Через два дня

Я ВСЮ НОЧЬ НЕ УСНУЛ. Рассвет не спешил, но даже когда он наступил, и яркое солнце пробилось сквозь жалюзи, теплее не стало, наша жалкая батарея еле грела, и мы с Полковником безмолвно пересели на диван. Он читал свой альманах.

Накануне вечером я набрался смелости и позвонил родителям. Когда я скажу: «Привет, это Майлз», а мама спросит: «Что случилось? Все в порядке?» я буду иметь полное право ответить ей, что все плохо. Трубку взял папа.

— Что случилось? — спросил он.

— Не кричи, — сказала мама.

— Я не кричу, просто связь такая.

— Так говори потише, — ответила она, в общем, до меня очередь дошла не сразу, а когда дошла, я не сразу смог собрать слова в предложение — моя подруга Аляска погибла в автокатастрофе. Я тупо смотрел на цифры и слова, накорябанные на стене возле телефона.

— Господи, Майлз, — воскликнула мама, — я тебе сочувствую, сынок. Хочешь домой приехать?

— Нет, — ответил я. — Я не хочу отсюда уезжать… Я просто поверить не могу, — это до сих пор в каком-то смысле было правдой.

— Ужасно, — сказал папа, — бедные родители девочки. — «Бедный родитель», я вспомнил об ее отце. Я даже представить себе не могу, что было бы с моими, если бы умер я. Пьяный, за рулем. Боже мой, если бы ее отец узнал, как все было, он бы нам с Полковником кишки выпустил.

— Как нам тебе помочь? — поинтересовалась мама.

— Мне было важно, чтобы вы к телефону подошли. Я хотел, чтобы кто-то снял трубку, и вы сняли. — У меня за спиной кто-то шмыгнул носом — то ли от холода, то ли от переживаний — и я сказал родителям, — Тут очередь к телефону. Я пойду.

А ночью меня парализовало, я молчал, я был в ужасе. Чего я так боялся? Все уже случилось. Она умерла. Я помню ее теплую нежную кожу, помню, как соприкоснулись наши языки, как она смеялась, учила меня, хотела, чтобы у меня получалось лучше, обещала продолжение. А теперь что?

Теперь она с каждым часом становится все холоднее, с каждым моим дыханьем смерть все больше отвоевывает ее. Я подумал: «Вот о чем мой страх: я утратил нечто важное, и я не могу обрести это снова, хотя оно мне очень нужно. Это все равно как если потеряешь очки, пойдешь в оптику, а тебе там скажут — во всем свете очков больше нет, придется тебе как-то жить без них».

Когда время близилось к восьми утра, Полковник объявил в пустоту:

— Думаю, сегодня на обед будут жарито.

— Да, — согласился я. — Ты есть хочешь?

— Боже, да нет. Понимаешь, это она им название придумала. Когда мы приехали, это называлось жареным буррито. А Аляска стала говорить жарито. А за ней и все остальные, а потом даже Морин официально поменяла название. — Он помолчал. — Майлз, я не знаю, что делать.

— Да. Я понимаю.

— Я выучил все столицы, — объявил он.

— Штатов?

— Нет. Это пятый класс. Всех стран. Назови любую.

— Канада, — сказал я.

— Потруднее.

— Гм. Узбекистан?

— Ташкент. — Он даже не задумался ни на секунду. Ответил на автомате, словно ждал, что я именно Узбекистан назову. — Пойдем покурим.

Мы закрылись в ванной и включили душ, Полковник достал из кармана джинсов коробок и чиркнул спичкой. Она не зажглась. Он пробовал еще и еще, но не получалось, он ударял по коробку со все увеличивающейся яростью, а потом наконец бросил коробок на пол и закричал:

— ЧЕРТ!

— Все нормально, — сказал я, и сунул руку в карман в поисках зажигалки.

— Нет, Толстячок, ненормально, — возразил он, бросил сигареты и встал, внезапно выйдя из себя. — Черт возьми! Господи, как это могло случиться? Почему она такая глупая? Она никогда ни о чем не думала. Слишком, блин, импульсивная. Боже. Ненормально это. Я поверить не могу, неужели она настолько ничего не соображала?

— Мы должны были ее остановить, — сказал я.

Он протянул руку, чтобы выключить едва капающий душ, а потом принялся лупить ладонью по стене.

— Да я знаю, что должны были, черт возьми. Я отлично, блядь, осознаю, что надо было ее остановить, нафиг. Но неправильно это «надо». За ней же приходилось смотреть, как за трехлеткой. Чуть ошибся — и она умерла. О, господи. Крыша едет. Пойду прогуляюсь.

— Хорошо, — ответил я, постаравшись произнести это как можно спокойнее.

— Извини, — добавил он. — Мне так паршиво. Как будто сам могу сдохнуть в любой момент.

— Можешь, — подтвердил я.

— Да. Ага. Могу. Не ровен час. Просто. Так вот. БДЫЩ. И тебя нет.

Я вышел в комнату вслед за ним. Полковник взял со своей постели альманах, застегнул куртку, закрыл дверь и БДЫЩ. Его не стало.

Новый день привел посетителей. Через час после того, как ушел Полковник, объявился наш местный нарик, Хэнк Уолстен, и предложил мне травки, я любезно отказался. Хэнк обнял меня и сказал:

— Ну, хотя бы это случилось быстро. Хотя бы без боли.

Я знаю, что он хотел помочь, но он не мог понять. Боль была. Тупая и непрекращающаяся боль в моем животе, которая никак не хотела уходить, даже когда я опускался на четвереньки на ледяной пол душевой, задыхаясь от рвотных спазмов.

Да и вообще, что такое «быстрая» смерть? «Быстро» — это сколько времени? Секунда? Десять? И за это время она наверняка испытала ужасную боль — сердце остановилось, легкие лопнули, к мозгу не поступала ни кровь, ни кислород — в голове остался только один первобытный ужас. Насколько быстро, черт его побери? Нет ничего быстрого. «Быстрый рис» — пять минут. «Быстрый пудинг» — целый час. И я не думаю, что даже миг чудовищной боли кажется «быстрым» тому, кто ее испытывает.

Жизнь у нее перед глазами успела промелькнуть? Меня она в этом ролике увидела? А Джейка? Она пообещала, я помню, пообещала, что мы продолжим, но я также знал, что она умерла по пути на север, она ехала в сторону Нэшвилля, где живет он. Может быть, это для нее ничего не значило, просто очередной импульс. Хэнк стоял в дверях, а я смотрел вдаль, не замечая его, на невероятно притихший кампус, и думал о том, придала ли она этому какое-то значение, и надеялся, что, конечно же, да, она же обещала. Что мы продолжим.

Потом пришла Лара с опухшими глазами.

— Что случи-илось? — спросила она, когда я обнял ее и, встав на цыпочки, положил подбородок ей на макушку.

— Не знаю, — ответил я.

— Ты ее ви-идел накануне? — проговорила она мне в ключицу.

— Она напилась, — рассказал я. — Мы с Полковником спать пошли, а она, похоже, уехала. — И это стало нашей официальной ложью.

Я почувствовал, как ее мокрые от слез пальцы прижались к моей ладони, и, не успев подумать как следует, я отвел руку.

— Извини.

— Все нормально. Я буду у себя, заходи-и, если хочешь. — Но я не зашел. Я не знал, что ей говорить, оказавшись в любовном треугольнике, одна сторона которого умерла.

Днем мы снова собрались в спортзале. Орел сказал, что закажут автобус, и в воскресенье мы поедем в Вайн-Стейшн на похороны. Когда все встали, я заметил, что Такуми с Ларой направляются в мою сторону. Встретившись со мной взглядом, Лара робко улыбнулась. Я тоже улыбнулся ей, но потом поспешно развернулся и скрылся в толпе скорбящих, спешащих выйти из спортзала.

Я сплю, в комнату залетает Аляска. Голая и целая. Ее полные груди, которые я только немного пощупал в темноте, просто светятся. Она склоняется ко мне, я кожей лица чувствую тепло и аромат ее дыхания, оно похоже на ветерок в высокой траве.

— Привет, — говорю я, — я скучал.

— Ты хорошо выглядишь, Толстячок.

— Ты тоже.

— Я совсем голая, — отмечает она со смехом. — Как это получилось?

— Я очень хочу, чтобы ты осталась.

— Нет, — отвечает она, и наваливается на меня всем своим весом, ломая мне грудную клетку, лишая меня дыхания, она холодная и мокрая, как тающий лед. Голова у нее расколота надвое, из трещины в черепе течет розово-серая грязь, капая мне на лицо. От нее воняет формальдегидом и гнилью. Меня опять чуть не рвет, я в ужасе сбрасываю с себя ее тело.

Я проснулся, рухнув с кровати на пол. Слава богу, мое место снизу. Я продрых четырнадцать часов. Снова было утро. Наверное, среда, подумал я. Похороны в воскресенье. Я гадал, вернется ли к тому времени Полковник, и где он вообще. Он обязан был вернуться, потому что я не могу пойти один, а идти с кем-то кроме Полковника — все равно, что одному.

В дверь ломился холодный ветер, деревья за окном качались с такой силой, что я их скрип в комнате слышал. Я сел на кровать и подумал о Полковнике, который, наверное, идет сейчас куда-то, опустив голову и стиснув зубы, сопротивляясь этому ветру.

Дата добавления: 2015-07-12