Легенда об иностранном инвесторе

Об иностранных инвесторах у нас говорят много. И давно. Надежда на иностранного инвестора – это очень русская надежда. В ней проявляется наша генетическая обломовщина: что кто-то откуда-то придёт и за нас всё наладит. Легенда о призвании варягов – из этого ряда. Причём совершенно неважно, было ли это на самом деле или не было – важно, что легенда такая есть.

То есть в народе живёт мечта: кто-то сильный, знающий и умелый придёт, и будет заниматься твоими делами – расхлёбывать и разруливать. Вот потаённый смысл этой легенды. Не очень, впрочем, и потаённый….

Бердяев говорил о женственности русского национального характера: русская земля всё невестится и ждёт мужа, который придёт со стороны и будет руководителем и защитником. Он знает как. Ноу-хау и значит «знаю, как». Вот русская душа и взыскует того, кто знает, как.

Это проявляется в разных формах, но проявляется неизменно. Это и реформа Петра, постулировавшая превосходство Запада, приучившая нас смотреть на Запад снизу вверх и сформировавшая традицию нашего «космополитизма и низкопоклонства».

Это и французский язык наших аристократов, которые по духу и быту были иностранцами в своей стране. (То, что они любили русский пейзаж и «говор пьяных мужичков» как раз и доказывает их иностранность: русский на это не обращает внимания – он внутри этого живёт; но это так, между прочим). Все наши популярные учения – в первую очередь марксизм – иностранного происхождения.

Величайший русский роман, который для меня выше «Войны и мира» – «Обломов». Я читала в комментариях, что Гончаров сначала и замыслил этот роман как историю двух друзей – русского и немца. Потом, по чьему-то совету, прибавил любовную линию, без которой роман вроде как «не стоит». Но вполне возможно, без любовной линии вышло бы даже рельефнее.

В чём суть «Обломова»? Русский барин абсолютно не занимается своими делами, в результате чего они запущены по самое «не могу». Денег нет, а долги, наоборот, есть, и они растут. Но у барина есть друг-немец, который его любит за «голубиную чистоту души». В самые критические моменты он появляется, словно deus ex machina, и разруливает дела барина, а тому можно расслабляться дальше. Такова русская мечта.

Как только были сброшены оковы советского тоталитаризма (или, во всяком случае, существенно ослаблены – при Горбачёве), – русский человек возмечтал именно об этом – о добром немце, который придёт и всё наладит. При оковах-то об этом мечтать не дозволялось, тогда всё было строго. Мечта оформилась в виде закона о «совместных предприятиях»: считалось, что они поднимут нашу промышленность на невиданные высоты.

Ничего такого, естественно, не произошло. То есть были удачные примеры, но ничего массового не случилось. Но бацилла мечты о добром немце уже активно размножалась в народном организме и отравляла сознание. Совместные предприятия плавно трансформировались в «иностранные инвестиции». Почувствуйте разницу: «совместное предприятие» всё-таки предполагает нашу работу, а «иностранная инвестиция» – пустил иностранца, и тот всё наладил.

Кое-кто и наладил. Но это никоим образом не изменило общего экономического климата в нашей стране. Да, транснациональные гиганты, по достижении какого-то уровня продаж своей продукции в нашей стране, начинают производство на месте – такова их политика. Но это их производство, они просто пользуются нашими руками, иногда сырьём, не больше.

Никого учить они не собираются, и правильно делают: конкуренты им не нужны. Точно так они поступают во всех странах третьего мира. Ах, какое благолепие: они платят налоги, они создают рабочие места! Но товарищи дорогие! Это всё их, а не наше. Мы от этого не становимся ни умнее, ни квалифицированнее, ни предприимчивее.

Некоторое умение, конечно, кое у кого из русских работников нарабатывается, но это – не индустриализация. Вернее, это второсортная, периферийная индустриализация, консервирующая отсталость. Вернее так: она припорашивает отсталость позолотой прогресса: «Смотрите, какие у нас современные предприятия появились!»

Что наши люди чему-то там научатся у велемудрых иностранцев, а дальше, как в песне о «дубинушке», «сама пойдёт», – так вот это полная фигня и пустые хлопоты. Улыбчивые, обходительные иностранцы дальше определённого уровня русских не пускают. Помню, когда я, работая у иностранцев, причём в качестве ключевого сотрудника, вообразила, что я что-то такое из себя представляю и могу на что-то претендовать, мне немедленно указали моё второсортное место, а когда я начала вякать – выперли. И так будет с каждым, как писали прямолинейные немецко-фашистские оккупанты.

Иностранцы – не Штольцы. Это Штольц действовал целиком и полностью в интересах своего друга Обломова, которого искренне любил. Даже процента не брал за возвращённое имущество. Иностранные инвесторы действуют сугубо в своих интересах. А в чьих ещё, по-вашему, они должны действовать интересах – в моих, что ли? Странные какие-то идеи приходят нашему человеку на почве обломовщины… Так что воображать, что «заграница нам поможет» и Запад нас доброхотно индустриализует – чистая фантазия. Маниловщина.

Квинтэссенция этого рода маниловщины – мечта об ино-граде «Сколково», куда наедут яйцеголовые со всего света и ну делать открытия во славу нашего богоспасаемого Отечества.

Зная немного моих читателей, предвижу восклицания: так что же нам иностранцев не пускать? Или частникам запретить? Напомню: я обсуждаю вопрос, какая сила может стать мотором и творцом новой индустриализации. Кто это всё способен организовать и взять на себя ответственность, а вовсе не то, кто в этом большом деле может участвовать. Участвовать – это нечто другое. Меня интересует мотор.

Если не свой частник и не западный инвестор – остаётся государство. Что оно может сделать и как?

«Государственные жители»

К большому сожалению, в нашей стране нет никакой реальной силы, кроме государства. Да-да, того самого – бандитского, грабительского, ненавидимого или презираемого (в зависимости от темперамента) всеми от мала до велика. Был такой рассказ Андрея Платонова «Государственный житель». По любому поводу герой там говорил: «Ждите движения государства». Он старался «бездирективно ни во что не соваться».

Мы все – «государственные жители». Скажете – нет? А что мы делаем, даже не делаем – думаем, когда возникает какое-то затруднение? Мы что – организуем частную инициативную группу и своими силами решаем вопрос? Может, мы эффективно и самостоятельно трудимся в кооперативах? Хотя бы управляем своими домами или сами организуем подметание улицы? Вопросы – чисто риторические.

Мы – «ждём движения государства». Мы, преисполненные высокого гражданского негодования, требуем от государства, чтобы оно всё исполнило и организовало: починило, вывезло, наладило, привело в порядок.

Вчера на конференции в МГУ учёные-экономисты рассуждают о материях умных и общеполезных. На любой вопрос: что же нужно сделать, чтобы улучшить положение в том и в этом, следовал однообразный ответ: государство должно увеличить финансирование того и этого. Это универсальный мыслительный ход русского человека.

Пресловутое «гражданское общество» понимается у нас, как привычка громко орать, требуя от государства исполнения каких-то дел, а вовсе не как привычка самостоятельно организовываться и налаживать жизнь своими средствами – хотя бы для начала в малом. Вообще, граждане и государство всегда находились у нас в отношениях взаимного «кидания»: мы его не уважаем, и оно нам платит взаимностью. Но как бы то ни было, оно – единственная реальная сила. Другой – просто нет.

Оно, в лице своих служащих, мало эффективно, жуликовато, КПД его ниже паровоза, но другого – нет. Эта мысль неприятна, но – истинна. То, что так сяк в домах светятся лампочки Ильича, наступает отопительный сезон, кое-как вывозят мусор и регулируется движение по дорогам – это работа этих самых жуликоватых и вороватых. Надеюсь, вы понимаете, что я их вовсе не оправдываю и не воспеваю: я говорю только то, что это единственная реальная сила.

Мы смеёмся, что граждане пишут Путину о коммунальных безобразиях или о невыплате зарплаты на такой-то фабрике. А чего смеяться-то? Это наш, русский, подход к делу. Его надо учитывать и понемногу воспитывать людей к кое-какой самодеятельности и самоходности. К минимальной независимости от государства. Кто должен воспитывать? Государство, наверное…

Так вот, эта сила именно и должна взяться в первом лице за индустриализацию. Вернее так: если уж кто-то должен и может взяться, то только государство. Это неприятная мысль, хочется как-то увернуться от неё, но – не получается. Ещё раз повторю: государство должно не регулировать (регулировать нечего), не что-то там такое индикативно планировать, а прямо так вот брутально организовывать. То есть, выступать в лице своих органов в качестве предпринимателя и прораба. То есть делать ровно то, от чего оно, по предписаниям перестроечных мыслителей, с облегчением освободилось.

То есть: надо снова создать Госплан, разрабатывать пятилетние планы, которые будут доводиться до отраслевых министерств, а те – будут организовывать производство тех или иных признанных нужными работ. Опять-таки, в первом лице. Выделять ресурсы, назначать и снимать директоров предприятий – всё, как было когда-то. С тою лишь разницей, что какие-то участки работы могут быть доверены частникам. Но частники должны встроиться в общий народнохозяйственный план.

Эта мысль – что государство должно заниматься индустриализацией в первом лице – тягостна и неприятна. Как вообще всякая мысль, что ты должен сам чем-то заниматься, что никто другой этого не сделает. Но мысль эта – благотворна. Во всяком случае, они способна продвинуть жизнь вперёд: от гниения и разложения к какому-то делу и развитию.

Многие известные мне женщины-предпринимательницы создали свои бизнесы и преуспели тогда, когда поняли со всей ясностью: их мужики им хорошую жизнь не организуют, надо действовать самой. Это очень развивающее открытие, избавляющее от иллюзий. Его ещё предстоит сделать нашему народу и государству.

Прежде, чем говорить о том, как именно может выглядеть, будущая индустриализация, покончим с сакраментальным вопросом:

Дата добавления: 2015-07-12