Признание

Новый Энавар предстал перед ними в виде цветного пятна на фоне окружавшей его зелени лесов. Город возник вместе с разнообразной мешаниной цветов отполированного закатом неба. С высоты одни его участки казались бурыми, другие – ослепительно-белыми. Некоторые из них выглядели довольно грубо, другие, наоборот, необыкновенно изысканно. В самом центре города возвышалось непропорционально высокое здание из стекла, сплошь утыканное шпилями и заостренными гребнями крыш, отбрасывавшее в глаза путешественникам огненные блики. То тут, то там, как грибы на усыпанном пестрой листвой ковре, устремлялись ввысь просторные, внушительного вида дворцы. Амхал указал на них Амхаре:

– Здесь находится Совет Всплывшего Мира, в котором заседают короли из разных земель и избранные народом маги. Вот это – Дворец Объединенных войск, а там – Общий трибунал.

Адхара переводила взгляд с одного здания на другое, наталкиваясь на их помпезные очертания, сверкавшие золотом крыши, искусно выполненные своды.

– А почему все они так не похожи друг на друга? – спросила ошарашенная зрелищем девушка.

– Потому что для их возведения были приглашены архитекторы со всего Всплывшего Мира, и при строительстве каждый привнес в тот или иной участок города элементы, напоминающие им земли, откуда они сами родом. Да, действительно, ты права, получилась настоящая мешанина, – с улыбкой добавил Амхал.

Адхара не знала, что и сказать. По сравнению с элегантной Лаодамеей Новый Энавар производил довольно жалкое впечатление, уступая при этом массивной и аскетичной мощи Салазара. И тем не менее то была столица Всплывшего Мира, где находились самые значимые органы управления.

– Этот город совсем новый и не имеет своей истории, – заметил Амхал, словно предчувствуя мысли своей спутницы. – Он возник в короткие сроки, и в основе его возведения лежало желание создать сообщество людей иного типа. Так постепенно город стал заселяться жителями. Он был построен для того, чтобы перечеркнуть прошлое, поэтому, быть может, он и стал флагманом нового миропорядка. Людей всячески поощряли селиться здесь. Это – искусственно созданное поселение, место без прошлого.

Амхал вдруг резко умолк. Он понял смысл сказанных им слов, но было уже поздно что-либо исправить.

Этот город такой же, как и я. Это – мой город, с тоской подумала про себя Адхара.

Джамила задрала кверху голову, а в это время под ее широко расправленными крыльями стремительно проносились многочисленные дворцы. Путники приземлились на утоптанную площадку перед одним из таких сооружений. Вверх поднялась туча пыли, и Адхара разглядела в ней мельчайшие черные соломинки.

Возможно, этот город вовсе и не лишен прошлого, а просто он не в состоянии забыть собственные руины.

Очередной ординарец принял под свою опеку дракона, и Амхал спрыгнул на землю с крупа нетерпеливого животного. Адхара видела, как ее спутник взволнованно оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать глазами кого-нибудь рядом с собой или под видневшимися вдалеке арками.

Это был Дворец Объединенных войск, сооружение довольно массивное, не высокое, но длинное, которое позднее было утяжелено целой серией украшавших его шпилей, начиная от меандра под укатанными крышами до изваяний под портиком. Адхара, растерянно следуя за Амхалом, двигавшимся более чем стремительно, заметила, что вокруг дворца были еще и другие драконы. Зеленые, красные, среди которых попадались и совсем маленькие, с прозрачными крыльями и очень вытянутыми телами, но ни у кого при этом не было таких черных крыльев, как у Джамилы.

– Все еще ищешь материнскую юбку? Ты должен был научиться справляться самостоятельно. Вот поэтому я и отправил тебя в дорогу, – послышался хриплый, грубый голос.

Амхал вздрогнул, обернувшись в том направлении, откуда он доносился.

– Учитель! – воскликнул молодой человек и помчался к нему навстречу.

В тени навесов стояла мерцающая смутными бликами фигура, облаченная в то, что, должно быть, звалось доспехами.

Тень поглотила Амхала. Адхара с трудом догадалась, что ее спутник обнимал кого-то, и этот кто-то энергично бил рукой по его плечу.

Девушка медленно подошла к ним, нервно теребя пальцами прядь своих волос. Впервые между нею и Амхалом возник некто третий, и это обстоятельство производило на нее странное впечатление. Девушка чувствовала смутное раздражение.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она смогла наконец различить фигуру смотревшего на нее человека, имевшего к тому же весьма внушительный вид. По мере приближения отчетливее становились и другие детали: на мужчине были начищенные до блеска и сидевшие как влитые доспехи. На груди – выгравированный в виде круга символ с вписанными в него кругами меньшего диаметра, в каждом из которых, в свою очередь, были заключены разноцветные камни. Над латами возвышалась огромная лысая голова на бычьей шее. Это был громадного роста человек, обладавший, должно быть, недюжинной силой. Несмотря на гладко выбритый затылок, его лицо окружала окладистая борода и белесые усы. Небесного цвета глаза едва видны были из-под густых и суровых бровей.

Амхал всегда казался Адхаре худощавым, но в целом высоким и хорошо сложенным молодым человеком. Но рядом с этим великаном он казался мелким и хрупким. Глаза мужчины неистово сверкали.

– Это – Адхара, – произнес Амхал, указывая на девушку.

Адхара остановилась и скрестила руки за спиной: она вдруг с ужасом ощутила, что не знает, что делать с собственным телом.

Мужчина посмотрел на нее проницательным, изучающим взглядом.

– Я посылал тебя в дорогу не для того, чтобы покупать себе красивых девиц, – заметил он.

Амхал рассмеялся:

– Учитель, это длинная история…

– Ты расскажешь ее во время обеда, – парировал мужчина, а затем обратился к девушке: – Меня зовут Мира, было приятно с тобой познакомиться, Адхара.

Ошарашенная девушка не сводила с него глаз.

– Что, немного струсила? – спросил Мира, слегка улыбнувшись.

– Я же уже сказал вам, что это длинная история, – повторил Амхал.

Дворец Объединенных войск изнутри выглядел довольно сурово. Строгие с виду бочкообразные кирпичные своды, просторные залы, лишенные какого-либо убранства, за исключением целой серии внушительных статуй, стоявших по одной в каждой комнате. В большинстве своем то были изваяния воителей в иератических позах с поднятыми к небу мечами, а некоторые даже с коронами на голове.

– Короли получились особенно симпатичными, – шепнул Амхал на ухо Адхаре, заметив ее смущение.

Невероятная по своим размерам трапезная кишела людьми. Повсюду доспехи, звон мечей и ложек, погружаемых в глиняные тарелки. И шумная болтовня, смех и звон чокающихся бокалов. Почти все присутствующие были в полном боевом снаряжении.

Адхара еще никогда не была среди такого количества людей и в местах, подобных этому. О сутолоке, царившей на улицах Салазара, по сравнению с этим столпотворением, просто не стоило и вспоминать.

Все трое: Адхара, Амхал и Мира – уселись в углу. Вокруг них хлопотал молодой человек в холщовой рубашке. Его глаза прямо-таки искрились, когда он обслуживал Миру. Парень смотрел на него с восхищением и почтительно обращался к нему «мой господин».

– Еще супа, мой господин? Еще хлеба, мой господин?

Мира вежливо отказывался. Затем он, придвинувшись поближе к Амхалу, склонился над столом и шепнул:

– Я так тебе скажу: иногда такая учтивость доставляет неудобства. – Мира разразился хохотом, и Амхал, счастливый, как ребенок, засмеялся вместе с ним.

Очень часто Адхара задавалась вопросом: а бывали ли вообще моменты, когда печаль покидала Амхала и он, безо всякой иной мысли, мог бы чему-то искренне радоваться? Так вот, это был один из таких моментов. Он смотрел на своего наставника с восхищением, быть может не таким откровенным, как у молодого слуги, но гораздо более глубоким; казалось, что он вернулся наконец домой. Адхара кусала губы. Это выглядело глупо, но она сожалела о том, что с ней Амхал никогда не был таким простодушным и жизнерадостным.

Ты не можешь соперничать с ним, он же его учитель, и они оба с давних пор знают друг друга.

А между тем Амхал вводил Миру в курс дел относительно своей миссии. Он рассказал о своей поездке в Салазар, во время которой он, похоже, сопровождал одного преступника, а затем поведал о документах, которые получил в Лаодамее.

– А что насчет присутствующей здесь девицы? – спросил Мира.

Амхал в общих чертах поведал о случившемся, опустив наиболее щекотливые подробности истории спасения Адхары. Однако почти сразу разговор коснулся и болезни. Мира, не отрывая глаз, смотрел на Амхала.

– Так, значит, на тебя напали те типы? – спросил он девушку, когда речь зашла о том, каким образом молодые люди познакомились друг с другом.

В ответ Адхара смогла только кивнуть, и именно Амхал вместо девушки объяснил странности в поведении обоих нападавших.

Мира тем временем с задумчивым видом поглаживал бороду.

– А как по-вашему, кто это мог быть? – спросил его Амхал.

Мира какое-то время хранил молчание.

– Понятия не имею, – ответил он наконец, – но это все мне не нравится. Здесь есть очевидная связь с зараженной деревней.

– Да, но болезнь, похоже, свирепствует только там и с виду напоминает красную лихорадку… ну, то есть уже известную болезнь… как я полагаю.

Мира продолжал поглаживать бороду.

– Не знаю… Но я отправлю рапорт о необходимости обследования трупов и поговорю об этом с Феа. Однако нам следует держать ситуацию под контролем.

Амхал кивнул. Молодой человек, по-видимому, очень гордился собой, оттого что он принес своему учителю интересную весть.

– Как бы то ни было, – вновь отозвался Мира, – теперь мне очень не терпится узнать как можно больше об этой прелестной девушке.

Адхара вспыхнула – этот человек приводил ее в смущение. Амхал начал свое повествование с самого начала.

Но девушка ограничилась только тем, что принялась стремительно доедать свой суп. Ей непривычно было слушать рассказ о себе в присутствии чужака. Ее левая рука непроизвольно затеребила рукоять кинжала.

Мира внимательно слушал, время от времени бросая на Адхару проницательный взгляд. Девушка продолжала сидеть, не поднимая глаз.

– Я подумал, что она, вероятно, родом из этих мест. Я пятнадцать дней добирался отсюда до Салазара и могу сказать, что на юге лесов больше, – заключил Амхал.

Мира снова принялся теребить бороду. Он делал это всегда, когда над чем-нибудь размышлял.

– Все может быть, но даже если ты и узнаешь, откуда она, не знаю, право… что тогда ты станешь делать? Ведь луг она помнит лучше, не так ли?

Адхара согласно кивнула.

– Но если мое предположение верно, то получается, что она жила где-то в этих краях, – настаивал молодой человек.

– Это еще неизвестно, – заметил его учитель. – Ты сказал мне, что на ней была белая рубашка, и потом я заметил на ее запястьях отметины, словно она долгое время носила кандалы.

Адхара инстинктивно посмотрела на свои руки. Красные полосы становились слабее и постепенно превращались в едва заметные белесые круги.

– А это наталкивает нас на мысль о том, что она была в заключении.

Амхал от неожиданности привстал, а у Адхары замерло сердце в груди.

Преступница? Неужели нужно было пройти через все лишения этого пути, чтобы узнать, что она преступница?

Мира поднял руку:

– Но это объясняет также и происхождение ее навыков: к примеру, ее умение драться или ловко вскрывать замки.

Мужчина двусмысленно посмотрел на девушку, отчего та почувствовала себя уязвленной.

– Учитель, откровенно говоря…

– Ни в одной из тюрем Всплывшего Мира не носят робу в виде белой рубашки. В Земле Солнца предпочитают тунику из грубой холщовой ткани, в Земле Ветра – робу красного цвета. Здесь, на Большой Земле, носят в большинстве своем штаны и рубашки из зеленой материи. И потом, кандалы на руках и ногах отменены Советом лет десять тому назад, а что-то мне подсказывает, что у твоей подружки есть отметины и на лодыжках.

– Это так… – восхищенно прошептала девушка.

Амхал бросил на Миру взгляд, полный изумления.

– Не смотри так на меня! Она же почесывает ногу кончиком кинжала, и не говори, что ты этого не заметил.

Амхал отвел взгляд, и Мира позволил себе едва заметную улыбку.

– Нет, я думаю, что она была похищена. И это объясняет ее потерю памяти. Страх, ужасные воспоминания… Быть может, кто-то ее освободил, но тогда он забрал бы ее с собой. Более вероятно то, что она освободилась сама и, спасаясь бегством, несколько лиг была вынуждена ползти, затем на лугу она полностью обессилела и там же уснула. А наутро – паф! – все воспоминания улетучились.

Молодые люди смотрели на Миру с открытым ртом.

– Но, учитель, тогда получается, что прав именно я, ведь она не убежала слишком далеко, значит, она родом из Нового Энавара.

Мира поднял вверх палец:

– Дай мне закончить. Быть может, ее держали здесь, в Новом Энаваре, а откуда она родом, сказать невозможно. Пожалуй, что издалека. Рабство было отменено под давлением его величества Леарко. Но спешу тебе напомнить, что нелегальная торговля рабами все еще довольно оживленная. Нередки случаи, когда молодых девушек забирают из родительского дома и продают богатым господам, которые пользуются ими по своему усмотрению. Возможно, что она одна из них.

Амхал откинулся на спинку стула:

– Следовательно, Адхара может быть откуда угодно.

Мира пожал плечами:

– Однако здесь есть еще кое-что интересное. – Он пальцем указал на глаза девушки. – Такие глаза встречаются не так часто. А подобные волосы и того реже.

Амхал ударил себя кулаком по лбу:

– Учитель, я забыл одну очень важную деталь! – И он рассказал обо всем, что стало им известно во время встречи со священником.

– Это только подтверждает мою теорию похищения, – возразил Мира, не прекращая поглаживать бороду. – Но по некоторым причинам это еще хуже, чем рабство.

Адхара почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу.

– Покажи ему свой кинжал, – попросил он девушку.

Ошеломленная Адхара повернулась к Амхалу.

– Ах да, – сказала она, опомнившись, и, вынув из-за пояса свое оружие, положила его на стол.

– Когда мы впервые встретились, кинжал уже был при ней. Она говорит, что он был с ней с момента ее пробуждения.

Мира взял его в руки. Впервые Адхара внимательно рассмотрела свое оружие. До этого момента она считала его просто частью собственного тела и настолько привыкла к нему, что даже ни разу не удосужилась рассмотреть его как следует.

А между тем это было особенное оружие. Его рукоять имела форму двуглавой змеи, извивавшейся вокруг собственного тела. Одна из голов была белой, а другая черной. Рукоять без особых изысков – обычный прямой металлический прут, чуть изогнутый к нижнему краю, лезвие – заостренное, рифленое и необычайно острое. В верхней его части имелась гравировка, и Мира пригляделся к ней повнимательнее.

– Вы знаете кого-нибудь, кто бы умел обращаться с подобным оружием? – Амхал сгорал от нетерпения.

– Оно эльфийского происхождения, – прошептал его учитель, прищурив глаза. – Какая жалость, что я не могу его прочесть, – добавил он затем, положив кинжал на стол. – Мне никогда еще не доводилось видеть оружие подобного рода.

Адхара внимательно посмотрела на гравировку. А потом, прищурившись, прочла по слогам:

– Тенаар… там написано «Тенаар».

И Мира и Амхал были крайне изумлены.

– Ты знаешь эльфийский язык?

Адхара растерянно посмотрела на обоих:

– Нет… я его не знаю. Эта надпись гласит «Тенаар». А это так важно?

Мира ответил не сразу.

– Не настолько. Гравировки с именем Тенаара теперь не редкость.

Адхара медленно приходила в себя. Амхал был явно разочарован.

– И не нужно так на меня смотреть. Я же не могу знать все оружие мира. Порывшись часок-другой в библиотеке, мы наверняка найдем ответы на все вопросы. – Мира обратился к Адхаре: – А ты умеешь читать?

– Да.

– Хорошо. Мне кажется, что лучше всего начать поиски с библиотеки. Кинжал – это все, что у тебя есть, следовательно, сосредоточь поиск именно на нем.

Девушка согласно кивнула.

– Завтра у меня не очень много дел, и я смогу тебя туда отвести.

Адхара снова вспыхнула.

– Учитель, я ведь…

– А ты пойдешь туда, куда я скажу. У меня есть несколько знакомых информаторов, которые смогут дать тебе сведения относительно незаконной торговли рабами в этих местах. Будешь искать в том направлении. Я не возлагаю на это больших надежд, но потолкаться немного среди этой братии будет нелишним. Ты отлично справился с той миссией, которую я поручил тебе, но теперь пришла пора начинать действовать самостоятельно, без моей постоянной опеки.

– Да, учитель, – ответил Амхал.

Адхара старалась смириться с мыслью, что ей целое утро придется провести с незнакомым человеком, внушавшим ей страх и подсознательную антипатию. Но тем не менее она вынуждена была признать, что впервые с момента ее пробуждения на лугу прозвучали вполне определенные предположения относительно ее происхождения.

– Но должен предупредить тебя, что вся надежда только на то, что память снова вернется к тебе, – глядя прямо в глаза девушке, добавил мужчина. – Ты можешь быть родом откуда угодно, поскольку это всего лишь мои предположения и наверняка есть иное объяснение следам на твоих руках. И все эти поиски могут оказаться тщетными.

– До этого времени я только и делала, что путешествовала по незнакомому мне миру, целиком полагаясь на Амхала. Лучше искать и ничего не находить, чем продолжать бесцельно блуждать вслепую.

Мира улыбнулся:

– Ты мне нравишься. Мы что-нибудь отыщем, вот увидишь, – добавил он с почти отеческой теплотой в голосе.

И на мгновение Адхаре показалось, что она поняла, что Амхал находил в этом человеке.

Вечером они нашли для Адхары комнату в одной из гостиниц. Мира и Амхал жили в казармах Дворца Объединенных войск. Длительное пребывание посторонних в нем было запрещено. Но молодой человек решил снять в гостинице комнату и для себя.

– Мне не следует оставлять ее одну, – сказал он своему наставнику.

Мира улыбнулся:

– Эй, да ты настоящий рыцарь.

Амхар покраснел до самых корней волос.

Все трое направились в гостиницу, блуждая по пустынным улочкам ночного города. Они поговорили о том о сем, но, когда пришла пора расстаться, Мира неожиданно произнес:

– Ты можешь подниматься к себе. – Его слова были обращены к Адхаре. – А мы тут поговорим еще немного о деле.

Девушка посмотрела на обоих в недоумении. Но ей очень хотелось спать, поэтому она без возражений направилась в свою комнату.

– Я догоню тебя, – успокоил Амхал девушку и посмотрел вслед поднимающейся по ступенькам Адхаре, такой изящной и беззащитной.

– Выйдем-ка на улицу, – бросил ему Мира.

Амхал не имел ни малейшего представления о предстоящем разговоре, но он был очень рад тому, что смог побыть еще несколько мигнут с учителем. Ему очень нравилось обсуждать с Мирой миссии, в которых они оба принимали участие, и выхватывать в его взгляде лучик одобрения.

– Она тебе нравится? – напрямую спросил его учитель, едва они вышли за порог гостиницы и уселись на краю маленького фонтана.

– Учитель! – вскочил Амхал.

Мира рассмеялся от души:

– Ты еще молод, Амхал, и в твоей жизни должны быть девушки! Ты слишком серьезен, а тебе как раз нужна симпатичная и милая подружка.

Амхал уставился на носки своих сапог. Он считал, что женщины не для него. Его жизнь слишком запутанна, в ней столько глубоких и болезненных дилемм, стоит ли осложнять ее еще и сердечными проблемами.

– Она нуждалась в моей помощи, и я помог ей. Так поступают истинные рыцари.

Мира смотрел на него с отеческой улыбкой.

– Жизнь нужно воспринимать чуточку проще, Амхал, а иначе для чего жить. Так тебе она нравится или нет?

В одно мгновение Амхал вновь вспомнил стоявшую у прилавка Адхару, когда они покупали ей новую одежду. Он вспомнил ее маленькую упругую грудь, сдавленную узким корсетом, ее ягодицы в обтягивающих замшевых штанах.

– Быть может… но ведь не в этом дело!

Мира снова рассмеялся, и этот смех учителя воспринимался юношей как живительный бальзам на его сердце. Амхалу так недоставало этого смеха в дни его одиночных скитаний.

– Прекрасно, положим, что не в этом дело… А в чем же тогда, Амхал?

Мира в одно мгновение снова стал серьезным. От его былой безмятежности не осталось и следа.

– Да в том, что во время твоего путешествия случилось нечто такое, о чем ты не хочешь мне рассказывать, ведь так?

Амхал не смог выдержать взгляд своего наставника. Он почувствовал, как признание застряло в его горле, словно горькая пилюля.

– Твои руки все в мозолях, да еще и этот порез на руке…

– Я убил трех человек! – Амхал выкрикнул эти слова прямо в лицо учителю, словно его рот был более не в силах сдерживать эту ужасную правду.

Потом стало легче. Молодой человек рассказал о том, что случилось, о своем нежелании сдержать свое неистовство и о получаемом им удовольствии от убийства. Амхал, как всегда, почувствовал себя раздавленным и уничтоженным. Но при этом он испытывал и смутное облегчение: это было сродни освобождению от собственных грехов и поиску несуществующего прощения.

Мира позволил молодому человеку излить душу, а затем положил ему на плечо руку:

– Борьба, Амхал, это суть выпавшей нам на долю жизни. И ты должен говорить себе, когда тебе очень плохо, что ты борешься. Поражение тоже часть сражения, и ты должен уметь прощать себя.

– Не знаю, учитель, это словно… словно во мне что-то не так, словно… – Он не смог закончить свою мысль.

Мира крепко прижал к себе молодого человека, и щека Амхала оказалась на его кожаном жилете, под которым все это время билось сильное, энергичное сердце.

Юноша закрыл глаза и подумал про своего отца. Где он теперь? Не он ли посеял насилие в его сердце? Амхалу ужасно хотелось найти этого презренного человека, бросившего его мать и не пожелавшего ничего знать о собственном сыне, оставившего его, Амхала, один на один со своей участью, отверженного. И когда Мира, не говоря ни слова, так крепко прижимал его к себе, Амхалу очень хотелось, чтобы учитель был его отцом и заполнил собой ту черную дыру, что поглотила такую значимую часть его жизни.

Боль, отступая, становилась все слабее. Крупные слезы беззвучно скатывались по лицу, покрывая его щеки и кожаный жилет Миры.

Так они и стояли, освещаемые безжалостным лунным светом.

Дата добавления: 2015-07-12