– Пошли, Наташа! – решительно сказала Алла.
– Пошли! – столь же решительно ответила та, и обе остались стоять на крыльце.
Ребята разгрузили машину, сбросав все в кучу на лужайке у дома. Сергей просмотрел накладные, расписался и вернул бумаги старику, приехавшему с вещами.
– Я Анатолий Филиппович, ваш бригадир, – представился старик. – По вопросам работы и быта ко мне теперь обращайтесь. А Вы – руководитель группы?
– Да, – кивнул Комиссар и представился: – Коновалов Сергей.
– А по отчеству? – уточнил бригадир.
– Борисович.
Бригадир не знал, что Сергей – тоже студент, а Комиссар, похоже, решил не развеивать его иллюзий. Маша думала, что сейчас все равно кто-нибудь скажет, что Сережка – не преподаватель. Но ребята только посмеивались и подшучивали:
– Сергей Борисович, а чего он дерется! – пожаловался Яшка плаксивым голосом, указывая на Сашку Лебедева.
– Сергей Борисович, а он у меня кепку отобрал! – вторил Лебедев, указывая на Постромина.
Но Коновалов не обратил внимания на шутки.
– Заносите вещи в дом, – сказал он ребятам. – Да, не забудьте, шесть кроватей – в комнату девушек.
Комиссар очень заботливый. Он – власть в группе, поэтому выше мелочных разборок между группировками, и общается со всеми одинаково. Он старше и серьёзнее всех парней в группе. Поэтому неудивительно, что бригадир принял его за куратора. И организаторские способности у Сергея есть. Попробовал бы кто-нибудь другой справиться с этой неорганизованной толпой, именуемой МД-23!
Ребята принесли длинную лестницу, и Комиссар полез под крышу прикручивать электропровода.
До этого он всем дал какие-то задания, но некоторые ребята или уже все сделали, или отлынивают от работы. Они уселись на лужайке, закурили и начали травить анекдоты.
– Кто-нибудь, пожалуйста, принесите воды, – к ним подошла Мила с двумя пустыми ведрами.
– Эй, Кто Нибудь! Ты где? Ты Кого Нибудя не видел? А ты? – Яшка начал оглядываться вокруг, как будто искал того, кого так зовут, а остальные засмеялись.
«Издеваются, – подумала Маша. – Как всегда».
– Яша, ну пожалуйста, – продолжала просить Мила.
– А я не знаю, где колодец, – отнекался он.
– Слава, ну тогда ты принеси, – попросила Мила.
– А у меня живот болит! – ответил Славик, и так смешно изобразил это, что ребята снова захохотали.
«Это было бы смешно, если бы не было так грустно», – подумала Маша, подошла к Миле и взяла ведра.
– Я принесу, – сказала она и пошла через дорогу к соседнему дому, где заметила колодец, мстительно думая: «И пусть им будет стыдно!»
На полдороге кто-то осторожно взял ведра из рук Маши. Ей очень хотелось, чтобы это был Славик. Она уже представила его, улыбнулась и оглянулась. Но это был не Славик. Это был Комиссар.
Маша отдала ему ведра и вернулась к дому. Коновалов принес воды, и быстро роздал пинающим ветер парням новые поручения: кому колоть и складывать дрова, кому ремонтировать крыльцо и двери, собирать кровати, вкручивать лампочки, подвешивать умывальники и так далее.
Маша, Юля, Мила и Марина принялись за уборку коридора, кухни и комнат, где будут жить парни, Алла и Наташа – комнаты девушек. Двух ведер воды, конечно, не хватило, и Славику, которого Комиссар «приставил» к ведрам, не раз пришлось сбегать через дорогу к колодцу.
Где-то часам к девяти вечера дом стал выглядеть более или менее жилым, и даже уютным. Когда работы по благоустройству были закончены, ребята вспомнили, что сегодня не обедали и не ужинали.
– Комиссар, а мы ужинать сегодня будем? – спросила Алла.
– Будем, – ответил он. – Надеюсь, сухой паек все захватили? Потому что на довольствие в колхозной столовой нас поставили только с завтрашнего утра.
Девушки собрались в своей комнате, выложили припасы. Ребята в своих комнатах тоже. Сегодня было все почти как в прошлом году. Но тогда все было в первый раз, и только начиналось. А значит, могло получиться и не так, и не сидели бы сейчас ребята группками по разным комнатам. Комиссар предлагал собраться на ужин всем вместе, но никто не захотел. Алла не пожелала делиться своей уже почти традиционной курицей. Маша не сомневалась, если бы девушки присоединились к одной из групп парней, вторая группа тоже присоединилась бы.
Но Алла не пожелала расстаться не только с курицей, но и со своей, хоть и маленькой, но властью. А, влившись в общий коллектив, она потеряет то немногое, что имеет.
Алла всегда хотела, чтобы все подчинялись ей. Все десять школьных она лет ходила в лидерах. И очень обиделась, когда её не выбрали ни старостой, ни комсоргом. Поэтому утешалась, командуя девчонками. Маша давно поняла, что с Аллой лучше не спорить. Лучше согласиться, а потом сделать по-своему, и старалась пореже разговаривать с ней. Зато Алла очень любила разговаривать с Машей. То есть не разговаривать, а читать нотации по любому поводу: «Маша, ты неправильно держишь ручку. У тебя же мозоль на среднем пальце образовалась. Это очень некрасиво. Неужели тебя в твоей деревенской школе не научили, как надо правильно держать?» Или: «Маша, как ты шумно пьешь чай! Так нельзя, это неприлично. Ты сейчас в городе живешь, а не в деревне, надо вести себя соответственно». И все такое в том же духе. Алла умела говорить пышно и красноречиво, и так запутывать собеседника, что оказывалась всегда права, даже если ее неправота была очевидна. Маша никогда и не возражала Алле, зная, что это бесполезно. А Юлька всегда спорила, и всегда оставалась в проигрыше.
Наташка – Алкина единственная подруга. Они учились в одном классе, но в школе не дружили. Сейчас Наташка ей в рот смотрит, наверное, потому и дружат. Но Маше казалось, что Наташка давно послала бы Алку куда подальше, если бы та не помогала ей в учебе.
В спорах Аллы с Юлей и Машей Мила и Марина всегда держали нейтралитет, не принимая ни ту, ни другую сторону. Так что и между девушками в их маленькой группировке ни в чем не было единства.
Алла и Наташа ребят терпеть не могут, потому что те их не замечают. Девчонкам обидно, они же обе очень симпатичные, можно сказать, даже красивые. А больше всех Алла терпеть не может Комиссара, потому что ей так и не удалось его «закадрить».
Миле и Марине всё равно, как к ним относятся ребята в группе – они обе городские, и у них вне института есть свои компании. Алла и Наташа тоже городские, но у них своей компании нет.
А Маше и Юле было не всё равно, и они старались показать ребятам, что они не такие, как Алка, и уже начали замечать, что парни стали относиться к ним немного лучше, чем к другим девушкам в группе.
Они молча ужинали. Из-за стенки то и дело слышались взрывы смеха. Алла встала и сказала громко:
– Мальчики! Я попрошу вас не шуметь, мы ложимся спать!
Шум, конечно, не стих. Парни стали смеяться еще громче.
– Ну что за люди невоспитанные! – громко сказала Алла, села на место и продолжила есть.
Конечно, девушки спать пока не собирались. Но Маша понимала, что заводить спор с Аллой на эту тему бесполезно. А Юлька опять не стерпела несправедливости к ребятам и сказала:
– Причем тут невоспитанность? Они просто делятся впечатлениями.
– Что, произошло событие мирового масштаба? – громко возмутилась Алла. – МД-23 в колхоз приехала! Впечатлений – масса! Разве я прошу у них невозможного? Я прошу лишь элементарного уважения!
Алла нарочно говорила громко, чтобы её слышали в соседних комнатах. А Юлька говорила тихо.
– Во-первых, мы еще не собираемся спать. А во-вторых, ты не просишь, а приказываешь. Ты требуешь не уважения, а подчинения.
– У тебя, Юлечка, слишком расплывчатые понятия об уважении и подчинении, – заявила Алла. – И если ты их путаешь, то почитай книжку Макаренко.
Какую именно книгу нужно читать, Алла не уточнила. Наверное, сама не знает.
– Ничего я не путаю! – обиделась Юлька.
– Нет, путаешь. Уважение и подчинение – это совершенно разные вещи. Их даже сравнивать нельзя, не то, что ставить в один ряд. А ты еще утверждаешь, что я подменяю одно другим. Нет, Юля, это не так. Уважение – это уважение, и я хочу, чтобы меня уважали!
«Было бы еще, за что», – подумала Маша, но не решилась произнести это вслух, чтобы не заводить Аллу еще больше.
– И вообще, Юля, если ты спать не хочешь, то можешь идти к ним, – продолжала Алла, театрально вскинув руку и указав пальцем в стенку, за которой находилась комната ребят. – А мы с Наташей сейчас пойдем спать, и Мила с Мариной тоже!
Юля обиженно промолчала. Ужин продолжался.
Когда девушки, часа через два после ужина, ложились спать, Юля тихо сказала Маше:
– Почему ты молчала? Ты же понимаешь, что я права!
– Понимаю, – кивнула Маша. – Но если бы я вступила в спор, мы все еще ругались бы. Зачем ты начала с ней спорить? Никто же не мешал тебе остаться при своем мнении.
– А я и осталась при своем, только доказать не смогла. А ты почему все время молчишь, Машка, когда Алка на тебя нападает?
– Нервы берегу. Нам же еще четыре года с ней учиться, – усмехнулась Маша.
*
Прошла одна «колхозная» неделя. В воскресенье у студентов выходной, но девушки, как обычно, проснулись рано. За стенкой Комиссар будил ребят. А они не хотели вставать.
Девушки неторопливо умылись на кухне, заправили постели, ожидая, когда Комиссар позовет их на завтрак.
Маше надоело ждать, она вышла на крыльцо и чуть не запнулась за Сергея, сидевшего на ступеньках.
– Сереж, ты чего тут делаешь?
– А, пропади все пропадом! – сказал он. – Мы опаздываем на завтрак.
– Ну и пусть эти сони дрыхнут, и остаются голодными.
– Да дело не в этом. Если мы не придем, то по воскресеньям нам не будут готовить. Знаешь, каких трудов мне стоило уговорить поварих работать в выходной?
– Ну и пусть не работают! – воскликнула Маша, ее вдруг посетила отличная идея. – А давайте принесем завтрак сюда! А потом заберем продукты в столовой, и сами приготовим и обед, и ужин. И будем по воскресеньям готовить сами.
Комиссар взглянул на Машу. В его глазах появились огоньки.
– Это ты хорошо придумала. А на чем мы будем готовить?
– На печке. Там есть плита. Или на костре, – сразу нашлась Маша. – Я сейчас позову девчонок, и мы сходим в столовую.
Всю дорогу от дома до столовой и обратно Алла и Наташа ворчали, что им приходится тащить продукты на всю ораву, что это не женское дело, и почему эти лодыри спят, а девушки еще должны готовить для них еду.
– Успокойся, Алла, в следующий раз мы все продукты принесем из столовой с вечера, – ответил Комиссар на её нытье. – А за готовку в выходной вы будете отдыхать по субботам после обеда. Согласны?
– Да! – дружно ответили девушки.
Вскоре на кухне вкусно запахло гречневой кашей на молоке и компотом, и парни заспанные, по одному, по двое, по трое начали выходить на кухню узнать, в чем дело. И сразу получали по тарелке горячей каши и стакану компота.
– Это нам? – недоверчиво спрашивали парни, не веря своим глазам, и думая, что видят сон.
– Да, вам. Садитесь, ешьте, пока не остыло, – отвечали девушки.
Парни были удивлены, но очень довольны, и ни один не забыл сказать спасибо. А Дорогин спросил:
– А кто это придумал еду сюда принести?
– Это М... – начал Комиссар, но Алла не дала ему сказать, ответив:
– Это мы придумали, девушки, – и показала на себя и стоявших рядом с ней Наташу, Милу и Марину.
А Маша с Юлей в это время были в стороне, Маша мыла в тазу тарелки, а Юля вытирала.
– Опять чужую заслугу себе присвоила, – тихо сказала Юля.
– Да ладно, мне не жалко, – ответила Маша.
– Но это же ты придумала, – шепотом возмутилась Юля. – Неужели ты снова ничего ей не скажешь?
– Нет. Пусть порадуется, – так же тихо ответила Маша.
– А девчонки у нас, оказывается, молодцы, – сказал Дорогин с ноткой уважения в голосе.
Алла расцвела, как будто похвала предназначалась ей одной, и когда пришло время, с воодушевлением принялась готовить обед, хотя её роль опять же сводилась к одним приказам:
– Машка, почисти лук!
– Мила, нарежь мясо для плова!
– Юлька, почисти картошку!
– Наташа, помешай суп!
– Марина, натри морковь!
Она носилась по кухне туда-сюда, давая советы то одной, то другой девушке:
– Маша, надо нож смочить в холодной воде, тогда лук не будет есть глаза.
– Мила! Ну кто так режет мясо? Ты делаешь очень крупные куски! Они ж никому в рот не влезут! Ты что, никогда не видела, какого размера кусочки мяса в плове?
– Юля! Ты что делаешь?! Картошку же моют после того, как почистят!
– Ну-ка, Наташа, дай я попробую суп... Кажется, соли маловато, посоли еще.
– Марина, если будешь так тереть морковку, все пальцы себе сотрешь.
И так далее, и тому подобное. Маша и Юля посмеивались, глядя, как Алла изо всех сил старается показать, какая она хорошая хозяйка.
Может быть, после обеда, приготовленного для них девчонками, ребята и стали бы лучше относиться к Алле, но она сама всё испортила. Когда ребята сели за стол (а обедать им пришлось небольшими группами, по очереди, потому что стол на кухне был маленький, стульев мало, и посуды тоже), Алла, стоя на раздаче, начала говорить:
– Видите, мальчики, какие хорошие девушки у вас в группе. Другие сходили бы в столовую, наелись сами и отдыхали бы себе. А мы, старались, готовили, чтобы вы голодными не остались. А вы не цените.
– Да ценим, ценим, – отозвались несколько голосов из-за стола.
Но Алле этого показалось мало.
– А вот не цените, не цените, – возразила она. – Вас что ни попроси, вы делаете вид, что не слышите. А нас, как видите, даже просить не пришлось...
Маша усмехнулась. Она сама ничего не стала бы делать, если бы её просили так, как Алла «просит».
Мальчишкам надоело Алкино нытье. Славик с Валерой лукаво переглянулись, и Славик, скорчив недовольную мину, взглянул на Аллу:
– А кто это суп солил? Пересолено же!
– Не я, – быстро ответила Алла. – Наташа, это же ты солила!
– А картошку кто чистил? – нахмурился Валера, рассматривая несуществующее черное пятнышко на кусочке картофелины в тарелке.
– Не я, – снова ответила Алла. – Юлька, это ты плохо почистила!
– И рис не промыт, весь комками слипся, – включился в игру Яшка, ковыряя вилкой плов, который, кстати, получился на редкость рассыпчатым.
– Это не я мыла, а Машка, – сказала Алла.
– И сахару в какао пожалели, – добавил Сашка Зубов.
– Это не... – Алла вдруг поняла, что ребята издеваются, бросила половник в котел с супом и убежала с кухни, продолжая из комнаты обиженно кричать: – Дураки! Им добро делаешь, а они чем отвечают? Да я больше пальцем не шевельну для этих неблагодарных!
Парни за столом едва сдерживали смех.
Наташка убежала вслед за Аллой.
– Извините, девчонки, – улыбаясь, сказал Комиссар Маше и Юле, которые заняли место Аллы и Наташи у плиты. – На самом деле всё очень вкусно.
– Да просто сил уже не осталось её слушать, – добавил Дорогин.
После обеда у всех, кроме Аллы, конечно, было хорошее настроение, и Комиссар, собрав всех в одной комнате, предложил подготовить для колхозников концерт студенческой художественной самодеятельности.
– Какой еще концерт? – возмутился Дорогин. – Работаем с утра до вечера, да еще и ублажать колхозников? Увольте!
– Комиссар не мешай нам отдыхать, – добавил Комаров.
– Иди ты в баню со своим концертом! – отрезал Метелев.
– Мы не первокурсники какие-нибудь! – гордо произнес Иванцов.
И напрасно Сергей пытался объяснить ребятам, что для колхозников студенческий концерт – чуть ли не единственная возможность приобщиться к живой культуре, и что это уже традиция – устраивать концерты колхозникам, и почти обязанность, его не слушали.
– Нашел дураков!
– Пусть телевизор смотрят!
Ребята подняли такой гвалт, что Маша заткнула уши. Девчонки кричали вместе с мальчишками. Такого феноменального единства группы она еще ни разу не видела. Ей хотелось поддержать это единство, но вдруг она заметила растерянный и беспомощный взгляд Комиссара.
– Кретины! Идиоты! – крикнула она, перекрывая шум.
Все замолчали и удивленно уставились на Машу.
– Веселова, ты что, ненормальная? – спросил Сорокин, покрутив пальцем у виска.
– Это вы все ненормальные! – ответила Маша. – Неужели это плохо – выступать на сцене? А если вы не любите выступать, то подумали бы о том, что на репетицию нам дадут лишний выходной!
– Так что же ты сразу не сказал про выходной? – спросил Постромин у Комиссара.
– Я пытался, а вы не хотели слушать, – ответил Сергей.
– Ладно, будет концерт, – сказал Дорогин.
Если Валерка сказал, что концерт будет, значит, будет. Он так хорошо играет на гитаре и поет, что может устроить даже сольный концерт.
Ребята тут же принялись обсуждать программу. Все, и «те» и «эти», и девчонки. Приятно было на это смотреть. На первом курсе было всё не так. Тогда Владимир Васильевич спросил у каждого, кто что умеет, и велел подготовить номера. Но обсуждать программу вместе было куда интереснее и веселее.
Когда девушки уходили из комнаты ребят, чтобы заняться приготовлением ужина, Сергей задержал Машу в дверях и тихо сказал:
– Спасибо.
– Не за что, – Маша смутилась.
Концерт подготовили к следующему выходному, и он прошел с большим успехом. А главное, ребята стали дружнее, и уже почти не разделялись на «тех» и «этих».
*
В один далеко не прекрасный день испортилась погода. Студенты успели промокнуть чуть не до нитки, пока шли до столовой.
После завтрака никто не вышел на улицу, как обычно. Все ребята столпились в раздевалке, и тихо перешептывались. Маша поняла, что парни что-то затевают.
– Идемте, ребята, – Сергей открыл дверь на улицу. Оттуда сразу пахнуло холодом и сыростью.
– Комиссар, мы сегодня не пойдем в поле, – решительно сказал Дорогин.
Маша подумала, что не идти сегодня на работу было бы здорово. Взглянув на девчонок, поняла, что они думают то же самое.
Сергей медленно повернулся к ребятам и спросил:
– Это почему вы не пойдете?
– В такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит, а ты нас работать заставляешь! – подала голос Алла.
– Вот именно! – поддержал Постромин.
– Я не посылал бы вас сегодня в поле, если бы вчера мы собрали все, что выкопано, – объяснил Сергей. – Но мы вчера не успели собрать два ряда. Поэтому должны убрать их сегодня.
– Ничего мы не должны! – крикнул Сашка Метелев.
– Ты что, хочешь, чтобы мы все воспаление лёгких подхватили из-за твоей картошки? – спросила Алла.
– Ему картошка дороже нашего здоровья, – добавила Наташа.
Ребята шумно согласились с ними.
– Мы успеем убрать всё за пару часов, – пообещал Комиссар. – А потом будем отдыхать целый день. Идемте.
– Мы же ясно сказали: никуда не пойдем, – ответил Сашка Зубов.
Маша была согласна с ребятами: очень уж не хотелось копаться в грязи и мерзнуть под холодным дождем. Но она так же понимала, что если картошку не убрать сейчас, то завтра на поле будет не зайти – завязнешь, придется ждать, когда просохнет. А когда просохнет, картошка позеленеет на свету и станет непригодной в пищу.
– Ребята, поймите... – начал Сергей, но Алла прервала его:
– Тут и понимать нечего! Не идем сегодня в поле, и всё. Правда, ребята?
– Да! – нестройным хором ответили парни.
Маша посмотрела на Аллу и увидела в её глазах торжество. Они как будто говорили: «Ну что, Машка, оказывается, не только ты можешь объединять ребят!»
– Юлька, мы должны пойти в поле, – тихо сказала Маша.
– Маш, да ты что? – удивилась Юля. – Тебе охота работать в такой дождь?
– Неохота. Но пойми, завтра будет еще хуже.
Юлька задумалась.
– Что ж, если стоимость испорченной картошки вычтут из вашей зарплаты, не говорите, что я вас не предупреждал, – сказал Сергей и вышел из столовой.
Маша растолкала ребят и прошла к двери.
– Вы как хотите, а я иду работать.
– Что, испугалась, что вычтут из зарплаты? – усмехнулась Алла.
– Да ничего у нас не вычтут! – сказал Нехорошков.
Маша остановилась на пороге и взглянула на ребят через плечо.
– Нет, это вы испугались какого-то паршивого дождичка, – она ответила не лично Алле, а всем ребятам, и презрительно добавила: – Маменькины сынки. Сидели бы дома, держались бы за мамкины юбки, если дождя боитесь.
И вышла на улицу.
Между прочим, в прошлом году в сентябре тоже шли дожди. Но все работали в любую погоду.
– Маш, подожди, я тоже иду, – услышала Маша позади голос Юльки.
Они догнали Комиссара уже за околицей. Он оглянулся и слабо улыбнулся девушкам. Но вдруг лицо его озарилось радостной улыбкой. Маша и Юля удивились, чему же он так обрадовался, оглянулись и увидели идущих за ними ребят, растянувшихся по всей улице. Хмурых, недовольных, но всё же идущих в поле.
Картошку студенты собрали за полтора часа, а потом сидели дома у жарко натопленной печки, грелись и сушили промокшую одежду. Было весело, парни и девушки сидели вперемешку в одном кругу. С чувством выполненного долга отдыхать было приятно. Валерка Дорогин пел, Яшка Постромин рассказывал анекдоты. По кругу передавали стаканы с горячим чаем.
А вечером перед сном Алла сказала:
– У меня голова раскалывается. И температура, скорее всего, повышенная. Наверняка простудилась. Всё из-за тебя, – повернулась она к Маше, демонстративно вытряхнула из косметички кучу разных таблеток, выбрала аспирин и бросила таблетку в рот.
– Причем тут я? Я никого с собой не звала и за шиворот не тащила, – усмехнулась Маша. – Сами пошли.
– Если бы не ты, никто бы не пошел, и я бы не заболела! – ответила Алла и добавила ехидно: – Что, выслужиться решила перед Комиссаром?
– Думай, что хочешь. Мне все равно, – ответила Маша, укладываясь спать.
Алла от неожиданности не нашла, что ответить.
– Машка, молодец! – шепнула Юлька, лежавшая на соседней кровати. – Наконец-то ты научилась отвечать Алке!
Маша сказала, что ей все равно, но это было не так. Ей было обидно, что её искреннее желание помочь Комиссару Алла приняла за желание выслужиться. Маша закрыла глаза и хотела мысленно поговорить об этом с «Лёшкой Морозовым». Но «беседа» не клеилась. Она оставила попытки, и решила помечтать о Славике. Но постоянно ловила себя на мысли, что думает не о Славике, а о Комиссаре.
Маша сочувствовала Сергею, потому что он не мог так же, как все остальные, быть просто беззаботным студентом второго курса. Она злилась на парней, когда они не слушались Сергея, и старалась чем-нибудь ему помочь. Иногда это получалось. Радовало и то, что постепенно группировки сливаются в единый коллектив. Она считала, что это заслуга Сергея, и очень уважала его за это.
К девушкам парни тоже стали относиться лучше, чем на первом курсе. Только к Алле их отношение не переменилось. Её это ужасно злило, и почему-то она считала, что в этом виновата Маша.
Поэтому Алла часто находила повод, чтобы сказать Маше что-нибудь обидное.
*
Вот и в последний день перед отъездом она не могла промолчать, увидев, что Маша надевает красную куртку на зеленый свитер.
– Красное с зеленым совершенно не смотрится, – ни к кому не обращаясь, сказала Алла.
У нее-то всегда все подобрано по цвету, даже перчатки для сбора картошки. Поэтому чемодан набит так, что едва застегивается. Маша ничего не ответила Алле, и та добавила:
– И вообще, по-моему, Машка совсем не умеет одеваться.
Маша, по своему обыкновению, решила промолчать, но вдруг поняла, что терпеть Алкины нападки ей надоело, и молчать она больше не хочет.
– Отстаешь от моды, дорогая, – сказала Маша. – Это последний писк.
Алла задохнулась от возмущения и не нашла, что ответить.
– Девочки, вы готовы? – послышался из-за стены усталый голос Комиссара. – Пора идти.
Ему за этот месяц здорово досталось. Какими бы хорошими организаторскими способностями ни обладал Комиссар, все равно трудно отвечать за двадцать с лишним человек в одиночку. Что, например, делать, когда трое парней вдруг исчезают вечером в неизвестном направлении, а потом являются в час ночи – оказывается, они решили пойти в лес за грибами и заблудились. Или когда местные парни бьют Сашку Лебедева за то, что перекинулся парой фривольных фраз с местной девчонкой... Парням, конечно, попадало от Комиссара за их проделки, но Маша сама видела, как после таких случаев Сергей сидел на кухне и пил валерьянку.
Парни уже ушли на площадь, ждать автобус, заказанный для них в райцентре.
– Да, мы готовы, – ответила Комиссару Юлька и пошла к двери.
Алла сразу вскочила и тоже пошла к двери, чтобы быть впереди.
Маша выходила последней. Она остановилась, окинув прощальным взглядом их временное жилище. Почему-то было грустно уезжать, несмотря на то, что каждый день думала: «Боже, когда этот кошмар закончится?» Может быть, грустно потому, что вряд ли когда-нибудь она еще раз приедет сюда. Поэтому хотела запомнить все как можно лучше.
Вдруг за стенкой Маша услышала то ли вздох, то ли стон. Она подумала, ей показалось, потому что ребята уже ушли.
«Комиссар! – вспомнила Маша. – Он же должен закрыть дом!» И она бросилась в комнаты ребят.
Сергей сидел на кровати, сгорбившись и спрятав лицо в ладони.
– Сережа, что случилось? – Маша подбежала к Комиссару, ей показалось, что он плачет.
Он вздрогнул, потому что тоже думал, что все уже ушли. Увидев Машу, Сергей сказал:
– А, это ты... Я устал... Так устал.
Маша поняла, что это не физическая усталость, что Комиссар морально просто выжат, как лимон. Но кроме этого она заметила что-то еще.
– Сереж, ты не заболел? – спросила Маша. – Ты такой бледный.
– Нет, я здоров, – ответил он и хотел встать, но тут же снова сел, согнувшись и тихо застонав от боли.
– Что с тобой? – спросила Маша озабоченно.
– Ничего... съел что-то не то, – ответил Сергей. – Сейчас пройдет. Ты иди к автобусу. Я сейчас подойду.
Маша вышла в коридор, где оставила рюкзак, нашла в нем походную аптечку, достала таблетку но-шпы, на кухне налила в стакан воды и вернулась к Сергею.
– На... выпей, – она подала ему таблетку и стакан. – Должно помочь.
– Спасибо, – сказал Сергей, взяв лекарство. – И... за все остальное тоже спасибо. Без тебя я не справился бы.
Маша смутилась, и, чтобы скрыть смущение, сказала:
– Надо идти, а то автобус уедет без нас.
Сергей встал, пошатнулся, и Маша поддержала его. А он вдруг осторожно, но крепко обнял ее. Сергей был высокого роста, и Маша лицом уткнулась ему в грудь. Еще никто и никогда ее так не обнимал. Это было очень приятно, но Маша решительно отстранилась – ей же Славик нравится! – и сказала:
– Надо идти.
– Да, – согласился Сергей, как показалось Маше, чуть разочарованно.
Они вместе вышли из дома, Сергей закрыл дверь на замок и занес ключ в контору.
Автобус уже стоял на площади, и все ребята сидели в нем. Маша и Сергей вошли в автобус, и он повез их назад к цивилизации.
*
После «картошки» Маша и Сергей подружились. «Мы только друзья», – повторяла Маша себе и всем остальным. Она до сих пор не могла понять, за что, но ей все еще нравился Славик Нехорошков. Несмотря на это ей нравилось дружить с Комиссаром.
Ходили слухи, что Маша с Сергеем собираются пожениться. Но все это лишь досужие сплетни. Маша и Сергей никогда не говорили о любви, и даже ни разу не поцеловались, а дружеское чмоканье в щечку не в счет. Только кому это докажешь? Маша и не пыталась, махнув на сплетни рукой. Пусть болтают, что хотят. Она не сомневалась, что у Сергея есть девушка. По вечерам он нередко куда-то исчезал, и появлялся в общежитии поздно. Маша не пыталась выяснить, кто эта девушка, потому что Сергей тоже не лез в ее личную жизнь.
Она все еще надеялась, что Славик, наконец, обратит на нее внимание. Иногда она ловила на себе его взгляд, но дальше этого дело не двигалось.
Так шло время. Маша наслаждалась каждой минутой студенческой жизни. Особенно ей нравились сессии, и очередная была третьей за полтора года учебы.
Маша училась средне, но любила эту горячую и веселую пору. Экзамены ей представлялись азартной игрой, ставка в которой – «уд» или «неуд» в зачетке. Иногда удавалось и «хорошо» заработать, а еще реже и «отлично». Ощущение, что никогда не знаешь, с какой из четырех оценок выйдешь с экзамена, придавало сессии некую пикантность.
В ночь перед экзаменом обычно никто не спал. Маша и Юля не были исключением. Хотя, как говорится, «перед смертью не надышишься». Они и не пытались. Девушки просто сидели, пили чай, листали учебники и лекции и болтали. Иногда к ним присоединялись ребята, чаще всего Коновалов и Зубов или Дорогин и Нехорошков, или все четверо сразу. Маша и Юля щедро угощали их чаем (воды не жалко).
Славик дрожал перед каждым экзаменом, как осиновый лист. Маша смеялась бы над ним, если бы он ей не нравился. Но Славик ей нравился, и она старалась помочь ему, подсказывала на экзаменах и давала шпаргалки.
Маша отлично чертила, интуитивно разбиралась в чертежах, не зная теории даже на «уд». Многие ребята в группе обращались к ней за помощью в черчении, чаще всего Славик. Даже гордый Дорогин, который ни от кого никогда не принимал помощи, иногда обращался.
– Говорю же, Машка, ты Дорогину нравишься, – сказала Юлька после очередного прихода Валерки, в последний вечер перед экзаменом.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |