- Абоним!*
- Абоджи!*
Чета Лу одновременно поклонилась входящему в ворота постоялого двора господину Киму. Мина чуть дернулась от обращения супруга к отцу, но смолчала, тот тоже не подал виду, отнеся обращение зятя к стремлению быть ближе к родне жены, да к тому же он был иностранцем, так что чунси простил такое панибратство.
Следом за господином Кимом вошел Вонсон и несколько слуг, которые несли немногочисленные вещи, судя по которым, гости собирались остаться в гостинице не больше недели.
- Сестра! Как я рад тебя видеть! – улыбнулся Вонсон и обнял Мину. – Прости, что совсем не навещаю тебя - во Дворце слишком много дел.
- Все в порядке, брат, я тоже счастлива видеть тебя, - искренне ответила госпожа Лу, обнимая парня в ответ.
За то время, пока они не виделись, Вонсон превратился в видного мужчину. Он был очень похож на отца – такой же волевой взгляд, крепкие плечи, гордая осанка. Вот только когда улыбался, в нем просвечивало намного больше теплоты, чем в господине Киме-старшем. А вообще, в обоих пришедших мужчинах ясно читалась былая принадлежность к королевскому роду. Мина поневоле задумалась над тем, что брату бы пошел королевский ханбок, девушка так же знала, что Вонсон прекрасно справился бы с руководящим постом, так что она порадовалась новостям, которые сообщали, что ее брат стал главой министров. И это в его-то возрасте! Девушка испытывала гордость за родню, в душе тут же оплакивая их будущее, которое она собирается испортить.
- Добро пожаловать в постоялый двор Лу! – еще раз поклонился Лухан и подмигнул какому-то пареньку из прислуги Кимов, тот покраснел и быстрее побежал распаковывать вещи.
- Спасибо, Хан, надеюсь, мы проведем время с пользой, - господин Ким сделал какое-то особое ударение на последнем слове, смотря прямо в глаза зятю, тот посерьезнел и кивнул.
Мина не могла понять этого немого диалога и лишь переводила взгляд с мужа на отца. Вонсон тоже подключился к мужчинам, он громко прокашлялся, и все вышли из ступора. Чунси посмотрел на сына, тот сделал ему страшные глаза, как бы намекая, что говорить что-то можно только тет-а-тет.
- Хан, приготовь нам большую комнату на вечер. Хотелось бы посидеть… поговорить о… жизни. Как вы тут? Что планируете дальше? – господин Ким приподнял бровь.
- Конечно, дорогой тесть, я все устрою в лучшем виде, - с готовностью откликнулся Лу.
- Надеюсь, мы посидим в теплом семейном круге, и никто нас не потревожит? – сказал Вонсон.
- Разумеется, шурин, не беспокойся.
- Хотя ты знаешь, что мы бы были рады так же встретиться с одним твоим постояльцем. С ним нам тоже есть, о чем поговорить.
Мина стояла рядом с чувством, словно ведется разговор о подводных камнях. Вроде бы обычный полилог о планах на ужин, но интуиция подсказывала, что мужчины обсуждают что-то между строк - слишком громкими были их взгляды. Но вмешиваться в их дела Мина не стала. Зачем? Совсем скоро она даже не будет принадлежать ни к одной из их фамилий.
С такими преступными мыслями госпожа Лу проводила гостей в небольшой домик во дворе, который был отведен для Кимов. Затем девушка проследовала на кухню и распорядилась насчет ужина, обменявшись с Исином влюбленными взглядами, которые никто не заметил. Повар специально прошел достаточно близко к хозяйке, чтобы прошептать ей на ухо: «Сегодня во время ужина увидимся на нашем месте», Мина еле заметно кивнула. Тот амбар с вином недавно стал их убежищем, где они сидели, обнявшись или целуясь, когда выдавалось время. Всего несколько дней прошло с тех пор, когда Син признался ей там в любви, и все это время госпожа Лу летала на крыльях счастья, зная, что кто-то дорожит ею, жаждет прикоснуться, дарит тепло… Мина иногда замечала на себе оценивающий взгляд Лухана и боялась, что он что-то знает о ее интрижке, но супруг не предъявлял никаких претензий, так что девушка расслабилась.
Хан действительно заметил изменения в поведении жены. Она стала чаще улыбаться, смеяться, даже не смущалась смотреть ему прямо в глаза, хотя раньше такое вгоняло ее в краску. Лу задумался, что его супруга даже выглядеть стала иначе – в ней оставалось все меньше ребенка, а «кривая» улыбка, как ее окрестил первоначально Олень, теперь виделась какой-то сладко-умильной, что аж глаза щипало.
Если бы Лухан знал о том, что его жена влюбилась, то понял, что поверие насчет того, что когда человек испытывает это чувство, становится красивее, действительно правдиво. Но парню было некогда рассуждать об облике супруги – пожаловала ее родня, и он догадывался о цели ее приезда, ведь он часто получал письма от господина Кима, о которых Мина даже не помышляла, как и о том, что ее отец собирается делать, и что это повлияет и на ее судьбу в том числе. Сейчас было главное устроить все тихо и без лишних свидетелей. Госпожу Лу тоже не стоит посвящать в план, пусть узрит лишь итог. Останется только четко все разложить на детали, чтобы план не потерпел неудачу. В худшем итоге всех заговорщиков будет ждать виселица.
Лухана расстраивало участие Чонина в этом плане. Он надеялся, что обойдется без этого смуглого наглеца, но его навыки с оружием и влияние в определенных кругах были нужны Кимам. Скрипя зубами, Олень стучал в дверь Кая, прося его присоединится на ужин с новыми гостями двора, парень сразу согласился: «Какая честь, сам Лулу позвал меня с ним поужинать! Как я могу отказать?». «Это не свидание, образина! С нами будут родственники моей дражайшей супруги!» - прошипел Хан, на что Чонин лишь хмыкнул и возбуждающе облизнулся. Лу закатил глаза и пошел готовить комнату.
Мина металась по комнате, нервно грызя ногти. Сехун отлучился в уборную, так что у нее было только несколько минут, чтобы придумать предлог, под которым она смогла бы сегодня вечером без надзора слуги ускользнуть на встречу с Син-Сином. Еще девушка думала, когда же наступит уже тот день, когда она покинет этот дом навсегда. Надо ведь еще как-то все будет объяснить Хуну! Может, лучше сделать это сейчас? А вдруг раб воспротивится такой идее? Ведь это очень опасно для всех. В первую очередь он всегда думал о своей хозяйке, а она подставит под удар именно себя, повесив на грудь табличку с надписью «Сбежавшая жена». Это очень позорно. Для всей семьи. Как бы Се не относился к Кимам, из-за которых пришлось хранить молчание всю жизнь, он уважал семью своих господ, ведь это они подарили жизнь Мине, а его – ей. Ради такого существования он бы молчал сколько угодно. Раб только сожалел о том, что не может ничем помочь госпоже с Ханом. Этот глупый Олень в упор не замечал прелести Мины… Ну, да ему же хуже! Как бы сам потом не пожалел об этом, если узнает о ее секрете. «Надеюсь, это никогда не произойдет!» - тут же одергивал себя О.
- Сехун! – как-то нервно воскликнула госпожа Лу, встречая вернувшегося слугу. – Я бы хотела вечером сходить за шелком, чтобы вышить брату платок, пока он здесь.
- «Как пожелаете, госпожа, мы отправимся на рынок…»
- Нет, Хун-а, я бы хотела сходить одна, а ты… - Мина замолкла, пытаясь придумать причину, - а ты проследишь за моими родными! Мне кажется, они что-то замышляют!
Сехун выпучил на хозяйку удивленные глаза. На самом деле он тоже почуял неладное от сегодняшней встречи гостей, но не подал вида. Да, ему бы тоже хотелось знать, зачем прежний хозяин пожаловал к нынешнему, но отпускать девушку в город одну он боялся.
- Я не пойду туда одна, попрошу кого-нибудь из слуг сопровождать меня, не волнуйся, - правильно поняла сомнение во взгляде Се Мина, - а ты потом напишешь мне все, что услышал!
О кивнул, госпожа Лу стала собираться на рынок, чтобы не вызвать подозрений. Потихоньку сгущались сумерки. Мина и Хун поужинали быстренько в комнате и отправились по своим делам – один пошел в смежную той, приготовленной Ханом, комнату, спрятавшись за ширмой, откуда была неплохая слышимость, а другая, мастерски шифруясь, проскользнула в винный амбар, где уже ее ждал Джан.
Ужин давно начался, так что Сехун подключился где-то к середине разговора. Приходилось сильно напрягать слух, потому что если кто-то ворочался, шелестел одеждой или стучал посудой, нить разговора обрывалась, и приходилось догадываться, о чем там идет речь.
- …Тогда еще остается судья Пак, - услышал О голос чунси, - я так рад, Ким Чонин, что вы к нам присоединились.
- Для меня честь стать частью истории, тем более так скоро. Даже рад, что мы однофамильцы, хоть и из разных городов, возможно, предки все же у нас одни, - этот надменный голос принадлежал точно Каю.
- Но отец, почему ты думаешь, что судья Пак тоже встанет на нашу сторону? Ведь сейчас он находится в выгодном положении и не захочет его менять, - осторожно спросил Вонсон.
- Его положение шатко из-за возраста. Пакса** может надавить на нынешнего вана***, он давно точит зуб на род Паков – они богаче и влиятельнее; молодого господина Пака слушают все чиновники больше, чем паксу короля. Это же неслыханно! А этот старый дурак ничего не может поделать, кроме как капать на мозги нашему и так сумасшедшему вану!
Сехун поразился – господин Ким смеет так неуважительно говорить о короле и его наставнике! Явно зреет заговор.
- Тогда мы начнем, как и запланировали? – спросил Лухан. – Если вы хотите провернуть все уже через три дня, то мне стоит сейчас же послать гонца к отцу, тогда тот успеет вернуться вовремя.
- В любом случае мы не сможем начать без поддержки вашего отца, Хан. Да, отошлите письмо немедленно. Нужно успеть до ханави**** - пока все будут заняты приготовлениями, мы будем готовиться совсем к другому. В день завершающей церемонии восхваления мы захватим дворец…
Сехун с ужасом осел на пол. Он не ожидал услышать от своих господ подобной подлости – готовить государственный переворот в процветающем государстве… Сумасбродство! Хотя О слышал о том, что ван в последнее время все чаще поддается советам старика-паксы, который уже впал в маразм, но юный монарх считал его слова ценными, как и прежде. В рядах тесинов давно зрело недовольство, и видимо чунси это сразу почуял. Что именно планируют Кимы, Хун не расслышал, так как все зашевелились и стали говорить тише, так что слуга поспешил выскользнуть из комнаты через чхан.
В спальне свою госпожу он, естественно, не обнаружил, поэтому стал бесцельно слоняться по двору, обдумывая, на каком же блюде преподнести хозяйке скандальные новости. Вдруг какой-то звук привлек его внимание, странное чувство подъедало изнутри, и парень ускорил шаг.
Мина испуганно зашипела на Исина:
- Что ты делаешь? Нас услышат!!
Джан улыбнулся и продолжил ласку, сегодня он осмелел настолько, что забрался руками под юбку ханбока и ласкал ладонями гладкие ноги госпожи, все выше поднимаясь к бедрам, но девушка сжимала его руки через ткань, не позволяя подобраться слишком близко к паху.
- Если вы не будете кричать, никто не услышит, - повар склонился к лицу Мины и втянул ее губы в страстный поцелуй, от которого она застонала.
- Син-Сииииииин! Мне опять становится жарко…
- Тогда нужно избавить нас от одежды, потому что мне тоже жарко, моя любовь.
Исин развязал пояс на рубахе, которая сразу раскрыла его влажную грудь со стоящими от возбуждения сосками. Мина сглотнула, следя за капелькой пота, скользнувшей от груди вниз по проступающим кубикам пресса, не заметив, как Джан потянул за ленту на ее ханбоке и уже почти обнажил ее плечи, как девушка опомнилась:
- Син-Син!
- Что? Я думал… мы уже…
- Я просто…
- Вы все еще боитесь? – понятливо кивнул повар, приближаясь к хозяйке, поглаживая ее за талию. – Совсем скоро ваши страхи улетучатся, вот увидите…
Син снова стал целовать уже припухшие губы, все выше задирая юбку. Мина забыла следить за голосом и стонала почти в полную силу – мешало спертое дыхание, украденное жарким поцелуем. Госпожа Лу пустила ситуацию на самотек, ей уже было все равно, если бы их кто-то застукал. Просто получать сейчас эти ласки было таким блаженством, что она чувствовала, как влажно становится между ног, а по опыту она знала, что после этого приходит самый пик наслаждения.
Она водила маленькими пальчиками по мокрой груди парня, скользя по бокам на спину, обхватывая его за лопатки и прижимая к себе очень тесно, бедром чувствуя, как что-то твердое упирается в него. Джан уже сминал кожу на внутренней части бедер, которые тоже были покрыты потом. Руки скользнули выше и… Исин сжал что-то очень твердое в ладони, чего никак не ожидал обнаружить. Парень отпрянул от Мины, а та лишь протяжно застонала, толкаясь вперед тазом. Госпожа Лу недовольно заворочалась, так как лишилась тепла, даримого объятиями слуги, и открыла глаза. Она протянула руку к лицу Исина и погладила по щеке, а тот так и замер в одной позе, не смея вымолвить и слова, продолжая сжимать в руке член хозяйки. Мина еще раз качнула бедрами, и Джан вздрогнул, выдергивая руку из-под юбки:
- Моя госпожа, вы… Вы…
- Син-Сиииин, ну почему ты прекратил? Пожалуйста, сожми там еще раз!
- Г-госпожа, вы же…
Повар собирался что-то еще сказать, но почувствовал, как кто-то резко дернул его вверх за шиворот, так что конец предложения был похож на бульканье. Мина испуганно вскрикнула: «Сехун!» и запахнула на себе съехавшую одежду, поджимая ноги. О, казалось, рассвирепел, такого взгляда она у него никогда не видела. Раб пригвоздил девушку к месту глазами: «Оставайтесь здесь, я скоро вернусь!», а сам выволок Джана из амбара за шкирку, запихнул в ближайшую кладовку и кинул к стене.
Исин все еще не мог отойти от шока, к которому еще прибавился испуг от того, что их обнаружили, да еще и за таким занятием. Кажется, завтра ему придется терпеть жуткое наказание, если не облегчат жизнь скорой казнью.
Он был готов на многое, только бы не знать такой ошеломляющей вести! Его любимая – мужчина?! Как такое возможно? Где были его глаза? Неужели сердце совсем ослепило его? И почему Мина сама ему не рассказала? Почему скрывает свой пол? Ведь тогда они с Луханом могли бы спокойно… Ах! Поток мыслей сбивал с ног, но сейчас перед Сином возвышалась осязаемая проблема в виде пышущего злобой О Сехуна. Светловолосый парень дышал очень глубоко, казалось, что из его ноздрей сейчас повалит дым, а изо рта извергнется пламя. Он шагнул к повару, расставляя руки по обе стороны от головы Джана на стену и приблизил к нему свое лицо. Несколько раз сглотнув, он открыл рот, горячее дыхание тут же обожгло губы Сина. Ему было так страшно видеть перед собой Хуна в таком состоянии, повар даже не верил, что этот парень и миловидный тихоня О – один и тот же человек. Исин зажмурился, готовясь к удару, но текли секунды, а Се не шевелился, только нависал вот так, вызывая дрожь во всем теле. Джан поочередно открыл глаза и нерешительно заглянул в чужие. Сехун сжал руки в кулаки…
- Если ты пикнешь кому-нибудь, включая госпожу, о том, что сегодня узнал, я убью тебя, - тихо проговорил Сехун в лицо Сину.
О легко оттолкнулся от стены и ретировался из кладовки.
Исин почувствовал, как подогнулись колени, и он медленно сполз на пол по стене.
________________________________________________________________________________________________________
*Мина приветствовала отца в уважительной форме, тогда как Лухан использовал что-то вроде "папуля" при обращении, как тогда на свадьбе.
**Пакса - наставник при ване.
***Ван - монарх.
****Ханави - то же самое, что и чхусок. Большой праздник в Корее. День благодарения за урожай. Пятнадцатый день восьмого месяца.
9. Под покровом лжи
Поперло меня, ребят. Многовато вышло, но я слышала, что тут собрались любители макси, так что все же в порядке?:3
Еще глава осталась до обещанного МЯСА *_*
И до ЧанБеков;)
И до КайСу~
Приятного чтения, мои саранхешные!:***)
Писю: Олень - идиот:3 Мина распрекрасная!!!:Р
______________________________________________________________________________________________________________
Когда скончалась госпожа Ким, ее муж начал стремительно распродавать рабов. Служанка О была опечалена тем, что ей придется сменить дом, потому что уже несколько поколений ее семьи остаются верными рабами этого дома. Ее маленький сынишка уже привязался к младшему сыну Кимов – Минсоку, они часто играли вместе, а вот теперь им придется расстаться, если конечно не попробовать поговорить с хозяином.
Женщина подошла к дверям, собираясь постучать, как вдруг услышала свою фамилию. Господин говорил с кем-то о ней и ее ребенке:
- Этих О никто не хочет покупать – она слишком стара, а ее сын слишком мал. Я не знаю, что с ними делать… Просто выкинуть на улицу тоже не могу – вдруг они разболтают кому-нибудь?
- Мой господин, может… устроить несчастный случай?
- Ты сошел с ума? Мы говорим о женщине и маленьком ребенке!
- А как обеспечить их молчание? Женщину мы сможем уговорить, но малец может болтнуть лишнее по глупости!
- Ты прав… Но я не могу… как это, - Ким-старший стал говорить неразборчиво.
Служанка О толкнула дверь, падая на колени:
- Прошу вас, господин, пощадите моего Хуна! Я обещаю, что он будет молчать, только не убивайте его! Лучше я умру вместо него!
Господин Ким испуганно взирал на пожилую женщину, бившуюся в истерике, рядом с ней стоял незнакомый человек, скорее всего какой-то наемник, потому что новую прислугу хозяин еще не набирал. О думала, что этот человек собирается убить ее дитя и ее саму… И в чем-то она была права.
- Я сделаю так, что он будет молчать, а про меня вы вообще забудете! Только, пожалуйста, умоляю, не бросайте моего сына! Он так любит Минсока! Никто не позаботится о нем лучше Хуна!
- Что вы предлагаете? – отошел от ступора Ким.
- Я дам ему уксусной кислоты. Он еще так мал, что она прожжет его горло… Не отрезайте ему язык! Он может умереть от потери крови… Он такой добрый, такой заботливый… Пожалуйста, пощадите моего ребенка, - женщина заходилась рыданиями, вцепившись в полы одежды хозяина.
- Я и не хотел его убивать! Я сам знаю, что он хороший раб. И вырастет прекрасным защитником для моей дочери, - поморщился господин Ким на последних словах, - я рад, что вы нашли выход. Если сможете сделать самостоятельно то, о чем говорите, я буду благодарен.
- Конечно! Спасибо! Спасибо, мой господин!! Вы никогда не пожалеете…
Служанка быстро покинула комнату, боясь, что хозяин может передумать. В голове ее сразу созрел план. Она должна любой ценой защитить своего ребенка. Даже если при этом придется отдать свою жизнь.
О пошла на кухню и достала бутылку с едкой жидкостью. Наполнив стакан до половины, далее она долила туда простой воды. Для нее самой раствор выходил вполне приемлемым для выпивки, но малыш мог пострадать серьезно. Но она знала, что горло восстановится со временем, в отличие от того, как если бы Сехун выпил неразбавленный уксус.
Она нашла сынишку во дворе, позвала в комнату и протянула стакан дрожащими руками. Мать наблюдала, как страдает от боли ее ребенок и хотела умереть в ту же секунду, ведь она сама послужила причиной его мук. Но женщина понимала, что в худшем случае их с Хуном бы просто убили ради сохранения тайны.
Мальчик послушно осушил всю емкость и схватился за горло руками, хватая воздух жадными глотками, из глаз текли огромные слезы.
- Вот так, мой малыш. Ты молодец, - тихо заговорила женщина, поглаживая заплаканного сына по голове, - запомни, что ты теперь не можешь говорить. Что бы ни случилось, ты не сможешь сказать ни слова, ясно? Но все будет хорошо, пока ты со своей госпожой… И… прости меня, родной мой.
Ночью она прижала Се к себе, он все еще хрипел, но уже не плакал от боли.
- Послушай мою последнюю просьбу, родной. Ни при каких обстоятельствах, никогда в жизни, даже под страхом смерти… не произноси ни слова. Даже если будут пытать – терпи. Теперь ты немой. Твое горло восстановится, но об этом никто не должен знать, как и о том, что твой лучший друг – не девочка. Ты понял меня, Сехун-а?
Мальчик кивнул, засыпая… А что произошло утром, уже известно.
Действительно с тех пор Хун не проронил ни звука. Даже если ранился на работе или его несправедливо ругали, даже если хотел сделать комплимент своей госпоже, поддержать ее в трудную минуту. Слава Богу, Мина научилась понимать его и без слов. Ради такой хозяйки он свернул бы горы… Мать Се уже почти не помнил, но ее слова прочно сидели в сердце и он не нарушал данного ей обещания… до сих пор.
«Этот… тупоголовый Джан Исин!! – метал молнии Сехун по пути обратно в амбар. – КАК СМЕЛ он распустить свои грязные руки… Трогать мою госпожу там… Ох, я этого так не оставлю! Он еще поплатится за то, что стал первым человеком, с которым я заговорил впервые за двадцать лет!»
Мина сидела на том же месте, сжавшись в трясущийся комочек. Она вскрикнула, когда Се рывком открыл двери. О подошел к девушке, поднял на руки и понес в спальню, чтобы там уже обо всем «поговорить». Госпожа Лу боялась даже дышать. Ее грубовато кинули на кровать, она быстро завязала ленту на ханбоке и приняла более-менее невозмутимый вид, но стоило ей встретиться с полыхающим взглядом раба, как вся уверенность со свистом вышла через ноздри:
- Прости меня, Хун-а, - жалобно протянула она.
Се скрестил руки на груди. Сейчас он больше походил на хозяина, отчитывающего провинившегося слугу.
- Я хотела тебе рассказать… Все равно ты бы скоро узнал, - лепетала девушка, - мы собираемся бежать в скором времени… Мы планировали взять тебя с собой.
О так и выпал в осадок:
- «Вот уж новость так новость! Спасибо за то, что помните еще обо мне!»
- Хун-а… Я так больше не могу! – Мина начала всхлипывать. – Лухан он… ему же абсолютно все равно! Он даже не заметит, если я исчезну! А Исин он… хороший. Он сможет позаботиться обо мне… о нас!
- «Я уже вас не устраиваю со своей заботой?»
- Разве тебе тут не плохо?
- «Мне все равно где быть, лишь бы рядом с вами».
- Но мне плохо, Хун-а!.. Тогда мы убежим, как и планировали, все вместе! Я так рада, что ты все-таки узнал…
Мина осеклась, потому что О сделал несколько шагов к кровати и остановился на расстоянии вытянутой руки.
- «Вы останетесь здесь».
- Х-хун-а…
- «Исин больше никогда не подойдет к вам, я обещаю».
- Что? Ты запрещаешь мне… Это же Син-Син… Мы же…
- «Забудьте все, что между вами было. У вас есть муж и обязанности хозяйки гостиницы».
- ДА ПЛЕВАЛА Я… - взорвалась девушка, встряхивая головой и запуская пальцы в волосы, растрепывая прическу еще больше. – Это не жизнь вообще!! Я тут никому не нужна была, а теперь появился человек, который носит меня на руках, говорит, что любит… И ты… Только ты и был рядом, но я устала от постоянного надзора. Я хочу просто жить. Жить счастливо и беспечно. Не вымучивать из себя улыбку по необходимости, не выпрашивать толику внимания от мужа, для которого я – пустое место…
Госпожа Лу плакала, а Хун никогда не мог выносить ее слезы. Его гнев прошел как по щелчку пальцев. С Исином он разберется утром, а вот драгоценную хозяйку нужно успокоить сейчас. Слуга упал на колени рядом с истерившей девушкой, подполз, вставая между ее ног, и крепко обнял за талию, утыкаясь носом в живот. Руками парень стал поглаживать ее спину, расслабляя мышцы. Потихоньку Мина начала успокаиваться.
- Что мне делать, Хун-а? Неужели это моя судьба? – обреченно спросила госпожа, теребя пальцами светлые пряди слуги.
Се поднял глаза, полные боли, которую он всегда разделял с Миной.
- «Пожалуйста, оставайтесь сильной. Сейчас это нужно как никогда».
- Точно! – вспомнила девушка. – Как там ужин моих родных? Я была права, и они что-то затевают?
О призадумался на несколько мгновений и отрицательно покачал головой:
- «Вам не о чем волноваться, моя госпожа. Просто оставайтесь на своем месте и ждите. Я верю, что все образуется в лучшем виде».
- И как мне теперь быть с Син-Сином? Он, наверное, так же напуган сейчас…
«Ох, много больше, моя госпожа! Много больше! И я постараюсь, чтобы этот страх оставался с ним до конца жизни!» - подумал Сехун, но спрятал эти эмоции от хозяйки.
***
Утром Мина не обнаружила своего воспитателя в комнате. Видимо, он встал намного раньше и уже отлучился по обязанностям в доме. Близилось время завтрака.
Госпожа Лу оделась самостоятельно, обдумывая свое поведение.
Она предвкушала жизнь, полную любви и радости с таким красивым молодым мужем, а получила лишь пренебрежение. Девушка всегда могла положиться на Хуна, но быть под постоянным присмотром слуги уже несколько напрягало ее. Особенно когда в жизни появился Исин. Такой теплый и добрый. Он даже рисковал ради нее жизнью, предлагая сбежать с ним. А что теперь? Их застукал Сехун, который против их отношений, да и сам Джан, возможно, засомневается во всей авантюре. Одно дело - слова, но исполнить задуманное порой так сложно. И страшно. Госпожа Лу дрожала от страха. Она подумала, что еще день, и ей уже сложно будет решиться на побег. Если О не захочет присоединиться к ним, то…
Мина осмотрела свою комнату. Ее вещей здесь почти не было – все дарил муж или постояльцы. Ее единственной «вещью» можно было бы назвать раба, но язык не поворачивался – Хун – это друг и брат. Что бы ей пригодилось вне гостиницы? Девушка взяла небольшую сумку и положила туда пару драгоценностей, продав которые они с Исином смогли бы просуществовать пару месяцев, а там уж как пойдет. Из одежды много брать не стала, только пару обуви и теплую накидку. И тут Мина наткнулась взглядом на блеск золотых нитей…
Дрожащими руками она вытащила из ящика дорогую ткань и прижала к груди. Вот теперь страх надавил на горло, мешая дышать, встал комок… Лу вспомнила, как впервые надела ханьфу, и супруг сделал ей комплимент (это было сложно назвать комплиментом, но все же).
Она бережно свернула одеяние и положила на кровать. Мина смотрела на расшитую золотом ткань, и в груди все щемило раскаленными щипцами, глаза щипало, но девушка не позволяла слезинкам скатиться. «Все могло обернуться иначе, будь я хоть немного интересна Лухану», - подумала девушка.
Помяни черта…
Мина услышала стук, и тут же дверь отворили, не дождавшись разрешения:
- Куколка, пойдем завтракать.
Как сюжет из сна! Госпожа Лу неверяще смотрела на Хана, а тот был удивлен ее реакцией: слезы все-таки скатились по щекам, собираясь в одну большую каплю, свисающую с подбородка. Олень подошел к жене и играючи подобрал соленую капельку указательным пальцем, слегка царапнув кожу ногтем. Мина дернулась и опустила голову.
Лухан увидел свернутое ханьфу:
- Почему у тебя на кровати лежит мой подарок?
- Я… я хотела надеть его, - нашлась девушка, - ведь отец не видел меня в нем.
- Обязательно покажись родне в ханьфу. Ты в нем прекрасно выглядишь…
Лухан сам выпал в осадок от своих слов. Муж и жена стояли, выпучив друг на друга глаза, в голове Мины крутились последние слова супруга: «Прекрасно выглядишь… Прекрасно выглядишь… Прекрасно выглядишь…»
Хан кашлянул, разряжая атмосферу, и пригласил госпожу Лу присоединиться к трапезе: «Все накрыто на главной твинмару. Я позову Сехуна, чтобы помог тебе переодеться», Мина все еще не могла поверить, что не спит. Может, супруг как-то узнал про ее сговор с Исином и боится, что она навлечет на него позор своим побегом? Поэтому пытается ее задобрить.
Резкие перемены всегда сбивают с толку. «Видимо, нужно повременить с побегом», - решила девушка и стала ожидать прихода О.
Лухан чертыхался по пути, ища раба супруги: «Что за… Почему я так сказал? А почему она ревела? Господи, бабы всегда ревут?!... А почему я не спросил, почему она ревела? Может, вернуться? Да ну…» Как назло, Се не находился. Хозяин был возмущен тем, что лично бегает по двору, ища прислугу, сам задавая себе вопрос, какого тунца он этим сейчас занимается, вместо того, чтобы дать распоряжение другому слуге? Отчего-то самолично найти Хуна и пнуть ему под аппетитный зад стало первым пунктом принципиального плана действий смущенного Оленя.
Господин Лу заглянул и на кухню, отмечая, что Джана там нет. В конце-концов сдавшись и затаив месть обоим рабам, Лухан пошел на твинмару дожидаться остальных. Вонсон и господин Ким уже были там. Через несколько минут пришла и Мина, представ перед всеми в сияющем ханьфу.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |