Потом она поняла, что, скорее всего, он похудел раньше в течение военной кампании; оба ее родителя выглядели более худыми, чем обычно. Выпирающие кости его лица были замаскированы ужасной опухолью, а теперь, когда она спала, его скулы были высоки и измождены, и над белой повязкой на горле снова стала видна твердая изящная линия челюсти.
Она поняла, что уставилась на его челюсть, исследуя цвета исчезающих ушибов. Желто-зеленый цвет заживающего ушиба отличался от деликатного серо-зеленого цвета недавней смерти, такой же болезненный, но, тем не менее, являющийся цветом жизни. Она глубоко вздохнула, внезапно осознав, что и в этой комнате окно было закрыто, а пот сбегал по ее спине, неприятно просачиваясь в расщелину между ягодицами.
Звук разбудил его; он повернул голову на подушке и слабо улыбнулся, увидев ее.
- Как дела? - спросила она шепотом, словно в церкви.
Он приподнял одно плечо в легком пожатии, но беззвучно произнес: "Хорошо". Он выглядел слабым и влажным; темные волосы на его висках были мокрыми от пота.
- Ужасно душно, не так ли? - она махнула рукой в сторону окна, откуда тек горячий воздух. Он кивнул, ткнув в воротник своей рубашки одной рукой. Она поняла его жест и развязала воротник, раздвигая отвороты шире, чтобы открыть его грудь бризу.
Его соски были маленькими и опрятными, ореолы под темными вьющимися волосами - розовато-коричневыми. Их вид напомнил ей о собственной груди, полной молока, и у нее на мгновение возникло безумное желание скинуть рубашку и дать ему грудь. Она ярко вспомнила момент, когда он сделал это под ивами в Речном потоке, и жар пробежал по ее телу, отдаваясь в матке. Кровь бросилась ей в лицо, и она отвернулась посмотреть, что есть из еды на ночном столике.
Там был холодный мясной бульон в закрытой чашке и бутылка с чаем, подслащенным медом. Она взяла ложку и вопросительно приподняла бровь, зависнув рукой над столом.
Он немного поморщился, но указал головой на бульон. Она взяла чашку и села рядом с ним.
- Открывай ворота конюшни, - весело произнесла она, поднося ложку кругами к его рту, как будто он был Джемом. - Лошааадка прискакала!
Он раздраженно закатил глаза.
- Когда я была маленькой, - сказала она, игнорируя его хмурый вид, - мои родители говорили так: "Плывет корабль, разводи мосты" или "Открывай гараж, приехала машинка!" Но я не могу использовать их для Джема. Твоя мама говорила об автомобилях и самолетах?
Он скривил губы, но, наконец, неохотно улыбнулся. Он покачал головой и поднял руку, указывая в потолок. Она поглядела вверх и увидела темное пятно на штукатурке. Это была пчела, которая случайно залетела сюда днем из сада и с наступлением темноты заснула.
- Да? Хорошо. Пчелка летит, - сказала она негромко, засовывая ложку в его рот. - Ж-ж-ж-ж.
Она не могла долго поддерживать этот игривый тон, но атмосфера немного разрядилась. Она рассказала о Джемми, любимым словом которого стало слово "Уга", но никто еще не смог догадаться, что оно означало.
- Я подумала, что, может быть, он имеет в виду кошку, но кошку он называет "кис-кис".
Она вытерла ладонью пот со лба и опустила ложку в чашку.
- Миссис Шерстон говорит, что в этом возрасте он уже должен ходить, - сказала она, глядя на его рот. - Оба ребенка ее сестры пошли в год. Я спросила маму; она говорит, что дети начинают ходить, когда они готовы, и это может произойти в любое время между десятью и восемнадцатью месяцами, хотя обычно не позже пятнадцати.
Она смотрела на его рот, чтобы направлять ложку, но чувствовала, что он наблюдает за ней. Ей хотелось тоже заглянуть в его глаза, но она боялась того, что могла увидеть в их темно-зеленых глубинах. Был ли это Роджер, которого она знала, или молчаливый незнакомец, повешенный человек?
- О... я совсем забыла, - она замолчала, решив не сообщать о Уилбурах. Она не забыла, но не хотела говорить об этом без подготовки. - Па говорил сегодня с губернатором. Он, губернатор, дает тебе грант на землю. Пять тысяч акров в дальних горах.
Произнося эти слова, она поняла нелепость случившегося. Пять тысяч акров дикой, никому не нужной земли в обмен за почти разрушенную жизнь. "Нет не почти", - внезапно подумала она, глядя на Роджера.
Он, нахмурившись, глядел на нее с видом, похожим на замешательство, потом покачал головой и откинулся на подушку, закрыв глаза. Он поднял руку и уронил ее, как если бы не хотел слышать об этом. Возможно, это было так.
Она молча смотрела на него, но он не открывал глаза; только между бровями залегла глубокая складка.
Поддавшись желанию дотронуться до него, преодолеть барьер тишины, она, едва касаясь, его кожи провела пальцами вдоль скулы.
Она могла видеть размытые края синяков, темную запекшуюся кровь на коже, где лопнули капилляры. Синяки начинали желтеть; мать рассказала ей, что лейкоциты тела, попадая в место ушиба, постепенно перерабатывают травмированные клетки тканей и крови, в результате этой клеточной работы происходит изменение цвета.
Его глаза открылись и уставились в ее лицо с безразличным выражением. Она знала, что выглядела взволнованной и попыталась улыбнуться.
- Ты не выглядишь мертвым, - сказала она. Это сломало безразличный фасад; его брови дернулись, и слабый свет юмора появился в его глазах.
- Роджер... - не находя слов, она импульсивно подвинулась к нему. Он немного напрягся, инстинктивно поднимая плечи, чтобы защитить трубку в горле, но она обняла его за плечи, осторожно, но испытывая отчаянную нужду в ощущении его плоти.
- Я люблю тебя, - прошептала она, сжимая руки, убеждая его верить ее словам.
Она поцеловала его. Его губы были теплыми и сухими, такими знакомыми, и все же она испытала потрясение. Дыхание не коснулось ее щеки ни из его носа, ни из его рта. Словно она поцеловала маску. Влажный воздух из таинственных глубин его легких выходил из янтарной трубочки и касался ее шеи. Гусиная кожа покрыла ее руки, и она отстранилась, надеясь, что ни шок, ни отвращение не отразились на ее лице.
Его глаза были закрыты, веки сильно сжаты. Челюсти его напряглись.
- Отдыхай... - она взяла себя в руки, хотя голос дрожал. - До... до утра.
Она направилась вниз, не замечая, что свет в коридоре уже горел, и что ожидающая рабыня тихо скользнула назад в комнату.
Ее голод вернулся, но она шла вниз не в поисках еды. Она должна сделать что-нибудь с неиспользованным молоком. Она повернула к комнате родителей, чувствуя слабый сквозняк, тянувшийся из теней. Несмотря на теплый душный воздух, ее пальцы были холодными, словно скипидар все еще испарялся с их кожи.
"Вчера ночью мне приснилась моя подруга Дебора. Он обычно гадала за деньги на картах таро в студенческом союзе и предлагала погадать мне бесплатно, но я всегда отказывалась.
Сестра Мари Ромейн сказала нам в пятом классе, что католикам не позволено гадать; мы не должны дотрагиваться до досок для спиритических сеансов или карт таро, или хрустальных шаров, потому что это вещи Д-Ь-Я-В-О-Л-А - она всегда говорила его по буквам, никогда не произнося слово целиком.
Я не была уверена, что в них обитает дьявол, но не могла разрешить Деборе погадать мне. Тем не менее, я увидела ее вчера во сне.
Я имела обыкновение наблюдать, как она гадает для других; карты таро очаровывали меня, возможно, потому, что казались запретными. Но их названия звучали круто - Старшие арканы, Младшие арканы, Рыцарь пентаклей, Паж кубков, Королева жезлов, Король мечей, Императрица, Маг и Повешенный.
Что еще я могла видеть во сне? Я имею в виду, что это был вполне объяснимый сон. Там была разложена колода карт, и Деб читала их.
"Мужчина подвешен за одну ногу к палке между двух деревьев. Его руки связаны за спиной, и вместе с его головой образуют треугольник, направленный острием вниз; ноги его образуют крест. До некоторой степени человек еще привязан к земле, поскольку его нога присоединена к дереву".
Я могла видеть человека на карте, который находился на полпути между небом и землей. Эта карта всегда казалась мне странной - человек, казался, совершенно равнодушным, несмотря на то, что висел вниз головой и был ослеплен.
Деб продолжала собирать карты и раскладывать их снова, и эта карта появлялась в каждом раскладе.
"Повешенный означает жертву и ответственность, - сказала она. - У этой карты глубокое значение, - она посмотрела на меня и постучала по ней пальцем. - Но большая часть его скрыта. Ты сама должна выяснить ее значение для себя. Самопожертвование приводит к изменению личности, но человек должен совершить свое возрождение".
Изменение личности. Вот этого я и боюсь. Мне вполне нравилась личность Роджера, какой она была!
Черт. Я не знаю, насколько ДЬЯВОЛ замешан во все этом, но я уверена, что попытка заглянуть так далеко в будущее - ошибка. По крайней мере, сейчас."
(1)Боже (гэльск.)
(2)Диалектизм, означающий старую любящую супружескую чету. Фарфоровые фигурки, изображающие любящую пару (каминное украшение).
ЗВУКИ МОЛЧАНИЯ
Прошло десять дней, пока портрет Пенелопы Шерстон был закончен к полностью удовлетворил ее. К этому времени состояние и Роджера, и Исайи Мортона достаточно улучшилось для путешествия. Учитывая скорое рождение отпрыска Мортона и опасность его появления вблизи Гранитных водопадов или Браунсвилла, Джейми договорился, чтобы он и Алисия остались жить у пивовара Шерстонов. Исайя будет работать возчиком на пивоварне, как только поправится.
- Не могу понять почему, - сказал мне Джейми по секрету, - но мне нравится этот маленький аморальный тип. Мне не хотелось бы увидеть, как его хладнокровно убьют.
Настроение Исайи значительно повысилось с прибытием Алисии, и уже через неделю он спускался вниз, где сидел, наблюдая глазами любящего пса, как она работала на кухне, а когда отправлялся спать, всегда останавливался прокомментировать портрет миссис Шерстон.
- Ну, разве не точь-в-точь она? - произнес он восхищенно, стоя в ночной рубашке в дверях гостиной. - Стоит только посмотреть на картину, сразу поймешь, кто это.
Поскольку миссис Шерстон настаивала, чтобы ее изобразили в образе Саломеи, я не была уверена, можно ли считать это замечание комплиментом, но она мило покраснела и поблагодарила его, очевидно, тронутая его искренностью.
Бри совершила удивительную работу, умудрившись изобразить миссис Шерстон и реалистично, и с долей лести, но без откровенной иронии, что было довольно трудно. Единственным пунктом, где она не удержалась от искушения, была небольшая деталь - отрезанная голова Иоанна Крестителя имела поразительное сходство с мрачным лицом губернатора Трайона, но я сомневалась, что за кровью, покрывающей ее, кто-либо заметит этот факт.
Мы были готовы двинуться домой, и особняк был полон духом беспокойного волнения и радостного облегчения. Но не Роджер.
Физически Роджер, безусловно, стал лучше. Его руки снова были подвижны, за исключением сломанных пальцев, и большая часть синяков с лица и тела исчезла. Самое главное: опухоль в его горле спала, и он мог теперь снова дышать через нос и рот. Я удалила трубку из его горла и зашила разрез - маленькая, но болезненная операция, которую он вытерпел, напрягшись телом и уставившись в потолок, пока я работала.
В его ментальном выздоровлении я не была уверена. После операции я помогла ему сесть, вытерла его лицо и дала немного воды, смешанной с бренди, в качестве укрепляющего средства. Я внимательно следила, пока он глотал, потом слегка прижала пальцы к его горлу и попросила его сглотнуть снова. Закрыв глаза, я нащупывала движение его гортани и колец трахеи, пытаясь как можно лучше оценить степень их повреждения.
Наконец, я отрыла глаза и в двух дюймах от моего лица увидела его глаза. Они были все еще широко открыты, и в них стыл вопрос, холодный и суровый, как ледник.
- Я не знаю, - произнесла я почти шепотом. Мои пальцы все еще касались его горла; я могла чувствовать пение крови в сонной артерии под его кожей, но твердая выпуклость гортани была деформирована и неподвижна; я не ощущала в ней никакой пульсации, никакой вибрации воздуха, проходящего через голосовые связки.
- Я не знаю, - повторила я и медленно убрала пальцы. - Ты... хочешь попробовать сейчас?
Он покачал головой и, поднявшись с кровати, подошел к окну, где встал, отвернувшись от меня и положив руки на раму. Слабое тревожное воспоминание пришло ко мне.
Тогда в Париже была залитая лунным светом ночь, а не день. Я проснулась и увидела Джейми, который, голый, стоял в оконной раме; шрамы на его спине поблескивали серебром, руки были сложены, а тело мерцало от холодного пота. Роджер тоже вспотел от жары; рубашка прилипла к его телу, но напряжение в его теле было таким же - как у человека, собирающего силы встретить свои страхи и взглянуть в лицо демонов.
Я могла слышать голоса внизу во дворе; Джейми вернулся из лагеря с Джемми, которого он держал перед собой в седле. Он выработал привычку брать Джема с собой, когда отправлялся по ежедневным делам, так чтобы Бри могла работать, не отвлекаясь. В результате Джемми выучил несколько новых слов - два из них непристойных - а хорошее пальто Джейми было в пятнах от джема и пахло, как использованный подгузник, но оба они казались вполне довольными друг другом.
Голос Бри долетел снизу, когда она, смеясь, вышла забрать сына. Роджер стоял неподвижно, словно был вырезан из дерева. Он не мог позвать их, но он мог бы постучать по окну или произвести другой шум, помахать им, но он не двигался.
Я тихо встала и покинула комнату, чувствуя в горле комок, который никак не могла сглотнуть.
Когда Бри унесла Джемми купаться, Джейми сообщил мне, что Трайон освободил большинство мужчин, захваченных в сражении.
- Хью Фаулз был среди них, - он снял пальто и ослабил воротник рубашки, подставляя лицо небольшому ветерку из окна. - Я замолвил за него слово, и Трайон прислушался.
- Еще бы он не прислушался, - сказала я резко. Он взглянул на меня и произвел шум глубоко в горле. Это напомнило мне о Роджере, гортань которого больше не была способна производить этот специфический шотландский звук.
Должно быть, от этой мысли у меня стал несчастный вид, потому что Джейми приподнял брови и коснулся моей руки. Было слишком жарко обниматься, но я на мгновение прижалась щекой к его плечу, ощутив комфорт от основательности его тела под тонким полотном рубашки.
- Я зашила горло Роджеру, - сказала я. - Он может дышать, но я не знаю, будет ли он когда-либо в состоянии говорить.
Не говоря уже о том, чтобы петь. Неозвученная мысль плавала в душном воздухе.
Джейми сделал другой шум, на этот раз глухой и сердитый.
- Я разговаривал с Трайоном также относительно его обещания Роджеру Маку. Он дал мне документ, предоставляющий ему пять тысяч акров земли, примыкающей к моей. Один из его последних актов на посту губернатора.
- Что значит один из последних?
- Я говорил, что он освободил большинство заключенных? - он отодвинулся с немного хмурым видом. - Всех, кроме двенадцати мужчин. Он держит в тюрьме дюжину главарей регуляторов. Или таковыми он их считает, - ирония в его голосе была такой же густой, как пыльный воздух. - Через месяц их буду судить по обвинению в мятеже.
- И если их признают виновными...
- По крайней мере, их выслушают, прежде чем повесить.
Он остановился перед портретом, нахмурившись, хотя я не была уверена, что он его видел.
- Я не останусь здесь до суда. Я сказал Трайону, что мы должны заниматься урожаем и фермами. Он согласился распустить милиционеров.
Я почувствовала легкость в сердце. В горах прохладно, воздух свежий, и кругом зелень. Это хорошее место для жизни.
- Когда мы едем?
- Завтра, - он, наконец, обратил внимание на портрет и с мрачным одобрением кивнул на голову с приоткрытой челюстью на блюде. - Есть одно дело, из-за которого можно было остаться, но думаю, сейчас это мало что даст.
- Какое дело?
- Сын Дугала, - произнес он, отворачиваясь от портрета. - За прошедшие десять дней я искал Уильяма Баккли МакКензи от одного края округа до другого. Я нашел людей, которые знали его, но никто не видел его после Аламанса. Некоторые говорят, что он, возможно, вообще покинул колонию. Очень многие регуляторы так и сделали; говорят, Хасбанд увез семью в Мэриленд. Но что касается Уильяма МакКензи, человек вместе с семьей исчез, как змея в крысиной норе.
"Вчера ночью я видела сон, что я и Роджер лежали под большой рябиной. Был прекрасный летний день, и мы вели одну из тех бесед, где говорили о вещах, которых нам не хватает. Только вот вещи, о которых мы говорили, лежали на траве между нами.
Я сказала, что продала бы душу за шоколадку Херши с миндалем, и она была там. Я сняла внешнюю обертку и почувствовала запах шоколада, потом я развернула внутреннюю обертку и принялась есть шоколад. Но мы говорили о бумаге.
Роджер подобрал обертку и сказал, что больше всего ему не хватает туалетной бумаги. Обертка слишком жесткая, чтобы подтирать ею задницу. Я рассмеялась и сказала, что нет ничего сложного; даже сейчас люди могли бы делать ее, если бы захотели. И вот на земле лежит рулон туалетной бумаги, я показала на него, и тут подлетел большой шмель, схватил один конец бумаги и полетел, разматывая ее. Она летела, колышась, между ветвями дерева.
Тогда Роджер сказал, что это святотатство подтираться здесь бумагой. Мама делает свои заметки на крошечных листочках, а когда па пишет в Шотландию, он использует обе стороны листа, а потом разворачивает лист и пишет вдоль, так что письмо похоже на решетку.
И я увидела, что па сидел на земле и писал письмо тете Дженни на туалетной бумаге. Письмо становилось все длиннее и длиннее, когда шмель разматывал бумагу, направляясь в Шотландию.
Я использую больше бумаги, чем кто-либо еще. Тетя Джокаста дала мне несколько альбомов для рисования и стопку бумаги для акварелей, но я чувствую себя виноватой, когда использую их, потому что знаю, какая она дорогая. Но я должна рисовать. Лучшее, что есть в рисовании портрета миссис Шерстон - это то, что поскольку я зарабатываю деньги, я могу использовать бумагу.
Потом сон изменился, и я рисовала Джемми желтым карандашом 2В(1). На нем черными буквами было написано "Тикондерога"(2), как на карандашах, которыми мы пользовались в школе. Но я рисовала на туалетной бумаге, и карандаш рвал ее. Я разозлилась и скомкала ее.
Потом начался один из скучных и неприятных снов, когда вы блуждаете в поисках туалета и не можете найти, а потом просыпаетесь и понимаете, что вам действительно нужно в туалет.
Я не могу решить, что бы я предпочла: шоколадку Херши, туалетную бумагу или карандаш. Все же думаю, что карандаш. Я прямо-таки чувствую запах оструганного дерева и ощущаю его между пальцами и на зубах. Когда я была маленькой, я грызла карандаши, так что они всегда выглядели так, словно над ними поработал бобер.
Я думала об этом днем. И даже взгрустнула, что у Джема не будет нового желтого карандаша или коробки для завтрака с Бэтмэном на крышке, когда он пойдет в школу. Если он вообще пойдет в школу.
Руки Роджера все еще не могут держать перо.
И теперь я знаю, что мне не нужны ни карандаш, ни шоколад, ни туалетная бумага. Я хочу, чтобы Роджер снова говорил со мной."
(1)Средняя твердость карандаша.
(2)Карандаши американской фирмы "Диксон Тикондерога", основанной в начале 19 века.
СКАЖИ МОЕ ИМЯ
Наше путешествие во Фрейзерс-Ридж протекало гораздо быстрее, чем поездка к Аламансу, несмотря на то, что двигаться приходилось в гору. Был уже конец мая, и в полях вокруг Хиллсборо высоко стояли стебли кукурузы, пуская золотую пыльцу по ветру. В горах зерно только всходило, и недавно появившееся потомство: телята, жеребята и ягнята нуждались в защите от волков и медведей. Распущенная милиция быстро рассеялась, возвращаясь к своим полям и фермам.
В результате наш караван состоял только из двух фургонов. С нами путешествовали также несколько мужчин, проживающих вблизи Риджа, и два мальчика Финдли; наш путь проходил мимо фермы их матери.
Я бросала незаметные взгляды на Финдли, которые помогали разгружать фургон и разбивать наш маленький лагерь. Хорошие мальчики, хотя очень тихие. Они были почтительны, или скорее испытывали благоговейный страх перед Джейми, но к Роджеру питали искреннюю и теплую симпатию, возникшую за время недолгой военной кампании и продолжавшуюся по настоящее время.
Они оба приходили навестить его в Хиллсборо и стояли, алые от смущения и практически бессловесные, зарывшись пальцами голых ног в турецкий ковер Фиби Шерстон. Они принесли Роджеру три ранних яблока, маленьких зеленых и твердых, очевидно, украденных по пути в чьем-то саду.
Он широко улыбнулся им, благодаря, взял одно из яблок и героически надкусил, прежде чем я смогла вмешаться. Он не ел ничего кроме бульона в течение недели и почти задохнулся, глотая кусок. Однако протолкнул его, усиленно работая гортанью и задыхаясь, а потом все трое сидели, молча улыбаясь друг другу, и слезы стояли в их глазах.
Во время путешествия Финдли обычно находились поблизости от Роджера, были всегда внимательны и бросались ему на помощь, если он не мог с чем-либо справиться своими травмированными руками. Джейми рассказывал мне об их дяде Иэне Мхоре; без сомнения, они имели большой опыт в угадывании невысказанных потребностей.
Молодой и сильный, Роджер выздоровел быстро, и переломы были не слишком серьезные, но двух недель было недостаточно, чтобы кости срослись хорошо. Я предпочла бы не снимать повязки еще неделю, но они раздражали его, и я неохотно убрала импровизированные шины с его пальцев, предупредив беречь руки.
- Не смей, - произнесла я, схватив его руку, когда он потянулся к тяжелому мешку на фургоне. Он посмотрел на меня, приподняв бровь, и, добродушно пожав плечами, отступил; мешок тут же взял и утащил Хью Финдли. Роджер указал на камни, которые собирал Иэн Финдли для ограждения костра, потом на окружающий лес. Может ли он собирать дрова?
- Конечно же, нет, - твердо сказала я. Он изобразил пантомимой, как будто пьет воду. Принести воды?
- Нет, - снова сказала я. - Стоит только ведру соскользнуть в руке и...
Я огляделась вокруг, пытаясь найти для него занятие, но вся работа по лагерю требовала физических усилий. В то же время я понимала, что он раздражается, стоя в стороне и чувствуя себя бесполезным. Он чертовски устал от того, что с ним обращаются, как с инвалидом, и я могла видеть бунтарский блеск, разгорающийся в его глазах. Еще одно "нет", и он назло мне, вероятно, попытается поднять фургон.
- Он может писать, сассенах? - Джейми остановился возле фургона, увидев, что я попала в тупик.
- Писать? Что? - удивленно спросила я, но он уже протиснулся мимо меня и достал потрепанную портативную конторку, которую он брал с собой в путешествия.
- Любовные письма? - Джейми усмехнулся мне. - Или, может быть, сонеты? - он бросил конторку в сторону Роджера, который поймал ее, прежде чем я протестующе вскрикнула. - Но, может быть, прежде чем сочинять эпос в честь Уильяма Трайона, Роджер Мак, ты очень обяжешь меня, если напишешь, как вышло, что наш обоюдный родственник попытался убить тебя, а?
Роджер стоял неподвижно некоторое время, сжимая ящичек, потом криво улыбнулся Джейми и кивнул головой.
Он начал писать, пока устраивался лагерь, сделал перерыв, чтобы съесть ужин, и продолжил после него. Это была утомительная и очень медленная работа; переломы почти срослись, но его руки оставались распухшими и неуклюжими. Он ронял перо дюжину раз. Суставы моих пальцев болели при взгляде на его мучения.
- Перестань сейчас же!
Я подняла голову от горшка, который чистила камышом и горсткой песка, и увидела, что Брианна воевала с сыном, который, выгнувшись на ее руках назад, как лук, пинался, извивался и вообще делал все, что заставляет даже любящих родителей на мгновение подумать о детоубийстве. Я заметила, что плечи Роджера напряглись от этого шума, но он продолжал упорно писать.
- Что это с тобой? - сердито спросила Брианна. Она стояла на колени и пыталась уложить Джемми, чтобы сменить подгузник на ночь.
Данный подгузник сильно нуждался в замене, так как был мокрым, грязным и болтался возле колен мальчика. Джем проспал большую часть дня в фургоне и проснулся утомленный жарой, раздраженный и не склонный к шуткам, не говоря уже о том, чтобы менять подгузники и ложиться спать.
- Может быть, он еще не устал, - предположила я. - Он поел, да?
Вопрос был риторическим; лицо Джемми было измазано заварным пудингом, а в волосах застряли кусочки гренок.
- Да, - Бри провела по своим волосам, которые были более чистыми, но не менее растрепанными. Джемми был не единственным рассерженным в семье МакКензи. - Может быть, он не устал, но я выбилась из сил.
Она шла пешком большую часть дня, чтобы облегчить нагрузку на лошадей на крутых склонах. Я тоже.
- Почему бы тебе не оставить его и не пойти умыться? - сказала я, благородно подавляя зевок. Я взяла большую деревянную ложку и заманчиво повертела ей перед Джемми, который испускал ужасные скулящие звуки. Увидев ложку, он замолчал и подозрительно уставился на нее.
Я добавила к приманке пустую оловянную кружку, положив их на землю рядом с ним. Он тут же уселся и, схватив ложку обеими руками, принялся вколачивать кружку в землю.
Бри кинула не меня взгляд искренней благодарности, встала и исчезла в лесу, направляясь вниз к маленькому ручью. Быстрое ополаскивание в холодной воде давало не такое роскошное расслабление, как ароматная ванна с пеной при свечах, но главным словом здесь было "расслабление". Немного одиночества творит чудеса для уставшей матери, как я знала из своего опыта. И если чистота - это еще не все, но чистые ноги, лицо и руки, определенно, улучшают отношение к миру, особенно после дня с потом, грязью и мокрыми вонючими подгузниками.
Я критически осмотрела свои руки - с управлением лошадьми, разведением костра, готовкой пищи и чисткой горшков, моему собственному отношению к миру требовалось немного позитива.
Однако вода - не единственная жидкость, способная поднять чей-либо дух. Джейми нагнулся через мое плечо и вручил мне чашку, потом уселся рядом со мной.
- Slàinte, mo nighean donn,(1) - сказал он мягко и улыбнулся мне, поднимая свою чашку в приветственном жесте.
- Ммм, - я закрыла глаза, вдыхая аромат. - Правильно ли говорить "Slàinte", если пьешь не виски?
Жидкость в чашке была вином и притом очень хорошим, терпким, но с богатым благоуханием виноградных листьев и солнца.
- Почему бы нет, - сказал Джейми. - Это только пожелание здоровья, в конце концов.
- Правильно, но я полагаю, что пожелание здоровья в случае с виски имеет вовсе не фигуральное значение. Я имею в виду, что, говоря так, вы надеетесь, что человек, пьющий виски, выживет.
Он рассмеялся, и от уголков глаз разбежались морщины.
- Я еще никого не убил своим виски, сассенах.
- Я не имела в виду твой виски, - уверила я его, сделав паузу для глотка. - О, как хорошо. Я вспомнила о трех милиционерах из отряда полковника Эша.
Трое упомянутых мужчин были обнаружены караульным в мертвецки пьяном состоянии, после того как употребили бутылку так называемого виски, бог весть где добытого.
Поскольку в отряде Эша не было своего хирурга, а мы располагались рядом с ними, меня вызвали среди ночи откачивать их, и я сделал все, что могла. Все трое выжили, но один мужчина ослеп на один глаз, а другой получил незначительное повреждение головного мозга, хотя про себя я сомневалась, был ли он достаточно умен до этого.
Джейми пожал плечами. Пьянство было одной из реалий жизни, а некачественное самогоноварение - другой.
- Thig seo, chuisle!(2) - крикнул он, увидев, что Джемми, потерявший интерес к ложке и чашке, на четвереньках подбирался к кофейнику, который стоял возле огня, чтобы кофе оставался горячим. Джемми проигнорировал приказ, но был спасен Иэном Финдли, который аккуратно подхватил его поперек тела и принес, брыкающегося, к Джейми.
- Сиди, - твердо сказал Джейми, усадил его на землю и вручил тряпичный мяч. Джемми взял его, хитро поглядывая на костер.
- Попробуй бросить его в огонь, chuisle, и я отшлепаю тебя по заду, - сообщил ему Джейми весело. Джемми поднял брови и выпятил дрожащую нижнюю губу, но мяч в огонь все же не бросил.
- Chuisle? - спросила я, старательно выговаривая звуки. - Это новое слово? Что оно означает?
- О, - Джейми потер переносицу, размышляя. - Это означает "моя кровь".
- Я думала, что это "mo fuil".
- Да, но эта та кровь, которая течет из раны. Chuisle означает скорее... тех, в чьих жилах течет моя кровь. Так называют маленьких детей, если они, конечно, родственны вам по крови.
- Как мило, - я поставила пустую чашку на землю и прислонилась к плечу Джейми. Я все еще чувствовала себя уставшей, но волшебство вина сгладило остроту усталости, и я была приятно расслаблена.
- Ты назвал бы так же Германа или Джоан? Или обязательно родство по крови?
- Я склонен называть Германа un petit emmerdeur(3), - произнес он с веселым фырканьем, - но Джоан, да, я назвал бы малышку chuisle. Это кровь сердца, не только тела, понимаешь?
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |