Что-то упало на его грудь, тяжелое и сколькое, как змея. Колючая пенька коснулась его шеи, затягиваясь на горле, и он закричал сквозь кляп.
Он боролся, не думая о возможности и последствиях, побуждаемый отчаянным инстинктом выжить, не обращая внимания на истекающие кровью запястья и мучительную боль в мускулах. Его бедра сжали бока лошади с такой силой, что она протестующе взбрыкнула. Он натягивал стягивающие его веревки с силой, которую никогда в себе не предполагал.
На поляне заплакал ребенок и стал звать свою мать. Толпа притихла, и крики ребенка раздавались очень громко. Черный воин сидел на лошади, высоко подняв в руке меч. Он, казалось, что-то говорил, но Роджер ничего не слышал из-за рева крови в его ушах.
Кости его запястий трещали, и полоса жидкого жара пробежала по одной руке, когда мускул на ней порвался. Меч упал со вспышкой отраженного от лезвия света. Его ягодицы скользнули по лошадиному крупу, ноги беспомощно обвисли, и вес потянул его вниз.
Мучительный толчок...
И он закрутился, задыхаясь и борясь за глоток воздуха; его пальцы царапали веревку, глубоко впившуюся в плоть. Его руки освободились, но было слишком поздно, он не мог чувствовать их, не мог управлять ими. Его пальцы скользили на крученой веревке, бесполезные, оцепенелые и нечувствительные словно деревяшки.
Он висел, дергая ногами, и слышал отдаленный ропот толпы. Он пинался и брыкался, цепляясь пальцами за горло. Грудь его напряглась, спина выгнулась, а в глазах засверкали маленькие черные молнии. Он обратился к Богу, но не услышал в себе молитвы о милосердии, только крик "Нет!", отдававшийся эхом в его костях.
Потом упрямый инстинкт оставил его, и он почувствовал, что его тело ослабло, вытягиваясь вниз к земле. Прохладный ветерок охватил его, и он ощутил теплые испражнения, побежавшие по его ногам. Сияющий свет вспыхнул в его глазах, и он не слышал больше ничего, кроме разрыва своего сердца и отдаленных криков осиротевшего ребенка.
ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ
Джейми и Бри были готовы ехать. Многие мужчины, уставшие и закопченные пороховым дымом, выразили желание присоединиться к поискам, что заставило Бри закусить губу. Я была уверена, что она была очень благодарна за предложенную помощь, но для подготовки большой поисковой группы требовалось время, и я видела, как нетерпение вспыхивало красными пятнами на ее скулах, пока оружие заряжалось, фляжки заполнялись, сброшенная обувь снова натягивалась на ноги.
"Маленький Джош" немного побаивался своего нового статуса помощника хирурга, но он все-таки был конюхом и привык ухаживать за больными лошадьми. "Единственная разница, - сказала я ему, заставив его улыбнуться, - в том, что люди, могут сказать, что у них болит".
Я мыла руки, чтобы начать зашивать содранную кожу на голове милиционера, когда услышала какой-то непривычный шум на краю луга за моей спиной. Джейми тоже услышал его; он повернул голову, потом стремительно направился в ту сторону.
- В чем дело? - я повернулась и увидела молодую женщину, которая, наклоняясь на один бок, бежала к нам. Она была маленькой и страшно хромала, по-видимому, один башмак она где-то потеряла, но продолжала бежать, сопровождаемая Мурдо Линдсеем, который что-то говорил ей успокоительным тоном.
- Фрейзер, - услышала я ее задыхающийся голос. - Фрейзер!
Она оставила Мурдо и стала проталкиваться между стоящими мужчинами, разглядывая их лица. Ее каштановые волосы растрепались и были полны листьев, а лицо было поцарапано и в крови.
- Джеймс... Фрейзер... я должна... это вы? - она ловила ртом воздух; грудь ее резко вздымалась, а лицо было темно-красное, словно она была близка к удару.
Джейми вышел вперед и взял ее за руку.
- Я Джейми Фрейзер, девушка, - произнес он. - Вы хотите мне что-то сказать?
Она кивнула, задыхаясь, но не могла произнести ни слова. Я торопливо налила в чашку воды и подала ей, но она яростно покачала головой, указывая рукой в направлении реки.
- Род... жер, - выдавила она, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. - Роджер МакКен... зи.
Прежде чем последний слог вылетел из ее рта, Брианна была уже возле нее.
- Где он? Он ранен? - она схватила молодую женщину за руку, и добиваясь ответа и поддерживая ее.
Голова женщины моталась от потери сил, но она смогла выкрикнуть: "Вешают... они... они его повесили! Губе-натор!
Брианна отпустила ее и бросилась к лошадям. Джейми уже был там, отвязывая ее лошадь с выражением такой же интенсивной сосредоточенности, как и перед битвой. Без слов он наклонился, сцепив пальцы рук; Брианна вставила в них ногу и запрыгнула в седло, тотчас отправив коня в галоп. Гидеон с Джейми догнали ее через несколько секунд, и оба всадника исчезли в ивах.
Я что-то произнесла вполголоса, не осознавая проклятие или молитву, потом всучила иглу с нитью в руки пораженного Джоша, схватила чемоданчик скорой помощи и бросилась к своей кобыле. Женщина с каштановыми волосами упала на траву, и ее вырвало.
Через короткое время я догнала их. Мы не знали точно, где Трайон проводил судилище, и бесценное время терялось, когда Джейми был вынужден останавливаться снова и снова, выспрашивая направление к месту казни. Ответы часто были запутанными и противоречащими друг другу. Бри была погружена в себя и слегка дрожала, как стрела на тетиве, готовая к полету, но не знающая куда лететь.
Я пыталась подготовить себя к любому повороту событий, включая самый худший. Я понятия не имела, насколько растянутую церемонию суда мог проводить Трайон, или как много времени будет между вынесением приговора и казнью. "Не очень много", - подумала я. Я знала Трайона достаточно хорошо, чтобы понимать - он никогда не действовал, не подумав, но, приняв решение, он действовал стремительно.
Что касается почему... здесь мое воображение полностью отказывало. Я могла только надеяться, что женщина была не права, что она приняла за Роджера кого-то другого. Однако я так не думала, как и Брианна, которая яростно понукала лошадь на болотистом участке и выглядела так, словно была готова соскочить с седла и тянуть ее за собой.
День клонился к концу, и облака комаров окружили нас, но Джейми не делал ни жеста, чтобы отогнать их. Его плечи застыли, как каменные, придавленные грузом знания. И именно это, а также мои страхи сказали, что, скорее всего, Роджер был мертв.
Мысли стучали в моей голове, как отбойный молоток. До сих я поддавалась только кратким приступам отчаяния, когда смотрела на белое лицо Брианны, думала о маленьком осиротевшем Джемми, слышала в отдалении мягкий глубокий смех Роджера и его песни в моем сердце. Я не пыталась избавиться от мыслей - это было невозможно. Но я знала, что я не сломаюсь, пока не увижу его тело.
Даже тогда я не позволю моему срыву вырваться наружу. Брианна будет нуждаться во мне. Джейми поддержит ее, как скала, и сделает все, что нужно, но позже он также будет нуждаться во мне. Никто не может освободить его от чувства вины, которую, я знала, он испытывает, но я, по крайней мере, могла стать его исповедником и его просителем перед Брианной. Мой траур может подождать, достаточно долго, я надеюсь.
Заросли расступились, открывая широкий луг, и Джейми послал Гидеона в галоп. Наши тени летели по траве, как летучие мыши; звук лошадиных копыт терялся в гомоне собравшейся толпы.
На возвышении в дальнем конце луга рос огромный дуб, его весенние листья ярко зеленели в лучах заходящего солнца. Моя лошадь проскочила мимо группы мужчин, и я увидела их - три фигуры, свисающие с ветвей в глубокой тени дуба. Молоток в моей голове ударил в последний раз, и мое сердце треснуло, как лед.
Слишком поздно.
Это была неумелая казнь. Не имея в своем распоряжении профессиональных воинов, Трайон не смог найти вешателя с необходимыми навыками. Троих осужденных посадили на лошадей, накинув им на шее веревки, свисающие с ветвей, и по сигналу вывели животных из-под них, оставив тела раскачиваться в воздухе.
Только один оказался достаточно удачлив, чтобы сломать шею и умереть в то же самое мгновение. Это был не Роджер.
Другие умирали медленно. Тела были искривлены, удерживаемые узами в заключительных конвульсиях борьбы. Один человек... одно тело было снято, и его на руках пронес мимо меня мужчина, по-видимому, брат. Их лица почти не отличались: оба искаженные и потемневшие, каждое от своей собственной муки. Они использовали веревку, какая попалась под руки; она была новой и не растянутой. Пальцы ног Роджера почти касались земли, так как он был выше остальных повешенных. Его руки были свободны, и ему удалось протолкать пальцы одной руки под веревку. Они были практически черными из-за недостатка кровообращения. Я не могла глядеть на его лицо, вместо этого я смотрела на Брианну, белую и неподвижную, с застывшим, как у мертвеца, лицом.
Лицо Джейми было таким же, но если у Брианны глаза были пусты от шока, его глаза горели, как два черных отверстия в черепе. Он на мгновение остановился перед Роджером, перекрестился и что-то тихо произнес по-гэльски. Потом вытащил из-за пояса дирк.
- Я подержу его. Перережь веревку, девочка, - Джейми вручил кинжал Брианне, не глядя на нее, и, подойдя ближе, обхватил тело за талию, приподняв его, чтобы ослабить натяжение веревки.
Роджер застонал. Джейми замер, и его глаза, круглые от шока, метнулись ко мне. Это был очень слабый звук, и только реакция Джейми убедила меня, что я действительно слышала его. Стон также слышала Брианна. Она подскочила к веревке и стала пилить ее с молчаливым безумством, а я замерла, хотя мысли в моей голове неслись с сумасшедшей скоростью.
Может быть, нет. Может быть, это только звук выходящего из потревоженного тела воздуха. Но нет, это не так; глядя на лицо Джейми, держащего Роджера, я поняла, что это был не воздух.
Я бросилась вперед, протягивая руки, когда тело Роджера стало падать, и поймала его голову в колыбель моих ладоней, придерживая ее, пока Джейми опускал тело на землю. Он был холоден, но тверд. Конечно, он должен быть таким, если живой, но я ожидала прикосновения к вялой мертвой плоти, и шок от ощущения жизни под моими руками был значителен.
- Доску, - произнесла я, не способная дышать, словно кто-то ударил меня кулаком в живот. - Доску, дверь или что-то подобное, положить его на нее. Мы не должны двигать его голову; шея может быть сломана.
Джейми громко сглотнул, потом резко кивнул и пошел, сначала скованно, потом все быстрее и быстрее мимо скорбящих родственников и праздных зевак, чьи любопытные взгляды были теперь направлены в нашу сторону.
Брианна с дирком в руке оглянулась на подошедших людей; ее лицо все еще было белым и напряженным, но глаза горели темным огнем, который мог сжечь любую душу, осмелившуюся подойти ближе.
У меня не было времени вмешиваться, или для чего-нибудь еще. Роджер почти не дышал, грудь не поднималась, губы и ноздри не шевелились. Я безуспешно пыталась нащупать пульс на его израненном запястье, искать пульс на раздутой плоти шеи было бессмысленно, и, наконец, я обнаружила его в брюшной области сразу под грудиной.
Петля глубоко врезалась в его плоть. Я лихорадочно нашла нож в своем кармане. Это была новая веревка из пеньки. Запятнанные засохшей кровью, волокна обильно торчали из нее. Я отстраненно отметила этот факт в своем уме, который все замечал, пока мои руки неустанно работали. Новая веревка растягивается. У настоящего палача есть свои собственные веревки, уже вытянутые и хорошо смазанные жиром для лучшего использования. Волоски кололи мои пальцы, болезненно втыкаясь под ногти, пока я резала ее и рвала ногтями.
Последнее волокно треснуло, и я дернула его, не обращая внимания на раны, что вряд ли имело значение. Я не рисковала наклонять его голову назад: если шейный позвоночник был сломан, то это убило бы его. Но если он не сможет дышать, это не будет иметь никакого значения.
Я взялась за его челюсть, пытаясь затолкать пальцы в рот и убрать оттуда слизь и другие преграды. Бесполезно, его язык распух и не вытаскивался, блокируя путь воздуху. Но все же воздуху нужен меньший проход, чем пальцам. Я сильно зажала ему нос, глубоко вдохнула воздух два-три раза и, прижавшись ртом к его рту, стал дуть.
Если бы я видела его лицо, когда он висел, я бы сразу поняла, что он не был мертвым; черты его ослабли от потери сознания, губы и веки были синими, но лицо не почернело от переполнения кровью, глаза были закрыты, а не выпучены. Кишечник его опорожнился, но спинной мозг не был сломан, и он не задохнулся - пока.
Однако он был уже близок к этому. Его грудь не поднималась. Я глотнула еще воздуха и снова стала дуть, положив руку на его грудь. Ничего. Вдувание. Никакого движения. Вдувание. Что-то. Недостаточно. Вдувание. Воздух вытекал наружу из-под моих губ. Вдувание. Словно пытаюсь вдохнуть воздух в скалу, а не надуваю воздушный шар. Снова вдувание.
Смутные голоса в моей голове. Брианна что-то крикнула, потом возле меня появился Джейми.
- Вот доска, - сказал он спокойно. - Что нужно делать?
Я отдышалась и утерла рот.
- Возьми его за бедра, Бри бери его за плечи. Поднимайте по моему сигналу не раньше.
Мы быстро перенесли его на доску, при этом мои руки держали его голову, как Священный Грааль. Вокруг толпились люди, но у меня не было времени смотреть и слушать, я полностью сосредоточилась на своей задаче.
Я сорвала нижнюю юбку и, скатав ее, зафиксировала ему шею. Я не слышала никакого трения и треска в его шее, когда мы подняли его, но мне понадобится вся возможная удача для других дел. Из-за упрямства или обыкновенного чуда он не был мертв. Но он висел, подвешенный за шею, около часа, и опухоль в горле собиралась довершить то, что начала веревка.
Я не знала было ли у меня несколько минут или час, но исход был неизбежен, и с этим можно сделать только одну вещь. Не более нескольких молекул просачивались в его легкие сквозь массу раздутой искореженной ткани; еще немного опухоли, и горло будет полностью перекрыто. Если воздух не может достигнуть его легких через нос или рот, нужно проделать иной канал.
Я повернулась в поисках Джейми, но рядом со мной на колени опустилась Брианна. Негромкий шум на заднем плане показал, что Джейми разбирается с зеваками.
Коникотомия(1)? Быстро и не требует особого умения, но трудно держать прокол открытым, и может оказаться, что этого будет недостаточно, чтобы преодолеть обструкцию. Моя рука лежала на груди Роджера, чувствуя под пальцами тихие удары его сердца. Достаточно сильные... может быть.
- Да, - сказала я Брианне, надеясь, что мой голос звучит спокойно. - Мне нужна небольшая помощь.
- Хорошо, - ответила она, и благодарение Богу, она казалась спокойной. - Что мне делать?
По существу ничего трудного - просто держать голову Роджера откинутой назад и неподвижной, в то время как я стану разрезать его горло. Конечно, сверхнатяжение шеи может порвать спинной мозг, если в позвоночнике есть осколки, или необратимо защемить его. Но Брианна не должна беспокоиться об этом, или даже просто знать.
Она встала на колени возле его головы и сделала, как я сказала. Средостение его трахеи выпятилось, туго обтянутое кожей и фасцией. Вот он, расположенный, как я надеялась, прямо между двумя большими кровеносными сосудами. Если это не так, то я могу перерезать сонную артерию или яремную вену, и он умрет от потери крови прямо в моих руках.
Единственный плюс в этой ужасной чрезвычайной ситуации заключался в том, что она давала шанс сделать то, что в обычной ситуации я никогда не решилась бы сделать.
Я залезла в карман и вытащила оттуда маленькую бутылочку со спиртом, которую всегда носила там. Я чуть не уронила ее, но к тому времени, когда я вылила ее содержимое на свои пальцы и протерла им скальпель и шею Роджера, хирургический транс овладел мною, и руки мои были точны и уверены.
Я помедлила мгновение с рукой на его шее, закрыв глаза, ощущая слабую пульсацию артерии и нащупывая более мягкую массу щитовидной железы. Я двинула ее вверх, да, она перемещалась. Я стала массажировать перемычку железы, сдвигая ее вверх и убирая с пути, а другой рукой приставила нож к четвертому трахеальному хрящу.
Хрящ был изогнут подковой, пищевод за ним был мягкий и уязвимый; я не должна резать слишком глубоко. Я чувствовала, как кожа и фасция с сопротивлением раздвинулись, а потом раздался легкий хлопок, когда лезвие вошло в горло. Послышалось громкое бульканье и влажный свистящий звук воздуха, проходящего через кровь. Грудь Роджера поднялась. Я почувствовала это поднятие и только тогда поняла, что мои глаза все еще закрыты.
(1)Вскрытие (прокол) перстнещитовидной мембраны при невозможности интубации трахеи или наличии обструкции в области гортани.
ВСЕ ХОРОШО
Темнота мягко укачивала его в теплой колыбели, прекрасная в своем уютном совершенстве. Потом он почувствовал слабое, но назойливое и неприятное присутствие чего-то снаружи и попытался заползти назад в темноту. Но она уже таяла, оставляя его обнаженным для безжалостного света.
Он открыл глаза. Он не мог сказать, на что смотрел, и изо всех сил пытался понять. Его голова болезненно пульсировала, так же как и дюжина меньших очагов во всем теле, каждый из которых являлся маленьким ослепляющим взрывом боли. Он чувствовал, как ее иглы пронзали его, накалывая, словно бабочку к доске. Если бы он мог выдернуть их, он мог бы улететь...
Он закрыл глаза, стремясь к комфорту темноты. В его голове смутно мерцало воспоминание об ужасном усилии, когда его ребра и мускулы ломались и рвались в борьбе за глоток воздуха. Также в его памяти была вода, заполняющая нос и вздувающая одежды... он тонет? Эта мысль послала слабую вспышку тревоги в его голову. Говорят, что это легкая смерть - тонешь, как засыпаешь. Он тонет, погружаясь в окончательную фазу, которая видится ему поиском темноты?
Он дернулся, размахивая руками, пытаясь развернуться и достигнуть поверхности. Боль взорвалась в его груди и обожгла горло, он попытался откашляться и не смог, попытался вдохнуть воздух и не нашел его, ударил по чему-то...
Что-то схватило его и держало неподвижным. Над ним появилось лицо - размытое пятно с пламенем рыжих волос. Брианна? Имя всплыло в его уме, как яркий воздушный шар. Потом его глаза немного сфокусировались, и он увидел более жесткое, более суровое лицо. Джейми. Имя висело перед его мысленным взором, покачиваясь, и каким-то образом обнадеживая.
Давление, теплота... рука, сжимающая его руку, сильная хватка на его плече. Он моргнул, зрение немного прояснилось. Он не чувствовал движения воздуха ни в носу, ни во рту; его горло было сжато, и грудь горела, но он дышал. Он чувствовал шевеление мускулов на ребрах, когда они двигались. Значит, он не тонет - слишком больно.
- Ты жив, - произнес Джейми. Синие глаза пристально глядели в его глаза. Он был так близко, что он чувствовал теплое дыхание на лице. - Ты жив. Ты цел. Все хорошо.
Он исследовал эти слова с отстраненным интересом, переворачивая их как горстку гальки в ладонях своего ума.
"Ты жив. Ты цел. Все хорошо".
Какое-то чувство покоя охватило его. Казалось, это все, что он должен был знать в данный момент. Остальное могло подождать. Долгожданная темнота наплывала на него, как уютная мягкая кушетка, и он с благодарностью погрузился в нее, все еще слыша слова, звучащие как аккорды арфы.
Ты жив. Ты цел. Все хорошо.
СЛАБАЯ ИСКРА
- Миссис Клэр?
Робин МакДжилливрей топтался в проеме палатки; его темные жесткие волосы торчали, как стебли хвоща. Мужчина был похож на смертельно уставшего енота; вокруг глаз сажа и пот были очищены, а вся остальная часть лица почернела от дыма сражения.
При его появлении Клэр сразу же встала.
- Иду, - она, подхватив медицинский ящичек, уже направлялась к входу, когда Брианна смогла заговорить.
- Мама! - это был не больше, чем шепот, но паника в ее голосе заставила Клэр быстро развернуться. Янтарные глаза стрельнули от Брианны к Роджеру, потом назад к дочери.
- Следи за его дыханием, - сказала она. - Держи мундштук чистым. Давай ему воду с медом, если он будет в состоянии глотать. И прикасайся к нему. Он не может повернуть голову, чтобы увидеть тебя, но он должен знать, что ты здесь.
- Но... - Брианна замолчала с пересохшим ртом. "Не уходи! - хотелось ей закричать. - Не оставляй меня одну! Я не могу ухаживать за ним; я не знаю, что делать!"
- Я нужна им, - сказала Клэр очень мягко. Она повернулась к нетерпеливо ожидающему Робину и с шелестом юбок исчезла в сумерках.
- А мне нет? - губы Брианны двигались, но она не знала, говорила ли она вслух или про себя. Это не имело значения; Клэр ушла, а она осталась одна.
Почувствовав легкое головокружение, она поняла, что задерживает дыхание. Она сделала выдох и вдохнула глубоко и медленно. Страх ядовитой змеей скользнул от головы вдоль хребта, готовый погрузить клыки в ее сердце. Она сделала еще один вдох через стиснутые зубы, мысленно схватила извивающуюся змею за голову, сунула в корзину и накрыла крышкой. С паникой покончено.
Ее мать не ушла бы, если существовала хоть какая-нибудь угроза жизни Роджеру, сказала она себе твердо, или если можно было сделать что-нибудь еще с медицинской точки зрения. Значит, медицинская помощь ему не нужна. Что могла сделать она сама? Она глубоко вздохнула так, что косточки ее корсета заскрипели.
"Прикасайся к нему. Говори с ним. Дай ему знать, что ты с ним рядом". Именно эти слова говорила Клэр настоятельно, но немного рассеянно, во время санитарных процедур, последовавших после импровизированной трахеотомии.
Брианна повернулась к Роджеру, напрасно ища, до чего могла дотронуться, не боясь причинить ему боли. Его руки, багровые от ушибов, распухли, как надутые резиновые перчатки; израненные пальцы были почти черные; сырая тонкая веревка, связывающая его запястья, так глубоко врезалась в плоть, что в некоторые тошнотворные моменты ей казалось, что она может видеть белеющие кости.
Эти руки выглядели ненастоящими, словно на них был наложен грим для пьесы ужасов, но они были все же лучше, чем его лицо. Оно тоже было покрыто синяками и распухло; под челюстью торчала ужасная щетка из пиявок, но все же в нем проглядывали знакомые черты, и казалось, что какой-то зловещий незнакомец притворяется Роджером.
Пиявки также щедро украшали его руки. "К нему присосались все пиявки, которых только можно было достать", - подумала она. Клэр отправила Джоша к другим хирургам с просьбой поделиться своими запасами, а потом отправила его и двух парней Финдли бродить на речной отмели в поисках еще большего количества этих тварей.
"Следи за его дыханием". Это она могла. Она села, двигаясь так тихо, как могла, из-за смутной боязни разбудить его. Она легонько приложила руку к его груди и почувствовала такое облегчение от того, что он оказался теплым, что сильно вздохнула. Он немного сморщился, почувствовав ее дыхание на своем лице, напрягся на мгновение и снова расслабился.
Его собственное дыхание было настолько незаметным и поверхностным, что она убрала руку, опасаясь, что давления ладони будет достаточно, чтобы помешать ему дышать. Но все же он дышал; она могла слышать слабое посвистывание воздуха в мундштуке, вставленном в его горло. Клэр реквизировала английскую трубку мистера Касуэлла, безжалостно оторвав ее янтарный мундштук. Торопливо выполосканный в спирте, он был в пятнах табачной смолы, но, казалось, хорошо исполнял свою роль.
Два пальца правой руки Роджера были сломаны; все ногти были обломаны до крови или вырваны. Ее горло напряглось от доказательства того, как отчаянно он боролся за свою жизнь. Его состояние казалось ей таким шатким, что она боялась прикасаться к нему, как если бы это могло столкнуть его с невидимой узкой грани между жизнью и смертью. И все же она понимала, что имела в виду ее мать: это же самое прикосновение могло удержать его, помешать ему перейти за черту и упасть в темноту.
Она сжала его бедро, чувствуя ободрение от того, что длинные мускулы под одеялом, прикрывающим его нижнюю часть, были крепки на ощупь. Он произвел тихий звук, напрягся и расслабился снова. В некоторый абсурдный момент ей пришла в голову мысль сжать его гениталии.
- Это точно дало бы ему знать, что я здесь, - пробормотала она, задавливая истеричное желание рассмеяться. Его нога немного дрогнула при звуке ее голоса.
- Ты слышишь меня? - спросила она мягко, наклоняясь вперед. - Я здесь, Роджер. Это я Бри. Не беспокойся, ты не один.
Ее собственный голос показался ей странным, слишком громким и грубым.
- Bi socair, mo chridhe, - сказала она и немного расслабилась, - tha mi seo.(1)
Гэльские слова заставили ее почувствовать облегчение; их формализм стал тоненькой дамбой против наплыва чувств, которые могли затопить ее, если дать им волю. Любовь, страх и гнев сплелись в такой интенсивный клубок, что у нее дрожали руки.
Она внезапно осознала, что грудь ее набухла и болела; за последние несколько часов у нее не было времени даже подумать о кормлении, уже не говоря о том, чтобы сцедить молоко. Ее соски покалывало, и она сжала зубы, когда маленькая струйка молока, смешанная с потом, намочила ее рубашку. Внезапно ей захотелось, дать Роджеру грудь, прижать его к себе и позволить жизни течь от нее к нему.
"Прикасайся к нему". Она забыла делать это. Спохватившись, она мягко пожала его руку, надеясь избавиться от чувства дискомфорта.
Он как будто почувствовал ее руку; один его глаз приоткрылся, и ей показалось, что в его глубине мелькнуло осознание.
- Ты похож на Медузу Горгону мужского пола, - произнесла она первое, что пришло ей в голову. Одна темная бровь немного дернулась.
- Пиявки, - пояснила она и дотронулась до одной из висящих на его шее пиявок. - У тебя борода из змей. Ты их чувствуешь? Они тебя не беспокоят?
Его губы шевельнулись, с очевидным усилием формируя беззвучное "нет".
- Не разговаривай, - она смущенно оглянулась на вторую кровать, но раненный мужчина, лежавший на ней, молчал, закрыв глаза. Она повернулась к Роджеру, наклонилась и быстро поцеловала его - не более чем легкое соприкосновение губ. Его рот дернулся, и она решила, что он хотел улыбнуться.
Ей захотелось накричать на него. Что случилось? Что, черт побери, ты натворил? Но он не мог ответить.
Внезапно ярость затопила ее. Не обращая внимания на людей, проходящих мимо палатки, она наклонилась, схватила его за плечо - за место, которое ей показалось не таким поврежденным, как все остальное - и прошипела ему на ухо:
- Как, во имя Бога, ты ухитрился попасть в это?
Его глаза медленно повернулись, остановившись на ее лице. Он сделал маленькую гримасу, которую она не смогла интерпретировать, а потом плечо под ее рукой начало трястись. Она смотрела на него в недоумении несколько секунд, прежде чем поняла, что он смеялся. Смеялся!
Трубка в его горле слегка покачивалась и издавала тихие хрипящие шумы, что окончательно вывело ее из себя. Она встала, прижав руки к горящей груди- Я скоро вернусь! - сказала она. - И, черт тебя побери, попробуй только уйти!(1)Не волнуйся, мое сердце, я здесь (гэльск.)
ТРУТ ДЛЯ ИСКРЫ
Джеральд Форбс был успешным адвокатом и, обычно, так же и выглядел. Даже одетый в походный костюм, с лицом, измазанным пороховой сажей, он имел уверенный вид, что хорошо служило ему, как капитану милиции. Этот вид еще не покинул его, но он явно чувствовал себя не в своей тарелке, когда стоял в проеме палатки, сворачивая и разворачивая поля шляпы.
Сначала я предположила, что это было чувство неудобства, которое охватывает многих людей в присутствии больных, или, быть может, он ощущал неловкость из-за обстоятельств, приведших Роджера к травме. Но, очевидно, это было что-то другое; он только кивнул Брианне, которая сидела возле постели мужа.
- Мои сочувствия, мэм, - произнес он и сразу же повернулся к Джейми. - Мистер Фрейзер, могу я поговорить с вами? И миссис Фрейзер тоже, - добавил он с глубоким поклоном в мою сторону.
Я поглядела на Джейми, и когда он кивнул, встала и по привычке взяла свой медицинский ящичек.
Было очевидно, что я мало чем могла помочь. Исайя Мортон лежал в палатке Форбса на боку с белым блестящим от пота лицом. Он еще дышал, но очень медленно с ужасным булькающим звуком, который неприятно напомнил мне звук, вырвавшийся из горла Роджера, когда я проткнула его. Благодарение Богу, он был без сознания. Я произвела поверхностный осмотр и присела на пятки, вытирая лицо подолом моего передника; вечер не принес значительной прохлады, а в палатке было вообще жарко.
- Пуля пробила легкое, - сказала я, и оба мужчины кивнули, хотя уже знали об этом.
- Стреляли в спину, - мрачным тоном произнес Джейми. Он поглядел на Форбса, который кивнул, не отводя взгляда от раненого.
- Нет, - произнес он спокойно, отвечая на невысказанный вопрос, - он не был трусом. Мы двигались вперед, и сзади никого не было.
- Никаких регуляторов? Снайперов, засады? - спросил Джейми, и Форбс отрицательно покачал головой, прежде чем вопросы закончились.
- Мы преследовали нескольких регуляторов до реки, но на берегу остановились и позволили им уйти, - Форбс все еще держал шляпу в руках, продолжая скатывать и расправлять ее поля. - Мне не хотелось зря убивать.
Джейми молча кивнул.
Я кашлянула и аккуратно запахнула остатки рубашки на Мортоне.
- В него стреляли дважды, в спину, - сказала я. Вторая пуля задела только предплечье, но я видела направление борозды, которую она оставила.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |