Самурай вдруг изменился в лице.
- Это же..- силился вспомнить.- Это ожерелье Синмэна.Мы собирали такие в
детстве.Я подарил ему одно.Там еще была черная ракушка с завитком.
Мунисай присмотрелся, несмотря на ливень стекавший ручьями по рукам.
- Вот она.
Воины застыли по дождем, уткнувшись глазами в игрушку детства.Иначе как мистикой или проделками демонов это не назовешь.Или головоломка начинала складываться и приоткрывать свои тайны?
- Что происходит?- не выдержал Мунисай.
- Ты меня спрашиваешь?- озадаченно отозвался рёнин.
- Я спрашиваю тебя, себя, этот чертов дождь!!- сорвался самурай на крик.-
Хочешь, могу поинтересоваться у ветра?Мы с ним на короткой ноге!
- Знаю.Он часто гостит в твоей башке,- бросил Икуно холодно.
- А ты совсем потерял голову!Машешь клинком во все стороны как безумный!
Дождь лил не переставая.Пустая площадь удивлялась двум выжившим из ума самураям, которые о чем-то оживленно спорили посреди ливня. Воины окончательно промокли.
- Такое чувство, что мы ходим по краю,- хмуро бросил Икуно.- Разве ты не чувствуешь?Разгадка рядом.
- Я?!- кричал самурай.- Я уже не знаю, что чувствовать!Я не понимаю тебя!
- Разгадка со смертью ходят рука об руку,- настойчиво твердил следопыт.
Мунисай раздраженно махнул рукой.
- Ты спятил!.Молотишь всякую чушь.Маса для тебя не свидетель.Ожерелье еще приплел.Чертовщина какая-то!Думаешь, я на это куплюсь?!!- орал самурай.
- А ты не видишь дальше собственного носа!Хочешь, чтобы все было гладко?Так не бывает!Это тебе не куртизанок щупать!
- Куртизанки, между прочим, не жаловались,- зло кричал Мунисай.- И я не
думаю, что…
- Да ты никогда не думаешь!Твердишь как болван"где убийца, кто убийца?" и
даже не понимаешь, что меч – это только инструмент. Запомни – правда это не
то, во что ты хочешь верить.Правда зачастую – то, во что верить отказываешься. Здесь нет прямых путей.Только окольные да бездорожье.Не случайно старые стихи говорят:
Воин думает,
Что форт Ябасе – вот ближайший путь?
Он должен знать – кратчайшая дорога
Идет кругом через мост Сэта.
Мунисай удрученно смотрел на следопыта.Вода ручьями бежала по лицу воина, стекая на платье.
- И кроме того,- сказал Икуно.- Маса никуда не денется.А настроение даймё
изменчиво.
- Причем здесь дайме?
- При том, что он отец возлюбленой Синмэна.
- Ну и что?
- А то, что возможно он знает то, чего не знаем мы.
- Ты спятил!
- Да, я спятил!- заорал Икуно.- Я уже давно стал посмешищем!Но это не
имеет значения!Разве тебя не предупреждали о том, что Ямадзаки как правило малость ни в себе?!Или ты забыл с кем связался??!С полоумным!!
Неожиданный всплеск ярости следопыта остудил гнев самурая.
- Что с тобой произошло?- спросил Мунисай ровным тоном.
- Что?
- Откуда в тебе столько боли?
- О чем ты говоришь?
Мунисай покачал головой:
- С тех пор как мы посетили эту женщину, на тебе лица нет.
Икуно подавленно молчал.
- Между нами не должно быть секретов,- сказал самурай.- Разве не так?
Не в силах выдавить и слова, следопыт хранил молчание.Прямота партнера застала врасплох.Икуно не был готов к такому повороту.
Устало махнув рукой, Мунисай побрел по залитой дождем площади. Икуно в бессилии смотрел вслед самураю.Слова застряли в горле.Как было обьяснить, что гибель Синмэна открыла глаза на события давно минувших дней?
Почувствовав невидимую угрозу, Икуно оглянулся по сторонам.Впервые за долгое время в стене ливня следопыт ощутил себя беспомощным. Икуно опустился на колени, склонив голову в беззвучном стоне, рвущимся из груди.
Акиро писал:
"Как удлиняются вечерние тени – так мое настоящее уходит в бесконечность.
Мы сжигаем себя до тла, но и этого не достаточно.И когда я хочу отразиться в ее глазах, то вдруг с ужасом понимаю, что она лишь призрак, слабая копия настоящей.И все попытки заранее обречены на провал.Мне не найти в ней себя.Она не отразит меня с той достоверностью, чтобы увидеть в ней желанную обитель, услышать зов матери, улыбку сестры, трепетность дочери, понимание друга.Она только исказит мой облик.Она не та и я не возжелаю ее.
Мы все призраки, друг мой.Мы потускневшие лучи Аматэрасу.Мы ищем в зеркалах чужих глаз потерянное сияние своей души.И найдя любим до безумия. Мы хотим любви и убиваем, мы хотим понимания и ненавидим.Потому что так проще.А если попытаться отразить красоту?Стать зеркалом.Как это сделать? Перестать думать.Домыслы, предположения, суждения, сравнения, точки зрения – лишь трещины на поверхности зеркала.А если стать пустым и настоящим как гладь пруда, разве луна не посетит наши воды в желании покрасоваться?
Во что ты веришь, Икуно? И правда ли, что всеми нами движет одна жажда – жажда неутоленной любви?.."
4.
Смерть Сато стала откровением. Гигантской волной смыла туман неизвестности, открыв захватывающий вид на неизведанную землю. Землю, о существовании которой Икуно втайне догадывался, но гнал мысли словно вздорных мух, не решаясь взглянуть на далекую линию горизонта. А тем ни менее берег всегда был там, за чертой отделявшей слепую веру от догадок. Нехватало только одного – мужества переступить через мертвые убеждения, висевшие тяжелым грузом.Теперь горизонт был чист. И путь ненавязчиво приглашал сделать первый шаг.
Следопыт сидел под старым деревом.Облака, несущиеся над голубой безбрежностью океана, навевали грусть.Прошлое требовало дань.
- Что вас тревожит, господин? – раздалось над головой.
Присутствие Матабэя было как нельзя кстати.
- Скажи, Мата, ты не помнишь ничего необычного во время отцовской гибели?
Старик сел на песок.
- Столько времени прошло.Я уж забываю, ходил ли я к ветру,- попытался
сострить.
- Вспомни,- настаивал следопыт.- Это важно. Любая мелочь, что угодно.
Все, что не вписывалось в общую картину.
Приняв во внимание решительный настрой рёнина, Матабэй отбросил шутки в сторону.
- В том аду трудно было что-то разобрать,- сказал Матабэй с оттенком горечи.-Досконально я видел одно – господин Ямадзаки погиб от клинка врага..
- А где был клинок отца?
- Клинок?- старик с глупым видом посмотрел на следопыта.
Икуно перевел дыхание и терпеливо повторил:
- Ты видел катану в руках Иттэя?
Матабэй нахмурился, пытаясь воспроизвести в памяти далекие события.По всей видимости это не приносило ему удовольствия.Невдалеке, возле лодок суетились рыбаки.Недавний ливень сулил неплохой улов и мужчины торопливо укладывали снасти.Старик некоторое время молчал.
- Я не знаю, господин,- произнес в бессилии.
- Значит клинка в руках отца ты не видел?
- Возможно и так. Я боюсь ошибиться.
- Ты говорил, что придя в себя, обнаружил меч у своих ног?
- Да.
Икуно повел бровью:
- Каким же образом катана оказалась у твоих ног после гибели отца?
Матабэй потёр затылок.
- Возможно, враг ударил по клинку и тот отлетел ко мне…- сказал задумчиво.
- Возможно..
Старик долго смотрел на океан.Стихия завораживала.На какой-то момент шум волн напомнил Матабэю завывание зимней вьюги.Той вьюги, которая когда-то унесла жизнь его господина.С тех пор многое изменилось.Он поседел и состарился, а достойные люди тех времен канули в Небо, оставив после себя незапятнанную честь.Конечно таких людей как мастер Иттэй было немного. Нравы ухудшаются и то, чем раньше дорожили предки и в чем находили смысл существования постепенно ускользает сквозь пальцы.Люди смотрят на все с точки зрения выгоды, а жаль. Они уже не знают, что значит ценить мгновения, держать слово или с благоговением слушать как буддисты-отшельники дуют в раковину хорагай стараясь извлечь из нее звуки, настраивающие на благочестивые размышления.Они не находят утонченной радости в ритуале почитания четырех сторон – поклонения предкам. Они не верят в сказки, не слушают хитирики – бамбуковые свирели, и не знают, что роса – это слезы Ткачихи* тоскующей по Пастуху*.Они не видят в жизни ни предназначения, ни волшебства. Какое жалкое зрелище представляет собой такое существование.
- Вы меня окончательно запутали, господин.Я знаю одно - мастер Иттэй пал в схватке.Это я видел наверняка.
- Я не пытаюсь уличить тебя во лжи, Мата. Просто, возможно, ты видел только часть события.
- Я не понимаю, к чему вы клоните?
Икуно вздохнул:
- Мы мало общались с отцом перед гибелью.Я плохо знал, чем он жил последнее время.
- Мастер был подавлен,- неуверенно бросил Матабэй.- Вероятно, разлука с вами была для него испытанием.
- А ты не думал над тем, что дело не столько во мне, сколько в матери.
- Госпоже?
Икуно провел рукой по глазам. Жизнь разрывала его на части. Создавалось впечатление, что дни красного языка, о которых ходила дурная слава связанная с именем демона Расацу – стража Западных Ворот, распостранились на многие годы бесконечных странствий. Рёнин так долго бродил по земле, что уже перестал понимать, что же он ищет. Вчерашнюю тень или свежий ветер?Или быть может далекий голос предков, тот, что стелится дымом над горой Торибэ?И хотя цель его странствий пустила корни из прошлого, настоящее основательно подкосило желание дальнейшего продвижения по этому пути.И возможно Матабэй прав и нельзя жить воспоминаниями столько лет подряд?Что сказал бы отец?Назвал бы его фанатичную преданность достоинством или безумием?
Иногда рёнин часами молча простаивал на коленях у святилища и сам того не осознавая молил богов освободить его от тяжкой ноши. Бремя, с которым он ходил по земле называлось кодексом чести. И это бремя требовало обелить честь рода. Честь, которая когда-то, при его попустительстве потеряла свою чистоту.И вот теперь, когда исповедь Масы пролила неожиданный свет на события давно минувших дней, Икуно терял последние капли веры в праведность своего пути.
- И что все это значит?- не выдержал старик.
- Я могу только догадываться, Мата.Но пока это только догадки.Возможно со
временем мы все узнаем.
По приходу в дом, следопыт принялся тщательней обычного протирать оружие. Матабэй, даже при своих шестидесяти, не мог не заметить напряженного взгляда Икуно.В душе старика зашевелилось беспокойство:
- Вы готовитесь к отьезду?
- С чего ты взял?- спросил следопыт полумашинально, витая мыслями где-то
далеко.
- Не знаю.Вы никогда так дотошно не возились со сталью.
Икуно, очнувшись, поднял на старика холодные глаза.
- Даймё пригласил меня на ужин,- произнес многозначительно.
- У вас есть повод для волнений?
- Возможно,- неопределенно бросил Икуно.- Но лучше быть всегда готовым.
Следопыт похлопал Матабея по плечу, увидев озабоченность на лице старика. Однако это не принесло облегчения.
Вложив клинки в ножны, Икуно уже у двери оглянулся:
- Если я не вернусь, позаботься о девченке.
5.
Свечи.Сонное дыхание вечера.В уголках полуприкрытых глаз блуждают блики. Пёс игриво лижет руку даймё.Служанки задумчиво молчаливы. Обладательницы тайн.Лицо следопыта трогает улыбка – видимость иллюзорна. Стоит протянуть руку и за напускным величием натыкаешся на пустоту.За внешним узором ширмы убогость трудноразличима, а сплетение нитей радует глаз.Однако реальность невозмутимо превосходит все ожидания.Внутри куклы – сбитое сено.А где же сердце?
- Тебе нравятся собаки?
Икуно изучает незатейлевую морду пса.
- Не знаю, господин,- пожимает плечами.- Как-то больше привык к женщинам.
Глаза даймё искрятся лукавством:
- Эта вредная привычка когда-нибудь всех нас пустит по миру.
- Собаки надежнее?
- Дешевле.
- И не трещат без умолку,- добавил следопыт.
Властитель хохочет.Лучики морщин рассыпаются по неожиданно приветливому лицу даймё.Рёнин не рассчитывал застать хозяина в благодушном настроении, но Нибуро всем своим добродушным видом опровергает напрасные подозрения.Это уже третья встреча с главой клана и Икуно тешит себя надеждой, что не последняя.Даже если даймё в свое время показался довольно своенравным, рёнин легко списывал такое поведение на бремя ответственности.Резкость Нибуро не могла быть его природной чертой, а скорее унаследованной особенностью характера предков или же следствием необходимости железной рукой править кланом.Сейчас они беседуют как двое равных, ибо оба прежде всего воины.
- Как думаешь, может обменять всех моих куртизанок на хорошую псарню?
- Думаю, что даже все вместе псы вряд ли смогут удовлетворить ваше желание,
господин. В этом виде борьбы женщины явно сильнее.
Нибуро сквозь смех грозит пальцем.
- Для моего возвраста эта потеря не столь важна.
- Ну, почему же..Ваши рассуждения вполне здравы.Даже в обмене боитесь
продешевить.
- Да?- недоверчиво бросает хозяин.- Почему же рядом с тобой я всегда чувствую себя глупцом?
- Буддизм отрицает мыслящий разум,- парирует Икуно.- Вероятно, вы глубоко постигли путь.
Даймё опускает чашу с сакэ.
- Кто знает,- продолжает следопыт лукаво,- возможно глупцы – первые ласточки просветления.
Нибуро взрывается оглушительным смехом.Даже пламя свечей вздрагивает от звуков громкого голоса главы клана.Хозяин в очередной раз ловит себя на мысли, что рядом с рёнином он теряет ощущение времени и чувствует себя прежде всего человеком. Следопыт, странным образом позволяет даймё быть естественным и Нибуро становится даже немного не по себе, поскольку он не привык благоволить к людям после столь непродолжительного знакомства.
- Тогда для нашей страны не всё потеряно,- говорит, отдышавшись.- Однако для тебя могут наступить трудные дни.
- Почему?
- Твоя откровенность знает меру.А это говорит об уме.
- Это плохо, господин?
- Конечно. Умный хорош если не как союзник, то как мертвец
- Что же делать?
- Как обычно – прикинуться дураком.Не лезть на рожон.Стать незаметным.
Раствориться.
Даймё неподвижно созерцает дрожащее пламя свечей.
- Будь таким, каким тебя хотят видеть, и ты в игре,- говорит с надрывом.
- А если я попробую быть собой?
- Тебя выбросят.Люди боятся непонятного.А когда ты удобен – ты нужен.
Кажется, Лао-цзы научал учеников стать бесполезными.Но к сожалению мы живем в человеческих чащах.А здесь все повязано на выгоде.Так что если хочешь жить – стань выгодным.
Куртизанки порхают вокруг Нибуро, словно стая ночных бабочек.По углам веранды горят лампады.Невдалеке слышится стук жука-молотильщика.Народные поверья твердят, что он поверил в Будду и ползает, отбивая поклоны.Под этот мерный стук Икуно почему-то вспоминает звуки барабана во время ритуальных танцев микагури и каменные изваяния льва и злой собаки у синтоистского святилища.Усопшие, под разными масками стучатся в его двери и не дают покоя.И даже угощенья для призраков, которое традиционно выставляют в дни праздника Бон не ублажают мертвецов.Они жаждут успокоения.
Икуно решается на откровенность:
- Надеюсь, господин, узнать правду никогда не поздно?
Даймё обжигает взглядом:
- Смотря какую.Правда иногда убийственна.
Так или иначе оба воина понимают: беззаботная беседа лишь ширма. Прелюдия грядущего, суть которого — истинная причина встречи.
Властитель долго смотрит в упор на рёнина.
- И что у тебя на уме?- произносит с легким интересом.
Икуно молчит. Нибуро дает знак женщинам и те исчезают.
- Ну?- ставит чашу.
- Синмэн был убит,- бросает следопыт.
Тишина зависает в покоях словно темное облако.Огонь свечей меркнет.
- Как убит?!!- восклицает даймё.
- Обыкновенно.Ударом клинка.
- Не понимаю…А сэппуку?
- Не более чем представление театра Но*, господин.Красивое представление.
Хозяин склоняет голову.Мысли проносятся ослепительным фейерверком.Время замедляет свой бег.
- Откуда такие сведения?- даймё все еще сверлит пол.
- Разрез живота сделан в обратном направлении.
- И что?
- Разве Синмэн был левшой?
Даймё ухмыляется вдумчивому доводу следопыта, но как-то кисло. Нибуро поднимается и медленно идет по веранде.Гость вежливо встает.Звуки природы теряют свою привлекательность.
- Ты знаешь свое дело,- медленно оборачивается даймё.
- Это моя работа, господин,- кланяется рёнин.
Хозяин резко подходит вплотную.
- Кто убийца?- спрашивает ледяным тоном.
- Пока неизвестно.
- Предположительно?
Икуно красноречиво молчит.
- Кто-нибудь из моего окружения?- ловит мысль властитель. - Мотив?
- Личная неприязнь. Возможны еще что-то.
Хозяин присаживается. Икуно непроизвольно чувствует как между ним и господином выростает незримая стена отчуждения.
- Ты знал все с самого начала?
- Вы меня переоцениваете.
- Кто знает, кто знает,- ворчит Нибуро, бросая короткие цепкие взгляды.
Следопыт молчит, немного склонив голову. Даже сейчас даймё не в силах проникнуть в душу этого человека. Речь рёнина спокойна и рассудительна. Манеры ни чем не выдают беспокойства. Есть ли за невозмутимостью воина нечто большее, известно лишь богам?
- Н-да…Хорошего мало,- хмурит брови даймё.- Все это может бросить тень позора на наш клан. Кто еще знает об этом?
- Никто.
Неизвестность в глазах хозяина – как грозная тень.
- Я не могу допустить, чтобы славное имя клана было опорочено,- заявляет
Нибуро.
- Ссоры – дело обычное, господин,- как слабый аргумент преподносит Икуно.
- Так или иначе.Всякая вероятность огласки должна быть исключена!
Холодные интонации хозяина указывают на серьезную обеспокоенность.Икуно даже не может предположить, что из всего этого получится. Известие о насильственной смерти Синмэна пришлось Нибуро ни по душе.
- Ты хорошо поработал. И мы хорошо отблагодарим тебя.Дальнейшее
выяснение оставим на рассмотрение совета старейшин нашего дома.Это наше дело
и нам его решать.
Заявление сделано с видом ультиматума.Хотя достаточно вежливо.
- Я понимаю вашу озабоченность,- говорит Икуно.- Однако я подотчетен даймё Танго Масамори, имеющему в этом деле прямую заинтересованность.
- Мы не дети. Все имеет свою цену,- прохладно бросает хозяин.- Назови ее.
Неожиданный поворот.
- Я иду на это только ради интересов клана,- говорит даймё.- Все просто: ты подтверждаешь самоубийство Синмэна и даешь мне гарантии неразглашения.
Если заявление хозяина и могло поразить, то только не следопыта. Икуно смотрит на даймё с легким недоумением.
- Простите, господин, но я не могу не учитывать чувства даймё Масамори.
- Не беспокойся.Убийца будет наказан и честь Синмэна восстановлена.
Вот он – тонкий лед.Стоит оступиться и назад уже нет возвращения.История знает много примеров самураев, которые были отличными воинами, будучи обыкновенными слугами, но как только власть или деньги падали к ногам, люди превращались в сумасбродов и мошенников.В старину смелость считалась высшей добродетелью и воинам многое прощали за доблесть на поле брани.Но кто знал: простили ли они сами себя или престыженные, совершили сэппуку?Впрочем, некоторые даже и не помышляли о покаянии и это было хуже всего.
- Назови свою цену,- произносит Нибуро.
Чаши весов колеблются.Выбор никогда не бывает легким.
- Прошу вас, выслушать меня, господин,- произносит следопыт после раздумья.- Даймё Масамори попросил меня о личной услуге, поскольку их с Синмэном связывали узы дружбы.Я дал слово.А вы знаете – слово самурая нерушимо.Как я могу переступить через это?
- А если я тоже попрошу тебя о личной услуге?
Взгляд хозяина прожигает лоб.
- Вы ставите меня перед неразрешимой задачей,- пристально смотрит Икуно.
- Разве неразрешимые задачи не твой профиль?
Следопыт задумчиво молчит.
- Могу обещать только одно. Если имя убийцы бросит тень позора на ваш клан – вы узнаете об этом первым.
Властитель выпивает сакэ одним глотком.
- Ты огорчаешь меня. Хотя должен заметить, что твое чувство долга безупречно.
Ответ многосложен.Икуно пытается копаться в тонкостях интонаций, прислушивается к интуиции.Интересы глав двух кланов сошлись клином. Неосторожное слово – искра потенциального пламени.
- Я могу продолжать расследование?- тихо спрашивает следопыт.
- Я не могу тебе запретить.
- Думаю, можете, господин.Вы владыка края.
- Мне ни к чему накалять отношения с домом Танго.И ты это знаешь.
Икуно опускает глаза. Даймё кажется еще чего-то ждет, но вскоре подымается:
- Черт бы побрал всю эту канитель!- бросает в сердцах.
Хозяин от души бранится, поминая всю чертячую родословную.Икуно не может взять втолк причины внезапных изменений в действиях даймё.Сейчас рёнин готов поверить в правдободобность его намерений – столько озабоченности во взгляде хозяина.Тогда вполне естественно, что властитель так печется о репутации клана, что даже готов идти на подкуп. Икуно невольно оказался в фокусе дальнейшей судьбы многих людей из дома Нибуро. Если кто-то из слуг даймё запятнал свою честь, позор может лечь несмываемым пятном на многие семьи.И ничего хорошего обычно из этого не выходило, кроме новых смертей и падения самурайских домов. Роль вершителя судеб – далеко не самая приятная.
- Я готов прекратить свои поиски, господин, если дом Танго откажется от моих услуг,- заявляет Икуно, немного поразмыслив
- К чему ты клонишь?
- Вы можете дескридетировать меня.
- Что?- даймё округляет глаза..
Нибуро озадачено садится.
- Все просто,- продолжает рёнин.- В частной беседе с даймё Масамори вы предоставляете примеры моего недостойного поведения.Пьянки, дебош в харчевне, распутный образ жизни. Масамори дорожит своей репутацией и наверняка откажется от моих услуг.Таким образом я смогу быть свободным от данного слова, что даст вам возможность расследовать дело без превлечения посторонних.
- Ты серьезно?
- Абсолютно. Репутация меня не интересует.
- Что же для тебя дорого?
- Мое слово.
Воины смотрят друг другу в глаза. И даймё понимает, что у него нет причин для недоверия следопыту.
- Я принимаю твое благородство. Но оно слишком хлопотно,- Нибуро прикладывает к виску руку.- Не проще ли просто убрать тебя, раз нельзя купить?
Даймё хитро кривится.По выражению лица хозяина трудно понять - шутит он или говорит серьезно.Видимо великодушие рёнина не произвело на него впечатления.В какие игры решил поиграть хозяин? Или опять стал заложником собственного тщеславия? Может решил просто подурачится?Рёнин окончательно запутался. С такими людьми как Нибуро трудно иметь дело. Иногда их заносит и они упиваются собственной прозорливостью и изворотливостью. И угроза в том, что часто такие люди перестают понимать разницу между чудачеством и опасными играми.
- Этот вариант ни менее хлопотен,- произнесит рёнин спокойно.
- Неужели?
- Моя смерть — это лишние подозрения.Да и Масамори не отступится вот так просто.
Нибуро хохочет.
- Я ждал этого,- говорит хозяин.- И что узнает Танго?
- Только то, что моя безвременная кончина вызвана никак ни острым
помешательством или очередным буянством.
Властитель кивает, оценивая сказанное. Нибуро некоторое время внимательно рассматривает лицо следопыта, в попытке угадать биение мысли воина.
- Всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой.И слишком умно даже для тебя,- от хозяина веет холодом.- Ты блефуешь.
На лице следопыта не вздрагивает ни один мускул.
- Вы имеете полное право проверить это, господин
Хозяин пожирает Икуно глазами. Наклонившись, берет за руку.
- У тебя пульс покойника,- удивленно произносит даймё.
- Вы же знаете – самурай уже мертв.
Еще мгновение замешательства. Даймё вздыхает и тяжело смотрит в упор.
- Я бы хотел иметь такого воина как ты у себя за спиной,- наконец произносит хозяин.- Но интересы дома Нибуро для меня важнее.
- Я понимаю, господин.
Хозяин молчит, терзая голову мыслями.
- Если предположить, что убийца - слуга клана, его способности в фехтовании должны быть ничем ни хуже Синмэна?
- Вы рассуждаете вполне здраво,- кивает Икуно.
- У меня есть два воина, отвечающие таким запросам.
Нибуро поворачивается в пол-оборота:
- Содзо! Танэсада!
Самураи грозными тенями возникают по обе стороны.
- Вот тебе возможность определить их мастерство.
Икуно окидывает воинов оценивающим взглядом и замирает от неожиданности. Перед ним стоит сам Накано! Постарев на двадцать лет и, тем не менее, крепко сжимая катану, пожилой самурай ничем не выдает удивления.Лицо Кихэя непроницаемо.
- Да и позабавьте хозяина.Сколько можно языком молоть?!- кричит даймё.
Еще не вполне оправившись от потрясения, следопыт медленно поднимается.
- Условия реального боя – лучший способ, не так ли? - ухмыляется дайме, разводя руки.
- Я понял вас.
Все более чем ясно. Назад дороги нет. Мгновение истины. Сердце ускоряет бег.Самураи расходятся по залу.Поиск позиций.
- Танэсада!- рявкает хозяин.- Ты первый.
Рука ложится на рукоять.Клинок медленно тянется ввысь.Ножны отброшены в сторону.Здесь и сейчас все решится.Каким же глупцом нужно быть, полагаясь на везение – монету о двух сторонах.Теперь отступать поздно.Каша заварена и первая ложка ждет своего часа.Если эта игра серьезна, очертания будущего имеют все основания потеряться.Похоже, старик настроен решительно.Или..?
Накано, он же Танэсада, сверкает мечом, оружием, опровергающим всякую возможность шутки. Взгляд наставника такой же твердый.Замешательство от встречи постепенно рассеивается, уступая место самообладанию.Икуно приходит в себя.Реальная угроза вытесняет все чувства.Противники становятся в позицию. Катана сливается с рукой в ожидании атаки. Икуно спиной чувствует стальной взгляд холодных глаз хозяина..Соперники замирают. Ни звука, ни шелеста.
Боевой клич огласил начало боя. Когда Накано ударил сверху в одном мощном рывке время сжалось в точку и понеслось сверкающей лентой искр. Больше не было ничего. Только дыхание слившихся в смертельном танце воинов. Икуно вдруг будто услышал старые слова наставника:
- Следи за темпом. Серия: сбоку, сверху, сбоку.Дальше разворот с молниеносной сменой дистанции.Рывок и удар.
Все как когда-то давно в тренировочном бою. Они сново кружатся вместе и голос Кихэя из прошлого словно далекое эхо:
- Смени позицию. Следи за атакой снизу. Держи дистанцию.
Икуно выкладывается на полную, что бы не пропустить наставления учителя. Мечи то замирают, то плавно пронзают воздух, соприкасаясь как нежные любовники — они сново обрели друг друга.
И вот они опять вместе. Здесь и сейчас. И клинки вспаривают воздух с быстротой молнии, как дикие животные на охоте.
Напор наставника не смутил Икуно. Отдавшись на волю духа войны, следопыт принимает заданый темп, отражая удары без малейших признаков беспокойства. Накано уловив невозмутимость противника, удваивает скорость.Атака следует за атакой. Смена дистанции и новая серия.На очередном ударе снизу, следопыт перехватывает инициативу, контратакуя.Накано уворачивается, намереваясь ударить сбоку.Сильный толчок меняет направление движения клинка и моментальный разрез настигает противника. Катана Икуно пронзает плечо наставника.Накано замирает.Красное пятно слепым мазком проступает на платье.
Даймё поднимается с места.
- Что с тобой?
- Ерунда,- хрипит самурай, подтверждая легкость ранения невозмутимым
видом.
- По-моему, силы не равны…- вскользь замечает Нибуро.- Содзо!
Дважды повторять нет необходимости.Телохранитель, поведя мощным торсом, оголяет клинок.
- Надеюсь, ты не против?- произносит даймё.- С тобой людей не наберёшься. Растишь их, лелеешь, а на первой пробе сыпятся как песочные.И опять все сначала.Что за ерунда?
Ирония властителя приобретает темноватый оттенок.Содзо приближается, помахивая катаной.Накано занимает позицию к атаке.Противники перекидываются взглядами, от которых Икуно становится неуютно.Самураи мастерски владеют мечом и если по отдельности опасность минимальна, то сила двоих преобретает вес, с которым нельзя не считаться.Холод волной бежит по спине: от праздника Бон веет родным запахом. Тени подбираются вплотную.
Мгновение небытия и следом леденящий кровь клич. Атака!!Захватывающей дух петлёй время понеслось к точке неизвестности, включив обратный отсчет. Вот он - умопомрачительный полет над бездной. Кто упадет первым?
Ожесточение противников накрывает плотным кольцом.Самураи атакуют одновременно, не давая ни малейшей возможности для манёвра. Ежесекундная смена позиций – единственная тактика выживания. Икуно вертется змеёй под градом ударов, то отступая, то контратакуя. Противник теснит к стене удар за ударом. Шаг за шагом лезвие проносится все ближе и ближе.И наконец обожигает руку. Не придав значения ранению, Икуно отражает атаку Накано, одним броском пошатнув позиции самурая.Но подоспевший Содзо не дает возможности развить нападение.И снова кольцо.Бой в две руки.Безжалостное ристалище.Отчаянная рубка в запутанном лабиринте боли.Под чьей маской окажется смерть?
Удар Содзо пришелся в левый бок в скользящем касании.При жестком натиске пропустить следующий – дело времени.Икуно втискивается в стену, прижимая ладонь к ране.Кровь сочится сквозь пальцы.Противники остонавливаются, оглядываясь на хозяина.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |