Относительно подношения блюд общине в «Руководствах для.дзэнских монастырей» сказано: «Монахи, как обычные, так и выдающиеся, проникают в десять направлений». Таким образом, монахи монастыря, как обычные, так и выдающиеся, в равной степени достойны того, чтобы им подавали хорошо приготовленные и сытные блюда. Любая пища, которую готовит главный повар, будь то хотя бы одно зернышко риса или один листик травы, проходит через прикосновение его пальцев и движение его рук. Когда главный повар готовит пищу для монахов, он все равно что готовит подношение для будд и патриархов, для облаков и воды.
Не следует смотреть на созданное плотоядным взором. Не следует мерить обыденной мыслью. Счастье Индры или властителя, поворачивающего колесо, не превосходит счастья главного повара. Приготовляемые рис и овощи не возникают ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Они не идут ни от неба, ни от земли, ни от людей. Они обретают реальность, когда главный повар поднимает свою руку, и непосредственно присутствуют, когда он подает их. Вот почему труд главного повара посвящает путь пути. Его труд—это возможность предложить сердце сердцу. Вот с каким чувством главный повар подносит общине каждое блюдо.
В этом отношении в «Руководствах для дзэнских монастырей» сказано: «Откликаясь на усилия главного повара, община принимает блюдо ради достижения пути». Так, и дающий, и получающий вместе обретают путь. Пища, которую готовит главный повар, дает ни с чем не сравнимую возможность освободиться от различных препятствий и совершать благие поступки. Вот почему Татхагата просил Махакашьяпу участвовать в трапезе вместе с сангхой. Из этого следует, что даже чистая практика прошения подаяния может быть препятствием в практике пути. Среди всех блюд, вкушаемых монахами, наилучшими являются те, что подаются во время утренней и дневной трапезы в монастырях патриархов, поскольку даруемое ими благо сопоставимо с благом тех блюд, что дает чистая практика прошения подаяния.
После того, как главный повар приобретет все необходимое для приготовления пищи на следующий день, он должен заботиться о запасах как о своих собственных глазах. Дзэнский наставник Жэнь-юн из монастыря Баонинсы говорил: «Заботьтесь о том, что принадлежит общине, как о своих собственных глазах». Я же считаю, что забота о том, что принадлежит общине, даже более важна, чем забота о собственных глазах. Практика Шарипутры прекратилась в его прошлой жизни, когда он отдал глаза Брахману. Не следует нарушать правила, отдавая то, что принадлежит общине, утратившим путь.
Пищу для общины следует готовить с такой же почтительностью, как если бы она подносилась самому императору. Поскольку это пища предназначена Трем Драгоценностям, не стоит пробовать ее, чтобы проверить, достаточно ли соли, соуса или уксуса. Когда заходит речь о рисе или овощах, следует называть их почтительно, и ни в коем случае не оскорблять пищу, давая ей обиходные, непристойные, шутливые имена[8].
В «Руководствах для дзэнских монастырей» сказано: «Главный повар должен заранее советоваться с управляющим и прочими чиновниками относительно количества пищи, которое следует приготовить, и меню». По этим вопросам не следует принимать решение самостоятельно. Вопрос о количестве пищи и меню нужно обсуждать подробно и без спешки. Этому же принципу должшы следовать и другие чиновники. Во главу угла должны быть поставлены забота об общине и о пути. Когда решение принято, меню следует повесить на доске для объявлений в покоях настоятеля, в учебном зале, покоях почтенных монахов и чиновников, удалившихся на покой и так далее. Доверить написание меню можно и новичку. Состав блюд должен быть подробно описан и вывешен еще до рассвета. Потом можно приступать к приготовлению утренней трапезы. Главный повар должен сам проверить и вымыть все продукты с предельной тщательностью и искренностью. Ни в коем случае нельзя допускать беззаботности ни на мгновение. Нельзя также уделять внимание чему-нибудь одному в ущерб другому. Почему? Главный повар добавляет одну песчинку к горе блага. В океане блага нельзя упускать даже одной капли.
В «Сутре трех тысяч правил для монахов» сказано: «Есть пять правил наставления в том, как следует подносить рис общине: отмерять рис самому, не смешивать рис с мусором и травой, выбрать из него мышиный помет, выбрать из риса отруби, готовить его в чистом месте». В «Руководствах для дзэнских монастырей» сказано: «Главный повар не должен предлагать общине пищу, лишенную превосходности шести вкусов и трех добродетелей». Шесть вкусов следующие: горький, кислый, сладкий, пряный, соленый и мягкий. Три добродетели, согласно «Махапаринирвана сутре», это: простота, чистота и уместность.
Во время приготовления риса нужно следить не только за рисом, но и за песчинками. Одно время Сюэ-фэн занимал должность главного повара в монастыре Дун-шаня. Как-то он перебирал рис, вылавливая из него песчинки. Дун-шань спросил его: «Ты отделяешь песчинки от риса или рис от песчинок?»
«Я одновременно отделяю и рис, и песчинки», — ответил Сюэ-фэн.
«И что же будет есть община, рис или песок?» — спросил Дун-шань.
Сюэ-фэн перевернул горшок с рИсом. Тогда Дун-шань сказал: «В будущем ты, быть может, встретишь того, кто поможет тебе».
Пробужденные древности даже после того, как они обретали путь, продолжали усердно работать руками. Как же могут обычные люди, идущие за ними, ослаблять свою практику? Если вы прилагаете все усилия к тому, чтобы следовать истинному учению, значит, вы находитесь на пути. Когда главный повар готовит рис, он должен первым делом вымыть котел, а затем положить в него специи. Затем он тщательно моет рис.
В «Сутре трех тысяч правил для монахов» сказано: «Есть пять правил мытья риса: использовать непротекающий котел, мыть в чистой воде, промывать пять раз, держать котел в укромном месте, плотно закрывать его крышкой». В «Руководствах для дзэнских монастырей» сказано: «Во время приготовления пищи надлежит побеспокоиться о том, чтобы все составляющие были как следует промыты. Потом следует положить овощи и рис в котел и следить за ним. Нельзя допускать, чтобы до продуктов добирались крысы; продукты нужно держать там, где бы они не попались случайно на глаза людям». Под руководством главного повара работники на кухне следят за продуктами; он несет ответственность за все. В «Сутре трех тысяч правил для монахов» сказано: «Есть пять правил мытья котла: не скрести по дну котелка какими-нибудь предметами; сливая воду, пользоваться ситом; хранить котел, наполненным водой; чистить дере-вянную крышку и закрывать ею котел; каждую ночь убеждаться в том, что котел плотно закрыт крышкой».
Необходимо заранее готовить всю необходимую утварь. Деревянный котел для риса, горшок для супа, большие тарелки для подачи на стол и прочие предметы следует тщательно промыть и высушить. То, что должно лежать наверху, пусть лежит наверху, а то, что может лежать внизу, пусть находится внизу. Деревянные и железные черпаки, а также бамбуковые палочки, следует разложить рядом. Их нужно беречь всем сердцем и брать в руки легко и без усилий.
Приготовления следует начинать накануне. Во-первых, нужно внимательно посмотреть, не завелись ли в рисе червячки. Затем выбрать бобы, если они туда случайно попали, отруби, мусор и песок. Тшательно выбрав рис, лучше положить его в какое-нибудь чистое место. Потом можно приготовить овощи на следующий день. В «Сутре трех тысяч правил для монахов» сказано: «Существует пять правил приготовления овощей: отрезать корневища, аккуратно разложить, не смешивать зеленые и желтые листья, хорошенько промыть, как следует перемешивать во время приготовления». Эти правила нужно помнить и выполнять их.
Когда рис и овощи на следующий день вымыты, главный повар просит какого-нибудь знающего монаха пропеть молитву духу—охранителю очага. Возможные молитвы, в зависимости от ситуации, это: «Покой и счастье», глава из «Сутры лотоса»; «Алмазная сутра праджня-парашгты»; «Вселенские врата», глава из «Сутры лотоса»; «Ланкаватара Дхарани», «Великое сострадательное сердце Дхарани»; «Пустота», глава из «Сутры правителя Суварна-прабхасоттама»; «Пробуждение пути» Юн-цзя; «Пробуждающая палка» Гуй-шаня; «Песня о вере в сознание» Сэн-цаня. Каждая из них может быть исполнена, в зависимости от ситуации, в качестве молитвы духу очага. Потом монах произносит такие слова: «Заслугу этой молитвы посвящаем духу-хранителю очага нашего монастыря. Да защитит он Дхарму и даст мир всем буддам времени и пространства. Все достопочтенные существа, бодхисаттвы, махасатгвы, великая праджня-парамита>>.
Главный повар должен самолично следить за тем, как моют рис и овощи. Пусть ни недостаток, ни изобилие, ни качество пищи не оказывают на него влияния; он должен отдавать все свое сердце тому, что имеется. Главный повар ни в коем случае не должен давать волю эмоциям или жаловаться на недостаток припасов. На протяжении всего дня он обязан отдавать все свои силы пути. Пока варится каша, парится рис, готовится суп или жарятся овощи, главный повар не покидает кухни. Он должен лично наблюдать за всем и не допускать, чтобы пропало хоть одно зернышко риса или хоть один листик травы.
В «Сутре трех тысяч правил для монахов» сказано: «Существует пять правил приготовления супа: добавлять продукты в правильном порядке, хорошо их проваривать, приводить к гармонии разные вкусы, лично убедиться в том, что суп чист, погасить огонь и закрыть котел после того, как пища приготовлена». Во время приготовления супа и риса за огнем следит помощник.
В «Сутре трех тысяч правил для монахов» сказано: «Существует пять правил сжигания дров: не раскладывать дрова в один ряд, не класть сырые дрова, не ворошить горящие дрова, не дуть на огонь, не заливать огонь горячей водой».
Когда вода из риса выпарена, а суп готов, рис следует положить в бамбуковую корзину, а суп перелить в горшок для подачи на стол. Потом все следует поставить на полку. Должным образом почитая источники, даровавшие пищу, видишь будд и патриархов, постигаешь Гуй-шаня и Ши-шуана (которые говорили об одном зернышке риса). Поднимая один-единственный листик травы, возводишь царство властителя сокровищницы, смахивая одну-единственную пылинку, поворачиваешь великое колесо Дхармы. Так, получение одного ведра воды, одной чаши риса тоже есть поворот колеса пищи, поворот колеса Дхармы.
В должное время, с почтением поставив пищу на полку, главный повор зажигает курительные палочки, расстилает на полу циновку и совершает пять полных поклонов в направлении монашеского зала. Потом он скатывает циновку, встает, совершает поклон и, сложив руки на груди, ждет, пока не ударят в деревянную рыбу. Тогда он вновь кланяется и велит относить пишу. Главный повар следует за теми, кто несет трапезу общине. Если на дневную трапезу собралось много людей, он помогает разносить пищу. В этом случае он не надевает кашая, но перевязывает рукава своей одежды матерчатым поясом. Если община невелика, главному повару нет надобности разносить пищу.
Во время приготовления пищи нельзя проявлять ни малейшей небрежности, даже если готовится самая грубая еда. Наоборот, нужно прилагать усилия даже большие, чем в том случае, когда пища—самая изысканная. Тогда и днем, и ночью можно радоваться, что исполнил свой труд. Если мы не исполнимся сострадания великого наставника Шакьямуни, то как мы сможем готовить каждый день еду для общины в такой далекой стране, как Япония? Как прекрасно, что у нас есть возможность учиться искусству пути должным образом! Как это было бы возможно, если бы не тек безбрежным потоком океан добродетели Трех Драгоценностей? Какое счастье исполнять обязанности главного повара в течение целого года! Каждый миг стоит радоваться тем заслугам, которые удалось обрести. Радоваться обретенным заслугам—значить радоваться заслугам всех будд, свет которых озаряет нас. Всегда помните древние слова из «Руководство для дзэнских монастырей»: «Путь подношения пищи общине основывается на почтительности». Поэтому подумайте над тем, какой смысл заложен в том, что главный повар трудится на кухне.
Начальник работ
Этот чиновник несет ответственность за все работы, которые проводятся в монастыре. Он отвечает за поддержание в должном состоянии и ремонт зданий, ворот, окон и заборов. Он приобретает потерянные инструменты и утварь и присматривает за их сохранностью. Он руководит работой на мельнице и на полях; он является смотрителем зданий, в которых живут рабочие, и амбара, где выжимают и хранят масло. Он отдает распоряжения о чистке уборных и конюшен, он следит за состоянием упряжи, лодок и повозок; под его руководством засеваются поля и собирается урожай. Он несет ответственность за сигнальные огни, за безопасность монастыря и его защиту от грабителей. Он надзирает за рабочими и при необходимости переводит их с одного места на другое.
Все его помыслы должны быть направлены на работу на благо общины; он обязан знать, что и когда надлежит делать, чтобы все вещи пребывали в гармонии. Если заходит речь о большом строительстве или какой-то другой важной работе, он советуется с настоятелем, составляет план и обсуждает его с другими чиновниками, выслушивая их и не пытаясь склонить каждого к
своему мнению.
Хотя начальник работ является одним из чиновников монастыря, как правило, он трудится за его пределами, указывая рабочим, что надлежит делать, и следя за качеством выполненной работы. Место работы его может находиться даже за пределами восточной аллеи, и тогда ни в покоях монахов, ни в зале Дхармы, ни в покоях настоятеля или чиновников не будет слышен даже стук топоров. В «Сутре трех тысяч правил для монахов» сказано: «Есть пять правил, которым необходимо следовать при наставлении других в том, как рубить дрова: не работать на просеке, убедиться в том, что рукоять топора хорошо закреплена, не рубить деревья с зелеными листьями, не вставать на надгробия, складывать дрова в сухом месте». Во всех монастырях есть два человека, отвечающие за работу водяных часов в покоях начальника работ. Начальник работ раз за разом обходит монастырь, надзирая за всевозможными работами. Он обязан следить за тем, чтобы все инструменты и утварь находились в полном порядке и чтобы запасов всегда было достаточно. Службу общине он ставит превыше собственного благополучия. В «Руководствах для дзэнских монастырей» сказано: «Трудиться на благо общины — вот в чем заключается главная цель начальника работ». Вот почему, когда он замечает, что какая-то вещь вышла из строя, он немедленно отдает распоряжения о приведении ее в порядок еще до того, как ему сообщили об этом.
В «Руководствах для дзэнских монастырей» сказано: «Соблюдать порядок в своих покоях и бережно обращаться со всеми вещами — вот наилучший способ засвидетельствовать уважение и почтение к начальнику работ». Также сказано: «Тот, кто пользуется своей комнатой и инструментами, не думая о тех, кто будет пользоваться ими в последующем, лишен почтения к наставнику работ». Вот почему обязанности начальника работ— это обязанности каждого монаха. Когда доволен каждый, доволен и начальник работ. Разве можно сравнить труд начальника работ с какой-либо другой обычной работой в мирской жизни? Разве труд его есть всего лишь шаг к чему-нибудь еще?
Все то, о чем сказано выше, есть начало и конец древних будд и учеников ока совершенномудрых. Всеми этими вопросами ни в коем случае нельзя пренебрегать, поскольку они неотъемлемы от практики постижения пути. Тот, кто пренебрегает руками и ногами, предает и голову. И тогда какими же глазами сможет он узреть патриархов?
Закопчено в пятнадцатый день шестого месяца четвертого года эры Капгэп в монастыре Эйхэй, провинция Этид-зэн. Написано Догэпом, монахом-основателем.
Чудесное начало весны
Стихотворение написано на китайском языке в 1247 году. Впервые опубликовано в «Тэйхо Кэндзэй-ки», «Исправленной и иллюстрированной биографии Догэна, написанной Кэндззем».
В Японии оно известно под названием «Риссюн дайкити-мон».
1247 год, Этидзэн
Почтение сокровищам Будды, Дхармы и Сангхи! Как чудесно!
Начало весны! Как чудесно!
Один-единственный дом учителей-патриархов! Как
чудесно!
Учение Будды утверждается повсюду! Как чудесно! Как прекрасно!
Врата монастыря процветают! Как чудесно!
Ученики собираются, чтобы встретиться с самими собой,
и ждут того самого мгновения.
Весь мир здесь и почитает наш путь.
Как чудесно! Как чудесно! Как чудесно!
Начало весны! Как чудесно!
Как чудесно! Основание монастыря Эйхэй!
Как чудесно!
Догэп
Первый день весны пятого года эры Кангэн Как чудесно! Как чудесно!
Изначальный облик
Стихотворение в стиле вака, подарено жене Дзэнского Учителя храма Саймё—такой буддийский титул носил регент Тодзё То-киёри, возглавлявший военное правительство в Камакура. Это стихотворение вместе с еще одиннадцатью было преподнесены госпоже Ходзё во время пребывания Догэна в Камакура в 1247 году. Стихотворения, написанные в древнем поэтическом стиле вака, состоят из тридцати одного слога. Впоследствии стихотворение Догэна вошло в изданную в 1747 году «Сансё доэй сю», «Антологию стихов пробуждения, написанных наставником Сансё». «Сансё»—еще одно название монастыря Эйхэй, оно означает «сосна, похожая на зонтик».
1247год, Камакура
Цветы весной Кукушки летом Луна осенью Снег зимой,
Холодный и безмятежный.
Передача учения вне сутр
Как и предыдущее, это стихотворение в стиле вака было подарено госпоже Ходзё.
На этот истрепанный ветрами берег Волны накатывают одна за другой— Но на высоких скалах Дхармы Даже мокрым устрицам Не под силу оставить след.
Написано в пятый год эры Кангэп по просьбе супруги господина Саимёдзи (регент Ходзё Токиёри)
Официальная речь по возвращении из Камакура
Датируемый 1248 годом текст, написанный по-китайски, был включен в третью главу «Обширных записей Эйхэя».
1248 год, Этидзэн Записано помощником Эдзё. В четырнадцатый день третьего месяца второго года эры Ходзё Догэн взошел на место наставника и сказал: «В третий день восьмого месяца прошлого года я покинул это место и направился в Камакура, в провинцию Сагами, чтобы проповедовать Дхарму ученикам-мирянам. Вчера я вернулся, и вот сегодня произношу эти слова. Некоторые из вас, быть может, думают, что, если я пересек бесчисленные горы и реки, чтобы проповедовать учение мирянам, это значит, что я отдаю им первенство перед монахами. Другие, быть может, спросят, не проповедовал ли я им то, чему никогда прежде не учил и что вы никогда не слышали? Но ведь не существует Дхармы, которая бы никогда не проповедовалась и никогда не была слышима.
Я просто говорил людям следующее, указывая им дорогу. Тот, кто совершает благие дела, поднимается, а тот, кто совершает неблагие дела, падает вниз. Вы практикуете причину и пожинаете следствие. Это подобно тому, как если подбирать яшму и выбрасывать гравий. Вот почему я стараюсь прояснять, говорить, отождествлять и практиковать это учение о причине и следствии. Все из вас понимают его?»
После небольшой паузы он сказал: «Прошу вас, будьте терпеливы по отношению ко мне. Язык мой без толку говорит о
причине и следствии. Сколько можно совершить ошибок, вспахивая путь? Пожалейте меня сегодня за то, что я стал буйволом. Вот что думаю я о проповеди Дхармы. Что ж, как же мне выразить свои чувства по поводу возвращения в монастырь?
Больше полугода меня не было здесь,
Одинокая луна в великой пустоте.
Сегодня я вернулся.
Облакаликуют.
Люблю эту гору еще больше, чем прежде.
 |
Предзнаменование шестнадцати архатов
Текст написан в третьем году эры Ходзи на китайском языке. Копия сохранилась в храме Кинрю, префектура Ибараги.
1249 год, Этидзэн
Настоящим засвидетельствовано появление несущих благо цветов в первый день первого месяца третьего года эры Ходзи, между часом Змеи и часом Быка (около 11 утра), во время службы в честь шестнадцати архатов в покоях настоятеля монастыря Эйхэй, что на горе Китидзё (Благая Весть). Перед статуей Будды появились прекрасные и чудесные цветы. Они возникли также перед всеми деревянными статуями шестнадцати архатов, а также перед их нарисованными изображениями.
Единственный подобный случай появления несущих благую весть цветов имел место у Каменного моста на горе Тяньтай-шань в Тайчжоу, что в земле Великой Сун. О появлении похожих цветов в других местах ничего не известно. Но на этой горе они появлялись уже несколько раз. Поистине, вот благой знак того, что досточтимые, исполнившись сострадания, оберегают людей и учение нашего монастыря.
Монах Кигэн, основатель монастыря
Надпись на своем портрете
Это стихотворение в китайском стиле Догэн написал на своем портрете в пятнадцатый день восьмого месяца первого года эры Кэнтё (1249) — в полнолуние перед осенним равноденствием. Картина «Догэн, любующийся луной», которая находится в храме Хокё, префектура Фукуи, является самым известным портретом наставника. Стихотворение включено и в собрание «Обширные записи Эйхэя».
1249 год, Этидзэн
В эту осень ясный смысл постиг старик, живущий на горе. Мартышка пялится в небесный свод; плывет по небу яркая луна.
Ничто не приближается. И более нет ничего.
В радости своей я отпускаю сам себя — наполненного
кашей и рисом.
Бегаю от начала к концу -
Небо наверху, небо внизу, облачное «я», исток воды.
Три благоприятных знака в монастыре Эйхэй
Копия этого небольшого японского текста ныне хранится в Токийском Национальном музее. Догэн говорит, что события произошли в течение восьми лет с того времени, когда он начал жить в монастыре Дайбуцу в 1244 году. (В Восточной Азии часть года считается за полный год). Поэтому можно предположить, что текст был написан в 1251 году.
1251 год, Этидзэн
Позвольте мне ответить на вопрос о звуках колокола, которые раздаются на этой горе. Я часто слышал их на протяжении тех восьми лет, что живу здесь. В пятый день первого месяца этого года, около полуночи, когда мы с достопочтенным монахом первым министром Касанъином говорили об учении Будды в уединенном жилище Рёдзэна, мы явственно расслышали примерно двести ударов колокола. Они были похожи на удары коло-колахрама Киёмидзу в Хигасияма, Киото, или на удары колокола в храме Хосё, и потому я слушал их с превеликой радостью, охваченный благоговейным трепетом. Сердце Касанъина также наполнилось радостью; он сказал, что место это поистине необычайное. Командующий Центром, министр Канэтомо, прибывший вместе с Касанъином, ничего не слышал, хотя он и находился в одной комнате с нами. Не слышал ударов колокола и достопочтенный монах, секретарь Укон, сын кормилицы императора, известный также как дхармовый учитель Кэйси. Не слышали их и две или три придворные дамы, а также семь или восемь самураев.
В другой раз, когда в пятнадцатый день первого месяца пятого года эры Кангэн (1247) я разъяснял общине заповеди, перед покоями настоятеля возникло пятицветное облако и висело в воздухе в течение получаса. Его видели многие монахи и миряне.
Кроме того, с четвертого месяца по двенадцатый день одиннадцатого месяца второго года эры Ходзи (1248) необычный и чудесный аромат распространялся внутри и снаружи монашеского зала.
Поистине, эти три случая являются благоприятными знамениями, посетившими наше священное место. Звуки колокола были подобны тем, что я слышал на горе Тяньтай.
Отождествление
с причиной и следствием
«Синдзин инга», глава «Сокровищницы ока истинной Дхармы», датировка отсутствует. В примечании монах Эдзё говорит, что копию с первого наброска сочинения он сделал в седьмом году эры Кэнтё (1255), через полтора года после смерти Догэна. Эдзё отмечает также, что сам наставник не успел окончательно отредактировать этот текст. Таким образом, можно предположить, что Догэн написал «Синдзин инга» в последние годы своей жизни. Лишнее свидетельство тому — потрясающая глубина мысли, которой прошжнут текст.
Всякий раз, когда Бай-чжан, дзнский наставник Да-хуэй, выступал с проповедью Дхармы, послушать его приходил один старик. Обычно сразу же после проповеди он уходил, но однажды встал позади наставника. «Кто ты?» — спросил Бай-чжан.
Старик сказал: «На самом деле я — не человек. Я жил на этой горе и преподавал во времена Будды Кашьяпы. Однажды ученик спросил меня: «Попадает ли тот, кто практикует с предельной решимостью и самоотверженностью, во власть причины и следствия?» Тогда я ответил ему: «Нет, не попадает». И оттого, что я сказал так, я в течение пятисот жизненных промежутков возрождался дикой лисой. Почтенный наставник, прошу вас, скажите мне главное слово, чтобы я мог освободиться от тела дикой лисы». И он спросил Бай-чжана: «Попадает ли тот, кто практикует с предельной решимостью и самоотверженностью, во власть причины и следствия?»
Бай-чжан сказал: «Не пренебрегай причиной и следствием».
И старик тут же обрел великое пробуждение. Поклонившись наставнику, он сказал: «Теперь я освободился от тела дикой лисицы. Я буду жить на горе, что находится за монастырем. Наставник, не могли бы вы совершить в мою честь те церемонии, что обычно отправляются по усопшему монаху?»
Бай-чжан велел смотрителю монашеского зала объявить общине, что после обеда будет совершен похоронный ритуал по усопшему монаху. Монахи в недоумении спрашивали друт друга: «Что происходит? Все как будто здоровы; в Зале Нирваны нет ни одного больного». После обеденной трапезы монах повел общину к большой скале, находившейся позади монастыря, и показал сдохшую лисицу, что лежала у ее подножия. По сложившимся правилам монахи сожгли ее.
В тот вечер во время беседы в Зале Дхармы Бай-чжан поведал о том, что произошло днем. Хуан-бо спросил: «Учитель древности дал неверный ответ на вопрос, и в результате на протяжении пятисот жизненных отрезков возрождался дикой лисицей. А что было бы, если бы он дал правильный ответ?»
«Подойди поближе, и я скажу тебе», — молвил Бай-чжан. Хуан-бо приблизился и ударил наставника по лицу. Рассмеявшись, Бай-чжан хлопнул в ладоши и воскликнул: «А я полагал, что только у варваров могут быть необычные бороды. Но у тебя, оказывается, тоже необычная борода!»
История эта включена в «Обширные записи светильника годов правления под девизом Тяньшэн». Однако ученики по-прежнему не понимают принципа причинности и ошибочно отрицают причину и следствие. Какая жалость! Вещи приходят в упадок, и пугь патриархов вырождается. Тот, кто утверждает, что человек «не попадает во власть причины и следствия», отрицает причинность, и тем самым оказывается в низших мирах. Тот же, кто говорит о том, что «нельзя пренебрегать причиной и следствием», очевидно, отождествляется с причиной и следствием. Когда люди слышат об отождествлении с причиной и следствием, они освобождаются от низших миров. Не сомневайтесь в этом. Многие из ныне живущих, считающие себя последователями дзэнско-го учения, отрицают причинность. Откуда это известно? Они путают «не пренебрегать» с «не впадать». Отсюда несомненно, что они отрицают причину и следствие.
Почтенный Кумаралабдха, девятнадцатый индийский патриарх, говорил: «Мы — свидетели того, как с течением времени в мире проявляются как благие, так и неблагие следствия. Обычные люди отрицают причину и следствие, когда видят, как добрые и справедливые люди страдают и умирают молодыми, в то время как жестокие и несправедливые процветают и доживают до глубокой стрости. Такие невежды утверждают, что ни преступления, ни добродетельные поступки не имеют никаких последствий. Они не понимают, что последствия наших посгупков сопровождают нас на протяжении сотни, тысячи и десяти тысяч вечностей».
Несомненно, что Кумаралабдха не отрицает причины и следствия. Но в наши дни последователи дзэнского учения не понимают этого. Они не почитают путь древних и не следуют ему. Они называют себя учителями людей и небесных существ, но на самом деле они являются разбойниками и врагами учеников. Последователи пути патриархов не должны учить последующие поколения отрицанию причинности, ибо это извращенный взгляд, не имеющий ничего общего с учением патриархов. А люди принимают на веру извращенные взгляды потому, что практика их поверхностна.
В наше время монахи Китая говорят: «Те из нас, кто получил человеческую оболочку и встретился сучением Будды, не знают ничего даже об одной-двух прошлых жизнях, а дикая лисица с горы Байчжан помнила аж пятьсот своих жизней. Старик не превращался в лисицу из-за своих прошлых деяний. Попавший в ловушку ограниченных воззрений на пробуждение, он перевоплощался только в животном мире». Подобное говорят многие из тех, кого считают великими учителями, но такие взгляды не имеют ничего общего сучением патриархов.
В мире людей, лисиц и прочих мирах некоторые могут рождаться со способностью видеть свои гюошлые жизни. Способность эта может быть следствием какого-либо неблагого деяния и вовсе не обязательно является семенем пробуждения. Почитаемый Миром подробно говорил об этом. Если кто-то не понимает этого, то это свидетельствует лишь о недостаточном учении. К сожалению, знающий тысячу или даже десять тысяч прошлых жизней вовсе не обязательно понимает учение Будды. Есть такие, кто помнит восемьдесят тысяч вечностей, но они пребывают вне пути. Опять-таки, не в этом путь постижения Дхармы. Лисица, которая могла вспомнить пятьсот своих жизней, не представляет ничего выдающегося в сравнении с такими способностями.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |