-Брось! Давай. Я тебе даже могу притащить текст.
Билл опустил глаза со своими черными ресницами.
- Ну же, не скромничай. – Продолжал подначивать Том.
Темноволосый парень прищурился и стрельнул в него глазами, словно напоследок взвешивая это предложение.
- Я могу, но вы сами напросились, я предупреждал, - Пожал плечами он.
- Да ладно, вот слышал бы ты Георга в душе, твоя бы самооценка сразу взлетела бы под потолок.
Билл фыркнул, а возмущенный Георг попытался достать Тома скрученной в трубочку газеткой, но тот, с хохотом заслонившись гитарой, вскочил со стула, уворачиваясь. Он, порывшись в стопке листов, которые были разбросаны по всей квартире и кухне в том числе, вытащил первый попавшийся, смахнув с него крошки. И всучил его Биллу.
- Вот, на тебе. Зажигай!
И Том снова заиграл мелодию. Другую. Билл с сомнением опустил глаза в текст. Простой и в то же время красивый и гармоничный. Биллу не составило никакого труда пробежать взглядом по строкам и, поняв ритм и мотив, вступить, когда Том дошел до подходящих аккордов.
- I'm standing at the broken door, there's nothing left here any more …
Глаза Георга медленно округлялись по мере того, как песня убыстрялась, темп нарастал, и музыка словно вплеталась в этот хрипловатый, мягкий тембр, звучащий к удивлению без единой фальшивой нотки даже с первого раза. Билл как будто почувствовал музыку, слыша ее впервые, он пел так, что кофе в чашке вот-вот сам собой готов был забурлить от накала температуры.
Теперь уже настала очередь Тома удивленно поднять глаза на парня. Он случайно взял немного ниже от того, что он увидел. Веки Билла были прикрыты, брюнет лишь изредка поглядывал в текст, голос его был мягким и чуть хрипловатым, он как будто заползал в уши, а затем достигал мозга и включал там какую-то особую эрогенную кнопку. Он с придыханием произносил строчки так хорошо знакомого Тому текста, который они как-то вместе написали с братом, когда им было лет по пятнадцать. И сейчас его буквально хлестнула мысль - то, что он слышал и видел перед собой, было, черт возьми, идеальным вариантом для исполнения. Он никогда не разрешал приходящим солистам на прослушивании брать их песни, они пели что-нибудь другое, любой репертуар. Но в этом случае, Том совершенно честно и открыто готов был признаться себе – он бы не думая махнул бы все их тексты на возможность слышать и наслаждаться этим зрелищем и этим голосом вечно. Он старался играть нормально и не пялиться так открыто на парня напротив, на его полураскрытые губы, с которых так четко и просто слетали слова, сплетаясь в единый, слаженный текст. Но мозг снова отказал ему в запросе, высвечивая какое-то кошмарное окно с надписью «Ошибка! Команда не может быть выполнена». На одном из моментов подлый Билл взяв новую ноту, облизнул верхнюю губу, чтобы немного смочить пересохшие губы и Том совсем перестал понимать, почему он еще дышал.
«ОМГ. Каулитц, сосредоточься. Кузен. Не думать о белой обезьяне, не думать о белой обезьяне!!!» - В панике и в шоке от самого себя тараторил мысленно Том любую ерунду, как следует лажанув еще раз и взяв теперь уже на две ноты выше, чем надо. "Куда тебя несет, чувак?"
Поющий Билл просто будто вышиб из-под него табуретку. Том спрятал горящие уши в плечи и продолжал играть упорно задерживая свой взгляд где угодно, на рванине на коленке своих широких джинсов, на обоях, на полу, в чашке, которая вдруг стала ему очень интересна. В кухне стало нестерпимо жарко. Творилось что-то из рук вон выходящее.
На шум в кухню вполз Густав и тоже замер в шоке, стоя прямо на пороге с открытым ртом.
Когда Том прекратил играть, Билл скептически задрал одну бровь.
-Что? Я вам говорил, я не…
-Билл! – Перебил его Том, не дослушав и с трудом прочищая горло. – Ты сегодня идешь с нами в студию. Срочно! Нам надо показать тебя Петеру.
Георг и Густав с громким клацаньем уронили челюсть на пол.
- Аэээ… Э… Том? Это ты? - Георг с дебильным видом подошел к другу и, взяв его веки двумя пальцами, широко раздвинул их вверх и вниз и заглянул Тому в левый глаз, словно проверяя наличие разума. – От тебя ли я это слышу?
Том махнул в его сторону рукой, и Георг отпрянул, не желая быть задетым.
-Отвали, Жорж! Ты что, сам не слышишь – Это же идеально!
-Это не обсуждается. – Добавил Георг. – Но Том, ты ведь не хотел…
-Да мало ли чего я там хотел, не хотел. Теперь хочу. – Том решительно встал и забегал по кухне, - Петер вообще будет вне себя! Это ведь шанс на миллион!
Том радостным торнадо летал по квартире. Иногда, когда приходит время перемен, не все сразу это понимают. А Том вдруг сильно захотел, чтобы для них этот момент наступил именно здесь и сейчас и чтобы биение его сердца, трепетно ускоряющегося в ожидании, не обмануло его.
- Ну что ж, Билл. Надеюсь, тебя сегодня не было других планов, типа осмотра местных унылых достопримечательностей! – Георг, глядя на впавшего в энтузиазм друга тоже поднялся со своего места.
Билл в удивлении переводил взгляд с одного человека на другого. Том умоляюще посмотрел на него.
-Ты же согласен? Пожалуйста. - Его большие карие глаза посмотрели прямо в карие глаза Ангела.
В груди что-то стукнуло, тепло и весьма ощутимо. Билл понял, что, судя по всему, кажется, возможно, вероятно, может быть, его выселение, откладывается. На очень неопределенный срок.
- Да я сегодня ничем особенным не занят. - Улыбнулся брюнет, с любопытством наблюдая, как солнечный свет освещает лицо парня…
Билл понятия не имел, куда все это его несло, но ручку тормоза у всей этой ситуации кто-то предусмотреть явно забыл.
ОТ АВТОРА: Если нравится, комменты, лайки, приветствую. Плюс, если встретятся ошибки, не забывайте их мне отправлять!
Глава 10. Шрамы напоминают о том, что прошлое реально.
Несколькими часами ранее, Давид раздраженно комкал в руках бумажку, доставленную ему купидончиком. Ответное письмо племянника. В ответе было всего одно предложение:
Катись ты к черту, Давид вместе со всем своим Раем, я счастлив, что не увижу твою рожу рядом.
-К черту, говоришь. - Прошипел Апостол, комкая письмо и занося его над пламенем свечи так, что то медленно занялось и, через пару секунд осело на отполированную столешницу мягким пеплом. – Это мы еще посмотрим, кто к нему покатится в итоге. Сакий!
На его крик гориллообразный и плешивый охранник немедля встал посреди комнаты столбом.
-Так точно, Ваше Превосходительство!
-Доложить обстановку!
Сакий заметно стух.
-Ничего, Ваше Превосходительство. В округе все чисто, наша стража прочесала все окрестности. Но на земле сейчас происходит что-то невообразимое. Наши советники докладывают нам, что в этот раз как никогда на земле полно этих. Прямо – таки кишмя кишит. Словно ищут что-то…
-Это все я уже и так знаю – новости какие? Сам предмет обнаружили?
- Не знает никто. Похоже, что ни те, ни другие. – Сакий почесал огромную торпедообразную голову. - Чувствуют выброс энергии огромной мощности, вот и все. А так не знают. Да это и хорошо ведь, Ваше Превосходительство! – Расплылся охранник в радужной улыбке.
Давид поморщился и кисло взглянул на него.
-Порассуждай мне тут еще! - Рыкнул он. - Это ненадолго, нам надо удвоить, утроить силы… - Давид нервно заходил по комнате.
Сакий молча стоял и наблюдал за тем, как Апостол нервно кусал губу, расхаживая из угла в угол.
-Ты мельтешишь … - Сонно протянула птица Сирин со своего насеста.
- И ты помолчи-ка. – Прервал ее Давид. – Сакий, сколько у нас еще резервов есть тут, в Министерстве?
-Пара отрядов, не более того. Все остальные уже давно внизу.
-Пошлите всех.
-Всех? - Сакий округлил глаза. Но как же охранять Дворец?
-От кого охранять? Единственная напасть – это Вильгельм и он сейчас не тут. А эти – никогда бы на нас не решились напасть. Велеть всем спуститься на землю. Стать ушами, глазами, всем. И немедля найти, то что нам нужно! Если понадобиться, сам спущусь, никому ничего доверить нельзя!
Давид так развоевался, что щеки его раскраснелись. Сакий в ужасе вспыхнул и вылетел вон, спеша донести приказ начальства всем Серафимам, чтобы те уводили свои войска. Это была уже откровенная паника.
Давид мрачно отвернулся в окно, за которым, как всегда творилась полнейшая идиллия. Однако, мысли верховного Апостола были далеко от всей этой красоты. В последнее время все будто шло под откос, никак не желая возвращаться на круги своя, племянник совсем сорвался с цепи, Нижняя Палата вытворяла на земле откровенные бесчинства, не стесняясь никого и ничего и перерывая каждый миллиметр в поисках Амулета. Их методами, в которых Демоны не гнушались ничем, они преуспевали в поисках явно гораздо эффективнее.
А Ангельские отряды еще не продвинулись ни на дюйм, разгребая завалы, устроенные Демонами для отвода глаз и имея лишь отдаленное понятие обо всей этой ситуации, мало представляя где нужно было искать. Это было просто беспросветное отчаяние. И в целом, во всей этой ситуации надеяться оставалось только на чудо. Давид тяжко вздохнул. Его душило такое откровенно нехорошее предчувствие, что даже и в словах выразить его он вряд ли мог.
Он уже очень жалел, что не велено было покидать пост – он хотел бы сам спуститься вниз и хоть чем-то помочь во всей этой ситуации. Но все, что он мог – лишь сидеть в своем кресле и ждать, ждать ждать. Мучаясь при этом очень нехорошими предчувствиями, которые одолевали его все больше и больше.
Назревало что-то очень большое, оно подкрадывалось семимильными шагами, воя Сиреной и предвещая опасность. А он сидел, опустив руки и ждал, когда же его накроет этим жутким непроглядным облаком неизвестности.
Ему почему-то перестала нравиться идея скинуть племянника в мир людей. И отчета в этом беспокойстве он себе отдать не мог.
I tear my heart open, I sew myself shut
My weakness is that I care too much
And my scars remind me that the past is real
I tear my heart open just to feel
(Papa Roach – Scars)
И не одного его сейчас одолевали всякие угрюмые мысли. Где-то там, по другую сторону мира, на самой окраине Ада, возле огромного дерева, на корточках сидела фигурка, решая примерно такую же проблему. С той лишь разницей, в отличие от Давида она догадывалась, с чего начинать. На коленях ее лежала огромная раскрытая книга. И Дария быстро – быстро водила пальцами по строкам, шевеля губами.
Обычно, Демоны не уходили в мир людей надолго. А если и делали это, то выбирали привычное для себя ночное время, чтобы творить свои злые дела. Свет, как ни крути, был совершенно не их стихией. Конечно, вопреки мнению смертных они не сгорали на солнце, стоило ему лишь лизнуть своими пламенными лучами их кожу, но ощущение некоего дискомфорта у некоторых возникало все равно. Да и выглядело большинство из Темных весьма колоритно, разительно контрастируя с внешним видом простых смертных. Особенно это касалось тех Демонов, которые совершили столько зла, что потеряли свой человеческий облик окончательно. Например, как Грим или Дориан с Каином.
Дарии повезло больше, ее это затрагивало лишь отчасти, тем более она совершала к смертным вылазки не настолько часто. Она не слишком задавалась подобными мелочными внешности вопросами раньше. Но теперь ей просто необходимо было отправиться туда и, возможно, остаться ненадолго, особенно после того, что нашептала ей маленькая пташка.
-Где же оно - Она уже начала, было, сомневаться, что из пятидесяти томов Большой Демонической Энциклопедии сможет отыскать нужный, но на пятнадцатом ее старания-таки увенчались успехом.
Она снова вспомнила свою бабулю Изабеллу, в наследство от которой достались ей все эти книги. Дария огляделась по сторонам, посмотрела наверх. Над пристанищем Фурий, огромным черным деревом, где она жила со своими восьмью сестрами, с гортанными криками кружили Лайла и Димитрия. К счастью, слишком занятые, чтобы разглядеть свою младшую сестру в тени гигантских, древних узловатых корней. Они визгливо хохотали и, таща за собой какой-то огромный черный мешок, с гоготом, разбрасывая на ходу клочки и нитки, скрылись из виду. Скорее всего, нашли где-нибудь хорошее местечко для наживы, вот и волокли теперь в дом все, что плохо лежало.
Терпение Дарии уже практически лопалось и она упорно пыталась не отвлекаться всякими ненужными мыслями. Сейчас, как никогда, надо было действовать быстрее, иначе был риск, что ее могли увидеть и тогда объяснения ее действиям нашлось бы очень и очень нескоро.
Она тихо зашевелила губами, прикрыв глаза и, сцепив руки в замок, медленно начала раскачиваться взад-вперед, бормоча что-то на древнем языке, воспоминания о котором остались только, разве что, в паре книг. В этот раз ей придется путешествовать в мир смертных не совсем обычным способом, и за этими целями сейчас ей и нужны были все эти заклинания, древние, как сам Ад. Кровь колдуньи Изабеллы каждый раз помогала находить любые решения из сложившихся проблем и Дария в который раз мысленно поблагодарила бабушку, чей пепел теперь носился где-то на бесконечных просторах Ада, в неприкаянном поиске вечного пристанища. Дария иногда задумчиво смотрела на эти серые пылинки, думая о том, что когда-то так же и она обратится в бесконечную пыль, мечущуюся с порывами горячего серного ветра в вечном беспокойном вихре, когда придет ее время. Ведь рано или поздно даже Демонам и Ангелам настает конец, они, правда, все равно потом перерождаются, чтобы вернуться на землю и переосмыслить свое существование там, таковы уж законы бесконечного мироздания и вечно вращающегося круга жизни. Но вряд ли они помнят, кем были в прошлой жизни, вместе со всеми ее ошибками и радостями, разочарованиями и полученными уроками. А она дорого бы дала, чтобы запомнить все от начала и до конца, держать в памяти весь свой путь.
Жаль, что это невозможно…
Она все так же смотрела в бесконечное кружение пепла за окном.
А пока время последнего вздоха еще не пришло, у нее все еще оставалось несколько важных дел, за которыми неплохо было бы проследить.
Дария все шевелила и шевелила губами, чувствуя, как тело ее будто растворяется, как шипучая таблетка аспирина в чашке. Это было забавное щекочущее чувство, будто контуры тела медленно разъедало щелочью, кожа ее меркла, частичками пропадая и бледнея и вскоре увесистая книга, которую девушка держала у себя на коленках, с глухим стуком упала на землю, поднимая в воздух клубы черной пыли. Пространство возле корней большого дерева, где только что сидела Дария опустело.
Когда она закончила чтение и раскрыла глаза, ее будто резко вырвало из темноты, подобно огромному крюку и она едва удержалась на ногах, пошатываясь, как пьяная и пытаясь унять жуткую слабость во всем теле. Все же вот не любила она подобный способ перемещения, хотя он был и быстрее, чем полет, мутило и тянуло блевать от него так, что лучше уж было поработать лишний раз крыльями. Но сейчас выбора у нее не было, пришлось сделать, как быстрее.
Ей пришлось довольно долго приходить в себя, моргать глазами и привыкать взглядом к ночи, которая после перемещения кружилась у нее перед глазами бесконечными слепыми пятнами. Она стояла посреди широкой улицы, на перекрестке, под слабым, мерцающим фонарем, который, мигнув в ее присутствии единственным желтым глазом, окончательно заснул, погрузив улицу в клочковатую темноту. Ноги совершенно отказывались стоять ровно. Дария опустилась на колени и, быстро вырвав со своей головы красный волосок, бросила его на асфальт в том месте, где стояла. Ради своего небольшого приключения и чтобы легко потом найти дорогу обратно ей пришлось кое-чем пожертвовать, место своего прихода нужно было отметить. Не сделай она этого, она рисковала остаться в этом мире навсегда, этим и было рискованно путешествовать подобным способом.
«Все, теперь вернусь через парочку … Неделек. Ой, как же мутит-то…»
Дария, пошатываясь, добрела до ближайшей скамеечки, которая обнаружилась сразу за углом небольшого дома, на улице где ее выкинуло заклинание длительного перемещения. Проходя мимо одной из витрин, она довольно хмыкнула, мельком взглянув на свое отражение. Все в ней осталось точно так же, за исключением одной маленькой детали, точнее, трех. Ее огромные крылья, загнутые рожки и хвост пропали. Дария подумала, что вряд ли Хэллоуинский прикид тут пришелся бы впору, до октября еще было долго, а воображения людей явно не хватило бы, чтобы представить откуда у обычной на вид девчонки, лет двадцати, не больше, взялись два чудных, черных, кожаных крыла.
Дарии нелегко далось решение расстаться с ними, но теперь, отметив место своего прибытия, она смогла бы легко вернуть их обратно, когда только пожелала бы. Достаточно было только вернуться сюда же, произнести обратное заклинание и тогда Ад снова встретит ее с распростертыми объятиями.
Она повертела перед стеклом необычно гладкой спиной. В этом было большое преимущество Демонов – они могли делать то, что им нравится и развлекаться, как угодно, Ангелам для этого нужно было собрать кучу дурацких документов и разрешений начальства, ибо пребывание для них на земле было строжайше запрещено, за исключением спецотрядов и случаев ссылки.
Кроме всего прочего им было строжайше запрещено применять силы на земле, особенно при людях. Темные и в этом имели бонусы, пуляясь своей энергией направо и налево..
Вспомнив про ссылку Дария хмыкнула себе под нос. Однако, она понимала, что прежде, чем найти Вильгельма, ей нужно было сначала узнать поподробнее, за чем это так дружно толпой охотились Верхняя и Нижняя палата. У нее был один козырь, она уже знала откуда нужно было начать поиски.
Просидев на лавочке еще минут с десять и уняв головокружение, Дария поняла, что может идти дальше. Она помнила весь подслушанный разговор двух Демонов. И теперь ее путь лежал в Магдебург. Она оглушительно свистнула, заложив в рот два пальца, и в черном небе немедленно нарисовался огромный птичий силуэт. Где - то неподалеку протяжно и тревожно завыла собака.
- Веди. Где там этот городишко?
Ворон согласно каркнул и, совершив пару кругов, взял свой путь. Дария медленно побрела по ночным дорогам в сторону сонного городка.
Темные полосы асфальта слегка подсвечивались в темноте, и ночной воздух обдавал прохладой безлюдных улиц. Все-таки это был холодный и бездушный мир. Он навевал на нее что-то, далекие и непрошенные воспоминания, которые были уже слишком давно покрыты пылью прошлого, чтобы что-то значить, но все равно возвращались иногда, оставляя внутри, там, где раньше билось сердце, а теперь была ужасающая пустота и неприятный мутный осадок.
Именно этот мир когда-то так недружелюбно обошелся с ней, она уже не помнила сколько веков назад. Да и не любила ковырять эти старые шрамы - ни к чему было. Но сегодняшняя ночь, в воздухе которой витали приближение весны и запах ночной дороги, очень уж напомнили ей одну забытую историю, которую малодушно не хватало сил стереть заклинанием из своей памяти, чтобы эта старая болячка больше не напоминала ей, как она стала такой. Но шрамы они на то и шрамы, чтобы вечно оставаться на коже или в душе и напоминать о том, что прошлое было реальным.
Его звали Иэн. Это имя до сих пор горело на губах, хотя она не решалась больше произносить его вслух с того самого момента.
Когда-то, в небольшом поселении неподалеку от современной Франции, у подножия Альп жила своей жизнью небольшая европейская деревенька. Там жили, в основном, крестьяне занимающиеся производством сыров и вина и разведением коров и коз. Они получали от этого скромную прибыль, переправляя все свои скромные урожаи в Париж, столицу государства. Жителей там было немного, всего лишь пара десятков улиц, своя церковь, школа и небольшая торговая площадь, на которой каждый день с утра пекарь со своей семьей выносили хлеб и продавали его горожанам. Сам пекарь был сильно занят на мельнице, перемалывая муку, замешивая тесто и отправляя его в печи, поэтому просил своих дочерей присмотреть за лавочкой, где они и оставались весь день, продавая жителям продукты.
Дария стояла с утра до ночи за прилавком, где и наказал отец, подпирая рукой щеку и мечтательно бросая взгляды в сторону конюшен - там как раз объезжал коней небольшой отряд военных, мальчишек, собранный в основном из молодых людей, жителей этой, и пары соседних деревень. И ее взгляд был прикован к юноше, который, изящно гарцуя на коне, легко перемахнул через невысокий барьер. Ветер, налетев на него, легко поднял вверх длинные волосы, собранные сзади в хвост. Сердце девушки так и подпрыгнуло, при виде его на его белозубой улыбки. Он, легко спешиваясь с лошади, привязал коня к столбу, луч солнца осветил его светлую кожу, делая зеленые глаза еще более пронзительными и яркими, как два драгоценных изумруда.
- Красавчик, да? – Мечтательно протянула сестра Дарии, точно так же стоя рядом, прислонившись к деревянной балке. – С таким бы я не прочь была провести ночку, пожалуй. – Хихикнув добавила она, заставив свою младшую сестру покраснеть до корней волос. Такие разговоры, впрочем, как и подобные мысли, Дария гоняла от себя, как могла, стараясь не позволить им окончательно занять все ее существование, которое и так-то вело себя не очень стабильно в присутствии этого молодого военного.
Иэн действительно был самым красивым парнем, у ног которого лежало не одно девичье сердце. Зеленоглазый, высокий, с белой кожей он сражал девушек наповал своим умением прекрасно ездить верхом, охотиться, вести хозяйство, он танцевал как Дьявол и к тому же, был богат, как король. Куда там скромной дочери пекаря до такого жениха, Дария даже не смела надеяться, что он мог подозревать о ее существовании.
Вот ей и оставалось лишь печально вздыхать, заворачивая в бумажную обертку очередную буханку хлеба и вручать ее пожилому приходскому священнику, который как и всегда заглядывал по утрам в лавочку, чтобы купить себе батончик-другой свежеиспеченного хлеба, лучшего, надо сказать, во всей округе. Скромная и тихая девочка грустно оглядывала огромную очередь народа, толпившегося в лавчонке, даже не думая, что ее жизнь когда-нибудь изменится. Изо дня в день одна ее преследовала и та же картина: люди, бесконечные очереди, вечное шуршание бумаги и натянутая улыбка:
- Ваш хлеб месье, заходите еще.
Без конца и начала, пока однажды судьба не решила повернуться к Дарии другим боком. Черным ли, светлым ли, она затруднялась сказать даже теперь. Но однажды над дверью лавочки негромко звякнул самодельный звоночек, который ее отец смастерил как-то раз, на досуге, и на прилавок ей со звоном опустилось несколько монет. Не особенно интересуясь, кто зашел в лавочку и даже не посмотрев на посетителя, она пересчитала деньги и, поняв, что их хватает, чтобы скупить половину запасов хлеба во всем магазинчике, удивленно подняла глаза. Ее моментально прошиб ледяной пот, потому, что когда она посмотрела наверх, перед ней стоял он, улыбаясь своей неповторимой и открытой улыбкой и изучал ее своими зелеными, цвета весенней листвы, глазами.
-Эй, девчушка, заверни-ка мне пару багетов, пожалуйста. – Насмешливо, но по-доброму посмотрев на нее сверху вниз, бросил он ей, пока она, пытаясь справиться с собой, дрожащими руками заворачивала ему покупку. Он снисходительно смотрел на нее, и в глазах его плясали такие задорные огоньки, что дыхание как-то само останавливалось.
Она не думала и не жалела ни секунды, когда тем же вечером совершала свою самую первую и дурацкую в жизни ошибку, присущую многим маленьким влюбленным девчонкам ее возраста, отдавая свою жизнь без остатка тому, кто забирал все ее мысли.
- Я люблю тебя, Иэн! - Они лежали рядом в амбаре его отца, взлохмаченные и мокрые.
Детали одежды были разбросаны на полу, по всему амбару и от Иэна при всем желании было невозможно отвести взгляд, в темноте его глаза блестели, как у кошки. Он повернул свою голову и тоже проговорил, с улыбкой:
- И я люблю тебя, Дария.
За окном на огромном небосклоне раскинулись миллионы звезд и девушка мечтала, чтобы для нее эта ночь не кончалась никогда. Она молча лежала в объятиях любимого, не веря своему счастью и слушая стрекотание сверчков в ночи, и не имела никакого понятия о том, что у нее еще будут столетия, чтобы насладиться темнотой и одиночеством. И что ночь и правда никогда не кончится для нее, придя однажды и обхватив ее в свои объятия.
Ведь Демонами не становятся просто так, для того, чтобы стать Демоном, уход из мира живых должен быть выполнен с шиком и особо извращенной жестокостью. И Дария смогла, сделав все от нее зависящее, чтобы так оно и случилось.
Она сама обрекла себя на бесконечные скитания потерянной проклятой души, хотя и знала, на что шла тогда. Да и какой у нее вообще был выбор? И сейчас она тоже смотрела в бесконечную непроглядную черноту. В небе сияли кучи сверкающих звездных точек, совсем как тогда, и на какую-то секунду этот отвратительный и холодный человеческий мир, вобравший в себя достаточно адовых грехов и недостаточно хорошего, чтобы их перевесить, показался Дарии просто до жути одиноким. Иногда она ловила себя на мысли, что, может, не стала бы жалеть, если бы однажды он сгинул в тартарары.
ОТ АВТОРА: Если нравится, комменты, лайки, приветствую. Плюс, если встретятся ошибки, не забывайте их мне отправлять!
Ads by TubeSaverAd Options
Глава 11. Радикальные перемены.
Ready for a change now
I can see it in your eyes
Heart is beating faster
Caught you by surprise...
Find a way to live, Find a way tonight
You need to show the world your strong side
Face to face
Heart to heart
(Bring You Back – State Your Cause)
Петер непонимающе задрал одну бровь, когда с утра, часто дыша в трубку, путаясь в словах, комкая и глотая окончания фраз, ему позвонил Том и путано попытался объяснить что-то, перескакивая с предложения на предложение, тараторя, как профессиональный диктор футбольного матча в самый напряженный момент игры.
Из его бессвязной восторженной болтовни Петер разобрал всего несколько слов «солист», «кузен», «свалился на голову», «щасприедем!!!» и еще до кучи прослушал жизненную историю какой-то тетушки Беатрис.
-Том. Ты опять обдолбался? То, что тебе что-то там свалилось на голову я уже и так слышу по твоему разговору, - Продюсер устало потер двумя пальцами переносицу и шумно опустился в свое кожаное кресло, которое издало характерный «пуфффффф». - Я же просил не звонить мне и не являться в таком состоянии.
- Да нет же! - Прорычал Том в трубку. - Только кофе принял на грудь!
Услышав про «приняв на грудь», Петер хотел, было уже высказать Тому, все, что он так давно мечтал выдать по поводу его отношений с алкоголем и адекватным внешним миром, но не успел. Он услышал в этот момент на заднем плане второй голос, звучащий более вменяемо:
-Дай сюда! - Георг отнял у не вяжущего лыка друга трубку. - Алло. Петер! Короче.
Георг внятно и ясно в двух предложениях объяснил Петеру, что ночью к ним нагрянул неожиданный сюрприз в виде родственников Тома из далекой и никому неизвестной страны, под названием Франция, и в виду своего билета на самолет с открытой датой, (эта идея пришла к Тому неожиданно, как и история с несуществующей тетушкой) родственник решил задержаться в Германии ненадолго. И тут же выяснилось, что он, оказывается, неплохо поет и даже милостиво согласился попробовать себя в роли вокалиста. Георг вкрадчиво и вежливо поинтересовался, почему бы им всем не приехать сейчас на прослушивание в студию и не продемонстрировать свою чудесную находку продюсеру уже прямо там. Георгу понадобилось ровно две минуты, чтобы убедить Петера в том, что дело «стопудово стоящее», это-то у него уж получалось как всегда отменно. Настаивать и бодать собеседника до последнего, пока тот не сдавался, Листинг умел просто на «ура».
- Георг. Соберите мозг в кучу. Мы не можем взять на прослушивание кого-то, кто живет не здесь. Ты себе как это представляешь, вообще?
-Не знаю, Петер, никак не представляю. – Раздраженно отзывался Георг. – Просто послушай и все. Иначе Каулитц сейчас рванет, как бомба, он меня уже задолбал, ты понимаешь, он может… - Георг многозначительно возвел глаза к потолку. – Ну и плюс, - Он понизил голос уже до шепота так, чтобы никому, кроме собеседника в трубке не было слышно его слов, - Это будет очень большая ошибка, если ты откажешься сейчас, поверь мне. Если тебе понравится, не думаю, что географическая разница станет для тебя помехой, ты же у нас всесильный!
Том, сидящий рядом с ним на табуретке, не смог расслышать конец фразы и невероятно раздражался этому факту. Он нервно дергал коленкой, порываясь вскочить и выхватить у друга трубку, чтобы ускорить решение продюсера, но Георг в конце концов показал ему увесистый волосатый мужской кулак, для наглядности сунув его прямо Тому под нос и тот раздраженно отвернулся, нервно глянув на Билла. Брюнет тоже сидел, как на гвоздях, и внимательно слушал, что решает за него Георг, переругиваясь со странным продолговатым черным предметом, который он зажимал своим плечом, пока нервно разгуливал по кухне и размахивал руками. Предмет на удивление отвечал ему короткими, отрывистыми фразами, отчетливо слышными в тишине всей кухни.
Он понятия не имел, почему нервничал не хуже Тома и нафига его руки сами по себе тянулись барабанить кончиками пальцев по поверхности стола. Ему упорно казалось, что сейчас именно это - самое важное событие в его жизни, возможно оттого, что он и сам загорелся вдруг этой идеей, не в силах больше бороться со своим любопытством. А возможно оттого, что видел, в какой неописуемый восторг это привело Тома. Билл просто не мог не улыбаться, радуясь, что сможет ответить этому парню помощью на его помощь, без которой ему пришлось бы очень туго.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |