Так вот, прошло уже две недели комы Оленя. Все были опечалены его состоянием. О взял на себя все ведение дел в гостинице, чтобы избавить хозяйку от лишних хлопот. Все шло практически стабильно ровно, если бы не попытки Исина поговорить с хозяйкой. Се понимал, что повар не успокоится, пока не разберется во всем, но не мог допустить, чтобы Мина получила новую порцию волнений.
- Хватит дежурить возле дверей господ, - Хун поймал повара вечером возле спальни и отвел для разговора в облюбованный ранее амбар, - у тебя на кухне дел нет?
- Сехун, - тяжело вздохнул Исин, - мы обсуждали это тысячу раз, но пойми… Кто-то же должен ему сказать! И если ты боишься, я могу…
- НЕ МОЖЕШЬ! Оставь госпожу в покое! Ты не видишь, что ей сейчас абсолютно безразличны любые новости, где нет слова «Лухан».
- Но эта новость поможет ей как раз… И они будут счастливы… Я хочу этого больше всего! Я даже свыкся с мыслью, что отпускаю свою любовь.
«Если ты действительно любишь, как-раз-таки отпустить бы не смог», - подумал про себя О, но вслух сказал другое:
- Как только господин очнется, я скажу ему правду. Мы вместе решим, как лучше донести ее до Мины. А ты даже не суйся в эти дела.
- Мне кажется, госпожа должна узнать такое первой!
- Тебе кажется.
Вот и весь разговор. В очередной раз убедившись в безрезультатности попыток убеждения Сехуна, Джан решил выждать подходящий момент, чтобы поговорить с хозяйкой, пока О бы где-нибудь был занят. Например, Мина приходила на кухню в одно и то же время, чтобы приготовить еду Хану (и себе), но вокруг были слуги, так что надо было устроить что-нибудь, чтобы они остались в помещении вдвоем.
Удача улыбнулась повару уже на следующий день. Хун встречал новых постояльцев, помощники на кухне занимались обедом, а кто-то уже разносил готовую еду гостям. Мина пришла в обычное время. Исин протянул ей уже вымытые, почищенные и порезанные овощи, девушка удивленно на него посмотрела, как будто только сейчас узнала, что у них в доме живет такой человек. Госпожа Лу, и правда, подзабыла, как выглядит Син, его черты стирались из памяти, как и голос, так что она вздрогнула, когда услышала его:
- Я решил помочь вам, чтобы вы не тратили время.
- Спасибо, - хозяйка приняла тарелку и пошла к огню, чтобы начать варить.
- Не против, если я побуду с вами? Я уже закончил все обеды для постояльцев.
- Нет, садись, поможешь с рисом.
Они молча принялись за дело. Джан все поглядывал на сосредоточенное лицо Минсока и не знал, как с ним заговорить о важной вещи.
- Как… как господин Лу? – осторожно спросил он.
- Все так же, - сухо ответили ему.
И вновь повисло молчание. Исин начал паниковать, потому что понимал, что скоро может вернуться Се, да и остальные слуги тоже. Одно дело прогонять разговор в голове, но совсем иначе все происходит в жизни. Язык присох к небу, руки тряслись, а заготовленные слова помахали ручкой.
- Син-Син, подай мне вон ту ложку, - попросила госпожа Лу.
Услышать родное обращение было для повара чем-то вроде благословения. Он решительно схватил девушку за запястье, обращая ее изумленный взор на себя:
- Мин...на-щи, - запнулся он, - я давно хотел с вами поговорить. Я понимаю, что, возможно, не время, но…
- Син-Син, - устало выдохнула хозяйка, - если это насчет наших отношений, все в порядке. Это уже в прошлом. Да, мне было больно, но я заслужила эту боль. И теперь должна расплатиться.
- Все не так! – замахал руками парень. – Вы не заслужили такого обращения! И достойны только того, чтобы о вас все заботились, потому что так поступать нельзя и… Вы должны знать, что… Но может вам все равно будет плохо и…
Джан совсем растерялся, Мина хмурилась, потому что потеряла нить разговора.
- Что ты хочешь сказать?
- Вы должны знать… Потому что это очень важно для нас. Я не бросил вас, потому что разлюбил! Я очень уважаю вас. Но ваше место здесь, а мое… Когда у тебя секрет, так сложно понять, кому можно доверить его… Я понял, что ваш самый близкий человек – Сехун. И он прекрасный человек! Бесспорно. Поэтому, пожалуйста, не гневайтесь на него, когда я скажу вам правду. Эта правда может сделать вам очень больно, я хочу, чтобы вы морально подготовились.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Син-Син. Прошу тебя, не тяни, мне нужно еще сорвать трав для настоя господину Лу.
Исин сжал руки в кулаки, собираясь с мыслями, как лучше преподнести правду, и вот…
- Госпожа… На самом деле вы…
Вдруг дверь резко громыхнула об стену, так что двое подпрыгнули от неожиданности. В кухню, словно вихрь, влетел Сехун, подбегая к испуганному повару, хватая его за грудки и… целуя взасос.
Секунда тишины.
- На самом деле мы тайно встречаемся, - сказал О.
Джан охнул, у Мины подкосились ноги, и она упала бы, если бы Се не подхватил ее за талию.
- Вы… встречаетесь? – потерянно хлопала глазами госпожа Лу. – Хун-а… Ты… говоришь?
Если бы не шок госпожи, она бы заметила, сколько молний метнул О в присмиревшего Исина, продолжая придерживать ее. Слуга помог воспитаннице сесть на стул и опустился возле нее на колени, Син, почему-то повторил за ним. Теперь двое парней сидели на полу, в ожидании приговора от онемевшей Мины.
- И как давно? – спросила она после какого-то времени.
- Мы начали встречаться после того, как господина ранили. Мы скрывали это, потому что боялись вашей реакции, ведь вы с Сином планировали убежать, а тут я…
- КАК ДАВНО ТЫ ГОВОРИШЬ?! – закричала хозяйка.
Сехун потупил взор, раздумывая, сказать ли правду. Он решил, что одной лжи на сегодня будет достаточно, поэтому:
- В детстве я выпил уксусной кислоты и потерял голос. Я думал, он никогда не вернется. Когда меня вам подарили, я еще не мог говорить. Я привык изъясняться жестами, а затем вы стали понимать меня и без них. Я случайно обнаружил, что могу говорить лишь через год, но подумал, что немой слуга вам будет выгоднее. Представляете, как бы я нудил, отчитывая вас за шалости каждый раз? А так только смотрел с укором, - пошутил под конец раб, но вот Мина не спешила улыбаться.
- Ты должен был мне сказать. Ты писал, когда не мог объяснить, так почему не мог… сказать?
- Я просто так привык. Накажите меня со всей строгостью. Прошу прощения, что расстроил вас, я приму любую кару.
Джан переводил взгляд с О на госпожу, принимая новые условия игры. Он очень боялся этого светлого паренька и теперь, глядя на Сока, он понимал, почему Се так не хочет раскрывать ему глаза – уж слишком впечатлителен воспитанник дома Кимов. «Так, значит теперь мы пара», - напомнил себе повар, и тут же внимание госпожи перешло на него:
- Ты хотел сказать мне, что полюбил Хуна, но не мог, потому что думал, что сделаешь мне еще больнее?
Исину даже не надо было смотреть на О, он и так чувствовал его пронзающий взгляд.
- Да, именно так. Я тоже согласен на любое наказание, - сказал Джан и услышал рядом облегченный выдох Се.
Мина медленно поднялась со стула и теперь взирала сверху вниз на парней. Она вздохнула и выдохнула пару раз с шумом, успокаиваясь. И тут вдруг такая апатия накатила на нее. Стало как-то все равно. Что она могла поделать? Смысл наказывать двух влюбленных за то, что они полюбили друг друга? Ее больше расстраивало то, что они многое от нее скрывали, особенно Сехун, который был для нее любимым, братом, другом и отцом.
- Наказать вас? – задумчиво протянула она. – А зачем?.. Лучше просто… держитесь от меня подальше. Я бы предпочла не видеть вас совсем, но раз мы живем под одной крышей, то хотя бы какое-то время.
И девушка вышла из кухни, оставляя потерянных юношей наедине.
Исин понял, что потерял последний шанс объясниться с Минсоком, а Сехун был готов совершить особо жестокое убийство, благо ножей на кухне было предостаточно. Его маленькая воспитанница, его радость, смысл его жизни… запретила к ней приближаться. Да это самое ужасное наказание! Лучше бы она избила его, накричала, но не видеть ее – вот настоящая мука. О понимал, что виноват, но проклинал Сина за необдуманные выпады. Чего тот хотел добиться? Вот, во что все вылилось. А ему теперь еще придется играть роль его возлюбленного!
Мина по пути нашла одного слугу и попросила позже занести еду к ним с Лу комнату, она снова промокнула влажной тканью лицо мужа и ни с того, ни с сего, начала с ним разговаривать. За два с половиной года совместного проживания она так и не отважилась начать ни один разговор, а тут словно плотину прорвало: слова лились бушующим потоком. Девушка уже начала плакать, проклиная свою судьбу. Она говорила, что одинока, что ее оставил отец, воспитатель, что брату теперь точно не до нее, что она не смогла даже сохранить толику начавшихся отношений с поваром, что она никогда не сможет обратить на себя внимание Лухана, тем более, что он не откликается на ее мольбы. Госпожа Лу гладила мужа по плечам, нерешительно переходя ладонями на его лицо. Она бережно трепала его щеки, прося очнуться, но тот не подавал никакой реакции. Тогда она склонилась и припала к его еле теплым губам. Этот поцелуй отрезвил истерику. Волнения схлынули, она отстранилась, широко раскрыв глаза, поражаясь своей смелости. Ей показалось, что веки Хана чуть дрогнули и вот…
- Госпожа Лу, вот ваш обед, - в дверь вежливо постучал слуга.
Мина приказала оставить разнос возле кровати, а сама засобиралась к реке.
- Если будут спрашивать меня, скажи, что я пошла за травами для господина Лу.
Слуга кивнул, поклонился и ушел из комнаты. Мина надела теплую накидку и вышла за ворота двора. Эта прогулка обещала немного проветрить голову, морозный воздух прогонял жар, оставшийся на губах после поцелуя. Девушка не знала, почему у нее случился такой порыв, просто хотелось сказать мужу, что она его ждет.
Она нарвала нужной травы, благо снега еще было не много, так что растения не были сокрыты. Отставив корзинку, девушка залюбовалась гладью реки. Сейчас ее накрывал слой льда, что так красиво сверкал в лучах солнца. Мина не часто сюда ходила, особенно зимой, поэтому заинтересованно спустилась к берегу и проверила плотность льда. Он казался достаточно прочным, чтобы удержать одну маленькую госпожу на себе. Пробудившийся ребенок в хозяйке постоялого двора толкал ее ножки дальше, к середине реки. Лед был такой прозрачный, что под ним хорошо просматривалось быстрое течение и мелькающие в нем рыбки. Мина заворожено смотрела себе под ноги, уходя все дальше, когда вдруг услышала с берега знакомый голос:
- ДУРА!!! Ты куда поперла?!
Там стоял, качаясь от недостатка сил, ее бледный муж. Он махал ей руками, приказывая вернуться обратно, а она словно вросла в лед, счастливо улыбаясь:
- Очнулся… - прошептала она и сделала шаг навстречу.
Полной неожиданностью стал леденящий душу треск под ногами, и Мина почувствовала, как застывшая вода ломается острыми изгибами. Секунда, и девушка провалилась под лед.
15. Приподнимая покровы
Ребят, мне так грустно. Я очень полюбила эту историю и моих героев, но, скорее всего, это предпоследняя глава._. Растягивала, как могла. Аж на макси вышло. Но, возможно, я напишу пару бонусов! Если, конечно, кто-то захочет их читать.
______________________________________________________________________________________________________
Сначала было непонятно. Непонятно, что случилось, почему вдруг ноги лишились опоры. Потом тело ощутило жуткий холод, там были не то что ледяные иглы, то были огромные топоры, рубящие неумолимыми лезвиями маленькую девушку в фарш. Затем этот фарш охватила паника. Потому что одежда мигом намокла и стала тянуть на дно, но мешало быстрое течение. Каким-то чудом (скорее всего из инстинкта самосохранения) Мине удалось зацепиться рукой за край дыры, лед резал нежную ладонь, кровь тут же смывалась водой. Казалось, что легкие скукожились от холода, вдохнуть не было возможности, да и в любом случае кислород бы не поступил в организм – повсюду только бурлящая вода чуть ли не нулевой температуры.
Поддавшись панике, госпожа Лу начала беспорядочно барахтаться в воде и отпустила спасительный край, но к нему примерз рукав, так что девушку не унесло течением, но она все больше запутывалась в многослойной юбке, камнем тащащей ко дну. Когда организму стало критически не хватать кислорода, Мина лишь на секунду вынырнула над прорубью, чтобы хапнуть холодный воздух, взрывающий грудную клетку спазмическим кашлем. В эту секунду она услышала голос Лухана, приказывающий успокоиться, но вода заливалась через раскрытый рот и ноздри, сбивая рассудок к невменяемости.
Звать на помощь не было времени. Недолго думая, Хан скинул с себя верхнюю одежду и осторожно ступил на лед. Он двигался как можно аккуратнее, чтобы не провалиться самому, но достаточно быстро, потому что видел, что жена скоро захлебнется. Когда до проруби оставалось несколько метров, Лу лег и плашмя стал подбираться к Мине, у которой кончились силы после барахтанья, она слабо отплевывалась от воды.
- Ухватись за край второй рукой, - крикнул Олень.
Госпожа Лу не понимала, что от нее хотят. Сопротивляться стихии стало почти невозможно ввиду отсутствия сил, но чужой голос все же отрезвлял сознание, заставляя возобновить попытки:
- Ухватись за край двумя руками и подтянись. Только без рывков.
Сам Лу уже почти дополз до проруби. Он вытянул руки вперед и замер, осторожно прислушиваясь, не треснет ли лед снова.
Мина извернулась в воде, хватаясь обеими руками за край льда, от холода боль на порезах почти не чувствовалась, ноги отнялись, скованные холодом и плотной тканью.
- Отлично, ты умница, - спокойно говорил Олень, - теперь подтянись немного.
Никого не удивил тот факт, что несовершеннолетняя девушка, взращенная как тепличный цветок, вдруг нашла силы на то, чтобы вытянуть свое тело до грудной клетки, действуя против течения (!!!), случай не располагал к анализу ее физических возможностей. В конце-концов, все можно свалить на выброс адреналина в экстремальной ситуации.
Мина прижалась щекой ко льду, израсходовав все силы на этот рывок. Дальше Лухан действовал сам. Он осторожно подхватил почти бессознательную девушку за подмышки и попытался вытянуть на поверхность, но мешал примерзший рукав. Тогда Лу начал вытаскивать жену из одежды. После нескольких минут копошения на ней осталось только нижнее платье, верхняя часть ханбока теперь колыхалась течением рядом. Хан попытался снова поднять Мину, но сделать это удалось только по пояс. Лу сполз чуть ниже и со злости разорвал завязки, держащие юбку на талии супруги, ту сразу унесло течением. Теперь тело стало много легче, и Хан смог вытянуть его на лед.
Слава Богу, новых трещин больше не образовалось. Лухан оттащил жену подальше от проруби и перевернул на живот, перекидывая ее через свое колено, легонько постучал между лопаток, обтянутых тонкой тканью нижнего платья. Девушка закашлялась, выплевывая попавшую воду, глаза заслезились, она не сразу поняла, что все закончилось и снова начала барахтаться, но супруг крепко прижал ее к себе, успокаивающе гладя по спине.
- Идио-о-отина, - ласково протянул Олень, - куда ж ты своими мелкими коцопыжками направилась? Это же как иглой бумагу проткнуть. Совсем ума нет в конце ноября по льду гулять? Я удивляюсь, что вода вообще замерзла, видимо, зима в этом году обещает быть суровой.
Мина постепенно перестала брыкаться и кашлять, она не понимала ни слова из того, что говорит муж. Осознание того, что он ее обнимает, пришло первее, затем она поняла, что он почти раздет.
- М-мой г-госп-дин, - зуб на зуб не попадал, но она продолжила, - в-вы же с-всем з-мерзнит-т-те… од-деньт-сь.
Лухан видел, что изо рта Мины даже пар не идет, а значит, ее температура очень низка, губы девушки посинели, а на влажных щеках стал появляться иней, волосы сосульками свисали ниже лопаток, а все тело билось крупной дрожью. И это создание еще переживало, что он замерзнет?!
Господин Лу осторожно переместился с супругой на берег, где резко стянул с нее почти заледеневшее тонкое платье, оставляя лишь в нижнем белье*, и сразу закутал в свою накидку, которую снял ранее, а сам остался лишь в домашнем ханбоке.
- М-мой г-спдин, вы же т-тольк-о оп-прав-вились… прош-шу в-с, од-деньтесь!
Лухан на это лишь презрительно хмыкнул:
- К шестнадцати годам могла бы себе и побольше титьки отрастить! Что это за размер вообще? Минусовой?
Мина как-то странно икнула. Дальше пара не тратила силы на разговоры, они, шатаясь, добрели до ворот гостиницы, где их встретили встревоженные слуги. Хан отдал приказ тотчас же наполнить ванну горячей водой, а затем приготовить отвар и бульон. Слуги помогли дойти изможденным супругам до банных комнат, где всегда стояли наполненные кадки. Хан лично бултыхнул жену в ближайшую ванну и готов был поспорить, что услышал шипение, с каким обычно происходит реакция, когда что-то холодное погружают в кипяток. Сам он опустился в рядом стоящую кадку. Слуги начали растирать тела господ, Мина даже почувствовала, как кровь спешит к кончикам пальцев, словно это было давно забытое чувство. Потом рабы удалились, ибо хозяевам нужно было раздеться в воде, а это не каждому дозволялось увидеть (за исключением тех мальчиков, которых ранее облюбовал Лухан, но сейчас их рядом не было). В общем, чета Лу осталась оттаивать в горячей воде, наслаждаясь обществом друг друга.
- Простите меня, - выдавила Мина через какое-то время молчания.
- М-да, сглупила ты по-крупному, - поцокал Хан языком, - просыпаюсь я значит, а на мне чьи-то подсыхающие сопли. Я и пошел разбираться, потому что помню, кто в этом доме еще может развесить столько нюней! А мне говорят – она на речку пошла, а я такой: «Подледной рыбалкой что ли заниматься?» Прихожу на берег – оказывается, я прав был! Только ты удочку забыла.
Мина слабо улыбнулась. Дрожь почти прошла, губы розовели, вот только стыд никуда не делся: «Господин видел меня почти голой», хотя, по сути, Хан давно имел возможность раздеть супругу. Только он немножко идиот запоздал.
- Вы мне жизнь спасли, - тихо прошептала госпожа Лу.
Лухан хотел было сказать очередную колкость, но передумал, вместо этого он выдал:
- Ты мне тоже.
И вновь повисло молчание. Они ведь никогда толком не разговаривали. Вот так, без притворства и позерства. Без зрителей.
- Кай принес противоядие.
- Но ты дала мне его?
- Да. Доктор объяснил, как ухаживать за вами… Я не знала, что еще могу сделать, я только надеялась, что вы… поправитесь.
- Да куда бы я делся, - усмехнулся Хан, - а пока я был в отключке все… все… Встало на свои места?
- Мой господин, Вонсон сейчас на троне, а вы женаты на принцессе.
- Как и планировалось, - самодовольно сказал Лу.
Девушка с укором посмотрела на мужа, но ничего не сказала. Какое право она имела критиковать супруга за то, что не посвятил ее в «мужские» дела?
- Мой отец погиб, - еще тише сказала госпожа Лу, - был убит солдатом во Дворце.
- Вот это печальная новость! Я обязан посетить его могилу.
- Мы можем сходить вместе, когда вы наберетесь сил.
- На себя посмотри! Еще кого тут откачивать из нас придется?
Мина действительно выглядела неважно – измотанная бессонными ночами, да плюс еще купание в ледяной воде. Но она не хотела показывать слабость мужу, поэтому сама встала, чтобы снять с себя накидку, которая была довольно тяжелой из-за воды. Хозяйка двора покачнулась, Хан среагировал быстро: выпрыгнул из своей кадки и придержал ее за талию:
- Куколка, давай без резких движений, - а потом серьезнее, - я помогу раздеться.
Краска прилила к щекам, но сопротивляться не было сил. Хан бережно стянул свою намокшую накидку и отбросил в сторону, а Мина тут же закрыла ладонями грудь, стесняясь наготы.
- Ой да… Я за ту секунду успел глянуть, что ты не можешь похвастаться объемами, так что не зажимайся мне тут. Надо еще снять белье, слуги принесли все сухое.
Олень чувствовал умиление, глядя на свою смущенную женушку, она была такой хрупкой на вид. Несмотря на некоторые округлости, ребра значительно выступали под кожей, как и тазовые косточки, а, посмотрев на тонкие ключицы, Лу даже облизнулся. Олень демонстративно зажмурился и отвернулся, когда стал стягивать белье вниз, он почувствовал, как супруга вышагнула из штанин, и повернулся, чтобы посмотреть в ее огромные глаза, но его внимание быстро переключилось на нечто другое, гораздо ниже глаз. Хан так и застыл, сжимая в руке снятое белье и уставившись в одну точку немигающим взглядом. Мина взвизгнула и резко опустилась в кадку, разбрызгивая воду; несколько капель попали на Лулу, и он очнулся:
- Мина, - произнес он, будто пробуя имя на вкус, - Мина. Мина? Мина. Мина.
Он еще несколько раз повторил ее имя, продолжая гипнотизировать воздух перед собой, а госпожа Лу уже вся полыхала, скрывшись под водой до подбородка, закрывая тело руками. Девушка не понимала, почему муж впал в такой ступор, а тот все не мог вспомнить людскую речь.
- Мина, ты ничего не хочешь мне сказать?
Девушка растерялась, обрабатывая все возможные варианты того, где она могла провиниться. За свою глупость на льду она извинилась, а дальше было…
- Простите меня, мой господин! Я обещаю работать над собой… над своим телом. Я еще расту, так что…
- ДА КУДА ТЕБЕ ЕЩЕ БОЛЬШЕ-ТО РАСТИ? – взревел Олень. – ТЫ ВИДЕЛА, ЧТО У ТЕБЯ МЕЖДУ НОГ ВЫРОСЛО?? Он же огромный! Ты же… А-а-а! Как такое вообще произошло??! Почему ты скрывал?!**
Мина не понимала, о чем идет речь, чем она снова не угодила супругу, что с ней не так…
- Что скрывала?
- Что ты мужик, епта!
Вот это поворот. Такое заявление вообще не укладывалось в голове госпожи Лу. Она – мужчина? Как такое возможно? Что за бред?
- Я не понимаю… Я знаю, что у меня не большая грудь, но это не значит, что я…
Лухан поступил очень просто – он стянул с себя остатки одежды и раскинул руки в жесте «пожалуйста, рассматривай меня полностью», иногда еще позируя, чтобы Мин увидел его со всех ракурсов. Сначала Сок закрывал глаза руками, стесняясь глянуть, но потом некоторое подозрение закралось в его мозг, и он осторожно подсмотрел на мужа, который удачно выпятил вперед пах. Минсок опустил глаза на воду, под которой еле проглядывало его бледное тело, нерешительно опустил руку на пах, сжал член и снова вскинул взгляд на Лухана, а потом в глазах потемнело, и он плавно потерял сознание.
***
Мин не помнил, как в тот вечер оказался в собственной комнате. Он проснулся на следующее утро совсем один. Сехун, по его же приказу, не смел появляться у него на глазах. Лухан после «отмачивания» вернулся к постельному режиму – подвиг со спасением жизни подверг его собственную опасности. Он пролежал, не вставая, несколько дней, а потом приказал О прийти к нему для разговора.
- Почему ты не донес до моего сведения, что Мина – парень? Я знаю, что ты умеешь писать.
- Не посчитал нужным, - безразлично ответил Се, умело скрывая свое удивление, что господин узнал правду.
Олень потерял челюсть от того, что услышал голос раба. Он ведь даже приготовил письменные принадлежности, ведь думал, что придется объясняться с Се таким образом, так как даром «жены» он не обладает.
- Вы сразу составили о господине впечатление, к тому же в первый же день пытались приставать ко мне, - безразлично продолжал Хун, который уже не имел желания скрывать то, что он не немой; его изначальным порывом было защитить хозяйку, так что когда он провалился, все остальное перестало иметь для него значение, особенно гнев Хана, - А еще это был огромный секрет, что я не немой, но сейчас все изменилось. Так что это своего рода месть.
- Ты смеешь дерзить своему господину? – взревел Лухан. – Почему-то мне кажется, что месть – не единственная причина, из-за чего ты смолчал.
Лу оскалился, видя, что Сехун занервничал, но слуга тут же натянул безэмоциональную маску:
- Я не понимаю, о чем вы.
- Брось, - хмыкнул хозяин дома и провел большим пальцем по подбородку юноши, - я такие вещи сразу раскусываю. А вспомнить нашу первую брачную ночь… Вроде ты был так старателен, выполняя мой приказ. Ты с Миной всю жизнь и, похоже, что ты ему уже не просто воспитатель. Но, возможно, он даже не догадывается о твоих чувствах?
О поджал губы и дернул головой, высвобождая свой подбородок:
- Я испытываю к господину самые теплые чувства, не путайте их с привычной вам похотью.
- М-да, когда ты молчал, был в разы милее. Подумать только, я же действительно мог добиться от тебя стонов, будь я настойчивее в тот раз, - окунулся в воспоминания хозяин постоялого двора, но игры с рабом отошли для него на второй план, - опустим ваши «все сложно», скажи мне его настоящее имя.
- Минсок.
- Кто еще знает о том, что он мужчина?
- Только вы, я и… Исин, - нехотя добавил Се.
(А еще вездесущий Бекхен, но Хун-то не в курсе.)
- То есть, Минсок сам даже не знает, что он… Погоди-ка, - встряхнул головой Лулу, - а Исин тут с какого боку оказался?
- Случайно понял это, когда учил господина готовить. Кстати, все было ради вас, - недовольно выдал О.
- Понял… - Лу призадумался, а потом начал рвать на себе волосы в истерике. – КАКОЙ-ТО РАБ С КУХНИ ПОНЯЛ, А Я НЕТ!! Я чувствую себя обманутым идиотом! Какое коварство - так провести меня! Ну и где были мои-то глаза?!... Хотя ты же понимаешь меня! Да он же вылитая девчонка! Особенно с косметикой и в этих цветастых тряпках!.. О БОЖЕ!! А если узнает еще кто-нибудь?! Это же противозаконно! Нас же казнят!!
Сехун спокойно наблюдал за сорвавшимся хозяином.
- Вот поэтому я не говорил вам. Я боялся, что вы выдадите Кимов властям. Да и чем больше народу знает правду, тем вероятнее, что сам Минсок быстрее обо всем узнает.
- ГЛУПЕЦ! – взревел Хан, ударив слугу наотмашь по лицу. – Мину нужно было знать. И мне. Он же… идеальная жена для меня!
Щека еще горела от удара, но Се решился на то, чтобы фыркнуть: «Как ожидаемо от вас такое услышать!», Лулу продолжал причитать, рассуждая, как же вести себя дальше. Все так резко изменилось! Он чуть не погиб, но жена выходила его. Потом она сама чуть не попрощалась с этим миром, но он спас ее. А потом выяснилось, что она – это он. Все это долгое время Лу сторонился прекрасного юношу, дарованного ему Провидением, такого кроткого и милого, а он… Он обязан все исправить!
- Если кто-нибудь узнает, натравим на него спермотоксикозного Кхая. Этот громила всегда найдет расправу на человека. А пока надо придумать, как успокоить Мина…
- В каком смысле успокоить? – не понял Хун.
- Ну… Я же не знал, что он не знает и… Продемонстрировал, что отличий у нас почти нет… Хотя он поразил меня своим… У меня в шестнадцать такого еще не было, я даже позавидовать успел!
- Вы… вы ему сказали? – ужаснулся догадливый О.
- И сказал, и показал, - поддакнул Олень.
Сехун завыл от бессилия. Он понимал, в каком состоянии сейчас может пребывать Сок. Для него самого он сейчас - уничтоженная личность. Все, чем он жил, во что верил – все оказалось фальшивкой. Мин был пешкой в чужой игре, но у этой пешки тоже есть душа, которая сейчас рвется на части.
- Я попробую поговорить с ним, - сказал О, - а вы поправляйтесь скорее, чтобы тоже помочь господину.
Раб вышел из спальни и направился в комнату Минсока вопреки его желанию. Слуга нерешительно остановился возле двери, чуть приоткрыл ее и одним глазом заглянул внутрь.
Посередине спальни стоял Мин. Он был абсолютно наг. Мальчик ощупывал свое тело, неверяще взирал на ладони, которые скользили по коже. Все это казалось ему чужим и неправильным. Когда руки дошли до паха, он не выдержал и заплакал, падая на колени. Хун аккуратно прикрыл дверь, чтобы не потревожить хозяина. Ему нужно побыть наедине с собой, это точно. Никакие слова (особенно от «недавно научившегося говорить») слуги не помогут сейчас. Слыша плач воспитанника из-за двери, сердце раба обливалось кровью. Как бы он хотел забрать все душевные муки господина себе. Но нет, ему нужно справиться со всем лично, иначе будет сложно принять себя.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |