Серия «Учебники, учебные пособия» 5 страница

«Появление идеи Бога в человеческом сознании и возникновение религии обусловлено тем, что есть Бог, который действует особенным образом на человека, и что человек способен при определенных условиях воспринимать эти действия Божьи. Следовательно, на предыдущий и общий вопрос: «Как возможна религия?» — отвечаем: «Религия это непосредственное узнавание Божества и живой связи с Ним, она возможна благодаря религиозной одаренности человека, существованию религиозного органа, воспринимающего Божество и Его влияние. Без такого органа было бы, конечно, невозможно то пышное и многокрасочное развитие религии и религий, которое мы наблюдаем в истории человечества, а также все ее своеобразие» (1).

«Религия является священным предметом и в ее более самой совершенной или самой несовершенной форме она заслуживает наивысшего уважения... Но настоящее уважение заключается не в том, чтобы объявить дорогой для нас предмет недоступным для свободного и честного исследования: никоим образом нет! Настоящее уважение к предмету, каким бы священным, каким бы дорогим для нас он не был, оказывается в подходе к нему с полным уважением; без страха и без предубеждения; безусловно, с нежностью и любовью, но в первую очередь с неуклонным и бескомпромиссным стремлением к истине» (2).

ИСТОЧНИКИ К РАЗДЕЛУ 1

Текст 1.1. Натуралистическая теория происхождения религии французских просветителей

Если мы хотим понять сущность наших представлений о божестве, то должны будем признать, что словом Бог люди всегда обозначают наиболее скрытую, далекую и неизвестную причину наблюдаемых ими явлений; они употребляют это слово лишь в тех случаях, когда перестают разбираться в механизме естественных и известных им причин; утратив из виду последовательность и связь этих причин, они прекращают свои поиски; чтобы покончить с затруднениями, называют богом последнюю причину, т. е. ту, которая находится за гранью всех известных им причин; таким образом, они дают лишь туманное название некоторой неизвестной причине, перед которой останавливаются под влиянием лености мысли или ограниченности своих познаний <…>.

О неизвестных нам предметах мы всегда умозаключаем по тем вещам, которые в состоянии познать. Человек по аналогии с самим собой приписывает всякой воздействующей на него неизвестной причине волю, ум, намерения, планы, страсти — одним словом, качества, подобные его собственным… Так невежество и слабость человека делают его суеверным.

Даже и в наше время мало людей с достаточным вниманием изучают природу или знакомятся с физическими причинами и вызываемыми ими следствиями. Это невежество было, несомненно, еще значительнее в отдаленные времена, когда по-детски незрелая человеческая мысль не достигла благодаря опыту того прогресса, который мы наблюдаем в ней теперь…

Гольбах П.-А. Система природы, или о законах мира физического и мира духовного // Избр. произведения: В 2 т. — М., 1963. — Т. 1. — С. 360—368.

Текст 1.2. Происхождение религии, морали, общества по З. Фрейду

Могучий самец был господином и отцом целой орды, неограниченным в своей власти, которой с жестокостью пользовался. Все особи женского пола — жены и дочери — собственной орды были его собственностью, как, видимо, и женщины, похищенные из других орд. Тяжкой была судьба сыновей; если они вызывали ревность отца, их убивали, или кастрировали, или изгоняли. Им было предназначено сосуществовать в маленьких общинах и добывать себе жен путем похищений; в этих общинах то одному, то другому удавалось пробить себе дорогу на позицию, подобную позиции отца в первой орде. По естественным основаниям в исключительном положении оказывались самые младшие сыновья, под защитой материнской любви они пользовались старостью отца, а после его кончины могли заменить его. Считается, что отзвуки изгнания старших и выдвижения младших сыновей обнаруживаются в легендах и сказках.

Следующий решающий шаг к изменению этого первого вида «социальной» организации, должно быть, состоял в том, что изгнанные, живущие общиной братья, объединились, победили отца и по обычаю того времени целиком съели его <…>.

Можно предположить, что после отцеубийства братья долго боролись друг с другом за отцовское наследство, добиться которого хотел каждый для себя одного. Понимание опасности и безуспешности этой борьбы, память о совместном освободительном поступке и эмоциональные связи друг с другом, возникшие в период изгнания, в конце концов привели к примирению между ними, к разновидности общественного договора. Возникла первая форма социальной организации с отказом от влечений, с признанием взаимных обязательств, с учреждением определенных, объявленных нерушимыми (священными) институтов. Иными словами, с началом морали и права. В идеале каждый индивид отказался от присвоения себе отцовского положения, от обладания матерью и сестрами. Тем самым было установлено табу на инцест [запрет на кровосмешение. — Авт.] и требование экзогамии [вступление в брачные отношения исключительно с представителями другого кровно-родового коллектива. — Авт.]… Память об отце пережила этот период «братского союза». Заменой отца было признано сильное, поначалу, видимо, еще и вызывающее страх животное <…>. С одной стороны, тотем считался физическим предком и ангелом-хранителем клана, его нужно было почитать и охранять, с другой — устанавливался праздник, когда ему была уготована судьба, постигшая праотца. Все участники празднества сообща убивали и съедали тело… Это великое празднество в действительности было триумфом победы объединившихся сыновей над отцом.

Фрейд З. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия.— М., 1993. — С. 87, 92—94.

Текст 1.3. Религиозный взгляд на религию

Появление идеи Бога в человеческом сознании и возникновение религии обусловлено тем, что есть Бог, действующий особым образом на человека, и что человек способен при определенных условиях воспринимать эти действия Божьи.

Итак, на предварительный и общий вопрос: «Как возможна религия?» — отвечаем: «Религия есть непосредственное опознание Божества и живой связи с Ним, она возможна благодаря религиозной одаренности человека, существованию религиозного органа, воспринимающего Божество и Его воздействие. Без такого органа было бы, конечно, невозможно то пышное и многоцветное развитие религии и религий, какое мы наблюдаем в истории человечества, а также все ее своеобразие.

Однако возможность этого переживания обусловлена самим человеком.

Адам лицезрел Бога в раю, пока был духовно чист. Ощущали Бога в сердце и его потомки, опять-таки в меру своей нравственной и духовной чистоты. Идея Бога передавалась и преемственно от поколения к поколению, но ее жизнеспособность и действенность всегда определялись степенью живого «контакта» души с Богом. Идея Бога в сознании человека может быть следствием воспитания, образования, однако действительно религиозной она становится лишь при условии личного обращения человека к Богу.

Какими же внутренними факторами обуславливается появление веры в Бога у человека, начало религии у него?

Первое условие — это искреннее искание истины, смысла жизни. Ибо ищущий свидетельствует тем самым, что он жив духовно. Напротив, духовно умерший не ищет и, естественно, не находит. Господь потому и не позволил ученику «прежде пойти и похоронить отца» своего, сказав: «Предо- ставь мертвым погребать своих мертвецов» (Лк. 9:59—60), — чтобы и ученик не умер духовно среди мертвецов. Заповедь Христа Спасителя: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф. 7:7—8), — всегда остается первым и необходимым условием на пути к Богу.

Что же должно делать ищущему истину? Для него… остается только одна возможность — тщательно изучить религиозный путь, как единственно способный ответить на главный вопрос жизни: есть Бог или нет Его и, следовательно, есть жизнь вечная или смерть неотвратимо царствует над человеком и миром? Этот путь и начинается с того, что можно обозначить в качестве второго условия.

Это условие — нравственная чистота ищущего. Желающий убедиться в бытии Бога должен искать истину не только рационально, путем изучения и сопоставления различных мировоззрений, но соответствующим образом и нравственно очищаться. Это предполагает осуществление в себе евангельской нравственности, а не общепринятой или так называемой общечеловеческой. Евангельская нравственность характеризуется следующими основными признаками:

1. Полным и чистосердечным раскаянием во всем том злом, несправедливом и нечестном, что было совершено прежде, что ранит и убивает совесть и душу: раскаянием внутри себя, раскаянием перед обиженными мною, раскаянием перед священником, если душа уже позволяет сделать это.

2. Законом жизни должна стать решимость исполнить все те нравственные принципы и требования, которые содержатся в Новом Завете и которые сводятся к следующим словам апостола Иоанна Богослова: «Возлюбленные! Будем любить друг друга» (1 Ин. 4:7). Во всем же не исполненном по нравственному бессилию требуется опять чистосердечное раскаяние. Итак: исполнение и покаяние, покаяние и исполнение — вот начало христианской нравственности, открывающей Бога ищущему человеку, ибо только «чистые сердцем... Бога узрят» (Мф. 5:8).

Бескорыстное искание истины, осуществление в меру всех своих сил евангельской нравственности, изучение Священного Писания, главным образом Нового Завета, творений святых отцов и авторитетных подвижников и учителей Церкви, посещение богослужений и искреннее обращение с молитвой к еще неведомому Богу: «Господи, если Ты есть, откройся мне грешному и немощному», — непременно получит ответ.

Эти условия, конечно, являются лишь самыми первыми шагами на пути к Богу, личному переживанию Его. Однако только благодаря им и возможно зарождение в человеке того, что в полном и истинном смысле именуется верой и религией.

Естественно, уверенность в бытии Бога или, тем более, «чего-то сверхъес-тественного» еще не делает человека религиозным, тем более, членом Церкви. Необходимо знание основ православной веры и вытекающих из них принципов духовной жизни, следование которым только вводит христианина в таинственный (в отличие от внешнего) мир Церкви. Однако сегодня путь в этот мир для человека, находящегося в условиях современного религиозного плюрализма, значительно сложнее, чем прежде, когда основной выбор происходил обычно между атеизмом и религией (под которой, как правило, подразумевалось Православие).

Сегодня, даже поверив в Бога, человек должен еще избрать религию. А убедившись в истинности христианства, то есть Христа и Его Евангелия, христианин останавливается перед еще более тонким и сложным вопросом — оценки христианских конфессий (католичества, протестантизма...), требующей беспристрастного изучения истории Церкви, ее веры и аскетического опыта до раскола в XI веке.

Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. — М., 1997. — С. 20—23.

Текст 1.4. У. Джеймс. Отношение философии к религии

По существу своему религия есть частное явление, имеющее только индивидуальное значение и как таковое не поддающееся объективной формулировке. Конечно, попытки облачить содержание и смысл религии в философскую форму никогда, вероятно, не прекратятся, так как это стремление слишком глубоко заложено в природу человеческого ума; но эти попытки имеют для религии лишь второстепенное значение и не могут дать санкцию достоверности тем чувствам, на которых она основана и из которых религиозные люди черпают свои побуждения и свою уверенность в объективной истинности их веры... Я действительно думаю, что чувство есть глубочайший источник религии, а философские и богословские построения являются только вторичной надстройкой, подобной переводу подлинника на чужой язык.

Называя их так, я разумею под этим, что в мире, где совсем отсутствовали бы религиозные чувства, не могло бы никоим образом создаться философское богословие. Я глубоко сомневаюсь в том, что бесстрастное, интеллектуальное созерцание мира могло бы создать — без помощи чувства внутренней потерянности и жажды спасения, с одной стороны, и мистических переживаний, с другой, — те системы религиозной философии, которые существуют в настоящее время. Люди начали бы с анимистического объяснения явлений природы и затем опровергли бы их с помощью научных методов, как это и случилось в действительности. В науке они собрали бы только известное количество психологических наблюдений, как это делают и теперь. Но у них не было бы побуждения прийти к высшим спекуляциям догматического или идеалистического богословия. Эти спекуляции, по-моему, следует назвать сверхверованиями, т. е. надстройками, созданными разумом на фундаменте, который был ранее заложен чувством.

Но установив, что фундамент религиозной философии заложен чувством, мы должны признать, что философия обрабатывает более высоким способом материал, доставленный им. Чувство ограничено и слепо; оно не способно дать себе отчета в себе самом. Оно успокаивается на том, что его достижения таинственны и загадочны, отказывается оправдывать их рационально и нередко охотно предоставляет им быть противоречивыми и нелепыми. Философия относится к этим вопросам совершенно иначе. Она стремится отвоевать у тайны и противоречивости всякий клочок знания, которого она касается.

Высочайший идеал свой разум всегда видел в освобождении своего царства от темных и неустойчивых личных убеждений и в достижении объективной истины, обязательной для всякого мыслящего человека. Освобождение религии от ее нецелесообразного и нерационального индивидуального характера, придание начертанным ею путям к спасению общего значения и признания — такова вечная задача разума.

Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. — М., 1993. — С. 335—336.

Раздел 2 ПЕРВОБЫТНЫЕ ФОРМЫ РЕЛИГИИ

2.1. ОСОБЕННОСТИ ПЕРВОБЫТНЫХ ФОРМ РЕЛИГИИ

Вопрос о том, какие из известных верований, обрядов и культов, зародившихся за несколько десятков тысяч лет до н. э., следует считать отдельными, самостоятельными первобытными формами религии, пока не нашел общепринятого решения в религиоведческой литературе. Безусловной формой примитивных религий признается только тотемизм. Проблема заключается в том, что в реальных первобытных верованиях разнородные представления и культы сосуществовали и переплетались в самых причудливых комбинациях. В то же время они были настолько распространенными и универсальными, что встречались практически во всех конкретных религиозных проявлениях древнего общества.

Многие исследователи соглашаются с тем, что подавляющему большинству первобытных проявлений религии были присущи следующие особенности.

1. Отсутствие абстрактных представлений о Боге как безликой, управляющей природой и людьми силе, находящейся над миром. Вместо этого древние люди поклонялись непосредственно материальным предметам, природным явлениям, животным и растениям, которые наделялись сверхъестественными свойствами и качествами.

Чаще всего сверхъестественность объектов почитания в первобытном обществе сводилась к соединению двух признаков:

к их невидимости, не слышимости и вообще полной недосягаемости для обычных людей в обычной ситуации, т. е. к нахождению «над» природным и человеческим миром;

к возможности решающим образом вмешиваться в протекание природных процессов (например, вызывать дождь или прекращать длительный ливень) и судьбу каждого отдельно взятого человека.

Чаще всего сверхъестественность первобытных объектов религиозного почитания сводилась к их невидимости, неосязаемости или неуязвимости для обычных людей в обычной обстановке.

2. Смешение жизни и культа: в этой связи принято даже говорить, что жизнь первобытного человека была его богослужением. Каждое его действие осуществлялось в соответствии с освященными тысячелетней традицией обрядами и правилами, что было важно для накопления, сбережения и передачи от одного поколения к другому моральных предписаний, правил поведения, элементарных знаний и навыков, необходимых для выживания в окружающем мире.

3. Родоплеменной, а не мировой характер религиозных культов, когда каждое первобытное племя имело свои собственные религиозные культы: одни поклонялись медведю, другие верили в чудодейственную силу умерших предков.

Как видим, древнейшие формы религии заметно отличались от современных нам религиозных проявлений (в первую очередь мировых религий) по характеру вероучения, культа и организации. Единственное, что объединяет их, — это наличие веры.

Появление первобытных верований и культов ученые объясняют особенностями мышления первых людей, которые переживали окружающий мир как живое и одушевленное существо с собственными чувствами, эмоциями и волей. (В этой связи даже возникла достаточно грубая аналогия: древний человек мыслил так, как современный переваривает еду, т. е. не отдавая себе ясного отчета в протекании самого процесса). Первобытное мировосприятие может показаться нам странным и непривычным, но в нем нет ничего удивительного: для объяснения окружающего мира человек применял единственно доступный его пониманию, хотя, быть может, несколько нескромный, критерий — самого себя.

2.2. ФЕТИШИЗМ

Фетишизм (португ. feitiçо — вещь для колдовства; иногда этимология этого слова возводится к латин. fatum — судьба) — поклонение материальным предметам ближайшего окружения человека как наделенным сверхъестественными свойствами. Впервые проявления фетишизма были описаны у племен Западной Африки. Сам термин был введен в научный оборот в конце XVIII в. французским колониальным чиновником Шарлем де Броссом и получил распространение благодаря известному французскому философу-позитивисту начала ХІХ в. Огюсту Конту.

Предположение о том, что фетишизм — это исторически первая форма религии, является скорее теоретическим и умозрительным, нежели имеющим под собой реальную фактическую

основу. Все дело в простоте собственно фетишистских верований, элементарности сопровождающих их обрядов и преимущественно индивидуальном характере фетишизма.

В основе веры в фетиш лежало представление о предмете как о двойнике человека, самостоятельном существе, наделенном чисто человеческими чувствами и побуждениями. Фетиш осуществляет благоприятное или неблагоприятное влияние на человека потому, что именно он, фетиш, этого хочет, потому что рассердился за что-то на человека или, наоборот, проникся к нему благодарностью за хороший уход.

Механизм образования фетишей можно проследить на примере многократно описанной в литературе «деятельности» почтенного черного джентльмена, который владел собранной несколькими поколениями его семьи коллекцией фетишей, насчитывавшей 20 000 экземпляров. Правда, это собрание сильно отличалось от привычных нам коллекций и состояло по большому счету из разного хлама — горшка с красной глиной, деревянного колышка, перышка красного попугая, человеческих волос и тому подобное. Взяв в руки камень величиной с куриное яйцо, хозяин коллекции рассказал его историю. Как-то утром он выходил из дома по важном делу, но, переступив через порог, наступил на этот камень и ушиб себе ногу. «Ага, — подумал он, — ты здесь», — и подобрал камень, который тогда, по его мнению, действительно помог ему в его делах и получил право стать еще одним фетишем. Приведенный пример наглядно демонстрирует, что появление фетишизма было следствием не систематизированных взглядов на якобы сверхъестественные силы, скрытые в каждом предмете, а неясной, часто случайной ассоциации. Хотя нередко фетишами становились те из окружающих предметов, которые имели для человека жизненно важное значение, скажем, копье, при помощи которого охотник добывал больше дичи.

Фетишем мог быть как отдельно взятый материальный предмет, так и частица более крупного объекта почитания, допустим, камень со священной горы, кусочек священного дерева, изображение почитаемого животного, какой-нибудь рисунок или даже татуировка. Собственные фетиши имели и отдельные люди, и целые племена, которые отводили им специальные домики. В таких случаях у общих фетишей иногда появлялась «специализация»: один управлял погодой, другой — охотой, третий — военными действиями или личной жизнью человека, и т. д.

Поклонение фетишу чаще всего состояло в уходе за ним как за обычным человеком. Например, в племенном африканском домике фетишей стоял стул, на котором мог бы сидеть фетиш, и лежал матрас для его отдыха — все размером с человеческую ладонь (а также всегда была наготове бутылка водки). По сведениям, собранными Ш. де Броссом, «отдельные лица на своих огороженных участках или у дверей дома оставляют особое место для своего фетиша. Они украшают его, как им велит их собственное благочестие, и один раз на неделю красят их в различные цвета. В лесах и лугах находят множество подобных алтарей: они завалены самыми разнообразными фетишами, вокруг них блюда и горшки, наполненные маисом, рисом и плодами. Если неграм нужен дождь, они ставят у алтаря пустые кружки. Если они воюют, они бросают сюда копья и мечи, чтобы выпросить себе победу. Если они имеют потребность в мясе или рыбе, они кладут сюда кости…»20. Однако описаны и многочисленные случаи наказания фетишей: их ругали, били, выбрасывали, заменяя другими. У некоторых народов Западной Африки даже существовал обычай, обращаясь к фетишу с просьбой, вколачивать в него гвозди, ибо считалось, что фетиш, ощущая боль, поскорее сделает то, что от него требуют (см. текст 2.1).

Более поздним проявлением фетишизма стала практика искусственного изготовления фетишей. Новый фетиш образовывался, как правило, благодаря сочетанию естественных компонентов (кора, листва, корни) с предметами, которые традиционно считались чудо-творными (кусочки священных деревьев, улитки, наросты на деревьях, песок с места слияния двух рек, хвост и жало скорпиона и т. п.). Понятно, что люди воображали, будто механическое соединение двух предметов, каждый из которых мог считаться фетишем, приведет к многократному увеличению сверхъестественных качеств только что образованного объекта поклонения.

В условиях дальнейшего развития религиозных представлений человечества фетиши не только теряли свои позиции, но иногда получали и совсем неожиданный импульс к совершенствованию. В частности, своеобразным кульминационным моментом фетишистских представлений в Африке считается выделение так называемого «фетиша фетишей» — общепризнанной святыни для больших объединений племен.

Одновременно происходило слияние фетишизма с другими верованиями и культами. В таком случае сверхъестественными свойствами определенный предмет наделялся не сам по себе, а в качестве материального вместилища нематериального духа. В подобных ситуациях чаще всего в объект поклонения превращались фигурки, изображения, символические знаки

животных — прародителей человеческого рода или человеческих предков. Из похожих соображений распространился обычай сохранять кости и черепа врагов («…и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него», — сообщает Повесть временных лет под 972 г.) или поклоняться мумиям, как это делали древние египтяне.

В период европейской колонизации Африки именно фетишистская практика оставалась едва ли не единственной возможностью противодействия европейским колонизаторам и миссионерам. Это противодействие принимало разнообразные формы — создавались многочисленные тайные общества, которые ставили целью изобретение средств, способных противостоять «фетишам белых», в фетишистский оборот вводились предметы, позаимствованные у европейцев, в первую очередь огнестрельное оружие, деньги, спички, замки, пустые консервные банки. Некоторые из африканцев даже пытались тайком окрестить собственные фетиши, чтобы усилить их могущество.

В позднейших формах религии фетишизм сохранился в форме поклонения идолам — наделенным таинственной силой влияния материальным предметам с чертами человека или животного. И сейчас вера в фетиши остается как пережиток — в форме веры в талисманы и амулеты. Считается, что талисман приносит счастье, а амулет предохраняет от несчастья.

2.3. ТОТЕМИЗМ

Тотемизм (на языке индейцев североамериканского племени оджибве — «его род») — комплекс обрядов и верований, связанный с представлениями о сверхъестественной связи человека и отдельных социальных коллективов с животными и растениями. Термин тотемизм появляется в научном языке в начале XVIII ст. и закрепляется в научном обращении на рубеже ХІХ—ХХ вв. в работах выдающегося английского этнографа Джеймса Фрейзера (Фрэзера) (1854—1941).

Примечательно, что, в отличие от фетишизма, следы тотемных культов зафиксированы не только этнографически, но и археологически. В первую очередь речь идет об отдельных черепах пещерных медведей или целых их скоплениях, обложенных по кругу камнями или собранных в большие каменные ящики. Можно вспомнить и о наскальных рисунках с изображением полулюдей-полуживотных. Расположены они не там, где могли бы предстать перед взором восторженного зрителя, но в темных и уютных закоулках пещер или в подземных галереях, труднодоступных даже для нынешних археологов. Встречаются также стилизованные скульптуры зверей (бизонов или медведей), вокруг которых сохранились многочисленные круговые следы с характерным для ритмичных танцевальных движений переносом центра тяжести на пятку.

Собственно говоря, существует до 50 различных теорий происхождения тотемизма. Если эти многочисленные теории и вносят в данную проблему какую-то ясность, то только в утверждении, что появление тотемизма прямо связано с присущим архаическому мышлению личным отношением человека к природе. Тесная, исключительно материальная связь человеческой группы со своей территорией, охотничьими угодьями, животными и растениями рассматривалась человеком по аналогии с узами кровного родства членов родоплеменного коллектива. Предположим, в жарких странах деревья являлись жилищем человека, их плоды — его важнейшей пищей. Понятно, что с самого начала у человека должно было возникнуть почтительное отношение к дереву как существу, дававшему ему кров, кормившему его и укрывавшему от хищных зверей, очень напоминающее отношение к родителям и старшим.

Если вопрос о происхождении тотемизма пока остается открытым, то сведений о комплексе тотемных верований и культов у современной науки достаточно. Эти сведения почерпнуты главным образом из жизни аборигенов Австралии, которую часто называют «классической страной тотемизма».

Краеугольным камнем тотемизма является верование в тотемных «первопредков». Считалось, будто бы то или другое животное является прародителем того или другого первобытного рода или племени. Поэтому в тотеме люди видели добрых и заботливых покровителей и защитников своей общины от голода, холода, болезней, врагов и прочих напастей, старались привязать к ним все важнейшие события в жизни. В соответствии с убеждениями коренных австралийцев, мифические тотемные первопредки жили в незапамятные времена на нынешней территории племени. Передав потомкам основные навыки хозяйственной деятельности и территорию, они перешли в иной мир. Место этого перехода и служило основным местом отправления тотемного

культа. Следует подчеркнуть, что сам по себе тотем не обожествлялся, люди просто верили в свое сверхъестественное родство с ним, считая его чем-то вроде старшего брата или предка.

Как и в случае с фетишизмом, трудно вычленить универсальный принцип, следуя которому люди выбирали себе тотемы. Чаще всего тотемы передавались по наследству. Тогда в племени хранилось предание о том, что одна из женщин этого племени когда-то разродилась тотемным животным или же могучий вождь этого племени пользовался сверхъестественной помощью тотема. Иногда тотем возникал просто из случайного стечения обстоятельств: описан случай превращения кенгуру в тотем после того, как женщина увидела это животное в тот момент, когда почувствовала движение ребенка.

Выбор тотема в большинстве случаев совпадал с особенностями животного мира той местности, в которой обитал первобытный коллектив. В пустынных или полупустынных регионах тотемами за неимением лучшего считались насекомые, в прибрежных — рыбы, и т. д. Гораздо реже этот выбор объяснялся особенностями хозяйственного уклада рода или племени: охотничьи племена предпочитали тотемы хищных животных, прочие — мирных травоядных. Встречались, впрочем, и более специализированные тотемы, когда все мужчины племени носили имя одного тотема, а женщины — другого. Наконец, тотемом могло объявляться не только целое животное, но и его часть. Обычно целое животное считалось первопредком большого племенного коллектива, а отдельные роды возводили свое происхождение к его частям, именуя себя «голова черепахи», «желудок поросенка» и т. п.

Последним шагом эволюции тотемистических верований стало представление о том, что семейные связи людей и человеческих коллективов с животными или растениями являются на самом деле проявлением их родства с общим родоначальником. Например, индейцы одного из племен Южной Америки считали своим тотемом дух хлебных злаков. Они представляли себе его в виде старой женщины, которая всю свою вечную жизнь проводит где-то на севере. Оттуда она каждую весну посылает своих представителей в виде перелетных водоплавающих птиц, которые олицетворяли определенные земледельческие культуры: дикие гуси – маис, дикие утки – бобы и т. п.

Первоначально тотемом считалось только настоящее животное, птица, насекомое или растение. Затем стало хватать его более или менее реалистического изображения, а в конечном итоге люди довольствовались любым символом, словом или звуком, обозначающим собственный тотем.

Тотемный культ был направлен на то, чтобы получить покровительство тотема. Например, в Австралии каждый человек перед сном и при пробуждении произносил имя своего тотема, поскольку полагал, что благодаря его сверхъестественной поддержке с ним в течение дня ничего дурного не случится, напротив, и в охоте, и в других предприятиях ему будет сопутствовать удача.

Дата добавления: 2015-10-21