Рядом с мрачным видом приводил себя в порядок слуга Волена.
- Скажите, прошу вас, что с моим другом? - обратилась к нему Элея. Слуга поморщился, проведя рукой по окровавленной шее. Он совершенно не хотел отвечать и вообще хоть чем-то помогать парню, который его едва не прирезал. Но, вероятно, в голосе принцессы прозвучало нечто такое, отчего изрядно помятый и злой Нив все-таки разжал губы.
- Это вроде яда, - неохотно произнес он. - Господин так иногда делает...
- О боги! - Элея метнулась взглядом к Маю. - Он умрет?!
Но Нив только плечами пожал. Понимай, как хочешь. И больше ничего добиться от него не вышло...
"Я все равно ничего не смогу сделать, - убеждала себя Элея. У меня нет лекарства от колдовских ядов... Что проку сидеть тут... Надо идти"
Она поднялась, гордо вздернув подбородок, и прошествовала в гостиную.
Волен в расслабленной позе сидел на широкой софе, небрежно поигрывая клинком Мая. Свой собственный маленький кинжал Элея все еще сжимала в руке... но теперь идея нападения уже не казалась ей разумной. Магистр словно прочитал ее мысли - коротко дернув уголком рта, он насмешливо произнес:
- Да, это было глупо с его стороны. И, надеюсь, вы не повторите ошибку вашего... дружка.
Элея внутренне поморщилась, но у нее более не возникало желания хоть как-то проявлять свои чувства внешне.
- Снимите ваши чары, - только и сказала она.
Волен изобразил недоумение.
- Зачем, принцесса? Чтобы этот бешеный нищеброд снова напал на кого-нибудь? О, нет, увольте. Бедняга Нив был не очень-то рад этому знакомству! Да, кстати... - он посмотрел в сторону спальни: - Нив! Где ты застрял, лентяй?! Хватит уже прихорашиваться, ничего с тобой страшного не случилось. Принеси-ка нам лучше вина и чего-нибудь горячего с кухни.
Слуга послушно отправился выполнять поручение. Бросив один лишь короткий взгляд на его по-прежнему мрачное лицо, Элея в тот же миг поняла, что никакой любви к своему господину этот человек не испытывает. Странное и непонятное явление. Совершенно недопустимое в Брингалине и даже в Солнечном Чертоге, где слуги, по меньшей мере, относились к господам доброжелательно или с уважением. Она не понимала, зачем нужно держать подле себя человека, который, того и гляди, сам будет рад воткнуть тебе нож в спину... Наверное, это тоже являлось своего рода игрой. В таком случае выходило, что Волен почти в любых обстоятельствах может постоять за себя. Как же неразумно было с их стороны пытаться застать магистра врасплох...
Прерывая эти размышления, Волен усмехнулся снисходительно:
- Вы позабавили меня, принцесса, - он и в самом деле выглядел как ребенок, которому щедро отсыпали дорогих конфет. Разве что на месте не приплясывал, хотя все лицо колдуна выражало крайнюю степень довольства. - Я знал! Я знал, что могу рассчитывать на вас! Вам с этим воровским отродьем стоило бы присоединиться к своему шуту, купить балаган и развлекать почтенную публику!
Эти слова вновь вызвали у Элеи отчаянное желание опробовать свой кинжал на бледной шкуре магистра.
- Если вам так хочется увидеть это представление, - лишенным всяких оттенков голосом произнесла она, - вам стоит отпустить означенного шута на свободу. И снять заклятье с его друга.
Ответом ей был всплеск хохота.
- Нет, я и правда не ошибся, позволив вам войти в мой дом! - сказал Волен, просмеявшись и утерев слезы. - Давно, очень давно меня никто так не веселил. Быть может, вы правы - мне стоит подумать о своей труппе шутов. Развлечение в любое время дня! А? Как вам?
"Вынуть бы из тебя кишки, - подумала в ответ Элея, - и намотать их на раскаленный прут. Заживо"
- А впрочем ладно, - великодушно произнес Волен, - я ведь обещал вам свободу, если докажете свою правоту. Ну так приступайте. Ваше время на раздумья истекло.
Почему-то эти слова взбесили ее окончательно.
- Вы! Вы подлый обманщик! - не выдержала Элея. - Чего стоит ваше обещание, если вы уже давно решили никого и никогда не выпускать отсюда?! Думаете, я не понимаю этого? Желаете позабавиться? Поиграть в кошку с мышкой?!
Волен картинно приподнял брови.
- Ба, принцесса, как вы прекрасны во гневе, - и ухмыльнулся, откровенно раздевая глазами свою гостью. - Но откуда такие домыслы?
И Элея честно привела ему все те свои соображения, которые исключали для пленников Волена всякую возможность обрести свободу.
Магистр лишь покачал головой в ответ на ее неистовую тираду.
- Вы слишком много о себе возомнили, принцесса, - сказал он, едва лишь поток негодования со стороны Элеи истощился. - Неужели вы и впрямь полагаете, будто от вашего знания или незнания об этой крепости что-либо зависит? - он снова рассмеялся, но на сей раз коротко и, как показалось Элее, чуть нервно. - Вздор! С тем же успехом вы могли бы заявить, что солнце погаснет, если на то будет ваше пожелание. Да, наш уход из внешнего мира был тщательно продуман еще несколько веков назад. И мы не собирались оглашать тайну своего существования на площадях Закатного Края. Но ваша осведомленность еще не значит, что все люди разом поверят в байку о колдунах. Да вас сочтут сумасшедшей! Это в лучшем случае.
Хотелось бы ей верить, будто это и в самом деле так.
- Пожалуйста, снимите чары с моего человека, - сказала она в ответ. - Он защищал меня и не заслуживает такой участи.
- О, о, о! - воскликнул Волен, изображая высокую патетичность. - Ну хорошо, - проворчал он. - Если я скажу, что этот болван сам очухается спустя пару часов, вы успокоитесь?
Элея моргнула.
Сам? Значит, яд не смертельный? Или она вообще не правильно поняла слугу?
- Что с ним? - решила уточнить Элея.
Волен закатил глаза, но все же обронил:
- Болевой шок.
"Он умеет вызывать боль... - с содроганием подумала Элея. - Как это страшно и бесчестно. Наносить удар изнутри... Удар, который нельзя отвратить. Наверное, именно так пострадал и Патрик... хотя его сразили не болью..."
Теперь она намного лучше понимала, что чувствовал шут, придя в себя... Понимала его страх перед новым нападением, которое невозможно ни предугадать, ни защититься от него.
"Милый мой... и как ты жил с этим страхом?"
- Зачем он вам? Зачем вам Патрик нужен? - вопрос сам сорвался с губ...
- Зачем? - переспросил Волен. И изобразил глубокую задумчивость. Вот только Элея вдруг отчетливо увидела, что этот вопрос этот на самом деле застал магистра врасплох. И сейчас тот стремительно решал, какую часть своей правды стоит озвучить... если вообще стоит. - Он мне мешал, - колдун произнес это уже без прежнего веселья. - Очень сильно мешал.
- Но чем?!
Вновь небольшая пауза. Слегка закусив уголок губы, Волен пристально посмотрел на Элею.
- Ваш избранник связан с королем. Так бывает... когда один человек становится оберегом для другого.
"Вот как... я могла бы и догадаться..."
Пат никогда не говорил ей об этом. Да, право, и знал ли он? Пожалуй... пожалуй чувствовал. Конечно. Именно потому и стремился быть рядом с Руальдом.
Как сама Элея старалась теперь никогда не покидать своего шута.
Все эти удивительные сплетения судеб и связей стоило обдумать, но потом, позже... если это "позже", конечно, когда-нибудь наступит.
- Что же в том плохого? - спросила она. За что удостоилась взгляда, каким обычно из жалости награждают недолгоумных дурачков.
- Поразмыслите сами, дорогая принцесса. Всегда ли так нужно, чтобы ваш бывший супруг выныривал из любой воды...
Элея поразмыслила. И очень быстро поняла, кому именно Руальд обязан всеми своими бедами и проблемами.
"А ведь это он сгубил Нар, - скользнула у нее догадка. Даже не догадка - осознание. - От чего бы тайкурская ведьма ни погибла, причиной был именно магистр..." - в голове друг за другом пронеслись десятки домыслов и предположений.
- Так что сами видите, - закончил Волен, - господин Патрик для нас - очень серьезная проблема. Отпустить его - все равно, что позволить уличной собаке бегать по теплице с розами.
"Это он свои коварные планы розами считает... - усмехнулась про себя Элея. - Надо же! Садовник..."
- В таком случае, - сказала она, - проблема решается очень просто. Мы могли бы вернуться на Белые Острова. Оттуда, как я понимаю, Пат не сможет защищать Руальда.
Волен зевнул. Он уже собрался ответить, когда на пороге комнаты возник слуга с подносом. Нив брякнул еду на изящный столик возле софы и отошел в сторону.
- А вот и поздний ужин! - с деланной радостью провозгласил магистр. - Извольте угощаться! Яда нет, можете не беспокоиться. Вот, пожалуйста, - он подхватил с подноса жаренное птичье крылышко и с аппетитом принялся обгрызать его. У Элеи даже голова закружилась от запаха горячей еды... желудок свело длинной судорогой, и его громкое урчание предательски выдало, как сильно принцесса была голодна... - Ешьте, ешьте! - настаивал Волен. Элея лишь чудом не упала - так сильно качнулась комната...
- Отдайте мне Патрика, - тихо сказала она. - Мне ничего более не надо.
- Пфы... - разочарованно выдохнул магистр. - Дорогая моя, я ни за что не поверю, будто вы сумеете убедить своего балаганного артиста покинуть Закатный Край и короля. Он ведь упрям. Очень упрям...
- Так позвольте мне хотя бы попытаться уговорить его! - воскликнула Элея, вспыхнув внезапной надеждой. О, как ей хотелось увидеть любимого... Эта жажда была сильней голода. - Пожалуйста! Я смогу!
Волен бросил на поднос обглоданные косточки и пожевал губами. Он изображал раздумье.
И пусть! Пусть себе тешится... Главное - снова оказаться вместе... Если Волен так боится подпускать Патрика к Руальду, значит и ее, Элеи, присутствие может изменить судьбу шута, добавив в нее изрядно везения и неожиданной, непредсказуемой удачи!
Она прикрыла глаза, боясь выдать, как это желание сильно.
- Ну хорошо... - медленно проговорил Волен. - Хорошо. Так и быть. Мне, собственно, без разницы, - и вновь окликнул слугу, который, судя по неизменно мрачной физиономии, искренне надеялся, что его больше не тронут этой ночью. - Отведи нашу гостью к ее комедианту. Скажи братьям, я позволил.
Часть четвертая
Сорванные маски
1.
Шут открыл глаза. Серая стена перед ним оставалась такой же серой. Каменной. Непроницаемой. Он вновь опустил ресницы. Вдохнул поглубже и в тысячный раз попытался увидеть мир п о - д р у г о м у.
Тщетно.
Стена не становилась прозрачной, не возникала перед его внутренним взором. Равно, как не возникало вообще ничего, кроме изученных до мельчайших подробностей щелей в каменной кладке. Этот узор даже снился ему. Но и во сне Шут не мог увидеть ничего нового, кроме знакомых до боли щербин и изгибов гранитного кирпича.
Он устало провел ладонями по лицу и встал. Десять шагов в одну сторону. Десять обратно. Просто чтобы не сойти с ума.
Иногда ему казалось, что безумие уже очень близко. Дни в этой темнице тянулись бесконечно долго, ничем не отличаясь от ночей. Шут давно потерял им счет и престал понимать, какое именно время суток царит за пределами крепости, где ему довелось очутиться. По первости еще спасала злость. Она была безгранична. Но потом гнев улетучился, оставив только едкий осадок на дне души... кого винить, если сам дурак? Собственная глупость теперь виделась Шуту просто беспредельной. И если уж на кого и стоило пенять, то только на себя.
Но и в этом не было большого смысла... Шут понимал, что самобичевания не помогут отворить запертые двери и не вернут ему утраченный Дар. А утратил он его основательно... С того дня, как очнулся в темнице, ему больше ни разу не удалось раздвинуть границы сознания. Он даже снов не видел, и уже совсем забыл, каково это - смотреть на мир иначе. Утрата пугала, но Шут понимал, что виной тому не его собственные проблемы. Просто хозяевам замка очень не хотелось оставлять за своим "гостем" столь опасную способность.
Нет, на этот раз никто не стал врываться в разум Шута. Все было сделано гораздо проще... Ему постоянно подсыпали в питье какую-то дрянь. Конечно, он мог бы отказаться от этой воды или вина, но тогда пришлось бы умереть от жажды, а это в планы Шута не входило. Каждый раз, делая глоток из принесенного ему кувшина, он осознавал, что лишает себя возможности увидеть мир по-другому. Это осознание отравляло питье хуже любого яда, но попытки обойтись без него закончились крахом. Вероятно, доза снадобья была такова, что Шут скорее и правда отошел бы в мир иной, чем дождался, когда оно перестанет действовать.
Всякий раз он не выдерживал. Позволял себе хоть крошечный глоточек... которого оказывалось достаточно, чтобы укрепить зловредное действие подлой отравы. Тем не менее, Шут старался. Старался с каждым разом пить и есть все меньше, надеясь дождаться того момента, когда поганое зелье лишится своей силы.
Вот только в конце концов сам остался без сил. Когда голова у него начала кружиться от малейшего движения, а ноги ослабели точно плети, Шут с отчаянием понял, что проиграл эту борьбу. И предпочел далее не истязать свое тело, которому и так за последний год доставалось изрядно.
Все дальнейшие попытки были просто способом не потерять разум от одиночества, мрака и отсутствия времени в этом проклятом подземелье.
Впрочем... одинок он был не всегда... Порой к Шуту наведывались хозяева темницы. И он едва ли мог бы сказать, что тут хуже - безмолвие холодных стен или вынужденное общение с магистром Воленом и его уродливым братом.
Проклятые маги! Если бы Шут знал, во что выродился Дар в Серединных королевствах, то, возможно, никогда не пожелал бы иметь хоть какое-либо отношение к его носителям...
Эта магия была уродлива. Уродлива и извращена. Она давно потеряла грань, отделяющую деяния во благо от тех, которые являлись откровенно корыстными. Да, по сути, все, что делали люди Волена и он сам, с трудом удалось бы отнести к чему-то доброму... Их магия замкнулась на удовлетворении личных потребностей, а зачастую обыкновенных блажей. И хуже всего оказалось то, что от Шута они ждали единомыслия. Всерьез полагали, будто он может разделять их бредовые идеи, в основе которых лежала только одна мысль - наделенные Силой люди должны править миром.
Вот так. Ничуть не меньше.
И они ведь пытались. Искренне пытались подогнуть весь мир под себя. Шут понял это довольно-таки быстро, да Волен и не скрывал своих планов. Чего уж тут скрывать... и так все ясно. И для Шута не было откровением, когда магистр сказал ему, что именно тайный орден магов приложил свою руку к войне с Ферестре. А с Тодриком общался лично господин Волен... "Мастер", так его разэтак через пень-корыто!
Удивило другое... С особым довольством магистр сообщил своему "гостю", что вероломное решение Нар получить армию Закатного Края вместе с землями королевства было вовсе не ее собственным. "Нам не стоило особого труда внушить глупой девчонке эту идею", - заявил Волен во время первого же разговора в стенах темницы. Наверное, он ожидал, будто господин Патрик сильно рассердится, заведет речь о бесчестии и коварстве, станет попрекать... Но Шут не оправдал надежд магистра - вместо гнева он испытал глубокую печаль. Если бы Нар только узнала, что оказалась лишь мелкой фигурой на батальном полотне старого колдуна... О, сколь велика была бы ее ярость!
Бедная таргано...
Сам Шут оставался на удивление безучастен к словам Волена. Его не трогали ни признания в покушениях на Руальда, ни огорченные сетования, мол, "а сами вы живучи и везучи, молодой человек". Может быть, потому, что Шут давно догадывался, кому они с королем обязаны своими бедами. И хотел теперь только одного - сбежать из своего узилища, а не вести долгие бессмысленные разговоры с человеком, который и в самом деле не имеет ни малейшего представления о чести. Не интересовали Шута скрытые мотивы Волена, лежавшие в основе всех каверз против Руальда. Если магистр почитает марионетками королей, уж ясно, какие у него мотивы! Он и самого Шута видел не более, чем интересной игрушкой. Забавной головоломкой, которую непременно нужно разгадать. И все эти долгие беседы сводились, по сути, к одному - попыткам "сломать" строптивого "комедианта", вынудить его принять чужие правила.
Сделать еще одним учеником и последователем тайного ордена.
Вообще-то с самого начала Волен очень хотел Шута просто уничтожить. Так хлопот меньше. Но раз уж не получилось... чего б не попытаться обратить "досадную помеху" в ручного зверька... Шут, однако, ни лаской, ни таской на предложение примкнуть к ордену не соглашался. Разумеется. Нигде ему не брякнуло развлекать господина магистра хоть обычными фокусами, хоть магическими.
Волен это понимал. Но ему словно был не столько интересен результат, сколько сам процесс. Магистру нравилось заявляться к Шуту в самое неподходящее время - когда тот спал, ел либо вовсе находился в уборной - и изводить долгими монологами. Именно монологами, потому что до ответа Шут снисходил редко, уже в первые несколько дней узнав все, интересовавшее его.
Темница, где он жил, более напоминала обычные покои не самого бедного человека. Здесь имелась большая добротная кровать с чистой постелью, пара кресел у очага и даже та самая уборная в отдельном чулане. И кабы не запертая дверь, Шуту могло бы, пожалуй, показаться, будто он просто приглашен в гости... Тем более, что и пища на его столе всегда отличалась хорошим вкусом, равно, как и вино... Если б только в этой снеди еще не было поганой отравы, которая лишала Шута не только его Дара, но, вместе с тем, и уверенности в себе...
Время шло. Дни тянулись. Волен приходил неизменно и иногда приводил с собой Армалиуса, этого своего омерзительного брата-коротышку. Армалиус был хуже всего... Он поддакивал каждому слову магистра, но оказавшись наедине с Шутом, начинал нести какую-то совершенно невообразимую чушь, основанную на желании потеснить старшего братца с его пьедестала. Наверняка Волен знал об этом. И наверняка тоже забавлялся... Ингда Шуту казалось, что он попал в настоящий гадючник, где каждый норовит сожрать соседа и занять его место на вершине. А обладатель этой "вершины" уничтожал своих подданных просто из удовольствия. Ибо ему всегда было очень, очень скучно.
Мысль о побеге не покидала Шута. Он засыпал и просыпался с ней. Ел с ней и пил. Думал о том, как выбраться, во время упражнений, не позволяющих телу потерять форму, и во время бессчетных попыток все же преодолеть тот барьер, который вырос между ним и Силой.
В остальное время ум Шута всецело занимала Элея... Особенно после того, как в один из самых обычных для этого места дней Шут вдруг увидел ее.
Это случилось так неожиданно и вовсе не тогда, когда он напрягал все силы, пробуя нащупать брешь в магической защите, созданной зельем Волена... Шут просто сидел на полу возле камина и машинально подбрасывал шарики, скатанные из хлеба. Узор их полета получался на удивление ровным. Но внезапно рука дрогнула и шарики попадали на пол, а сам Шут застыл в изумлении, понимая, что впервые за долгое время пространство вокруг него вдруг замерцало и стало терять отчетливость своих линий. Без каких-либо на то усилий со стороны Шута серая стена перед ним перестал существовать, а вместо нее возникла совсем другая картина.
Он увидел полузнакомую комнату, наполненную пусть сумеречным, но все же дневным светом. И прямо перед Шутом сидела Элея... Из глаз ее струились прозрачные капли, стекая по щекам двумя сверкающими нитями. Это было так невыносимо... ведь она не плакала почти никогда, ее слезы не могло вызвать обычное расстройство, свойственное женщинам. Значит, случилось что-то очень плохое.
Прекрасно понимая, сколь зыбко видение, Шут поспешил протянуть руки к любимой... Он так хотел обнять ее, утешить.
Элея взглянула на Шута и застыла, изумленная. Словно только что увидела. Но его слова оставались для нее неслышимы. Зато до ушей самого Шута донесся очень знакомый, почти родной голос...
Кайза.
Откуда там взялся еще и шаман, гадать времени не было. Степной друг желал немедленно знать, где находится его пропавший Зумана... Но тот не мог сказать ничего, ибо Волен не потрудился сообщить такие подробности. Пришлось Кайзе довольствоваться рассказом о том, как Шут покинул замок барона Тиноля. Увы, очень коротким и неполным рассказом, ибо удивительная связь, которую шаману - конечно же именно ему! - удалось создать, к сожалению оказалась совсем недолгой... Не успел Шут договорить очередной сбивчивой торопливой фразы, как призрачное видение начало блекнуть, таять, и вскоре он уже сидел в своей темнице совершенно один. Огонь по-прежнему потрескивал в камине, упавшие хлебные мячики лежали на своих местах... ничто не изменилось.
С того дня Шут не находил себе места, гадая, что произошло, какая беда вызвала слезы на прекрасном лице его королевы...Он почти физически ощущал ее душевную боль. И ничего не жаждал так сильно, как вновь оказаться рядом с ней. Утешить, укрыть от всех невзгод.
Просто быть рядом...
Но для этого сначала требовалось покинуть темницу и замок, где у Шута могло бы быть почти все... кроме свободы. Именно поэтому он без устали раз за разом закрывал и открывал глаза, пытаясь увидеть мир по-другому.
Где-то далеко знакомо скрипнула дверь - это Шутов тюремщик, скорей всего, спустился в подземелье, чтобы выдать пленнику еду и питье. А может, и Волен явился надоедать своими глупостями. Шут перестал мерить комнату шагами и замер у порога, прислушиваясь. Ему хотелось заранее понять, кого ждать. Стражник обычно был один и тот же - всегда тяжелые, чуть шаркающие шаги, иногда покашливание и вздохи. А Волен ходил почти бесшумно, точно хорь крался по коридору.
На сей раз людей оказалось несколько. Шут признал шаркающего охранника, еще какого-то мужчину и... Как странно! Сердце ударило невпопад... Женщина? Такой легкий стук каблучков по камню... Такой подозрительно знакомый... Нет, не служанка - слишком уверенно эта женщина шла. Маг? Или... или... нет, не может этого быть! Просто не может!
Он отшатнулся от двери и подбросил в камин полено, чтобы яркий огонь сразу же высветил лица гостей. Мгновением спустя послышался привычный лязг ключа в большом навесном замке по ту сторону деревянной створки. А потом она распахнулась.
Боги...
Все-таки не ошибся... Не подвело чутье.
На пороге стояла принцесса Элея собственной своей персоной...
- Пат!
Шут не успел даже рта раскрыть - тонкие нежные руки обвили его, и все вокруг просто потеряло свое значение. Потому что вот же она - любимая, родная... Только краем глаза заметил, что стражник молча прикрыл за собой дверь, не захотев мешать. - О, Пат... Патрик мой...
"Мой...", - отдалось у него в висках, в груди, в самом центре души и тела.
Шут целовал ее так неистово, что опять, как тогда, в самый первый раз, едва не покусал. Он сходил с ума от запах Элеи, от щекотавших его кожу длинных волос, что выбились из косы... от тепла ее тела, от жара губ...
- Боги, Элея... Элея... ну откуда ты здесь, сказка моя, звездочка?.. - Шут зарылся лицом в ее осенние локоны, что выбились из длинной косы. - Зачем ты здесь, девочка, зачем?.. - он не был дураком, понимал, что ничего хорошего ее появление не сулит. Значит, и Элею гнусный магистр сумел поймать в свои силки. Значит, теперь у него будет самый верный и безотказный рычаг воздействия на строптивого пленника...
Но сквозь боль и страх за любимую неудержимо прорывалась искрящаяся фонтаном радость. Дикая, затмевающая все радость.
Она здесь. Здесь! Рядом с ним... И, боги, как же это правильно...
Когда схлынули первые чувства, безумный восторг встречи сменился потоком вопросов. Шут желал знать все. Элея тоже, но он просто не дал ей возможности спрашивать, пока сам не получил исчерпывающего рассказа обо всех событиях, случившихся после отплытия корабля на Острова. Они сели на широкий сундук в изножье кровати, и Шут с замиранием слушал эту удивительную историю, опрокидывающую все привычные людские суждения... Слушал и каждый миг хотел воскликнуть "ну зачем?!", а потом сказать Элее, как бесконечно благодарен ей за все...
Но где взять слова, способные выразить столь сильное чувство? Объяснить, что происходит в душе у "безродного комедианта", который узнает вдруг, н а с к о л ь к о сильно нужен самой прекрасной женщине во всех королевствах...
Не было у Шута таких слов, поэтому он просто подхватил Элею на руки, прижимая к себе так крепко, словно силой объятий мог передать все, на что не хватало обычных речей.
- Любимая... - шептал он, до головокружения вглядываясь в ее светлое лицо. - Жизнь без тебя так нелепа, так бессмысленна...
Но Элея не дала ему возможности долго наслаждаться этими ласками. Она тоже хотела знать, как так вышло, что ее избранник оказался в плену. Шут усадил свою королеву обратно на сундук, сам опустился на пол подле нее и принялся рассказывать...
В тот день ему стало как-то очень тревожно. Звенящее беспокойство было подобно натянутой струне на скрипке Мая. Шут пытался отыскать причину, но ему это не удавалось. Он бесцельно ходил по всему замку барона Тиноля, неизменно натыкаясь на солдат Руальда, которые заполонили крепость сверху до низу. Воины Шута не замечали, тот был для них чем-то вроде украшения при короле. Подобно скрипачу.
Он ужасно скучал по Элее и столь же сильно - по Руальду... Король был слишком погружен в свои военные дела... Хотя Шут вполне допускал, что виной тому - нежелание простить до конца своего глупого друга. Зато скрипач испытывал непроходящий восторг от событий, которые наполнили его жизнь. Шут мог это понять. Конечно! Нищий музыкант, живущий от выручки до выручки, вдруг оказался в свите самого короля! Разве такое бывает? Май постоянно задавал этот вопрос, когда по вечерам, после всех дел друзья собирались в своей комнате. Кайза только усмехался, уж он-то знал, что мир полон чудес... особенно если вдруг доведется связать свою жизнь с человеком, обладающим Силой. "Покуда ты рядом с ним, - говорил шаман Маю, указывая на Шута, - не жди покоя. Зумана всегда будет создавать вокруг себя то, что у вас принято называть волшебством..."
Почему-то Кайза даже и не подумал скрывать от скрипача, каким даром наделен господин Патрик...
Сам шаман неизменно оставался одной из самых заметных и загадочных фигур в замке Тиноля. Другие обитатели крепости смотрели на степного колдуна с опасением и совершенно детским любопытством. Но старались обходить Кайзу стороной. В общем-то, правильно делали. Зачем шаман примкнул к отряду короля - оставалось для них загадкой. Один только Шут знал, что это забота о нем самом. Почему-то Кайза больше не захотел оставлять своего ученика без пригляда. Причин не объяснял. А Шут не настаивал. Он просто был рад, ибо и в самом деле нуждался в поддержке.
Хотя и не признался бы в этом никому и ни за что.
В тот тревожный день шаман сразу заметил беспокойство Шута и настоятельно советовал ему сесть в комнате и никуда не высовываться. Заняться простыми упражнениями для ума. Но комната была скучна, упражнения не помогали... по сути Шут просто не мог на них сосредоточиться. Пытался играть на флейте - получалось отвратительно. Так и промаялся до самого вечера. А едва только уснул - как к нему явился Волен... Шут сразу узнал его... Именно этот человек пытался в прошлый раз сломать оберегающие чары Кайзы. Но нынче магистр не проявлял агрессии, зато выразил очень сильное желание встретиться и поговорить... Просто поговорить. На равных.
И Шут поверил. Обрадовался. Ведь именно этого он и желал. И даже не задумался, как на этот раз Волену удалось обойти защиту, созданную шаманов. Точно настоящий дурак, Шут поспешил узнать, где его будут ждать, а потом немедля проснулся и стал собираться...
Ждать обещали возле старой скалы, которая находилась близ деревушки Утиный Пруд всего в паре часов ходу от замка. Сначала Шут хотел седлать коня и верхом добраться до означенного места, но потом, окинув д р у г и м взглядом крепость барона Тиноля, обнаружил старый подземный ход, ведущий почти к самой скале. Совпадение показалось удачным и благоприятным.
Предупреждать о своем уходе Шут никого не стал. И шаман, и Май еще не вернулись, оба занятые какими-то делами. Так что он просто набросил дублет и с легким сердцем спустился в незапертый, давно уже забытый хозяевами замка, подземный ход, что скрывался за бочками в погребе.
Если бы он только знал, чем все это обернется...
Когда Шут выбрался из каменного туннеля, полного мышей и паутины, то оказался в небольшой рощице. Оттуда до условленной скалы было лишь несколько минут быстрым ходом. Ночь стояла ясная, звезды ярко освещали широкую тропу - вероятно, деревенские жители частенько наведывались в рощу. Шут не стал медлить, ему хотелось поскорей увидеть своего врага. Магистр дал слово, что никаких нападений больше не будет, только полезный для обеих сторон разговор наедине.
Увы... Шут слишком поздно понял, что не всякому слову можно верить. Глупец, глупец...
Он чувствовал, как терзавшая его с утра тревога возрастает все больше и больше, но решил не придавать этому значения. Ясно ведь - не на бал отправился... Шут просто заглушил тот голос, которому привык доверять. За что и поплатился немедленно.
Возле самой скалы он не успел даже оглянуться, как сразу несколько человек сбили его с ног, заткнули рот и связали. А потом сунули головой в мешок, закинули на лошадь и целую ночь куда-то везли без остановок... По затылку на сей раз не били, и на том спасибо, но дорогу Шут все равно не запомнил и не увидел - от многочасовой болтанки вниз головой, почти без воздуха и без воды он сам вскоре лишился сознания.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |