«Хотя все это попросту наглая ложь и самозабвенная трусость. Бегство от реальности не может продолжаться вечно. И когда-нибудь она нагонит тебя, сполна воздавая за воздержание. Добродетель не заключается в том, чтобы превращать хищного волка в ручную собачку. Добродетель – это не среднее арифметическое между сытой жизнью и ужасной смертью. Добродетель, увы, это всего лишь посредственность.»
Он пошел за Айзеном, чтобы изменить мир. Чтобы положить конец плотоядному чудовищу под названием "добро", которым с одинаковым мастерством прикрывались Соуске и Готей 13. Его ведь нарекли гением… а гениям под силу то, что недоступно обычным людям.
Айзен мертв, Готей на грани разрухи, но чья это работа? Мальчишка сумел убить Бога, мальчишка сумел измотать казавшийся непоколебимым утесом оплот шинигами. Мальчишка, которому плевать на добродетель. Мальчишка…
Так чьи же потуги в итоге стоят не больше ведра с песочком из этой пустыни?
«Весь мир – это одна большая клетка. И мы можем либо сидеть внутри, дрожа от страха, либо выйти за ее пределы и сразиться за свои желания. Айзен понимал это, как никто другой, а Куросаки пришел к той же мысли, когда столкнулся нос к носу с правдой: жизнь – не сказка, где все хорошие парни выживут и обязательно победят, а зло будет непременно наказано. Нет в мире никакой справедливости, за которую стоит бороться… Есть только наши мечты и путь, по которому можно к ним прийти.
Но я понял это слишком поздно. Видишь, Ран-тян? То, от чего я хотел тебя избавить, все равно добилось своего. Забавно, правда? Если бы не было так грустно…»
Ветер утробно взвыл, в яростном порыве налетая на непоколебимую глыбу льда, словно стремясь выразить бывшему капитану свою солидарность. Но воздушный поток лишь бессильно разбился о преграду, так и не вызвав желанного отклика ни у шинигами, ни у темницы, к которой были устремлены мысли Бога Смерти. Обиженно надувшись, как маленький ребенок, ветер тихо свистнул и удалился прочь, напоследок разметав серебристые волосы Ичимару.
Слова о равенстве скрывают тиранию. Слова об общем благе свидетельствуют о великой лжи. И даже слова о природе добра и зла нередко бывают переиначены таким образом, что даже самый искушенный ум не может отличить истину от вымысла. Было ли вообще равенство? Существовало ли когда-то общее благо? Есть ли в мире место справедливости? Или ее удел – бесконечное томление в ожидании?
У него не было ответов ни на один из этих вопросов. Как не было объяснения произошедшему и грядущему. Однако чутье, редко обманывавшее лиса, вновь ласково шептало на ухо: «Уходи. Тебе здесь не место.»
Это не его война. С того самого мига, как пал Айзен. Следовало еще тогда сбежать из дворца, хватать в охапку Рангику и подыскивать себе теплое местечко, подальше от творящегося вокруг бедлама. В самые дальние районы Руконгая, в Генсей, быть может, к тому же Урахаре, если совсем припечет…
Но он увлекся, поддавшись влиянию мальчишки. Тот показался достаточно интересной игрушкой, чтобы скоротать время, и довольно сильной, чтобы выдержать давление других актеров долгое время. Неизвестность настораживала его, но и притягательно манила к себе, рассыпаясь красивыми обещаниями. Что ж… расплата за удовольствия должна быть соответствующей.
Чужое присутствие Гин ощутил практически в тот же миг, когда незваный пришелец появился за его спиной во вспышке Сонидо. Дурацкая манера, почему-то вошедшая в моду у арранкаров и шинигами в равной мере. Неясно, на что рассчитывал его визави, но одного он добился точно – настроение лиса, и без того не бывшее на высоте, испортилось еще сильнее.
- Улькиорра-кун! Чем обязан? – не требовалось оборачиваться, чтобы разглядеть то, что прекрасно виделось в отражении. Вечно угрюмый пустой, прямая противоположность вечно паясничающему Ичимару, Кватра замер на песке, по обыкновению держа руки в карманах.
- Владыка приказал нам отправиться в Генсей, - Шифер никогда не повышал голос даже в бою, но в разговорах с Гином в его тоне нередко мелькало нечто вроде тщательно скрываемого недовольства. Четвертый был выше мелочных дрязг и дворцовых интриг, но никогда и никому не позволял выходить за им самим очерченные рамки.
Лис прекрасно знал, что сейчас наблюдает перед собой Улькиорра: если Айзен при первом своем появлении всегда располагал, то Гин, наоборот, создавал впечатление призрака, вышедшего на охоту в полнолуние.Неестественность в каждой мелочи – следствие долгого ношение множества масок. Хитрый прищур – то немногое, что шинигами позволял себе выставлять напоказ. Пугающе хрупкая белоснежная ваза, режущая убийственно тонкими гранями всякого, кто рискнет сдавить ее сильнее, чем нужно.
«Твари не ходят в белом, Улькиорра-кун. Не ходят…»
- Он полагает, что шинигами захотят воспользоваться его старыми связями против него, - продолжал между тем арранкар, не спуская с Гина пристального взгляда. – Поэтому мы должны обеспечить безопасность Иноэ Орихиме как важного военного потенциала.
- Куросаки-кун всегда заботится о своих друзьях, - улыбка раздалась еще шире, стоило лису повернуться в сторону пустого. – Особенно, о симпатичных подружках. Мы выходим прямо сейчас? Или я могу успеть навести марафет?
- Мы выдвигаемся немедленно, - пропустив шпильку мимо ушей, Улькиорра бросил на него последний, не самый приязненный взгляд, после чего обернулся, освобождая одну руку, чтобы открыть Гарганту.
Правую руку.
Это и послужило единственным фактором, многократно ускорившим принятие решения. Как бы быстр ни был этот пустой, даже его рефлексов не хватит, чтобы защититься от подобной атаки. Ну а Гин всегда был мастером ударов в спину.
Пасть Гарганты разрезала плоть мира, когда он произнес заветные слова:
- Банкай: Камишини но Яри.
Тело Шифера дернулось, как от сильнейшего толчка. Гин не видел выражения его лица, но готов был поспорить, что на сей раз на нем отразилось хотя бы что-то похожее на удивление. Завалившись на бок, пустой безмолвно рухнул в жадные объятия прохода междумирья.
- Ты уж прости, Улькиорра-кун, но безопасность какой-то малышки меня сейчас тревожит меньше всего.
Нынче следовало как следует позаботиться о собственном спокойствии.
__________________________
И снова куча переписанных черновиков. Мало, но на слишком большие фб я и сам не рассчитывал. Однако мертвая точка вроде как преодолена, дальне дело обещает пойти проще. Странно, но отрывок Гина оказался куда тяжелее в плане обработки, чем все остальные главы вместе взятые. Наверное, потому что этот персонаж для меня ничуть не меньшая загадка, чем Петир Бейлиш из ПЛиО.
========== FB 3. "Рулетка". ==========
Жизнь не заканчивается после первого поражения, как не прерывается она и после очередной неудачной попытки взлететь выше, чем тебе уготовано решением большинства. Их сила подобна прочно связанным между собой звеньям кольчуги, которая не разорвется от удара молотом, но не устоит перед единственным выпадом тонкой рапиры. В это очень сильно хотелось верить.
- Ты изменился.
Неправда. Изменились они оба. Бьякуя с привычной невозмутимостью обратил свой взор к заговорившему с ним Владыке, преобразившемуся куда более, нежели сам опальный шинигами. Впрочем, разница во внешности здесь играла куда меньшую роль: дело было не в ней, но во взгляде, в жестах и словах. Скорее всего, это даже не перемены. Просто свет стал падать под другим углом, совершенно по-иному отбрасывая тени на то, что ранее казалось чистым и белым.
- Что ты намерен делать дальше?
И вправду, что?
Клан отрекся от него, а собственный дед поспешил упрятать в темницу. Собрание капитанов с пугающей быстротой отказалось от бывшего коллеги: кого-то заставили промолчать, других и упрашивать было не нужно. В одночасье привычная картина мироздания рухнула, погребая под обломками прошлое, настоящее и будущее.
Король Душ справедлив. Он никогда не осудит невиновного, никогда не бросит страждущего умирать в одиночестве. Но даже подобную робкую надежду у него отняли. Вера обернулась прахом, а огонек в дальнем конце тернистого пути вспыхнул, обдав искрами, и исчез, словно его и не было. Мысль о великом оказалась ложью. Понятие о чем-то лучшем, едином и неизменном оказалось лишь оправданием бесконечному промедлению. А промедление не способно защитить ни себя, ни других.
- Общество Душ превратилось в рулетку, - тонкие губы разомкнулись для того, чтобы прошептать то, о чем Кучики даже сейчас не мог говорить слишком громко. – Шиба, Кучики, Шихоин… выигрывают те, кому победить позволил случай. Они делают ставки, но никто из них не приводит в действие саму рулетку.
- И ты хочешь завладеть ею? – в янтарных глазах отразилось нечто, напоминающее интерес.
- Я ее уничтожу.
«Чтобы построить новый дом нужно снести старый до самого основания. Выкопать глубокую яму, сложить в нее останки прошлого и сжечь их во имя будущего. Тот, кто воздвигает новое на фундаменте мертвого, когда-нибудь провалится в темный подвал и никогда уже не выберется наружу.»
У него не осталось ничего, кроме меча. Даже сводную сестру, которую он поклялся защищать, отняли. Рукия мертва. Кто убил ее? Это бледное чудовище, преследующее никому не ясные цели? Урахара, давший ей возможность без подготовки использовать банкай? Гинрей, решивший избавиться от пятна на родословной клана?
Холод безжалостно выжигал все чувства и желания, кроме одного – отомстить. Нет никакой чести, нет и гордости, за которые он так отчаянно цеплялся все эти годы. Наглый варвар, достойный презрения, этот Кенпачи, был прав в одном: бой – это бой, а принципы и щепетильность следует оставлять в стороне. Только так можно победить, не подставив под удар то, что хочешь защитить.
- Я кожей ощущаю приближение чего-то куда более опасного, чем вторжение всех Васто Лордов вместе взятых. Главнокомандующий, Нулевой отряд – все они также чувствовали нечто подобное, - хмурясь, Бьякуя смерил взглядом сложившего пальцы домиком Куросаки. – Сперва мы все были уверены, что это Айзен. Позже нашлись те, кто предположил, что корень всех бед заключен в тебе. Они ошибались. Я ошибался. Два мира на пороге войны, и никто не знает, что последует за этим конфликтом. Мы, шинигами, можем принять пустых как меньшее зло и выжить вместе. Но если мы останемся порознь, нас ничто не спасет.
- Ты должен понять, что ради подобного придется пролить немало крови…
- Тот, кто борется за власть, не может сохранить руки чистыми, - тонкие аристократические пальцы впились в рукоять занпакто, почти мгновенно отозвавшегося на прикосновение нетерпеливой дрожью. – Я очищу весь Сейретей снизу доверху. И сделаю то, чего не смогли ни Ямамото, ни Совет. Я построю новое, справедливое общество.
Владыка не улыбался. По правде говоря, никто во всем Лас Ночес уже не мог вспомнить, когда в последний раз на лице правителя пустыни видели хотя бы намек на улыбку. Тем не менее, Бьякуе казалось, что он неплохо научился читать эмоции этого пугающего существа. Весь его вид говорил об… удовлетворении. Впрочем, кто знает, можно ли нас самом деле оставить чудовище довольным?
«Нельзя понять монстра, не разделив с ним его кровавую трапезу.»
Ложные оковы ниспадали и рассыпались ржавчиной после каждого свободного вздоха. Дух свободы манил за собой, обещая и напутствуя, но Кучики старался не поддаваться внезапно нагрянувшему чувству эйфории. Меньше всего шинигами хотел сбросить одни кандалы, чтобы облачиться в другие.
__________________
Малыш-Бьякуя пройден. Осталось совсем немного, и можно будет переходить непосредственно к прямому действию.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |