— Что вы городите! — вышел из себя Гарри. — Да я бы в жизни не сказал ему о вас с Гермионой!
— О, Боже, — простонала Нимфадора. — Не произноси ее имя! Гарри, умоляю, давай поговорим. Я тебе должна это объяснить, я в любом случае собиралась это сделать. Идем, — она потянула его за рукав. — Чаю попьем.
Юный санитар не успел оглянуться, как оказался в сестринской. Нимфадора плотно закрыла дверь, включила электрический чайник и жестом пригласила юношу за стол.
— Гарри, выслушай меня, — начала она. — Я знаю, ты хорошо относишься к Ремусу. Я это вижу, не слепая.
— Да, поэтому я и не собирался ему ничего рассказывать. Мы уже говорили с Герми, она меня о том же просила, — раздраженно сказал Гарри. — Я не понимаю только, к чему такая секретность. Впрочем, это не мое дело, — прибавил он.
— Выслушай меня, Гарри, — умоляюще сказала Нимфадора. — Пойми, Ремусу лучше не знать, что Гермиона в Лондоне, — она поставила перед Гарри чашку с кипятком и ткнула туда пакетик чая. — Если он узнает…
Гарри недоумевающе уставился в расстроенное лицо Нимфадоры. Без косметики она казалась моложе и меньше напоминала ему Вавилонскую блудницу.
— Я понимаю, со стороны это кажется глупостью, — вздохнула она. — Не знаю, что тебе говорила о нас Гермиона…
— Ничего, кроме того, что она вас любит, — негромко сказал Гарри, хмуро гоняя по чашке пакетик чая.
— Знаешь, мы обе из Эдинбурга, — медленно начала Нимфадора. — Мы дружили с детства, жили в одном доме, на одном этаже… Герми была для меня как младшая сестренка. Я старше на шесть лет, но мы были неразлучны, сколько себя помню. И гуляли целыми днями вместе, и ночевали друг у друга. И все у нас было общее, игрушки и вещи, радость и грусть… А однажды мы поняли, что у нас и душа одна на двоих. Смеялись, плакали, мечтали, планы строили… Даже не помню, когда все началось… Когда дружба стала самым дорогим, что есть, самым важным и нужным. Когда перестала быть просто дружбой. Когда вдруг оказалось, что друг без друга — ни жить, ни дышать… — серо-голубые глаза девушки вдруг затуманились дымкой воспоминаний. — До сих пор думаю, что это было наше лучшее время. Оно… не повторится больше, — тихо и хрипло сказала она.
Гарри растерянно молчал. В голосе Нимфадоры звучала неподдельная горечь.
— Я понимаю, — сказал, наконец, он. — Но ведь это было давно… Разве Ремус об этом не знает?
— О-о, еще как знает! — кусая губы, сказала девушка. — Рем приехал в Эдинбург на конференцию, так мы познакомились… Когда мы стали с ним встречаться, Герми начала буквально сходить с ума. Ходила за нами хвостиком, портила все свидания, всюду лезла третьей... Сейчас я понимаю, что сама тогда наделала глупостей… Я была с ней жестокой. Сказала, что ей нужен свой парень, и если она меня любит, то пусть тоже с кем-нибудь встречается, а нас оставит в покое. Даже парня ей нашла, — с горечью сказала она. — Она, бедняжка, меня слушала. Во всем. Как старшую сестру. Даже в этом… послушала. Потеряла невинность с нелюбимым, с чужим, только потому, что я ей сказала, что так надо, — Нимфадора закрыла ладонью глаза. — Боже, какая я сволочь, — прошептала она. — Не могу себе простить… Но я… я влюбилась в Рема. Оглохла, ослепла, очерствела… Не знаю, как Герми это все пережила.
— Это давно было? — безрадостно спросил Гарри. История с чужим парнем показалась ему довольно гнусной.
— Два года назад, — прошептала Нимфадора, бессмысленно помешивая холодный чай: она к нему не притронулась. — Господи, ведь ей тогда было всего шестнадцать. Самое ужасное — ничего не помогло. Гермиона все время была с нами, и Ремус ее возненавидел… Свадьбу нам испортила, это целая история… Во время церемонии священник спросил, нет ли у кого возражений против нашего союза, тут она и выскочила со своими протестами, опозорила нас на весь Эдинбург. Мы переехали в Лидс, потом в Бристоль, а она повсюду тащилась за нами. Выслеживала, выжидала… Ремус был в шоке. Он не думал, что женщины способны на такие сильные чувства. Вообще мужчины ни черта не понимают, — вздохнула Нимфадора, — думают, если у девушек членов нет, так это и любовью назвать нельзя. Бред какой… Для любви сердце нужно, а не член…
Гарри задумчиво крутил в руках чертика, ловко сделанного из капельницы ручищами санитара Хагрида: на досуге тот сплетал из трубочек разных зверей, раскрашивал спиртовыми маркерами и дарил юным пациентам. Зверушки и человечки получались разные, но Хагрид упорно называл всех «чертиками».
— Понимаешь, Гарри, мы тогда устали от ее любви. Ремус говорит, это нечто деспотичное и страшное. Я не знаю, что это. Но ведь это любовь, — прошептала Нимфадора. — Может, чувства женщин сильнее, чем обыкновенная любовь.
— Разве любовь бывает обыкновенной? — задумчиво спросил Гарри. Его мысли перескочили на Северуса, к груди прилила странная теплая волна.
— Тебе ли не знать разницы, — фыркнула Нимфадора.
— Мне не с чем сравнивать, — тихо сказал Гарри, удивляясь, как легко далось ему признание.
— В Бристоле… случилась ужасная история, — продолжила девушка. — Не знаю, рассказывать или… Хорошо, — с тяжелым вздохом сказала она, глядя в широко распахнутые глаза юного санитара: тот слушал с неподдельным интересом. — Я забеременела, когда мы еще жили в Эдинбурге… Гермиона не знала, я боялась ей говорить, чувствовала, что не стоит… Однажды она в очередной раз подстерегла меня на улице, и опять ринулась выяснять отношения. Неожиданно появился Ремус, мы с ним в ресторан собирались. Стал прогонять ее, а она, как всегда, стала напрашиваться идти с нами. Рем начал злиться, ну ты сам знаешь, как он злится… Герми его тогда не боялась. Не помню уже, как все вышло, но мы все трое перессорились, и у меня случился срыв потом… Может, действительно стресс, а возможно, и другая причина была, до сих пор не знаю. Меня забрали в больницу с кровотечением. А Ремус… Решил, что все из-за нее. Едва ее не убил, даром, что тихий. Не знаю, что он ей тогда наговорил, но… Герми пришла ко мне в больницу. Прощения просила, — глухо сказала Нимфадора. — Сказала, что едет домой, пришла попрощаться. Я не поверила, но она и в самом деле исчезла, — медсестра замолчала, задумчиво глядя на чертика в руках Гарри. — А потом… мы тоже уехали из Бристоля, профессор Снейп давно Ремуса в Лондон Бридж приглашал. Вот и все. Я даже не подозревала, что она здесь. Пока не узнала, что произошло. Мне очень ее жаль, — тихо прибавила она. — Но я даже не знаю, что делать. Я не могу поощрять ее чувства. Ремус просто не переживет, если узнает, что она опять меня преследует.
— Вы ее больше не любите? — задумчиво спросил Гарри.
Нимфадора посмотрела на юношу странным тяжелым взглядом.
— Люблю. И она это чувствует, — хрипло сказала она.
Гарри с удивлением посмотрел на девушку.
— Тебе легче, Гарри. Над тобой не висит вопрос семьи, материнства… Женщину с детства натаскивают на то, что она — будущая мать и жена. Девушка с пеленок рвется замуж, думает, вот он, предел мечтаний! Даже если женщина не намерена коптиться у плиты, а делает карьеру, все равно считает священным долгом пригреть на груди хоть завалящего мужика! — с какой-то злостью сказала она. — О да, все ждут принцев. А принцесс, видите ли, нельзя любить, это даже любовью не считается. Даже Ремус поначалу не верил, все смеялся, думал, девочки балуются.
Она отпила глоток остывшего чая и замолчала.
— Вы хотите уйти от Ремуса? — нахмурился Гарри. Судя по всему, Нимфадоре надоело греть на груди доктора Люпина, решил он.
— Нет. Никуда я не уйду, — Нимфадора устремила на Гарри спокойный взгляд своих удивительных глаз: вблизи их радужки напоминали распустившиеся цветы цикория. — Я люблю Рема. И… у нас будет ребенок.
— О-о, — взволновался Гарри. — Это… это замечательно! А Гермиона знает? — он вдруг нахмурился: бывшая сестра во Христе теперь казалась ему опасной.
— Знает, — сказала медсестра. — На этот раз знает.
Она встала и потянулась — грациозно, как большая красивая кошка. Юноша подумал, что другой на его месте влюбился бы в Нимфу с первого взгляда. Гарри смотрел на чувственные губы, беззастенчиво разглядывал большую грудь под костюмом медсестры, кожей ощущал ее привлекательность, но это не задевало ни единой струны в его душе: как и все девушки, Нимфадора казалась ему загадочной инопланетянкой.
— Герми сказала тебе, кто с ней… кто ее изнасиловал? — задал он мучивший его вопрос.
— Какой-то подлец, — злобно ответила девушка. — Узнаю, кто он, убью голыми руками. А я узнаю, — страшным голосом пообещала она.
Гарри стало не по себе: Нимфадора Тонкс в гневе наверняка была страшней тигрицы. В его воображении тут же соткалась картина в стиле адовых мук Иеронима Босха: разъяренная медсестра рвет ногтями красивое лицо Драко Малфоя. Страшное видение прервал звук мобильного. Путаясь в халате, надетом для визита в реанимацию, Гарри извлек из джинсов телефон.
— Северус, я в клинике, — судя по всему, скрываться от Тонкс не имело смысла.
— Что случилось? — быстро спросил мистер Снейп. Голос показался Гарри взволнованным.
— Со мной все в порядке, но… У пастора Дамблдора инфаркт. Он в реанимации, — сказал Гарри, размышляя, стоит ли сразу говорить про замену клапана.
— Вот так Бог благослови-ил, — насмешливо протянул мистер Снейп. — А вы чем можете помочь, Гарри? Я приеду, заберу вас.
— Что вы, спите, я все равно уже еду домой… то есть, к вам, — сказал Гарри.
— Домой, — поправил Северус. — Может, забрать все-таки?
— Северус…
— Гарри.
— Почему вы не спите?
— Чего-то не хватает, мистер Поттер.
— И чего же?
— Это не по телефону. Приезжайте, покажу.
— Северус…
Гарри улыбался, напрочь забыв о присутствии Нимфадоры. Та кивнула ему на прощанье и тихо вышла: мысли санитара Поттера витали далеко.
Покинув отделение, молодой человек вышел в холл и ткнул в кнопку лифта. Через несколько секунд двери плавно разъехались в стороны, и Гарри вошел в кабину, все так же улыбаясь и ничего не видя перед собой: он думал о Северусе.
— Гарри? — услышал он и обернулся: позади стояли Сириус Блэк и доктор Дэйн из лаборатории «Лондон Би Эйч».
— Добрый вечер, — Гарри хотел спросить, как доктор Блэк себя чувствует, но тот был увлечен разговором с мистером Дэйном.
— Я было решил, что ты завещаешь клинике свою почку, — смеясь, сказал Дэйн. Гарри нравился этот сотрудник — бородатый, симпатичный и улыбчивый.
— Какую, к чертям, почку! — сердито сказал Блэк. — Я этой клинике даже порцию утренней мочи не пожертвую!
— Какая жалость. Нам будет недоставать твоей мочи, Сириус! Ладно, к черту мочу, объясни мне, зачем тебе понадобился такой развернутый анализ?
— Я думал, проверка на гепатит, как обычно, — пожал плечами Блэк.
— Какой там гепатит! Типичный анализ на тканевую совместимость, я еще удивился, зачем это тебе надо.
— Кто давал запрос? — взволнованно спросил бывший хирург.
— Как, кто? Ты сам и давал.
— Чушь собачья! Ничего я не запрашивал!
— Ты анкету подписал при мне, Сириус, меньше пить надо!
— Я прекрасно помню анкету, кроме галочек ВИЧ, гепатитов и стафилококка, ни черта там не было! О, Господи! — он вдруг замолчал.
Гарри покосился на доктора Блэка: тот стоял, вытаращив глаза и открыв рот.
— Галочки мог кто угодно добавить. Потом, — тихо сказал он. — Кто имеет доступ к базе данных сотрудников?
— Половина лаборатории, Сириус. Послушай, у тебя паранойя. Кто позарится на твои старые больные почки?
Лифт открылся, не дослушав разговор, Гарри буркнул «Всего доброго» и пулей вылетел из клиники: через пару минут уходил последний автобус.
* * *
Гарри тихо открыл дверь и вошел в прихожую, стараясь не шуметь. В доме было темно и тихо — очевидно, Северус спал. Юноша прошел в кухню-столовую, не включая свет, на тот случай, если профессор опять задремал на диване у камина. Столовая была пуста, и Гарри щелкнул выключателем. Круглая лампа под абажуром осветила красиво накрытый стол с фруктами, орехами и бутылкой красного вина.
У Гарри перехватило дыхание. Что-то горячее и острое резануло по глазам, подступило к горлу, стеснило грудь. Он вдохнул несколько раз ртом, чтобы не расплакаться глупо, как ребенок. Его никто никогда не ждал. Никто не звонил, волнуясь, почему он задерживается. Никто не звал домой. Мысль, что Северус не мог заснуть, потому что его нет рядом, казалась абсурдной, но другого объяснения накрытому столу не было: миссис Уизли бывала в доме только по утрам.
Гарри поднялся наверх. Дверь в профессорскую спальню была открыта, комнату освещал слабый свет ночника. Северус, как был в брюках и рубашке, спал, положив на грудь руку с мобильным телефоном.
Не задумываясь, что делает, Гарри лег рядом, подперев щеку ладонью. Замирая от нежности, он долгое время лежал, всматриваясь в лицо Северуса и прислушиваясь к его тихому дыханию. Не удержавшись от соблазна, он осторожно погладил разметавшиеся по подушке волосы своего друга, но тот не пошевелился. Прикосновение к волосам было опрометчивым поступком: это лишь раззадорило пробуждающихся бесов.
Гарри осторожно забрал телефон из руки спящего. Северус вздохнул, но не проснулся. Юноша наклонился и коснулся губами теплой кожи на груди в вырезе рубашки. Теряя голову от нахлынувших чувств, он вдыхал, пил трепещущими ноздрями запах тела, смешанный с едва уловимым ароматом туалетной воды. Его губы отыскали нежную впадинку между ключицами, и, измученный странной неутолимой жаждой, Гарри припал к ней губами, как иссушенный пустыней путник к живительному источнику.
К несчастью, жажда не утолялась, но теперь к ней прибавилась страсть настоящего исследователя: осмелевший путник начал осторожно расстегивать пуговицы профессорской рубашки, открывая для навигации новые пути и горизонты. Сокровище путешественник отыскал довольно быстро: на теплом вздыхающем холме, как купол миниатюрной мечети, расположился маленький темный сосок. Задыхаясь от волнения, Гарри наклонился над находкой и медленно провел по ней языком.
— Боже, — невольно всхлипнул он.
Даже в его грешных мечтах это не было так хорошо.
Мосты были взорваны: Гарри накрыл приоткрытыми губами облюбованное сокровище, понимая, что приближает врата ада, но уже не в силах противостоять искушению. Горячий, влажный, любопытный язык путника заскользил по затвердевающему бугорку, ощупывая, облизывая и изучая рельеф местности.
— Мистер Поттер, — вдруг прошептал Северус. — Мой вы драгоценный.
Гарри отскочил с колотящимся сердцем, весь дрожа и сгорая от стыда за свой грешный порыв.
— Я не хотел… то есть, я хотел… вас разбудить, — прерывающимся от волнения голосом сказал он.
— Я так и понял, — Северус приподнялся на локтях и с улыбкой смотрел на пылающее от смущения лицо юноши: румянец был заметен даже в свете ночника.
Внезапно Северус перестал улыбаться, совершенно черные в полумраке глаза стали странно-серьезными.
— Я… наслаждаюсь каждым мгновением, — он взял в ладони худую тонкую руку юноши и коснулся губами шершавой от хлорамина кожи. — Каждой минутой с тобой, Гарри.
* * *
Глава опубликована: 30.10.2012
35. А миссис Уизли предупреждала...
Гарри проснулся, разбуженный странным звуком. С минуту он прислушивался к загадочному мерному гудению, пока сообразил, что это не что иное, как пылесос.
«Миссис Уизли», — с досадой подумал он.
Вставать расхотелось. Он закрыл глаза, постепенно припоминая вчерашний вечер. Видимо, Господь все же хранил его от падения в пылающие объятья ада. И его, и профессорские бесы спасовали перед прозаическим чувством голода. Северус вспомнил, что оба не обедали. Охваченный чувством, весьма похожим на разочарование, Гарри спустился вслед за профессором в кухню. Аппетитное изобилие божьих даров развеяло остатки бесовского наваждения, и Гарри накинулся на ужин со страстью бывалого чревоугодника. Вдобавок к сему греху, которому мистер Снейп явно потворствовал, молодой человек чересчур увлекся повышением гемоглобина с помощью красного вина. Северус даже вынужден был отобрать сладкое лекарство, и, судя по всему, был прав: сейчас Гарри чувствовал во рту противный привкус — с повышением гемоглобина он переусердствовал. Лечение дало неожиданный результат: обычно сдержанный, вчера он стал непомерно говорлив и вывалил на Северуса все новости вчерашнего дня, начиная от пасторского инфаркта и кончая историей Нимфадоры. Сейчас Гарри досадовал на себя: быть может, о последнем говорить не стоило. Его подстегнуло то, что, как выяснилось, Северус знал от Ремуса о существовании подруги Нимфадоры, но не предполагал, что ею окажется их общая знакомая Гермиона Грейнджер.
Мистер Снейп был на редкость хорошим слушателем, и Гарри говорил без умолку — так стремительно несется поток сквозь прорвавшуюся плотину.
Единственное, о чем он умолчал, был диагноз Альбуса Дамблдора. Гарри интуитивно чувствовал, что профессор вряд ли захочет принимать участие в пасторских проблемах, и решил отложить разговор — в любом случае, до понедельника еще было время.
Взбодренный вкусным ужином и вином, Гарри был готов разговаривать с Северусом до утра. Остановился он только тогда, когда заметил, что профессор буквально засыпает на глазах, убаюканный рассказами о кузене Дадли. К ужасу молодого человека, выяснилось, что мистер Снейп после ночного дежурства спал всего три часа, пока он ездил на служение домашней группы.
Пожелания спокойной ночи Гарри не мог вспомнить без обжигающего стыда: выпитое вино прибавило ему смелости, и даже после ужина он вертелся вокруг профессора, как щенок, который просит почесать за ухом. Бесы, приободренные спиртным, вышли из-под контроля: Гарри попытался поцеловать на ночь мистера Снейпа, одновременно втолковывая профессору, что он очень хороший человек. Хороший человек под натиском его дружеских излияний отчего-то скрылся в ванной и плескался там так долго, что Гарри, утомленный ожиданием, попросту заснул в профессорской спальне. К его удивлению, проснулся он у себя в комнате на диване, и как он туда попал, оставалось загадкой.
Гарри казалось, что с тех пор, как он поселился в доме Северуса, они будто поменялись ролями: тот стал вести себя намного сдержаннее, а сам он, к своему стыду, все больше поддавался грешным желаниям плоти. Дружеские симпатии к мистеру Снейпу все больше перерастали в одержимость: незадачливый христианин, подмятый бесами похоти, едва сдерживался, так хотелось лишний раз прикоснуться к какой-нибудь части тела дорогого друга.
Приняв твердое решение извиниться за вчерашнее и впредь держать себя в руках, Гарри поспешил в ванную — судя по нарастающему гулу пылесоса, миссис Уизли неумолимо приближалась к его комнате.
Держать себя в руках пришлось в самом что ни на есть прямом смысле, хотя на сей раз хватило и одной руки: утренние бесы были неприхотливы и удовольствовались воспоминанием о затвердевающем соске под языком начинающего грешника. Угнетенный очередным фиаско в борьбе с бесовскими легионами, Гарри быстро умылся, поспешно оделся и выглянул в коридор, как раз вовремя: сестра Молли уже подобралась к его двери.
— Доброе утро, Гарри, — ее голос звучал как ни в чем не бывало, будто тот был на служении, а не выглядывал из бывшего кабинета профессора Снейпа, испуганный, встрепанный и свежесогрешивший.
— Доброе утро, миссис Уизли, — церемонно сказал он, краснея и лихорадочно раздумывая, в какой части дома будет лучше пережить утреннее вторжение экономки.
— Я уже почти закончила, — сообщила сестра Молли. — Осталась ваша комната, Гарри. Переоденусь и поеду к нашему пастору. Такое совпадение, мой сын, Чарли, — его лечащий врач, так что меня как-нибудь да пропустят.
— Так и подумал, что мистер Уизли — ваш сын! Давайте я с вами поеду, — вдохновился Гарри.
— Вам не обязательно сейчас ехать, Гарри. Мистер Снейп сказал, что хочет с вами где-то отдохнуть, — она коснулась его руки, предупреждая возражения. — Гарри, прошу вас, не отказывайтесь. У профессора тяжелейшая работа, он почти не расслабляется, а ему нужно переключаться, иначе так с ума сойти недолго. Прогуляйтесь с ним, что вам стоит?
— Я не отказываюсь, — удивленно сказал юноша. — Я ничего не знаю про прогулку. Он мне даже не говорил, — Гарри оглянулся на дверь профессорской спальни: она была открыта, самого Северуса не было видно. — И где…
— Бегать пошел, — фыркнула миссис Уизли.
— В смысле, бегать? — не понял Гарри.
— Спортом решил заняться, — пояснила миссис Уизли и вдруг рассмеялась. — Я его в последнее время не узнаю.
— А раньше он э-э… бегал по утрам?
Экономка выронила из рук щетку от пылесоса и расхохоталась самым возмутительным образом.
— Сроду не бегал! Он это не любит, точно знаю. В спортзал ходит, тот, что при клинике, ну вы, наверное, знаете. Туда и Чарли мой заглядывает… Там и бассейн неплохой. Но вот бегать по Ноттинг Хилл… Правда, тут многие жиром трясут по утрам, даже госпожа Амбридж, — миссис Уизли неодобрительно покачала головой.
— У мистера Снейпа нет жира, — обиделся Гарри.
— Вы так уверены? — раздался за его спиной насмешливый голос.
Гарри оглянулся и вытаращил глаза: мистера Снейпа, который БЕГАЛ, ему еще не доводилось видеть. На новоиспеченном бегуне была белая майка без рукавов и спортивные брюки, волосы он собрал в хвост. Видимо, бегал профессор так же добросовестно, как делал всё, за что брался. Совершенно мокрый от пота, с непривычным румянцем на щеках, бегун все еще тяжело дышал, приоткрыв рот.
— Какой жир, одни кости, — согласилась экономка, сурово оглядывая хозяина.
— Молли, — с нехорошей интонацией сказал тот.
— А что? — невинно заморгала экономка. — А я ничего такого не сказала. И вообще, я уже ушла, — она юркнула в комнату Гарри, ловко вкатив за собой пылесос и прикрыв дверь.
— Северус… — пробормотал Гарри, совершенно забыв, что собирался сказать: вид вспотевшего тяжело дышащего мужчины привел его в такое волнение, что он стоял, хлопая глазами и нервно кусая губы. Юноша не подозревал, что в его генах заложена подспудная любовь к спорту.
— Что, дорогой? Голова болит? — с кривой улыбкой спросил мистер Снейп.
— Нет… Северус, я… вы… Извините меня за вчерашнее, — промямлил Гарри, пожирая взглядом блестящие от пота руки и бугорки сосков под белой майкой.
— За что? — поднял бровь профессор. — Какое еще «вчерашнее»? Гарри, одну минутку, я в душ и…
Гарри бросился вслед за ним в спальню.
— Я вел себя… ужасно глупо. Я не должен был… — он замолчал, глядя, как Северус стаскивает с себя майку.
— Вы замечательно себя вели, мистер Поттер, — он развязал шнурок на поясе спортивных брюк и остановился, перехватив взгляд юноши: тот смотрел на его руки, затаив дыхание. — Гарри?
— А? — встрепенулся тот. — Я… я пойду. Вы… идите в душ. Просто я хотел сказать, я обещаю, это больше не повторится. Н-не знаю, что на меня нашло, — Гарри проглотил комок в горле: брюки бегуна начали неотвратимо сползать. В довершение всех бед, под ними оказались белые боксеры, уже однажды поразившие Гарри в самое сердце.
— Не повторится? — нахмурился Северус. — Вы жалеете, что поделились со мной своими секретами? Считаете, я способен кому-то что-то рассказать? Люпину? Или Драко? Неужели вы обо мне такого мнения, мистер Поттер?
— Я не об этом, — Гарри окончательно смешался. — Я про то… про то…
Северус вытянул руку и пригладил его растрепанную челку.
— Про что тогда? — мягко спросил он.
Гарри скользил помутившимся взглядом по его груди.
— Я вас… поцеловал, — прошептал он. — Я… вы…
— Да-а… Я могу и отомстить, мистер Поттер, — пробормотал тот. — Мое терпение… не безгранично.
Бесы Гарри валялись в ногах, умоляя мужественно принять казнь.
Самообладание несчастного зашаталось и рухнуло. Подчинившись неодолимому порыву, он шагнул к Северусу, обнял за поясницу и уткнулся носом в грудь, вдыхая запах пота его разгоряченного тела. Этот запах и был всему виной: разум окончательно покинул юного грешника, он приоткрыл рот и лизнул кончиком языка соленую кожу на груди спортсмена Снейпа.
— Гарри, я бегал, чтобы успокоиться, а ты, ты! — внезапно разъярился тот.
Юноша испуганно отпрянул назад, но было поздно: Северус схватил его и притиснул к себе так крепко, что Гарри ощутил, как колотятся оба их сердца.
— Ты понимаешь, что делаешь со мной? — он прижал его к себе еще сильней: приключение в подземке было детским лепетом, осознал Гарри.
— Я же не в губы… — всхлипнул он.
— Ах ты… ты… — Северус потерял дар речи. — Ты… — выдохнул он.
Продолжая прижимать к себе тонкие бедра юного злодея, он вдруг наклонился и приник открытым ртом к его шее, легко касаясь губами, лаская дыханием. Горячий и нежный язык заскользил по горлу юноши, вылизывая мягко, настойчиво, с мучительным сладострастием. Губы, теплые и крепкие, со вкусом и наслаждением прихватывали кожу, медленно пробираясь к уху. Гарри запрокинул голову, впился ногтями в голую спину Северуса и безраздельно отдался во власть ласкающего языка, теплой ладони на затылке, руки, придерживающей его за поясницу. Та часть тела его друга, при мысли о которой он краснел даже в своих мечтах, твердо прижалась к его собственной грешной плоти, и если бы не мысль об адовом огне, грех бы взорвал его изнутри в одно мгновение: сгорая от стыда, он мечтал об этом соприкосновении навязчиво и неотрывно, ненавидя себя за это желание. Он вдруг всем своим существом почувствовал, что Северус не настаивает, а безмолвно просит, каждым касанием, каждой клеточкой своего большого, сильного, жаждущего тела.
Острое, пронзительное желание захлестывало волнами, накатывало все неотвратимей, приближая к той грани, за которой уже невозможен выбор.
— Сколько раз я просила не запихивать носки под кровать! — раздался возмущенный крик миссис Уизли. — Одного отучила, теперь другой на мою голову!
— Ч-черт, — Северус ослабил хватку. — Гарри… Прости, я… Я не должен был, — он заглянул в помутившиеся от желания глаза своей жертвы. — Гарри?
Юноша вдруг развернулся и бросился прочь из комнаты, едва не сбив с ног миссис Уизли с носком в руке: второй втянуло в пылесос.
Не успела экономка ступить и шагу, как вслед за Гарри вихрем вылетел полуголый профессор, на бегу придерживая сползающие брюки.
— Госсподи, — пробормотала миссис Уизли.
* * *
Северус обнаружил беглеца в саду: тот сидел в плетеном кресле под вишней, мрачный и насупленный.
— Гарри, я вас обидел? — Северус взволнованно всматривался в расстроенное лицо молодого человека.
Тот покачал головой.
— Я сам виноват, — вздохнул он. — Я знаю, я ненормальный, — с тоской сказал он и отвернулся.
— Что за ерунда? — прищурился Северус. — Почему это вы ненормальный?
— Я хотел извиниться, — прошептал Гарри, отводя взгляд. — Я не хотел начинать по новой, но я не мог… не смог…
— Это я виноват, хотел показать кое-кому, что вполне можно обойтись и без поцелуя в губы, — Северус сел на траву возле его ног. — Мистер Поттер, вы босиком! — только сейчас заметил он.
— Я ноги помою, — буркнул юноша, упорно отворачивая лицо.
Внезапно он ахнул от неожиданности: его босые ступни оказались в теплых ладонях мистера Снейпа.
— Что вы делаете? — он попытался высвободить ноги, но Северус не выпустил из рук добычу, и, хуже того, пристроил к себе на колени.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |