Глава 2. Я поднялась с пола, мокрая и промерзшая до мозга костей

КЭТИ

Я поднялась с пола, мокрая и промерзшая до мозга костей. Я не имела понятия, сколько прошло времени после того, как распылилась первая доза оникса и последний вздох боли уложил меня на спину.

Сдаться и позволить им делать все, что они хотят, в начале не казалось вариантом. Сначала боль стоила этого, потому что, будь я проклята, если бы собралась облегчить для них задачу. После того, как оникс испарился с моей кожи, я смогла двигаться и снова устремилась к двери.

Я не достигла успеха, и после четвертого раза, когда меня нейтрализовали ониксом, а потом чуть не утопили им, я сдалась.

Я действительно по-настоящему сдалась. Когда я смогла стоять, не падая в обморок, я медленно подошла к холодному столу, каждый шаг причинял боль. Я была почти уверена, что поверхность стола состояла из очень тонкого слоя алмазов. Сумма денег, чтобы оборудовать комнату, не говоря уже о целом здании в алмазах, должна была быть астрономической, что объясняло проблему с национальной задолженностью. И в самом деле, из всех вещей, о которых я могла подумать, это о том, что я не должна была даже попасть в этот список, но, полагаю, из-за оникса в моем мозгу произошло короткое замыкание.

Сержант Дашер приходил и уходил на протяжении всего процесса, сменяемый мужчинами в армейской форме. Береты, которые они носили, скрывали большую часть их лиц, но из того, что я могла видеть, они не казались намного старше меня, возможно, им было чуть-чуть за двадцать.

Двое из них находились сейчас в комнате, оба с пистолетами, прикрепленными ремнем к бедрам. Часть меня удивлялась, что они были спокойны, но оникс служил своей цели. Один из них, одетый в темно-зеленый берет, стоял возле управления, глядя на меня, одна рука на пистолете, а другая на кнопке боли, второй, с лицом спрятанным под беретом цвета хаки, охранял дверь.

Я положила руки на стол. Сквозь влажные пряди моих промокших волос, они выглядели белыми и одутловатыми. Я замерзла и дрожала так сильно, что задалась вопросом, неужели я действительно пережила припадок. — Я... Я сдаюсь, — сказала я отрывисто.

Мышца выступила на лице того, который был в берете цвета хаки.

Я пыталась поднять себя на стол, потому знала, если я не сяду, то упаду, но сильная дрожь в мышцах заставила меня вильнуть в сторону. На секунду комната закружилась. Это могло быть какое-то необратимое изменение. Я почти рассмеялась, потому что, что хорошего было бы во мне для Дедал, если бы они сломали меня?

Доктор Рот все время сидел в углу комнаты с усталым видом, но сейчас он встал, с манжетой для измерения давления в руке. — Помогите ей забраться на стол.

Парень в берете цвета хаки подошел ко мне, его челюсти были решительно сжаты. Я отодвинулась в слабой попытке увеличить расстояние между нами. Мое сердце колотилось безумно быстро. Я не хотела, чтобы он дотрагивался до меня. Я не хотела, чтобы кто—либо из них дотрагивался до меня.

Ноги дрожали, я сделал еще один шаг назад, и мои мышцы просто перестали работать. Я тяжело ударилась задницей о пол, но я была в таком оцепенение, что действительно не заметила боли.

Парень в берете цвета хаки уставился на меня, и со своей точки обзора я смогла увидеть все его лицо. У него были поразительно голубые глаза, и хотя он выглядел как все, казалось, в его пристальном взгляде было некоторое сострадание.

Без слов он наклонился и сгреб меня в охапку. Он пах свежим мылом, тем же самым, которым пользовалась моя мама, слезы, навернулись мне на глаза. Прежде, чем я успела завязать борьбу, которая была бы бессмысленной, он положил меня на стол. Когда он отошел, я ухватилась за край стола, чувствуя, словно я была здесь раньше.

А я была.

Мне дали еще одну порцию воды, которую я выпила. Доктор вздохнул. — Так вы решили бороться с нами?

Я бросила стаканчик на стол и заставила свой язык двигаться, он был опухшим, и не подчинялся мне. — Я не хочу находиться здесь.

— Конечно, не хочешь, — он положил грудную часть тонометра на мою рубашку, как делал прежде. — Никто в этой комнате или даже в этом здании не ожидает этого от тебя, но борьба с нами, прежде чем ты хотя бы узнала, что мы такое, в конце концов, только причинит тебе боль. Теперь глубоко вдохни.

Я вдохнула, но воздух застрял в горле. Линии белых шкафчиков на другой стороне комнаты расплывались. Я не буду плакать. Я не буду плакать.

Доктор выполнил действия, проверяя мое дыхание и кровяное давление, прежде чем заговорил снова. — Кэти, можно я буду звать вас Кэти?

Короткий, хриплый смешок вырвался из меня. Так вежливо. — Конечно.

Он улыбнулся, когда клал манжету для измерения давления на стол и потом сделал шаг назад, складывая руки. — Мне нужно провести полное обследование, Кэти. Я обещаю, что это будет не больно. Это будет как любой другой медицинский осмотр, который ты проходила прежде.

Страх свился клубком в моем сердце. Дрожа, я обняла себя руками за талию. — Я не хочу этого.

— Мы можем ненадолго отложить осмотр, но это должно быть сделано, — повернувшись, он подошел к одному из шкафов и достал темно-коричневое одеяло.

Он накрыл им мои согнутые плечи. — Когда ты восстановишь силы, мы переведем тебя в твою комнату. Там ты сможешь помыться и переодеться в свежую, чистую одежду. Там так же есть телевизор, если ты захочешь посмотреть его, или ты можешь отдохнуть. Уже довольно поздно, а на завтра много чего запланировано.

Дрожа, я держала одеяло запахнутым. Он говорил так, словно я находилась в отеле. — Много чего запланировано?

Он кивнул. — Мы многое должны показать вам. Будем надеяться, что тогда вы поймете, что такое Дедалус на самом деле.

Я поборола порыв рассмеяться. — Я знаю, что вы, парни, такое. Я знаю...
— Вы знаете только то, что вам рассказали, — перебил доктор. — И то, что вы знаете — только половина правды. — Он склонил голову на бок. — Я знаю, вы думаете о Доусоне и Бэтани. Вы не знаете всей правды.

Мои глаза сузились, и я ответила с напором гнева, обжегшего меня изнутри. Как он смеет, говорить о том, что Дедалус делал с Доусоном и Бэтани? — Я знаю достаточно.

Доктор Рот взглянул на парня в зеленом берете, после чего он кивнул. Зеленый Берет вышел из комнаты, оставляя доктора и парня в берете цвета хаки позади. — Кэти...

— Я знаю, что в основном вы пытали их, — отрезала я, злясь еще больше. — Я знаю, что вы приводили сюда людей и заставляли Доусона исцелять их, и когда не получалось, те люди умирали. Я знаю, что вы держали их врозь друг от друга, используя Бет, чтобы принудить Доусона делать то, что вы хотели. Вы хуже, чем зло.

— Вы не знаете всей правды, — невозмутимо повторил он, совершенно не обращая внимания на мои обвинения. Он посмотрел на парня в берете цвета хаки. — Арчер, вы были здесь, когда привели Бэтани и Доусона?

Я обернулась к Арчеру, он кивнул. — Когда объекты нашего обсуждения были доставлены, с обоими, по понятным причинам, было трудно общаться, но после того, как девушка прошла изменение, она стала более жестокой. Им позволили оставаться вместе, пока не стало очевидно, что существует проблема безопасности. Вот почему их разделили и, в конечном счете, переместили в разные места.

Я встряхнула головой и подтянула одеяло ближе. Я хотела заорать на них во всю силу своих легких. — Я не дура.

— Я не считаю вас дурой, — ответил доктор. — Общеизвестно, что гибриды неуравновешенны, даже те, кто мутировал успешно. Бет была и остается нестабильной.

В моем животе образовался узел. Я с легкостью могла вспомнить, какой безумной была Бет дома у Вона. Казалось, она была в порядке, когда мы нашли ее на Mount Weather, но так было не всегда. Были ли Доусон и остальные в безопасности? Могла ли я верить хоть чему-то из того, что говорили эти люди?

— Вот почему я должен провести полное обследование, Кэти.

Я посмотрела на доктора. — Вы думаете, что я нестабильна?

Он не ответил немедленно, и, казалось, словно из-под меня выбили стол. — Возможно, — сказал он. — Даже при удачной мутации бывают проблемы с нестабильностью, которые возникают, когда гибрид использует Источник.

Стискивая одеяло, пока ощущения не вернулись к моим пальцам, я заставила свое сердце замедлиться. Это не сработало. — Я не верю вам. Я не верю ничему, что вы говорите. Доусон был...

— Доусон был печальным примером, — сказал он. — И ты придешь к пониманию этого. То, что случилось с Доусоном, было непреднамеренно. В конце концов, его бы отпустили, когда мы удостоверились бы, что он снова сможет ассимилировать. А Бет...

— Прекратите, — прорычала я, и мой собственный голос удивил меня. — Я больше не хочу слышать вашу ложь.

— Вы не представляете, мисс Швартц, как опасны, могут быть Лаксены, и угрозу, которую представляют те, кто мутировал.

— Лаксены не опасны! И гибриды тоже не будут, если вы оставите нас в покое. Мы ничего вам не сделали. И не сделаем. Мы не будем делать что-либо, пока вы...

— Вы знаете, почему Лаксены прибыли на Землю? — спросил он.

— Да, — мои суставы ныли. — Арумы уничтожили их планету.

— Вы знаете, почему их планета была уничтожена? Или происхождение Арумов?

— Они воевали. Арумы пытались забрать их способности и убить их.— Я была полностью в курсе на счет моих инопланетян 101. Арумы являлись противоположностью Лаксенам, больше тени, чем света, и они питались их энергией. — А вы работаете с этими монстрами.

Доктор Рот покачал головой. — Как и при любой большой войне, Арумы и Лаксены сражались так долго, что я сомневаюсь, что многие из них знают, что разожгло борьбу...

— И так, вы пытаетесь сказать, что Арумы и Лаксены как межгалактический Сектор Газа?

На это Арчер фыркнул.

— Я даже не знаю, почему мы говорим об этом, — сказала я, вдруг так устав, что не была уверена, что способна думать правильно. — Ничто из этого не имеет значения.

— Имеет, — сказал доктор. — Это показывает, как мало, на самом деле, вы знаете о любом из них.

— Хорошо, полагаю, вы собираетесь рассказать мне.

Он улыбнулся, и мне захотелось сбить снисходительное выражение с его лица. Очень печально, что для этого мне требовалось отпустить одеяло и собрать энергию.

— Во время своего расцвета, Лаксены были самой сильной и самой разумной формой жизни во всей своей вселенной. Просто, как и в каждом видовом наборе, эволюция развивалась в ответ, создавая естественных хищников — Арумов.

Я уставилась на мужчину. — О чем вы говорите?

Он встретил мой взгляд. — Лаксены не были жертвами в своей войне. Они были ее причиной.

ДЭЙМОН

— Как ты выбрался? — спросил Доусон.

Я предпринял все, чтобы не впечатать свой кулак в его лицо. В достаточной степени я успокоился, так что разрушение дома до основания было маловероятным. Хотя, все еще оставалась возможность.

— Лучше спроси, насколько я выложился, чтобы попасть сюда? — я напрягся, дожидаясь, пока Доусон запрет дверь. — Не борись со мной ни за что из этого, брат. Ты не сможешь остановить меня. И ты знаешь это.

Мгновение он придержал мой взгляд, потом выругался, шагнув в сторону. Я проскользнул мимо него, мои глаза устремились к лестнице.

— Ди спит, — сказал он, пробежав рукой по своим волосам. — Дэймон...

— Где Бет?

— Здесь, — мягкий голос донесся из столовой.

Я обернулся, черт, было похоже, словно девушка материализовалась из тумана и теней. Я забыл, насколько она была крошечной. Изящная и маленькая, с кучей коричневых волос и с заостренным, упрямым, маленьким подбородком. Она была намного бледнее, чем я помнил.

— Привет, — у меня не было к ней претензий. Я снова взглянул на своего брата. — Ты думаешь, это мудро, держать ее здесь?

Он подошел к ней, обвив рукой ее плечи. — Мы планировали уехать. Мэтью собирался разместить нас в Пенсильвании, недалеко от Южных Гор.

Я кивнул. Гора содержала прилично кварцита, но там не было сообществ Лаксенов, о которых мы знали.

— Но мы не хотим уезжать прямо сейчас, — добавила Бет, ее взгляд метался по комнате, не останавливаясь ни на чем конкретно. Она была одета в одну из футболок Доусона и в пару брюк Ди. И то и другое поглощало ее полностью. — Это кажется не правильным. Кто-то должен быть тут с Ди.

— Но это действительно не безопасно для вас обоих, — указал я. — С Ди может остаться Мэтью.

— Мы в порядке. — Доусон наклонил голову, запечатлевая поцелуй на лбу Бет, прежде чем пригвоздить меня серьезным взглядом. — Ты не должен был покидать колонию. Мы отправили тебя туда, чтобы ты был в безопасности. Если полиция увидит тебя или...

— Полиция не увидит меня, — это беспокойство не имело смысла. С тех пор, как мы с Кэт оба считались пропавшими, или сбежавшими, мое возрождение вызвало бы множество вопросов. — И мама Кэт.

Он не выглядел убежденным. — Ты не беспокоишься по поводу МО?
Я ничего не сказал.

Он встряхнул головой. — Дерьмо.

Бет рядом с ним переступила с ноги на ногу. — Ты пойдешь за ней, разве нет?

— Его жизнь превратилась в ад, — отрезал мой брат, и когда я ничего не сказал, он связал вместе так много ругательных слов, что я действительно был впечатлен. — Черт, Дэймон, я один из всех знаю, что ты чувствуешь, но то, что ты делаешь, безумно. И, кстати, как ты выбрался оттуда?

Шагнув вперед, я прошел мимо него и направился на кухню. Было странно снова находиться здесь. Все было таким же — серые гранитные поверхности, белые приборы, ужасные украшения в силе кантри, которые Ди пристроила на стены, и тяжелый дубовый кухонный стол.

Я уставился на стол. Словно мираж, появилась Кэт, сидящая на краю. Глубокая боль резанула по груди. Боже, я скучал по ней, меня убивало, не знать, что на самом деле случилось с ней или что они с ней делали.

С другой стороны, у меня была хорошая идея. Я знал достаточно из того, что они делали с Доусоном и Бет, и это делало меня физически больным.

— Дэймон? — он последовал за мной.

Я отвернулся от стола. — Нам не нужен этот разговор, и я не в настроение излагать очевидное. Ты знаешь, что я буду делать. Это то, из-за чего ты поместил меня в колонию.

— Я даже не могу понять, как ты выбрался оттуда. Там оникс повсюду.
Каждая колония имела домики, которые предназначались для содержания Лаксенов, ставших опасными для нашего вида, или для людей, которых Элдер не хотел отдавать человеческой полиции.

— Если есть желание, то есть и путь, — я улыбнулся, когда он прищурился..

— Дэймон...

— Я здесь, чтобы взять несколько вещей, а потом я уйду.

Я открыл холодильник и схватил бутылку воды. Сделав глоток, я встал перед ним. Мы были одного роста, так что смотрели друг другу глаза в глаза. — Я имею в виду. Не толкай меня на это.

Он вздрогнул, но его зеленые глаза встретили мои. — Нет ничего, чтобы я мог сказать, чтобы изменить твои намерения?

— Нет.

Он сделал шаг назад, рукой потирая челюсть. Позади него Бет села на стул, сложив руки вокруг талии, ее взгляд смотрел куда угодно, только не на нас.

Доусон облокотился на стойку. – Должен ли я сдерживать тебя силой?

Голова Бет дернулась вверх, а я рассмеялся. — Хотел бы я посмотреть на твою попытку, маленький брат.

— Маленький брат, — усмехнулся он, но слабая улыбка растянулась на его губах. На лице Бет появилось явное облегчение. — На сколько секунд? — спросил он.

— Достаточно, — я метнул бутылку из-под воды в мусор.

Прошло несколько мгновений прежде, чем он сказал. — Я помогу тебе.

— Черт, нет, — я сложил руки. — Я не хочу твоей помощи. Я не хочу, чтобы кто-либо из вас брал на себя часть этого.

Он решительно стиснул зубы. — Бред. Ты помогал нам. Это слишком опасно, чтобы делать все в одиночку. Так что, если ты собираешься упрямиться и игнорировать тот факт, что ты держал меня на привязи, которой был сам, я не позволю тебе совершить это самому.

— Извини, что сдерживал тебя. Теперь, когда я знаю, что в точности ты тогда чувствовал, я бы взял штурмом это проклятое место в ту же ночь, когда ты пришел домой. Но я не позволю тебе помогать. Посмотри, что произошло, когда мы были там все вместе. Я не могу беспокоиться о вас, ребята. Я хочу, чтобы ты и Ди находились как можно дальше от всего этого.

— Но...

— Я не собираюсь с тобой спорить, — я положил руки на его плечи и сжал. — Я знаю, что ты хочешь помочь. Я ценю это. Но если ты действительно хочешь помочь, не пытайся остановить меня.

Доусон закрыл глаза, черты его лица морщились, в то время как грудь резко вздымалась.
— Позволить тебе сделать это самому неправильно. Ты бы мне не позволил.

— Я знаю. Со мной все будет в порядке. Я всегда в порядке, — я наклонился, прижимая свой лоб к его. Обхватив его лицо, я понизил голос. — Ты только вернул Бет назад, и убегать со мной неправильно. Она нуждается в тебе, а я нуждаюсь...

— Ты нуждаешься в Кэти, — он открыл глаза, и в первый раз, с тех пор как на Mount Weather дерьмо вышло наружу, в его взгляде было понимание. — Я понимаю. Правда.

— Ты тоже ей нужен, — прошептала Бет.

Мы с Доусоном оторвались друг от друга. Он повернулся к ней. Она все еще сидела за столом, ее руки сжимались и разжимались на коленях быстрыми, повторяющимися движениями.

— Что ты сказала, детка? — спросил он.

— Он нужен Кэт, — ее ресницы поднялись, хотя ее взгляд был прикован к нам, она не смотрела на нас, не по настоящему. — Вначале они будут рассказывать ей разные вещи. Они обманут ее, но то, что они сделают потом...

Было такое чувство, словно весь кислород выкачали из комнаты.

Доусон оказался около нее немедленно, встав на колени так, чтобы она посмотрела на него, он взял ее руки в свои и поднес к губам. — Все хорошо, Бет.

Она следила за его движениями почти одержимо, но в ее глазах собралось странное сияние, словно она скользила дальше. Волосы у меня на затылке встали дыбом, и я сделал шаг вперед.

— Ее не будет на Маунт Везер, — сказала Бет, ее пристальный взгляд дрейфовал над плечом Доусона. — Они заберут ее далеко и заставят делать разные вещи.

— Какие вещи? — слова вырвались из моего рта прежде, чем я смог остановить их. Доусон бросил на меня взгляд через плечо, но я проигнорировал его. — Ты не должна говорить об этом, детка. Хорошо?

Прошло много времени, прежде, чем она что-либо сказала. — Когда я увидела его с вами, я знала, но, казалось, что вы все тоже знаете. Он это плохие новости. Он тоже был там со мной.

Мои руки сжались в кулаки, когда я вспомнил реакцию Бет, когда она увидела его, но мы заткнули ей рот. — Блэйк?

Она слабо кивнула. — Они все плохие. Их не должно быть. — Ее внимание перетекло к Доусону, и она прошептала. — Меня не должно быть.

— Детка, ты не плохая, — он положил руку на ее щеку. — Ты совсем не плохая.
Ее нижняя губа дрогнула. — Я делала ужасные вещи. Вы не представляете. Я уб...

— Это неважно, — он опустился на колени. — Ничто из этого не имеет значения.

Дрожь прокатилась по ней, потом она взглянула наверх, ее глаза смотрели в мои. — Не позволяй им делать это с Кэти, они изменят ее.

Я не мог шевельнуться или вздохнуть.

Ее лицо сморщилось. — Они изменили меня. Я закрываю глаза и вижу их лица, всех их. Я не могу выбросить их из головы, не важно, что я делаю. Они внутри меня.
Боже Милостивый....

— Посмотри на меня, Бет, — Доусон подвел ее лицо обратно к своему. — Ты здесь, со мной. Ты больше не там. Ты знаешь это, правда? Смотри на меня. Ничего такого в тебе нет.

Она решительно покачала головой. — Нет. Ты не понимаешь. Ты...

Отступив, я позволил брату разбираться с этим. Он говорил с ней низким, успокаивающим тоном, но когда она затихла, то уставилась вперед, тихо качая головой из стороны в сторону, ее глаза были распахнуты и рот открыт. Она не моргала, казалось, что она вообще не узнает его или меня...

Я осознал, что дома никого нет.

Поскольку Доусон не касался всего, что огорчало ее, ужас — настоящий, истинный ужас, поглотил меня. Боль в глазах моего брата, когда он, поглаживая, убрал волосы с ее бледного лица, убивала меня. В тот момент, он выглядел так, словно не хотел ничего, кроме как поменяться с ней местами.

Я сжал стойку позади себя, не в силах отвести взгляд.

Я мог с легкостью увидеть себя, делающим то же самое. За исключением того, что это была бы не Бет, и я бы держал в своих руках и уговаривал вернуться к реальности Кэт. Я пробыл в своей спальне достаточно долго, чтобы переодеться в свежую одежду. Находиться там было благословением и проклятием. По некоторым причинам это заставляло меня чувствовать себя ближе к Кэт. Возможно, это было из-за того, что мы делили в моей кровати, и тех моментов, которые были перед этим. И это тоже гнало меня вперед, потому что она не была в моих руках и не была в безопасности.

Я не знал, будет ли она действительно в безопасности снова.

Я натягивал футболку через голову, и почувствовал свою сестру прежде, чем она заговорила. Тихо выдохнув, я обернулся и обнаружил ее стоящей в дверном проеме, одетую в ярко розовую пижаму, которую я подарил ей на прошлое Рождество.

Она выглядела так же погано, как чувствовал я себя. — Если ты собираешься начать с того, что мне нужно подождать и все обдумать, то можешь оставить это при себе. — Я сел на кровать, проведя рукой по волосам. — Это не изменит того, что я хочу.

— Я знаю, чего ты хочешь, и не виню тебя, — она осторожно шагнула в мою комнату. — Никто не хочет, чтобы тебя ранили... или и того хуже.

— Хуже то, через что Кэт проходит прямо сейчас. Она твоя подруга. Или была ей. И для тебя нормально ждать? Зная, что они, возможно, с ней делают?

Она вздрогнула, в слабом свете ее глаза блестели, как изумруды. — Это не честно, — прошептала она.

Может и нет, но в любое другое время я бы чувствовал себя ослом за такие слова, но я не мог проявлять сочувствие.

— Мы не можем потерять тебя, — сказала она после нескольких секунд чертовски неловкой тишины. — Ты должен понять, что мы сделали то, что сделали, потому что любим тебя.

— Но я люблю ее, — без колебаний сказал я.
Ее глаза расширились, вероятно, это был первый раз, когда она слышала, чтобы я говорил это вслух, по крайней мере, о ком—то кроме членов моей семьи. Я жалел, что не говорил этого чаще, особенно Кэт. Забавно, как подобное дерьмо оборачивается в итоге. Пока ты погружен во что—то, ты никогда не говоришь или не делаешь того, что нужно. Всегда после свершившегося, когда уже слишком поздно, ты понимаешь, что должен был сказать или сделать.

Не могло быть слишком поздно. Тот факт, что я все еще жив, был тому заветом.

Слезы наполнили глаза моей сестры, когда она сказала тихим голосом. — Она тоже любит тебя.

Жжение в моей груди усилилось и подползло к горлу.

— Знаешь, я всегда знала, что ты ей нравишься, до того, как она призналась в этом мне или самой себе.

Я слегка улыбнулся. — Да, у меня то же самое.

Ди теребила кончики своих волос. — Я знала, что она... она была для тебя идеальна. Она никогда не мирилась с твоим дерьмом, — Ди вздохнула. — Знаю, у нас с Кэт были своим проблемы... с Адамом, но я тоже люблю Кэт.

Я не мог делать это — сидеть здесь и говорить о ней, словно мы находились на своего рода поминках или на дне поминовения. Этого дерьма было слишком много.

Она сделала небольшой вдох, верный признак того, что она была близка к разрядке. — Мне жаль, что я была так тверда с ней. Я имею в виду, ей нужно было совершенно точно знать, что она должна доверять мне и всему этому, если бы я могла понять это раньше, то тогда... ну, ты знаешь, что я имею ввиду. Так было бы лучше для всех. Я ненавижу мысль, что, возможно, я никогда... — она быстро оборвала себя, но я знал, куда она клонит. Возможно, она никогда больше не увидит Кэт снова.

— В любом случае, я спрашивала ее перед выпускным, боялась ли она возвращаться обратно на Маунт Везер.

Мою грудь сжало, словно кто—то схватил меня в медвежьи объятия. — Что она сказала?

Ди отпустила волосы. — Она сказала, что боялась, но, Дэймон, она была такой храброй. Она даже рассмеялась, и я сказала ей... — Она уставилась на свои руки, выражение ее лица сжалось, — Я сказала ей быть осторожной и держать вас с Доусоном в безопасности, и ты знаешь, она ответила, что будет, и она так и сделала.

Христос.

Ладонью я потер свою грудь, где, по ощущениям, образовалась дыра размером с кулак.

— Но прежде, чем я спросила ее об этом, она пыталась поговорить со мной об Адаме и обо всем остальном, но я не захотела ее слушать. Она пыталась загладить свою вину, но я продолжала отталкивать ее. Вероятно, она ненавидела меня...

— Это не тот случай, — я мертво посмотрел на Ди. — Она не ненавидела тебя. Кэт понимала. Она знала, что тебе нужно время, и она... — я стоял, неожиданно испытав потребность убраться из этой комнаты, и из этого дома, на дорогу.

— У нас еще не закончилось время, — тихо сказала она, словно просила... и черт меня возьми, если это не было больно. — Не закончилось.

Гнев вспыхнул во мне, и от меня потребовалось очень много, чтобы не наброситься на нее. Потому что держать меня в том проклятом доме было ничем иным, как потерей времени. Несколько раз, глубоко вздохнув, я задал вопрос, на который не был уверен, что хочу получить ответ. — Ты видела ее мать?

Ее нижняя губа дрогнула. — Видела.

Я поймал пристальный взгляд моей сестры и удержал его. — Расскажи мне.

Выражение лица говорило, что это была последняя вещь, которую она хотела делать. — Полиция была в ее доме весь день после того... как вы вернулись назад. Я разговаривала с ними, и потом с ее матерью. Полиция думает, что вы двое сбежали. Или, по крайней мере, так они сказали ее матери, но я думаю, что один из них подставной. Он был слишком непреклонен.

— Ну, конечно, — пробормотал я.

— Впрочем, ее мать не поверила в это. Она знает Кэти. И Доусон вел себя сдержано с Бет и всеми остальными. Это показалось бы подозрительным любому, у кого есть хотя бы две клетки в мозгу. — Она немного отклонилась назад, уронив руки на колени. — Было действительно трудно. Ее мать была так расстроена. Могу сказать, что она думает о худшем, особенно, после «исчезновения» Уилла и Кариссы, — сказала Ди. — Ей действительно больно.

Вина взорвалась, как картечь, оставляя дюжины дыр во мне. Мама Кэт не должна была проходить через это — беспокоиться о своей дочери, и бояться худшего.

— Дэймон, не оставляй нас. Мы найдем способ вернуть ее, но, пожалуйста, не оставляй нас. Пожалуйста.

В тишине я уставился на нее. Я не мог дать обещание, которое не намеревался сдержать, и она уже знала это. — Я должен идти. Ты знаешь. Я должен вернуть ее обратно.
Ее нижняя губа задрожала. — Но что если ты не вернешь ее назад? Что если ты останешься там с ней?

— Тогда, по крайней мере, я буду с ней. Я буду там ради нее. — Я подошел к сестре и обхватил руками ее щеки. Слезы покатились вниз, задевая мои пальцы. Я ненавидел видеть ее плачущей, но еще больше я ненавидел то, что случилось с Кэт. — Не волнуйся, Ди. Мы говорим обо мне. Ты знаешь, как чертовски хорошо, я умею вытаскивать себя из разных ситуаций. И ты знаешь, что я вытащу ее оттуда.

И ничто в этом мире не остановит меня.

Дата добавления: 2015-07-12