государственный гуманитарный университет 43 страница

В неофициальном топониме может выражаться отношение людей к объекту или его официальному названию. Чаще всего это отношение негативное — по эстетическим или идеологическим причинам (ср.: Стамеска, Страна дураков).

Нередко один и тот же объект получает последовательно, а иногда и парал­лельно несколько имен. Когда в 1965 г. впервые открыли кафе на углу Невского и Владимирского проспектов, оно получило название «Подмосковье», так как раз­мещалось под рестораном «Москва». Называли его и «У Веры» — по имени бу­фетчицы. Затем интерьер кафе расписали петухами, и его стали называть «Пе­тушки». Окончательно закрепившееся за этим кафе название «Сайгон» появи­лось в конце 60-х годов. В дальнейшем отмечены некоторые модификации этого топонима: Сайг, Сайгак, Сайгон.

Думается, что в качестве фольклорных явлений следует рассматривать те разговорные имена, которые имеют текстовую репрезентацию или, как мини­мум, провоцируют ее.

Рассмотрим ряд локализующих номинаций, относящихся к одному и тому же объекту.

1. Кафетерий ресторана «Москва» — развернутая аналитическая номинация, никакого отношения к фольклору не имеющая.

2. «Подмосковье» — уже сама эта номинация является шуткой и может быть легко трансформирована, например, в загадку: — «Что такое Подмосковье? — Кафетерий под рестораном Москва».

3. «Сайгон». Эта номинация наиболее загадочна. Появление «Сайгона» на молодежной карте Ленинграда вызвало мощное топонимическое эхо: «Пном­пень», «Ливерпуль», «Рим», «Сингапур». В отличие от более «домашних», свя­занных с внешним видом или реальными семантическими ассоциациями, эти абстрактно-экзотические названия оказались очень устойчивыми.

Возникновение топонимов «Сайгон» и «Ольстер» безусловно связано с со­бытиями, происходившими во Вьетнаме и Северной Ирландии, и совпадает с ними по времени (конец 60—начало 70-х годов). Приблизительно в 1973—1974 гг. возникли и вошли в обиход микротопонимы «Чили» и «Сантьяго» — время их возникновения также совпадает с периодом, когда политически актуальными были события в Чили. Отмечен в микротопонимике и «Кабул».

Отметим версию, бытующую среди системных людей. По словам одного из них (1965 г. р.), это название возникло потому, что в конце 60-х это кафе по­сещало много вьетнамских студентов. Это вполне очевидное позднее осмысле­ние. «Ольстер» вовсе не был любимым местом ирландцев, а «Лондон» и «Ливер­пуль» —англичан.

В Софии название «Ливерпул» закрепилось в молодежной речи за кафе «Луна», в котором когда-то выступала музыкальная группа, исполнявшая песни «Битлз». Название кафе соотносится с реальным «историческим сюжетом», ко­торый, впрочем, в жанровом отношении не отличается от истории про «сайгон- ских» вьетнамцев.

Неожиданная параллель к таким разговорным именам, как Сайгон, Ольстер, Пномпень, обнаруживается совсем в другой сфере разговорной речи. Среди «са­лонных» карточных игр представлены игры с неустойчивыми, постоянно ме­няющимися названиями, а отчасти и правилами. В 1960-1970-е годы были из­вестны такие игры, как «польский», «чешский» и даже «хунвейбиновский дурак». Ясно, что при выборе номинаций решающая роль принадлежала политической актуальности, а отнюдь не происхождению или содержанию игры.

Заслуживает упоминания и то обстоятельство, что среди очень немногих до­революционных названий, сохранявшихся в качестве разговорных несмотря на все официальные переименования, присутствует «Лондон» — столовая на месте бывшего ресторана «Лондон» на Среднем проспекте Васильевского острова.

Органичность экзотических номинаций для разговорной городской топо­нимики и вообще ономастики, в отличие от ономастики официальной, иногда слишком прямолинейно связывают со спецификой тоталитарных режимов. Ср., однако, у Карела Чапека: «...свои журналы мы называем не иначе, как “Земля”, “Новь”, “Цветенье”, “Колосья”, “Жатва”, “Урожай” и так далее, отдавая, оче­видно, дань самой неутолимой тоске по традиционной почве и деревенскому прошлому нашего народа. Между тем, у народа нашего была совершенно иная традиция. Если требовалось, к примеру, окрестить корчму, он называл ее не “У трех золотых колосьев”, а “У трех мавров”, не “Липой”, а “Синим единорогом”, не “У родного надела”, а “У императора трапезундского” или еще как-нибудь в том же роде, ибо народ наш был склонен к экзотике, к мечтам о приключениях и очарован всем необычным» [Чапек: 1977: 357].

Возвращаясь к вопросу о фольклорном или собственно языковом статусе микротопонима «Сайгон», мы считаем возможным признать его «фольклор­ность» хотя бы потому, что независимо от его реальной этиологии существуют «мифологические» версии происхождения этого названия. Наряду с «вьетнам­ским мифом» есть и рассказы вроде такого: «Тогда в этом кафетерии можно было курить. И вот, входит как-то милиционер, смотрит и говорит: “Это что за Сай­гон?!” Народу понравилось» (Л.В., мужчина, 1945 г. р.).

Образная номинация может рассматриваться в качестве фольклорного явле­ния в той мере, в какой актуален образ, лежащий в ее основе. Как только связь с мотивировкой утрачивается, номинация переходит целиком в область собствен­но языка. «Ирония, смех, добрая шутка вообще очень нередки при рождении собственного географического имени. Но окраска эта исчезает, как правило, на­много раньше, чем само имя. Вот почему иронические названия так трудно вы­являются в топонимике и кажутся столь немногочисленными» [Карпенко: 1967]. В таких случаях мы можем говорить об утрате «фольклорности» номинации.

Ответить на вопрос о реальном происхождении многих неофициальных то­понимов трудно, если не невозможно — и не только потому, что поколения, ко­торые их придумали, уходят, но и потому, что этот тип номинаций, как и боль­шинство языковых номинаций вообще, возникает в процессе естественного об­щения, почти за порогом сознания. Что же касается ходячих этимологических версий, то они должны рассматриваться как фольклорные тексты.

«Кафе-автомат» на углу Невского и улицы Рубинштейна в первые послево­енные десятилетия было очень популярно среди таксистов. Еще в середине 60-х годов бытовало его неофициальное название «Гаштет», явно принесенное фрон­товиками из Германии (die Gaststatte — ресторан, столовая, гостиница). В 80-е годы заведение называлось уже «Гастрит». Бытовое заимствование экзотизма (немецкие столовые непохожи на отечественные) -* перенос на родную поч­ву -► забвение источника —► народная этимология.

За «фольклорной номинацией» непременно стоит интерпретирующий текст, «этимологический миф». Ср.: 1. Это место назвали «гаштетом» таксисты-фрон­товики, от немецкого Gaststatte; 2. Эту забегаловку называют «Гастритом», пото­му что от их еды живот болит. Частным случаем интерпретирующего текста мо­жет быть нарратив («А вот как Кольку отсюда с гастритом увезли, так и пове­лось»).

Если на вопрос о происхождении следует тривиальный ответ типа «так уж назвали», номинацию следует целиком отнести к сфере лингвистической (что не снимает вопроса об этимологии).

За пределами своей естественной среды бытования топонимы (как офици­альные, так и разговорные) часто предъявляются в качестве курьезов. (Из общих соображений, возможно, имело бы смысл рассматривать курьезы в качестве само­стоятельного фольклорного жанра.) Например: 1. В Кеми одна из главных улиц называется улицей Бланки, но говорят там «Бланки». Один местный житель объ­яснил мне, что Бланка — «это такая партизанка в войну была». 2. А в Твери есть улица «Набережная Иртыша», так там не то что Иртыша — лужи приличной нет.

3. В немецкой энциклопедии «Weltgeschichte» в статье про Ленина указано место рождения — Simbirsk (Uljanowsk) и место смерти — Gorki (Nishni Nowgorod).

Среди микротопонимических разговорных имен мы обнаруживаем множе­ство таких, которые изначально создаются в качестве своего рода курьезов, хле­стких и, по мере возможности, остроумных номинаций (А ты знаешь, как у нас этот перекресток зовут? — Бермудский треугольник). Обиходное название мик­рорайона новых домов на ул. Жени Егоровой «Новая Женька» тоже явно «рас­считано» на радостное удивление. Топоним выполняет не только назывную функцию (или не столько ее), но еще и выступает в роли шутки. Это относится и к таким аббревиатурным названиям, как ГДР и т. п.

Трансформированная официальная номинация может представлять собой скрытую предикацию: объекту приписывают (справедливо или не совсем) не­кий, обычно компрометирующий, признак: ЛДМ (Ленинградский дворец мо­лодежи) -* ЛСДМ (в развернутом виде содержание новой номинации мож­но сформулировать примерно, как «В ЛДМ употребляют ЛСД)»; Стремян­ная ул. -* Стрёмная.

Последовавший после крушения советской власти «онимический взрыв» [Шмелева 1996] выразился, в частности, в том, что разговорные микротопонимы заняли места на вывесках, а принципы их формирования и функционирования распространились за пределы собственно разговорной речи. Столовая на Сред­нем проспект Васильевского острова, давно известная под названием «Петухи», стала называться АО «Петушки» (любопытно при этом, что изразцы с птичками, послужившие когда-то мотивировкой номинации, были при ремонте уничтоже­ны). На Суворовском проспекте напротив магазина «Philips» открыли кафе «Фи- липпок».

Признавая фольклорность одних топонимических номинаций и чисто язы­ковую природу других, мы не можем, тем не менее, настаивать на раздельном изучении этого материала. Все разговорные имена образуют в своей совокупно­сти систему, изолированное рассмотрение каких-то частей которой вряд ли мо­жет быть плодотворным.

Предлагаемые ниже фрагменты словаря неофициальной городской микро­топонимики Ленинграда последних советских лет призваны продемонстрировать разнообразие типов разговорных топонимов и множественность принципов но­минации.

Краткий словарь неофициальной топонимики Ленинграда

АДМИРАЛ — бар ресторана «Висла». От входа хорошо видно здание Адмиралтейства.

БАНЯ — Библиотека Академии наук, официальная аббревиатура: БАН.

БЕЙРУТ — кафетерий у ст. метро «Площадь Мужества».

БЕРЁЗА — магазин «Березка».

БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК — перекресток Большого проспекта Васильевского остро­ва и 6/7-й линий; на углах расположены пивные точки и винный магазин / Вообще скопление питейных заведений.

БОЛТ — один из двух выходов со ст. метро «Балтийская».

БОЛТОН — Балтийский вокзал.

БОЛЬШОЙ ДОМ — здание КГБ на Литейном пр., 4.

БОМБЕЙ — пирожковая на Невском, напротив кинотеатра «Титан».

БОНН— Ленинградский электротехнический институт связи им. проф. М.А. Бонч- Бруевича.

БРОДВЕЙ — Невский пр. (или часть его).

БУГОР — Поклонная гора.

БУРЕЛОМ — к/т «Буревестник».

ВАСЬКА — Васильевский остров.

ВАСЬКИН (ОСТРОВ) — Васильевский остров.

ВАТРУШКА — площадь Ломоносова / Вообще любая площадь со сквером посередине. ВАШИНГТОН — кафе на Кузнецовской ул.

ВЕТЕРИНАРОВ ПРОСПЕКТ — шутл. пр. Ветеранов.

ВЛАДИМИР — ст. метро «Владимирская».

ВОСЬМЁРКА — парадное дома № 8 на Стремянной ул.; место тусовок. Нетипичный слу­чай использования «номерной номинации».

ГАЛЕРЕЯ (ГАЛЕРА) — 1) галерея Гостиного двора; место встреч фарцовщиков; 2) выход на ст. метро «Гостиный двор».

ГАСТРИТ — кафе «Автомат» на Невском пр., 45.

ГДР — аббр. 1) Гражданка дальше ручья — район Гражданского пр. за Муринским ручьем; 2) Гораздо дальше ручья (то же значение). В годы застройки района у Муринского ру­чья стоял щит с надписью «СССР». Таким образом, то, что находилось за ним, оказы­валось как бы другой страной.

ГЛАВХАБАРИК — нариц. специализированный табачный магазин.

ГЛАВХАПЁЦ - см. ГЛАВХАБАРИК.

МУТНЫЙ ГЛАЗ — отмеченное в ряде районов название винных магазинов.

ГОЛОВА — бюст В.И. Ленина на Московском вокзале.

ГОЛТОБ — аббр. Государственный ордена Ленина театр оперы и балета им. С.М. Кирова. ГОСТИНКА — Гостиный двор.

ДВОР — Дворец молодежи.

ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО — «Дом политкаторжан» на Петровской наб., 2 (в нем жил первый секретарь обкома КПСС Г.В. Романов).

ДРВ — аббр. дальше ручья влево — часть Гражданки за Муринским ручьем (ср. ГДР). ЕВРОПА — гостиница «Европейская», ресторан и кафе в ней.

ЗАМУЖЕСТВА ПЛОЩАДЬ — площадь Мужества.

КАБУЛ — кафе на ул. Дзержинского.

КАЗАНЬ — садик у Казанского собора.

КАТЬКИН САДИК — сад с памятником Екатерине II на пл. Островского.

КЛИМАТ — выход со ст. метро «Гостиный двор» на канал Грибоедова (вестибюль и гале­рея передним).

КОМЕНДАНТЩИНА — район Комендантского аэродрома.

КОРАБЛИ — ул. Кораблестроителей.

КРУПА — Институт культуры им. Н.К. Крупской.

КУЛЁК — то же.

ЛСДМ — ЛДМ, Ленинградский дворец молодежи.

ЛЯГУШАТНИК — кафе-мороженое на Невском пр., 24 (его интерьер выдержан в зеленом цвете). Ныне официальное название.

МАЯК — ст. метро «Маяковская».

МЕЖДУ НОГ МАЯКОВСКОГО — место встреч на ст. метро «Маяковская» у памятника В.Маяковскому.

МЕЧТА ИМПОТЕНТА — монумент (обелиск) Победы у Московского вокзала. МИКРОКЛИМАТ - см. КЛИМАТ.

МОНМАРТР — места на Невском пр., где рисуют художники.

МОНТЕ-КАРЛО — скопление общежитий на Ново-Измайловском пр.

МОСБАН — Московский вокзал.

МУХА — Ленинградское художественно-промышленное училище им. В. И. Мухиной. МЯСНАЯ — ст. метро «Лесная».

НОВАЯ ЖЕНЬКА — новые дома на ул. Жени Егоровой.

ОЛЬСТЕР — бар при ресторане «Невский».

ПЕРМЕД — аббр. 1-й Медицинский институт им. акад. И.П. Павлова.

ПОРОШКИ — район Пороховых.

ПРОМОКАШКА — Технологический институт целлюлозно-бумажной промышленности.

ПЬЯНЫЙ УГОЛ - СМ. БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК.

РАДИУС — винный магазин, расположенный на углу Кировского пр. и пр. Максима Горь­кого.

РЕПА — Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина (Академия ху­дожеств).

РИМ — кафетерий на Кировском пр., 41.

САЙГ, САЙГАК, САЙГОН — кафе на углу Невского и Владимирского проспектов.

САШКИН САДИК — Александровский сад.

СЕРОВНИК — Ленинградское художественное училище им. В.А.Серова.

СКВОРЕЧНИК — психиатрическая больница № 3 им. И.И. Скворцова-Степанова.

СКВОРЦЫ — см. СКВОРЕЧНИК.

СМЕРТЬ МУЖЬЯМ — трикотажное ателье на Невском пр., 12 (иногда употребляется как нарицательное).

СТАМЕСКА — стела на пл. Победы.

СТРАНА ДУРАКОВ — район проспектов Новаторов, Передовиков, Энтузиастов, Настав­ников, Ударников и т. д.

СТРЁМНАЯ — Стремянная ул., неподалеку от САЙГОНА и ЭЛЬФА (см.).

СТУПЕНЬКИ — бар в полуподвале.

ТРИ ПЕСКАРЯ — бар на Лермонтовском пр.

ФИНБАН — Финляндский вокзал.

ЧИЛИ — место в районе Владимирской церкви (в 1970-х годах).

ЩЕЛЬ — бар в ресторане «Метрополь».

ЩУКИН РЫНОК - Апраксин двор.

ЭЛЬФ — садик у кафе «Эльф», место встреч неформалов.

ЯБЛОНЬКА — помещение ДНД у магазина «Яблонька» на Невском пр.

ЯМА — кафе на ул. Декабристов (у Матвеева пер.).

Примечания

¹ Широко распространившийся в последнее время термин “урбаноним” (или “урбо- ним”) представляется нам неудачным уже по той причине, что охватываемые им объек­ты (улицы, кварталы, отдельные дома, магазины и т. п.) не являются специфически го­родскими (лат. urbs ‘город’). Кроме того, не включаемые в разряд урбанонимов назва­ния ручьев, островков, рельефных форм и т. п. по характеру своего функционирования ничем не отличаются от названий улиц. Входя в городскую микротопонимику, назва­ния рек точно так же, как названия улиц, районов, домов могут дублироваться разго­ворным именем: р. Неглинная в Москве называлась Неглинкой еще до ее заключения в трубу (ср.: Неглинная улица / улица Неглинка), р. Варзоб в пределах Душанбе называ­ется чаще Душанбинка и т. п.

² Заметим, что исторически вектор производности в этих случаях может быть и обратным (как в хрестоматийном примере зонт <— зонтик). Так, в современной речи микротопо­ним Гражданка иногда понимают как универбат официального имени Гражданский проспект, между тем как реально направление производности было прямо противопо­ложным.

³ Естественно, что старые названия, которые продолжают бытовать среди некоторой части населения и после переименования (Сенная площадь, Александровский сад и др.), должны рассматриваться именно как разговорные имена, но они моментально пе­реходят в разряд официальных при обратном переименовании.

⁴ Здесь и далее см. «Краткий словарь неофициальной топонимики Лениграда».

Литература

Капанадзе, Красильникова 1982 — Капанадзе J1.A., Красильникова Е.В. Лексика города: К постановке проблемы Ц Способы номинации в современном русском языке. М., 1982. С. 282-294.

Карпенко 1967 — Карпенко Ю.А. Свойства и источники топонимики Ц Микротопонимия. М., 1967.

Осипов и др. 1991 — Осипов Б.И., Боброва Г.А., Имедадзе Н.А. и др. Лексикографическое описание народно-разговорной речи города: Теоретические аспекты. Омск, 1991. Чапек 1977 — Чапек К. Почва // Собр. соч. Т. 7. М., 1977. С. 357-358.

Шмелева 1996 — Шмелева Т.В. Письменность городской среды // Фонетика — орфо­эпия — письмо в теории и на практике: Межвуз. сб. науч. трудов Красноярск, 1996. Вып. 1.С. 114-123.

И.А.Подюков (Пермь)

Современное городское топонимическое творчество

(на материале неофициальной урбанонимики Перми)

Языковой культурной традицией современного города может быть названа та часть словесности, которая связана с принятым в повседневном городском быту именованием различных городских объектов. Ярко выраженная, своеобразная повседневная языковая эстетика, стилистика и риторика разговорной стихии дополняется здесь устойчивым воспроизведением фрагментов общекультурных универсалий. Наряду с другими проявлениями изустного народного творчества повседневная топонимика современного города (урбанонимика) выступает как зона, достаточно полно отражающая ценностное ядро русской национальной культуры, является яркой чертой современного городского быта. При этом, без­условно, неофициальная городская топонимика теснейшим образом оказывает­ся соотнесена с общей обиходной речью современного города, где отчетливо проявляется и культурно-этнографическая специфика региона, и действие уни­версальных механизмов культуротворчества, и языковая игра (особенно нагляд­но — в таких языковых макрообъектах, как городские жаргоны, арго молодежи, футбольных болельщиков, таксистов, компьютерщиков, артистов и пр.). Повсе­дневная речь жителей современных мегаполисов отражает «теневую» городскую культуру, с одной стороны, и многие черты традиционной народной культуры — с другой (последнее особенно важно для современных промышленных городов, которые, подобно Перми, активно заселялись в послевоенные годы выходцами из села). Язык города — в его наиболее насыщенной культурной семантикой ча­сти при этом, к сожалению, не только почти вовсе не представлен словарями, но и остается мало изученным лингвистическим и культурным феноменом. Непре­рывно создаваемые жителями города все новые и новые названия улиц, микро­районов, предприятий, магазинов не только хранят в себе живую историю горо­да, края, но еще и отражают психологию его обитателей.

Народное словотворчество, языковая игра— одно из наиболее заметных свойств живой, непосредственной, бытовой речи. В обыденной речи наглядно проявляется способность языка не только отражать мир в его объектной множе­ственности, а еще и объяснить его, определить в смысловом плане, реконструи­ровать как некое смысловое единство. Известное положение, что язык есть фак­тор, порождающий культурную реальность, особенно ощутимо в тех сферах язы­ка, где мы имеем дело с культурными знаками так называемой вторичной номи­нации, к которым относится и топонимика. Топонимы — всегда результат и сво­его рода «научного», и языкового творчества; чтобы быть удачным, топоним должен иметь адресную, различительную функцию и одновременно сообщать многое об истории, оставаясь при этом компактным и удобным в употреблении. Наименования фокусируют социальную энергию, запечатлевают и транслируют разнообразную информацию о хозяйственном и культурном укладе региона, о художественном строе мышления народа, о его истинном отношении к господ­ствующей идеологии и пропагандируемым культурным ценностям. В названиях города, его микрорайонов, улиц, дорог и площадей, учебных заведений, библио­тек, предприятий, небольших городских объектов (магазины, дворцы, кинотеат­ры, рынки, отдельные сооружения) отражены местные особенности жизни, представлен рельеф местности, зафиксирована история края, дана оценка роли города в крае в целом.

Бытовой топонимический ландшафт Перми

Топонимическая система города Перми складывалась непросто и неодно­кратно подвергалась искусственному воздействию. Особенно очевидно это про­является в истории названий улиц города. С момента возникновения города в основном здесь действовал принцип адресности — названия улиц были прежде всего ориентирующими, говорящими. Это достигалось достаточно просто благо­даря централизованной планировке города (по словам П.Мельникова-Печерско­го, «Пермь спланирована и построена правильнее Нью-Йорка»). Не имея собст­венно центра, центральной площади, город в своем развитии ориентировался на Каму. Параллельные Каме улицы назывались по названиям церквей, на них рас­положенных, — Петропавловская (ныне Коммунистическая), Вознесенская (ныне Луначарского), Покровская (ныне Ленина), а перпендикулярные — по проходя­щим по ним трактам и дорогам — Кунгурская (ныне Комсомольский проспект), Казанская (ныне шоссе Космонавтов), Сибирская (ныне К.Маркса), Соликамская (ныне Максима Горького). Были также улицы Верхотурская, Чердынская, Осин- ская, Камышловская и др. Названия отражали особенности объектов— улица Торговая (ныне Советская) называлась так потому, что здесь было много магази­нов (современное имя получила по обилию находящихся на улице «советских», т. е. государственных, учреждений). Улица Садовая (теперь Революции) находи­лась рядом с Загородным садом и огородами. Комсомольский проспект (назван так в честь 10-летия комсомола) имел до этого несколько названий — назывался после революции Красный, до этого улицей Кунгурской, еще раньше — Широким переулком (улица специально была построена широкой, чтобы возможные в при­городах пожары не перекидывались в центр города). Улицы назывались и по роду занятий жителей. Заводская (здесь в основном жили рабочие Егошихинского за­вода, вокруг которого и разросся город), Кузнечная, Ямская (Большая и Малая).

Многие улицы и микрорайоны получили свое название по тем деревням, кото­рые были в черте города в прошлом — Субботинская по д. Субботино, Бахаревка по д. Бахаревка и пр.

С 20-х годов XX в. начинается активное использование идеологических установок, что привело к засилию топонимов-советизмов типа пл. Октябрьская (завод Красный Октябрь, кинотеатр Октярь, Октябрьская площадь, улица 25 Ок­тября), ул. Максима Горького (а также библиотека, дворец культуры, университет имени Горького). Этот процесс продолжался до 1990-х годов — как и в Москве, в Перми в 60-х годах появляется Проспект Мира в ознаменование успехов внешней политики СССР, а к 50-летию образования СССР — улицы, названные в честь городов и республик СССР (Таллинская, Балхашская, Запорожская, Казахская, Самаркандская, Таджикская, Узбекская и пр.).

Динамика современных неофициальных названий точно отражает динамику последнего времени — если один из первых в городе фешенебельных магазинов на ул. Ленина в 80-е годы устойчиво назывался Буржуйский, Миллионный, то официальным стало для него демократическое «Стометровка», хотя по-прежне­му бытуют его названия, обыгрывающие то, что расположен он в большом, за­нимающем целый квартал доме, — БАМ, Километр, Кишка (название Кишка, не лишенное негативной окраски, используется до сих пор еще и для характеристи­ки другого «дорогого» мебельного магазина на ул. Куйбышева, также занимаю­щего весь первый этаж длинного дома).

Таким образом, современная топонимическая ситуация в Перми крайне ос­ложнена тем, что в большинстве официальных названий представлен искусст­венный, неконкретный признак, слабо выражена местная культурная специфика и собственная история края. Следует при этом отметить, что по городским ок­раинам всегда давались интересные, образные названия: в Дзержинском р-не го­рода — ул. Безымянная, Встречная, Неточная, ул. Потерянная в Мотовилихе; да и более поздние официальные наименования также хранят любопытную инфор­мацию о городе — как, например, ул. Патефонная в Свердловском р-не, название которой было связано с военным заводом, чей адрес был скрыт за эвфемизмом (патефоны были лишь малой частью его продукции). Названия улиц, построен­ных в последние семь лет, показывают, что идеологический принцип постепенно преодолевается — появились улицы Былинная, Нектарная, Черничная, Посадская, Светлая, пер. Талый, Родничный, Лебяжий (Мотовилихинский р-н города), улицы Пчелиная, Вербная, Грушевая (Кировский р-н), Тополиная, Пасечная (Орджони- кидзевский р-н). Улицам города возвращаются старые названия (в 1998 г. приня­то решение о возвращении ул. Карла Маркса старого названия Сибирской).

Реальная речевая практика горожан такова, что неофициальные названия зачастую игнорируют насильственно введенные и функционируют параллель­но— центральный городской парк (Горьковский сад), например, до сих пор многие горожане называют Огородом, что хорошо соотносится с его историче­ской ролью — еще в XVII1 в. здесь были городские сады и огороды (интересно, впрочем, что и многие другие парки в городе также называют Огородом, т. е. на «деревенский» манер, — например, парк в Мотовилихинском р-не). Сохраняют­ся специфические формы топообразований, частые в Прикамье в целом, — Заива (ул. Чехова в Мотовилихинском р-не), Закама (правобережье Камы), диалект­ные слова в названиях — Взвоз (ул. Мостовая в Мотовилихинском р-не), Елань (микрорайон Висим в Мотовилихинском р-не).

Во многом закрепление неофициальных названий было вызвано своеобраз­ной реакцией на господствовавшую многие десятилетия идеологическую топо­нимику (переименования ул. Карла Маркса на Борода, Бородатая, Кырлы-мырлы, ул. Ленина на Лысина, уничижительные характеристики типа Ленинская библио­тека о городской библиотеке № 29 в пос. Садовый — в библиотеке слишком много общественно-политической литературы и мало художественной и дет­ской). С другой стороны, многие нынешние неофициальные названия не что иное, как доставшиеся от прошлого — таково название завода «Моторострои­тель» Сталинский (в речи пожилых), название Комсомольского проспекта (также в речи пожилых) Кунгурка, клуб УВД в Ленинском р-не называют Собрание (в этом доме до революции размещалось «Благородное собрание»). Многие неофи­циальные названия рассказывают об истории города: Лузенские пашни — терри­тория, смежная со стадионом «Молот» в Мотовилихинском районе (когда-то здесь было поле; в городе, впрочем, сохранены и официальные названия такого рода — Коноваловские пашни), название магазина в Кировском р-не Зона «А» — память о том, что здесь когда-то, после войны, размещалась так называемая «Промзона А», где жили военнопленные немцы, строившие в городе дома. Ана­логичны обозначения микрорайонов города: Пятая зона — микрорайон на Гайве (до войны его строили заключенные, одновременно со строительством Камской ГЭС), на правобережье известны также Первая, Вторая, Шестая зоны, на левобе­режье Третья, Четвертая зоны

Ряд городских объектов, официально никак не определенных, получил осо­бые названия, например — Серебряный ключ в пос. Гайва с целебной, как счита­ют, водой. Существуют отдельные названия для частей длинных улиц — напри­мер, для частей проспекта Декабристов — Небоскребный и Продуктовый (тот же принцип в наименовании частей улицы Карпинского — Деревянная, или Двух­этажная, Карпинка и Небоскребная Карпинка).

Среди неофициальных названий безусловно особое место занимают мест­ные достопримечательности типа Камня влюбленных — так называется большой камень на правом берегу Камы, по дороге в пос. В. Курья (назван так в связи со сложившейся в 1980-х годах традиции посещать его после ЗАГСа; закрепился даже своего рода ритуал — молодожены разбивают о камень бутылку из-под шампанского, кинув ее вместе, и, по примете, если попадут в камень с первого раза, жить будут дружно). Неофициальными названиями выделены особо значи­мые объекты: для молодежи — дворцы и клубы с дискотеками, например Гагры — Дворец имени Гагарина, для водителей дороги — Трасса (ул. Мира в пос. Балато- во, отличающаяся прямизной), Ранголовка, Ранголовская дорога, Ранголовский переулок (переулок в районе шоссе Космонавтов, на въезде на так называемую Пьяную дорогу — в названии обыграна фамилия инспектора ГАИ Ранголова, осо­бенно «коварного» по отношению к водителям). В шоферском языке бытует на­звание крутого съезда к площади Восстания в Мотовилихинском р-не — Тещин язык (название восходит к прозвищу начальника районного ГАИ — Теща, долгое время здесь работала в этом качестве женщина, а названный участок был местом постоянного патрулирования).

Более последовательно проявлено в неофициальной топонимике стремле­ние сохранить названия как ориентирующий и поэтому более информативный код города. Так, если в официальной топонимике Перми «роза ветров» сущест­венно стушевана, неофициальные названия воспроизводят ее более последова­тельно. В ряде городов России (в Москве, например) отчетливо выражена гео­графическая привязка названий (особенно улиц): с северной стороны названия типа Магаданская, Енисейская, с южной — Донбасская, Ялтинская. В Перми от­мечены официальные названия Восточный переулок (Орджоникидзевский р-н), ул. Северная (Мотовилихинский р-н), 2-я, 3-я Южная улицы в Дзержинском р-не, в целом географически ориентированные. Закономерно в связи с этим за­полнение «западной» лакуны — появление неофициального названия Западный для микрорайона Краснова в Свердловском р-не, а также для микрорайона, смежного с ул. Гусарова (примечательно, что до 1945 г. это было официальное название микрорайона, замененное меморативом, именем героя). То же самое можно сказать об использовании семиотической оппозиции большой/малый, старый/новый, верхний/нижний. Активно создаются неофициальные названия: Новая деревня — микрорайон, смежный с ул. Плеханова, Хохрякова, Ленина, Шоссе космонавтов в Ленинском р-не; Старая Кама— микрорайон между ул. Попова и Крисанова от р. Камы до ул. Ленина; Старое Конго — микрорайон Городские Горки в Мотовилихинском р-не; Нижний — молочный магазин на Садовом (ул. Старцева — находится в нижней части улицы, это же название но­сит продовольственный магазин на ул. Л.Шатрова); Верхи — ул. Островского, ее верхняя часть (от старого названия улицы — Верхотурская) в Свердловском р-не. Как продуктивное использование бытующей модели выступают названия типа Дом чекистов — жилой дом на ул. Карла Маркса (построен в 30-е годы, в нем действительно были квартиры сотрудников ОГПУ), Дом грузчика — название общежития рабочих порта Пермь на ул. Орджоникидзе (шутливый эффект задан ассоциативным сближением использованной модели с названиями типа Дом журналистов, Дом учителя и пр.).

Дата добавления: 2015-08-29