OCR: Индиль;Spellcheck:tatjana-yurkina 18 страница

— Я проголодался, — сказал он, расстелил на лесной земле длинное сухое полотенце, схватил корзину и махнул Бренне, чтобы она присоединилась к нему.

— Ты возьми своего тощего волчонка. Я буду отвечать за еду.

Она вернула детеныша Кухулину, который поморщился, но спрятал его вместе с влажным полотенцем под свою чистую рубашку.

Бренна искоса поглядывала на то, как он поуютнее устраивал зверька, а сама выкладывала еду.

Самым строгим знахарским голосом она сказала:

— Теперь ты немного знаешь о том, что чувствует женщина, когда носит в своем теле ребенка в течение нескольких долгих лун.

Кухулин растянулся на боку, наконец-то умостив детеныша так, что тот перестал беспокойно вертеться и сонно уткнулся в него. После этого он обратил все свое внимание на Бренну.

— Ребенок, хм? Хочешь говорить о детях так скоро? — Парень почесал подбородок, словно размышляя. — Мама, конечно, обрадуется.

Бренна замерла с протянутым ему куском хлеба и ломтем сыра. Она чувствовала, как разгорается лицо, и понимала, что это привлечет еще большее внимание к уродливым шрамам. По давней привычке она опустила голову, чтобы волосы скрыли ее позор.

— Нет, Бренна! — Кухулин наклонился, взял ее пальцем за подбородок и нежно приподнял лицо. — Не прячься от меня.

— Дело не в этом. Я... я только... — Она замолчала, встретив его спокойный взгляд, глубоко вздохнула и решила сказать ему правду: — Я очень уродлива, когда краснею. Мне не хотелось, чтобы ты видел меня такой.

Тогда Кухулин сделал нечто совершенно неожиданное. Он не стал банально пытаться прикрыть неловкость момента или говорить, что она ошибается, просто наклонился к ней ближе и прижал свои губы к ее. Поцелуй был нежным. Рука Ку скользнула от подбородка к затылку девушки. Он сильнее прижался к ее рту, чтобы постепенно сделать поцелуй глубоким. Бренна не думала о том, что его рука лежит на травмированной стороне ее шеи. Она забыла о том, как пылает ее лицо, перестала убеждать себя в том, что не может выполнить его желание. Девушка просто закрыла глаза и прижалась к нему. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, оба едва дышали. Кухулин смотрел на нее глазами, полными страсти.

— Мне нравится твой румянец. — Его голос был хриплым. — Он напоминает мне о том, что нервничаю не только я.

— Не только ты, — согласилась она, с трудом сдерживаясь, чтобы не захихикать.

— Можешь пообещать мне кое-что, Бренна?

Она кивнула, думая о том, что вряд ли сможет хоть в чем-то отказать этому мужчине.

— Пообещай мне, что ты больше не будешь отворачиваться или прятаться от меня, станешь верить, что я не обижу тебя.

Бренна смотрела в самую глубину его волшебных глаз. Ее собственные зрачки удивленно расширились, поскольку она поняла, что видит уязвимость. Девушка могла ранить его своим ответом. Он никогда не обнажал свое сердце ни перед одной женщиной так, как раскрывался теперь.

— Это будет нелегко, но я обещаю, что больше не стану отворачиваться или прятаться от тебя.

— Спасибо, Бренна, за этот дар — твое доверие. Я не воспользуюсь им во зло.

Он поцеловал ее в щеку, покрытую шрамами, и она смолчала. Потом, словно поцелуй был совершенно обыденным делом, Ку улыбнулся и взял хлеб и сыр из ее податливой руки.

— Мне надо поесть. Скоро я должен идти к сестре. Это лучше всего делать на полный желудок.

Бренна достала из корзины ломоть мяса и положила его на новый кусок хлеба с сыром.

— И еще, — добавил он, слегка смутившись. — Просто, чтобы ты знала. Я пошлю за родителями, чтобы они тоже могли познакомиться с тобой. Хочется разом со всем покончить. — Он мотнул головой в сторону озерца. — Это немногим лучше, чем прыгнуть в эту воду.

Сердце Бренны заколотилось.

— Я встречала твоего отца. Он великий шаман.

— Так и есть, — ответил Ку с набитым ртом.

— Но я никогда не видела Возлюбленную Эпоны, хотя и слышала, что она очень красивая.

— Почти такая же, как та юная знахарка, на которой я собираюсь жениться.

— Ох! — выдохнула Бренна.

У нее кружилась голова от счастья, желудок от волнения сжимали спазмы.

— Не волнуйся, любимая, — усмехнулся Кухулин. — Моя мать уже много лет мечтает видеть меня в счастливом браке. Она тебя полюбит.

Он увидел, что девушка внезапно сильно побледнела, опомнился, наклонился к ней и прошептал в самое ухо:

— Я тебе обещаю.

Утренний туман еще не начал рассеиваться, когда Кухулин и Бренна направились обратно в замок. Они шли медленно, держались за руки, касаясь друг друга плечами. Бренна думала о том, что туман похож на волшебный. Ей казалось, что перед ней открылись ворота в царство духов. Она с легкостью перемещалась из одного мира в другой, ведя с собой Кухулина. Вместо того чтобы испугаться, девушка чувствовала себя довольно комфортно. Ей было так хорошо, что она не заметила, как Кухулин прищурился и стал с подозрением вглядываться в лес, скрытый туманом.

Неопределенное, безымянное, неуютное чувство преследовало Кухулина, и он ненавидел это. Неужели проклятое бремя потусторонности не оставит его в покое? Эльфейм была в замке, в безопасности. Счастливая Бренна шла рядом с ним. В лесу не было ничего особенно зловещего, кроме случайных разъяренных вепрей. Но у него по спине внезапно поползли мурашки предчувствия. Оно исходило из леса, совсем как предупреждение, которое Ку получил перед несчастьем, случившимся с Эльфейм.

«Возможно, сестра задумала новую пробежку. Если это так, то я просто удержу ее от этого. Иногда с ней можно договориться. К тому же несчастный случай произошел совсем недавно, и Эль вряд ли захочет повторить подобное упражнение».

Еще одна мысль промелькнула так быстро, что парень едва успел осознать ее. Это было напоминание о том, что происходит, когда люди отклоняют дары, данные богами.

Бренна засмеялась, когда они свернули по тропинке и увидели белку, которая скакнула в сторону и что-то шумно застрекотала.

— Ах ты, глупышка! Мы не сделаем тебе ничего плохого, — сказала девушка.

«Вот в чем дело, — с отвращением подумал Кухулин. — Всего лишь белка, которая позволила бессмысленным опасениям управлять мною».

Он усилием воли расслабил плечи и сосредоточил свое внимание на прекрасной женщине, которая так счастливо шла рядом с ним. Его будущим была она, а не какое-то безымянное, безликое чувство.

«Я выбираю жизнь, хочу твердо стоять на земле, в реальном мире, а магию и царство духов оставляю сестре».

Эльфейм пересекла главный внутренний двор, желая доброго утра приветствовавшим ее рабочим. Она остановилась возле весело журчащего фонтана.

«Надо не забыть попросить Дананна вытесать каменную скамью, чтобы я могла сидеть и наслаждаться красотой прямо здесь, в сердце замка».

Серое утро посылало неяркий свет через незаконченную крышу, но пасмурность не могла уменьшить счастья, пылавшего в ее сердце. Улыбка Избранной отражала ее тайную радость, и она не заметила, что несколько мужчин, направлявшихся в Большой зал на завтрак, прервали беседу и с открытым от удивления ртом уставились на ее восхитительную красоту. Эльфейм опустила пальцы в воду фонтана, вспомнив о том, сколько времени пришлось ей провести сегодняшним утром в купальне, чтобы избавить тело от незнакомой нежности, наполнявшей его после ночных любовных ласк.

Лохлан... Ей хотелось громко кричать его имя, рассказать всей Партолоне, что она любит и любима. Это действительно случилось. Эпона создала для нее супруга. Ей не придется жить в одиночестве, заполняя свои дни отражением любви других людей.

«Клан Маккаллан должен принять его как моего супруга. А если они этого не сделают? Неужели мне придется перестать быть предводительницей и отправиться вместе с возлюбленным в Пустошь?»

При этой мысли она содрогнулась, вздохнула, уселась на краю фонтана и стала смотреть на мраморную девушку, на которую была так похожа.

— Что бы ты сделала, если бы тебя разрывали между двумя мирами? — прошептала она.

— Сестрица!

Эль вздрогнула, услышав пронзительный громкий голос Кухулина, но ее хмурый взгляд тут же сменился на радостную улыбку, когда она увидела, что рядом с ним идет Бренна, держа его за руку. Волосы Ку выглядели влажными, а за пазуху рубашки был засунут детеныш.

— Доброе утро, Эльфейм, — поздоровалась Бренна.

По румянцу, заливавшему лицо знахарки, Эль поняла, что та очень взволнована. Она отлично знала, как Бренна не любит, чтобы кто-то догадывался о ее истинных чувствах. Как и сама Эльфейм, знахарка никогда не думала, что найдет свою любовь, но оказалось, что ошибалась. Любовь пришла к ней оттуда, откуда она никогда не ждала получить ее. Этот поворот событий оказался таким невероятным, что к нему надо было еще привыкнуть.

— Доброе утро, Бренна, — тепло ответила Эльфейм. Ее глаза засияли, и она пошутила: — Рада тебя видеть, хоть ты и тратишь свое время на сомнительных субъектов и диких животных.

— Не шути так, Эль, — вмешался Кухулин. — Иначе она подумает, что ты говоришь серьезно.

— Я говорю серьезно. — Эльфейм улыбнулась Бренне.

Знахарка улыбнулась ей в ответ. Ее лицо приобрело нормальный цвет, лишившись нервного румянца.

Кухулин откашлялся, а затем, к удивлению сестры, отпустил руку Бренны, встал между девушками и быстро опустился перед сестрой на одно колено. Она подняла брови, но увидела мрачное выражение его лица и ничего не сказала, ожидая дальнейших действий.

— Эльфейм, ты предводительница клана Маккаллан. Я пришел, чтобы официально попросить твоего позволения стать возлюбленным знахарки Бренны. Ты должна знать, что я поступаю так с благородным намерением вступить с ней в брак.

Эльфейм хотела завопить от радости и крепко обнять брата, но ей нельзя было оскорбить торжественность его просьбы, выказать непочтительность к подруге, тихо стоявшей в ожидании ответа, который раз и навсегда показал бы, принимают ее или отвергают. Избранная перевела взгляд на Бренну.

— Живы ли твои мать или отец, чтобы Кухулин мог попросить у них твоей руки?

— Нет. Я была единственным ребенком у своих родителей. Они умерли десять лет назад.

— Тогда, будучи предводительницей клана Маккаллан, я отвечу вместо них. Бренна, принимаешь ли ты предложение Кухулина по доброй воле? Прежде чем ответить, знай, что я поддержу любой твой выбор, каким бы он ни был.

Она старалась не смотреть на брата, чтобы не видеть его угрюмое лицо. Глаза Бренны, похожие на оленьи, переместились на воина, который стоял, преклонив колено, чуть впереди. Он не повернулся, чтобы посмотреть на нее, а внимательно следил за сестрой. Она видела, как напряглись его широкие плечи, и поняла, что он боится. Его действительно волновал ответ. Осознание того, что ее решение не было для него само собой разумеющимся, переполнило ее сердце. Ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сдержать слезы. Кухулин выбрал ее из всех женщин и теперь ждал, хотел услышать, согласится ли она.

— Да, — проговорила она твердым ясным голосом. — Я всем сердцем принимаю предложение Кухулина.

— В таком случае, будучи предводительницей, я позволяю тебе, Кухулин, стать возлюбленным Бренны. Как твоя сестра, я хочу, чтобы ты знал: твой выбор сделал меня очень счастливой.

Следуя порыву, Эльфейм подняла руки и обратила лицо к туманному утреннему свету, сочащемуся из дыры в крыше.

— Я прошу благословения Эпоны на ваш союз.

Как только Эльфейм произнесла имя Богини, она почувствовала, что по ее телу побежало тепло. Его стало покалывать, а туманное утреннее небо внезапно расплылось. На один миг, достаточный, чтобы сделать вдох, время будто остановилось. В этот застывший миг Эльфейм охватила огромная печаль, и она услышала, как кто-то плачет.

Избранная моргнула, и видение исчезло, оставив лишь ощущение потери и тоски. Кухулин смотрел на нее со странным выражением, и Эльфейм поспешно сделала вид, что ничего не произошло. Она хлопнула брата по плечу:

— Вставай, Ку. Ты сделал хороший выбор.

Члены клана, которые остановились, чтобы посмотреть на происходящее, разразились восторженными криками и поздравлениями. Всех троих окружили, желали счастья, и Эльфейм с легкостью стряхнула с себя жуткое ощущение, которое осталось после мимолетного видения.

— Эль, знаешь, что это означает? — Одной рукой Ку обнял Бренну, а другой — сестру. — Надо срочно послать за мамой. Если она узнает об этом от посторонних, то никогда не оставит нас в покое.

Эльфейм улыбнулась шутке брата.

— Да, давай пошлем за мамой. Я как раз думала о том, что сейчас ей самое время приехать в гости.

Эльфейм в одиночестве стояла в башне Вождя. На этот раз она не смотрела с балкона, выходящего в сторону леса. Избранная прислонилась к створке одного из высоких узких окон, из которых открывался вид на море Бан. День так и не прояснился, но света было достаточно, чтобы превратить небо в восхитительный занавес, обрамляющий бурю, идущую с запада. Огромные вздымающиеся тучи, беременные дождем, неслись в сторону побережья. Эльфейм и Кухулин приказали всем проверить, крепко ли привязаны палатки, и даже велели перенести некоторые из них за стены замка. Ремонтные работы прекратились, пока люди готовились к весенней буре.

Молния распорола небо и устремилась к далекой воде. Это напомнило Эльфейм о другой ночи, полной дождя, грома, боли и чуда ее первой встречи с Лохланом. Она понимала, что буря замедляет работы в замке, но не могла противостоять волнению, которое ощущала при каждом ударе грома и вспышке молнии. Эль решила, что пойдет к нему, только подождет, пока небо не разразится дождем, скрывающим все тайны.

Избранной было нетрудно сделать так, чтобы к ней никто не заходил, хотя она и чувствовала вину перед Бренной, когда сказала ей, что у нее снова разболелась голова. Знахарка уверила ее, что боль вызвало изменение погоды, и любезно приготовила ей чай, чтобы предводительница крепко спала весь вечер и всю ночь. Эльфейм, разумеется, не притронулась к чаю. Бренна не придет к ней до утра. Страстный взор Кухулина и слова, сказанные шепотом, ясно указывали на то, что двое новоиспеченных возлюбленных будут очень заняты всю ночь.

«Всего семь дней, — напомнила она себе. — Пока надо хранить свою тайну. Затем я обо всем расскажу. Уверена, что семья примет мою любовь, как всю жизнь принимала меня.

— Думаешь, башня — лучшее место для размышлений, милая?

На сей раз ее удивление от появления старого духа длилось не больше секунды, и Эльфейм поняла, что, по-видимому, в глубине души надеялась на его компанию.

— Да, я так думаю. Ты часто приходил сюда?

Он кивнул и вздернул полупрозрачную бровь.

— Частенько. Особенно когда появлялись проблемы, не дающие мне покоя.

— Тебе всегда хотелось вести за собой клан Маккаллан?

Подняв брови, он внимательно взглянул на нее, обдумывая ответ.

— Да, всегда.

— Ты... — Она помолчала, а потом отвернулась от окна, откуда виднелось штормящее море. — Тебе когда-нибудь хотелось бросить все и сбежать?

— Да, милая.

В его улыбке читалось понимание.

— Но ты этого не сделал. Его глаза заискрились.

— Да и ты не сбежишь. Быть предводительницей клана Маккаллан — это сидит в твоей крови. Ты не можешь избежать своей судьбы, как и я не сумел этого сделать. — Он подошел к ней и мягко опустил прохладную руку на ее плечо. — Хорошенько запомни это, милая. Судьба может быть жестокой госпожой. Она приносит большую печаль и немалую радость.

Краткое видение внезапно всплыло в памяти Эль, и она почувствовала, как кровь похолодела у нее в жилах.

— Сегодня Кухулин объявил о своем намерении стать возлюбленным Бренны и жениться на ней. Она приняла его предложение.

Старый дух задумчиво кивнул, но не сказал ни слова.

Эльфейм глубоко вздохнула, пытаясь решить, действительно ли она хочет узнать больше. Она была влюблена, Кухулин тоже. Не лучше ли просто парить в потоке их взаимного счастья, хотя бы еще несколько дней? Она выдохнула. Избранная уже знала ответ на свой вопрос. Он эхом отдавался в ее крови. Эльфейм не могла выбрать неведение, даже если оно было обманчиво блаженным.

— Я попросила благословения Эпоны на их союз. Когда сделала это, мне привиделось кое-что странное.

— Что же?

Она сглотнула.

— Странное и тревожное. Я услышала плач и ощутила глубокую печаль. Но видение исчезло так же быстро, как появилось.

Дух убрал руку с ее плеча и перевел задумчивый взгляд на море Бан.

— Другие тоже видели этот знак?

Эльфейм беспомощно покачала головой.

— Похоже, что никто ничего не заметил. Люди, окружающие нас, их поздравили. Ку не сказал об этом ни слова, а Бренна только сияла от счастья.

Старый дух обернул к ней лицо.

— Эпона послала знак мне одной. — Она озвучила молчащему духу самую страшную мысль, пришедшую ей на ум: — Это предсказание будущего. Богиня подготавливает меня.

— За это отвечает только вождь клана Маккаллан. Когда придет время, тебе понадобится вся сила.

Его глухой голос звучал печально и устало.

— Я могла их остановить! — Эль почувствовала озноб и дурноту. — Как предводительница клана Маккаллан, я могла запретить их союз.

— Какой ценой, милая? Ты не можешь играть с судьбой, а если попытаешься это сделать, то лишь вызовешь много несчастий. Я понимаю твою боль. У меня была сестра, красивая молодая девушка, которая была мне столь же дорога, как мое собственное сердце. А ведь я мог бы спасти Морриган.

Сердце Эльфейм забилось.

«Его сестра — мать Лохлана. Знает ли он об этом? Что он на самом деле хочет сказать мне?»

Старый дух вновь перевел взгляд на море.

— Готовься к буре, она идет...

Прежде чем Избранная успела задать ему еще один вопрос, тело духа рассеялось и ушло под пол башни, оставив Эльфейм наедине с ее тихой печалью. Загрохотал гром, небо наконец раскрылось, заливая замок дождем. Эль отвернулась от окна и стала медленно спускаться по винтовой лестнице. Ее плечи были опущены. Она замерзла, была опустошена, не чувствовала себя сильной предводительницей клана. Эль была напуганной сестрой.

«Когда придет время, тебе понадобится вся сила».

Тревожные слова призрака не выходили у нее из головы. Она хотела освободиться от них.

Было только одно место, где Эльфейм могла найти покой этой ночью.

Дождь уютно барабанил по крыше палатки. Бренна смотрела, как Кухулин укладывал наевшегося детеныша в удобную постельку, которую она для него приготовила. Было очень необычно видеть в своей палатке мужчину. Непривычно в хорошем смысле, по-другому, волнующе, интимно. Она сама позвала его в палатку и в жизнь. Фанд захныкала, и Кухулин погладил ее за ушами, что-то напевая. Бренна с удивлением поняла, что это детская колыбельная. Она улыбнулась. Юноша был поразительно ласков и нежен. Это тоже отличало его от прочих мужчин. В нем таилось множество глубоких эмоций, что не соответствовало суровой внешности воина. Его способность любить детеныша и ее была свидетельством того, что он не такой, как другие.

Бренна молча возблагодарила Эпону за то, что та создала его.

Кухулин медленно встал, как можно тише подошел к Бренне, которая скованно сидела на краю кровати, взял ее руку и поднес к губам.

— Спасибо за то, что устроила для нее постель. Мне не хотелось бы, чтобы волчонок всю ночь проспал у меня на груди.

Он проговорил это шепотом, потом огляделся вокруг и подметил, как чисто и аккуратно в этой маленькой палатке. Кровать была совсем как у него, но тщательно застелена. Посреди нее лежала подушка с ароматными травами. В палатке стояли два сундука, один в ногах кровати, другой около стола. Он был открыт. Кухулин увидел множество баночек и бутылочек, полос полотна и острых ножей.

Воин поднял брови.

— Так вот из чего ты варишь свои знаменитые чаи?

— Да, а еще готовлю припарки, бальзамы и множество других вещей, помогающих заживлению ран.

— А у тебя есть кровь дракона или жабий язык?

— Может быть, если поискать. Хочешь, найду? Я могу из них что-нибудь сварить, — предложила она с невинным видом.

— Нет! — воскликнул он и тут же понизил голос, потому что зашевелилась Фанд. — Но мне очень хочется увидеть дары цвета моих глаз, которые дала тебе Эпона.

У Бренны перехватило дыхание. Не стоило удивляться, что Ку помнил об этом, вообще ничему, что он говорил или делал. Но его любовь нагрянула столь неожиданно, что ей постоянно казалось, что это прекрасный сон. Она скоро проснется и поймет, что это всего лишь красивая иллюзия.

— Бренна, если тебе это неприятно, то не надо ничего показывать.

— Все в порядке. Я хочу это сделать.

Она встала, взяла его за руку и повела вокруг кровати в темный угол палатки. Знахарка опустилась на колени и показала Кухулину, чтобы он сделал то же самое. Потом она зажгла четыре маленькие свечки, по одной на каждую сторону света, и ее алтарь засиял, оживая.

Бренна указала на первый предмет.

— Я вырезала голову этой кобылицы в память о повторяющемся сне, который видела еще ребенком. Во сне мне всегда являлась красавица, едущая верхом. У нее были непослушные вьющиеся золотисто-медные волосы, — застенчиво улыбнулась Бренна. — Я не сумела воссоздать красоту лица женщины, поэтому решила вырезать кобылицу.

— Можно взять ее в руки? — спросил он. Бренна кивнула.

Ку почтительно взял в руки резное дерево и тщательно его осмотрел.

— Тебе здорово удалось изобразить кобылицу Избранной. Особенно похож надменный изгиб ее шеи.

— Избранной Эпоны? Но я не собиралась вырезать кобылицу Избранной.

Ку улыбнулся ей и коснулся ее лица.

— Почему же нет? Ведь она тебе снилась. На ней ехала моя мать.

— Нет... я...

— Ты хорошо помнишь сон?

— Да.

— Припомни глаза этой женщины.

Бренна сосредоточилась и вызвала в памяти сон, который так часто снился ей в детстве, полном страданий. Это было нетрудно и всегда доставляло ей удовольствие. Кобылица и женщина были так красивы, всегда казались такими счастливыми, не знающими бед и несчастий, которые пришлось вынести Бренне. Она подумала о женщине и ясно представила ее себе, сосредоточившись на глазах...

Тут собственные веки Бренны распахнулись от удивления.

— У нее — твои глаза!

Они не были точно того же цвета. Глаза Этейн скорее были зелеными, чем синими, но их форма была определенно той же самой.

— Тебе она скажет, что все наоборот. Мол, это у меня — ее глаза.

Бренна почувствовала, что дрожит. Оказывается, ей много раз снилась именно мать Кухулина.

Юноша осторожно вернул голову кобылицы на алтарь. Сначала он провел пальцем по бирюзовому камню, а затем аккуратно коснулся блестящего синего пера.

— Ты была права, Бренна. У них действительно цвет моих глаз.

Затем его внимание привлекла великолепная каплеобразная жемчужина, и воин захихикал.

— Что случилось? — спросила Бренна.

— Любимая! Мы обречены быть вместе. — Он коснулся ее лица. — Тебе снилась моя мать, на твоем алтаре лежит вырезанная голова кобылицы Избранной. Ты собрала предметы, которые точно повторяют цвет моих глаз, а теперь еще и жемчужина, — снова хихикнул парень. — Мой отец привезет с собой кольцо, которое я хочу подарить тебе. Оно хранилось в его семье в течение нескольких поколений. Это серебряная полоска, причудливо вырезанная в форме переплетающихся листьев плюща. В середине укреплена жемчужина в виде слезы идеальной формы. Абсолютный близнец той, которая лежит здесь.

— Я ее нашла, — сказала она, почти не в состоянии говорить, потому что ее душили слезы радости. — В тот год я перестала быть подростком, чувствовала себя одинокой и очень несчастной. Я сидела возле ручья, и что-то попалось мне на глаза. Я посмотрела вниз, и там была она.

Кухулин обнял ее и прижал к себе.

— Никогда больше!.. Я обещаю тебе, Бренна, никогда больше ты не будешь несчастна.

Девушка крепко прижалась к нему, ощущая силу его тела так же, как и любовь.

Она почувствовала, как тают и исчезают последние прутья ледяной клетки, в которую было заключено ее сердце, подняла взгляд на человека, которому решила доверять.

— Можешь кое-что сделать для меня, Кухулин?

— Все, что пожелаешь, любимая.

Она набрала воздуху и выпалила:

— Займись со мной любовью.

Вместо ответа он встал и поднял ее. Продолжая крепко обнимать девушку, воин подвел ее к небольшой, аккуратно застеленной кровати.

— Задуй свечи, — шепнула она.

Он приподнял ее подбородок.

— Мы будем вместе всю оставшуюся жизнь. Я очень часто буду видеть всю тебя, Бренна. Я знаю, тебе это трудно, но сегодня ночью хочу начать с полной честности между нами.

Дождь стучал по крыше и стенам палатки, заключив их в собственном мирке.

Бренна отбросила страхи и встретила его внимательный взгляд.

— Может, задуешь хотя бы несколько?

Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб, а потом торопливо прошел по палатке, погасив все свечи, кроме одной, горевшей в стеклянной лампе. Ку принес ее на столик, стоявший возле кровати.

Несколько секунд они стояли рядом, лицом к лицу, и смотрели друг на друга.

— Я очень волнуюсь. — Бренна нерешительно улыбнулась, потянулась и дотронулась до его лица.

Кухулин взял ее руку и прижал к сердцу. Она чувствовала, как оно колотится.

— Я тоже волнуюсь, любимая.

— Тогда, может, поцелуешь меня? Это лучше, чем просто касаться друг друга.

Кухулин наклонился, чтобы поцеловать ее. Бренна страстно прижалась к нему и оказалась в его объятиях. Попросив поцеловать ее, она хотела сказать этим о силе, страсти и близости, которые исходили от его тела, помогая ей перебороть страх. Как и прежде, губы возлюбленного заставили ее забыть о шрамах. Она могла думать лишь о его вкусе, прикосновениях и о том, как ее тело отзывалось на них.

Девушка, одурманенная поцелуями, чувствовала, как его горячие ладони беспокойно снуют по ее одежде, сжимают грудь, пробираются к влагалищу. Она застонала, прижавшись к его тверди. Бренна и не заметила, как ее собственные руки начали исследовать тело возлюбленного. Они нашли застежку, на которой держался килт, и расстегнули ее. Кухулин помог ей стащить с него килт, а потом сорвал с себя льняную рубашку. Бренна, ничего не сознавая, прижималась к обнаженному телу, гладила его, восхищалась силой твердых мускулов.

Внезапно Ку повернулся и сел на кровать, а она осталась стоять между его колен. Руки воина легли на шнур ее платья, завязанный под самым подбородком.

— Позволь мне увидеть тебя, любимая, прижаться к твоему обнаженному телу. — Его голос был хриплым от страсти.

Пытаясь унять дрожь, которую вызвали его слова, она закусила губу и кивнула. Кухулин расшнуровал строгий лиф, помог ей снять его, а потом опустил юбку. Она осталась перед ним в закрытой сорочке. Бренна медленно подняла мягкую ткань, сняла через голову рубаху и бросила ее на пол. Она стояла перед ним очень тихо, крепко зажмурившись. Когда знахарка почувствовала мягкую нежность его пальцев, проводящих по краю толстого шрама, который шел от лица к шее и полностью покрывал правую грудь до плеча, а потом спускался почти до талии, она не смогла сдержать дрожь, сотрясавшую ее тело.

— Ах, любимая, — хрипло сказал он. — Жаль, что меня там не было. Я нашел бы способ предотвратить это или утешал бы тебя, помогал бы тебе потом, попытался бы уменьшить эту боль.

Слезы потекли из ее закрытых глаз, когда он наклонился и стал целовать шрамы, которые только что гладил. Когда девушка наконец открыла глаза, чтобы посмотреть на любимого, то увидела, что его лицо тоже мокро от слез.

— Теперь ты здесь, — сказала она.

— И буду всегда, на всю жизнь.

Бренна опустилась вместе с ним на кровать, упиваясь прикосновением к его обнаженной коже. Он не отвернулся от нее, не захотел, чтобы она ушла.

Бренна не сомкнула глаз до самого утра.

Лохлан удивленно поднял голову. Еще не стемнело, но он уже чувствовал ее. Она звала его по имени, невзирая на ветер и дождь. Сила ее зова звенела в крови. Его крылья затрепетали и стали разворачиваться прежде, чем он выпрыгнул из своей тайной пещеры и стал скользить над землей, желая как можно скорее оказаться возле Эльфейм. Тело фоморианца радовалось холодному прикосновению дождевых капель. Он мечтал обнять ее, почувствовать, как она гладит его крылья и ласкает тело. На этот раз Лохлан хотел взять ее полностью. Он дал попробовать кровь Эль, но понимал, что делать этого было нельзя. Это ощущение оказалось демоническим, нутряным, неправильным. Ему стало трудно дышать. С усилием, которое вызвало знакомую пронизывающую боль в висках, Лохлан остановился. Надо взять себя в руки. Фоморианец не мог прийти к ней, затуманенный страстью и жаждой крови. Он закрыл глаза и наклонил голову, несмотря на боль, вызванную отрицанием того, чего требовала его кровь.

Он любил ее, поэтому заставил себя думать не о гладком горячем теле, а об улыбке, о доверии, сиявшем в глазах Эльфейм. Она была его женой, обручившейся с ним перед Эпоной. Он задышал ровнее.

«Мы поговорим. Может быть, сегодня ночью я найду способ сказать ей о Пророчестве. Вместе мы, конечно же, придумаем, как спасти моих сородичей без жертвы, которую я не принесу, как уже поклялся в этом».

Лохлан подавил свои темные инстинкты и снова помчался вперед. Эль звала его. Он должен был ответить ей, но как человек, а не как чудовище.

Дата добавления: 2015-10-21