- Ещё не пришёл, - возразила Нила.
- Куда отвозят добытую серу? – спросил Раджалл.
- Часть через подставных лиц оседает в Цёрнице. Но львиная доля рекой течёт прямиком в Фирию.
- Куда именно? – приготовившись услышать роковое слово «Святослово», спросил Сандро.
- Этого я вам сказать не могу.
- Сможешь, - пригрозила ему ножами леди Лора.
- Я и так вам много сказал! – испуганно заговорил надсмотрщик. – Какой мне смысл скрывать всё остальное?
Серена заглянула в его мысли.
- Он не врёт, - сказала она.
Одна фраза сильного медиума спасла надсмотрщику жизнь. Раджалл подвёл итог:
- Раз нам известно, где находится ближайший портал, и все мы догадываемся, где находится другой, предлагаю не медлить. Самое лучшее – выступить завтра утром. Мы разобьём тёмных эльфов в окрестностях Цёрницы, опустошим прилегающие пещеры, а потом одним стремительным ударом отсечём Угушлу голову.
- А что будет со мной? – смело спросил Джарвид.
- По условиям договора, заключённого союзниками, все минотавры, вы и все ваши созерцатели переходите в распоряжение королевы Астид – истинной королевы Грамагхона, - соблюдая дипломатический тон, отчеканил Сандро.
Это заставило Нилу улыбнуться - помогли её уроки. Однако больше всех была рада это услышать сама Астид. Повисла пауза. Теперь уже бывший главный надсмотрщик молчал, шокированный такой новостью. Эта тишина не нравилась его новоявленной королеве, и она медленно подползла к нему, сделав вокруг него широкое кольцо своим змеиным телом. Она пробовала на вкус воздух у его лица, чувствовала страх, исходивший от его потной кожи. Её погремушка вздрагивала совсем чуть-чуть, но издаваемого ею тихого шуршания хватило, чтобы у Джарвида появился неприятный позыв между ног. Три самых дюжих минотавра стояли здесь же. Их лидеру очень не нравился этот змеиный спектакль, он считал его глупым.
- Не подчинимся мы никому. Мы теперь свободны! – грубым звериным голосом сказал он на оспурском.
Астид отреагировала немедленно: молниеносно обвила одного минотавра и сорвала вуаль. Полубык мгновенно окаменел, не успел его лидер даже опомниться. Однорогий остолбенел, глядя, как со свежего каменного изваяния к нему медленно приближается та, которую он должен был признать королевой. Астид держала свои глаза закрытыми, тем самым демонстрируя свою власть. Остальные, замерев, наблюдали. Никто не смел остановить королеву Грамагхона, все знали, что её притязания теперь законны.
- Подчиняюсь, - держась за пах, пробурчал Джарвид.
- Подчиняюсь, - как можно разборчивей выговорил минотавр.
Репутация его была малость подмочена. Астид это устраивало. Она спокойно вернула вуаль на место и резким движением руки показала на однорогого минотавра.
- Даш! - во всеуслышание торжественно произнесла она.
- Это твоё имя, - пояснила Нила однорогому.
Наступила ночь перед походом. Правда, называть её ночью можно было условно, так как для человеческих глаз здесь всегда была ночь. Сандро опять не спалось. Не давали уснуть ужасы случившегося сражения. Перед закрытыми глазами являлись образы шевелящихся мёртвых лиц. Он вышел из своей палатки и медленно побрёл по притихшему лагерю невдалеке от карьера. Он не мог не заглянуть в приоткрытую пещерным сквозняком палатку Серены. Красивая девушка, которую он считал своей возлюбленной, мирно спала на походной постельке. Прохладный скудный воздух колыхал её светлые волосы. Её разглаженное спящее лицо, подрагивающие сомкнутые веки Сандро находил прекрасными. Ни один художник, по его мнению, не смог бы передать её подлинную красоту. Сандро всегда завидовал её способности ко сну. Серена мгновенно отключалась, едва прильнув к подушке, и могла проспать многие часы, пока полностью не восстановит свои силы. Ей не мешали спать даже возня троглодитов и эхо устраивающихся на ночлег гарпий. Сандро, конечно же, не стал будить её и одиноко побрёл к краю грандиозного карьера. Гарпии, облюбовавшие каменистые уступы гигантского свода, спали сидя, стоя и даже вверх ногами. На одной из террас внизу Сандро заметил Нилу. Королева нага тоже наблюдала за гарпиями, свесив хвост в чёрную пропасть. Сандро сел рядом с ней и, как уже становилось обычным, свесил ноги в чернильную бездну, где несколько часов назад бушевала страшная сеча.
- Не спится? – не отводя глаз от потолка, спросила Нила.
- Не спится.
- Не думаю, что ты хочешь запомнить это место.
- Постараюсь забыть.
- Сандро, ты думал о смерти? – спросила она, повернувшись к нему.
- Я всегда о ней думаю.
- Значит, наверное, ты мне сможешь помочь. Ты видишь души? Ты видишь, как они отделяются от тел?
- Нет, Нила, ничего такого я не вижу. А почему ты, собственно, спрашиваешь? Ты что, верить начала?
- Если верующий изучает науки, ему не обязательно отворачиваться от бога. Вот и я полюбопытствовала, но я же не отворачиваюсь от здравого смысла. Знаешь, меня просто беспокоит, что я произвожу впечатление кровожадной убийцы. Но, ведь на самом деле я же не такая.
- Конечно, не такая. Я-то это точно знаю. Мне трудно описать, что я вижу. Я чувствую, как жизнь замещается… не жизнью, чем-то другим. Как будто все жизненные процессы переходят на другую стадию. Тело есть, а жизни в нём нет. В детях жизнь бурлит и всегда с большим запасом. У них хрупкие тела, но в них много жизни. А с возрастом наоборот: вроде бы и тело крепкое, а жизни в нём, как в пустом мешке. Все жизненные процессы в живых существах производят энергию, но сами же её и расходуют, так? Наверное, жизнь – это и есть тот самый излишек энергии, который тело может расходовать неограниченно. Когда же жизненные процессы обеспечивают энергией только себя – это старость. Малейший сбой – и всё остановится. Тело не может существовать без жизни, а жизнь без тела. Поэтому нет никакой вечной жизни после смерти, это всего лишь вера. И никакая душа тело не покидает! Просто истощается тот резерв жизни, который накопился в теле. Но истощается он, пока тело ещё дышит.
- А ты, стало быть, этот резерв возмещаешь, так? Возвращаешь жизнь, как Создатель?
- Получается так. Я возвращаю этот резерв, отдаю частичку себя, но я же не считаю себя богом. Создатель, - Сандро усмехнулся над этим словом. - Почему-то все верующие думают, что Создатель вдыхает жизнь, но я этого что-то не заметил. И ни ангелы, ни сам Создатель не приходят за этим «избытком жизненной сущности», который священники называют душой. Теперь я знаю, что всё это такая чушь! А вот другие никогда мне не поверят. Им придётся сначала это пережить на собственной шкуре, да кому только потом они всё это расскажут?
- Знаешь, Сандро, может, и нет никакой бессмертной души, но павшие будут жить до тех пор, пока их помнят. Может, вечная жизнь – в вечной памяти?
- Жизнь в памяти других. Интересная мысль, Нила. Вот бы узнать, как будут вспоминать меня? Помнишь, как в Менасиле оплакивали мёртвых? Мне всегда хотелось узнать, как будут оплакивать меня. Это нормально думать о таком?
- Это нормально. Все разумные существа хотят знать, как их оценят. У людей похороны – это воздаяние последних почестей умершему. А с тобой, мой мальчик, это случится ещё о-о-очень не скоро. Когда же это случится, я пролью по тебе больше слёз, чем человек сможет пролить по наге.
- А что же во мне можно оплакивать? – очень осторожно спросил Сандро.
Нила едва заметно улыбнулась. Лицо её выражало всю её трёхвековую мудрость.
- Только дураков хвалят в глаза. А тебя, мой мальчик, я таким не считаю….
С тех пор Сандро не любил, когда его хвалили в его присутствии.
День и ночь в Грамагхоне неотличимы друг от друга, кристаллы и грибы всегда светят одинаково. Но когда Сандро разбудили, сказали, что наступило утро. Пора было выдвигаться на войну. А своего отношения к войне Сандро не изменил. Даже при успехе прошедших сражений в его груди утяжелялись печаль и дикое нежелание лишать кого-то жизни. Ни одна цель не может быть оправдана, если она заведомо влечёт смерть. Он заставлял себя смириться с этим, понимая, что эта война вынужденная.
Даже в походе он не мог отказать в любви к кофе. За чашкой крепкого бодрящего напитка у бивака он предавался неоглашаемым мечтам: когда-нибудь он научится возвращать жизнь по-настоящему, и убивать можно будет только врагов. Цвет крепкого хорошего кофе неописуем. Сандро всматривался в его чарующую черноту, механически перебирал пальцами игрушечную нагу и предавался воспоминаниям. Его детство оборвалось почти год назад. Обрыв был резкий, как вкус и цвет его кофе.
Минотавров, перешедших во власть королевы Грамагхона, вооружили всем, что годилось: увесистым оружием троллей, цепями и даже брёвнами от карьерных кранов. Брони им взять было неоткуда, но это их не пугало - они жаждали поквитаться со всеми, кто причастен к их рабству. В знак доверия Астид лично вручила оружие Дашу. Он с благодарностью принял из её рук лучшую секиру троллей. Мудрая королева показала, что минотавры теперь не рабы, а её подданные. Джарвида Астид назначила командиром созерцателей. В отличие от минотавров этим мягкотелым моллюскоподобным созданиям с защитным полем броня не требовалась, и они были полностью готовы выступать.
Допив кофе, Сандро поднял свой собственный отряд, который в подготовке не нуждался….
Союзная армия быстро продвигалась на юг - к столице Угушла городу Цёрнице. Край тёмных эльфов находился почти у самой поверхности Грамагхона, поэтому коридоры, ведшие к нему, неукоснительно поднимались вверх. Воздух становился всё более спёртым. По пути союзники встречали разрозненные очаги сопротивления, и Раджалл начал беспокоиться, что в Цёрнице им придётся столкнуться со слишком большими силами врага. Зато с каждой местной победой численность их армии упорно возрастала – Сандро мог одновременно контролировать несколько тысяч мертвецов. Однако это вызвало на первый взгляд непредвиденную проблему: живые воины рьяно протестовали, что в случае гибели их сородичей принц вёл их в бой против их воли. Чтобы не подрывать их боевой дух, Сандро теперь поднимал только убитых врагов, тем более что с такой армией нежити потери в остальных войсках были чисто случайны. И это дало противоположенный эффект: большинство живых воинов поддержало, что первыми в бой шли одни мертвецы. К тому же такое военное преимущество просто хоронило боевой дух врага, и он убегал, едва заслышав шаги в коридорах. Минотавры особенно отстаивали такую тактику, потому что им приносило удовольствие наблюдать, как их мёртвые поработители бросались на копья живых. Такой подход всё больше устраивал и самого Сандро, ведь так сохранялась жизнь и отстаивалась честь невинных. Почти что играючи они дошли до предместий Цёрницы. Их армия пополнялась не только телами их противников, но и троглодитами, гарпиями и даже горгонами из освобождённых поселений. Оружия и провизии теперь хватало сполна, так как тёмные эльфы даже не успевали забирать обозы. В глубокой пещере, находившейся ниже Цёрницы, они сделали остановку перед решающей битвой за Грамагхон.
Эта пещера, напоминала исполинскую оскалившуюся пасть. Её чернильная мгла неохотно расступалась вокруг бледно-лунных сталактитов. В их слабом свете на склонах пещеры серебрился необыкновенный город. Астид рассказала, что это Измуим - город чудес. В один из периодов истории Грамагхонской империи он был её столицей. И это становилось понятным при первом же взгляде на него. Это был единый грандиозный мраморный дворец с роскошным фасадом, ступенчатыми колоннадами и мощными арками, державшими полукруглые серебристые дома. Самые высокие чертоги переливались перламутровыми крышами под самыми сталактитами. Купола на башнях отдавали изумрудами. Некоторые башни были столь высоки, что верхушками упирались в потолок пещеры, напоминая тем самым титанические колонны. Это было настоящее чудо Ацвега под верстами камня.
- Сама неописуемость, - восторженно вымолвил Сандро.
Измуим не отделялся от пещеры, а вырастал из неё. Величие этого города показывало былое могущество империи горгон. Показав Измуим, королева Астид показала, что горгонам есть за что бороться.
Воспользовавшись привалом, Сандро и Серена решили познакомиться с городом поближе. Его мраморные лестничные улицы со змеевидным парапетом были совершенно пусты. Здесь не было даже летучих мышей.
- Как ты себя чувствуешь, Сандро? От таких нагрузок в магии ты можешь переутомиться.
- Не беспокойся за меня, Серена. Со мной всё в порядке. Я подпитываю себя радостью от придуманной мной тактики сражения. Мёртвых вперёд, живых назад. Я уже и не помню, когда у нас были потери. Сколько жизней я сохранил! И ещё сохраню.
- Хочу тебе признаться. Я боюсь мёртвых и… боюсь смерти. Хотя я воспринимаю это как естественный ход вещей.
- Не мёртвых нужно бояться, а живых. Я представляю, как я завалю своих врагов их же собственными телами. При этом не погибнет ни один невинный! Я тоже хочу тебе признаться. Мне нравится такая война. Раньше мне такое было незнакомо, а сейчас я ощущаю себя самым полезным и самым нужным человеком. Необыкновенно чувствовать, как моя сила превращается в могущество.
- Но ты только подчиняешь мёртвых. Разве ты не собирался научиться возвращать жизнь по-настоящему?
- У меня уже получалось это. Помнишь с Форзиком? Я обязательно научусь, я обещаю. После того как всё закончится, у нас всё будет по-другому. Мы с тобой доучимся в Первемунте. Только это будет уже не секретный город и магам не придётся прятаться. Потом мы поможем королеве Ниле с поиском её морского города. А потом, когда везде будет порядок и я смогу его контролировать, мы с тобой отправимся на отдых к эльфам. На целый год. Но всё это только потом. Сейчас мы должны возвращаться к делам, а они не ждут. Как сказал один мудрый человек, не мы сделали наш мир таким, мы его таким унаследовали. Так вот я собираюсь наш мир переделать. Нас ждёт война.
Серена почувствовала, что в Сандро что-то переменилось. Да, такое ведение боевых действий неоспоримо обладает колоссальными преимуществами. Но оно таит и нечто опасное. Возможность контролировать безжизненные тела может повлечь за собой желание контролировать всё, всё подчинять своей воле. При силе Сандро он это сможет. И кем он станет тогда, если его уже очерняет одно только слово «война»?
Война безудержная. Война уродливая. Война беспощадная. Это и намечалось в Цёрнице. Из допроса пленных подтвердились худшие опасения великого визиря: тёмные эльфы готовы были заплатить за свою столицу высокую цену. Они собрали в ней двадцатитысячную армию и собирались драться на смерть. Это как нельзя лучше устраивало Сандро. Он уже потирал руки, готовясь принимать новых безвольных рекрутов. Но один только взгляд на неприступную твердыню остудил его пыл.
Цёрница расположилась в центре древней обвалившейся пещеры ещё большей, чем пещера Измуима. Чёрный город чёрной горой тянулся к обросшему сталактитами пролому. До того как коснуться солнечных лучей, чёрная громада города-цитадели прерывалась идеально ровной площадью. На ней стоял Храм вечной тьмы – самое священное место для тёмных эльфов: три звезды (нечётное количество!) друг на друге: девятилучевая, семилучевая и пятилучевая, завершённая лунным куполом. Тёмные зодчие всё рассчитали: горные вершины не позволяли ни одному солнечному лучу коснуться купола храма. Посыл простой: свет всегда слабее тьмы. Зазубренные стены и башни выглядели нерушимыми. В их основании слепящим фиолетовым светом горели антимагические печати. Камень, неуязвимый к молоту, был защищён и от колдовства. Цёрница ощетинилась тысячами копий и тысячами луков. И где-то в этом гиблом месте строился портал в Оший.
Союзники уже давно узнали о защите столицы Угушла. Даже дальновидному в военных делах Раджаллу пришлось не один час поломать голову над возможной тактикой необходимого штурма. Он предложил вот что: «Пока не будут сломлены ворота или стены, в город не войти. Сломать такие крепкие стены в нашей ситуации можно только с помощью магии. Но любая магия рядом с городом и внутри города будет бессильна, пока горят печати. Поэтому их нужно будет уничтожить любой ценой. Враг в это время будет отстреливаться, поэтому, леди Лора, вам предстоит организовать налёт и перенести за стены определённые силы. Магистр Солимар, на вас бордовые драконы. Они появятся, это точно. Ваша задача отвлечь их, но не приближайтесь к печатям. Принц Сандро, вы ждите, пока не будут уничтожены печати. Серена, сохраняй лампу и защищай принца Сандро. Без него нам не победить».
Громада Цёрницы отбросила на союзную армию тень неизгладимого страха. Вокруг города-крепости не было ни единого вражеского воина, на голом поле вулканической пыли не было ни следа. Союзники оцепенели. Неприступная твердыня заставляла смотреть на себя снизу вверх. Минотавры высоко задирали головы, нервно сжимая своё оружие. Здесь было не так темно, как в других пещерах Грамагхона, но зрачки созерцателей расширялись шире, чем когда-либо, потому что в них отражались чёрные остроконечные башни. С отвисшими ртами стояли троглодиты. Даже Раджалл почувствовал влияние столицы тёмных эльфов. Он держал в голове просчитанный план штурма, но уже начал в нём сомневаться. Он невольно ловил каждую секунду, отделявшую его от Цёрницы. Чем дольше они стояли в ошеломлённом бездействии, тем меньше им хотелось бросаться на штурм. Но это было необходимо, и раньше всех со своим страхом справилась Астид. Она взяла на себя обязанность объявить начало штурма, потому что понимала, что тот страх, который сжимал сердца её воинов, должен был отступить перед великой целью, ради которой они сюда пришли. Она выползла вперёд. Невозмутимая чёрная баронесса с чёрной вуалью заслонила собой громадную чёрную цитадель страха. Она перед лицом своей армии обвела город рукой, а потом резким движением показала, что горло врага будет перерезано. После этого она распростёрла свои грациозные руки с бронзовыми когтями к своим воинам и в полной тишине прозвучало: «За свободу». И когда её слова передались во все части её разношёрстной армии, она яростно бросилась на Цёрницу. И за ней с устрашающими воплями на штурм бросились все её воины. Воздух пещеры сгустился от напряжения, какое только бывает перед страшной бурей. Пещера готовилась стать местом битвы, подобных которой не было в Грамагхоне уже тысячу лет.
Минотавры бежали впереди. Они защищали себя воротами и дверями из освобождённых городов. Джарвид вывел своих созерцателей на северную позицию и обрушил на город первый залп. Режущие лучи созерцателей били очень далеко. Они не могли причинить значимого ущерба чёрным стенам из вулканического камня, но могли эффективно очищать их от тёмных эльфов. Наступающие минотавры были надёжно защищены от ливня вражеских стрел, но когда зацокали катапульты, их ряды начали редеть. Частично проблему решил джинн. Он создал всем наступавшим такую броню, которая выдерживала даже многопудовые валуны, не говоря уже о стрелах. Но вся эта чудесная защита распалась при приближении к антимагическим печатям. Чтобы увеличить шансы на успех, союзные войска подступали к стенам Цёрницы с двух направлений. Даш стремительно вёл две сотни разъяренных минотавров с юга, отвлекая на себя основное внимание противника. По кратчайшему пути с севера наступало пятнадцатитысячное войско Шато. Враг решил без промедления покончить с троглодитами, послав на них свою драконью кавалерию в шестьсот голов. Такая сила могла насквозь прошить весь строй хрупких пещерных аборигенов. Однако прозорливый Раджалл предвидел и это. На потолке пещеры меж сталактитов до сих пор оставались спрятанными тридцать мантикор. Они внезапно напали на тёмных всадников сверху, своротили их неприкрытые головы и повергли их в трепет. Могучими лапами чёрные львы задирали сразу по четыре карликовых дракона, в клочья раздирали их всадников и широкими взмахами хвостов поражали остальных. На силу Раджалл заранее предусмотрел противосилу! Стены были уже близко, магическая защита джинна разъедалась печатями, поэтому по мантикорам открыли ураганный огонь. Крылатые львы перемещались настолько быстро, что лучники покосили больше своих всадников. Занятые мантикорами, лучники поздно заметили тучу гарпий. Пернатые воины леди Лоры налетели на них, как снег на голову.
- Как комары на голые задницы! – воодушевлённо воскликнул джинн.
Тактика гарпий – как можно быстрее сблизиться с врагом, а дальше их острые когти и быстрые ножи делали своё дело.
Говоря об «определённых силах», Раджалл имел в виду себя, королеву Нилу, Оскара и большую часть горгон. Он знал, что если троглодитам и минотаврам удастся уничтожить печати, чернокнижники Цёрницы не постоят за разрушительными заклинаниями. Такой риск великий визирь видел оправданным. Менасил показал, каких страшных успехов достигли чернокнижники в стихийной магии. Их следовало найти ещё до того, как у них станут развязаны руки. По команде леди Лоры специальный отряд гарпий облепил свой десант и взмыл в воздух. Они несли большие потери от вражеских стрел, многие разбились, упав с огромной высоты. Однако Раджалл и горгоны сами были хорошими стрелками и, вооружившись луками и трофейными арбалетами, отстреливались прямо с воздуха. Сумасшедшим градом тёмноэльфийские стрелы барабанили по Оскару. Нила вспоминала свою поговорку, что рождённый ползать летать не любит. Она больше всего боялась, что от вражеской стрельбы гарпии не удержат её, и она сорвётся вниз. В пропитанном кровью воздухе находилось и место для героизма: раненые гарпии сменяли друг друга, чтобы в целости донести до цели королеву нагу. Нила слышала металлическую дробь, исходившую от брони Оскара и жалела, что сама она такой брони не имела. Ей приходилось полагаться только на свою собственную толстую чешую, в которую стрелы втыкались с глухим пробковым звуком. Благодаря исключительной реакции она ещё успевала прикрывать хвостом своих отважных гарпий. Когда стены Цёрницы стали достаточно близки, горгоны сняли вуали, и стоявшие на стенах тёмные эльфы обратились в сплошной каменный вал. Попав в город, каждая горгона выпивала специальный отвар, во много раз повышавший храбрость и выносливость. Теперь Астид вела своих воительниц в бой прямо на территории врага. Её воля была несокрушима. Она рвалась вперёд подобно потоку лавы, высекала тёмных эльфов, обращала их в камень, отстреливалась из-за этих камней и снова грудью бросалась вперёд, показывая тёмным эльфам, кто является истинным хозяином в Грамагхоне. Мысль о приближении её заветной цели – воссоединении её империи – придавала ей неисчерпаемые силы. Нила, Раджалл и Оскар летели в конце этого необычного десанта. И когда они уже были над городом, тёмные эльфы пустили в ход свою самую грозную силу. Их рык раскатился по всей пещере. Они внезапно вылетели из-под громадных гротов под сводом пещеры. Их было не меньше тридцати. Огнедышащие грамагхонские драконы во всей своей мощи. Треть из них была огромными взрослыми особями с чёрной шкурой. И вела их сама Тиркана на спине Жародыха. Жрица тьмы сразу же направила их на гарпий, чтобы не допустить союзников в город. И вдруг на подлёте она заметила висящего на гарпиях Раджалла. Той обиды в Менасиле она не могла спустить ему с рук. Извергать огонь над головами своих же солдат она строго запретила, и её драконы буквально смяли большую часть гарпий своими тяжёлыми телами. Они сдували их крыльями, хватали и проглатывали прямо в воздухе. Леди Лора, понимая неминуемую гибель половины её воинов, не могла отозвать их обратно: поставленная великим визирем задача, должна быть выполнена во что бы то ни стало. Поэтому она ринулась прямо к ним, чтобы донести до города как можно больше пеших воинов. Но этот приказ никак не нравился Ниле, которая уже почувствовала среди своих гарпий настоящую панику. И причина её была понятна: с воющим ветром под крыльями на неё нёсся чёрный дракон. В последнюю секунду она стряхнула с себя пернатых и всем, чем могла, вцепилась в налетевшего ящера. Такую ношу дракон не мог не заметить. Он начал выделывать в воздухе головокружительные петли, пытаясь избавиться от наги. Нила, как испуганная кошка, ещё сильней впивалась в него ногтями. Она почувствовала себя плохо ещё на крыльях гарпий, которые несли её ровно, а теперь она буквально раскисала. Её мутило, в глазах двоилось, голова кружилась. Взяв дракона в удушающую хватку, Нила вынуждала его сесть. Но чёрный дракон был не такой мягкотелый, как молодой бордовый. Пытаясь размазать нагу о камни, он начал остервенело биться спиной о город, снося дома, распахивая своим хвостом десятки тёмных эльфов на стене. Несмотря ни на что, Нила каким-то чудом оставалась ещё жива и всё сильнее сжимала удушающие кольца, и дракон начал сдавать. Он лишился чувств и своим падением похоронил сотню-другую своих же солдат. Шатаясь, преодолевая сильнейшее головокружение, Нила достала из ножен свои убийственные мечи, и больше этот дракон не поднялся.
Драконы нанесли союзной армии непоправимый урон, но не учли, кого переносили гарпии. Стоило молодым драконам засмотреться на свою добычу, как они навсегда лишались аппетита. Такой страшной смертью погибли сразу десять драконов, и их каменные тела подкосили несколько городских башен и до основания снесли одну стену, унеся жизни сотен троглодитов и тем самым впустив их большой отряд в город. У остальных драконов сдали нервы, и они начали испепелять всё вокруг, в том числе и своих же солдат внизу. Много горгон так и не долетели до города, сорвавшись вниз, несясь к земле, как горящие кометы. В возникшем урагане от драконьих крыльев Оскара снесло к городу. К этому моменту его гарпии уже были охвачены губительными огненными языками и выпустили его из лап. Тяжёлый командный голем камнем рухнул на город. Стоявшие вокруг вражеские войска страшно обрадовались этому, их жажда чужих страданий была не меньше, чем у их союзников - демонопоклонников. Когда же они узнали, что упало на их головы, их радость сразу же сменилась злостью. Броня Оскара выдержала и на этот раз. Раздвигая корпусом камни, он вышел из руин пробитой им воронки и достал сабли. На него ливнем налетели стрелы, но он, движимый своей боевой задачей, невзирая ни на что, сближался с противником.
Сама же Тиркана направилась к Раджаллу. Зная, что магия ему сейчас не поможет, она хотела заглянуть ему в глаза, перед тем как отправить его к земле.
- Дальше! Дальше! – командовал Раджалл своим гарпиям.
Он намеревался попасть как можно ближе к главной цитадели, высившейся в самом центре города, на вершине которой и располагался Храм вечной тьмы – наиболее вероятное местонахождению портала. Жародых сел ему на хвост. Старый дракон летел даже не вполсилы, он чуял старого вояку, но ему было велено не трогать его. Печати высасывали всю магию и из Тирканы, но она знала, что только поэтому её город ещё стоит. Она достала смертоносный шиповатый хлыст с жалом горгоны на конце и принялась с удовольствием сбивать им хрупких гарпий. Она срезала им головы и крылья. Только рука тёмного эльфа знала движения, какими можно заставить жало на конце хлыста буравить чьё-то тело. Тиркана, как штопором, вырывала из гарпий их внутренности. За спиной Раджалла слышался её издевательский смех.
- Ниже! – скомандовал он оставшимся двум гарпиям.
Но Тиркана убила и их, и великий визирь, сгруппировавшись, упал возле опущенного моста через ров цитадели.
Оскар был механически методичен. Он был безразличен к любым страданиям и крикам о жалости, он просто выполнял свою задачу. Механический воин врубался в стены врагов, чем бы они ни защищались, давил их, как виноградины, неудержимо двигаясь к чернокнижникам на башне. Не зря Раджалл выбрал его для этой задачи, ведь она мало кому оказалась посильной. Не могли его остановить даже тролли. Теперь, наученный опытом, он просто уклонялся от них, чтобы тупоголовые великаны попадали друг по другу. Последнего из пяти нападавших троллей он зарубил сам. Тёмные эльфы насмерть защищали своих чернокнижников. Прагматичный Оскар рассчитал, что его сельфилитовой пружине будет легче просто выкидывать тёмных эльфов и чернокнижников со стены, и убрал сабли за спину….
Их тела градом полетели на их же антимагические печати, которыми занимались троглодиты и минотавры. И те и другие были выбраны для этого не случайно: они привыкли к карьерным работам. Минотавры воротами и дверями прикрывались от лавины вражеских стрел. Троглодиты упорно продвигались вперёд, так как их просто было очень много, и у тёмных эльфов на северных рубежах уже возник дефицит стрел. Шато по этому поводу не расстраивался – троглодиты могли плодиться как тараканы. И всё у них получалось быстро и складно, пока против них из города не вышли два легиона троллей: тысяча - против минотавров, тысяча - против троглодитов. Теперь уверенность Шато дала трещину. Тролли начали сметать троглодитов, как осенние листья. С фланга на войско Шато повторно напала кошмарная кавалерия. Положение троглодитов стремительно ухудшалось. Минотавры были смышленёй и быстрей троллей, поэтому смогли оказать им непродолжительное сопротивление, после чего были вынуждены отступить. И тут на помощь своим товарищам пришёл джинн. Он превратился в великана и, держась подальше от печатей, начал швырять в троллей многотонные отшлифованные камни.
- А! Сыграем в кегельбан? – приговаривал джинн.
Тролли разлетались во все стороны, как игрушечные. Им было невдомёк, какими чудесами они не умирали от такого обстрела. В силу своей ограниченности они начали панически разбегаться. Джинн не мог никого убить. Это ограничение на него наложили полторы тысячи лет назад. Но он вносил сумятицу, пока не привлёк внимания вражеских катапульт. Тёмноэльфийские наводчики прицеливались не хуже керпланских лучников. Находясь под непрерывным обстрелом созерцателей, они, тем не менее, залпом вмяли джинна в пол пещеры.
Троглодитов не переставала терзать кошмарная кавалерия. Леди Лора, прикрывавшая воздух над ними, была вынуждена отвести мантикор и гарпий из-за драконов. И теперь, когда над троглодитами нависла угроза истребления, стало ясно, что они не разрушат печати. Цёрница с её порталом не падёт. Предводительница гарпий послала в этот бой всех оставшихся мантикор и своих сородичей. И снова погонщикам бескрылых драконов пришлось туго, но они были бесконечно преданы своей тёмной жрице и не щадили себя.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |