.
Борис подтвердил:
– Ну да. Досадила. Это факт. И я захотел ей отомстить. К сожалению, не получилось.
Иван Ярославович тихохонько заквохтал.
– Борька, ты бы хоть чуть-чуть подумал. Досадила? Возможно. Но ведь когда кто-то тебя доставал, ты просто уходил и забывал. Вспомни хоть ту же Веронику. Ты же не думал ей мстить? А тут выбрал совершенно дурацкий способ для мести. Зачем?
Борис напрягся.
– Ну, если честно, хотел влюбить ее в себя.
– Чтоб потом мораль прочитать и бросить? А ты подумай хорошенько, если б она согласилась на твои притязания, смог ли бы ты потом ее бросить? Только не надо со мной играть в прятки. Я ведь тебя насквозь вижу.
Внук свел брови в одну прямую линию.
– Ты хочешь сказать, что я влюбился? В эту деревенскую простушку?
– Я хочу сказать, что ты влюбился в очень милую, отзывчивую и душевную девушку. Сейчас такую встретить – большая редкость. Я тоже не сразу понял, что к чему.
Анастасия Петровна всполошилась.
– Какую ты чушь мелешь! Боре ни к чему такая простоватая особа! Она не подходит нашей семье!
Иван Ярославович сердито стукнул кулаком по столу.
– А ну, цыц! Ты кому перечишь? Я ведь с тобой и развестись могу! Будешь бывшей женой академика! Не думай, если мне много лет, то я тебе замены не найду! Из желающих стать женами академиков конкурс можно устраивать! А вот тебе не то что академика, тебе простого работягу не найти! Кстати, вспомни, кто у тебя были отец с матерью, и кончай выкаблучиваться! Голубая у нее кровь! Не выдумывала бы!
Анастасия Петровна вознегодовала.
– Как ты со мной разговариваешь! Это недостойно благородного человека!
Иван Ярославович ехидно заметил:
– А я всю жизнь был благородным. Могу себе позволить на старости лет побыть неблагородным.
Борис в зародыше прервал разгоравшийся скандал.
– Боюсь, ты мне об этом сказал поздно. Я кошмарно начал. И кошмарно кончил. И не знаю, как исправить. Я не понял себя. Просто не подумал. Я идиот. Но и ты, дед, тоже хорош. Если бы ты не говорил мне о ней гадости, я бы к ней так не относился.
– А тебе давно бы уже пора свою голову на плечах иметь, а не моей жить. Я тоже человек, и тоже имею право на ошибку. – И хмуро признал: – Людям свойственно ошибаться. Я в свое время тоже ошибся, не понял, не разглядел. А когда встретил свою единственную, было уже поздно. Как я уже сказал, я всю жизнь был благородным человеком.
Бабушка сердито фыркнула и выплыла из комнаты.
Мужчины проводили ее взглядом.
Борис сочувственно спросил:
– Дед, а бабуля всегда такой была?
– Да нет, поначалу она была простой и веселой. Это потом ей голову одна дамочка задурила. Я в то время только-только кандидатскую закончил, а та уже женой профессора была. Ну и понеслось. Анфиса Федоровна сказала то, Анфиса Федоровна сказала сё. Мне бы Настю тогда еще приструнить, но мне не до того было. Я докторскую защищал, карьеру делал. Детьми-то, по сути, она одна занималась. Вот и выросло то, что выросло. У меня только на тебя время появилось, да и то немного.
– Ты недоволен детьми?
– Не то что недоволен, я свою вину чувствую. Если бы я в свое время им побольше умных вещей говорил, они бы потолковее были. А твою мать я вообще проворонил. Если б не Настасья, которая своим снобизмом ей жизнь отравила, она бы до сих пор с твоим отцом жила. Возможно, счастливее, чем с этим альфонсом.
Борис машинально налил чаю из коричневого керамического чайника себе и деду. Сжевал печенье, не почувствовав вкуса, и уныло попросил совета:
– Это дело прошлое. Но вот как быть мне? Я и в самом деле все испортил.
Иван Ярославович поучительно молвил:
– Ты прекрасно знаешь, что поправимо все, кроме смерти. Тут уж человек бессилен. А что касается всего остального, то он либо хочет чего-то добиться, либо нет. Так что уж ты определись, сделай милость, чего ты хочешь. И конкретно ты, не я, не бабка, не твоя мать, а только ты. Нужна тебе эта девочка или нет? Отсюда и действуй.
Борис прислушался к себе. И не смог понять, чего же в самом деле хочет. Это было как лабиринт без путеводной нити. Казалось, Василиса легко заменима. Ведь заменила же ее Любашка в Турции? Или он это сделал только потому, что Ася была недоступна? Вот черт, как все закрутилось и перепуталось в его жизни.
Дед тихонько заметил:
– Ты попробуй разобраться в себе. Подумай. Не спеши. Не пори горячку. Но и резину долго не тяни. Такие девушки, как Василиса, в девках долго не сидят.
Борис вспомнил про Виталия и кивнул головой.
Поехал на работу, и просидел в офисе до позднего вечера, просматривая почту, ругаясь с прорабами и стараясь не думать о Василисе. Но все равно в голове вертелись пренеприятные мысли: простит ли она его? И как они будут жить, если простит? И думает ли она о нем? И как думает? Как о подонке, пытавшемся ее унизить, или как о запутавшемся в трех соснах парне?
А Василиса о нем и не думала. Ей было не до него. Виталий, неделю проработавший без нее в гордом одиночестве, дулся, не желая сказать ей ни слова. Она тоже не спешила перед ним оправдываться. Оля, сиявшая от счастья, почитала всех вокруг такими же счастливицами, как она сама, заставляя Виталия буквально скрежетать зубами от досады и бессилия.
Ася подозревала, что между ними состоялся какой-то судьбоносный разговор, потому что Виталий выглядел каким-то уж очень мрачным.
На следующий день Ася с Виталием сидели в обновленной комнате отдыха. Виталий пил кофе, одновременно читая какую-то инструкцию, и Ася исподволь разглядывала его лицо. Он в самом деле осунулся, или ему это только кажется? Внезапно он поднял голову, перехватил ее взгляд и спросил:
– Что ты собираешься делать в выходные?
Ася пристально посмотрела в окно, будто уже видела там что-то такое, что было недоступно Виталию.
– Поеду домой. Картошку убирают. Нужно помочь.
Виталий внезапно предложил:
– Я тоже могу поехать. У меня отпуск. Если надо, помогу.
Василиса потрясенно приподняла плечи.
– А о том, что подумают мои родители, ты подумал?
Виталий хмыкнул.
– А какая разница, что они подумают?
– Тебе-то никакой, конечно. А вот для меня разница большая. У нас в деревне девушка если приезжает с парнем, то это однозначно жених. А ты в каком качестве появишься?
Виталий как-то странно вздохнул.
– Ну и я в этом же качестве появлюсь.
Василиса грустно отказалась.
– Не надо, спасибо. Я не спасательный круг. Я никого не хочу заменять. Да и не смогу. Я – это я.
Виталий неестественно широко улыбнулся, став похожим на загнанного волка.
– Однозначно. Ты – это ты. Никто и не спорит. Но, может, попробуем?
– Что, на безрыбье и рак рыба?
Виталий с силой потер лоб.
– Сейчас раки деликатес и ценятся гораздо выше какой-то там рыбешки. Так что сравнение некорректное.
– При чем тут сравнения? Я ведь о смысле говорю.
– Да это я так. Понимаешь, ты мне нужна. Это я хорошо почувствовал за эту неделю. Кстати, где ты была?
Ася неохотно объяснила:
– В Турции. Меня Кетов возил в Анталью.
Виталий помрачнел.
– Понятно. Сплошной ля мур.
Василиса развеселилась.
– Ну да. Борис после вечернего шоу отправлял меня в мой номер, а сам развлекался на стороне. Веселуха.
Виталий недоуменно развел руками.
– А какого лешего тогда он тебя с собой поволок?
Ася неопределенно помахала ладонью перед своим носом.
– Загадка природы. Это у него нужно спрашивать.
– И ты что, на него не в обиде?
– Какая обида? Я очень довольна, что ничего ему не должна.
Виталий встал и сделал несколько наклонов в стороны, разминая мышцы.
– Ладно. Но меня ты все-таки с собой возьми. Едешь-то когда?
– Завтра. Сразу с утра.
– Вот и чудненько. Я тоже буду готов.
Ася приготовилась возражать, но диспетчерша, не Нина, а какая-то новенькая, официальным тоном объявила:
– Бригада Петрова, на выезд!
Подхватив тяжелый чемоданчик, Василиса быстро прошла вперед, оставив Виталия за собой. Запрыгнув в салон скорой, устроилась на сиденье и задумчиво посвистела.
Как ей быть?
Конечно, у Виталия болит душа. Это она хорошо понимает, у нее самой душа болит не меньше. И нужен кто-то, кто помог бы унять эту боль. Вопрос в том, хочет ли она стать суррогатом, эрзац-заменителем? Этого, конечно, не хочет никто. С другой стороны, в такой ситуации всегда найдется кто-то, кто его утешит. А там, глядишь, стерпится-слюбится?
Если подойти к этой ситуации не в романтических очках, а здравомысляще, то не лучше ли, если это будет она, Ася? Она хоть искренно его любит. Возможно, со временем и он ее полюбит? Если отойти в сторонку и ждать, можно остаться с носом. А этого она категорически не хочет.
Что ж, похоже, надо воспользоваться ситуацией и расценивать ее как подарок судьбы. При таком раскладе, без излишней гордости, его предложение надо принимать.
Дата добавления: 2015-07-12; просмотров: 93 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Татьяна Герцик 10 страница | | | Татьяна Герцик 12 страница |