You'll Invest Yourself in Me. 1 страница

You'll Invest Yourself in Me.

http://ficbook.net/readfic/1093458

Автор: Hopeless Ruby

Переводчик: _elza_echelon_ (http://ficbook.net/authors/143218)

Оригинальный текст: http://www.mychemicalromancefanfiction.com/Story/10013/Youll-Invest-Yourself-in-Me/

Фэндом: My Chemical Romance, Frank Iero, Gerard Way (кроссовер)

Персонажи: Джерард Уэй / Фрэнк Айеро

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Психология, Философия, Повседневность, Даркфик, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic

Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП

Размер: Макси, 123 страницы

Кол-во частей: 25

Статус: закончен

Описание:

Заболевание Джерарда стало стабильным, а количество галлюцинаций уменьшилось.

Однако это не продлилось долго: очередной приступ убеждает парня, что некто пытается убить его. Он решает, что лучше покончить с собой, чем оказаться жертвой. К счастью, младший брат Майки обнаруживает Джерарда до того, как тот успевает что-то с собой сделать. Он снова попадает в психиатрическую больницу, где все попытки помочь ему оказываются безуспешными.

Возможно, Фрэнк сможет?

Посвящение:

Двум замечательным людям и преданным читателям данной работы.

Bart Cubbins & Селя, thank you! I love you so much! <3

Примечания автора:

Все права на данную работу (оригинал) принадлежат Hopeless Ruby.

Публикация перевода запрещена.

_________________________________________________________

Заголовок: My Chemical Romance - Honey, This Mirror Isn't Big Enough for the Both of Us.

_________________________________________________________

К каждой главе автором подобрана песня. Было бы прекрасно, если бы чтение сопровождалось ими.

Надеюсь, работа и перевод придутся Вам по вкусу!

1. Oh, Baby, Let Me In

#np My Chemical Romance - Honey, This Mirror Isn't Big Enough for the Both of Us

POV Джерард

Я сижу в общем зале на старом жестком и совершенно неудобном стуле, пялясь в размытую картинку в телевизоре напротив меня. Они действительно не понимают, что я бы с большей радостью оставался в своей комнате и наслаждался обществом скучной тишины нежели смотрел в этот цветной ящик? Пациенты должны проводить в этой комнате ежедневно не менее часа. Они хотят, чтобы мы учились "взаимодействовать" друг с другом. А я не хочу идти на какой-либо контакт с этими психами. По правде говоря, я не понимаю, какого черта вообще тут оказался. Я не сумасшедший. У меня все под контролем.

Санитары гудят по всем коридорам; очевидно сплетни по поводу нового выдающегося доктора. Среди этих слухов куда больше похвалы и восхищения чем обычно. У нас здесь уже было не меньше тысячи новых специалистов. Только у меня сменилось примерно столько же лечащих врачей. Не думаю, что с новым что-то изменится.

Возможно, он добьется чего-нибудь. Нет, наверное нет.

Я видел множество вновь прибывающих пациентов, но никто и никогда отсюда не уходил и даже не считал нужным вернуться к нормальной жизни за стенами больницы. Я нахожусь здесь с пятнадцати лет и прошло еще пять. Последнее воспоминание, связанное с нормальной жизнью вне, — приступ паники, да и то совсем нечеткое. Это из-за него я здесь? Я здесь потому, что у меня был приступ? Я даже не могу вспомнить тот день. Наверное, это было что-то незначительное, что-то, о чем не стоит волноваться. Господи, да все эти люди просто идиоты.

Сколько еще это будет продолжаться? Когда я поворачиваю голову к часам, — те стратегически висят прямо над дверным проемом, — я вижу доктора Холлис в дверях в сопровождении незнакомого мне человека. То ли из-за ее массивности, то ли из-за роста новичка, я не могу его разглядеть. Все, что выдает их присутствие — довольно громкое шарканье ногами. Одни шаги тяжелые, отзываются неохотой. Это должен быть мужчина. Каждая женщина, что приходит сюда, — за исключением пациентов, если их вообще можно так назвать, хотя, по-моему, сюда больше подходит слово "заключенные", — носит каблуки. Я правда не знаю почему так. Наверное, что-то связанное с профессионализмом. Я точно знаю, что ритмичный стук каблуков доктора Холлис может плохо повлиять на сознание и рассудок некоторых пациентов. Иногда это касается и меня самого.

Вернись к тому, с чего ты начал, Джерард.

Если этот новичок действительно такой великий как о нем говорят, то почему он так не уверен в себе? Я могу слышать его взволнованное дыхание по мере того, как расстояние между нами сокращается. Как я понял, доктор Холлис дает ему что-то вроде ознакомительного тура по больнице.

— Боже, Джерард, как тебе удалось стать таким сообразительным?

Не обращая внимания на комментарий, я продолжаю наблюдать, как они проходят еще несколько метров за диваном. Черт побери, я смог только его спину разглядеть! У него шоколадно-коричневые волосы, которые чуть вьются на концах.

— Джерард, хватит пялиться на его задницу!

— Я не смотрю, — тихо бормочу я себе под нос. Черт, кажется это все-таки было чуть громче, чем бормотание. Доктор Холлис и новичок обернулись. Черт, черт, дерьмо! Я решаю выкрутиться робкой улыбкой, адресованной доктору Холлис, на которую я и смотрю. Затем мой взгляд легко переходит на ее спутника. Я прерываю молчание чем-то между визгом и вздохом. Что бы это не было — получилось неловко. Не то чтобы мне было не все равно, но эти люди точно не имеют права меня судить. Если говорить честно, то эта неловкость была вызвана красотой и невинностью, что читались на лице новоприбывшего. Пряди шоколадного оттенка обрамляют его слегка пухлое лицо, подчеркивая очарование карих глаз. У него весьма милый, чуть приплюснутый нос, который выделяется за счет пирсинга в нем. Его губы совершенно розовые, практически идеальной формы.

— Джерард, прекрати пускать слюни и отвернись наконец!

Я прислушиваюсь к совету и поворачиваюсь обратно к телевизору. Надеюсь, они просто продолжат свой осмотр. К счастью, мои ожидания вознаграждаются: я снова слышу стук каблуков доктора Холлис и очаровательную нервную усмешку того парня. Ну конечно, я ведь был слишком занят его симпатичной мордашкой чтобы посмотреть на чертову табличку с именем!

— Ты просто идиот! Жаль, что тебе не удалось покончить с собой, когда был шанс!

Не обращай внимания, он ведь не настоящий. Но если его нет, а это все происходит в моей голове, то что это значит? Боюсь, если я отвечу на собственный вопрос, то у них будет еще больше причин для того, чтобы держать меня тут.

— Конечно я настоящий! Посмотри на меня.

— Время вышло. Если хотите, вы можете уйти из общего зала, — наконец сказал Джо, один из санитаров, в том числе один из самых главных здешних сплетников.

Со вздохом облегчения я заставляю себя подняться с неудобного стула (однако наиболее сносного из всех представленных в комнате) и практически бегом направляюсь в комнату. Я чувствую, что кто-то идет за мной, но стараюсь не обращать внимания.

— Ты не можешь игнорировать меня вечно.

Я добираюсь до своей комнаты и открываю тяжелую дверь. Проскользнув внутрь, я позволяю двери захлопнуться самостоятельно и установить этим идеальную тишину. Слава богу, Он не успел зайти следом. Я смотрю себе под ноги, пока те несут меня к кровати, чтобы убедиться, что на каждой плитке только одна нога. Это позволяет мне вспоминать детство, когда я еще не зависел от мира и не обращал на него никакого внимания. Помню, это было моим любимым развлечением, когда мы всей семьей ездили в магазин, но ожидание покупки в следующем отделе новой игрушки у меня почему-то отсутствовало.

Из собственных воспоминаний меня выбил тихий стук в дверь. "Стук" кажется адекватным названием для этого звука, потому что то, что ты делал до этого, оказывается отброшенным куда-то далеко, потому что все твое внимание теперь сосредоточено на источнике этого стука.

— Вдруг раздался стук в дверь, — цитирую я сам себе.

— Джерард, ты здесь? — спрашивает доктор Холлис. Пауза для пущего эффекта. Она снова забыла, что я никогда не отвечаю на глупые вопросы. Конечно я здесь, где же еще я могу быть? — Джерард, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился, — добавляет она.

Я медленно направляюсь к двери. Стремлюсь создать это драматическое напряжение, которое мы оба очень любим. Надеюсь, она все-таки хочет познакомить меня с этим новеньким врачом. Я замираю, положив руку на ручку двери. Что ж, придется ей потакать, чтобы избежать очередных вопросов. Открыв дверь, я встречаюсь взглядом с доктором Холлис, а затем перевожу его на понравившиеся мне шоколадного оттенка пряди новичка. Я стою, оперевшись спиной об дверь и не выпуская ручку из пальцев.

— Впустишь меня? Я все-таки надеялась, что ты хочешь показать хорошие манеры нашему гостю.

Хорошо. Теперь она по крайней мере не ограничивается только вопросом. Помнит ведь, что я не отвечаю на глупые. Но они так и не придумали для меня хорошего и умного. Я делаю шаг в сторону и убираю руку.

— Après vous.

Холлис проходит внутрь, новичок следует за ней, а я — за ним. Замечаю, что каждый его шаг сопровождается легким вилянием бедрами. Так, Джерард, прекрати смотреть на его зад в этих узких форменных брюках. Черт побери, да этот проклятый жилет на нем слишком хорошо подчеркивает идеальные торс! Неужели этого человека подослали сюда только для того, чтобы убить меня своей привлекательностью?

Она громко вдыхает.

— Смотрю, ты снова занимаешься французским, — комментирует доктор Холлис, осматриваясь в комнате.

Очень наблюдательная. Хотел бы и я быть таким. Мы встречаемся взглядами, однако я тут же перевожу свой на парня, надеясь, что ей хватит сообразительности нас представить.

— Как бы там не было, — черт возьми, спасибо, а то я уж было подумал, что придется ждать вечность, — позволь тебе представить, — очередная пауза для эффекта, во время которой она кладет руку на спину новичка. Да ладно тебе, кончай уже с этим! — Доктор Айеро. Он будет твоим новым лечащим врачом.

И доктор Холлис снова вздыхает.

— Я очень неохотно, — как шаги доктора Айеро, — отказалась от твоего лечения, но лишь потому, что у меня и так очень много пациентов, и некоторые из них нуждаются в еще большей помощи чем ты.

Ну и почему она все-таки "очень неохотно", но отказалась от моего лечения, чем от чьего-либо еще? Я не такой интересный? Хотя, если честно, не думаю, что я вообще интересный.

— Она не хотела отказываться от тебя потому, что считала тебя настоящим сокровищем и находила довольно забавным раскручивание болтиков твоего сознания.

Черт возьми, он вернулся. Я вздыхаю и смотрю на дверь. Оставил ее распахнутой, как в день открытых дверей, чтобы кто угодно мог зайти. И снова перевожу взгляд на доктора Айеро. Он чуть ссутулился и выглядит так, как если бы его кто-то обидел или расстроил. Как будто кто-то на его глазах сбросил щенка с моста. О, черт! Он подумал, что мой вздох — вздох разочарования, и что я хочу, чтобы он ушел.

Не смей уходить!

Я нахмурился при мысли, что он может оставить меня. Нет, подождите, я должен убедить его, что новый доктор мне нравится. Я улыбнусь, а, нет, я усмехнусь. И тут ловлю себя на мысли, что почему-то хочу порадовать этого парня.

— Я не возражаю против нового врача, — доктор Айеро поднимает глаза и улыбается, как только замечает усмешку на моем лице. Да, знаю, я внимательный.

— Становимся дерзкими, не так ли?

Мои губы чуть дрожат, когда я замечаю, что кто-то — или что-то — шевелится на моей кровати.

— И я не против того, чтобы заняться твоим лечением, — говорит парень слегка хриплым, но в то же время спокойным голосом.

Черт возьми, у него голос чем-то напоминает мне хор тысячи ангелов! Я понимаю, что хочу ответить "заняться лечением с помощью чего?" Но тут же напоминаю себе, что я не герой какого-то дешевого порно, где он ответит мне "с помощью члена". А поэтому я просто отвечаю ему легкой улыбкой, чуть краснея от собственных мыслей. И мы просто смотрим друг на друга, словно изучая. И тут же подмечаю, что в его карих глазах есть вкрапления зелени и золота.

— Джерард, через пять минут будут подавать ужин, и я очень надеюсь, что сегодня ты поешь, — строго говорит доктор Холлис. Чика, да тут напряженный момент, а ты со своей едой. Ну, напряженный, во всяком случае для меня. Не знаю, что думает об этом доктор Айеро.

И я киваю.

— Буду через пять минут, — заверяю ее.

— Что же, тогда увидимся там, — слова звучат как предупреждение, и доктор Холлис оборачивается к коллеге. — Тогда продолжим осмотр? — она касается руки доктора Айеро и чуть хлопает ресницами. Ооо! Да кто-то похоже влюбился!

— А кое-кто похоже чуток ревнует, а, пидор?

Игнорировать. Игнорировать. Игнорировать.

На лице доктора Айеро появляется отвращение, которое, кажется, остается незамеченным доктором Холлис.

— Конечно, — все же соглашается он.

Она отпускает его руку, однако тут же кладет свою на нижнюю часть его спины и выпроваживает парня из моей комнаты. Однако тот незаметно оборачивается ко мне с немой мольбой в красивых глазах.

Должен ли я был ее видеть?

2. Though It's Easy To Pretend, I Know You're Not a Fool

#np Seether - Careless Whispers (cover)

Я медленно прошел к старой двери с потрескавшейся и сколотой краской и закрыл ее, после чего сделал несколько судорожных вдохов. Погодите, я не могу оставаться в своей комнате. Он ведь здесь, а я совершенно не хочу сейчас иметь с ним дело и уж тем более выслушивать незрелые оскорбления. А потому я снова открываю дверь и спешно выхожу в коридор.

Ненавижу, когда люди следят за тем, что я делаю. Все эти глаза-бусинки, в которых горит осуждение. Иногда я даже могу сказать, о чем они думают. Но чаще всего мне это не удается, и поэтому я боюсь, что окружающие просто притворяются ненормальными для того, чтобы убить меня.

— Они идут за вами. Лучше бы вам оглядываться! — вдруг взывает Боб. От неожиданности я едва не задыхаюсь и хватаюсь рукой за грудь. Черт бы его побрал, нельзя же так пугать! Он возник буквально из ниоткуда. Этот парень думает, что он пират, а его команда вот-вот нагрянет для того, чтобы отвоевать его обратно. В чем я очень сомневаюсь.

— Ты выглядишь таким же сумасшедшим в глазах доктора Холлис.

— Я думал, что запер тебя в моей комнате, — плюю я, свирепо глядя на Рэя. Как, черт возьми, он оказался здесь, а теперь стоит, прислонившись к стене? Я ведь оставил его в комнате, на кровати. Жаль, что на его месте не доктор Айеро: он бы так же стоял у стены, выставив бедра чуть в сторону; одна его рука, возможно, покоилась бы на талии, в то время как другой он бы медленно подносил сигарету к своим губам. Он бы перебрасывал ее из одного уголка губ в другой, чуть посасывая, и позволил бы себе выдохнуть дым прямо мне в лицо. Я даже не знаю, курит ли он. Но я определенно уловил тонкий запах сигарет, когда он приходил ко мне в комнату. Он пахнет сигаретами и шоколадом, но больше шоколадом чем сигаретами. Странно, но факт. Я не ел вкусного шоколада уже больше года. Может быть, я бы мог просто лизнуть его?

— Я могу делать все, что хочу, — отзывается на это Рэй, в мгновение разрушая мои извращенные мысли. — Я ведь знаю, что тебе не под силу игнорировать меня вечно.

— Ты можешь наконец оставить меня одного? — шиплю я. Знаю ведь, что мне не стоит с ним говорить. Кто-нибудь может следить за мной, а потом доложить доктору Холлис - та, в свою очередь, позаботится о том, чтобы я остался здесь до конца своих дней. Это их план. Уничтожить меня или запереть навсегда.

— Я сказал, что могу делать все, что хочу, — повторяет Рэй. Он определенно не вписывается в здешнюю обстановку, одетый как солдат Второй мировой войны, в то время как большинство из нас носит футболки, джинсы и свитера. У него вся та уверенность в себе, что раньше была у меня самого. Я был счастливым и здоровым до того, как стал героем его премьеры. Я стараюсь держаться от него подальше, но чувствую, что он всегда рядом со мной. — Снова игнорируешь меня? Неужели ты веришь, что я не смогу с этим справиться?

Я иду в кафетерий и встаю в очередь, чтобы получить свою порцию ужина. Буфетчица — женщина, больше смахивающая на мужчину, — протягивает мне бутерброд и немного фруктов. Я беру сок — люблю его, но все-таки скучаю по кофе — и направляюсь к единственному свободному столику. Я опускаю на него поднос с довольно громким хлопком, за что получаю несколько укоризненных взглядов от санитаров, в то время как усаживаюсь на свое место. Пока я разворачиваю свой сэндвич, ко мне подходит старший из санитаров и протягивает маленькую чашечку с моими лекарствами.

— Вот твои таблетки, Джерард. И я знаю, что ты выплевывал их до этого. Это не очень-то хорошо для тебя, — замечает Люси. Я забираю мисочку из ее рук и кладу содержимое в рот. Она же тщательно следит за каждым моим движением. Поэтому я беру свой сок и, отпив, громко проглатываю, подчеркивая это затем, чтобы доказать, что я действительно принял свои лекарства. — Дай-ка проверю. Открой рот, — мне ничего не остается как подчиниться, пока Люси осматривает мой рот в поисках таблеток. — Хорошо, — кивает она, удовлетворенная собой. Еще одна спасенная душа!

— Я правда проглотил их. Не волнуйся, Люси, — я уже так устал от одного и того же каждый день. Эти таблетки не работают — Рэй все равно возвращается, несмотря ни на что. Я не хочу думать о том, как эти таблетки должны повлиять на работу моего мозга. Я думаю, что со мной все в порядке.

— Я устала видеть тебя здесь. Хочу, чтобы ты наконец выбрался отсюда и начал наслаждаться жизнью как все нормальные люди. Двадцатилетний парень не должен быть заточен здесь, бесцельно тратя отведенные тебе годы, — ее голос звучит грустно. — Я хочу, чтобы тебе стало лучше, а это случится только если ты будешь принимать свои лекарства.

— Слышишь, она устала видеть тебя, кусок ты дерьма.

Я вздыхаю. Как правило, я делаю это довольно часто.

— Я буду принимать свои лекарства каждый день, потому что я тоже хочу снова выбраться отсюда.

Конечно, я вру насчет лекарств, но я правда хочу выбраться отсюда. Эти таблетки — творение Дьявола. Ты перестаешь быть собой когда принимаешь их.

— Как скажешь, Джерард, — я слышу тень сомнения в ее голосе, — тогда я оставлю тебя, чтобы ты мог покушать. С этими словами она ковыляет к следующему пациенту (им оказывается Боб - быть может, это он следит за мной?). Когда я доедаю свой бутерброд, то пробую один из кусочков дыни. Она какая-то очень сырая и жесткая, чем-то напоминает то, что кушают девушки, рекламирующие способы похудения, когда их крутят по телевизору. Я пристально смотрю на кусочек в моей руке, надеясь, что он превратится во что-нибудь аппетитное, например, в чашечку кофе. Как в больнице можно давать такую жесткую еду? Они ведь должны лечить меня, а не калечить. Нет, я знаю, что это больница для людей с психическими заболеваниями, но это же не значит, что нас должны кормить такой гадостью.

— Здравствуй, Джерард, — сексуальный голос отрывает меня от размышлений. Скажите мое имя еще раз, доктор Айеро. - Я смотрю, ты ешь в одиночестве. Разве у тебя нет...

Я перебиваю его, потому что не хочу, чтобы вопрос был закончен.

— Не многие люди предпочтут мое общество, — я выдыхаю. Чертовы мысли, которые вызывают подобные вопросы. — Им становится скучно как только они понимают, что все, чем я занимаюсь, так это еда и рисование. Я не такой увлекательный шизофреник как может показаться на первый взгляд, — торопливо произношу я. Это ложь, но только наполовину: мне не хочется казаться очередным мудаком и говорить ему правду, потому что я люблю тишину в своей комнате и в некотором роде ненавижу психов, что окружают меня.

— Успокойся, Джерард. Ты выставляешь себя дураком, — лучший совет, который когда-либо давал мне Рэй.

— Я придерживаюсь совершенно противоположной точки зрения, потому что нахожу тебя по-настоящему удивительным, — с улыбкой отзывается доктор Айеро. Кажется, я заметно ослаб. А он и правда привлекательный. — Что ж, я слышал от некоторых санитаров, что ты не всегда принимаешь свои лекарства, — его лицо становится суровым и, если он все-таки не отругает меня, то я смело смогу назвать его очаровательным. Он чуть хмурит брови и между ними образуется весьма милая морщинка.

Черт бы тебя побрал, Люси. Я думал, у нас что-то вроде негласного соглашения, и никто не узнает о моих "шалостях".

Я вздыхаю. Говорю же, я делаю это слишком часто.

— Иногда я забываю глотать, — он смотрит на меня скептически. Судя по всему, он не заметил весьма неоднозначного подтекста в моих словах, но зато его заметил я. И я начинаю задыхаться, едва до меня доходит весь смысл моих последних слов. Так, дайте мне еще одну попытку. — Я имею в виду, что иногда принимать эти таблетки не имеет смысла.

— Кажется ты чуть облажался. Ты ведь покраснел, да, Джерард, да-да? — с каждым "да" доктора Айеро Рэй пихает меня локтем под ребра. От его действий я вздрогнул, надеясь, что мой собеседник и врач этого не заметил.

— Ты мог ввести доктора Холлис в заблуждение, но я с уверенностью могу сказать, что твой недуг все так же тебя беспокоит, — я ничего ему не говорил, но, видимо, он все-таки заметил то, как я извивался из-за тычков Рэя.

— Но я принял свои таблетки сегодня, — бормочу я в ответ. Надеюсь, что это уберет разочарование из его глаз. Я ненавижу себя при осознании того, что уже успел его разочаровать. Увы, мне не удается найти мужества для того, чтобы снова посмотреть ему в глаза. — Вы можете спросить у Люси.

Я слышу шарканье и то, как люди говорят о моем случае, чего я не замечал до этой минуты, так как был увлечен происходящим за столом. Это раздражает мой слух не меньше чем звук, когда ведешь гвоздем по школьной доске. Это дразнит меня. Врачи и санитары, вероятно, собираются повсюду и смеются над тем, что я сумасшедший...

— Наша первая встреча состоится завтра, а сегодня у тебя будет последняя с доктором Холлис, — с этими словами он оставляет меня, удаляясь своей очаровательной нервной походкой. Почему он не остановился чтобы поговорить с любым другим пациентом.

— Ты тут самый сумасшедший, а потому заслужил наибольшее внимание, — Рэй, я устал от тебя.

Я все-таки смирился с той мыслью, что слизистая дыня не превратится чудесным образом в кофе, после чего собрал весь мусор в один комок идеальной формы, не оставив ни крошки — не хочу, чтобы меня ненавидели еще больше.

— Не думаю, что они могут ненавидеть тебя еще больше.

Я направляюсь к двери, что ведет к комнатам пациентов.

— Ну и куда ты собрался, — прогромыхал голос Джо. Хм... Не знаю. Может, к себе в комнату? Это бы объяснило тот факт, что я нахожусь этом крыле. — Через пять минут начнется групповая терапия.

— Пришло время провести часик-другой со своими друзьями-психами! — нараспев завизжал Рэй.

***

Все пациенты сидят в кругу. Я сижу напротив доктора Холлис, так, что мне видно окно. На деревьях не осталось ни листочка — уже наступила зима. Они выглядят так же жутко как костлявые руки, что высунулись из земли, угрожающе покачиваясь, словно стоит ветру чуть усилиться — они сломаются. Цвет неба близок к темно-фиолетовому, как будто пытаясь компенсировать отсутствие на нем солнца. Я смотрю на мир вне стен, жалея, что не могу оказаться там. Иногда я думаю, что понятия не имею, что мне там делать. Я не закончил школу и не смогу получить хорошую работу, но не только поэтому, но и потому, что с моим заболеванием получить какую-либо должность практически невозможно. Я живу в маленьком городке, где все меня знают. Более того, я понятия не имею как это — жить самостоятельно. Здесь у тебя определенный распорядок дня плюс трехразовое питание.

— Сегодня ко мне приезжали родители, — говорит Линдси, хотя я едва ее слушаю. Но вообще, она мне всегда что-то вроде как нравилась. Она практически нормальная, и мы всегда сидим рядом на групповых занятиях. Сейчас ее слова заставляют мои мысли отправиться по дороге к моим родителям. Это всегда очень болезненная поездка.

— Что это заставило тебя чувствовать, — вмешивается доктор Холлис с дежурным вопросом психотерапевта. В моей голове лишь шепот. Я уже слишком глубоко в горьких мыслях о своих родителях.

Мои родители не приходили ко мне в течение трех лет. Они просто отказались от меня. Они сказали, что каждая поездка сюда служит напоминанием о тех тяготах, через которые они должны пройти. Их никогда не останавливали никакие трудности, встречавшиеся на пути... До сих пор. Если бы я выбрался отсюда, они бы не стали мне помогать. Они бы не нашли мне места. Они хотели идеальную семью, которую я разрушил своим психическим заболеванием. Они, вероятно, говорят людям, что у них всего один сын, к счастью, на мгновение забывая меня. Их репутация безупречной семьи зависит от этого момента. У них есть все — моя семья является примером обеспеченной, хотя работы родителей очень посредственны. У них типичный "американский дом мечты" с белым заборчиком и собакой по кличке Спот. Они проводили летние каникулы во дворе с остальными родственниками, плавая и делая барбекью. Я лишний в этой идиллии. Даже до того, как я попал сюда, я чувствовал себя лишним. Я никогда не выделялся знаниями или чем-то таким. Все, что я мог им предложить, — искусство, но они просто не могли себе позволить быть известными за счет того, что их сын был каким-то художником. К тому же геем. Я так и не признался им в этом, но когда у меня была возможность? Они бросили меня еще до того, как я понял, кто я есть.

Я скучаю по Майки. Пусть именно он привез меня сюда, я все еще люблю его и все ему рассказываю. Он спас мою жизнь. Кроме того, он приходит ко мне сюда в гости каждый раз, когда у него появляется возможность. Прошло около месяца с его последнего визита. Я не виню его; у него ведь школа и много других обязанностей. Его не волнует эта "идеальная семья". Он просто заботится о благополучии и счастье своего брата. Скорее всего его холодный прием дома был вызван тем, что он был единственным, кто заметил, что мое расстройство стало выходить из-под контроля. Он был единственным, кому пришлось помочь мне.

Они думали, что наконец-то освободились от сумасшедшего Джерарда. Они ведь никогда не видели меня шизофреником, у которого все под контролем. Я был бомбой с часовым механизмом. Они просто ждали момента, когда эта бомба все-таки взорвется, а мое заболевание разгорится крупным кризисом. Только после этого они согласились с тем, что я серьезно болен. Принятие этого факта в действительности обозначало его игнорирование, а после — помещение меня сюда, чтобы я никогда больше не видел мир за кирпичными стенами этого учреждения.

— Ну, Джерард, а как прошел твой день?

3. If You Look in the Mirror and Don't Like What You See

#np My Chemical Romance - The End

Глядя сейчас на доктора Холлис, я вдруг осознаю, насколько она изменилась с тех пор, как я попал сюда. Она выглядит такой постаревшей и усталой. В ее светло-каштановых волосах местами можно заметить седые волоски. Ее некогда ярко-голубые глаза кажутся теперь потускневшими, а морщинки на лбу — пусть они пока еще не такие заметные — чем-то напоминают гусиные лапки. Я смотрю как ее губы двигаются, пока она говорит, и как они напрягаются, соединившись практически в ровную линию, когда она настороженно смотрит на меня, потому что не слышит моего ответа — мои мысли вдруг попадают в какой-то транс. Я бы очень хотел, чтобы морщинки в уголках ее губ были вызваны смехом, но учитывая специфику ее работы и то, что я рассказывал до этого, такое просто невозможно. Такие морщинки у нее практически не заметны. Я, кажется, слишком долго смотрю на нее, а в такой ситуации любой подобный жест может быть обращен против меня самого.

Она не настолько стара — ей не может быть больше тридцати. Я здесь уже пять лет, а такое ощущение, что она прожила все двадцать. Может быть, это из-за какого-нибудь пациента, которого она курирует. Возможно, этот пациент — я. Но она сказала, что неохотно отказалась от моего лечения. Она могла и солгать. Я действительно этого не знаю. Ненавижу, когда что-то остается скрытым от меня.

Дата добавления: 2015-09-29