Я делила с ним постель, его жизнь, его любовь, его мысли. Она делила с ним свое сердце и душу с самого его рождения до дня, когда он потерял ее младшего сына. Или так она считала.
Мне было больно видеть, как он продолжает нести вину за исчезновение Иэна, и я чувствовала невольное негодование по отношению к Дженни. Я понимала глубину ее потери и сочувствовала ее горю, но Иэн не был мертв, по крайней мере, насколько мы знали. Она одна могла освободить Джейми от чувства вины, и она, несомненно, знала об этом.
Я подтащила табурет и села рядом с ним, отложив журнал в сторону. Маленькая стопка бумаг, покрытых его корявым почерком, лежала сбоку. Ему стоило большого труда писать изуродованными пальцами, но он упорно скарябал каждый вечер, описывая события дня. О посетителях Риджа, здоровье животных, продвижении строительства, новых поселенцах, о новостях из восточных округов... Он записывал все, чтобы в один день отправить с оказией исписанные листы в долгое путешествие к берегам Шотландии. Не все письма прибудут в место назначения, но некоторые дойдут. Также большинство писем, если они были посланы, могли достигнуть нас.
Какое-то время я надеялась, что письмо Джении затерялось где-то в пути. Но прошло слишком много времени, и я прекратила надеяться. Джейми нет.
- Я думаю, может быть, мне послать ей это, - он перебрал листы в стопке и вытащил маленький грязный и помятый листочек, неровный с одного края, где он был вырван из книги.
Это было сообщение от Иэна, единственное доказательство, которое мы имели, что мальчик все еще жив и с ним все в порядке. Его принес нам в ноябре на Сбор Джон Квинси Майерс, охотник, который бродил по горам, был своим человеком, как в хижинах индейцев, так и поселенцев, но больше времени проводил с оленями и опоссумами, чем с теми, кто жил в домах.
Написанная на плохой латыни, записка уверила нас, что Иэн жив и счастлив. Женат на девушке по обычаю могавков (думаю, он решил разделить ее дом, постель и очаг, и она позволила ему), ждет, что весной станет отцом. Это было все. Весна наступила и прошла без каких-либо вестей от него. Иэн не был мертв, но для нас перспектива встретиться с ним была очень туманной, и Джейми знал это. Дикая местность поглотила юношу.
Джейми мягко коснулся бумажки, обводя по-детски округлые буквы. Он написал Дженни про записку, я знала об этом, но в то же время я понимала, почему он не отправил ее сестре. Она была его последней физической связью с Иэном, и отказаться от нее значило в некоторой степени уступить его могавкам.
"Ave! - было написано еще несформировавшимся почерком Иэна. - Ian salutat avunculus Jacobus". Иэн приветствует своего дядю Джеймса.
Для Джейми Иэн был больше, чем один из его племянников. Как бы он не любил детей Дженни, Иэн для него был почти сыном, как Фергюс, но только родной крови, заменой сына, которого он потерял. Тот сын не был мертв, но он никогда не сможет заявить на него отцовские права. Мир внезапно показался мне полным потерянных детей.
- Да, - произнесла я, чувствуя напряжение в горле. - Я думаю, что ты должен послать ее. У Дженни она должна быть, даже если... - я кашлянула, внезапно вспомнив о записи в журнале. Я взяла журнал и открыла его, надеясь, отвлечь Джейми.
- Гм. Если разговор зашел о латыни... здесь есть кое-что. Ты мог бы взглянуть сюда?
- Да, конечно, - он отложил записку Иэна и взял у меня журнал, поднося его ближе к свету. Немного хмурясь, он водил пальцем по строчкам.
- Христос, человек так же мало знает о латинской грамматике, как и ты, сасссенах.
- О, спасибо. Мы не можем все быть учеными, не так ли? - я придвинулась ближе, заглядывая через его плечо, пока он читал. Значит, я была права, Роулингс прибег к латыни не удовольствия ради и не для того, чтобы похвастаться своей эрудицией.
- Странно... - медленно переводил Джейми, - я проснулся, нет - он имел в виду - был разбужен звуками в комнате, примыкающей к моей. Я думал, нет, подумал, что мой пациент вышел до ветра и встал, чтобы последовать за ним. Интересно, зачем он это сделал?
- Пациент - это Гектор Камерон, и у него, кстати, были проблемы с мочевым пузырем. Роулингс хотел понаблюдать, как он мочится, испытывает ли он при этом боли, и есть ли кровь в моче.
Джейми искоса взглянул на меня, приподняв бровь, потом вернулся к журналу, пробормотав про специфические вкусы врачей.
- Homo procediente... мужчина проследовал... Почему он называет его мужчиной, а не по имени?
- Он писал по латыни, чтобы сохранить секрет, - сказала я, нетерпеливо ожидая продолжения. - Если бы Камерон увидел свое имя в журнале, я думаю, его бы это заинтересовало. Что дальше?
- Человек вышел на улицу, или он имел в виду, только из комнаты? Все-таки на улицу, я думаю. Удивительно, но он шел решительно и быстро... Почему он не должен? О, вот. Я дал ему двенадцать гран лауданума...
- Двенадцать гран? Ты уверен, что здесь так написано? - я наклонилась через плечо Джейми, вглядываясь в черные слова, на которые он указывал. - Но этой дозы достаточно, чтобы свалить лошадь!
- Да, двенадцать гран лауданума, чтобы помочь ем уснуть, так он написал. Неудивительно, что доктор был изумлен, увидев, как Камерон бегает по поляне среди ночи.
Я подтолкнула его локтем.
- Продолжай!
- Ммфм. Ладно. Он пишет, что отправился в нужник, думая найти там Камерона, но никого там не обнаружил, и даже не было запаха, что кто-то... э... здесь недавно побывал.
- Ты не должен деликатничать со мной, - сказала я.
- Я знаю, - ответил он, усмехаясь, - но моя чувствительность не совсем загрубела, несмотря на длительную связь с тобой, сассенах. Ой! - он резко дернулся, потирая руку в месте, где я ущипнула ее. Я нахмурила брови и кинула на него нарочито сердитый взгляд, хотя внутренне была рада, что подняла настроение нам обоим.
- Поменьше о твоей чувствительности, пожалуйста, - сказала я, топая ногой. - Кроме того, у тебя ее нет, иначе ты не женился бы на мне. Так, где же был Камерон?
Он просмотрел страницу, шевеля губами.
- Он не знал. Он бродил по усадьбе, пока не появился дворецкий, решивший, что к ним забрался вор, и не стал угрожать ему бутылкой с виски.
- Страшное оружие, - заметила я с улыбкой при мысли о размахивающим бутылкой Улиссе в ночном колпаке. - Как по-латыни "бутылка с виски"?
Джейми взглянул на страницу.
- Он пишет "aqua vitae"(3), и это самое близкое, что он мог подобрать. Это должен быть виски, поскольку он пишет, что дворецкий дал ему глотнуть из бутылки, чтобы избавиться от шока.
- Значит, он так и не нашел Камерона?
- Нашел после того, как оставил Улисса. Громко храпящего в своей кровати. На следующее утро он спросил Камерона, но тот не помнил, что вставал ночью, - он перевернул страницу одним пальцем и посмотрел на меня. - Лауданум затемняет память?
- Может, - ответила я, нахмурившись. - Но просто невероятно, что кто-то, приняв такую большую дозу, может расхаживать вокруг... если только... - я подняла бровь, вспомнив одно замечание Джокасты. - Существует ли возможность, что твой дядя употреблял опиум или что-нибудь подобное? Достаточно много и регулярно, чтобы выработать привычку, так что доза Роулингса не могла оказать на него действие?
Никогда не удивляющийся порокам своих родственников, Джейми серьезно рассмотрел мое предположение и, наконец, покачал головой.
- Если он и пристрастился к опиуму, то я никогда не слышал об этом. Хотя, - добавил он логически, - кто бы мог мне рассказать.
Действительно. Если Гектор Камерон и имел возможность баловаться наркотиками - а так оно, скорее всего, и было - Речной поток был богатым процветающим поместьем, так что это никого не касалось, кроме него самого. Однако я полагала, что кто-то должен был упомянуть об этом.
Размышления Джейми были направлены в другую сторону.
- Зачем человеку выходить из дома среди ночи, чтобы помочиться, сассенах? - спросил он. - Я знаю, что у Гектора Камерона был ночной горшок; я сам им пользовался. На нем были его имя и его знак.
- Хороший вопрос, - я уставилась на запись в журнале. - Если у Гектора Камерона были проблемы с мочеиспусканием, например, из-за камней, он мог выйти, чтобы не будить домашних.
- Я не слышал, чтобы мой дядя злоупотреблял опиумом, но я также не слышал, чтобы его волновал покой его жены или его слуг, - скептически заметил Джейми. - Исходя из всех сведений, Гектор Камерон был порядочным ублюдком.
Я рассмеялась.
- Без сомнения, именно поэтому твоя тетя посчитала Дункана таким приятным человеком.
Пришел Адсо с остатками стрекозы, торчащими из пасти, и сел у моих ног, чтобы я могла восхититься его удачной охотой.
- Прекрасно, - сказала я ему, небрежно погладив его по голове. - Однако не порти себе аппетит, в кладовой много тараканов, и я хочу, чтобы ты с ними разобрался.
- Ecce homo(4), - задумчиво пробормотал Джейми, постукивая пальцем по журналу. - Француз, как ты думаешь?
- Что? - я непонимающе уставилась на него.
- Тебе не приходило в голову, что человек, которого доктор преследовал, не был Камероном?
- Нет, - я наклонилась и всмотрелась в страницу. - Почему это должен быть кто-то другой, да еще и француз?
Джейми указал на край страницы, где располагались несколько рисунков, которые, как я подумала, были начерчены машинально. Рисунок под пальцем Джейми был французской геральдической лилией.
- Ecce homo, - повторил он, постукивая пальцем. - Доктор не был уверен, кого он преследовал, поэтому не называл его имени. Если Камерон принял лауданум, то это должен быть другой человек, хотя Роулингс не упоминал, что в доме присутствовал кто-то еще.
- Но он мог и не упоминать, если он не осматривал этого человека, - сказала я. - Он иногда делает личные заметки, но большей частью пишет об истории болезни, своих медицинских наблюдениях и методах лечения. И лилия, начерченная на краях, не обязательно должна что-то означать, тем более о присутствии там француза.
Исключая Фергюса, французов в Северной Каролине не было. Существовали французские поселения к югу от Саванны, но это было в сотнях миль от нас.
Геральдическая лилия могла быть машинальным наброском, и все же, насколько я помнила, Роулингс никогда не делал случайных рисунков. Когда он рисовал, он делал это тщательно и с определенной целью, как напоминание себе или справочник для любого врача, который будет пользоваться его журналом.
Над лилией была нарисована фигура, напоминающая треугольник с маленьким кругом в вершине и изогнутым основанием, под ним были буквы. Au et Aq.
- А... у, - медленно произнесла я, глядя на них. - Аурум.
- Золото? - Джейми удивленно взглянул на меня. Я кивнула.
- Это сокращение для золота. Aurum et aqua. Золото и вода. Полагаю, он имел в виду гольдвассер - взвесь песчинок золота в водном растворе. Лекарство от артрита. Странно, но оно работает; никто не знает почему.
- Дорогое, - заметил Джейми. - Хотя Камерон мог себе это позволить, он ведь сохранил унцию или две золотых слитков, да?
- Он действительно писал, что Камерон страдал от артрита, - я, нахмурившись, смотрела на страницу с загадочными маргиналиями(5). - Возможно, он хотел посоветовать гольдвассер для его лечения. Но при чем тут геральдическая лилия или этот другой знак? - я указала на него. - Насколько я знаю, она никогда не использовалась, как символ врачевания.
К моему удивлению, Джейми рассмеялся.
- Я так не думаю, сассенах. Это масонский циркуль.
- Что? - я моргнула и посмотрела на Джейми. - Камерон был масоном?
Он пожал плечами и провел рукой по своим волосам. Джейми никогда не говорил о своем масонстве. Он был посвящен в Ардсмуире, и помимо того, что членство в масонской ложе предполагало тайну, он редко говорил о том, что происходило в этих сырых каменных стенах.
- Роулингс тоже мог быть им, - сказал он, нежелающий говорить о масонстве, но неспособный удержаться от логических заключений. - Иначе он не стал бы рисовать его.
Длинный палец указала на рисунок циркуля.
Я не знала, что сказать, но была отвлечена от колебаний Адсо, который, выплюнув пару янтарных крыльев, вскочил на стол в поисках следующей поживы. Джейми одной рукой схватил чернильницу, другой перо. Лишенный добычи, Адсо прошелся по краю стола и уселся на исписанные листы, слегка помахивая хвостом.
Глаза Джейми сузились от такой дерзости.
- Убери свою пушистую задницу с моего письма, животное, - сказал он, тыча в кота острым концом пера. Адсо расширенными зелеными глазами следил за кончиком движущегося пера, и его лопатки напряглись. Джейми повертел пером, дразня его, и Адсо сделал неудачную попытку ударить по нему лапой.
Я торопливо подхватила кота, издающего протестующее мяуканье, и сняла его с бумаг, пока он не натворил беспорядка.
- Нет, это его игрушка, - сказала я коту и с упреком взглянула на Джейми. - Идем, тебя ждут тараканы.
Свободной рукой я потянулась за журналом, но моему удивлению, Джейми остановил меня.
- Пусть журнал побудет у меня, сассенах, - сказал он. - Есть нечто странное в том, что по Речному потоку по ночам бродит французский масон. Я хотел бы посмотреть, что еще Роулингс может написать на латыни.
- Хорошо, - я прижала громко мурлыкающего Адсо к своему плечу и выглянула в окно. Солнце превратилось в золотистое сияние за каштанами, а из кухни доносились голоса женщин и детей; миссис Баг наставляла на стол, и ей помогали Брианна и Марсали.
- Скоро обед, - сказала я и, наклонившись, поцеловала Джейми в макушку, сияющую в последнем солнечном луче. Он улыбнулся и, коснувшись пальцами своих губ, дотронулся до моей руки, но когда я подходила к двери, он уже полностью погрузился в чтение. Листок с тремя черными словами, забытый, лежал на краю стола.
(1)Контрактура Дюпюитрена (Dupuytren 'S Contracture) - сгибательная контрактура одного или нескольких пальцев (обычно третьего и/или четвертого) кисти в результате сжатия поверхностного ладонного апоневроза (ред.) и сращения сухожилия сгибателя пораженного пальца с кожей ладони. Данная контрактура устраняется путем хирургического разделения фиброзных волокон, с помощью которых сухожилие прикрепляется к коже.
(2)Три беременности (лат.)
(3)Живая вода (лат.)
(4)Этот человек (лат.)
(5)Заметки, примечания, сноски на полях (книги)
ГРУППЫ КРОВИ
Я краем глаза уловила в коридоре проблеск коричневого цвета, и Адсо тут же рванул к двери, словно кто-то прокричал заветное слово: "Рыба!" На самом деле случилось что-то почти столь же хорошее, а именно появилась Лиззи, которая возвращалась из молочного сарая с миской топленых сливок в одной руке, тарелкой с маслом в другой, и кувшином молока, прижатым к груди скрещенными руками. Адсо обвился вокруг ее ног, словно пушистая веревка, в явной надежде сбить ее с шага и заставить выронить ношу.
- Перестань, кот, - сказала я ему и взяла у девушки кувшин с молоком.
- О, спасибо, мэм, - Лиззи расслабила плечи с легким вздохом облегчения. - Просто не хотелось ходить два раза, - она еще раз вздохнула и попыталась вытереть нос предплечьем, подвергнув опасности масло.
Я вытащила носовой платок из кармана и вытерла ей нос, подавив материнский импульс сказать ей: "А теперь сморкайся".
- Спасибо, мэм, - повторила она, покачнувшись.
- Ты в порядке, Лиззи? - не ожидая ответа, я взяла ее за руку и потащила в хирургический кабинет, где большие окна давали достаточно света для осмотра.
- Я чувствую себя хорошо, мэм. Правда, хорошо! - протестовала она, прижимая сливки и масло, словно защищаясь.
Она была бледна, но Лиззи всегда была такой. Однако на сей раз ее бледность показалась мне странной. Последний приступ малярийной лихорадки случился почти год назад, и она действительно казалась здоровой, но...
- Иди сюда, - сказала я, подталкивая ее к двум высоким табуретам. - Присядь на минуточку.
Неохотно, но не смея противоречить, она села, разместив посуду на своих коленях. Я забрала миски и после взгляда на хищный зеленый свет в глазах Адсо поставила их для сохранности в буфет.
Пульс нормальный, то есть нормальный для Лиззи; он всегда у нее был немного быстрым и мелким. Дыхание... в порядке, без хрипов. Лимфатические узлы под челюстью были ощутимы, но ничего необычного; из-за малярии они были увеличены и ощущались, как перепелиные яйца под нежной кожей.
Я приподняла веко, внимательно всматриваясь в бледно-серый глаз, который с тревогой посмотрел на меня. Как будто все хорошо, хотя немного налит кровью. И все же, что-то было не так, но я никак не могла уловить что. Может быть, оттенок желтизны в белке? Я нахмурилась и взяла девушку за подбородок, повернув ее голову в бок.
- Привет всем. Все в порядке? - Роджер стоял в дверном проеме, держа в одной руке большую мертвую птицу.
- Индейка! - воскликнула я, изображая восхищение. Мне нравилась индейка, но Джейми и Бри на этой неделе убили пять огромных птиц, внеся тем самым некоторое однообразие в наш обед. Три птицы в данный момент висели в сарае для копчения. С другой стороны, насколько я знала, убить дикого индюка дело непростое, и Роджеру никогда не удавалось сделать это раньше.
- Ты сам застрелил ее? - спросила я и подошла, чтобы восхититься добычей. Он держал птицу за ноги, и ее большие полуоткрытые крылья свисали вниз, а на грудных перьях переливались черно-зеленым цветом солнечные лучи.
- Нет, - лицо Роджера раскраснелось от солнца и возбуждения. - Я загнал ее, - ответил он с гордостью. - Подбил ее крыло камнем, а потом догнал и свернул шею.
- Замечательно, - сказала я с несколько большим энтузиазмом. Нам не нужно будет выбирать дробь из мяса или рисковать сломать зуб во время еды.
- Прекрасная птица, мистер Мак, - Лиззи соскользнула с табурета и тоже подошла полюбоваться. - Такая жирная! Давайте, я возьму ее и ощиплю для вас.
- Что? О, спасибо, Лиззи, нет. Я сам, гм, позабочусь о ней, - кожа его покраснела сильнее, и я подавила улыбку. Совершено ясно, что он хотел похвастаться своей добычей перед Брианной. Он переместил птицу в левую руку, а правую, обмотанную запачканным кровью куском ткани, протянул мне.
- Я немного поцарапался во время борьбы с птицей. Может быть, вы...
Я развернула тряпку, поджав губы при виде ран. Птица, борясь за свою жизнь, глубоко процарапала когтями тыльную сторону его ладони, оставив три рваные борозды. Кровь, в основном, уже свернулась, но сейчас самая глубокая рана снова открылась, и кровь потекла из нее, капая с пальцев на пол.
- Вот так немного, - произнесла я, глядя на него с поднятыми бровями. - Иди сюда и садись. Я промою раны и... Лиззи! Подожди минутку!
Лиззи, пользуясь моментом, решила сбежать и украдкой подобралась к двери. Когда я ее окликнула, она замерла, словно ее подстрелили в спину.
- Правда, мэм, я в порядке, - начала умолять она. - Совершенно ничего плохого, правда, нет.
В действительности я остановила ее, чтобы напомнить забрать масло и сливки из буфета. Для молока было уже поздно; Адсо стоял на задних лапках, засунув в кувшин морду и плечи, и оттуда раздавалось негромкое лакание, которое, как эхо, повторяло звук капель крови, падающих на пол. И тут меня внезапно озарило.
- У меня идея, - сказала я. - Лиззи посиди еще на минутку. Мне нужно немного твоей крови.
Лиззи выглядела, словно мышка-полевка, которая, подняв голову от зерна, обнаружила себя в окружении сов. Но она была не тем человеком, который мог сопротивляться, и потому послушно, хотя и неохотно, уселась на стул рядом с Роджером.
- Зачем вам кровь? - заинтересованно спросил он. - Вы можете использовать мою совершенно бесплатно, - усмехаясь, он приподнял раненую руку.
- Щедрое предложение, - заметила я, вынимая кусочек чистой льняной ткани и несколько маленьких стеклянных прямоугольников. - Но у тебя не было малярии, не так ли?
Я ухватила Адсо за загривок и вытащила из кувшина, прежде чем потянуться к верхним полкам буфета.
- Нет, насколько я знаю, - Роджер с интересом наблюдал за мной.
Лиззи издала тихий грустный смешок.
- Вы бы хорошо знали, если бы она у вас была.
- Думаю, да, - он с сочувствием посмотрел на нее. - Ужасная вещь, насколько я слышал.
- Да. У вас так болят кости, что кажется, они все переломаны, а глаза жжет адским огнем. Потом с вас потоком льет пот, холодно так, что зубы стучат... - она съежилась и задрожала от воспоминания. - Хотя я думаю, что она уже ушла, - добавила она, с тревогой глядя, как я стерилизую ланцет над спиртовой лампой.
- Я надеюсь на это, - произнесла я, разглядывая лезвие, потом взяла тряпочку и бутылку с очищенным спиртом и тщательно промыла подушечку ее среднего пальца. - У некоторых людей бывает только единственный приступ малярии, и я надеюсь, что ты одна из них, Лиззи. Но у большинства людей приступы возвращаются время от времени. Я хочу узнать, будут ли они повторяться у тебя. Готова?
Не ожидая ее кивка, я резко проколола кожу пальца ланцетом, потом перевернула его и взяла стеклянную пластинку. Нажимая на кончик пальца, я щедро накапала крови на каждую из трех пластинок, потом забинтовала его и отпустила.
Быстро взяв чистую пластинку, я провела ее краем по крови, распределив ее тонким слоем по нижнему стеклу. И так со всеми тремя образцами крови.
- Это все, Лиззи, - сказала я ей с улыбкой. - Нужно немного подготовить образцы, и можно будет посмотреть на кровь. Когда они будут готовы, я позову тебя.
- О, нет, мэм, - пробормотала она, слезая с высокого стула и боязливо отводя глаза от пластинок с кровью. - Я не хочу смотреть на нее.
Она отряхнула передник и выскочила из комнаты, все-таки забыв масло и сливки.
- Прости, что заставляю тебя ждать, - извинилась я перед Роджером. - Я только подумала...
Я потянулась к буфету, вытащила три маленьких глиняных горшочка и открыла их.
- Никаких проблем, - уверил он меня, зачарованно наблюдая, как я проверила, высохла ли кровь, и опустила в каждый горшок по пластинке.
- Вот так, - теперь я могла заняться раной на его руке, что было довольно просто. - Не так плохо, как я думала, - пробормотала я, вытирая засохшую кровь с его суставов. - Вытекло достаточно много крови, что не плохо.
- Как скажете, - он не морщился и не вздрагивал, но старательно отворачивался, уставившись на окно.
- Кровь промыла рану, - объяснила я, протирая рану спиртом. - Мне не нужно залазить глубоко, чтобы очистить ее.
Он потянул дыхание с резким шипением, потом, чтобы отвлечься, кивнул на горшки с пластинками.
- Что вы собираетесь делать с кровью мистрис Мыши?
- Хочу кое-что попробовать. Я не уверена, сработает ли это. Но я сделала вытяжки из некоторых красящих растений, и если какой-либо краситель взаимодействует с кровью, то я смогу увидеть в микроскоп красные кровяные тельца и включения, - я говорила со смесью надежды и волнения.
Попытка окрасить клетки крови подручными материалами была трудной, но выполнимой. У меня были обычные растворители: спирт, вода, скипидар, и их дистилляты, а так же большой набор красящих растений - от индиго до плодов шиповника, вместе с хорошими практическими знаниями их красящих свойств.
У меня не было кристалилического фиолетового или малахитового зеленого красителей, которые обычно используются для окраски клеток крови, но я смогла произвести красноватое вещество, которое позволяло хорошо проявлять эпителиальные клетки, хотя и на короткое время. Однако еще не было ясно, сможет ли оно воздействовать на эритроциты, или мне нужно будет искать другой краситель.
- Какие включения? - Роджер повернулся и с интересом поглядел на меня.
- Plasmodium vivax, - ответила я. - Внутриклеточный паразит типа простейших, вызывающий малярию.
- Вы сможете его увидеть? Я думал, что микробы слишком малы, чтобы увидеть их даже под микроскопом!
- Ты также невежественен, как Джейми, - ответила я шутливо. - Хотя мне нравится слышать, как шотландец говорит "микррроб". Такое зловещее слово, произнесенное глубоким голосом с раскатистым "р".
Роджер рассмеялся. Повешение лишило его силы голоса, но более низкие хриплые регистры остались.
- Почти такое же, как "зарррежу", - произнес он, грохоча, как бетономешалка.
- О, ничего не подходит шотландцу больше, чем это слово, - уверила я его. - Кровожадные типы - вот вы кто.
- Что, все? - он усмехнулся, совершенно не возражая против такого грубого обобщения.
- Все до одного, - подтвердила я. - Вроде бы смирные на вид, но стоит только задеть их или их семьи, и "Гей, все Кавалеры с отвагой в груди за мной под знамена Красавца Данди"(1). И вот синие береты с копьями и мечами на Кромдэйльских полях.
- Замечательно, - пробормотал он, следя за моими действиями. - И вы замужем за одним из них уже...
- Весьма длительное время, - я закончила промывать рану и промокнула кровь чистой марлей. - Кстати о кровожадных мужчинах, - добавила я, - ты не знаешь свою группу крови?
Он приподнял темную бровь.
- Да, - медленно произнес он. - Нулевая, положительная.
Темно-зеленые глаза пристально глядели на меня.
- Очень интересно, - сказала я и, взяв чистую марлю, стала бинтовать его руку.
- Насколько интересно? - спросил он. Я взглянула на него и столкнулась с напряженным взглядом его глаз.
- Умеренно, - я вытащила пластинки, с которых капала розовая и синяя краски. Одну пластинку и оставила сушиться, прислонив к кувшину с молоком, другие две поменяла местами, погрузив розовую пластинку в синий краситель и наоборот.
- Существуют три главные группы крови, - продолжила я, осторожно дуя на пластинку, оставленную сушиться. - На самом деле больше, но большинство знает о трех: А, В и нулевая. Группа так же, как и другие ваши признаки, определяется генетикой. Поскольку, вообще говоря, человек - существо гетеросексуальное, какой-либо признак в вас имеет половину генов от одного родителя и половину от другого.
- Что-то смутно помню со школы, - сказал Роджер. - Все эти дурацкие, прошу прощения, диаграммы крови о гемофилии в королевской семье и прочее. Я полагаю, вопрос имеет ко мне какое-то отношение?
- Не знаю, - сказала я. - Может быть.
Розовая пластинка выглядела сухой; я аккуратно положила ее на предметный столик микроскопа и нагнулась, регулируя зеркало.
- Дело в том, - сказала я, прищурившись в окуляр и крутя фокусирующий винт, - что группы крови связаны с антителами, маленькими неправильной формы образованиями на поверхности кровяных клеток. У А - один вид антител, у В - другой, а у нулевой группы - их нет вообще.
В поле зрения внезапно проявились эритроциты, полупрозрачные, словно призраки, розовые пятна. Здесь и там мелькали более темные пятна, которые могли быть осколками клеток или белыми кровяными тельцами. Не очень много, впрочем.
- Итак, - продолжила я, вынимая пластинки из емкостей с красителями, - если один из родителей дал ребенку ген с группой 0, а второй - А, то у ребенка будет группа А, так как группа крови определяется антителами. Хотя гены с нулевой группой у ребенка тоже будут.
Я помахала одной из пластинок в воздухе, подсушивая ее.
- Моя группа - А. И я знаю, что у моего отца была нулевая группа. Это значит, что оба его родителя имели нулевую группу, а ген А достался мне от матери.
Увидев его непонимающее лицо, я вздохнула и положила пластинку на стол. Бри, которая делала для меня зарисовки спор пенициллина, оставила возле микроскопа блокнот и карандаш. Я взяла их и стала рисовать на чистой странице.
- Смотри, - сказала я, набросав быструю диаграмму.
- Понимаешь? - я указала карандашом. - Я не знаю группу крови моей матери точно, но это не имеет значения, ген группы А мог достаться мне только от нее, так как у отца его не было.
Пластинка высохла; я, отложив карандаш, устроила ее на предметном столике и наклонилась, чтобы посмотреть в окуляр.
- Вы можете видеть эти антитела в микроскоп? - Роджер подошел ко мне.
- Нет, - ответила я, не поднимая головы. - Разрешение микроскопа недостаточное. Но ты сможешь увидеть нечто иное.
Я покрутила винт, и вот в поле зрения резко появились клетки. Я освободила дыхание, которое задерживала, и ощутила дрожь предвкушения во всем теле. Они были там: маленькие розоватые диски красных клеток крови. Кое-где внутри них были темные пятна: некоторые круглые, некоторые в форме миниатюрных кеглей. Мое сердце взволнованно забилось, и я негромко вскрикнула от восхищения.
- Посмотри, - сказала я и отошла в сторону. Роджер наклонился с несколько недоуменным видом.
- Что я вижу? - спросил он, прищуриваясь.
- Plasmodium vivax, - ответила я гордо. - Малярия. Маленькие темные капельки в клетках крови.
Круглые капли были простейшими одноклеточными микроорганизмами, попавшими в кровь с укусом москита. Немногие, похожие на кегли, капли являлись организмами в процессе деления.
- Когда они размножаются, - пояснила я, нагибаясь, чтобы еще раз взглянуть в окуляр, - то разрушают клетку, потом поселяются в новую, разрушают ее и так далее; в это время у больного наблюдается приступ малярии. Когда плазмодий находится в спокойном состоянии, то есть не размножается, то больной в порядке.
- Что заставляет их размножаться?
- Никто точно не знает, - я вздохнула и закрыла горшочки крышкой. - Но можно следить за их размножением. Никто не может принимать хинин долго. Он очень дорог, и я не знаю, какой эффект он может произвести при длительном применении. К сожалению, на большинство простейших организмов воздействовать пенициллином невозможно. Однако теперь я стану проверять кровь Лиззи каждые несколько дней, и когда увижу, что плазмодий начал резко размножаться, начну давать ей хинин. При удаче, это может предотвратить приступ. Определенно стоит попробовать.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |