Мягкая мелодия, как будто заполняла все существо, в ней не было ничего лишнего, нельзя было ни добавить, ни отнять, это было что-то волшебное. Билл зашевелил губами, проговаривая про себя текст. И когда Том заиграл второй раз, он точно знал, как именно он будет петь ее. Это было очень легко представить теперь.
Он набрал в грудь воздуха и начал, своим мягким и пробирающим голосом:
I'm staring at a broken door,
There's nothing left here anymore.
My room is cold,
It's making me insane.
Пальцы Тома, извлекающие из гитары прекрасную мелодию, и голос Билла, проникновенно поющий слова песни, идеально накладывались друг на друга, сплетаясь вместе в причудливый танец. Они и создавали вместе что-то новое, меняющее атмосферу в пределах этой комнаты, приносящее в тишину живое звучание, которое заполняло пустоты, одну за другой.
Мелодия и песня, две неразрывно связанные половинки одного целого будто нашли друг друга и Том сам удивленно поднял голову от струн гитары. Билл в упор смотрел на него. Взглядом, в котором не сквозило ни тени сомнения в том, что они оба приняли верное решение. И Билл действительно не выглядел так, будто собирался отступать.
Том просто потек по помещению. Пол начал медленно уплывать из-под ног, стены тоже растеклись неясным пятном. Все, что гитарист видел перед собой, были неотрывно глядящие на него, спокойные и глубокие темные глаза, обрамленные черными ресницами и губы шевелящиеся по мере того, как Билл произносил слова, которые слетали с его губ сплетаясь в текст.
Посмотрев в его глаза Том почти ощутил во рту привкус горького шоколада, кровь билась в голове, и он готов был с уверенностью сказать, сейчас, именно в данный момент, он играл так, как никогда в своей жизни. Это были чистые, новые эмоции, которые через его пальцы шли по струнам и он был уверен, что парень с темными волосами чувствовал то же самое. Не имея понятия, откуда он это знал. Просто чувствовал, под кожей.
Тому пришлось разорвать контакт и отвести взгляд, иначе они просто рискнули бы устроить короткое замыкание и последующий за ним пожар. Взгляд гитариста скользнул по тонким пальцам Билла, которые сжимали скомканный листок с текстом и парень в удивлении понял, что тот поет не смотря в текст. Билл прочитал слова всего один раз, ему уже хватило этого. Вот так просто, ощущая и пропуская мелодию и строки через себя, он будто вкладывал в нее что – то личное какую-то значимую часть себя… И именно от этого становилось так жарко и нестерпимо душно, что Том аж подпрыгнул на стуле - настолько у него замирало все внутри.
Тому нравилось, когда эту песню играли они с братом, но в исполнении этого темноволосого парня она стала такая новая, будто незнакомая…Словно он слышал ее впервые, и эти новые эмоции вырвались теперь в душу, круша там все и срывая на своем пути, продирая до самых костей. Билл продолжал издеваться над его сознанием, с придыханием и хрипотцой напевая мотив, эта мелодия будто бы оседала на коже почти осязаемым ощущением полной эйфории. Том как будто впервые вслушался в слова, которые теперь даже не узнавал и это ощущение новизны нравилось ему.
Впервые перемены, которые медленно приходили в его жизнь казались ему именно тем, что он так давно потерял, а теперь, кажется, находил снова.
Running through the monsoon,
Beyond the world,
Till the end of time,
Where the rain won't hurt …
Мягкий и тихий голос продолжал плыть по комнате, растворяясь в крови, как наркотики и почти пьянея, Том играл уже практически через силу, мало что соображая. Держать контроль ему было все тяжелее, ему некуда было деть себя от этого голоса, который сейчас сметал все его преграды. И нельзя было спрятаться даже если бы закрыл сейчас глаза, единственное, что он мог бы - только слышать его. Он поднять взгляд и снова посмотрел на темноволосого парня, который так и продолжал, не отрываясь ни на секунду смотреть на него в ответ. Он будто пел ему.
Том едва не заскулил, он с готовностью отдался этому наваждению, этому взгляду, который уносил и звал за собой в пропасть, через тысячи пространств и замершее вдруг вокруг время. И вот прямо сейчас он был готов, просто взять, бросить все и ринуться в эту разверзнувшуюся дыру за этим спасительным и ласковым тембром, который будто знал дорогу прочь из темноты. Плюя на все и откидывая все эти бредовые страхи и сомнения, которые так часто голодали его в последнее время изнутри. Том будто просыпался, в нем ломалось что-то… Как хрупкие льдинки по весне, под теплыми лучами солнца все сомнения превращались в серебристые блестки и осыпались, осыпались, падая как красивый звездопад с неба. И он летел вместе с ними в это новое для него чувство, рождающееся прямо в эти минуты, ощущая себя легким как пушинка, ведомая порывом ветра. Это было невероятное ощущение невесомости, Том просто перестал дышать, как в вакууме.
Два взгляда через всю комнату, сцепившиеся, изучающие друг друга, создавали напряжение, искрящееся и почти осязаемое. Играть дальше было просто невозможно, потому что кончики пальцев у гитариста уже откровенно начала дымиться.
Когда мелодия стихла, Том придержал рукой струны гитары, пока ее вибрации не смолкли под его ладонью, в шоке глядя в одну точку. Оба парня молчали с минуту, прежде, чем нарушить эту тишину.
Им не хотелось портить ощущение того, что сейчас в эту минуту все встало на свои места. Как будто так было всегда и больше не будет по-другому. Так, как стало правильно для них обоих теперь, когда мелодия и голос нашли друг друга, сплетаясь вместе и образовав нерушимое единое целое.
-Вау. - Наконец смог сказать Том хоть что-то, не узнавая свой собственный голос, кажущийся ему далеким, звучащим со стороны.
Билл улыбнулся побледневшими губами и посмотрел на него не очень вменяемым и диким взглядом, каким обычно смотрят люди если они немного пьяны или под кайфом. Гитарист предположил про себя, что сам, наверное, выглядел сейчас не менее встрепанным.
-Ты ведь классно поешь, Билл. Ты уверен, что это не то, что ты делал всю свою жизнь? – Прошептал Том с трудом заставляя мысли хоть как-то собраться в кучу. Почему же рядом с этим парнем было так трудно их держать на месте, чтобы они не разбредались? Что это все было такое сейчас?
- Как ни странно. Это не то, чем я любил заниматься. С другой стороны, из-под палки это совсем не так, как было сейчас. Совсем другое.
Том согласно кивнул. Для него это тоже было чувство не похожее ни на что из того, к чему он так привык.
-Думаю, все сегодня пройдет хорошо, не может не быть. – Выразил он вслух свои мысли.
И Билл тоже был уверен. Больше чем когда-либо он был уверен в чем-то.
Они еще с секунду молча просидели в комнате, слушая, как в коридоре сопит и топчется Георг, а в соседней комнате Густав ковыряется в своих вещах, застегивая сумку со всяким нужным барахлом. Но для них двоих этот мир почему –то остановился на минуту, словно давая передышку от этой жизни и возможность собраться с мыслями, которые, к слову, совершенно испарились из головы двух парней, пока они так и сидели в растерянности смотря друг на друга.
- Том, ты чего такой охуевший? - Поинтересовался Георг стрельнув на него взглядом через зеркальце заднего вида.
- Нормальный я. - Буркнул Том в ответ, пытаясь придать себе уверенный и спокойный вид. Это не срабатывало.
Дорога в студию прошла почти в полном напряженном молчании.
Георг и Густав ерзали на передних сиденьях. Билл и Том молчали на задних. Все четверо изрядно нервничали, понимая, что это может быть один из последних шансов, который так неожиданно свалился им в руки. И еще буквально вчера никто из четверых парней не догадывался о том, что будет происходить с ними всего через каких-то двенадцать часов…
Георг с Густом начали переругиваться на передних сидениях.
-Мазафака! - Рыкнул Георг, выронив прикуриватель на педаль газа в попытке нервно зажечь уже третью за последние десять минут сигарету.
- Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет! - Подначил Густ.
- Кто много треплется, тому щас пропишут в щи, не стихи, зато эффект какой! Нашел бы лучше эту ху*ню. - Вторил Георг, шаря ногой по полу салона.
-Жоржетта, дорогая, у тебя сегодня месячные? Ты чего орешь?
Нос машины резко вильнул влево потому, что Георг протянул руку и притянул к себе Густа за шкирку свободной от руля рукой.
- Что ты сказал, повтори?
Густ старался, но смех мешал ему говорить.
- Держи руль, дол*оеб! - Том с заднего сиденья толкнул ногой спинку кресла Георга. - Не хочу во цвете лет вознестись к праотцам.
Он терпеть не мог шуточки за рулем по понятным причинам. Обычно они ничем хорошим не заканчивались. И то, что Том сейчас был один, с тремя друзьями, а не с родителями на пути к какому-нибудь супермаркету, еще раз напомнило всем об этом. Густ и Георг немедленно прекратили перепалку, вспомнив про друга.
- Прости, Том. - Густ виновато повернулся к нему. - Мы просто все сейчас на взводе.
Он подал нервному Георгу прикуриватель и, мягко улыбнувшись парню с дредами через плечо, кинул мимолетный взгляд на молчаливого темноволосого новоявленного потенциального фронтмена. Барабанщик отвернулся в окно. Его вдруг посетила мысль, что он не припомнил никого из упомянутых родственников Тома на похоронах его родителей - ни этого загадочного Билла, ни его родни, кто бы они там не были. Хотя тактичность, разумеется, не позволила бы ему задать этот вопрос.
Том, в промежутке между напряженными мыслями про то, как пройдет их решающая встреча с Петером, тоже натужно думал обо всем сразу. И в особенности об общей ерундовости ситуации в целом....
Он не имел понятия, как долго сможет кормить друзей байками про родственников из Франции, которые сидели сейчас слева от него погруженные в свои мысли, отвернувшись в окно. И не имел понятия, что они будут делать, когда Билл решит уйти. Надежда на то, что это сойдет, как временное решение была мала, если провалиться и эта идея и они потеряют лицо группы перед Петером хотя бы еще раз, Том подозревал, что тот не станет долго церемониться с горе-музыкантами - скорее всего они, прощально делая ручкой студии и музыкальной карьере в принципе. И всей толпой отправятся тренировать свои вокальные данные в какой-нибудь ближайший придорожный Макдональдс, распевая чудесные песни про «свободную кассу».
Билл согласился помочь, но не может же он вечно быть с ними и жить их жизнью? После того, как они с утра отрепетировали песню, и когда на это понадобился всего один раз, вместо ста пятидесяти, как у всех предыдущих просмотренных солистов, у Тома сложилось стойкое впечатление, что у него едет крыша. И что он знает Билла не одну ночь, а всю жизнь. И что он, черт возьми, не хочет, чтобы он уходил теперь, слишком уж идеально подошла ему эта роль, с его-то способностями разить наповал одним взглядом и с его хриплым, почти интимно пробирающим до костей голосом. Это было дико и странно, но казалось таким правильным.
Том покосился на парня. Тот, почувствовав его взгляд, тоже глянул на него, его темные волосы слегка колыхнулись и в полумраке салона его чистое идеально выточенное будто из мрамора лицо казалось каким-то нереальным. Том снова поймал себя на неведомых и стремных мыслях о всякой потусторонней ерунде. Все это было слишком хорошим, чтобы быть правдой.
Возможно ему и правда стоило показаться врачу.
Пока они проезжали под каким-то мостом, Билл блеснув в темноте темными глазами, бросил на Тома пронизывающий взгляд. Парень с дредами, улыбнувшись, ответил ему и они оба снова отвернулись каждый в свое окно. На губах у обоих играла дурацкая, беспричинная улыбка.
Петер удивленно посмотрел на четверку музыкантов за стеклом изолирующей звуконепроницаемой комнаты.
Когда сегодня с утра у него в трубке раздался его взбудораженный и сбивчивый голос гитариста, Хоффман понял, что что-то случилось. По голосу он даже не сразу узнал Каулитца. И ради такого случая даже не побрезговал работой в субботу, сегодня ребята должны были прийти в студию и записывать без него… Но он приехал исключительно для того, чтобы посмотреть, что там такое откопал Том, раз это вызвало в нем такой ажиотаж и лихорадочную дрожь в голосе.
Парень буквально сшиб Петера с ног, залетая в студию, как торнадо и повисая у продюсера на рукавах, с энтузиазмом продолжая пороть всякую ерунду, несущую мало смысловой нагрузки. Он удивил продюсера до глубины души этими дикими и радикальными переменами в своем настроении.
В таком ажиотаже Каулитц не появлялся уже очень давно и Хоффман заподозрил грешным делом, что мальчик докатился до худшего, вместо алкоголя перейдя на иные расширители сознания, более широкого профиля поражения.
Увидев Билла, Петер задрал одну бровь. И, когда тот повернулся спиной, молча показал на него взглядом, задирая брови. Георг закатил глаза, а Густав пожал плечами, что, видимо, означало «ничего не знаем, сам разбирайся».
Он посмотрел сквозь стекло на Билла, осмотрев его снизу вверх.
-Как долго ты занимался вокалом? - Полюбопытствовал он, с интересом рассматривая парня.
«Ровно пять занятий, потом меня вышвырнули к чертям собачьим из хора за дисциплину»
- Нуу. – Билл посмотрел на Тома и перехватив его взгляд, снова перевел его на продюсера – Два года.
«Этого должно хватить. Наверное…»
Петер поджал губы.
-Маловато будет.
Билл пожал плечами.
-Да, дел других было много, это не основное занятие. – Он с усмешкой посмотрел на Тома. Парень отвернувшись, разбирал свои и Георга шнуры от усилителей, которые намертво запутались в один мощный черный клубок. – Да и моя мама, тетушка Беатрис, была несколько против этого моего занятия. Том ее знает, он очень строгая.
Кончики ушей гитариста покраснели, он предпочитал не поворачиваться сейчас к Биллу, уловив эти сочащиеся ядом интонации. Петер кинул взгляд на Георга, который за спиной Билла поднял руки вверх, еще раз давая понять, что лично он тут был совершенно ни при чем и знать ничего не знает.
- Тетушка Беатрис. Угу. – Петер понятливо и согласно кивнул. – И ты думал о карьере профессионального певца?
«Думал. Много. Аж с самого утра»
- Да, бывало иногда. Я люблю музыку. – Не моргнув глазом, отозвался Билл и расплылся в очаровательной улыбке.
В историю о родственниках Петер поверил с трудом, глядя, как утонченный, почти женственный парень, совершенно ничем не похожий ни на Тома ни на на мальчишек своего возраста, и определенно выглядящий немного странно, садится на табуретку и тонкой рукой пододвигает к себе микрофон. Тем более, Петер отлично знал отца братьев – и ни про каких родственников никогда от него не слышал.
- И ты не заканчивал музыкальную школу? – Петер подозрительно пилил Билла заинтересованным взглядом, все никак не унимаясь со своими вопросами.
«Заканчивал. С радостью, выбегая на всех парах и разбрасывая еба*ные нотные листы по всей округе»
- Планировал. Если понадобится. – Билл, не думая ни секунды, нашел, как ответить и захлопал глазами, с готовностью ожидая дальнейших вопросов.
-Петер, ну, чего ты к нему пристал, а? – Раздосадованно отозвался Том. – Он просто талантливый, не нужна ему школа. Сейчас сам все увидишь, что ты прицепился к человеку, как репортер желтой газеты? Ты еще спроси, есть ли у него девушка и что он планирует с этим делать. – Том хитро подмигнул брюнету, заставив этим действием все мысли немедленно рассосаться из его головы, – не поддавайся на провокации, Билл.
- Очень ты сегодня бодрый, Каулитц, как я посмотрю. – Петер строго скрестил руки на груди, однако спрашивать прекратил.
Том в это время суетился вокруг брюнета, склонившись прямо к его уху и нашептывая ему что-то. Билл согласно кивал, прикрыв глаза, внимательно слушая его. Глаза Петера сузились, при виде этой картины, и в голове у него зашевелились какие-то мысли, которые он, впрочем, тут же погнал от себя. Тем более ясности это все равно не добавило бы.
Поэтому он стал ждать начала спектакля, зрелище определенно должно было быть многообещающим. Иначе чего эти четверо так завелись?
- Щас, Петер, одну минуточку. – Том бодро нарезал круги за стеклом, с небывалым энтузиазмом проверяя, чтобы все было подключено правильно. – Ты готов? – Уже более тихим голосом, наклоняясь ближе к Биллу, чтобы только он мог слышать. – Главное не нервничай, делай все то же самое, что и сегодня с утра, как будто кроме нас тут никого нет. Сможешь?
Билл кивнул, не особенно при этом поняв, что Том вообще ему говорил, потому, что парень наклонялся слишком близко. Билл заметил за собой, что сидит абсолютно не шевелясь со взглядом, прикованным к кольцу пирсинга, которое задерживало все его внимание. Оно маячило прямо перед глазами подобно блестящему крючку для ловли на живца. Мягкое дыхание со вкусом мятной жвачки касалось его щеки и ладони Билла покрылись влагой совсем не потому, что Петер все еще сверлил его своими буравчиками из-за стекла кабинки.
«Что за хренотень творится с этим смертным телом? Дария про это ничего не рассказывала. Надо будет ее спросить»
Том еще раз хлопнул его по плечу.
-Помни, все зависит от тебя, чувак. Ты - наша последняя надежда. - Он снова посмотрел ему прямо в глаза.
Билл еще раз тупо кивнул, на сей раз его отвлекли уже дреды Тома, которые коснулись его щеки. К счастью эта пытка тут же кончилась, потому, что гитарист занял свое место по правую руку, бросив на брюнета последний взгляд.
- Мы готовы? - Том окинул взглядом своих друзей. – Мы готовы. – Удовлетворенно кивнул он уже Петеру, когда получил утвердительный ответ.
Густав начал отбивать ритм, Том и Георг заиграли. Билл отсчитал такты и вступил, вовремя, ровным, достаточно тихим и в то же время пронизывающим, мягким и хрипловатым, удивительным для такой внешности, голосом.
У Петера медленно поползла вниз нижняя челюсть. Он во все глаза смотрел на нового солиста, на его темные волосы и глаза, совершенно белую кожу, точеные черты лица. И слышал только голос, который не оставлял ни одного живого места - он сметал все, заползал в душу, ровно, спокойно и уверенно, властно, не спрашивая ни у кого разрешения, бесшумной крадущейся кошкой оставляя там почти реальные следов когтей. Они еще долго саднили после того, когда этот голос замолкал. Ровный тон, абсолютно профессионально поставленный вокал. Приятный тембр и идеальное звучание.
A half moon's fading from my sight,
I see your vision in its light.
But now it's gone and left me so alone …
I know I have to find you now,
Can hear your name, I don't know how.
Why can't we make this darkness feel like home?
В исполнении этого парня песня была совсем не такая, как в исполнении Алекса, Петер слышал как-то братьев вдвоем на репетиции. Она стала другая. Целая и завершенная, Билл внес в нее что-то от себя. Что-то, чего не хватало всей композиции. И заодно то, чего не хватало всей группе.
Ни одной фальшивой ноты, все на своих местах, ни октавой выше или ниже, чем надо. Это было просто...
Петер махнул рукой, прерывая исполнение на середине. Он поднялся со своего места и зашел в кабинку к группе, не дав им отыграть даже пары минут.
- Том, на минуту. – Подманил он его, махнув рукой.
Том резко оборвал аккорды, удивленно и обеспокоенно обернувшись на Билла и двух друзей. Сжимая свою гитару крепче, он поднялся со своего стула, все так же не понимая, что сейчас вообще будет. Петер никогда не прерывал их репетиций. Том вышел вслед за ним, в последний раз оглянувшись на троих парней, которые теперь уже сидели совсем, как на высоковольтных проводах, готовясь вот-вот быть шарахнутыми разрядом в тысячу.
-Это чего это он? - Пробормотал Густ, озадаченно посмотрев на Георга.
-Я-то откуда знаю. Я не Вольф Мессинг … – Проворчал Георг, рука его так и замерла на полпути, пока он собирался сделать еще один удар по струнам.
Вернулся Том ровно через пять минут и по его лицу нельзя было сказать ровно ничего. Он был красный, губы поджались в одну линию. Парень молча залетел в комнату, собрал свои инструменты, медиаторы, гитару, шнур к усилителю...
-Пошли, чего расселись. - Резко бросил он уже через плечо, выходя из студии.
- И все? - Густав, Георг и Билл переглянулись в растерянности.
-Том, а что Петер сказал? - Крикнул ему Георг.
Однако и Том уже улетел прочь со скоростью свистящей кометы. Ребята недоуменно переглянулись между собой и в глазах их сквозила одна и та же мысль, состоящая из трех букв и начинающаяся на «х». Радостные люди не выбегают из студии красные, как томаты и не срываются прочь, с чувством хватая свои инструменты. Парни поспешно и расстроенно собрали свои вещи и, как можно быстрее покинули помещение вслед за другом, ожидая самого худшего.
Догнали они его уже около машины, Том стоял, запрокинув голову и подставив лицо порывам легкого весеннего ветерка.
Ready for a change now
I can see it in your eyes
Heart is beating faster
Caught you by surprise
I'll make you recover
Break the spell you're under
Bring you back, bring you back to life
Is it fight or flight?
Angel, lose the wings...
(Bring You Back-State Your Cause)
-Том! Может, все же объяснишь? - Растерянно попросил его басист, не понимая ровным счетом ничего.
Когда Том посмотрел на ребят, на губах его играла широченная улыбка.
- Объяснить что?
- Чувак, это не смешно, - потерял терпение обычно спокойный, как дробовик Густ. За его спиной Билл сделал совершенно круглые и страшные глаза.
-Контракт, ребята. Петер предлагает нам контракт. Если, конечно, Билл останется с нами.
-Ах ты сукин сын! - Георг, резко потеряв в цвете, кинулся с кулаками на Тома. - Я решил, что все, привет переход и четыре бродячих бременских музыканта. Ты не мог это сказать нам в студии?
-Нет! Я не хочу в студии. Я хочу, чтобы нас слышали все! - Том со смехом отбивал удары друга. - У нас будет контраааааааааааакт!
Том орал так, что у одной из проезжающих машин взвизгнули тормоза, а проходящая мимо пожилая женщина с удивлением обернулась и, поглядев на парня, орущего всякие радостные восклицания, покрутила пальцем у виска, от греха подальше удаляясь от группы ребят на другую сторону улицы.
Георг и Густ, не сговариваясь, напрыгнули на Тома, стискивая его в суровых мужских объятиях, весело хохоча и улюлюкая. Их всех накрыло волной безбашенного, дикого неадеквата. Теперь-то, наконец, спустя полгода, их группа получила то, о чем они всегда мечтали. Неожиданно. Странно. Так просто, за один день. И все это благодаря...
Том понял, что в толчее и радости они совершенно забыли про Билла. Тот стоял чуть поодаль, растерянно и радостно глядя на своих только вчера обретенных друзей и с улыбкой наблюдал за их сумасшедшими радостными прыжками. Его и самого будто переполнял легкий, приятый газ.
Он понятия не имел что сделал.
Из-за облаков пробилось, озаряя окрестности своими золотыми лучами утреннее весеннее солнце. Билл перехватил взгляд Тома и улыбнулся ему еще шире. Гитарист вывернулся от продолжавших орать, ничего вокруг не замечая, Георга и Густа и решительно шагнул к темноволосому парню. Сначала Билл не понял, что Том хочет сделать, но ровно через одну секунду до него дошло. Парень подошел к нему, сократив расстояние между ними за пару широких шагов и порывисто заключил его в объятия. В этом не было ничего необычного, просто совместное выражение радости, однако у Билла вдруг совершенно ощутимо подогнулись колени и если бы он не стоял, опершись бедром о бампер Георговой тачки, наверное, загремел бы вниз под еще более громкий свист и улюлюканье друзей.
-Спасибо тебе Билл. Ты не представляешь как ты нам помог. Это очень много значит для меня...
Горячий шепот прямо в ухо и Билл окончательно потерял этот мир. Он крепко зажмурился и тоже вцепился Тому в боковые части распахнутой куртки. Теплый шерстяной свитер, запах какого-то одеколона, голос человека, его дыхание на коже выбили у Ангела землю из-под ног и он молился, чтобы парень постоял так еще чуть - чуть, просто держа его. Иначе, он мог поклясться, любой порыв ветерка просто сдул бы его вдруг ставшее легким, как пушинка тело с места и унес бы куда-то далеко, в радужные теплые края.
- О чем ты, если бы не ты, меня бы сейчас тут просто не было. Это я должен тебя благодарить, ты мне вчера так помог. -Тихий шепот Билла куда-то в плечо Тому, теплое ощущение от его дыхания. И никакого подозрения на то, что у гитариста в этот момент точно так же ни с того ни с сего подогнулось правое колено.
- За это надо бухнуть! - Раздался откуда-то вопль Георга. - Срочно!
Его предложение было встречено веселым, согласным гоготом. Ребята вчетвером завалились в машину, им надо было закинуть домой вещи. Настроение всей компании как по мановению палочки подлетело до потолка. Георг сумасшедшие ржал, Густав откалывал шутки, а Том просто был счастлив. С его плеч как будто свалилась огромная гора, которая, оказывается, все это время лежала там огромным тяжелым бременем. За последние полгода он был впервые счастлив так, что готов был орать, выть, прыгать, бегать по улице, разбрасывая листовки с возгласами, что он на седьмом небе, извещая об этом весь город. Да что там какой-то город, весь мир.
Ему было совершенно не важно даже, что все его счастье держалось на очень хлипких опорах, на знакомстве с парнем, которого он знал от силы несколько часов. Уже за одно то, что у них все получилось, впервые за последние полгода и за то, что мечта, которой он жил так давно, наконец, сбылась, он готов был обнимать Билла вечно. Это было просто невероятно. Всего лишь легким движением ресниц, одной своей улыбкой, этот странный новый знакомый вернул к жизни то, что казалось уже давно ушедшим в прошлое безо всякой надежды на возвращение.
Предчувствие не обмануло его - все-таки сегодня был особенный день.
В тишине машины негромко звучала какая- то музыка с радиостанции, Георг и Густав прекратили свои радостные вопли и теперь тоже ехали молча таращась каждый в свое окно. Дорога серой лентой извивалась под колесами их машины. Том понял абсолютно точно, что тупой боли в сердце почему-то больше нет. Внутри него впервые за последнее время были такие ужасающие тишина и спокойствие, что ему даже стало как-то не по себе. Словно все эмоции, которые только были, всосались в черную дыру и остались там, в студии, в кабинете Петера, когда тот, с улыбкой и тепло, неожиданно обнял Тома и сказал ему, что рад, наконец его возвращению к жизни.
Том лишь похлопал глазами, смотря на него и не особенно понимая, о чем это говорил его продюсер. Но теперь, кажется, до него начал медленно доходить смысл этих слов.
Может быть, это и было оно? Возвращение?
Это было бы так круто, оставить все плохое, наконец. Вот так просто, без криков и боли, он мог попробовать отпустить этот день и простить себя за ту вспышку. Хотя бы чуть-чуть. Сегодня это казалось ему более, чем реальным, в воздухе буквально искрила, замыкая, расслабленность и радость от того, что за последнее время все наконец-то получилось так, как все они давно мечтали. На горизонте впервые забрезжил шанс, что все эти руины еще можно восстановить.
Он хотел бы, чтобы родители и Алекс видели его и порадовались вместе с ним этому успеху. Ведь где бы они ни были теперь, Том надеялся, что они простили его. По крайней мере, он сделал, наконец, то, чего они хотели...
Он улыбнулся своим мыслям, зная, что, пожалуй, впервые за последние много лет сегодня можно отдохнуть и расслабиться. По-настоящему.
Он повернул голову и, дождавшись пока Билл перехватит его взгляд и посмотрит на него, подмигнул ему. Парень в ответ тоже прищурил один глаз, стрельнув в Тома черным и пронизывающим взглядом. Он снова отвернулся в окно, а Том все смотрел и смотрел на его черные, разметавшиеся по плечам волосы, мягко блестящие на свету. Внутри него поднималось чувство невероятной, разрывающей, распирающей тело и сознание благодарности к этому человеку, так неожиданно ворвавшемуся в их жизнь всего лишь вчера. А сегодня он уже занял такую ее часть, что при одной лишь мысли, что он вдруг куда-нибудь уйдет, никогда не обещая больше появиться на горизонте, Тому хотелось откровенно завыть.
Ему показалось, будто невидимая рука легла на его плечо, теперь, когда Билл оказался рядом. Он понял, что ни за что не хотел бы потерять теперь это чувство уверенности, которое вдруг таким неожиданным осознанием вспыхнуло в его мозгу, заставляя по-новому посмотреть на вещи. По-новому посмотреть на себя.
Это было такое открытие для него и он распахнул глаза, чувствуя в душе, что он готов и не просто готов, что он хочет плыть дальше, сопротивляясь любому течению, которое могло бы сбить с пути. Похоже, что иногда даже очень глубокие раны все же имеют шанс затянуться, если надежда умирает не в первую очередь.
«Откуда же ты свалился, парень? Так вовремя, как будто послан свыше» - Мелькнула у Тома бредовая мысль. Но он тут же погнал ее, внутренне обругав себя за ванильный идиотизм. Однако ощущение это все- таки осело где-то в душе, теплея угольком и согревая бредово мечущееся сознание.
Билл оживил не просто песню, он оживил своим присутствием что-то глубоко спавшее до этого внутри.
«Сегодня просто был очень эмоционально насыщенный день. Что я такое все-таки несу. Мне, просто надо выпить» - Устало подумал про себя Том и, прикрыв глаза, откинул голову на спинку сидения. Он отдался всем сознанием мерному шуму машины и тихо звучащей из радио музыки, с улыбкой проваливаясь в эту мягкую вату.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |