право на истину, такой, какой видит ее она?! Она опять слепо идет за ним, принимая то, что он ей
дает. Слепо, бездумно... Зачем?!
Ты ходила в больницу? – спросил Максим, продолжая смотреть словно сквозь нее.
Да, - Лена задыхалась от обиды и невыплаканных слез.
Когда?
На прошлой неделе.
Сдала все анализы? На учет встала? – продолжал допрос Колесников.
Лена покачала головой, не решаясь поднять на него глаза.
Нужно сделать это немедленно! – заявил он, сведя брови.
Лена кивнула, не поднимая глаз, а Максим раздраженно воскликнул:
Ты можешь, наконец, посмотреть на меня, не со статуей же я разговариваю!?
И девушка стремительно вскинула на него глаза, подбородок ее затрясся от невыплаканных слез.
Максим поморщился.
Только я тебя умоляю, пожалуйста, без истерик! И не нужно слез, это совершенно излишне.
Прости, - пробормотала девушка, смахивая слезинки с ресниц, - просто я...
Раньше нужно было думать, чтобы сейчас не реветь! – жестко, сквозь зубы выдавил Максим.
Да, он прав. Нужно было думать. Ей нужно было знать, что он так просто не простит ей лжи.
Наивная, она надеялась, что сможет изменить его мир! Какая глупая, наивная идиотка! Он ведь
предупреждал ее, он словно бы подготавливал ее, а она... она решила, что знает его лучше, чем он
сама знает себя!? Он бы принял все изменения потом, через некоторое время. Ему просто нужно
привыкнуть, смириться с тем, что у него появилась она. Ему нужно было
самомуосознать, что она послана ему небесами, чтобы излечить, чтобы помочь, чтобы вернуть к
жизни. А теперь... Его вынуждают, его заставляют, ему указывают. И он бесится, он бунтует, он
противится, как может. И срывается. На ней.
Ты вообще собиралась мне сообщить эту... новость? – как-то грубо, раздраженно спросил мужчина.
Собиралась... – опустив глаза, пробормотала она.
Когда? – настойчиво осведомился он, сделав шаг к ней. – Завтра? Послезавтра? Через неделю?
Когда?! Требовательно приподнял ее подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза.
Не знаю, - пробормотала она. - Когда узнала бы все наверняка, наверное.
Максим раздраженно поджал губы.
Наверное, - повторил он себе под нос и стремительно отступил он Лены на пару шагов, тяжело
вздохнул, подбоченившись. – Нам, конечно же, нужно пожениться. Чем скорее, тем лучше.
Лена уставилась на него, словно не понимая.
Ты должна понимать, что этот ребенок... – он смотрел на нее с укором, и она чувствовала его
кожей. - Я не хотел его, ты знаешь, и не можешь требовать от меня невозможного. Я не стану лгать и
говорить, что безумно рад этому. Нет, не рад! – он втянул в себя воздух. - Можешь считать меня
извергом, монстром, кем угодно, но я лишь говорю тебе правду. Я не желал этого ребенка и не
желаю! Лена, тяжело и часто задышав, смотрела на него, широко раскрыв глаза. Слова болью впивались в
тело. Я не желал этого ребенка и не желаю... Не желаю… Не желаю…
И не смотри на меня так! – воскликнул Максим и грубо чертыхнулся себе под нос. – Дьявол, я
никогда не скрывал этого от тебя! Я всегда был с тобой предельно честен и откровенен, разве нет? –
он смерил ее острым, как бритва, взглядом. – В отличие от тебя, я никогда не лгал.
Слова защиты замерли на губах, Лена сглотнула и в бессилии отвернулась.
Молчишь? – сказал Макс, разозлившись. - Отчего же? Нечего сказать? Может быть, очередную
ложь? - Максим, пожалуйста...
Что, - пожалуйста!? – взбесился он вдруг и подскочил к ней, нависнув над девушкой каменным
изваянием. – Что, Лена?! Я тебе верил, я полагал, что могу рассчитывать на тебя, я доверился тебе,
понимаешь? Я чуть ли не душу перед тобой вывернул! Я думал, что могу... что ты не обманешь мои
ожидания! – он заглянул ей в лицо, словно стараясь достучаться до ее сознания, и она с ужасом
увидела в синих глазах боль и обиду. - Ведь ты все прекрасно понимала, все знала обо мне, о том,
какой я. Я никогда этого не скрывал. Ты знала, на что идешь, ведь так? – она зачарованно кивнула. -
Ты согласилась на мои условия, но решила сыграть по своим правилам!? Это честно? – он взглянул
на ее заплаканное лицо. – Это подло. Это – предательство! – его лицо исказила гримаса отчаяния. -
Ты знаешь, какого это, - ошибиться в человеке? Знаешь? – спросил он у нее с болью в голосе. - А я
знаю! – выплюнул он и стремительно отошел от нее. - Словно воздух из легких вырывают. Словно
на части рвут, снова и снова. Словно почва из-под ног, вмиг… раз, и нету. Словно бы весь мир
рушится, а ты стоишь и не знаешь, куда бежать, к кому, зачем... Ведь тебя предали, и ты все равно
остался один, - он стиснул зубы. - Но я никогда не ожидал, что предать меня сможешь ты. Ты знала,
что я могу тебе дать, а чего не смогу дать никогда. Ты знала об этом, я не делал из этого тайны, черт
возьми?! Так почему же ты так поступила? Почему со спины, как преступница..? Нож в спину, -
почему?! Она хотела уберечь его от зла, от боли, от предательства. Она хотела бы ему помочь, спасти его, но
он не дал ей шанса.
Максим...
Я не прощу, - резко перебил он ее. – Не прощу предательства.
Лена затравленно смотрела на него полными боли и отчаянья глазами.
Максим, пожалуйста...
Нет!
Слишком гордый, слишком упрямый, слишком сильный для того, чтобы простить чужую слабость,
даже слабость женщины, которую любил. Особенно ее слабость...
И что теперь?.. – прошептала Лена.
Теперь? – Максим пожал плечами. – А что теперь? Мы поженимся, как я и обещал.
Из-за ребенка? – проговорила девушка едва слышно. – Только из-за него?
А ты рассчитывала на что-то еще? – жестко выдавил он. - На заверения в любви, может быть?!
После того, что сделала, ты верила, что все будет, как прежде?! – он горько рассмеялся ледяным
смехом. А потом резко замер и сказал: - Любящие люди не предают, Лена. Они просто любят, не
требуя ничего взамен.
Парадокс, но она и любила. Просто безнадежно сильно, до безумия любила его, отдавая ему всю
свою любовь. Как жаль, что он этого так и не понял тогда...
А ты потребовала от меня слишком многого, прекрасно зная о том, что я не смогу тебе этого дать, -
продолжал он гневно, уничижительно. - И ты решила взять это сама!?
Ей нужно было возразить. Нужно было оправдаться. Кричать. Возмущаться. Но не молчать же?! Не
сносить вину одной?! Но она не смогла. Слабая, какая же она слабая!
Мы поженимся, как можно быстрее, - сказал Максим почти равнодушно. - Завтра подадим
заявление в ЗАГС, если повезет, распишемся через несколько дней.
Так скоро? – ошеломленно проговорила девушка.
А стоит оттягивать неизбежное? Ничего уже не изменить, - он бросил быстрый взгляд на ее пока
еще плоский живот, а потом отвернулся, поджав губы: - Все уже решено. За меня.
Лена сглотнула.
Я заеду за тобой завтра в десять. Будь готова, - и повернулся к ней спиной.
Хорошо, - кивнула она, поднимая на него полный горечи взгляд.
Отлично, - бросил он. – Тогда... до завтра.
Максим?.. – вырвалось из груди против ее воли.
Он остановился, но даже не обернулся, чтобы взглянуть на нее, и она не решилась сказать то, что
хотела. - Нет, ничего, - выдавила она из себя сквозь слезы. – До завтра. Я буду тебя ждать.
Он стоял лишь мгновение, а потом резко дернулся с места, поведя плечами, и зашагал вперед,
оставляя позади ее оправдания, сожаления, откровения и признания.
Я люблю тебя, - прошептала она, глотая соленые слезы своего горя. – Прости меня!
Но он не простил. Он всегда помнил.
Восемнадцатого сентября, в день, когда они поженились, отчет девятилетней муки пошел...
глава
«О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!»
Ф.И.Тютчев Он никогда не поступал более глупо и опрометчиво. Он никогда даже не задумывался над тем, что
когда-либо может позволить себе это... докатиться до подобного, кто бы мог подумать?!
Сидя в городском парке, в который поклялся себе не приходить, Максим, сжимая в руках конверт и
слушая шелест листьев, пронзавший мозг наконечниками стрел, невидящим взглядом смотрел в
пустоту. Десять часов. До отъезда еще два часа. Есть время.
Есть время для совершения безумства. Или шанс на спасение, если он захочет спастись.
Но он не хотел. Его разрывали на части сомнения и терзания, самокопания и истязания.
Он сделал свой выбор. Конечно, сделал, если пришел сюда. В этот парк, где условился о встрече.
Почему именно парк, он не понимал. Он не был здесь много лет, намеренно избегая это проклятое
место, но, договариваясь о встрече, почему-то не смог придумать ничего иного, как прийти именно
сюда. Туда, куда его нога не ступала уже очень давно. Туда, куда он не ходил даже с Леной.
Но сегодня что-то словно тянуло его в глубь пожелтевших кустарников, кустов орешника и малины.
Пройтись вдоль лавочек, бесшумно ступая по мощеным дорожкам. Шелестеть ногами опавшей
листвой. Слушать завывание ветра в кронах сосенок, осин и дубов. И думать, думать, думать...
Сердце требовало, призывало его посетить именно это место. Всегда требовало. Чтобы избавиться от
чувств, разъедавших его плоть. От вины, от боли, от злости и бессилия. Он должен был сделать это
давно. Очень давно. Но не решался, избегал, игнорировал внезапные порывы и желания. В глубине
души старался спрятать переживания и устремления. Хотел обмануть самого себя. Не вышло.
И спустя годы, он все же пришел сюда. Устал убегать.
И сейчас, глядя на редких прогуливающихся в парке прохожих, он удивлялся, как Лена могла гулять
здесь почти каждый день!? Девять лет подряд. Как она смогла, как выдержала? После того, что
было?! Утешала свою боль, залечивала раны? Избавлялась от одиночества в этом Богом забытом месте?!
Боже, но почему же именно здесь?! В городе десятки мест, где можно было пережить эту боль.
Почему же именно этот парк?! Он никогда этого не понимал. Он презирал, он ненавидел это место.
До сегодняшнего дня. Пока не понял, пока не осознал.
Да, парк лечил. Здесь было спокойно и легко. Боль словно бы притуплялась, оставляя место
осознанию. Только мысли сверлили мозг сотнями рокочущих мошек, проникая в кровь.
Максим тяжело вздохнул, прикрывая на мгновение глаза.
Девять лет...
Как бы он хотел все исправить. Как сильно он хотел, как жаждал все исправить! Или хотя бы часть
из того, что совершил! Зачем?! Чтобы оправдаться? Или все же для того, чтобы понять, наконец, что
был не прав? Он не знал точно, да и спроси его об этом кто-либо сейчас, он был не дал
вразумительного ответа. Но он жаждал все исправить.
Но понимал также, что обманывает сам себя. Это изначально было
егоутопией.
Ничего исправить было нельзя. Не сейчас. Поздно. Слишком поздно.
Если и нужно было что-то исправлять, то тогда, когда все это и началось, - девять лет назад.
Мужчина втянул в себя воздух и приподнял голову вверх, глядя невидящим взглядом на макушки
сосен. Все девять лет он словно гонялся за истиной, искал доказательства, подтверждения, - чему?! Кому и
что он пытался доказать эти годы? Кого наказать хотел? И наказывал ли?! Разве мог он подумать,
что его жизнь, как и жизнь Лены, превратится в кошмар?! Он не желал этого. Он искал свою правду
и слепо верил в то, что именно она является истиной. Закрывал глаза на то, что пыталась говорить
Лена, он просто не слушал ее. И с каждым днем все сильнее заблуждался, все глубже увязал во лжи
самому себе.
Девять лет. Он сам загнал себя в них. Невольно, жестоко, насильно. Собственноручно заковал себя.
Сейчас, оглядываясь назад, с высоты глядя на прожитые годы и анализируя, он мог точно сказать,
когда именно все пошло не так. Когда он ошибся. Когда ошиблась
она.
Как странно... Он никогда не думал о том, что вообще когда-либо об этом задумается. Разве
мужчины, уверенные в себе, в жизни, твердо стоящие на ногах, по сути своей несклонные к
рефлексии, разве такие, как он, способны спустя годы что-то анализировать и копаться в себе,
выискивая ответы на определенные вопросы?! Он бы рассмеялся, если бы несколько лет назад... да
что там, если бы всего пару месяцев назад ему сказали, что однажды он проснется с отчетливой
мыслью дойти до сути и понять, осознать, почему вся его семейная жизнь превратилась в кошмар.
Когда, - он не знал. Просто однажды это случилось. Не назвать конкретный день и час, не отыскать
среди миллиона мгновений то самое, в которое он оглянулся назад и посмотрел на прожитые годы
иными глазами. Однажды он просто посмотрел на то, во что превратилась его жизнь и ужаснулся.
Черт возьми, и он, действительно, анализировал, кто бы мог подумать!? И о том, что произошло
девять лет назад. О своих поступках, за которые сейчас становилось стыдно. О своих ошибках,
которые невозможно исправить с течением времени. О своих изменах, которым не было числа,
потому что он не вел подобного счета, подсознательно зная о том, что все вернется к жене.
О ней тоже думал, - о Лене. Думал очень много.
С вершины совместно прожитых лет он смотрел на нее и видел, своими глазами смотрел на то, как
она ломается. Как очень медленно из той девочки, которую он встретил, превращается в подобие
себя. Глаза больше не блестят, губы не трогает улыбка, нет того светящегося сияния на лице, когда
она смотрит на него. Нет чего-то важного, чего-то жизненного... Нет словно бы самой жизни.
И тогда он принимался анализировать и это. Как идиот, он думал о том, почему так произошло, и
искал причины.
Находил их. Самое страшное, что он их находил! В себе. В ней. В том, что произошло годы назад.
Какая трагедия! Все началось именно девять лет назад. Там, в прошлом – корень зла, исток той
дороги в ад, по которой они уверенно шагали все это время, источник болезни, одержимости,
патологии. Девять лет назад все началось. Но когда именно?.. В тот момент, когда они встретились, соединив
навеки свои судьбы узами гораздо более крепкими, чем брак. Это было единение тел и душ,
единение, действительно, соединившее их терновыми цепями. На девять лет?.. О нет, на гораздо
более долгий срок.
Разве мог он сейчас представить, что Лены не будет рядом с ним?! Что он не почувствует ее тепло
рядом с собой, что не увидит родных черт лица, что не сможет позвонить и спросить, как прошел ее
день, злясь на себя вновь и вновь за этот звонок, - ведь обещал себе, что больше звонить не будет!?
Разве мог он хоть на мгновение вообразить свою жизнь без нее?! Сейчас это казалось такой же
утопией, как и прежние его уверения в правильности своих поступков и деяний.
Тогда, годы назад, он еще верил... он еще надеялся, что может жить без нее, что может ее отпустить.
Разве он не пытался уйти?! Разве не пытался оставить ее?!
Дважды.
Боже, если бы он смог! Но тот последний, роковой шаг от нее он так и не смог сделать. Просто не
смог... И от бессилия, от осознания и признания собственной слабости в себе, сильном и уверенном
мужчине, от ощущения полнейшей пустоты внутри, от раздражения и злости на себя, и на нее, на
весь мир, который не позволил ему ее отпустить, - он медленно сходил с ума. Год за годом. Изо дня в
день бессознательно уничтожая и себя, и ее. Кому и что пытаясь доказать?! Кого и в чем стараясь
уверить?! В тех прописных истинах, которые были известны всем, включая и его самого тоже?!
Какая глупость, какое сумасшествие, просто безумие, девять лет подряд уничтожать себя пустыми
наивными доказательствами, которые ничего для него не значили.
Разве можно было выжить в бесконечной гонке за истиной, когда истина была зажата в твою
ладонь?! Девять лет?.. Это слишком малый срок для них. Судьба связала их навечно. Максим был уверен в
этом. Разве смог он уйти? Разве смог отпустить ее? Разве она ушла? Смогла оставить позади прожитые
годы боли, обиды и слез и сделать решающие шаги в противоположную от него сторону?!
Разве смогли они разорвать ту нить, что когда-то так крепко связала их?
Он не смог бы ее отпустить и уверить себя в том, что она ему не нужна. Потому что она – нужна.
Отчаянно нужна ему! Как воздух. Боже, какая банальность, но это так, Лена была необходима ему
как кислород. Он не дышал без нее. Действительно, не дышал. Одна лишь мысль о том, что ее не
будет рядом, или что она будет принадлежать другому... И он разом терял голову.
Не потому ли одно лишь ее упоминание вскользь, в гневе, несерьезно, как он сейчас понимал, а как
провокация, о том, что она может найти себе кого-то, так подействовало на него?!
Максим и сейчас яростно сжимал кулаки, щурясь и сдвигая брови к переносице.
Да, он взбесился. Что-то всколыхнулось в нем, затронуло за живое собственнические инстинкты,
задело нервные окончания каждой клеточки тела, которая вмиг отреагировала на данное заявление.
Никогда. Никому. Только его женщина!
Разве можно было обвинять его в том, что он защищал свое!? И все же...
Он вел себя, как дикарь. Сейчас ему было противно, стыдно за самого себя. Он никогда так не
поступал, никогда за эти девять лет. У него и мысли никогда не возникало, что он будет вести себя,
как разъяренный, взбешенный, подведенный к черте хищник, у которого вознамерились отнять нечто
принадлежащее ему.
Он пытался вымолить прощение, на следующий день принес ей букет цветов. Оказывается, это не
так и сложно - выбирать цветы для любимой женщины. Гладиолусы, он выбрал гладиолусы на этот
раз. И он увидел блеск в ее глазах в тот момент, когда она принимала он него букет, с удивлением,
даже шоком смотрела на цветы, выглядывающие из упаковочной бумаги. Простила?.. Ему хотелось в
это верить. Но ощущения такого не было. Он знал, что это его не оправдывает, и его поведение не
оправдывает, но...
Неужели нет для него оправдания?! Ведь никогда раньше Лена не делала подобных заявлений!
Никогда раньше он и представить не мог, что Лена –
его Лена!– может посмотреть на кого-то кроме него. Как-то незаметно, но плотно она взяла его в
кольцо своей зависимости, сомкнула жесткие, крепкие объятья вокруг него, не давая повода
усомниться в том, что всегда будет рядом. И он привык. Он привык к тому, что она всегда рядом с
ним, любит только его. И он привык к этому настолько, что не замечал ни взглядов, которые бросали
на его жену другие мужчины, плотоядных, завистливых, горячих взглядов, ни того, что Лена тоже
могла смотреть на кого-то такими же взглядами.
Но сейчас... сейчас он не был так уверен в том, что Лена не ответит на это внимание должным
образом. И он просто с ума сходил. Как тигр, загнанный в клетку, метался из угла в угол в попытки
докопаться до истины, но не мог. Терзания и сомнения разрывали его на части, просто сводили с
ума. Сейчас он уже ни в чем не был так уверен, как раньше.
Сейчас появился тот, кто претендовал на право попасть под внимательный Ленин взгляд.
Порошин. Андрей Николаевич.
Он был соперником. Максим выявил это сразу же, как только его увидел. Выделил его из толпы
возможных воздыхателей и завистников, которые не посмели бы сделать и шага в сторону его жены,
зная, что наткнутся на холодность и равнодушие. Но этот мужчина... Он был опасен.
Друг? Нет. Вовсе не друг. По крайней мере, сам он себя
просто другомне считает.
Максим ревновал. Как же он ревновал! Он не боялся теперь себе признаться в этом. Не боялся этой
немужскойслабости, этой зависимости от Лены, от патологической аномалии, когда необходимо,
чтобы именно эта женщина всегда была рядом. Да, он ревновал. И боялся. Того, что кто-то будет
значить для нее больше, чем он. Что она признается кому-то в том, в чем раньше признавалась лишь
ему одному.
И это сводило с ума. Неизвестность, неуверенность, подозрения, тихий шепот за спиной. Все это
кружилось в его мозгу змеиным кольцом, пытаясь подвести его к навязчивой идее. Лена любит
другого. И когда он услышал тот телефонный звонок, все стало еще хуже. Все рецепторы напряглись,
готовясь к схватке, в мозг огнестрельной волной ударил адреналин, подводя к черте безумства.
Максим со свистом выдохнул и наклонился вперед, зло щурясь и стискивая зубы.
Вчерашний звонок вынудил его пойти на крайние меры. Он этого не хотел, никогда этого не хотел,
но... Сжимая в руках небольшой серо-желтый конверт, мужчина чертыхнулся про себя.
Черт, разве мог он подумать, что когда-нибудь дойдет до этого?! Безумец, сумасшедший. Он спятил.
Но когда вчера, выйдя из душа и направившись в комнату, он услышал, что Лена с кем-то
разговаривает по телефону, он словно потерял рассудок. Он хотел отойти, хотел оставить ее одну и
не вмешиваться. Но не смог. Ноги застыли, превратившись в каменное изваяние, а дыхание,
казалось, разрывало грудную клетку, настолько сильным и отчаянным оно было. Он хотел приказать
себе дышать ровнее, медленнее, тише, но не смог. Все чувства, все рефлексы, все нервные клетки
сосредоточенно вникали в суть того, что говорила Лена своим тихим, но звонким голоском.
Не слишком ли тихо?.. Может быть, она боится быть услышанной? Боится, что ее может услышать
он?!
Максим в бессилии прислонился к стене, а голосок жены продолжал сверлить его мозг.
…Я помню, что ты говорил. Спасибо тебе, - замолчала на мгновение, потом легко, почти неслышно
рассмеялась. И этот смех полосонул его по и так кровоточащему сердцу, разрывая грудь адской болью.
Максим, сдерживая гортанный рык, рвущийся из глубины его существа, зажмурился и сжал руки в
кулаки. А боль медленными монотонными движениями продолжала сверлить ему грудь.
Ты это серьезно? – вдруг воскликнула девушка с радостными нотками в голосе, заставив мужчину
вздрогнуть и покрыться кожу липким, слизким потом. – Правда? Уже послезавтра? А это точно?
Конечно, я в тебе не сомневаюсь... – смущенно проговорила она, и Максим знал, что ее щеки сейчас
покрылись очаровательным румянцем. – Просто... все это так неожиданно... Я и представить себе не
могла, а сейчас... Спасибо за этот подарок. Я не знаю, как тебя благодарить... – замолчала,
смущенная, словно устыдившись своих слов или того, что ей сказали.
Максим со свистом втянул в себя воздух, а затем резко и шумно выдохнул. Глаза налились кровью.
Спасибо, - проговорила Лена намного тише, чем раньше. – Я обязательно... – и вдруг смех, звонкий,
радостный, обрывающий ее слова. – Ну, конечно, можешь не сомневаться. Я обещаю, - самый
лучший. Что?.. – и вдруг, он почувствовал это – напряжение, наэлектризованный воздух давил на
легкие свинцовой тяжестью. – Максим?.. Н-нет, его не будет. Нет, я ему не говорила, я не знаю, как
он на это отреагирует. Да, я знаю, что нужно сказать. Потом... Когда он вернется, и когда я буду
знать все наверняка. Ты не против?.. Спасибо. Конечно, я скажу... Через три дня. Да, у него дела в
Москве... Хорошо. Значит, послезавтра? Хорошо. Да... Спасибо еще раз. Пока.
Положила трубку на рычаг.
Меньше пяти минут длился этот разговор, но Максиму казалось, что за это время из него выкачали
все силы. Он прислонился к стене, не зная, как пошевелить руками, зажатыми в кулаки, как
разомкнуть стиснутые зубы, как заставить сердце биться медленнее и размереннее. Боль оседала в
груди, разъедая все тело, проникала в кровь и неслась по венам, барабаня в висках и затылке.
С кем разговаривала Лена, черт возьми?! С кем?.. С кем?!
С мужчиной. Это точно был мужчина.
И уже одно это обстоятельство бесило Максима. Мужчина... Кто?..
Биение сердца разрывало грудь, тисками сжимая нервы, и набатом молотился в запястья пульс.
КТО?! Кто посмел?!
И вдруг... тихие, едва слышимые шаги в его сторону.
Лена.
Максим напрягся и тяжело задышал. Рой мыслей кружился в его голове, перегоняя друг друга.
Что сказать, как поступить? Признаться в том, что подслушал, предъявить обвинения, - но в чем?
Легкие шаги параллельно со стучавшей в висках кровью барабанили по его душе, вынуждая
напрячься. Он не успел подумать, не успел решить, не успел осознать, что же произошло. Успел лишь,
оттолкнувшись от стены, встать в дверной проем с непроницаемым выражением на лице, не
выдававшим никаких эмоций, где на него и наткнулась жена, взирая на него, широко раскрытыми
испуганными глазами.
Максим?..
Что это, на ее лице?.. Испуг? Удивление?.. Опасение?..
Покраснела, отметил он про себя, и, внутренне подобравшись, приказал себе оставаться
невозмутимым. - Мне показалось, кто-то звонил?.. – спросил он, покосившись на телефон и вновь переведя взгляд на
нее. Лена проследила за его взглядом, облизнула пересохшие вмиг губы, и проговорила, запинаясь:
Нет... То есть, да. Это Аня, - выдавила она из себя ложь и посмотрела на мужа. – Мы хотели
встретиться завтра.
Максим содрогнулся, передернул плечами, услышал, как разбилось вдребезги раненое сердце.
Ложь. Какая прекрасная искусная ложь! И ведь, если бы он не сам не слышал этот телефонный
разговор, он бы поверил.
Поверил ей! Ведь она никогда его не обманывала.
Или ему казалось, что она не лжет?.. Неужели это не первая ее ложь?!
Голова закружилась, перед глазами мелькнули блестящие мушки, в горле пересохло.
Максим сглотнул, сжимая кулаки. Сердце отчаянно билось, оглушая своим бешеным биением.
И что? – сдержанно спросил он, не выдавая себя. – Договорились о чем-то?
Лена опустила взгляд и кивнула.
Да... Завтра я пойду в парк, немного погуляю, - проговорила она. - А в среду мы встретимся. Ты...
когда возвращаешься? – осторожно спросила она, поднимая на него глаза.
Я еще не уехал, а ты уже спрашиваешь, когда я возвращаюсь! – разозлился Максим. – Может, я
вообще никуда не поеду! – с вызовом воскликнул он и ужаснулся сам себе.
Лена вскинула на него глаза с застывшим в них вопросом.
Не поедешь?.. – выдохнула она. – Но как же?.. У тебя ведь переговоры и...
Я могу отправить в Москву Петра, - отрезал Максим. – А сам останусь здесь, с тобой, - он
внимательно смотрел на нее, следя за реакцией на свои слова, и разглядывая родные черты лица.
Он не мог поверить. Как он мог в чем-либо ее заподозрить?! Во лжи... Ее! Он не хотел верить.
Разглядывая черты ее лица, пробегая беглым взглядом по подрагивающим губам, по моргающим
ресницам, по красным пятнам на щеках, он все еще не хотел верить.
Он пытался отыскать хоть какое-то подтверждение своего заблуждения. Но не находил ни одного.
Лена лгала.
Она смутилась и, сглотнув, проговорила:
Ну, если ты этого хочешь... – запнувшись, осеклась. - Просто я подумала, что генеральный
директор должен присутствовать, и вообще...
Что – вообще? – прямо спросил он, глядя на нее и не веря тому, что видит.
Ложь. Изворотливость. Уверения... От Лены!
Каменные стены стали двигаться прямо на него. Домовина готова была накрыть его с головой.
Ничего, - отмахнулась девушка. – Если ты не хочешь ехать...
Нет, не хочу, - перебил он ее, ощущая, как яд проникает в кровь, отравляя его изнутри. – Но мне
придется, - медленно, с расстановкой, сдержанно выдавил он из себя. - Я не могу отправить одного
лишь Петра, ты права. Я должен сам присутствовать на заключения договора. Да и подписать все
бумаги без меня не смогут. Я должен буду поехать в Москву...
И Боже, что он видит?! Облегчение на ее лице?! Не может этого быть... Он, наверное, сходит с ума.
Смотрит и не верит. Не может признать, принять, как факт. Его Лена, его дорогая, родная... Она не
могла его обманывать. Неужели он так ошибся?..
Подняла на него быстрый взгляд и легко, беззаботно улыбнулась, а ему хотелось рыдать от боли.
Когда ты выезжаешь?
Больной тугой комок застыл в горле, мешая говорить.
Завтра, в двенадцать, - сглотнув, выдавил Максим из себя, не отводя взгляда от ее лица.
Не дай мне в тебе усомниться!мысленно взмолился он.
Пожалуйста, не дай мне в тебе усомниться!
Хочешь, я...
Нет, не нужно, - перебил он, догадавшись, о чем она хочет спросить: - Не хочу... нарушать твои
планы. Она обратила внимание на его заминку и, побледнев, опустила глаза.
Ты не нарушаешь! Просто я...
Мне нужно кое-что сделать перед отъездом, - сказал Максим, не отводя глаз от ее лица.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |