Глаз оказался склизким и твердоватым, едва пролез в горло, зато язык оказался мясистым и вкусным. Я едва не потерял сознание от наслаждения, но нашел силы для того, чтобы начать разрезать горло. Из мертвого тела кровь лилась неохотно, но все же в немалых количествах, так что я перевернул Леху на бок, чтобы кровь стекала на траву. Разрезал сухожилия и мышцы ножом, они сопротивлялись, но поддавались. Куда более трудным оказалось справиться с позвоночником. Как ни старался, кости не хотели отделяться друг от друга. Тогда я попытался переломить их о колено, но только запачкал штаны кровью. От идеи отрезать голову пришлось отказаться. «Надо бы тесак посерьезнее раздобыть», - подумалось вскользь.
Я стянул с себя штаны и лег рядом с трупом. Тут все окончательно поплыло, растворилось в бесконечно сладостном потоке, я закрыл глаза, отдаваясь ему целиком. Левая рука по инерции продолжала ковырять ножом между ребер Лехи… Было хорошо…
Когда наступила разрядка, я обнаружил себя рядом с окровавленным телом, перемазанным кровью, какими-то соплями, спермой... Я немного потыкал пальцем в одну рану, в другую… Но эрекции больше не наступало. Даже стало немного стыдно за эти попытки.
Так, теперь почиститься и спрятать труп.
А потом, уже отойдя с километр от оврага, сидя на траве и обыскивая мешок Танкиста, я на некоторое время замер, старательно пытаясь осмыслить произошедшее. А случилось на самом деле вот что: сегодня я оприходовал мужчину. Он не возбудил во мне ни желания секса, ни ненависти, он не был развратным – он вообще не был мне неприятен. Просто захотелось – убить. Посмотреть, как в ухе будет торчать палка, как он вообще будет умирать.
Впрочем, на этот раз я и самого момента смерти не уловил. Это огорчало. Он так и не понял, что умирает. Это также приглушало радость свершившегося.
А в мешке были деньги. Видимо, Танкист не соврал: и правда продал хабар вчера. Около пятисот долларов оказалось, что по мне – так это было совсем не плохо. Ружье я забирать не стал: мало ли, а вдруг кто-нибудь узнает, что это его двустволка была… А вот початую бутылку водки и колбасу взял: голод давал о себе знать.
Водкой также пришлось вымыть лицо и руки: воды нигде не оказалось. К тому же, что-то мне подсказывало, что здешняя вода отнюдь не самая пригодная для использования в каких бы то ни было целях.
Кроме всего прочего, возник вопрос: как добраться до Кордона одному и еще практически на одной ноге? Опираясь на самодельный костыль, я все же проделал некоторый путь, пока на уперся в подозрительное место. С виду – обыкновенный луг. Но вдавленные отметины в траве наводили на нехорошие мысли. Приглядевшись, я заметил несильное искажение воздуха, причем, оно наблюдалось через равные промежутки, будто впереди находились невидимые столбы из струящегося воздуха. Аномалия – это понятно, и ждать от нее ничего хорошего не приходится. Но как обойти и насколько вообще далеко она простирается – было не понятно. На всякий случай подобрал камень и бросил в один из столбов. Камень моментально поднялся внутри струи, но не так быстро, как я ожидал. Повисел некоторое время метрах в трех от земли, а потом начал то опускаться до самой травы, то подниматься вновь – будто на лифте. Зрелище было настолько противоестественным, что буквально завораживало. Я любовался камнем, а тот и не думал останавливаться. Чудеса – да и только.
Тем не менее, нужно было продолжать путь. Ах, как пригодился бы какой-нибудь встречный сталкер. Но пришлось обходить столбы самому. Несколько раз я останавливался и подбрасывал вперед камни. Впрочем, больше для самоуспокоения, нежели действительно замечал там нечто странное. А потом послышался рокот вертолета. Я находился практически на открытой местности, так что шансов удрать было не много, точнее, не было совсем. Да и не известно, как вертолетчики среагируют на бегущего человека. Полоснут из пулемета – и все дела.
Кажется, я принял самое верное решение на тот момент. Упал в траву и притворился мертвым. Как знать, вдруг дохляка не станут трогать. Побрезгуют или поленятся проверять.
Я лежал и слышал, как шум винтов превращается в гул, а потом в настоящий рев. Поднялся настоящий ураган. Вертолет летел совсем низко. Сверху застрекотала очередь – моя очередь. Они стреляли не просто так, а именно чтобы убить меня. Значит, не поверили, значит, сейчас… О Господи, что я тут делаю?!.. Сейчас пули ударят в спину, вот сейчас…
Но винты уже гудели впереди, потом шум их заметно отдалился. Как я не поддался трусливому желанию, которое меня, без сомнения, погубило бы, - вскочить и побежать – не знаю. Но, когда снова поднялся, машина уже исчезла из вида. Был ли это обыкновенный рейд или военная операция, или что-то еще? Что бы это ни было, а от страха трясло, по-настоящему трясло. Я даже пожалел, что израсходовал всю водку на отмывание крови. Сейчас выпить точно не помешало бы.
С полчаса просидел на земле, приходя в себя. Не каждый день в тебя стреляют с вертолета; взрыхленные ямки от крупнокалиберных пуль ровной строчкой ложились как раз до того места, где я лежал, там же и обрывались; и по всем законам жизни я должен был теперь лежать убитым. Но что-то меня сберегло и на этот раз. Для чего только? Кому я нужен такой?
Осень, пронзительный ледяной ветер, а я иду по темной улице в поисках квартиры Людки.
- Ну, захочешь – найдешь, - сказала она.
Вот это «захочешь – найдешь» мне и резануло ухо. Будто ей совершенно не требовалось, чтобы я пришел.
Через несколько месяцев был июнь. Жара жгла нестерпимая, и я иногда спрашивал себя в то лето:
- Кому я нужен такой?
А когда впервые задал – себе или кому-то другому – этот вопрос, теперь уж и не вспомнить. Не так уж много времени прошло, но меня порядком измотало и, наконец, привело сюда, на это поле внутри аномальной зоны экологической катастрофы. И только что едва не пристрелил случайный военный вертолет. А пару часов назад я оприходовал еще одного болванчика. Они все болванчики.
Почему у человека все основные органы чувств представляют собой дырки в голове?
Через некоторое время я стал всерьез сомневаться: по всем расчетам, давно должен был выйти как минимум к тем градирням, но вокруг простирался луг с одинокими деревьями. А потом под ногами зачавкало: болото. Я понял, что заблудился и на этот раз – окончательно. В нерешительности постоял на месте, потом подал вправо, но там чавкало еще больше. Повернул назад, вышел на сухое место. Предстояло решить вопрос: куда же, наконец, идти. Если б не поддался желанию и не оприходовал Танкиста, наверняка теперь грелся бы у костра на Кордоне.
Я присел в траву и попытался придумать, что же делать дальше. Без самого минимально необходимого снаряжения – пусть простенького компаса – можно было забрести в такие дебри, откуда потом никто не достанет. Черт, хоть бы и в самом деле встретился кто. Вполне вероятно, что здесь и раз в полгода никого не встретишь. Место болотистое, аномалии…
Но в тот день удача вновь оказалась на моей стороне.
- Эй! – послышался голос, совсем недалеко, и будто из ниоткуда – возник Петр.
Я так и остолбенел. Нет, таких совпадений не бывает. Значит, он шел все время за мной и… видел все с Танкистом.
- Ты откуда? – изумился я.
- Оттуда, - уклончиво ответил Петр, - сначала думал с тобой пойти. В конце концов, хрен с тобой, со всяким может быть: новичок, необстрелянный, снорка всякий шуганется. А потом смотрю, ты с тем молодым пошел. Ну, думаю, все в порядке. Пошел своей дорогой, а потом все-таки решил тебя найти. Вот и нашел. А тот молодой-то где?
- А хрен его знает, свернул. Дорогу на Кордон показал и свалил по своим делам. А я вот заблудился все равно.
- Ну понятно: без навигатора и вообще…
- А ты, видать, эти места хорошо знаешь, раз меня нашел. Далеко я отклонился?
- Ага, здесь я все давно исходил.
- И далеко я отклонился?
- Ну да, почитай в самые болота, километров в десять крюк сделал.
- Ничего себе…
- Еще скажи спасибо, что кабанов не встретил, они тут часто шныряют. И мне тоже – спасибо скажи.
- Спасибо, - молвил я, а про себя подумал: «Тебе-то за что, хрен моржовый? Мог бы и сразу объявиться. А то сто процентов в траве прятался и хохотал от души, когда смотрел, как я плутаю».
- Ого, где это тебя так? – Петр подошел и оглядел меня: кровь с одежды до конца отчистить не удалось.
- Да так… - уклончиво ответил я, - поцарапался тут… А потом еще вертушка…
- Ага, эту я видел, - но сразу осекся.
- Что за вертушка-то?
- Погонники мацают. Ничего особенного. Если в живых оставили, значит, не дюже злые были, а то б только рожки да ножки, как говорится…
- Они стреляли ведь.
- А, - Петр махнул рукой, - какой там. Значит, не так стреляли. Когда они стреляют, то пыль столбом и дым коромыслом. А эти либо ленивые, либо пьяные.
- Много тут пьют, как я посмотрю…
- Хм… - Петр неопределенно ухмыльнулся, но больше ничего не ответил.
- А кстати, - он спохватился и полез в мешок, достал пачку денег и отсчитал мне тысячу рублей двумя пятихатками, - держи, твоя доля. За вычетом некоторых издержек, сам понимаешь.
Я молча принял «долю».
- Ничего, ничего, - Петр ободряюще похлопал меня по плечу, - вдвоем ходили, значит, на двоих и делим.
«На двоих, но не поровну», - чуть было не вырвалось у меня, но вовремя сообразил, что, в общем-то, имею к этим деньгам не самое прямое отношение.
- Как твоя нога?
- Да болит, как же еще.
- Это плохо, надо поспешить, а то в темень тут оставаться совсем не оригинально будет…
«Вот это новости, - подумал я, - сам же время тянул, а теперь сообщает, что «надо поспешить»!»
- Может и надо, - пробурчал я, - только с моей ногой придется заночевать, далеко не ускачешь.
- Ну вот что… - Петр призадумался, - можно, конечно, и побыстрее, но это через Дикую территорию. Помнишь, рассказывал?
- Ну да…
- Так вот, если по-тихому, не светиться, то пройти реально. А уж если на бандюков нарвемся, то…
- То что?..
- То все.
- Ясно, удрать не получится, значит.
- Не с твоей ногой. Там еще и наемники могут нарисоваться, они нашего брата просто так не трогают, но мало ли, какая моча им в голову вдарит.
- Тогда, может, лучше и тут перекантоваться?
- Не вариант. Это если уж на Дикой территории, в вагончике каком-нибудь, все-таки там охрана зверье отстреливает на подходах, мы-то прошмыгнем. А в чистом поле все мутанты наши будут.
Наверное, Петр был прав на все сто. В конце концов, эти места он протоптал дольше меня, так что ему виднее, что и почем здесь. Только одного я понять не мог: если он знал, что у меня плохо с ногой (не мог не заметить, что хромаю), то мог бы и поспешить, не тянуть до последнего. Или… или у него в рукаве какой-нибудь план. Вполне возможно, что он видел меня и Танкиста там, в овраге. Тогда плохи мои дела. С таким мужиком, как Петр, мне не справиться. С другой стороны, если б хотел, давно прибил, и хитрить тут ни к чему. Или просто поиздеваться хочет?
Я украдкой посмотрел на Петра внимательнее. Но лицо его не выражало ничего. В конце концов, когда у человека есть некий план, это не обязательно должно проявляться внешне. Но что-то здесь не клеится, что-то точно не так… Но что?
- И далеко до твоей Дикой территории?
- Не особенно. Скоро будем, час хода с твоей ногой – и дома. Ха, дома!.. – он весело мотнул головой, будто удивляясь тому, что сам только что сказал.
«Странная оговорка, - мелькнуло у меня, - или это уже паранойя. Никому нельзя верить. Зачем он вернулся? Ведь был зол, как собака, а теперь вот взял и вернулся и даже деньги отдал. Уж их-то я точно не заслужил. Или все-таки заслужил? Вдвоем ходили, вдвоем у долговцев лежали, вдвоем зомби били… Но он ведь и не половину мне отдал. Так что, наверное, все по-честному. Или же все-таки что-то кроется за этой оговоркой? Какой на хрен «дома», когда очень даже может быть ночевка на этой самой Дикой территории? Черт его знает, не разберешь. Нет, а зачем же он все-таки вернулся? Не мог, не мог он не видеть, что стало с Танкистом. Не мог он сначала, как говорит, потерять меня из вида, а потом вдруг найти. Но он же сталкер, так что эти места ему знакомы. Может, и мог. Но тогда мог пойти по следу и наткнуться на труп Танкиста. А чтобы поверить в несчастный случай с ним, надо быть законченным кретином».
Но выбора не было, кроме как держать ухо востро и продолжать ковылять за Петром. Тот же уверенно шел вперед, держа в руке детектор и огибая одному ему ведомые препятствия. То ли и вправду некоторые места следовало обходить, то ли он таким образом давал понять, что самому мне не пройти. Во всяком случае, когда я шел один, то не петлял столь странным образом. В конце концов, мне это начинало порядком действовать на нервы, и, когда мы совершили очередной крюк, я напрямую спросил, зачем понадобилось обходить вот эту горку.
- Радиация, - только и ответил Петр.
- Ага, - молвил я, против такого аргумента трудно было что-то возразить.
Может, видя мою недоверчивость, мой провожатый пояснил:
- Холмик-то непростой, сто пудов. Поди, захоронение какое, вот и фонит. И вообще, лучше холмики обходить стороной. Не известно, что за холмик. И технику заброшенную – тоже лучше обходить.
Оставалось только смириться и, преодолевая то тянущую, то режущую боль в ноге, совершать новые и новые шаги. Потом я как-то особенно неудачно наступил – и рухнул. Пришлось сделать незапланированный привал. Заодно глотнули из фляги Петра, а я еще и сменил повязку.
Отдохнув с полчаса, продолжили путь. Тем временем, день стал заметно клониться к вечеру. А казалось, что совсем недавно началось утро…
- Успеем до темна до Кордона?
- Не знаю, - Петр посмотрел на небо, - через Территорию короче, но на ней можем завязнуть в бандюках. Тогда придется ночевать там.
Потом на пути стала встречаться брошенная техника, все чаще и чаще. Верный признак того, что приближались к людским строениям. Да и Петр замедлил и без того небыстрый темп. Наконец, велел пригнуться и осторожно передвигаться перебежками от дерева к дереву. Из-за посадок впереди выросли темные крыши каких-то технических строений. Петр дал знак спрятаться, а сам высунулся из-за дерева и долго просматривал в бинокль крыши и окружающую местность. Наконец, махнул рукой: вперед.
Мы осторожно прошмыгнули за кусты, Петр снова прильнул к биноклю. Потом толкнул меня локтем:
- На, сам посмотри…
Крыша здания напротив приблизилась на расстояние вытянутой руки. Сначала я не заметил ничего подозрительного, потом показалось,будто в оконном проеме мелькнула тень.
- В окне? – прошептал я.
- Да, автоматчик…
В самом деле, теперь вполне отчетливо вырисовывался силуэт неподвижного человека.
- А может, снайпер?
- Не, снайперам тут делать нечего, не та тема, тут автоматчиков ставят. Где-то должен быть еще один. А где – никак не увижу.
- Ну а сам бы где засел на втором месте?
- Да есть тут несколько мест. Только если и правда они там, то плохи наши дела: все простреливается наперекрест. И мышь не проскочит, не то, что два человека.
- А вдруг не бандиты?
- А кто ж их знает. Тут постоянно грызля идет, то наемники, то братки рулят. Утром одни, а вечером другие. Хрен их разберет.
- А наемники что?
- Да тоже пристрелить могут, примут за бандюковских лазутчиков – и делу конец. Но пока хотя бы второго не увидим, с места не двинемся.
И Петр возобновил наблюдения в бинокль. Я сидел, прислонившись к дереву, делать было нечего. Заодно нога отдыхала. Заходящее солнце окрасило листву оранжевым, было тихо. Низкие слоистые облака подернулись лиловым. Совсем, как в мирное время, когда никто не скрывается от пуль, не всматривается напряженно в детектор, боясь нахвататься радиации…
Петр опустился на живот и медленно начал отползать. Видимо, чтобы просмотреть местность с других точек. С четверть часа он не появлялся, потом бесшумно раздвинулась трава.
- Есть, - произнес Петр шепотом, полным ликования.
- Где?
- А вон, отсюда не видно, за тем деревом башня водонапорная. Ну, я, в принципе, так и подозревал, а смотрю: и правда он там засел, гаденыш.
- Теперь проскочим?
- Не факт, не факт. Но все же шансов дюже больше. Если я все посты срисовал, то попытку можно считать успешной.
- А что, могут быть еще? – я хотел уточнить наши шансы: как-никак, рисковать предстояло собственной головой.
- Все может быть… Да не ссы, прорвемся.
Я не был столь уверенным, во рту моментально пересохло, в животе неприятно ослабло.
- Когда скажу, нагнись и дуй без оглядки вон к тем двойным кустам, видишь?
Я кивнул.
- И лежи там, жди меня. Голову не высовывай и постарайся дышать в одежду. Автоматчики, скорее всего, с оптикой, могут пар от дыхания засечь.
Стало по-настоящему страшно. Все внутри напряглось, я был готов сорваться с места, но все же едва не пропустил сигнал Петра.
- Давай же, мать твою, - он сильно толкнул меня в спину.
И я побежал, забыв пригнуться. Боялся только одного: выстрела с той стороны. На больную ногу в тот момент просто не обращал внимания. Указанные кусты впереди качались, но, казалось, нисколько не приближались, хотя бежал я довольно быстро, а до них было не более ста метров. Не добежав совсем немного, уткнулся в траву и остаток пути проделал ползком. И замер. Нет, ничего, тихо. Проскочил.
И совсем забыл наказ Петра дышать в одежду. Впрочем, я лежал лицом вниз, так что пар изо рта выходил в землю. Саднило вспотевшее лицо, исцарапанное вчера.
Через некоторое время услышал сзади шорох, это приближался Петр.
- Так, пока пролетели. Теперь как скажу – вон к тому вагончику и прям внутрь прыгай. Видишь?
Одинокий покосившийся прицеп с вырванной дверью и зачем-то заколоченными окнами приютился на косогоре. Я заметил, что это неплохая позиция для часового.
- Не, слишком оторвано от остальных, они так не делают.
На этот раз сигнал я не пропустил. И что есть мочи рванул к прицепу. Каким же неповоротливым и огромным было мое тело, а вокруг так мало кустов и деревьев. И нога отказывалась передвигаться; уже когда начал вскарабкиваться в дверной проем, втаскивал ее за собой обеими руками. Невыносимо жгло ступню. Стало понятно: третьей перебежке не бывать. Но я из последних сил ввалился внутрь и замер на полу.
Внутри было темно, только тусклое световое пятно вырисовывалось напротив дверного проема, но я скорее кожей, чем слухом, ощутил совсем рядом чужое дыхание. Здесь, без сомнения, кто-то был. Липкий пот прошиб с ног до головы. Это конец. Дыхание было ровным, даже мирным. Я всмотрелся в темные внутренности прицепа, но ничего не увидел. А потом заскочил и Петр.
Предупреждая его об опасности, я сделал страшное лицо и прижал палец к губам. Потом показал пальцем в сторону дыхания. Петр замер и тоже услышал. Кто-то будто спал. Мой спутник осторожно подсветил фонариком.
На дощатом полу действительно лежал человек и мирно сопел, свернувшись калачиком. Грязная одежда, странноватого вида короткоствольный автомат рядом.
- Да он ведь бухой, - догадался Петр.
- А кто это, наемник?
- Ну прям наемник. Те в зюзю не нажираются. То есть, нажираются, конечно, но не отсыпаются вот так. А этот наверняка перебрал да и решил подальше ото всех отдохнуть. Ну и черт с ним. Сейчас дальше двинем.
- Я больше не могу, нога…
- Вот черт, блин. И угораздило тебя с твоей гребаной ногой. Если б не ты, я б давно на Кордоне сидел.
- До утра, может, не проснется?
- Ага, как же. А ну как через минуту оклемается. Шум поднимет, тогда нас точно накроют.
- А что ж делать-то?
- Как хочешь, а я вот так сонного не могу… Делай сам.
Что я должен был делать сам, не требовало объяснений.
- Только без шума, заорет – я ноги делаю, а ты уж сам как хочешь. Твой косяк.
Спящий лежал на боку, но укрылся с головой каким-то тряпьем, так что оприходовать нужно было четко и сразу. Я понял, что не имею абсолютно никакого желания делать это, и напрасно настраивал себя на то состояние, которое ощутил утром, при виде спящего Танкиста. К тому же, рядом был Петр, а перед ним выкушивать язык не станешь… Удовольствия мало, предстояла просто работа.
- Тогда ноги ему держи, - шепнул я Петру.
Тот кивнул и отвернулся.
Человек сопел.
- Да давай же…
Я вытащил нож и перехватил поудобнее. Просунул левую руку под голову спящему, сильно сдавил ему рот и потянул на себя, правой рукой быстро откинул одежду и, врезав лезвие в шею, изо всех сил провел от уха до уха. Попал как раз в артерию, кровь теплой тугой струей приятно обдала руки. Человек захрипел, задергался, явно не понимая, что его режут; но сзади крепко налег Петр. Я вдруг почувствовал сладостное остервенение, держа трепещущее умирающее тело.
- Все, все, тише, тише… сейчас все закончится…
Человек продолжал биться в наших руках, я с размаху воткнул нож ему в голову. Хрустнуло, по руке пробежало ощущение: лезвие трется о кость. Еще удар. Еще. Ломается череп, я его ломаю. А под костью – мякоть мозга. Студенистая и податливая. Я не удержался и, поддаваясь странному приливу нежности, нагнулся и поцеловал убитого в затылок.
- Вот черт, падла, как от поросенка, накровавил, - пропыхтел я, чтобы скрыть от Петра неожиданный даже для меня поступок.
Когда человек затих, мы откинулись на пол и долго переводили дыхание.
- Но долго высиживать все равно не будем, - наконец, произнес Петр, - его могут хватиться.
Я ничего не ответил, вслед за возбуждением наступило полное успокоение, даже отрешенность. Вот, я убил только что человека, а ничего за это не будет. Ни ментов, ни уголовного дела, ни обысков. И даже скрывать тело не нужно.
- Ну что ж, бери, - кивнул Петр на автомат, - твой трофей. Хеклер. Неплохо так.
- Да я и автомата в руках не держал никогда…
- Не сложнее пистолета, только крепче держи. Ничего, потом сам научишься, если жить захочешь.
Хеклер оказался легче, чем я ожидал. В подсумке у трупа обнаружилась и початая коробка с патронами.
- Ничего, можно воевать и дальше, - пошутил я.
- Вот как раз сегодня воевать как-то не дюже охота.
- Что да, то да, - согласился я, - а что там дальше, впереди?
- Там… там вообще-то «железка» заброшенная. И стройка какая-то, хрен знает, чего строили. Так вот на стройке еще могут снайперы засесть, а самый гадюшник бандюковский – это попозже, когда у самих вагонов.
- Неужели никак еще обойти нельзя?
- Можно. Но не с моим детектором – раз, с монстрами в одной постели ночевать не хочу – два.
Мы посидели еще немного, нога не то, чтобы успокоилась, но, по крайней мере, чувствовалось, что она у меня есть, и стало возможно ей шевелить. Петр осторожно выглянул наружу:
- Никого пока, тихо. Двинули…
Мы ползком вылезли из прицепа и поползли вдоль кустов. Впереди, должно быть, маячила та самая, упомянутая Петром, стройка. Но нарушать тишину, чтобы переспросить, я не решался.
- Первых проползли, - шепнул Петр, - теперь смотри в оба, не известно, где эти тараканы засели.
Перебежками мы достигли сначала штабеля из бетонных плит, потом спрятались за бетономешалкой, а затем юркнули в щель между недостроенной стеной и приваленными к ней еще плитами. Отсюда ветер ясно донес запах костра и приглушенные голоса. Петр сделал мне знак оставаться на месте, а сам по-пластунски исчез в сумерках. Я остался один. Сначала просто отдыхал и гладил больную ногу, затем отсутствие Петра стало беспокоить; когда же, по моим расчетам, прошло не меньше часа, стало понятно, что этот урод меня кинул. Его не могли ни захватить, ни убить: особенного движения вокруг не наблюдалось, не слышно было и выстрелов. Несколько раз впереди что-то довольно сильно треснуло, но никак не выстрелы. Лаяли издали собаки. А я все сидел, накрытый плитами и зажатый стеной. Потом совсем стемнело. Я подумал, что здесь меня совершенно точно никто не обнаружит, но вспомнил лай: а вдруг у них собаки? Однажды, из вагона электрички, я видел, как прямо на путях рассадили заключенных (должно быть, этап). Конвой редким кольцом окружил серых людей с опущенными головами, а со своих мест из рук солдат рвали ошейники громадные, мускулистые овчарки, больше похожие по комплекции на молодых телят, нежели на собак. Помнится, еще тогда я дал себе слово, что никогда и ни за что не попаду на место тех, окруженных конвоем. А теперь вот представилось, как одна из этих зубастых тварей налетает на меня, опрокидывает на землю, клыками вцепляется в лицо, стараясь достать горло…
Ночь надвинулась всей своей опасной громадой, окружила со всех сторон, заставила ощутить собственное ничтожество. Каждый звук, каждый шорох таил в себе смертельную угрозу. Вот как-то уж слишком сильно зашелестели листья – уж не крадется ли кто? Послышалось шарканье о камни – патруль? А вот и вовсе непонятный звук – то ли клокотание, то ли шипение…
И Петр все не появлялся. С каждой минутой я укреплялся в самых страшных догадках. Теперь понятно, зачем он повел меня за собой. Чтобы здесь просто взять и оставить. А сам наверняка знает какой-нибудь секретный проход. Вот через часок-другой бандиты хватятся своего пьяного кореша; конечно же, найдут его в том прицепе, поднимут поиски, собак… А тут и я – с его автоматом (а то как же: «…твой трофей. Хеклер. Неплохо так…»), тепленький. Ничего не скажешь, отомстил за снорка. Или все-таки видел меня с Танкистом и решил таким образом избавиться. А вдруг и того хуже… продал бандюкам в рабство. Потащил же меня за собой, в такую даль за мной ходил, следил. Только для того, чтобы позабавиться, глядя на мою беспомощность на болотах?
Бессильное бешенство заклокотало в груди, обида – горькая от такой несправедливости – подкатила к горлу. Я заколотил кулаками по плитам:
- За что? За что? За что?!..
Но сразу же притих: выдавать свое присутствие не входило в мои планы. Зато слезы так и полились. Да, я сидел и плакал: от обиды и жалости к себе, всеми покинутому, забытому, всеми травимому. А ведь могло быть все иначе, все по-другому. Почему Петр так со мной? Разве я сделал ему что-то плохое? Ну да, убежал тогда. Но ведь сам мне сказал: новичок, мол, с каждым может случиться… Все они – супермены хреновы, волки матерые, а ведь и сами все когда-то были новичками и не раз наложили в штаны в прошлом. Зато теперь могут издеваться и высокомерно поучать молодых. И это – вместо того, чтоб помочь.
И тут справа выполз человек. Я быстро дернул в его сторону дулом и увидел, что это Петр. И сразу простил ему все.
- Ты куда пропал? – зашипел на него.
- Да вот, блин, через дозор ихний не проползти никак было, пришлось отлеживаться, ждать, когда рассосутся. Зато теперь знаю, где можно пролезть. Давай, за мной, только тихо и башку не поднимай.
- А собаки? Собаки у них есть?
- Какие собаки? Ты что? Нету никаких собак.
- А лай? Я слышал лай…
- Это дикие псы, они сюда не суются.
Петр быстро пополз вперед, я едва успевал за ним, к тому же, приходилось через силу подтаскивать больную ногу, но просить двигаться помедленнее – я понимал – все равно, что просить о смерти. Вот одни голоса приблизились, поравнялись с нами справа, послышались другие – впереди, слева, потом опять справа... Петр продолжал ползти. Благо, было темно и трава достаточно высокая; думаю, что днем сюда стоило соваться разве что на танке: территория была просто нашпигована бандитами. Значит, сегодня никаких наемников. Хотя, черт его знает, кто для нас лучше.
Вдруг Петр перестал ползти, я едва не налетел носом на подошвы его ботинок. Впереди послышались шаги и быстро приближающиеся голоса.
- Ні, я про це не чув, - говорил один.
- А про вертоліт на болотах? Невже не чув про вертоліт?
- Біс його знає. Тут скрізь вертольотів багато. Он, один до цих пір на рейках гниє. Може, чув щось...
- Той вертоліт учених, а цей військовий. Це ж зовсім інша справа.
- Та все одно, чий. Не піду я кровососові в лапи. Мені ще пожити хочеться.
- А пам'ятаєш Яшку Самоху? Адже він тоді сильно піднявся, коли військові вантажівки на мосту ошмонал. Теж все ссалі на міст піти, а потім злилися, що не пішли. А адже він теж звав з собою.
- А скільки він там на мосту рентген зловив? От його робило фон, як від самого контролера. І довго твій Яшка прожив після цього? А?
- Як знаєш, мені більше дістанеться.
- Ага, дістанеться. Кровососові ти на обід зі всіма кишками і гівном дістанешся.
Я вжался в землю, изо всех сил притворяясь то ли травой, то ли мусорной кучей. Вспомнил и про совет Петра дышать в одежду, чтоб не засекли пар. Но эти двое быстро удалились. Так я и не понял, что за вертолет они имели в виду. Впрочем, это было совершенно не важно. Впереди горели костры, вокруг которых сидели люди, мужики с оружием сидели, и требовалось их обойти так, чтоб остаться незамеченным. Мы залегли за большим цементным чаном.
- Тут напрямки не проползти, - прошептал Петр, - придется налево подавать, но надо быть осторожным, там аномалий по самое не балуй. А уж как костры проползем – то считай, что полпути сделали, потом еще железная дорога останется.
Поползли налево. Стало будто холоднее. Или только так казалось. Отблески костров сюда не доставали совсем, так что пришлось ползти практически в кромешной темноте. И вдруг впереди – словно красно-желто-голубые искорки рассыпались, закружились. А над ними еще, еще… Но они не освещали ничего вокруг, а больше смахивали на разноцветную пыль. В темноте было похоже на маленький такой салют.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |