К Джо обратилась Норри. Слышалось что-то типа: «Скажи ей, скажи ей». И тогда вновь заговорил ее сын, и так громко и резко, что ей пришлось даже отодвинуть телефонную трубку немного подальше от уха.
- Мама, кажется, мы его нашли! Я почти полностью в этом уверен! Он в саду, на вершине Черной Гря-ды!
- Что нашли, Джой?
- Я не знаю точно, не хочу делать поспешных выводов, но, похоже, это та вещь, которая генерирует Купол. Почти наверняка это она. Мы видели проблесковый маяк, как те, что стоят на радиобашнях для предупреждения самолетов, только этот был на земле, и не красный, а пурпурный. Ближе, чтобы лучше рассмотреть, мы не подходили. Мы упали в обморок, все трое. А когда очухались, были в полном порядке, но уже начало смерка…
- Упали в обморок!? – Клэр это буквально прокричала. – Что ты имеешь в виду, как это вы упали в об-морок? Немедленно домой! Немедленно езжай домой, чтобы я на тебя посмотрела!
- Все обстоит благополучно, мама, – успокоительно произнес Джо. – Я думаю, это было… ну, знаешь, как вот у людей, которые впервые дотрагиваются до Купола и получают электрический удар, а потом уже ничего. Понимаешь? Так и здесь, в первый раз ты теряешь сознание, а потом приобретаешь, ну, вероятно, какой-то иммунитет, так мне кажется. Становишься настроенным. И Норри так считает.
- Меня не интересует, что тебе кажется или что она считает, мистер! Ты немедленно должен быть дома, чтобы я могла тебя увидеть, потому что иначе порцию иммунитета получит твой зад!
- Хорошо, ма, но нам еще надо увидеться с этим чуваком, с Барбарой. Это же именно он придумал использовать счетчик Гейгера и, просто ховайся, как он это угадал. И доктору Расти нам надо рассказать. Он только что проехал мимо нас, Бэнни ему махал, но он не остановился. Мы пригласим его и мистера Барбару прийти к нам домой, хорошо? Должны прикинуть наши следующие шаги.
- Джо… Мистер Барбара сейчас…
Клэр заткнулась. А хватит ли ей духу сказать своему сыну о том, что мистеру Барбаре, которого мно-го людей в городе уже начали называть «полковник Барбара», предъявлено обвинение в нескольких убий-ствах и арестовано?
- Что, – переспросил Джо. – Что с ним? – из радостно-триумфального его голос сменился на тревож-ный.
Она подумала, что сын улавливает ее настроение не хуже, чем она его. И ясно, что он возлагал большие надежды на Барбару, и Бэнни с Норри, наверняка, тоже. Это не та новость, которую она смогла бы от них спрятать (как бы ей этого не хотелось), но и по телефону рассказывать она об этом не будет.
- Двигай домой, – произнесла Клэр. – Здесь уже обо всем поговорим. И еще, Джо, я ужасно тобой гор-жусь.
Джимми Серойс умер в этот день под вечер, в то время, как Пугало Джо с друзьями мчались назад к городу на своих велосипедах.
Расти сидел в коридоре и обнимал одной рукой Джину Буффалино, позволив ей поплакать у себя на груди. Еще недавно он чувствовал бы себя крайне неловко, если бы ему пришлось так сидеть с девушкой, которой неизвестно исполнилось ли семнадцать, но теперь времена изменились. Достаточно было взгля-нуть на этот коридор, который, вместо флуоресцентных панелей с потолка, теперь освещали шипящие фонари Коулмена[311], чтобы понять, что времена изменились. Его больница превратилась в галерею те-ней.
- Тут нет твоей вины, – приговаривал он. – Ни твоей, ни моей, и даже его вины нет. Он не просил себе диабета.
Хотя, видит Бог, есть люди, которые сосуществуют с этой болезнью продолжительное время. Люди, которые проявляют заботу о себе. Джимми, который жил нелюдимом вдали от города, возле дороги Божий Ручей, не принадлежал к их числу. Когда, наконец-то, привез сам себя на машине в амбулаторию – в про-шлый четверг это было, – он не мог даже своими силами выбраться из машины, просто сигналил, пока Джинни не вышла посмотреть, кто там и что случилось. Стянув со старика штаны, Расти, осмотрел его хлипкую правую ногу, она была холодной, синюшного цвета. Даже если бы Джимми со временем пошел на поправку, сосуды у него, вероятно, были уже поражены неоратимо.
- Доктор, мне там совсем не больно, – заверил его Джимми прежде чем впасть в кому. После того он то приходил в сознание, то вновь терял сознание, а нога выглядела все хуже, Расти откладывал ампута-цию, хотя и понимал, что если у Джимми и есть какие-то шансы, то без нее не обойтись.
Когда выключилось электричество, капельницы продолжали подавать антибиотики Джимми и еще двум пациентам, но остановились флоуметры, из-за чего стало невозможным точно регулировать количе-ство вливаемого раствора. Что хуже, у Джимми перестали работать кардиомонитор и аппарат искусствен-ного дыхания. Расти отсоединил респиратор, пристроил к лицу старика маску мешка Амбу и быстро ввел Джину в курс того, как работать с этим ручным прибором искусственной вентиляции легких. Она хорошо поупражнялась, очень пунктуально, но около шести вечера Джимми все равно умер.
Теперь она сидела безутешная.
Подняв от его груди свое испачканное слезами лицо, она спросила у Расти:
- Может, я слишком много подавала ему воздуха? Или мало? Может, это я его так задушила, убила его?
- Нет. Джимми, вероятно, все равно умер бы, а таким образом он избежал очень тяжелой ампутации.
- Мне кажется, я больше не смогу ничего делать, – начала она вновь рыдать. – Это так страшно. Те-перь это ужасно.
Расти не знал, что на это ответить, но ему и не пришлось.
- Все будет хорошо с тобой, – прозвучал скрипучий, сдавленный голос. – Ты будешь работать, милая моя. Потому что ты нам нужна.
Это была Джинни Томлинсон, она медленно шла к ним по коридору.
- Не следовало бы тебе подниматься, – сказал Расти.
- Возможно, что и так, – согласилась Джинни и, облегченно вздохнув, села по другой бок Джины. С пе-ревязанным носом и полосками пластыря под глазами она была сейчас похожа на хоккейного голкипера после тяжелой игры. – Но я все равно вышла на дежурство, и так этому и быть.
- Может, лучше завтра… – начал Расти.
- Нет, сейчас, – она взяла Джину за руку. – И ты тоже, дорогуша. Вспоминаю, как в медицинской школе говорила нам старшая сестра, крутая такая: «Свободны вы только после того, как родео закончилось, ко-гда уже сохнет кровь».
- А если я буду делать ошибки? – прошептала Джина.
- Все их делают. Хитрость в том, чтобы делать их по возможности меньше. И я буду тебе помогать. Тебе и Гарриэт. Ну, что скажешь?
Джина с сомнением посмотрела на распухшее лицо Джинни, ранения которой немалой мерой были обусловлены старыми очками, которые Джинни где-то когда-то нашла.
- А вы уверены, что уже сможете работать, мисс Томлинсон?
- Ты будешь помогать мне, я – тебе. Джинни и Джина, боевые женщины, – подняла она кулак. Сподо-бившись на кривенькую улыбку, Джина стукнула своими костяшками о костяшки кулака Джинни.
- Все это очень круто, по-студенческому легкомысленно звучит, но мы же здесь не дерьмо по трубам гоняем, – сказал Расти. – Поэтому, если только начнешь ощущать приближение слабости, найдешь себе кровать, ляжешь и отлежишься. Это официальный приказ доктора Расти.
Джинни скривилась в невольной улыбке, от которой взялись морщинками крылышки ее носа.
- Зачем кровать? Есть старый диванчик Рона Гаскелла в комнате отдыха.
У Расти зазвонил мобильный. Он махнул женщинам, чтобы шли. Они отправились прочь, о чем-то го-воря. Джина обнимала Джинни за талию.
- Алло, Эрик слушает.
- Это жена Эрика, – прозвучал подавленный голос. – Она звонит по телефону, чтобы попросить у Эри-ка прощения.
Расти зашел в пустой осмотровый кабинет и прикрыл двери.
- Не надо извинений, – произнес он… хотя сам не был уверен, что это так. – Горячка, все такое. Его уже отпустили? – Он считал этот вопрос вполне уместным, учитывая то, насколько он уже успел узнать Барби.
- Я бы не хотела обсуждать это по телефону. Ты можешь приехать домой, дорогой? Пожалуйста. Нам надо поболтать.
Расти подумал, что именно сейчас он сможет. Он имел одного действительно критического пациента, который значительно упростил ему профессиональную жизнь тем, что умер. Однако, ощущая облегчение от того, что его отношения с любимой женщиной вдруг улучшились настолько, что они вновь могут гово-рить друг с другом, ему в то же время не нравилась эта новоприобретенная осторожность, которую он расслышал в ее голосе.
- Могу, – сказал он. – Но ненадолго. Джинни вновь на ногах, но если я за ней не буду присматривать, она доработается до коллапса. Поужинаем?
- Да, – произнесла она с явным облегчением, и Расти ощутил радость. – Я разморожу куриный суп. Нам надо съесть как можно больше замороженных продуктов, пока есть электричество для холодильника.
- Один вопрос. Ты все еще считаешь, что Барби виновен? Неважно, как считают другие. Как ты сама считаешь?
Длинная пауза. Наконец она заговорила:
- Мы поболтаем, когда ты приедешь домой, – и на этом отключилась.
Расти стоял, опершись ягодицами на смотровой стол. Какое-то мгновение он держал телефон в руке, потом нажал кнопку END. Во многом он не был сейчас уверен – чувствовал себя человеком, который пла-вает в море вероятностей, – но относительно одного уверенность он имел: его жена думала, что кто-то их может подслушать. Но кто? Армия? Служба национальной безопасности?
Большой Джим Ренни?
- Это просто умора, – произнес Расти в пустую комнату. И тогда пошел искать Твича, чтобы преду-предить его, что ненадолго отлучится с госпиталя.
Твич согласился присматривать за Джинни, чтобы она не доработалась до переутомления, но попро-сил о взаимной услуге. Перед тем как уйти, Расти должен был осмотреть Генриетту Клевард, которая так-же пострадала во время рукопашного боя в супермаркете.
- А что у нее? – спросил Расти, опасаясь худшего. Генриетта была сильной и подтянутой, как для по-жилой леди, но восемьдесят четыре есть восемьдесят четыре.
- Она говорит, я цитирую: «Одна из тех беспутных сестер Мерсиер сломала мне на хер сраку». Она думает, это была Карла Мерсиер. Которая теперь носит фамилию Венциано.
- Правильно, – сказал Расти, и тогда пробурчал, словно ни к чему: – Это маленький город, тебе нужно понимать, мы одна команда… Что там?
- Что, сенсэй?
- Сломано?
- Я не знаю. Мне она не показывает. Говорит, я вновь цитирую: «Я свои репетузы покажу только про-фессионалу».
Оба взорвались смехом, давясь, чтобы не делать это громко. Из-за закрытых дверей послышался надтреснутый, скорбный голос старой леди:
- У меня сломана срака, а не уши. Я все слышала.
Расти с Твичем захохотали во все горло. Твич раскраснелся. Генриетта из-за дверей произнесла:
- Если бы это у вас сраки были сломаны, мои юные друзья, посмотрела бы я, было ли бы вам так же весело.
Расти вошел с улыбкой на губах.
- Извините, миссис Клевард.
Она не сидела, она стояла и, к большому его облегчению, сама улыбнулась.
- Не, – сказала она. – Что-то в этой катавасии должно быть забавное. Пусть сейчас это я. – Она поду-мала. – Кроме того, я там воровала вместе со всеми. И, наверное, заслужила это.
Срака у Генриетты оказалась сильно ушибленной, но не сломанной. И очень хорошо, потому что пе-релом копчика – не тот случай, с которого следует хохотать. Расти дал ей обезболивающий крем, убедил-ся, что дома у нее есть адвил[312], и отпустил, хромающую, но удовлетворенную. По крайней мере, на-столько удовлетворенную, насколько на это способна леди ее возраста и темперамента.
Вторая попытка бегства, где-то через четверть часа после звонка Линды, не получилась, когда уже выйдя за двери, он направлялся на стоянку, его остановила Гарриэт Бигелоу.
- Джинни говорит, вам следует знать, что Сэмми Буши исчезла.
- Куда исчезла? – переспросил Расти, согласно ученическому канону, который полагает, что единст-венным глупым вопросом является только тот, который ты не задал.
- Никто не знает. Просто исчезла.
- Может, пошла в «Шиповник» посмотреть, не подают ли там ужин. Я надеюсь, что это так, потому что, если она попробует дойти пешком до своего дома, у нее могут разойтись швы.
На лице Гарриэт отразилась тревога.
- Это она… это значит, что она может насмерть истечь кровью? Истечь насмерть кровью после вашей операции на ву-ву… это было бы ужасно.
Расти слышал много разных терминов для определения вагины, но этот был для него новым.
- Едва ли, но может возвратиться вновь к нам на более длинное время. А ее ребенок?
Гарриэт удивленно посмотрела на него. Ревностное создание, которое, нервничая, имело привычку беспомощно хлопать глазами за толстыми стеклышками очков; девушка того типа, подумал Расти, которая может довести себя до умственного истощения через пятнадцать лет после того, как с отличием закончит Смит или Вассар[313].
- Ребенок! Обожемой! Малыш Уолтер! – Если бы и хотел, Расти не успел бы ее остановить, она мол-нией бросилась по коридору и с облегченным выражением вернулась назад. – Здесь. Он не очень весел, но, похоже, для него это нормально.
- Итак, она наверняка вернется. Какие там не есть у нее проблемы, а ребенка своего она любит. На свой, недалекий манер.
- А? – вновь это самое безумное моргание глазами.
- Не обращай внимания, Гарри. Я скоро вернусь. Крепись.
- То есть? – Теперь ее веки мигали так, что, казалось, вот-вот высекут огонь.
Хорошо, что Расти не сказал по-госпитальному: «Держи член пистолетом». В терминологии Гарриэт пенис, наверное, назывался вау-вау.
- Работай нормально. Гарриэт расслабилась:
- Обязательно, доктор Расти, без проблем.
Расти развернулся, чтобы уйти, но теперь перед ним стоял мужчина – худой, довольно приятный на вид, если не учитывать его крючковатый нос. Он немного напоминал покойного Тимоти Лири[314]. Расти уже стало интересно, получится ли вообще у него когда-нибудь отсюда выбраться.
- Чем я могу вам помочь?
- Вообще-то я думал, что, возможно, это я смогу вам чем-нибудь помочь, – он протянул ему свою ко-стлявую руку. – Терстон Маршалл. Мы с моей партнершей проводили уик-энд на озере Честер и задержа-лись здесь из-за этого неизвестно чего.
- Сочувствую, – кивнул Расти.
- Дело в том, что у меня есть медицинский опыт. Во время вьетнамской эпопеи я был сознательным противником службы в армии. Думал убежать в Канаду, но имел кое-какие планы… впрочем, это неважно. Я записался на контракт и два года прослужил санитаром в госпитале для ветеранов в Массачусетсе.
Это уже звучало интересно.
- Мемориальный имени Эдит Hopс Роджерс[315]?
- Тот самый. Мои знания и практические навыки, вероятно, немного устарели, однако…
- Мистер Маршалл, у меня есть для вас работа.
Только Расти выехал на шоссе 119, как услышал автомобильный гудок. Он взглянул в зеркальце и увидел на повороте к госпиталю городской грузовик с надписью «Общественные Работы». Нелегко было точно рассмотреть в свете садящегося солнца, но ему показалось, что за рулем машины сидит Стюарт Бови. Присмотревшись внимательнее, Расти увидел такое, от чего у него душа обрадовалась: в кузове на-ходились два газовых баллона. Откуда их привезли, он будет выяснять позднее, возможно, даже поставит несколько вопросов, но сейчас ему стало значительно легче на сердце, потому, что к ним, теперь вернет-ся свет, вновь начнут работать аппараты искусственного дыхания и мониторы. Вероятно, газа надолго не хватит, но сейчас он находился в состоянии «перебиться-день-и-уже-хорошо».
На вершине городского холма он увидел своего знакомого пациента-скейтбордиста Бэнни Дрэйка с парочкой друзей. Один из них был тот мальчик Макклечи, который обеспечил прямую видеотрансляцию ракетного обстрела. Бэнни махал руками и что-то кричал, очевидно, желая, чтобы Расти остановился по-говорить. Расти помахал ему в ответ, но не притормозил. Ему не терпелось увидеться с Линдой. Заодно и послушать, что она скажет, конечно, но главное – увидеть ее, обнять ее, окончательно помириться с ней.
Барби хотелось отлить, но он терпел. Имел опыт проведения допросов в Ираке и знал, как это дела-лось там. Неизвестно, дошла ли и сюда тамошняя практика, но это вполне возможно. Такие вещи распро-страняются очень быстро, а Большой Джим проявлял жестокую способность не отставать от времени. Как и большинство талантливых демагогов, он никогда не преуменьшал готовности своей целевой аудитории поверить в самое абсурдное.
Барби также мучила жажда, и он не очень удивился, когда перед ним вновь появился офицер со ста-каном воды в одной руке и листом бумаги с прикрепленной к нему ручкой во второй. Итак, так это и проис-ходит; именно так делается в Фаллудже, Таркете, Мосуле, Хилле и Багдаде. А теперь, значит, и в Честер Милле.
Этим офицером был Джуниор Ренни.
- Ну что, взгляни на себя, – начал он. – Похоже, ты сейчас уже не тот хуй, который был способен кого-нибудь побить с помощью своих армейских трюков. – Он поднял руку, в которой держал лист, и потер себе левый висок. Бумага явным образом дрожала.
- Ты и сам не очень хорошо выглядишь.
Джуниор резко опустил руку.
- Я чувствую себя преотлично, как рыба на дне.
«Что-то здесь не так, – подумал Барби. – Люди по обыкновению говорят «как рыба в воде», а в других случаях кое-кто говорит «как камень на дне». Возможно, это ничего не значит, однако…»
- Ты уверен? Глаза у тебя совсем красные.
- Я чувствую себя офигительно классно. И пришел я сюда не для того, чтобы обсуждать это.
Барби, зная, для чего сюда пришел Джуниор, спросил:
- Это вода?
Джуниор, словно только сейчас вспомнив о стакане в своей руке, взглянул на нее.
- Эй, шеф сказал, что ты, вероятно, хочешь пить. Как говорят, так пить хочется, что едва не уссыка-ешься, – заржал он с такой радостью, словно сам только что придумал этот парадокс. – Хочешь?
- Да, пожалуйста.
Джуниор протянул ему стакан. Барби хотел было его взять. Но Джуниор отвел свою руку назад. Ну конечно, все, как запланировано.
- Почему ты их убил? Мне интересно, Бааарби. Разве только Энджи больше не хотела с тобой тра-хаться? И тогда ты попробовал Доди, но оказалось, что ей более по душе жрать крэк, чем глотать твой хер? А Коггинс случайно увидел что-то, чего ему не следовало бы видеть? А Бренда начала подозревать. А что? Она и сама давно превратилась в копа, ясная вещь. Через впрыскивание!
Джуниор зашелся визгливым смехом, но под его весельем пряталась черная внимательность. И боль. В отношении последнего у Барби не было сомнений.
- Что? Нечего сказать?
- Я уже сказал. Я испытываю жажду. Я хочу пить.
- Ой-ой, да, конечно же, так. Газок в глаза – проклятая штука, не так ли? Понимаю, ты моментально увидел свой Ирак. Как там?
- Жарко.
Джуниор вновь залился смехом. Немного воды со стакана выплеснулось ему на запястье. Похоже, у него чуточку дрожат руки?
И горящий левый глаз понемногу слезится. Мысленно: «Джуниор, что с тобой не в порядке, черт тебя побери? Мигрень, или что-то похуже?»
- Ты кого-нибудь убивал?
- Только своим кашеварством.
Джуниор улыбнулся, словно говоря: «Вот молодец, вот брехло».
- Поваром ты там не был, Бааарби. Ты был офицером по особым поручениям. Так, по крайней мере, написано в твоей служебной аттестации. Мой отец прогуглил тебя в интернете. Хоть там и немного, но кое-что есть. Он думает, что ты там был дознавателем. Возможно, проводил тайные операции. Ты был чем-то наподобие армейского Джейсона Борна[316]?
Барби молчал.
- Ну, расскажи, ты кого-нибудь убил? Или мне лучше спросить, скольких ты убил? Я имею в виду, кро-ме тех, которых ты захреначил здесь.
Барби молчал.
- Чувак, а вода такая хорошая. Прямо с холодильника наверху. Чилли Вилли[317]!
Барби молчал.
- Вы так оттуда и возвращаетесь, с кучей разных проблем. Такое впечатление я вынес из того, что видел по телевизору. Правда это или ложь? Истина или сказки?
«Это не мигрень принуждает его к такому поведению. По крайней мере, я с такой мигренью никогда не сталкивался».
- Джуниор, а голова у тебя очень болит?
- Совсем не болит.
- Давно у тебя боли в голове?
Джуниор осторожно поставил стакан на пол. В этот вечер он был вооружен. Он извлек пистолет и на-целился им через решетку на Барби. Дуло слегка дрожало.
- Ты все еще желаешь продолжать играться во врача?
Барби смотрел на пистолет. Пистолета в сценарии не было, в этом он не сомневался – Большой Джим имел на него планы, скорее всего, неприятные, но в них не входила сцена, в которой Дейла Барбару могут застрелить в подвале полицейского участка, притом, что кто-то мигом прибежит сюда сверху на вы-стрел и увидит, что двери камеры заперты, а жертва безоружная. Однако ему не верилось, что Джуниор будет руководствоваться планом, потому что Джуниор болен.
- Нет, – ответил он. – Я не врач. Искренне извиняюсь.
- Конечно, извиняешься. Одним извинениям не откупишься, казарма. – А впрочем, похоже было, что Джуниор удовлетворен. Он засунул пистолет в кобуру и поднял с пола стакан с водой. – У меня есть своя теория: ты насмотрелся там всякого, сам делал всякое такое, а потом прибитый впечатлениями вернулся сюда. Посттравматическое стрессовое расстройство, неурядицы с сексуальным напряжением, зуд пениса. Моя теория говорит, что ты просто сорвался. Я прав?
Барби молчал.
А впрочем, похоже было, что Джуниора это вообще не касается. Он продвинул стакан через решетку.
- Бери, бери.
Барби потянулся за ним, ожидая, что его вновь обманут, но нет. Попробовал. Ни холодное, ни стоя-щее питья.
- Пей, пей, – ободрил его Джуниор. – Я натрусил туда только полстакана, для тебя это ничто, разве нет? Хлеб же ты себе солишь, не так ли?
Барби на него только взглянул.
- Ты солишь себе хлеб? Солишь его себе, ты, уёбок? А?
Барби протянул стакан назад сквозь решетку.
- Оставь, оставь себе, – великодушно велел Джуниор. – И это возьми тоже. Он протолкнул через ре-шетку лист и авторучку. Барби взял и пробежал глазами бумагу. Это было как раз то, что он ожидал. Внизу отмечено место, где он должен поставить свою подпись. Он протянул бумагу назад. Джуниор пошел на по-пятную едва не танцевальными па, улыбаясь, качая головой.
- Оставь и это себе. Отец мне говорил, что сразу ты не подпишешь, но ты хорошенько подумай. По-думай о том, как получить стакан воды без соли. И пищу. Вообрази себе большой чизбургер. Можешь еще и колу получить. В холодильнике наверху стоит холодненькая. Хочется тебе бутылочку?
Барби молчал.
- Ты солишь себе хлеб? Давай, говори, не стыдись. Солишь, нет? Ты, срака с ручкой!
Барби молчал.
- Ты подпишешь. Когда проголодаешься достаточно, и пить серьезно захочется, ты подпишешь. Так мой отец сказал, а он по обыкновению не ошибается относительно таких вещей. Бай-Бай, Бааарби.
Он уже было отправился по коридору, но вновь обернулся.
- Не следовало тебе трогать меня даже пальцем, пойми. Это была твоя главная ошибка.
Когда Джуниор поднимался по ступенькам, Барби заметил, что тот вроде бы немного прихрамывает, скорее, подтягивает ногу. Именно так, волочит левую ступню, хватаясь правой рукой за перила для равно-весия. Интересно, подумал он, как оценил бы Расти эти симптомы? А еще подумал, будет ли у него когда-нибудь возможность об этом спросить.
Барби внимательно прочитал признание без подписи. Он радушно порвал бы эту бумагу на мелкие кусочки и выбросил их в коридор. Но это была бы лишняя провокация. Он попал кошке в когти, и лучше всего, что он может сейчас делать, это не делать никаких движений. Лист он положил на топчан, и ручку поверх него. Потом взял стакан с водой. Соль. Отравлено солью. Он слышал ее запах. И ему подумалось, что это похоже на то, чем стал Честер Милл теперь… но разве город не был таким и раньше? Еще до Ку-пола? Разве Большой Джим с его друзьями довольно длительное время не засаливали здешнюю почву? Барби ответил себе: да. И еще подумал, если он выберется из этого полицейского участка живым, то толь-ко благодаря какому-нибудь чуду.
Однако в этом деле они были любителями; они забыли о туалете. Вероятно, никто из них не бывал в такой стране, где даже застоявшаяся лужа кажется подарком, когда на тебе девяносто фунтов экипировки, а температура воздуха сорок шесть градусов по Цельсию. Барби вылил соленую воду в уголок камеры. Потом помочился в стакан и спрятал его под топчан. И тогда, словно какой-то священник, он упал на коле-ни перед унитазом и пил, пил, пока не почувствовал, как у него раздулся желудок.
Линда сидела на переднем крыльце, когда подъехал Расти. На заднем дворе Джеки Веттингтон кача-ла качели, на которых сидели маленькие Джей-Джей, прося ее толкать еще сильнее, посылать их еще вы-ше.
Линда пошла ему навстречу, расставив руки. Поцеловала его в губы, отстранилась, чтобы посмот-реть ему в глаза, потом вновь, держа ладонями его за щеки, припала раскрытым губами к его устам. Он ощутил короткое влажное прикосновенье ее языка, и в тот же миг у него началась эрекция. Она тоже это ощутила и еще крепче прижалась к нему.
- Эй, – произнес он. – Нам чаще надо ругаться на публике. А если ты не отстранишься, мы сейчас сделаем прилюдно и кое-что другое.
- Мы сделаем это, но не на публике. И сначала… должна ли я еще раз извиниться, сказать, как мне жаль?
- Нет.
Она взяла его за руку и повела к крыльцу.
- Хорошо. Потому что нам надо кое о чем поговорить. О серьезных вещах.
Он положил свою свободную руку поверх ее ладони.
- Я слушаю.
Она рассказала ему о том, что произошло в участке: как выгнали Джулию, тогда как Энди Сендерсу было разрешено спустись вниз, увидеться с арестантом. Рассказала, как она и Джеки пошли с Джулией в церковь, чтобы поболтать там с ней частным образом, и о дальнейшем разговоре в пасторате с Пайпер Либби и с Ромми Бэрпи вдобавок. Когда она рассказала ему о том, что у Бренды Перкинс трупное окоче-нение было на начальной стадии, Расти навострил уши.
- Джеки, – сказал он. – Насколько ты уверена в том, что касается окоченения?
- Полностью, – откликнулась она.
- Привет, папуля! – позвала его Джуди. – Мы с Дженни хотим на качелях сделать солнце!
- Нет, нельзя, – сказал ответ Расти и послал девочкам воздушные поцелуи с обоих ладоней. Обе до-чурки их поймали; когда речь шла о воздушных поцелуях, девочки были ассами.
- В котором часу ты увидела тела, Лин?
- Думаю, около десяти тридцати. Катавасия в супермаркете давно к тому времени завершилась.
- Итак, если Джеки права и окоченение только начиналось… хотя мы не можем уверенно этого ска-зать, разве не так?
- Да, но послушай-ка. Я говорила с Рози Твичел. Барбара пришел в «Розу-Шиповник» без десяти ми-нут шесть! С того момента и до того, как были найдены тела, у него алиби. Итак, когда он мог ее убить? В пять часов? В пять тридцать? Разве это вероятно, если окоченение началось только через пять часов?
- Едва ли, но не исключено. На трупное окоченение влияют разные факторы. Температура места, где лежит тело, прежде всего. В той кладовке было жарко?
- Тепло, – уточнила она и, скрестив руки на груди, положила ладони себе на плечо. – Там было тепло и очень пахло.
- Понимаешь, что я имею в виду? В таком случае он мог убить ее где-то в четыре часа утра, а потом доставить ее туда и запаковать в…
- Я думала, ты на его стороне.
- Так и есть, но это едва ли, потому что в четыре часа утра в кладовке намного прохладнее. А вооб-ще, каким образом он мог оказаться возле Бренды в четыре часа утра? Что говорят копы? Он что чпокал ее? Даже если пожилые женщины – намного старше – это его тема… то, как могла она, через три дня по-сле гибели своего мужа, с которым прожила тридцать с гаком лет?
- Они говорят, что там было не по согласию, – произнесла она мрачно. – Они говорят, это изнасилова-ние. Тоже самое они говорят и о тех двух девушках.
- А Коггинс?
- Если Барби шьют дело, что-то выдумают.
- А Джулия хочет об этом у себя напечатать?
- Она хочет написать статью и поднять в ней кое-какие вопросы, но о том, что окоченение было на ранней стадии, она не будет упоминать. Рендольф, тот, возможно, достаточно туп, чтобы вычислить, отку-да ей досталась эта информация, однако Ренни догадается.
- Все равно это может быть опасным, – сказал Расти. – Если они будут затыкать ей рот, она же не мо-жет обратиться в Союз защиты гражданских прав.
- Не думаю, чтобы ее это волновало. Она разозлилась до крайности. Она даже подозревает, что бунт в супермаркете мог быть подстроенным.
«А может, так оно и есть», – подумал Расти, но произнес.
- Черт, мне бы увидеть эти тела.
- Может, ты еще и успеешь.
- Я знаю, что ты думаешь, дорогуша, но вы с Джеки можете потерять работу. Или что-то похуже, если большой Джим, таким образом, лишается раздражающих проблем.
- Мы просто не можем оставить все, как сейчас…
- А также сейчас это, возможно, ничего и не даст. Возможно. Если у Бренды Перкинс окоченение только началось где-то между четырьмя и восьмью, то сейчас она, наверняка, уже в полном окоченении и едва ли я что-то узнаю из ее тела. Окружной судебно-медицинский эксперт, вероятно, сумел бы, но он для нас недосягаем, как и Союз гражданских прав.
- Может, там есть что-нибудь другое. Что-то такое в ее трупе или у кого-то из других. Ну, знаешь, ка-кой-то знак, который проявится во время вскрытия? «Когда мертвые говорят с живыми»?
- Мало шансов. А знаешь, что было бы лучше? Если бы кто-то видел Бренду живой после того, как Барби появился на работу в пять пятьдесят этим утром. Это бы пробило у них в пароходе такую дыру, ко-торую тяжело залатать.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |