Первая книга из цикла «Предсказание цыганки» 11 страница

– Ой, скорей бы! – вздохнула Лора. – А то я этот Киров уже терпеть не могу! Знаешь, я звонила твоим дяде и тете, они нас очень ждут. Выздоравливай скорее.

– Стараюсь...

Но время шло, а он все лежал. После операции на позвоночнике функции спинного нерва должны были восстановиться, но этого не произошло. Лёшка по-прежнему почти не чувствовал ног, а спина болела при попытках двигаться. И все же он надеялся, что поправится.

В начале октября Лёшку выписали домой. В день выписки к нему пришли мама, папа и Лора.

Лёшка радовался, что его выписывают. Конечно, он хотел выйти из больницы сам, но лечение можно продолжить и дома. А в больнице ему смертельно надоело.

Мама помогала Лёшке одеваться, а он морщился от боли в спине и улыбался одновременно, глядя на Лору. Она стояла в стороне с букетом белых хризантем и тоже улыбалась. Подвеска с бриллиантом сверкала у нее на груди.

Вошел врач, следом медсестра вкатила инвалидную коляску.

– Ну, как, Алеша? Всё в порядке? Ты рад, что мы тебя выписываем?

– Да. А когда я смогу ходить?

Врач медлил с ответом.

– Присядьте, – сказал он родителям Лёшки. – Мне нужно поговорить со всеми вами. Екатерина Сергеевна, Павел Кузьмич, Алёша... Лора. Будьте мужественны. Возможно, Алеша, тебе придется долгие годы провести в инвалидной коляске. Пока что медицина бессильна тебе помочь. Но не расстраивайся. Тебя будут окружать любящие люди.

В палате воцарилась зловещая тишина. Лёшка напряженно смотрел на врача, не в силах поверить его словам. Он ждал, что врач сейчас улыбнется и скажет: «Я пошутил. Еще недельки две, и будешь бегать лучше прежнего». Но врач смотрел без тени улыбки. Мама и отец сидели, опустив глаза. Лёшка начал понимать, что такими вещами не шутят, и врач сказал правду.

Тишину вдруг нарушил легкий шорох: это цветы из рук Лоры посыпались на пол. Она закрыла лицо руками и громко разрыдалась.

Лёшка подозревал, что это может случиться, и он не сможет больше ходить никогда. Но пока врач не сказал этого, он продолжал надеяться, что его неподвижность – временное явление. Теперь надежды не осталось. Но он не хотел в это верить.

– Нет, нет, это неправда! Сделайте еще операцию, две, три... но я должен снова ходить! Я должен! Должен...

– Алеша, операция невозможна, – ответил врач. – Твое сердце может не выдержать. Ты находился на грани жизни и смерти, мог не выдержать и первой операции, или второй, поэтому должен радоваться, что остался жив, так сказать, милостью божьей. А жить можно приспособиться. Многие так живут, и чувствуют себя вполне счастливыми.

– Я не хочу привыкать, не хочу! Я не хочу так жить! – Лёшка заплакал. – Лучше бы я умер... Я не хочу так жить!..

Он отталкивал маму, отца, Лору, которые пытались его успокоить. Все мечты, надежды, счастье... все вдребезги... Ему хотелось умереть. Он был даже рад, когда у него заболело сердце, Лёшка надеялся, что оно не выдержит и остановится. Но сердце выдержало. Через несколько минут Лёшка очнулся, и они поехали домой.

Лора просидела у Лёшки до позднего вечера. Он больше не плакал, но впал в какую-то апатию, стал ко всему безразличен. Он не отвечал на ласки и поцелуи, не пытался улыбнуться в ответ на улыбку Лоры. Она пыталась убедить его (и себя тоже), что врачи ошибаются, и он очень скоро поправится. Но Лёшка не верил, да и себя Лоре тоже убедить не удалось.

Вечером Лора вышла из Лёшкиного дома, и снова горько заплакала. Она шла по улице, всхлипывая, и не вытирая слез, катившихся по щекам. Все мечты и надежды выйти замуж и жить в Москве рухнули, как карточный домик. Теперь они никогда не поженятся. И не поедут в Москву. Лоре до слез было жалко Лёшку, но еще больше она жалела себя.

– О, какая встреча! – к Лоре вдруг подошел Стас, которого она не встречала с середины июля. – Такая красавица – и без охраны? А где же муженёк твой распрекрасный? Или вы поссорились? Я очень рад!

Стас попытался обнять Лору, но она оттолкнула его, и тут он заметил, что она плачет.

– Ты еще смеешься, ты еще смеешься, дурак! – крикнула Лора сквозь слезы. – Идиот! Кретин! С Лёшкой такое случилось... а ты!..

Она подскочила к Стасу, и принялась молотить его кулачками по чему попало. Он лишь слабо защищался, чтобы она не угодила в лицо. Наконец, Лора устала и опустила руки.

– А что случилось-то? – спросил Стас.

– Ты не знаешь? – удивилась Лора. – Не знаешь?

– Откуда мне знать? Я с июля в Кирове не был, только позавчера вернулся. Так вы что, не поженились? – спросил он, заметив, что на руке у Лоры нет обручального кольца, и с трудом скрывая радость по этому поводу.

– Нет... – Лора всхлипнула. – За две недели до свадьбы... на него наехал комбайн, и теперь... теперь он не может ходить!

Она снова заплакала.

– Ну, не плачь, Лялечка, не плачь, – Стас нежно обнял Лору, и она не отстранилась на сей раз. – Успокойся. Его вылечат.

– Нет. Он навсегда... останется... таким!

Она расплакалась еще сильнее.

– Лялечка, Лялька моя, не плачь... Я же тебя люблю, я тебя никому не отдам! – проговорил Стас, крепче обнимая Лору.

Она возмущенно вырвалась из его объятий.

– Ты мне не нужен! Не нужен! И не называй меня Лялькой! Уходи!

Лора побежала по улице. Стас догнал ее.

– Стой, дурочка! Я провожу тебя. Не плачь. Слезами горю не поможешь. Ну, что теперь поделаешь, раз такое случилось. Я сожалею, правда. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Но мы же друзья. Позволь мне быть рядом с тобой, поддержать в трудную минуту.

Стас снова осторожно обнял Лору, и она не оттолкнула его. Они медленно пошли по улице. Холодный октябрьский ветер гнал по асфальту сухие листья, раздувал полы Лориного пальто. Но рядом со Стасом ей было тепло.

– Замерзла, Лялечка? – спросил он ласково.

– Немного, – ответила она, уже не возмущаясь тем, что он назвал её Лялечкой. Стас взял в руки её маленькие ладошки, согревая их своим теплом.

Они подошли к Лориному дому.

– Не переживай так, – сказал Стас. – Все образуется. Все утрясётся, дай время. Так я зайду к тебе завтра?

– Нет, – Лора вскинула голову. – Я целый день буду у Лёшки.

– Тогда я приду, чтобы проводить тебя домой, – сказал Стас и ушел, не дав ей возразить.

Лора пришла домой и еще долго плакала, закрывшись в комнате. Когда уже не осталось слез, она все-таки решила лечь спать, и пошла в ванную, чтобы смыть остатки косметики. Взглянув в зеркало, она вдруг дико вскрикнула, не увидев на груди бриллиантовой подвески.

Лора бросилась искать подвеску, перетряхнула всю одежду, добежала до Лёшкиного дома, распинывая ногами сухие листья, но ничего не нашла. Вся в слезах, она вернулась домой. Как она могла потерять Лёшкин подарок, такой дорогой!.. Лора помнила, что, когда она пришла в больницу, подвеска на ней была. Ну, а после она уже ничего не могла вспомнить. Лора долго не могла уснуть, горюя о подвеске. Как она признается Лёшке, что потеряла её?..

Но он о подвеске ничего не спросил. Он едва обратил внимание даже на Лору. Она пыталась хоть немного развеселить его, но тщетно.

– Леша, хочешь, я тебе почитаю? – спросила Лора. Раньше он любил слушать, как она читает. Так они готовились к урокам истории и литературы, когда учились в школе. Лёшка всегда говорил, что он лучше запоминает, когда она читает вслух, и что у неё прекрасная дикция.

– Почитай, – равнодушно отозвался он.

Лора начала читать интересную книгу с веселыми и смешными сценами, а он ни разу не улыбнулся. Она подозревала, что он и не слушал. Она закрыла книгу, и принялась рассказывать смешные анекдоты. А он лежал с таким видом, будто она рассказывала про похороны.

– Леша, может, хочешь посмотреть телевизор? Включить? – предложила Лора.

– Включи, – так же равнодушно ответил он.

Шла комедия, а Лёшка смотрел ее так, будто на пустой экран.

Три дня Лора терпеливо сносила его безразличие, но на четвертый не выдержала.

– Леша, ну почему ты все время такой грустный? – с обидой спросила она.

– У меня нет повода для веселья, – ответил он.

Лора понимала, что нет, но все же ей было очень обидно, что она прилагает так много усилий, чтобы развеселить его, а он не хочет хотя бы сделать вид, что ему весело!

– Скажи, ты меня любишь? – спросила Лора.

– Конечно, люблю, – ответил Лёшка.

– Что-то не похоже! Мне кажется, тебе абсолютно все равно, здесь я или нет! Ты хоть замечаешь, когда я ухожу и прихожу? Может, мне совсем не приходить?

Лора вскочила со стула и побежала к двери.

– Нет, не уходи, пожалуйста, – услышала она и оглянулась. И увидела в Лёшкиных глазах слезы.

– Не уходи, Лора, – повторил он. – Если ты уйдешь, я... умру. Ты – единственное, что еще держит меня на этом свете. Прости, что я замкнулся на своих переживаниях. Я постараюсь... измениться...

Эти слова до слёз растрогали Лору. Она подошла к кровати и снова села рядом.

– Это ты прости, что накричала на тебя, – сказала она. – Не плачь, пожалуйста. Пойми, что мне нисколько не легче, чем тебе. Будь чуть-чуть повеселее. Разве я много прошу?

– Нет, – Лёшка попытался улыбнуться.

– Вот, так гораздо лучше, – Лора тоже улыбнулась. – Давай посмотрим телевизор. Скоро начнется интересное кино.

– Давай, – согласился Лёшка, и Лора включила телевизор.

Кино шло по другой программе, и она хотела переключить канал.

– Подожди, давай эту программу посмотрим, – остановил ее Лёшка.

Его вдруг заинтересовало происходящее на экране. Шла передача о Валентине Дикуле, который был воздушным гимнастом, упал с трапеции и сломал позвоночник. Врачи прочили ему полную неподвижность на всю оставшуюся жизнь. А он был лишь немного старше Лёшки... Но Валентин не смирился с лежачим положением. Он сам разработал тренажеры, и всего за один год сумел встать на ноги и смог не только ходить, а снова выступать в цирке, но уже не в качестве воздушного гимнаста, а в качестве тяжелоатлета. И теперь со всех концов света идут к нему письма и едут те, кто потерял подвижность по разным причинам, но хочет снова ее обрести. Дикуль никому не отказывает в помощи.

Кино они, конечно, пропустили. Зато Лора заметила, как заблестели у Лёшки глаза, как он оживился.

– Я тоже так смогу, – сказал он. – Я напишу Дикулю, он мне поможет. Вот увидишь.

– Конечно, конечно, дорогой, – ответила Лора, целуя Лёшку.

Лора сомневалась в том, что Лёшка снова сможет ходить. Если бы это было так просто, это смог бы сделать каждый. Но из тысяч больных снова начал ходить один Валентин Дикуль.

Лора ушла от Лёшки поздно вечером. У подъезда ее, как всегда ждал Стас.

– Что-то ты поздно сегодня, – сказал он, пританцовывая от холода. – Ну, как там Лёшка?

– Сегодня немного оживился, – сообщила Лора. – Посмотрел одну передачу, про Валентина Дикуля, может, видел?

– Нет.

– Ну, там один парень со сломанным позвоночником снова начал ходить. И Лёшка решил, что тоже сможет. Только я в это не очень-то верю. Но он, по крайней мере, стал повеселее.

– Зато ты таешь с каждым днем, – пожурил Стас Лору. – Посмотри, одни глаза остались. Послушай, Лора, не можешь же ты всю жизнь быть сиделкой у Лёшки.

– А что же мне делать? – вскинулась Лора.

– Лялька, ты красавица, тебе надо блистать в обществе, а не сидеть у постели больного. Ты же никуда не ходишь с тех пор, как с Лёшкой это случилось. Он должен тебя отпустить, если он не эгоист.

– Он меня не держит, я сама никуда не хочу ходить без него! – буркнула Лора.

Она была на дискотеке в последний раз в середине июля, в тот самый злополучный вечер, когда пришла домой неприлично поздно, а на Лёшку наехал комбайн. Потом Стас куда-то исчез, и Лоре стало не с кем ходить на танцы. Лёшку перевезли в Киров, и она все дни проводила у него. А когда узнала, что Лёшка никогда не сможет ходить, то была слишком убита горем, чтобы думать о развлечениях. Но когда Стас напомнил о них, она поняла, чего ей не хватало все это время.

– Лялька, подумай, ты за два месяца вся осунулась, а что будет через год? Через два? Через десять лет?

Лора вздрогнула. Она еще не задумывалась о том, что будет через десять лет. И поняла, что не выдержит и года. После выписки прошло меньше недели, а ей уже надоело около Лёшкиной постели торчать.

На следующий день Лора пришла к Лёшке позже обычного, и через два часа уже собралась уходить.

– Извини, дорогой, – сказала она, краснея. – Я провожу у тебя все дни, и у меня столько дел накопилось... я пойду, ладно? А завтра снова приду.

– Конечно, иди, – согласился Лёшка. – Тебе необязательно сидеть со мной с утра до вечера. Мне только нужно обязательно знать, что ты придешь завтра, хотя бы на пять минут.

– Конечно, я приду, – ответила Лора. – Ну, я пошла?

– Иди, Лялечка... нет, постой... Я хочу спросить...

– Что? – Лора испугалась, что Лёшка спросит, какие у нее дела, а она не сможет ответить.

– Почему ты не носишь мой подарок?

Лора ждала этого вопроса каждый день, но все же немного растерялась.

– Я... я порвала цепочку... случайно зацепила за одежду... Надо нести в ремонт. Я как раз сегодня собиралась. Ну, я пойду? До завтра, дорогой.

– До завтра.

Вечером к Лоре пришел Стас. У нее было прекрасное настроение. Выйдя от Лёшки, она словно сбросила с плеч тяжелый груз. Стас пригласил её на дискотеку. Лора пошла, не раздумывая ни одной минуты. Она давно уже так не веселилась, и даже немного жалела, что потратила впустую больше двух месяцев. А танцы нужны ей, как воздух. Лёшка не обидится, если узнает, Лора была в этом уверена.

С этого дня она стала заходить к Лёшке на час-два в день, а то и меньше. Он не обижался на неё за то, что она уже не проводит с ним целые дни, видя, как девушка посвежела и похорошела всего за несколько дней.

*

– А мне вчера пришло письмо от Дикуля, – сообщил Лёшка в конце октября. – Папа уже начал делать тренажеры. Но кое-что я могу делать уже сейчас.

– Вот и хорошо, у тебя будет какое-то занятие, – ответила Лора, а сама подумала: «Все это ерунда. Но... чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, как говорится. Только что же будет, когда Лёшка поймет, что ничего не получится? Ладно, поживем, увидим».

Она снова рано ушла домой, а вечером к ней снова пришел Стас. Лора рассказала ему про письмо от Дикуля.

– Лёшка просто светится от радости, стал почти прежним, – сказала она. – Но мне почему-то кажется, что у него ничего не получится.

– Конечно, и я тоже так считаю, – согласился Стас. – Не видел еще ни одного парализованного, который снова забегал бы.

Лора вспыхнула, рассердившись: она никогда не думала о Лёшке, как о парализованном. Она хотела накричать на Стаса, но сдержалась. Потому что он был прав.

Следующим утром Лора пришла к Лёшке и застала его в очень мрачном настроении. Как она и предполагала, у него ничего не получалось, ни одно упражнение, предложенное Дикулем.

– Леша, не надо расстраиваться, – Лора попыталась его успокоить. – Ты хочешь, чтобы все получилось сразу? Но ты же знаешь, что так не всегда бывает. Может, пройдут недели, месяцы или даже годы, прежде чем что-то получится.

Лора попыталась тонко намекнуть Лёшке, что у него может вообще ничего не получиться. Она не знала, понял он намек, или нет, но он сказал твердо:

– У меня получится. Должно получиться. Ради нашего счастья я готов на все.

Он снова взялся за ремни, привязанные к спинке кровати, и снова попытался подтянуться и сесть. Но боль в спине не дала этого сделать. Лёшка упал на подушки, слезы брызнули у него из глаз от боли и очередной неудачи. А Лора вдруг поняла, что ее раздражают неуклюжие Лёшкины попытки сесть. А его слезы, которые раньше так умиляли ее, теперь тоже стали раздражать.

– Лёшка, милый, мне так не хочется оставлять тебя в таком состоянии, но мне пора бежать, – сказала она, ласково вытирая слезы с его лица. – Ты не спеши, отдохни, соберись с силами, настройся. Тогда, может быть, что и получится.

– Да, ты права, – согласился Лёшка. – Я слишком тороплюсь.

– Ну, я пойду, ладно, милый? – виновато опустив глаза, спросила Лора.

– Да, иди, – кивнул Лёшка. – До завтра, милая.

– До завтра, дорогой. Я забегу еще вечером, если смогу, – ответила Лора и ушла.

Она вышла на улицу и расплакалась. Ей было стыдно, что она обманула Лёшку. На самом деле она никуда не торопилась, а просто ей невыносимо было смотреть на его упражнения.

*

Когда Лора ушла, Лёшка несколько минут лежал, мысленно настраивая себя на упражнение. Раньше такого никогда не было, чтобы у него что-то не получалось. Обычно всё давалось ему легко, а потому он не обладал большим терпением. Но теперь Лёшка понял, что ему придется научиться терпению.

После нескольких неудачных попыток Лёшка едва не бросил это занятие, но напомнил себе, что не всё и не всегда получается сразу, и к этому надо привыкнуть, и что раньше он никогда не бросал никаких дел, не доделав их до конца. А потому он снова и снова пытался сесть, и, наконец, у него получилось. Посидев несколько мгновений, Лёшка медленно, держась за ремни, опустился на подушки. Из его глаз снова потекли слёзы, но то были слёзы радости, оттого, что он сумел преодолеть себя и сделать первый шаг к нормальной жизни.

Лёшке очень хотелось, чтобы Лора зашла вечером, хотелось показать ей, что у него все-таки что-то получилось.

Но она не зашла.

*

А к Лоре вечером пришел Стас, и застал ее в слезах.

– Почему ты плачешь, Лялечка? – с участием спросил он.

– Я же знала, что у Лёшки ничего не получится, – всхлипнула Лора. – Сегодня я убедилась в этом.

– Успокойся, не надо расстраиваться. У каждого свои проблемы. По-моему, тебе надо расслабиться, отдохнуть, то есть куда-нибудь сходить и хорошо провести время. У меня есть два билета в «Россию». Пойдем?

Лора подумала и согласилась.

– Пойдем. Я сейчас переоденусь. Отойди к двери и отвернись.

Стас послушно повиновался. Лора открыла створки шифоньера, выбирая, что надеть. Свадебное платье висело тут же, в полиэтиленовом чехле, и она с сожалением отодвинула его в сторону, подумав, что, наверное, теперь никогда ей не придется его надеть. На глаза Лоре попался вишневый велюровый костюм с муаровым рисунком, который был на ней, когда Лёшку выписывали из больницы. Она надевала его только один раз, в тот злополучный день. А как красиво смотрелась на нем бриллиантовая подвеска!

Вспомнив об утерянной драгоценности, Лора снова залилась слезами.

– Что случилось, Лялечка? – Стас подбежал и обнял девушку, несмотря на то, что на ней были надеты лишь трусы, лифчик и комбинация.

Лора, всхлипывая, рассказала Стасу о подвеске.

– И всего-то? – улыбнулся тот. – Завтра же куплю тебе такую же.

– Ты не сможешь купить, она очень дорогая, – возразила Лора. – У тебя нет таких денег. Лёшка копил на нее целый год.

Стас лишь усмехнулся, но спорить не стал.

Лора вдруг вспомнила, что не одета, оттолкнула парня и накинула халат.

– Я же сказала тебе, стой там, – она указала на дверь.

Лора надела велюровый костюм и отправилась со Стасом в ресторан. Впервые в жизни ей хотелось напиться, что она и сделала, выпив полторы бутылки шампанского. Она то плакала, то смеялась, то принималась рассказывать Стасу, как она любит Лёшку, и как ей его жалко, и жалко потерянной подвески, Лёшкиного свадебного подарка, а больше всего жалко, что ей никогда не испытать физической любви, той, про которую читала в книжках. Лора рассказала, как она приезжала к Лёшке в Москву, и как там «это» едва не произошло... Она рассказала даже, как предложила ему заняться любовью в день, когда они отнесли заявление в ЗАГС, а он предложил подождать до свадьбы.

– Ну почему он мне отказал, почему? – Лора снова заплакала.

– Дурак потому что, – тихо пробормотал Стас, но Лора не слушала его, продолжая плакать:

– А теперь этого никогда не будет... и мы никогда не поженимся и никогда не поедем в Москву...

Стасу с трудом удалось увести ее из ресторана, чтобы она не напилась еще больше.

– Лора, дорогая, пойдем домой, тебе уже хватит, – уговаривал он ее.

– Нет, я не хочу уходить! Мне здесь хорошо... Я хочу еще выпить! За все то, чего у меня никогда не было и никогда не будет... Закажи еще шампанского! – отвечала она. – Я хочу веселиться!

– Лялька, радость моя, всё у тебя будет, и золота, сколько хочешь, и любовь, и свадьба, и Москва, и весь мир, вот увидишь, – обещал Стас. – Но сейчас тебе уже хватит. А шампанского мы возьмем с собой. Идем, идем, моя хорошая.

Они вышли из ресторана в промозглую октябрьскую ночь. Но Лора не чувствовала холода.

КНИГА КУПЛЕНА В ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ WWW.FEISOVET.RU

ПОКУПАТЕЛЬ: Віталія ([e-mail]) ЗАКАЗ: #286384442 / 29-ноя-2014

КОПИРОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕКСТА ДАННОЙ КНИГИ В ЛЮБЫХ ЦЕЛЯХ ЗАПРЕЩЕНО!

Глава 9. КОМИССАР

Июль 1982 – январь 1983гг.

Маша отпросилась с практики на два дня раньше по семейным обстоятельствам. Работала она неплохо, поэтому руководитель группы без дальнейших вопросов отпустил её. А однокурсникам она сказала, что едет на свадьбу подруги, и будет там свидетельницей. Это была правда, она покривила душой только в том, что Лора её подруга.

Сергей Коновалов тоже отпросился на два дня раньше, и тоже по семейным обстоятельствам, и двадцать восьмого июля вечером Маша и Сергей вместе сели на поезд «Горький – Киров». Маша радовалась, что не придется ехать одной, потому что боялась, мало ли какие попутчики в купе попадутся.

– А ты почему уезжаешь раньше? – спросила Маша, когда они уже сидели в поезде.

– Один мой хороший друг женится. Я свидетель, – ответил Комиссар.

– Надо же, какое совпадение, – удивилась Маша.

Проводница принесла чай, и разговор прервался. Они поужинали и легли спать, а проснулась Маша уже в Кирове.

Они сошли с поезда.

– Тебя проводить? – спросил Сергей.

– Спасибо, не надо, меня встретят, – ответила Маша и добавила: – Счастливо погулять на свадьбе. До свидания.

– И тебе того же. Встретимся в сентябре, – ответил Сергей и ушел.

Маша пошла в другую сторону – на то место, где договорилась встретиться с Лорой. Она сильно волновалась по поводу своей роли свидетельницы: а вдруг не получится? Но ей так хотелось еще раз увидеть того парня, пусть на чужой свадьбе, но зато настоящего, а не на фото, что она была готова на всё ради этого.

Маша прождала Лору на условленном месте час, но она так и не появилась. Тогда Маше стало понятно, что она и не придет. Но все равно продолжала чего-то ждать.

Прошел еще час.

А потом еще один.

«Наверное, её свидетельница выздоровела... Или Лора нашла другую, более близкую знакомую, – с грустью думала Маша. – Это, конечно, ее право, но могла хотя бы прийти извиниться».

Она собралась уже перейти на автовокзал, чтобы ехать домой, но вдруг увидела Комиссара и поспешно спряталась за газетный киоск, чтобы он не увидел её и не удивился, почему Маша всё еще здесь.

А он остановился на перроне недалеко от киоска, ожидая электричку, стоял и курил одну сигарету за другой. За год учёбы Маша ни разу не видела, чтобы Сергей курил, и думала, что у него нет такой привычки. Закурив, он делал пару затяжек, тушил сигарету и бросал, а через минуту снова закуривал. И руки у него дрожали так, что он не сразу попадал спичкой по коробку. Но подойти и спросить, что случилось, она не посмела.

Подошла электричка, Коновалов вошел в вагон и уехал. Маша пошла на автовокзал, купила билет на автобус до Лебяжьего, и отправилась домой.

*

В конце августа Маша вернулась в Киров, а первого сентября поехала с группой на традиционную «картошку». В последний момент, уже перед посадкой в электричку, выяснилось, что куратор МД-23 Владимир Васильевич не может сопровождать группу, так как накануне его жена родила двойню. Другого руководителя искать было поздно, и его обязанности пришлось взять на себя Комиссару.

Маше очень хотелось знать, что же случилось тогда, почему Сергей был так расстроен. Но если бы она спросила, пришлось бы объяснять, что она делала на вокзале через три часа после приезда. А потому пришлось придушить свое любопытство в зародыше. Да и глупо было приставать к Комиссару с дурацкими вопросами, у него и без того забот хватало. Без куратора ребята почувствовали свободу, и Комиссару стоило больших трудов справляться с ними. Парни разбежались по составу, так, что потом их едва удалось собрать, а в автобусе подняли такой гвалт, что Сергею пришлось повысить голос, а кое-кому и затрещину дать, чтобы успокоить. Но всё же он нашел минутку, чтобы спросить:

– Маша, как погуляла на свадьбе?

– Хорошо, – соврала она, стыдясь признаться, что не попала ни на какую свадьбу. – А ты?

– Свадьба не состоялась. Мой друг тяжело заболел, – ответил Сергей.

Маша поняла, почему он был расстроен, и не задавала больше вопросов.

В деревню приехали далеко за полдень. Здесь, оказывается, их никто не ждал. Нет, картошку убирать их ждали, конечно, но о том, что студенты тоже люди, и им не чуждо ничто человеческое, забыли.

Сергей часа два проторчал в правлении колхоза, пока, наконец, ему пообещали выдать все необходимое и определили на жительство в большую старую бревенчатую халупу на краю деревни.

Дом выглядел, как после стихийного бедствия: дверь висела на одной петле, в лестнице на крыльцо не хватало ступеней, а в окнах – стекол. Около дома стоял столб электролинии, но провода к дому отсутствовали. Везде были разбросаны деревянные тюльки и всякий мусор.

– Но здесь же невозможно жить!V! – возмутилась Алла. – Здесь даже электричества нет!

Она всегда самая недовольная из всех. У Алки есть поразительное свойство из маленьких проблем делать большие, такие, что проблема становится вряд-ли-разрешимой.

– Не волнуйся, будет тебе электричество, – спокойно ответил Комиссар.

– А водопровод? – издевательским тоном спросила Алла.

– Слишком высокие у тебя запросы, Андреева. Советую поубавить, – ответил Сергей, отвернулся от Аллы и начал отдавать ребятам приказы: – Комаров, Зубов, найдите подстанцию, надо отключить электричество на пару часов. Сорокин, Иванцов, идите в мастерские, попросите там метров двадцать электрического провода. Зуев, Постромин, идите с ними, попросите слесарные инструменты, гвозди, парочку стекол.

– Комиссар, ты хочешь, чтобы мы тут сами всё отремонтировали? – удивился Яшка.

– А чего ты испугался? Мы будущие инженеры-механики или кто? – усмехнулся Комиссар и продолжал: – Лебедев, Нехорошков, Дорогин, сложите тюльки в поленницу около стены.

Подошла машина, с кроватями и разной домашней утварью, остановилась у дома.

– Остальные – разгружать машину, – распорядился Комиссар. – Я проверю проводку в доме. Маша, Юля, идемте со мной, выберете комнату для девочек.

Девушки с опаской поднялись на скрипучее крыльцо вслед за Сергеем. Он сразу занялся проверкой проводки, а они пошли осматривать дом.

В доме было три комнаты и кухня. Все в страшном беспорядке и запустении.

– Маш, эта нам подойдет, – сказала Юля, заглянув в одну из комнат.

Комната, выбранная Юлькой, выходила двумя грязными окнами на деревенскую улицу, а противоположную стену целиком занимала печь. А главное, комната не проходная, и у нее есть дверь.

– Берем эту, – согласилась Маша.

– Пойду, позову девчонок, – сказала Юля и ушла.

Маша содрала со стены фотографию обнаженной девицы. Увидит Алка, раскричится. Маша почти уверена, что комната ей не понравится. Маша заметила, как она была недовольна, когда Комиссар позвал выбирать комнату не её. Все девочки в группе признают Алкино лидерство, но на ребят её власть не распространяется. Алка для них почти не существует. А за компанию с ней и остальные девчонки.

Маша вышла на улицу. У крылечка стоял Славик Нехорошков. Он все еще нравится ей, а после летних каникул еще сильнее. Но об этом никто не знает. А тем более сам Славик.

– Выбрали? – спросил он, взглянув на Машу.

– Да, – кивнула она.

– Девочки, идемте, я вам покажу, – позвала Юлька. – Только осторожнее по ступенькам поднимайтесь.

Алла с брезгливой миной, Наташа, Мила и Марина поднялись на крыльцо и скрылись в доме.

Маше очень хотелось посмотреть, как Алла отреагирует на комнату, но еще больше ей хотелось поговорить со Славиком. Но он уже отвернулся, потеряв к ней всякий интерес. Но они перекинулись парой слов, это уже удача.

Как Маша и предполагала, комната Алле не понравилась. Она выскочила на крыльцо и закричала:

– Я не согласна жить в таких условиях! Я сегодня же уезжаю домой!

– Поездом, или самолетом? – усмехнулся Валера Дорогин.

Студенты уже выяснили, что рейсовый автобус из деревни не ходит, а чтобы попасть в районный центр, нужно пройти полтора километра до шоссе, и ждать там проходящий автобус или попутку.

Алла зло взглянула в сторону Дорогина, но не нашла, что ответить.

– Ал, ну что ты, все нормально, – сказала Мила. – Хорошая комната, печка во всю стену, тепло будет.

– Сейчас все приберем, вымоем, и все будет очень хорошо, – добавила Юлька радостно.

– Но у нас даже тряпок нет! – возразила Марина.

– Ни тряпок, ни веника! – добавила Наташа.

– Я не буду здесь жить! – категорично заявила Алла. – Мы с Наташей лучше к какой-нибудь бабке попросимся!

Ребята не обратили внимания на ее возмущенные крики. Им нет никакого дела до её неудобств, и это её злит.

Дата добавления: 2015-09-29