Рационалистические идеи и просветительские течения русской исторической мысли

В XVIII в. происходят глубокие сдвиги в экономическом, социально-политическом и культурном развитии России, которая стала могучей европейской державой. Этот процесс в немалой мере был результатом активной преобразовательной работы Пет­ра I, проводившейся, однако, в рамках феодально-крепостнического строя и свя­занной в конечном счете с усилением кре­постничества.

Одновременно товарно-денежные отно­шения все глубже проникали в крепостное хозяйство, в недрах феодального способа производства формировались капитали­стические отношения. Процесс этот был сложен и противоречив. Формирование ка­питализма шло параллельно с распростра­нением крепостничества вглубь и вширь, охватывавшего все новые территории и ка­тегории населения. Увеличивалось землев­ладение дворян и их «крещеная собствен­ность».

Обострение во второй половине XVIII в. противоречий феодально-крепостниче­ского строя, прежде всего основного клас­сового антагонизма — между закрепощен­ными крестьянами и помещиками, выли­лось в Крестьянскую войну 1773— 1775 гг. под предводительством Емельяна Пугачева.

Сдвиги в социально-экономическом развитии страны, обострение классовых противоречий обусловили превращение со­словной монархии в абсолютистскую. Свою становившуюся все более консервативной с течением времени политику самодержавие нередко облекало в форму «просвещенного абсолютизма». При этом оно использовало фразеологию и отдельные идеи западно­европейских просветителей в интересах ук­репления самодержавно-крепостнического строя и изображало себя надклассовой силой, которая заботится о благе народа.

Все эти обстоятельства резко подняли

общественное значение истории. С середи­ны XVIII в. развитие исторической мысли в России становится особенно интенсив­ным. Исторические труды создавались в столице и в провинции, расширялась источниковая база исторических исследо­ваний. Публиковались летописи, Русская Правда, Судебник 1550 г. и другие источ­ники. Встала задача совершенствования источниковедческих приемов.

Расширение связей с Западной Евро­пой, в первую очередь с Францией, полити­ка «просвещенного абсолютизма» способ­ствовали увеличению числа переводов иностранных литературных, философских и исторических сочинений. Известностью среди образованной части русского обще­ства пользовались труды французских про­светителей Монтескье, Вольтера, Дидро, Руссо, Мабли, статьи из «Энциклопедии». В XVIII в. в русской историографии были созданы первые концепции истории России на рационалистической основе, на­чалось осмысление с этих позиций все­мирной истории и места в ней русского народа. Дворянское направление, господ­ствовавшее в историографии, пыталось ис­пользовать отдельные элементы рациона­листического подхода для исторического обоснования самодержавно-крепостниче­ского строя.

Обострение социальных противоречий в стране, выдвижение на первый план крестьянского вопроса привело к появле­нию просветительского направления в исторической мысли. В обстановке острой идейной борьбы 70—90-х годов просветите­ли усиливают критику существующего строя, дворянского деспотизма, выдвига­ется идея народной революции как един­ственного средства уничтожения самодер­жавия, рождается революционное осмыс­ление истории.

Рационалистические идеи в дворянской историографии. Уже в начале века господ­ствовавший в общественной мысли России провиденциализм начинает вытесняться объяснением исторических событий волей и действиями людей — правителей и по­лководцев, борьбой человеческих характе­ров и рассмотрением их с позиций «челове­ческого разума».

Попытка с этих позиций создать обоб­щающий исторический труд, который обслуживал бы политические интересы госу­дарства, была предпринята при Петре I. Петр I ставил задачу «ведать Российского государства историю», его интересовала деятельность государей. Такой труд до­лжен был начинаться с XVI в. По распоря­жению Петра проводится сбор историче­ских источников, переводятся «Введение в историю знатнейших европейских госу­дарств» и «О должности человека и граж­данина» С. Пуфендорфа, где аргументы теории естественного права и общественно­го договора использовались в интересах абсолютизма.

Однако задуманный Петром I труд не был создан. Петр в своем замысле обогнал время. Историки не были готовы к реше­нию этой проблемы, так как еще только овладевали рационалистической методи­кой, провидение продолжало признаваться ими главной движущей силой событий.

Ближе всего к замыслу Петра прибли­зился А. И. Манкиев, работа которого «Ядро Российской истории» ' сочетала эле­менты рационализма с провиденциалистским подходом. Манкиев большую часть своего труда уделил событиям XVI— XVII вв. Движущими силами истории он считал действия личностей, их индивиду­альные свойства и побуждения. Историю России Манкиев не отрывал от всемирной истории, хотя сведения по всеобщей исто­рии (открытие Америки, изобретение поро­ха, книгопечатания и др.) не были у него связаны с общим текстом. В XVIII в. все­общая история оставалась малоразработанной темой в русской историографии.

Освещение, в основном уже с позиций рационализма, вопросов возникновения го­сударства, роли и значения самодержавия в истории России превалирует в дворян­ской историографии XVIII в. Русская исто­рия рассматривалась в контексте всемир­ной истории в той или иной связи с про­цессами, происходящими в мировой исто­рии, начиная с древности и кончая современностью.

Большая роль в создании основ дворян­ской концепции истории России принадле­жала Василию Никитичу Татищеву

¹ Манкиев А. И. Ядро Российской истории. М„ 1784.

(1686—1750) —политическому деятелю, ученому, выходцу из плеяды «птенцов гнез­да Петрова». Заниматься историей Тати­щев начал после 1719 г., когда по поруче­нию Петра I стал работать над географиче­ским описанием России. Он собирал и изучал источники по русской истории. Посланный в Швецию для изучения горно­го и литейного дела, Татищев познако­мился с западноевропейской исторической литературой, работал в шведских архивах над источниками по истории России. Ре­зультатом его работы явилось создание «Истории Российской» ², которая увидела свет много лет спустя после смерти ее создателя (М., 1768—1784. Кн. 1—4; 1848. Кн. 5).

Татищев подчеркивал, что без знания истории, прежде всего отечественной, «че­ловек мудр и полезен быть не может...». В то же время он считал, что «должно и то за верно почитать, что без знания иностранных своя (история.— В. М.) не будет ясна и достаточна», рассматривал русскую историю как часть всемирной истории. Татищев выделял истории древ­ние, новые и «настоячих времен», но не связывал их друг с другом: это для него еще не единый последовательный процесс общественного развития. Историческое развитие Татищев объяснял не волею божьей, не деятельностью отдельных лич­ностей, а развитием «всемирного умопросвячения», совершенствованием человече­ского разума, что, по его мнению, выража­ло сущность поступательного развития истории.

Татищев выделял три главные вехи в развитии всемирного просвещения: 1) по­явление письменности, 2) пришествие Хри­ста, 3) книгопечатание. Эта схема обще­ственного развития, применимая ко всем странам, соответствовала, по его мнению, возрастам человечества: письменность обозначала грань между младенчеством и юностью, с христианством наступает зре­лость, а с книгопечатанием — старость. Татищев считал, что образование государ­ства происходит в результате заключения общественного договора, потому что чело-

век в естественном состоянии не в силах приобрести себе «пользу и удовольствие». Складывание государства прошло ряд эта­пов, каждый из которых сопровождался договором: семья, род, собрание домовных или хозяйственных сообществ, которые из­бирали «несколько способнейших к правле­нию» людей. Таким образом, появилось аристократическое правление, замененное впоследствии монархией. Одной из важных причин, заставившей людей объединяться и образовывать гражданское управление, он считал развитие ремесел и торговли, которое усиливало зависть, ненависть не­честных людей, вело к росту насилия.

Принимая классификацию государств Аристотеля, Татищев писал о трех формах правления: демократии, аристократии, мо­нархии. Он отмечал, сравнивая эти формы правления, что каждая из них пригодна для различных стран и зависит от их естественно-географических условий. Для стран с небольшой территорией он считал пригодной демократию, в странах же со значительной территорией, хорошо защи­щенных от внешних вторжений, где просве­щение сделало большие успехи, полагал он, «аристократия довольно способною быть может, как нам Англия и Швеция видимые примеры представляют». В стра­нах с огромной территорией, писал Тати­щев, где «открыты границы, а наипаче, где народ учением и разумом не просвечен... там обе первые не годятся, но нужно быть монархии» ³.

По своим политическим взглядам он был сторонником самодержавия и крепо­стничества. Татищев считал, что в России «монархическое правление государству на­шему прочих полезнее, через которое бо­гатство, сила и слава государства умножа­ется, а через прочие умаляется и гибнет» ⁴. Вслед за Вольфом и Пуфендорфом Тати­щев рассматривал крепостное право, как акт добровольного договора, выгодного дворянам и крестьянам. Учитывая, по-сво­ему, опыт России и Западной Европы, он выступал с осуждением народных выступ-

² Татищев В. Н. История Российская. 2-е изд. М., Л., 1962—1968. Т. I—VII.

³ Татищев В. Н. История Российская. Т. I. С. 362.

⁴ Там же. С. 367.

лений, «бунтов» и революций. Говоря об Английской революции XVII в., он свел ее к религиозным распрям, а Кромвеля, отме­тив его ученость, назвал «преславным во­ром и бунтовщиком... хищником престола и разорителем вольности» ⁵.

Татищев разрабатывал проблемы рус­ской истории вне стен Академии наук, основанной еще в 1725 г. Тогда в Академии работали в основном иностранные ученые. Из них следует выделить немецких ученых-историков Готлиба Зигфрида Байера (1694—1738) и Герарда Фридриха Милле­ра (1705—1783), которые в середине XVIII в. создали норманнскую теорию происхождения Древнерусского государ­ства. Эту теорию разделял и Август Люд­виг Шлёцер, начавший работать в Акаде­мии во второй половине века.

Норманнская теория, основанная на легендарном летописном рассказе о при­звании варягов, приписывала основание русского государства норманнам (варя­гам), утверждала мысль о неспособности русского народа к самостоятельному исто­рическому творчеству. Общая концепция русской истории, созданная немецкими учеными, исходила из идей о главенствую­щей роли монархических принципов в раз­витии России. Норманнское завоевание привело к созданию русской государствен­ности в форме самодержавной монархии. В такой форме история России включалась в мировую историю. Создавая свою кон­цепцию, немецкие историки исходили из идеи завоевания, как основополагающего момента в возникновении государства. Эта идея была господствующей в европейской историографии с середины XVIII до сере­дины XIX в. Наиболее заметно идея завое­вания прозвучала в концепции мировой истории Шлёцера.

Появление норманнской теории было также выражением «идейной бироновщи­ны», исторически оправдывавшей засилье иностранцев в управлении русским госу­дарством. Она получила поддержку при­дворных кругов, дворянства, все более отрывавшихся от народа. Однако нельзя

не отметить и той позитивной роли, кото­рую сыграли немецкие ученые в развитии исторической науки в России. Они нередко подходили к изучению истории с рациона­листических позиций, способствуя тем са­мым изживанию провиденциализма. Не­мецкие историки также внесли вклад в раз­витие источниковой базы, приступив к кри­тическому изучению источников. С 1732 по 1766 г. в России издавался многотомный сборник материалов по русской истории «Sammlung russischer Geschiechte» на не­мецком языке. Первым его редактором был Г. Ф. Миллер, который внес значительный вклад в источниковедение и историогра­фию Сибири. А. Л. Шлёцер разработал методику изучения летописей. Суть ее сво­дилась к сличению различных списков ле­тописи с целью выявления ее первоначаль­ного текста, избавляясь от искажений и ошибок.

Гениальный русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов (1711 —1765) по­вел непримиримую борьбу с норманнской теорией. В центре его исторических трудов была проблема происхождения Руси ⁶. Он считал, что любой народ проходит длитель­ный и сложный процесс исторического раз­вития еще до образования государства, и отмечал, что при этом им преодолеваются различные преграды: иностранные вторже­ния, домашние распри и т. д. Поэтому Ломоносов в своих трудах «Древняя Рос­сийская история» (1776) и «Краткий Рос­сийский летописец», написанный совместно с А. И. Богдановым в противовес норманнистам, утверждал, что история русского народа началась не с Рюрика, а задолго до его появления. Опираясь на многочислен­ные как русские, так и иностранные источ­ники, прежде всего античных историков и географов, он говорил о «древности сла­вянского народа», об этнических различи­ях славян и скандинавов, месте славян во всемирной истории. Русский народ, по его мнению, сложился в период великого пере­селения народов, когда шел процесс обра­зования новых этнических масс, из смеше­ния славян и чудских племен. То, что Рюрик — первый самодержец в русской

⁵ Татищев В. Н. Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах/ /Татищев В. Н. Избр. произв. М., 1979. С. 88.

⁶ См.: Ломоносов М. В. Поли. собр. соч. М., Л., 1950—1956. Т. 6, 8.

истории, Ломоносов, как и норманнисты, признавал, но, ведя борьбу с ними, пытался доказать славянское происхождение Рюри­ка.

Ломоносов выдвигал широкий круг проектов мероприятий по преодолению от­сталости России, связывая все свои на­дежды на улучшение положения народных масс, преобразование России с развитием науки и просвещения, деятельностью муд­рого, просвещенного монарха. Он несколь­ко идеализировал Петра I, его деятель­ность, создавая свою концепцию идеально­го монарха. Позиции Ломоносова по отношению к Петру I во многом совпадали с отношением к великому реформатору России Вольтера, который, работая над «Историей Петра Великого», пользовался материалами Ломоносова.

Крупным дворянским историком был образованнейший аристократ, прекрасно знавший западноевропейскую литературу, князь Михаил Михайлович Щербатов (1733—1790). Главным его историческим трудом была семитомная «История Рос­сийская», где изложение доведено до 1610 г. ⁷ Щербатов утверждал, что благо­получие и сила государств определяются успехами человеческого разума и просве­щения. Солидаризируясь с Юмом, явно под влиянием его взглядов он писал, что «нау­ка притчин есть приключающая наиболее удовольствия разума». Однако, поставив задачу понять причинные связи историче­ских явлений, выполнить ее Щербатов не смог, так как причинность раскрывалась им прежде всего в психологическом плане. Поэтому главенствующим действующим началом в истории у него все же остава­лась личность, как правило царствующая, ее воля, ум, образованность. Щербатов считал, что на действия исторической лич­ности воздействуют мысли, идеи (повторе­ние просветительского тезиса «мнения пра­вят миром»), распространенные нравы и обычаи.

В центре внимания Щербатова была история самодержавия и дворянства, их взаимоотношения. Рассуждая об образо-

¹ Щербатое М. М. История Российская от древнейших времен... СПб., 1770—1791. Т. I — VII.

вании государства, Щербатов исходил из теорий естественного права и общественно­го договора. Решая этот вопрос в соответ­ствии с учением французских просветите­лей, он делал ряд существенных оговорок, которые свидетельствуют о том, что истол­кование теории естественного права и об­щественного договора приобретают у него узкосословный, дворянский характер. Щербатов заимствовал схему типов госу­дарственного устройства у Монтескье, но в их характеристике расходился с ним. Он нетерпимо относился к деспотии и демокра­тии, противопоставляя им аристократию в Польше и Швеции. Идеал Щербатова — монархия, где власть царя ограничивается дворянским сословием. Щербатов — убеж­денный сторонник крепостного права. Лик­видация крепостного права, по его мнению, приведет к тому, что Россия будет пред­ставлять «ужасную картину недородов, возмущений, убийств». Правда, Щербатов писал о «великом имени свобода», но имел в виду «свободу» лишь для дворянства, бунты и революции объявлял злом, заяв­ляя, что Английская революция XVII в. по­казала, как много пролилось крови, а «до­бродетельные и правосудные монархи при­шли в несчастье».

Современником М. М. Щербатова был представитель служилого дворянства, крупный землевладелец Иван Никитич Болтин (1735—1792). Это был образован­нейший человек своего времени, знакомый с исторической и просветительской литера­турой. Болтин не написал целостного труда по русской истории. Главные его работы — двухтомные «Примечания на историю

древняя и нынешния России г. Леклерка» ⁸ и два тома критических замечаний на пер­вый и второй тома истории Щербатова. Первый труд Болтина был следствием вы­хода в свет книги по истории России фран­цузского просветителя Леклерка, весьма слабой, изобиловавшей массой фактиче­ских неточностей, но резко критикующей самодержавие, крепостное право, угнете­ние крестьянства. Именно эта сторона кни­ги вызвала недовольство и враждебность со стороны Екатерины II. «Примечания...» Болтина были ответом представителя дво­рянства «сущему вралю» Леклерку.

Историю России Болтин представлял как историю формирования и развития са­модержавия. Оно, по мнению Болтина,— «надежнейшее убежище свободы», един­ственно удобная для России форма правле­ния. В то же время он впервые в русской историографии выдвинул положение, что строй удельной Руси не отличался от за­падноевропейского феодализма. Сопостав­ляя историю Франции и России, он выска­зал положение о том, что французский феод и русское поместье очень сходны. И то, и другое есть условное земельное держание, пожалованное государем. Мно­го позднее помещики превратили поместья в наследственные держания, стали самов­ластными и независимыми. Все это вело к ослаблению единодержавия. Окончание раздробленности и усобиц в России прихо­дится на период правления Ивана Грозно­го, а во Франции — Людовика XI. Это сви­детельствовало о стремлении Болтина выя­вить общие черты в историческом развитии различных стран.

Процесс исторического развития, со­гласно Болтину, зависел прежде всего от изменения нравов и обычаев. Главной же причиной изменения последних, вслед за Боденом и Монтескье, Болтин считал кли­мат, географическую среду. Признавая и подчеркивая черты общности в развитии всех народов, Болтин говорил о неизменно­сти их природы, писал, что «во всех време­нах и во всех местах» люди, находившиеся в одинаковых обстоятельствах, имели одинаковые нравы и мнения ⁹. Обосновывая незыблемость существующего в России об­щественного строя, Болтин говорил о том. что он порожден историческим развитием и особыми природными условиями Рос­сии.

В целом Болтин стремился использо­вать некоторые элементы рационалистиче­ской философии для обоснования необхо­димости крепостничества в России.

Просветительское направление. Про­светительская мысль в России зародилась в 60-х годах XVIII в. и была широким идейным течением, вызванным к жизни внутренней обстановкой, сложившейся в стране. Она испытывала на себе влияние западноевропейского просветительства, в первую очередь французского, брала его идеи на вооружение. Русская просвети­тельская мысль приступила к пересмотру, прежде всего в теоретическом плане, исто­рического опыта как России, так и всего человечества в свете назревшей задачи ликвидации крепостного гнета.

Просветительство XVIII в. прошло два этапа. Первый — 60—70-е годы, когда про­светители, не понимая еще связи между самодержавием и крепостничеством, резко критиковали отдельные наиболее вопию­щие стороны существующего строя, возла­гая надежды в социальном переустройстве на изменение нравов и законов благодаря деятельности «просвещенного монарха». Второй этап — 80—90-е годы — связан с творчеством Радищева, связавшего про­блему уничтожения крепостничества с не­обходимостью ликвидации самодержавия путем народной революции. Одной из осо­бенностей русского просветительства было то, что носителями его идей были передо­вые дворяне и представители разночинной интеллигенции.

Видная роль в этой области принадле­жала Ивану Андреевичу Третьякову (ум. 1776 г.) и Семену Ефимовичу Десниц-ком у (около 1740—1789 гг.). Оба они в начале 60-х годов для завершения обра­зования были посланы в университет в Глазго, где читал курс «нравственной фи­лософии» Адам Смит. Во второй половине

⁸ Болтин И. Н. Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка. СПб., 1788—1794. Т. 1—2.

⁹ См.: Шанский Д. Н. Из истории русской исторической мысли: И. Н. Болтин. М., 1983.

60-х годов они становятся первыми русски­ми профессорами юридического факульте­та Московского университета.

И. А. Третьяков преподавал римское право, выступал с публичными лекциями о формах правления Древнего Рима, его хозяйственной жизни. Он отмечал, что в основе развития и прогресса (русские просветители признавали идею обществен­ного развития и прогресса) лежит разделе­ние труда. На ранних стадиях развития общества оно отсутствовало, так как про­изводство было слабо развито. Дальней­ший его рост привел к разделению труда. Оно, в свою очередь, ведет к «дешевизне и довольству товаров». Разделение труда открывает широкие возможности для раз­вития изобретений, наук, «художеств» (промышленности.— В. М.), а это способ­ствует обогащению государства.

На основе сравнительного метода, опи­раясь на положения Локка, Юма, А. Смита и других преимущественно английских мыслителей, С. Е. Десницкий пытался выя­вить в ряде своих «Слов» и «Рассужде­ний» " общие черты развития народов. Он считал, что развитие общества, форм и норм права, семьи, государства и религии определяется уровнем хозяйственной дея­тельности людей на том или ином этапе развития. Его интересовало, чем люди за­нимались, что производили. Под сильным влиянием социологической и исторической концепции А. Смита Десницкий выделял главные «состояния» развития человече­ского общества: 1) звероловства и собира­тельства, 2) скотоводства и пастушества, 3) земледелия, 4) торговли и промышлен­ности. Изменения в хозяйственной жизни определяли и эволюцию собственности. На первом этапе она отсутствует, у скотовод­ческих племен появляется собственность на движимое имущество, скот, которым владеют все семьи и общины сообща. Соб­ственности на землю они не имели. Соб­ственность появляется в земледельческом состоянии, а полное развитие право соб­ственности получает в коммерческом со­стоянии, когда выросло разделение труда,

¹⁰ Избранные произведения русских мысли­телей второй половины XVIII в. М., 1952. Т. 1. " Там же.

развились промышленность и торговля. Как особую форму собственности Десниц­кий выделял феодальную, которая была распространена в Западной Европе и Рос­сии. Под феодализмом он понимал крупное землевладение и связанную с ним власть крупных землевладельцев.

С изменениями в хозяйственной жизни общества, возникновением и развитием частной собственности Десницкий связы­вал происхождение государства. Залогом прочности государства он считал «изряд­ное законоположение», единство веры и крепкие торговые связи. Законы, по его мнению, появляются только при наличии частной собственности, для предотвраще­ния «смертоубийств среди людей», защиты прав граждан на собственность.

Десницкий подверг критике крепостни­чество, сословный строй России, говорил о необходимости правовой регламентации крепостного права, его постепенной ликви­дации. Он был приверженцем конституци­онной монархии.

Важное место в разработке просвети­тельской идеологии вообще и в области изучения истории в частности принадле­жит выдающемуся русскому просветителю Николаю Ивановичу Новикову (1744— 1818). Новиков в 1769—1774 гг. издавал сатирические журналы «Трутень», «Живо­писец», «Кошелек» и др., в которых высту­пал с резким осуждением деспотизма и ти­рании, против сословного неравенства, по­казал бедственное положение русских крестьян и ратовал за отмену крепостниче­ства. Новиков верил во всесилие просвеще­ния, считал, что распространение гуман­ных воззрений, воспитание подлинной нравственности являются единственным средством уничтожения зла.

В истории Новикова интересовали нравственная сторона, мотивы событий и поступков людей. Разделяя теорию истори­ческого прогресса, он видел его прежде всего в развитии «духовных потребностей» человека, стимулировавших и расширяв­ших его деятельность. Новиков был не согласен с Руссо в том, что развитие мате­риального производства и духовной куль­туры пагубно отразилось на обществе и че­ловеке. Он считал, что с успехами цивили­зации будет совершенствоваться и обще­ство, «золотой век» человечества в буду-

щем, а не в прошлом. Правда, при этом Новикову чужда мысль Руссо об обще­ственных противоречиях, порожденных возникновением частной собственности.

Материалистическая струя в истори­ческих взглядах Новикова пробивалась в признании зависимости людей от при­родных условий и климата страны, которые способствуют формированию характера народа. Новиков, разделяя теорию дого­ворного происхождения власти, верил в правление, основанное на мудрых законах, под властью «добродетельного просве­щенного монарха».

В 1772 г. Новиков выпустил в Петер­бурге «Опыт исторического словаря о российских писателях», где были опубли­кованы сведения о 317 писателях и ученых, писавших в период с X по XVIII в. Этот труд был первой попыткой дать историо­графическую оценку представителей рус­ской общественно-исторической мысли. Им было предпринято издание «Древней Российской Вивлиофики» — публикации документов по русской истории.

В 1779—1789 гг. Новиков возглавил типографию Московского университета, которая стала важным центром просве­щения, где он опубликовал более тысячи книг, серию различных газет и журналов. Особенно следует выделить издание им в эти годы газеты «Московские ведомости» и «Прибавления» к ней. «Прибавления к «Московским ведомостям» давали русско­му читателю свежую и злободневную ин­формацию о том, что происходило в Евро­пе, Азии, Америке. Важнейшее место в периодике Новикова заняла Война Аме­рики за независимость, подробно освеща­лись военные и дипломатические аспекты борьбы, образование новой республики, ее историческое значение. В «Прибавлениях» славились как выдающиеся деятели своего времени Франклин и Вашингтон, основав­ший республику, «которая будет прибе­жищем свободы, изгнанной из Европы». Их имена ставились в один ряд с именами Вольтера, Руссо, Рейналя. Много мате­риалов было посвящено Англии, ее вну­треннему положению, осуждалась ее колониальная политика.

В европейской литературе того времени много писали о торговле. В «Прибавле­ниях...» был опубликован главный труд

Новикова по этому вопросу — трактат «О торговле вообще» ¹². В своей работе он опирался на труды Рейналя, Юма, Шмидта, Таубе, Фортбоне и др., «что открыли подлинные правила торговли и показали весьма ясно все ее отношения». Новиков считал, что торговля, источник благосостояния общества, связана со все­ми элементами гражданского благосостоя­ния. Показав неразрывную связь торговли и земледелия, их благотворное влияние на развитие ремесел, он высказывал мысль, что государство обязано изыски­вать средства для развития мануфактур, а это невозможно без развития знаний, науки, техники. Считая торговлю важней­шей силой общественного развития, Нови­ков писал, что она расширила общение между нациями, способствовала совершен­ствованию человеческого общества.

На развитие торговли, по его мнению, оказывает влияние ряд факторов: геогра­фический (положение страны), истори­ческий (предприимчивость нации) и поли­тический (политика правительства). По­следний фактор он считал главным. Нови­ков утверждал, что расцвет торговли немыслим в условиях деспотизма и тира­нии, только политическая свобода — залог общественного прогресса, развития эконо­мики. Более того, Новиков пришел к выводу о том, что республиканский строй всего более способствует развитию тор­говли. Именно установление республики в Голландии он считал основой процве­тания ее торговли. Много внимания Нови­ков уделил конституционной монархии Англии, утверждая, что своим подъемом и расцветом торговля обязана мудрому правлению.

Н. И. Новиков не поднялся до револю­ционных выводов, но его многогранная деятельность была одним из факторов, подготовивших почву для перехода про­светительской мысли от просветительско-реформистских к просветительско-революционным позициям.

Зарождение революционного течения в русской исторической мысли. Первый революционер России Александр Нико­лаевич Радищев (1749—1802), резко кри­тикуя самодержавие и крепостное право,

¹² Новиков Н. И. Избр. соч. М., Л., 1951.

сделал вывод, что «просвещенная монар­хия», в сущности, мало чем отличается от абсолютизма. Он первым в России связал проблему уничтожения крепостничества с необходимостью устранения самодер­жавия революционным путем. Провозгла­сив и обосновав идею народной революции, Радищев заложил основы революционной идеологии в России, дальнейшее развитие которой стало делом революционных мыслителей XIX в. Взгляды Радищева формировались под влиянием обостре­ния классовых противоречий в стране, Крестьянской войны под предводитель­ством Пугачева и развития революции в Америке. Он также испытал сильное идей­ное воздействие французских просвети­телей Гельвеция, Руссо, Мабли и, конечно, третьего, женевского, издания «Истории обеих Индий» Г. Рейналя.

Выступая против самодержавного строя, Радищев подчеркивал, что послед­ний противоречит принципам естествен­ного права и общественного договора. В своем понимании общественного догово­ра он во многом был солидарен с Руссо. Оба мыслителя прежде всего отстаивали идею народного суверенитета. Подобно Руссо, Радищев считал, что заключение общественного договора не отменяет есте­ственных прав, их человек лишь ограни­чивает и препоручает обществу, получая от него защиту. Люди, вступившие в граж­данское общество, доверяют, писал Ради­щев, «власть ее употребителю», который следит за исполнением законов, гаранти­рующих благосостояние граждан. Если правитель узурпирует власть, то общество (верховный его судья и истинный прави­тель) имеет право выступить против тира­на. Борьба с тиранией, право на вооружен­ное выступление воспринимались Радище­вым как естественная акция угнетенного народа.

Одной из центральных проблем в исто­рических изысканиях Радищева была роль народных масс. Угнетенный народ сам должен добиться своего освобождения. Этот вывод, обращенный в будущее, Ради­щев сделал на основе не только истори­ческого опыта России. В этом его убеждали опыт революций в Голландии и Англии, борьба за независимость североамерикан­ских колоний, а также начавшаяся в 1789 г.революция во Франции. Тот факт, что про­стые земледельцы составили главную силу революционной армии США, убеждал Ра­дищева в мысли, что лишь участие широ­ких народных масс может привести к побе­де революции. Но Радищев, славя рево­люцию в Америке, установившиеся там политические свободы, не обошел стороной тот факт, что в США и после революции продолжалось истребление индейцев, со­хранилось рабство негров. Директорию во Франции он назвал «пятиглавой и нена­вистной всем гидрой французского пра­вительства».

Опыт революций в Европе и Америке, Крестьянская война под предводитель­ством Пугачева в России привели Ради­щева к выводу, что пока еще «сил недо­стало к изгнанию всех духов ада», установ­лению свободы и счастья на земле, что у простого народа не хватает сил и возмож­ностей добиться своего освобождения, что «не приспе еще година». Но это не значит, что Радищев отказался от революции как средства борьбы с тиранией, наоборот, он верил в ее неизбежность в будущем, «зрил сквозь целое столетье» и поэтому говорил о необходимости готовить народ к ней «словом вольности».

Радищев нигде прямо не говорил о том государственном устройстве, которое сме­нит ненавистную ему монархию. Для него хороша та форма правления, которая обес­печит полное благоденствие народа. Ви­димо, он склонялся к республике, хотя прямо не употреблял этого слова. На стра­ницах своих произведений ¹³ он писал

¹³ См.: Радищев А. Н. Поли. собр. соч. М., Л., 1938^1952. Т. I—III.

о народоправии. Этот термин в XVIII в. был синонимом республики. Выдвигая идею народной революции, которая унич­тожит самодержавие, Радищев, видимо, думал об установлении республики в Рос­сии. Он с сочувствием относился к Новго­родской республике, где «народ в собрании своем на вече был истинный государь». Автор «Путешествия из Петербурга в Москву» с восторгом встретил республику, установившуюся в Америке.

Выступая в защиту угнетенного народа, обличая произвол помещиков — «этих зве­рей алчных, пиявиц ненасытных», Радищев верил в светлое завтра России, созидатель­ные силы ее народа. Это отличало его от Рейналя и Дидро, которые не видели в Рос­сии из-за отсутствия «третьего сословия» сил, способных обеспечить прогрессивное развитие страны.

С проблемой роли народных масс в истории у Радищева была тесно связана другая историко-социологическая про­блема — о роли личности в истории. Он преодолел традицию дворянской историо­графии, утверждавшей, что история — это деяния венценосцев. К числу великих дея­телей истории Радищев относил только тех государственных деятелей, которые спо­собствовали прогрессу общества, а также вождей народных движений, например Степана Разина. Подходя с позиций рево­люционера к оценке роли исторических личностей, он отмечал, что Петр I был великим государственным деятелем, но «мог бы Петр славнее быть», если бы он не оставался самодержцем. Ставя в заслу­гу Кромвелю казнь короля, Радищев осуждал его за то, что он в конце концов «твердь свободы сокрушил».

Радищев внимательно изучал всеоб­щую историю и полагал, что историю Рос­сии можно понять только в контексте миро­вой истории, как ее составную часть. Он прекрасно знал античность, о чем говорят и ода «Вольность», и «Песнь историче­ская». Эпоха средневековья не получила у него развернутой характеристики, но_г в отличие от французских просветителей, он не считал ее только периодом регресса. В то же время Радищев отмечал, что в средние века господствовало крепостни­чество, угнетение народных масс.

Развитие мировой истории представлялось Радищеву как непрерывный про­цесс борьбы вольности и деспотизма. Ту же самую борьбу он видел и в истории России. Деспотизм и рабство, по его мнению, не были извечно присущи человечеству. С по­явлением собственности, особенно на землю, в людях «возгорелась... омерзитель­ная страсть к богатствам» и стал утвер­ждаться зверский обычай порабощать себе подобных людей.

Но рабство (а это слово было у Ради­щева синонимом крепостничества) проти­воречит естественному праву. Деспотизм, как результат узурпации власти ее «употребителя», которому общество дове­рило следить за исполнением законов, гарантирующих общественное благо­состояние, противоречит теории обще­ственного договора. Каждый человек и общество в целом сохраняют право защи­щать свою свободу, выступать против рабства и деспотизма, за свои права. Поэ­тому закономерна в мировой истории борьба вольности и деспотизма. Опыт мировой истории показывает Радищеву, что после победы над деспотизмом народ не может удержать ее плоды в своих руках, потому что во главе народного движения могут стоять не только «мужи твердые» на «истину» и на «прельщение», но и льстецы, которые снова узурпируют власть. Узурпация, по его мнению, тем более неизбежна, если после победы над деспотизмом на престоле окажется пусть доброжелательный, но монарх. Он не верил в добрых царей.

Таким образом, период «вольности» сменяется новым периодом «деспотизма». Поэтому свой «социологический закон» Радищев сформулировал следующим об­разом: «из мучительства рождается воль­ность, из вольности рабство». Из абстракт­ной схемы Радищева не видно качествен­ного различия отдельных периодов исто­рии, а можно заметить только внешнюю повторяемость явлений. Конечно, он еще не мог выйти за рамки, которые ему «ставила собственная эпоха», но револю­ционная суть мировоззрения Радищева позволяла представить ему борьбу воль­ности и деспотизма как главный процесс, верить в то, что эта борьба в конечном счете завершится уничтожением деспо­тизма и крепостничества.

Раздел

Дата добавления: 2015-07-11