Смерть друга и господина стала для воина потрясением.Даже не сам факт убийства, как то, что ему как слуге не удалось исполнить свой долг – оберегать и защищать, то, к чему он был призван.Смешанные чувства стыда и ярости заполонили все существо самурая.
Следопыт пытался найти ответ, терзая голову предположениями.
- Сразить мастера в бою – вещь вполне вероятная,- сказал ровным тоном.- Здесь же противнику в ходе схватки удалось оглушить Синмэна.Такой техникой боя владеют единицы.
- Значит, это именно тот случай,- настаивал молодой воин.
- Возможно..- промолвил следопыт сдержанно.
Сдержать наплыв неконтролируемой ярости не удалось.
- Возможно?!!- Мунисай задохнулся от гнева, перейдя на крик.- Какого черта!
Синмэн мертв!И пока мы как черви роем землю, подонок наверняка уже далеко!
Икуно остался безучастен к взрыву партнера.Все, что сейчас требовалось – это холодный голый расчет.Даже если где-то в душе теплились искры солидарности.С годами беспристрастность сменила чуткость на пути странствий.
- Прекрати истерику,- приказал, схватив за платье.
Самурай неивствовал, раскалившись до красна:
- Эта сволочь уже успела скрыться, а мы вязнем в этом болоте!!
- Возможно,- отрезал следопыт и встряхнул воина.- Мне нужна твоя помощь! Приди в себя!
В крепких руках рёнина самурай забился как пойманная птица в силках. Ярость миновала и постепенно затихая, Мунисай успокоился.Самураю стало неловко, что он так опрометчиво позволил себе лишнего.
- Что будем делать?- спросил после паузы.
- Думать,- настойчиво промолвил Икуно удостоверившись, что воин обрёл
долю здравомыслия.
Следопыт ступил на овеянную недавним боем землю.Необходимость требовала скурпулёзной работы.Дух охотника, когда-то давно пришедшый с легкой отцовской руки, навсегда слился с душой, определив судьбу на многие годы.След кабана все еще терялся в зарослях, слабый, едва различимый, но все так же влекущий за собой.И самым увлекательным в этой гонке была не так победа, как возможность разгадать очередную загадку животного.И Икуно, шаг за шагом, с легким азартом двигался по следу, изучая небольшой песчаный участок земли.
- Все было продумано до мелочей,- обернулся к партнеру.- Во-первых – место. Кустарник скрывает участок от посторонних глаз и вместе с тем находится невдалеке от дома.Во-вторых – время.Глубокие сумерки, ближе к полуночи, когда служанка покинула дом.Осталось последнее – метод.Не думаю, что схватка входила в планы убийцы.Скорее всего что-то пошло не так.Или Синмэн заподозрил неладное.И все же надо отдать должное мастерству противника. Оглушить мастера и сымитировать сэппуку – сделано блестяще.Неясно одно – каким образом Синмэна заманили в ловушку.
- Вероятно, Сато знал убийцу,- высказал догадку Мунисай.
- Вероятно,- туманно вымолвил рёнин и после недолгих раздумий встал рядом
с Такаги.- Что ты видел?
Малец сделал диковинный жест и указал на дом.
- Убийца потащил тело к дому,- комментировал следопыт.- Дальше?
Такаги решительно провел рукой внизу живота.
- Синмэну вскрыли живот,- заключил Икуно.
Малец кивнул.
- Как же тебе удалось остаться незамеченным? – спросил следопыт.
Такаги ухмыльнулся и с чувством достоинства изобразил самодовольную мину.
- Ах, да..Глупый вопрос..С твоим-то ростом и в темноте..Жаль, что ты не заметил лица второго.- Икуно вглядывался в окрестности пытливым взором.
Малец дернул следопыта за хакама, указав на участок.
- Что?
Такаги провел пальцами у рта.
- Говорить?Что говорить?- пытался уловить мысль следопыт.- Ты говорил? Нет?..Говорили..Они говорили? О чем?!
Икуно сжал мальца за плечи.
- Ты слышал разговор?
Такаги отрицательно махнул головой, неопределенно указав рукой на кустарник.
- Далеко,- посетило понимание рёнина.- Ты мог только смотреть.
Малец согласно кивнул.
- А голос?Может быть, голос?Ты не узнал чужой голос?
Такаги задумался.
- Ну, же..Вспомни..- подгонял рёнин.- Возможно ты уже где-то слышал голос?
Малец отчаянно копался в глубинах памяти.Но на ум не приходило ничего знакомого.
- Не страшно,- успокоил Икуно.- Ты молодец.
Троица молча созерцала навевающую смутные мысли землю.Строить предположения не имело смысла.В воздухе витали обрывки далекого эхо, призрачные осколки мозаики.Земля готова была раскрыть свои тайны тем, кто сможет читать ее знаки, тем, кому хватит смелости ступить в неизвестное.
Рёнин нарушил молчание первым.
- Синмэн знал..
- Что?- рассеяно произнес Мунисай.
- Синмэн знал о западне,- сказал Икуно, все отчетливей осознавая
слабые проблески в тумане неведомого.
Самурай недоверчиво покосился:
- С чего ты взял?
Рёнин не спешил с ответом, словно вслепую пробираясь сквозь чащи.
- …я рвусь к пути, давно золой покрытым,- процитировал строку.
- Ну и что?
- Это последнее стихотворение Синмэна.Тушь еще свежая,- все так же
осторожно сказал Икуно.
- Ну и что?- упрямо повторил Мунисай.
Решение, неожиданное в своей простоте, разворачивалось прямо перед глазами.
- Я понимаю, что поэзия для тебя – темный лес.Однако зола перед нами.-
рёнин указал на дрова.
- Ты хочешь сказать, что….- начал прозревать самурай.
Отвисшая челюсть воина свидетельствовала о лихорадочных раздумьях.
- Вот именно,- подтвердил подозрения следопыт.- В иносказательной форме
Синмэн записал будущую встречу.
В одно мгновение нити мозаики сплелись в цельную часть, пока еще не полной картины.
- …давно золой покрытым,- изумленно прошептал Мунисай.
Рёнин внимательно взглянул на воина:
- Как ты думаешь, что это?
Самурай не долго медлил с ответом:
- Прошлое.
- В самую точку,- улыбнулся Икуно.- Я начинаю думать о тебе хорошо.
- Это плохо?
- Конечно.Ведь ты мыслишь со скоростью улитки,- ядовито произнес рёнин и
подмигнул.- Зачем мне заниматься самообманом?
- Я вступил в новую стадию развития, ты забыл?- безаппеляционно заявил
самурай.
Следопыт уважительно отшатнулся:
- Звучит грандиозно.Впрочем, мы отвлеклись.Из всего выходит, что Синмэн
терзался прошлым и именно с этим связана встреча.
Не дав самураю возможности для самолюбования, Икуно направился к центру участка, осматривая землю.
- Что ты ищешь?- крикнул Мунисай.
- Следы.
Некоторое время Икуно настойчиво рыскал по песчанику.Подобравшись к стопке дров, принялся внимательно заглядывать между поленьями.
- Что там?- нетерпеливо произнес Мунисай.
- Кое- что,- пробормотал следопыт и запустив руку, вытащил скомканый лист
пергамента.
Самурай торопливо подбежал.
- Что это?- спросил, глядя на неожиданную находку.
- Ты не ждешь писем?- полушутя спросил Икуно.
- Нет,- пролепетал самурай.
- А Синмэн, похоже, ждал..
- Ты думаешь, что..- воин посмотрел с нескрываемой тревогой.
- Думаю.
Мунисай растеряно вертел в руке белый лист.В клочке чистой бумаги затаились тысячи иероглифов.Пусть незримых, но от этого ни менее притягательных. Наблюдая оживление с каким воин вцепился в лист, Икуно даже позавидовал молодому самураю.Чистые страницы хороши тем, что как с искренним воодушивлением в них читаются слова жизни, так с таким же успехом - приносящие смерть.Но как часто в своей беззаботности мы забываем об этом.
Рёнин забрал находку из рук воина и спрятал в хаори.Мунисай голодными глазами следил за движениями следопыта.
- О том, что мы узнали – никому ни слова,- предостерег Икуно.- Хорошо?
Воин подчеркнуто учтиво склонил голову.
- Хорошо,- согласился с готовностью
Слова следопыта вдохнули в воина надежду.Рёнин прошелся глазами по хрупкой, почти мальчуковой фигуре молодого воина.Мунисай не блистал мощным сложением, а детское выражение лица сбрасывало еще несколько лет с его неполных девятнадцати.Икуно никогда не считал себя человеком сентиментальным, но при взгляде на этого мальчика в одежде воина в нём всколыхнулась даже не жалость, потому что такие чувства оскорбительны для самурая, а скорее некая безисходность.Мужество молодого человека заслуживало уважения, как и преданность павшему господину.Но это было мужество неоперившегося ястреба.А такие, как правило, на сцене жизни погибали первыми. Сильный не приминет воспользоваться слабостью и благородству здесь нет места.
5.
Сотня факелов всколыхнула сумерки летнего вечера.Полотнища флагов шумно трепетали под вечерним бризом. Такаги изумленно рассматривал суровые лица воинов.Такое количество самураев в боевом снаряжении доводилось видеть не часто.Здесь собрались те, кто так или иначе имел честь принадлежать к воинскому сословию – могущественной силе, на которой держалось величие многих знатных домов.Среди самураев были те, кто из поколения в поколение служил клану, будучи его неотьемлемой частью.Вторую половину составляли воины, исполнявшие долг в качестве наемников.Нужно отдать должное даймё Нибуро, который жесткой рукой руководил кланом, будучи взыскательным в одинаковой мере как к приближенным, так и принятым в услужение как обычные пехотинцы.
Умелое ведение административных дел позволяло сохранить влияние на всю провинцию и тем самым становилось еще одной опорой жизненности клана на протяжении веков.Нибуро уважали и боялись именно за безжалостно строгую дисциплину.Но как ни странно в высшем сословии такая политика находила много почитателей, поскольку человеческие качества являли собой слабый аргумент перед умением управлять массами.Недовольство низших сословий, а такое случалось в основном из-за налоговой политики, неизменно натыкалось на постоянство взглядов даймё.И было оно таковым: закон незыблем для подчиненных, закон не подлежит обсуждению.
Старейшина клана обвел строй строгим взором.Пальцы молодых воинов крепче сжали рукоять меча.Даймё кивком дал начало последней речи.
- Здесь,- неожиданно громко начал старик,- лежит ваш брат.Ибо все мы, те, кто посвятил жизнь процветанию клана Нибуро – братья.Верность и честь – вот залог нашего могущества.Наши предки пронесли сквозь века глубокую преданность и одержимость в своих сердцах.Благодаря ей мы сильны, благодаря ей мы живы.Все знают – воину клана Нибуро неведом страх.Так было всегда и так будет.Ибо воин со смертью идут рука об руку.А те, кто спрашивает о цели, тратят время попусту.У самурая нет цели.У самурая есть только Путь. Путь самурая – это смерть.
По рядам воинов прокатился гул.Икуно, сложив руки на груди, невозмутимо наблюдал действо со стороны.Глаза следопыта превратились в две тонких щели, на лице застыло отсутствующее выражение.
Матабэй опустил Такаги на землю и малец юркой змейкой протиснулся в ряды собравшихся.
- Что вы об этом думаете?- обратился старик к рёнину.
Икуно обжег холодным взглядом:
- Ничего.
Ренин явно был не расположен к разговору
- У смерти нет лица,- добавил угрюмо.
- Или их слишком много.
Старик с воином переглянулись Под впечатлением ритуального действа Матабеем овладели противоречивые чувства, а неопределенные замечания рёнина еще больше усилили смутное расположение духа.
- Разве нам не суждено однажды быть гостями на празднике Бон*?- вздохнул
он.
- Тебя это пугает?
- Как-то неуютно..- старик передернул плечами.
- Ничего. Это пройдет как изжога. - Следопыт окинул взглядом толпу народа и и похлопал Матабея по плечу.- Будь проще.Пока есть сакэ – у нас есть надежда.
- На что?
- На сакэ,- рёнин выразительно посмотрел на старого самурая.
Тем временем речь старейшины подошла к завершению.
- Сато Синмэн – воин до мозга костей!- рвал глотку выступавший.- Всей своей жизнью показал нам образец служения и в смерти не отступил от пути верности.Мы все знали Синмэна.И многие остались полны искреннего расположения.Но нам не о чем жалеть, ибо самурай не о чем не жалеет.Синмэн прошел путь до конца, исполнив долг.Теперь он навсегда с нами, в гордом ряду наших предков.Так было и так будет во все времена.
Старейшина замолк.Ударили в барабаны.С десяток факелов проплыл к помосту с телом.Языки пламени, обнимая сухое дерево, взвились в небо погребальным костром.Последовал звон клинков – самураи отдали последнюю честь, подняв мечи над головой.
- Лети, брат.Теперь ты свободен,- прошептал Икуно.
Стоя под раскидистой криптомерией, следопыт созерцал буйство огня.Жизнь, еще недавно полная надежд, возложена на алтарь кровавой жертвой.После – только пыль.Ветра-непоседы разнесут ее по далеким краям, тем, которым уже не быть обласканными радостным взглядом.Все, что останется – это щемящая боль под сердцем, которая проснется временами, едва глаза наткнутся на волну, бегущую по листьям большого дерева.Дерева, многовековая память которого знала рождения и уходы многих достойных воинов и навсегда уяснила для себя мимолетность сущего.Деревья, молчаливые спутники в путешествии жизни в шелесте листьев хранили истории судеб.А нужно ли большее?
- Икуно!
Оклик вывел из задумчивости.Мунисай, запыхавшись подбежал к рёнину.
- Даймё хочет видеть тебя.
Следопыт повел бровью:
- А я совсем не соскучился.Налицо односторонняя любовь.
- Брось дурачиться,- самурай склонился о ствол дерева.- Старик чем-то
озабочен.
- Старик озабочен безответными чувствами,- разглагольствовал Икуно.- Я крайне холоден и это не делает мне чести.
Клоунада рёнина показалась воину несвоевременной:
- Мы не ерундой занимаемся,- напомнил воин.
- Ерунда – это лучшее, что можно пожелать в моем возрасте,- неумолимо
промолвил следопыт и окинул самурая скучающим взором.
- Высокие ставки тебя уже не возбуждают?- ехидно бросил Мунисай.
- Твоя молодая прыть пройдет после первой жаровни под ягодицы,- пообещал
рёнин.
- Я люблю жар,- огрызнулся самурай.
Следопыта кураж воина скорее утомлял, чем вдохновлял.
- Не понимаю..Зачем весь этот маскарад?- сказал, указывая на
воинов.- Разве Синмэн пользовался особым расположением даймё?Я что-то не заметил.
- Синмэн был тэакияри*- с надменным видом сказал Мунисай.
- Ну и что?- допытывался рёнин.- С чего такая честь обыкновенному самураю?
Мунисай высказал неожиданно мудрую мысль:
- Нибуро любит показательные выступления.
- Ну-ну,- только и промолвил Икуно, направившись к даймё.
Мунисай, следя за тем, как рёнин спускался к окружившим властителя телохранителям, задумался над загадочными утверждениями партнера, пытаясь отыскать в словах следопыта тайный смысл.Пытливый ум молодого воина работал неустанно, проявляя интерес к незначительным деталям.Мунисаю теперь мерещился заговор даже в щебетании птиц
Властитель встретил следопыта приветливым кивком.
- Рад видеть тебя в добром здравии,- произнес Нибуро, со свойственной
дотошностью оглядывая стальным взором.
- Надеюсь, ваше пожелание не имеет скрытого смысла, господин?- поклонился
Икуно.
Даймё сверкнул усмешкой:
- Я слишком стар для таких тонкостей.С возрастом прямота привлекает больше.
- Значит, смею надеяться на еще один день с вашего благоволения?
Необходимость проявлять мастерство вежливой и учтивой речи нагоняла на рёнина тоску.Даже расстояние в несколько шагов не могло служить спасением –
глаза Нибуро отмечали малейшее изменение мимики.Возможность выглядеть неискренним не прельщала.С власть придержащими любая ложь могла стать фатальной.
- Благоволение – вещь переменчивая,- вымолвил Нибуро.- Но мне
кажется, что ты не из тех, кто переживает по этому поводу.
- Ласка даже псу приятна, господин,- парировал Икуно, бросив взгляд в сторону телохранителя.
Даймё перехватил движение глаз следопыта.Общение с рёнином доставляло
Нибуро странное удовольствие и служило некоторым развлечением после рутинных повседневных обязанностей.Дайме где-то даже ловил себя на желании близкого знакомства с этим человеком, несомненно обладавшим быстрым и острым умом.И только потребность соблюдать церемонии сдерживала главу клана.
- Пёс – тварь цепная.А заслужить доверие дикого зверя – истинное наслаждение,- сказал Нибуро туманно.
Прозрачный намек властителя не остался не замеченным.
- Вы же знаете: для ястреба небо дороже мяса,- в том же духе двузначностей
ответил Икуно, стараясь угадать куда заведет эта игра.
- Что же остается?- задумался даймё.- Только обрезать крылья?
- Ну почему же?Можно стать мышью.Будьте уверены, ястреб полюбит вас с
первого взгляда.
Властитель рассмеялся.Рёнин ответил умеренной улыбкой.Во всей кажущейся легкости беседы Икуно отчетливо читал за каждой фразой скрытый смысл.Было ли это отличительной манерой бесед Нибуро или таило в себе завуалированный интерес к личности рёнина – можно было только догадываться.
- Ты доводишь меня до слез,- добродушно упрекнул даймё.
- Вы приписываете мне незаслуженную добородетель, господин.Иначе мир
вокруг захлебнулся бы слезами сострадания и мы с вашим телохранителем целовались бы от счастья.
Даймё взглянул на громадного Цутию – яркий пример каменной глыбы и не самого лучшего обьекта для насмешек.
- Хотя отсутствие груди может сказаться на моем влечении,- не унимался Икуно.
Нибуро подавил смех, погрозив пальцем.
- Будь осторожен!Не знаю, как насчет поцелуев, но клинок Содзо очень
острый.
- Простите, господин, но тогда мне непонятно, как с ним управляются
женщины?Ведь можно порезаться.
Колкости рёнина вполне вполне могли вызвать бурную реакцию со стороны Содзо, но благодушный вид дайме остановил самурая.Одним движением глаз Нибуро пригвоздил Цутию к месту.
Глава клана махнул рукой, пряча улыбку:
- С тобой сложно тягаться в красноречии.Может, ты порадуешь меня чем-то существенным?
Икуно ждал этого вопроса.Если бы возможность откровенности послужила на пользу делу, он с готовностью поделился бы с Нибуро своими не совсем радостными соображениями.
- Боюсь огорчить, но ясного мало.
По виду рёнина никак нельзя было понять насколько далеко продвинулись поиски.Даймё повидав на веку многих, считал себя знатоком человечских характеров.Любые слабости, желания, страсти Нибуро безошибочно угадывал после нескольких часов общения.Однако здесь интуиция властителя хранила гробовое молчание.И даже интонация, с какой рёнином была сказана фраза, не внесла ясности.Слушая следопыта, прищурив один глаз, как Нибуро обычно делал в разговоре, что бы определить внутреннее состояние собеседника, даймё почему-то чудилось, что рядом с ним океан, безмолвный и и все же полный глубоких и затаенных штормов.И бесконечная тишина, которую излучали глаза этого человека, на какую-то долю мгновения показалась Нибуро притягательной и единственно важной, даже вопреки здравому рассудку.
- Что ж, огорчай,- вымолвил властитель с оттенком усталости.- Синмэну уже
все равно, а я могу и огорчиться.
Глава клана вызывал уважение, но с годами Икуно усвоил, что одно неосторожно сказанное слово могло обратиться большими неприятностями.
- Ваша версия о безумии вполне вероятна,- произнес осторожно.
Даймё некоторое время задумчиво теребил край одежды.
- Значит, нам нечего тянуть?- пришел к единственному выводу.
Следопыт не разделял оптимизма властителя и обратился к Нибуро с поклоном:
- Я просил бы еще несколько дней, чтобы уточнить все детали.За сутки
сложно вынести однозначное решение.
- В этом есть необходимость?
- Скорее формальная, господин,- сказал Икуно, намерено делая ударение на
каждом слове,- Дабы успокоить родственников.Столь малый срок расследования могут счесть за неучтивость.
Даймё долго сверлил следопыта своим коронным прожигающим взором. Соображения рёнина не были лишены основания и понимание этого возымело свое действие, даже если за словами Икуно скрывалось нечто большее.
- Боюсь,ты прав,- согласился Нибуро, осматривая останки погребельного костра.- Время в твоем распоряжении.
На минуту возникло неловкое молчание, если таковым можно назвать ничем не примечательную паузу в разговоре.Даймё погрузился в раздумья, блуждая глазами по дымящимся углям.Икуно отступил на шаг, видя, что властитель предался иным размышлениям.Содзо мерно постукивал ножнами по ноге.
Будучи любопытным по своей природе, Такаги не мог не заметить беседу следопыта с господином.Пытаясь подобраться поближе, малец по неосторожности налетел на строй самураев, покидавших участок.Спасаясь бегством, угодил прямо под ноги телохранителю.Содзо опустил голову.Встретившись с глазами громилы, малец замер от страха.
- Пшел,- бросил утитонин вполголоса.
Такаги взвился как ошпареный, пулей метнувшись в кустарник.Даймё захохотал, дав знак возвращаться в поместье.Свита в лице вооруженных до зубов самураев, куртизанок, нашедших в проишедшем легкое развлечение и прочих людей из близкого окружения, последовала за своим господином.Икуно проводил даймё поклоном.Дни, ставшие желанным подарком возможно ничего и не решат, но следопыт, не привыкнув полагаться на удачу, ясно понимал, что дальнейшее, каким бы оно не было, определит судьбу нескольких человек как минимум.А значит кто-то из этих счастливцев как-то, но проявит себя.А это существенно бы облегчило его задачу.
Народ расходился, обсуждая событие негромким ропотом. Позже, собравшись у очага, где лишним глазам нет места, крестьяне не один вечер пересудачат о странном конце мастера меча, осторожно подбирая слова, ибо дух умерших строг к неблагажелателям.Так, бытовало мнение, что падение знатного дома Саэмон было делом рук злого духа Такасаки Дандзе, который овладев телом господина склонил его к постыдной праздности, увлечениям вину и женщинами, отчего Саэмон превратился в своенравного и слабого на здоровье человека, потеряв всякое уважение среди вассалов.
Путь воина будучи внешне простым для понимания и заключавшийся в служении, имел стороны не всегда доступные разумению умом обывателя.Но люди всегда найдут способ привязать тот или иной поступок под близкие им взгляды на жизнь, даже если реальное положение вещей превосходит все ожидания.
Протиснувшись сквозь толпу, следопыт нашел Такаги у дерева.Малец дрожал постукивая зубами от страха.
- Что с тобой?- склонился Икуно.
Такаги не реагировал.Матабэй, подоспев вовремя, подхватил внука на руки.
- Похоже на жар,- сказал обеспокоенно приложив руку ко лбу.- Что стряслось?
- Налетел на Содзо,- хмуро промолвил следопыт.
- Содзо?Вот незадача.Видать, перепугался до смерти.
- Наверняка.
- Уложу в постель,- сказал Матабэй, поглаживая мальца.- Вот бедовая твоя
башка.
Старик зашагал к дому с затравленной ношей на руках.Участок постепенно опустел.Богиня солнечного света давно спала в обьятьях ночи и только одинокий силуэт возвышался возле пепла.Икуно не хотелось оставлять молодого воина в одиночестве.
- И самое странное, что солнце таки взойдет на востоке,- промолвил мягко,
глядя как дым завитыми кольцами поднимался к обители богов усеяной звездами.
Мунисай молча сжимал катану.Самураем владела опустошенность.Так бывает когда время замедляет свой бег и дни уже никуда не ведут.Краски вянут, словно осенняя листва и мир погружается в однообразие.
- Ты ведь слышал..Самураю не о чем жалеть,- ответил приглушенно.- Меня одолевает ярость.
- Уже лучше.Раскисать сейчас ни к чему.
- А ты никогда ни о чем не жалеешь?
- Я?- Икуно поднял голову к небу в поисках ответа.- Я всего лишь лист на
ветру.Какой смысл обижаться на ветер?Тому до этого нет никакого дела.
Мунисай посмотрел на рёнина.Перед ним стоял человек из плоти и крови, воин, которому не чуждо ничто мирское.Даже признание собственного бессилия.И уже за одно это самурай был благодарен рёнину.
- И на что надеяться?- спросил удручённо.
- На то, что ветер однажды переменится.И паруса оживут.
- Ты в это веришь?
- Я должен.Без этого у меня нет ничего.
Акиро писал:
" Вчера я проснулся в странном предчувствии.Долго прислушиваясь к себе, пытаясь понять причины столь тягостных ощущений, я наткнулся на молчание. Мне даже показалось, что я умер, - настолько отсутствовали все чувства.
Я неожиданно понял, что перехожу ото дня ко дню без смысла и цели. Встаю, ем, одеваюсь.Улыбка служит визиткой, одежда – социальным весом, манера разговора – отличительной чертой характера.Собственно все, что необходимо для поверхностного общения, коим мы все грешим.Так проще, привычней и удобней.Я кукла.Для всех, а потом и для себя.Мы привыкли видеть себя глазами окружающих. И верим в то, во что верят они.Мы рабы друг друга.
Я сново хочу уехать, наивно полагая, что смена обстановки отзовется в душе строкой поэзии в пику холодному безразличию.И желтый лист вернет жизни прежнюю способность удивлять.Ты не находишь это смешным?Зная, что когда-то всем нам суждено быть гостями на празднике Бон, люди упрямо стремятся внести в свое существование какой-то смысл, придать важность каждому шагу.Даже последний идиот, считающий венцом мечтаний постоянное жалование, теплое одеяло и горячую куртизанку, хоть раз, но задумывается о жизни.
Парадокс нашей природы – желание чувствовать жизнь, перед лицом неизбежной смерти.Мы умираем не от холода или голода, и раны врагов не самое страшное.Мы умираем, когда умирают наши чувства.Когда жизнь больше не будит сердце. Береги сердце, Икуно"
6.
Вечерняя прохлада успокаивала. Звезды, такие далекие днем, с каждым вдохом становились ближе и дороже, сплетались в созвездья, свисали гроздьями с ночного неба, разливаясь узорами.Незаметно подкрадывались к сердцу, чтобы запечатлеть себя в нем навеки.Любители отражений.
Следопыт расположился на веранде.Невдалеке завела свою песню кукушка. Старожилы обращались к ней не иначе как к «птице с потусторнних гор». Ходили верования, что кукушка издревле была паломником в страну мертвых, сопровождая тех, кто оставил земной тлен и устремил дух к иной жизни.Ночная певунья была неизменным атрибутом любовных свиданий.Придворные дамы в свою очередь находили пение птицы обворожительным, посвящая ей свои танка.В частности Сэй-Сёнагон* не обошла певчие трели вниманием в своих «Записках у изголовья»
Вдыхая сладкий запах сумерек, Икуно погрузился в забытье.Усталость смежила веки.Проваливаясь в обьятья сна, следопыт вспомнил отшельника Кумэ по преданию изгнанного из рая за то, что однажды по неосмотрительности тот засмотрелся на безупречную белизну ног женщины стиравшей у реки. Пристыженый бедняга был ввергнут в круг воплощений.
Даже на небесах от женщин не жди добра.Но как избежать дурмана любви, если сердцу не прикажешь?И даже по истечении лет память стучиться в двери души, словно бесконечные ливни восьмой луны.И в полудрёме летнего вечера, когда голоса птиц висят над полем сплошным облаком, а теплый ветер, исполненный благоуханий луговых трав ласкает лицо, все вдруг оживает в одной вспышке воспомнаний.
Тишину ночи разорвал шорох шагов.
- Маи?!- вскинулся следопыт спросонья.
Мгновение он не понимает, что происходит, бездумно оглядываясь по сторонам. Над головой сияние Пастуха и Ткачихи среди бесчисленной россыпи ожерелья звёзд. Долина внизу залита тьмой, которую пронзают огоньки светлячков в безудержье ритуальных танцев.
- Кто такая Маи?- раздалось из окружающей темноты.
Наконец полностью придя в себя, следопыт поднял глаза. Из тьмы возникли очертания знакомой фигуры.
- Никто,- произнес опустошенно.
Сладкий свет созвездий проник сквозь запахи трав, разливая по телу знакомую истому – далекое эхо детских снов. Возвращение в мир живых тягостно как никогда.
- Дурной сон,- следопыт провёл ладонью по глазам.- Хотя ты тоже всего лишь сон.
Гостья, появивишись невероятным образом, слегка шевельнулась.
- И каким вы находите ваш сон?- подала робкий голос.
Икуно не был расположен к словесным играм.
- Довольно длительным,- произнёс с раздражением от того, что
уединение вышло непродолжительным.- Я ведь тебя уже где-то видел? Или я брежу?
- Вы бредите,- быстро ответила девушка, устрашившись сурового тона рёнина.
- Спасибо, что предупредила.А то еще бы увлекся не к добру.
Икуно поднялся, собираясь направиться в дом.Присутствие гостьи было
удручающим и в какой-то мере нелепым.
- Это было бы к лучшему,- промолвила девушка, явственно ощущая себя
лишней.
- Это почему?
- Мне бы не пришлось выслушивать ваши колкости.
Следопыт недоверчиво посмотрел на гостью.Визит девушки был неожиданным. Более того, Икуно находил в нем мало приятного, будучи по натуре не слишком обходительным и не склонным к нежностям с женским полом, за что иной раз был окрещен званием неотесанного мужлана.Видимо последнее и подтолкнуло к неохотной любезности.
- Дитя мое, ты меня пугаешь,- произнес рёнин чуть ли не отеческим тоном, сменив гнев на милость.- Неужели мое общество не наскучило тебе вчера?Я могу еще вообразить о себе черт знает что.
Девушка, уловив перемену в настроении следопыта, проявила осмотрительность.
- Возможно..- молвила уклончиво.- Сны хороши тем, что в них все возможно.
Пугливость гостьи рассмешила рёнина.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |