Нам кажется, что в этом направлении должны идти совместные поиски физиологии и психологии, и если последовательно применить при этом метод изучения индивидуального развития человека, то материалистическая психология и человеческая физиология значительно укрепят свои реально-опытные позиции.
Соответственно этому и в физиологии человека не только нужны, но и возможны существенные сдвиги. Историческое изучение функций человеческого организма позволяет осветить ил закономерные зависимости от человеческих, т. е. общественно обусловленных отношений, позволяет сделать изучение физиологических реакций содержательным и преодолеть аналитизм и функционализм на основе такого интегрально-содержательного изучения.
Современная физиология деятельности внутренних органов в работах К- М. Быкова и его сотрудников расширила и углубила наши, основанные на работах Бехтерева и его школы, представления о корковой и психо-кортикальной регуляции деятельности внутренних органов. Дальнейшие перспективы учения о деятельности внутренних органов заключаются в том, чтобы дополнить исследования отдельных органов изучением реагирования их систем, изучением особенностей этих реакций в связи
$6
с особенностями индивидуального опыта человека и, наконец, в связи с различной значимостью для него различных воздействий и ситуаций, вытекающей из его различного психического, опять-таки опытно обусловленного, отношения к ним.
При этом становится совершенно ясным, что у человека законы сна и бодрствования, законы «биений» человеческого сердца, законы деятельности желудочно-кишечного тракта, половой системы, эндокринных желез, обмена — это отнюдь не только законы автоматических процессов. Это, прежде всего, законы динамической изменчивости, надстраивающейся над автоматизмами и навыками, перестраивающей их и закономерно подчиненной содержанию и значению как отдельных воздействий, так и всей ситуации, отношения к ним, а особенно сознательного, человеческого отношения к ним.
Без этого нельзя понять и познать закономерности человеческого организма как в норме, так и в патологии Эти закономерности, отражая во всей жизни организма роль высших, сложных, исторически более поздних свойств человека, являются не только физиологическими, но и психофизиологическими, а изучение их с неизбежностью поднимает физиологическое исследование организма на уровень психофизиологического исследования.
7 В. И Мясищев
ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ЧЕЛОВЕКА
В СВЕТЕ УЧЕНИЯ И. П. ПАВЛОВА ОБ ОТНОШЕНИИ
ОРГАНИЗМА К СРЕДЕ >
Основным положением диалектико-материалистической биологии является изучение животного в единстве со средой, т. е. в связи, во взаимодействии, во взаимоотношении с различными объектами, сторонами, условиями объективной действительности.
Задачей статьи является изложение взглядов И. П. Павлова на работу головного мозга как на деятельность, устанавливающую отношения организма со средой, и освещение в связи с этим вопроса об отношениях человека как психологической проблемы.
Созданное Павловым учение представляет высший уровень рефлекторной теории, последовательное объективное учение о высшей нервной деятельности, настоящую синтетическую физиологию головного мозга. В докладе «Естествознание и мозг» Павлов говорит: «Можно с правом сказать, что неудержимый со времени Галилея ход естествознания заметно приостанавливается перед высшим отделом или, общее говоря, перед органом сложнейших отношений животных к внешнему миру».2
Много позже Павлов указывает, что «относительно больших полушарий известна их роль — это роль органа сложнейших отношений организма с окружающей средой, но физиолог дальше не имел дела с их работой»,3 т. е. физиолог до работ Павлова не сумел вскрыть механизма этих отношений.
Причина приостановки прогресса знания в этой области, по Павлову, несмотря на пользование экспериментально-патологи-
1 Уч. зап. ЛГУ, № 147, 1953.
2 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. Ill, M., Изд. АН СССР, 1949, стр. 95. Курсив всюду мой, — В. М.
3 Там же, стр. 480.
ческим методом, «лежит в том, что у исследователей до сих пор не оказывается более или менее значительной и детальной системы нормальных отношений к окружающему миру, чтобы производить объективное и точное сравнение состояния животного до и после операции».4
В своей первой лекции о работе больших полушарий головного мозга Павлов говорит, что назрела потребность перехода к экспериментальному анализу того, что было им позднее названо высшей нервной деятельностью, и «притом с объективной внешней стороны, как во всем остальном естествознании».5
И. П. Павлов приписывает этот переход недавно народившейся сравнительной физиологии как результату влияния эволюционной теории. «Обратившись ко всему животному миру, физиология, имея дело с низшими представителями, волей-неволей должна была отказаться от антропоморфической точки зрения и сосредоточить научное внимание только на концентрировании отношения между внешними влияниями, падавшими на животное, и ответной внешней деятельностью».6 Таким образом, сравнительная физиология на допавловском этапе регистрировала лишь наличие внешних связей между воздействием и реакцией, не проникая в существо процессов деятельности мозга.
Павлов поставил себе задачу раскрыть внутренний механизм мозговой деятельности, лежащей в основе отношений животного к внешнему миру, восполнить отсутствовавшее, по его словам, представление о системе отношений, но вместе с тем избежать субъектизма, антропоморфизма, анимизма, сохранить объективную естественнонаучную, детерминистическую позицию, рассматривая проявления животного как закономерный ответ на воздействие среды.
Систематическое исследование деятельности пищеварительных, а далее и слюнных желез, устремленность к объективному естественнонаучному исследованию приводит Павлова к открытию метода условных рефлексов. Павлов остановился, главным образом, на реакциях слюнной железы, потому что «роль слюнных желез такая простая, что отношение их к окружающей обстановке должны быть также простыми и очень доступными для исследования и истолкования».7 Эту простоту Павлов положил в основу исследования тех сложных многообразных отношений организма, о которых еще на раннем этапе своего исследования он поставил вопрос: «Можно ли весь этот, по-видимому, хаос отношений заключить в известные рамки, сделать явления постоянными, открыть правила их и механизмы».8
4 Там же, стр. 36.
5 И. П. Павлов. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. М., 1927, стр. 15.
6 Там же.
7 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 35
8 Там же, стр. 30.
7* 99
Деятельность Павлова и его многочисленных учеников представила блестящий пример положительного разрешения этого вопроса. В системе этих отношений прежде всего были разделены, как известно, понятия безусловного (врожденного, видового) и условного (индивидуально-приобретенного) рефлексов. Безусловные рефлексы, в том числе и сложнейшие, называемые иначе инстинктами, представляют «основной фонд соотношений»,9 важнейших для сохранения индивида и вида. Безусловный рефлекс представляет «выработанное» видовым опытом отношение организма к среде.10
У собаки «главные и сложнейшие соотношения организма с внешней средой для сохранения индивидуума и вида прежде всего обусловливаются деятельностью ближайшей к полушариям подкорки».11 Как известно, по Павлову, подкорковая область связана с сложнейшей безусловнорефлекторной деятельностью, соответствующей психологическим понятиям инстинктивных и •эмоциональных реакций.
Условный рефлекс представляет «усложненное и утонченное отношение»,12 которое можно наблюдать в процессе его формирования.
С помощью условного рефлекса «устанавливается временное отношение между деятельностью известного организма и внешним предметом. Это временное отношение и его правило усиливаться с повторением и исчезать без повторения играют огромную роль в благополучии и целости организма; посредством его изощряется тонкость приспособления, более тонкое соответство-вание организма окружающим внешним условиям. Одинаково важны обе половины правила: если организму много дает временное отношение к предмету, то в высшей степени необходим разрыв этого отношения, раз оно дальше не оправдывается в действительности. Иначе отношения животного вместо того, чтобы быть тонкими, обратились бы в хаотические».13
Павлов, следовательно, рассматривает условный рефлекс — временную связь — как временное отношение организма к среде и вместе с тем говорит о временном отношении между деятельностью известного органа и внешними предметами. Системность и целостность работы головного мозга и регулируемой им деятельности всего организма и проявление реакции организма одновременно в различных органах животного позволяют говорить об отношении органа, например слюнной железы, в смысле реализации отношения целого организма к окружающей действительности через этот орган. При этом орган, как часть, выступает в единстве с организмом, как целым.
4 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 280.
10 Там же, стр. 187.
11 Там же, стр. 481.
12 Там же, стр. 190 и 281.
13 Там же, стр. 34.
Новая павловская синтетическая физиология и отличается существенно от допавловской аналитической тем, что она изучает не только деятельность отдельных органов и их взаимоотношения, но и регулируемую нервной системой деятельность организма в целом, в его единстве с окружающей средой.
«Я смею думать, говорит Павлов, что последующее изложение также убедит Вас, как убежден я, что перед нами в данном случае скрывается бесконечная область плодотворного исследования, вторая огромная часть физиологии нервной системы, главным образом устанавливающей соотношения не между отдельными частями организма, чем мы занимались главным образом до сих пор, а между организмом и окружающей обстановкой».1 ]
Значительно позже, основываясь на итогах огромного творческого пути, он говорит, что «это изучение неудержимо стремится вперед без малейших препятствий, перед нами только развертывается все более и более длинный ряд отношений, составляющих сложнейшую внешнюю деятельность высшего животного организма».15
Сложные отношения целого организма обеспечиваются, по Павлову, деятельностью больших полушарий с ближайшей подкоркой. Эгу деятельность Павлов и назвал высшей нервной деятельностью, «противопоставляя ей деятельность дальнейших отделов головного и спинного мозга, заведующих главным образом соотношениями и интеграцией частей организма между собой под названием низшей нервной деятельности».16
«Обычно большие полушария, как высший орган соотношения организма с окружающей средой, и, следовательно, как постоянный контролер исполнительных функций организма, держат следующие за ним отделы головного мозга с их инстинктивными и рефлекторными деятельностями под своим постоянным влиянием».17 Начав с 1901 г. «изучать высшую нервную деятельность собаки, т. е. ее сложнейшие отношения к внешнему миру»,18 Павлов со свойственной ему осторожностью говорит: «по крайней мере на собаках — нашем обычном экспериментальном объекте мы убеждаемся, что все их сложные и сложнейшие отношения с внешним миром укладываются в рамки нашего исследования указанных процессов и их свойств и нами охватываются, сколько нам позволяет наша возможность развернуть опыт».19
Таким образом, рассматривая деятельность организма с позиций ^рефлекторной теории, Павлов определяет мозг как орган отношений к внешнему миру.20 Деятельность больших лолушарий
14 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 28.
15 Там же, стр. 481.
16 Там же, стр. 482.
17 Там же, стр. 468.
18 Там же, стр. 190.
19 Там же, стр. 538.
20 Там же, стр. 95, 418, 467, 468, 481.
у высших животных рассматривается как обеспечивающая сложные отношения организма к внешнему миру на основе индивидуального опыта.21
Это синтетическое понимание идет рука об руку с аналитическим, которое выделяет в этом процессе роль отдельных звеньев. В этом смысле говорится об отношении слюнной железы, глаза, уха и т. п. к внешним воздействиям или предметам.22 Здесь аналитический и синтетический планы выступают в единстве, так как относятся не глаз или ухо, а животное, пользуясь тем органом, который подвергается воздействиям. С точки зрения сложных отношений, основанных на механизме условных рефлексов, стали понятней «психические» глухота и слепота, описанные Мунком и объясненные Павловым как нарушение «отношения животного к внешнему миру со стороны его глаза и уха».23
Раскрытие внутренней неиродинамики и отличает павловское понимание поведения, основанного на высшей нервной деятельности, от плоского и внешнего бихевиористического описания со схемой — «стимулы — реакции», хотя бы последнее и пыталось представить свой, лишь на словах глубокий, анализ с позиции физических ион-протонных зависимостей. И. П. Павлов объединил учение о внешних отношениях организма к среде с отношениями внутри организма между его частями и в мозгу между разными его отделами. Соответственно этому его учение положило конец противопоставлению жизни анимальной (психической) и органической (вегетативной), которое в середине XIXстолетия отстаивал Биша. Вместе с тем, раскрыв механизм развития как процесс новообразования и закрепления условных, приобретенных, рефлексов, Павлов ликвидировал плоский эволюционизм Спенсера. Развитие, по представлению Спенсера, как известно, заключается в приспособлении внутренних отношений к внешним. Однако вербальным термином «отношение» здесь объединялись принципиально разнородные вещи, а именно — отношение организма в целом к внешнему миру и совершенно неопределенные внутренние отношения органов и тканей. Только учение о высшей нервной деятельности позволило понять процессы высшей и внутренней деятельности, их связи как единство отношения животного к внешней среде и лежащего в его основе коркового условнорефлекторного механизма.
Переходя к постановке психологических проблем в соответствии с учением Павлова, нельзя не вспомнить его неоднократные указания на то, что психическая, по старой терминологии,
21 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 190, 418, 468, 480, 489.
22 Там же, т. III, стр. 33, 53, 99, 173, 176, 440.
23 Там же, стр. 172.
деятельность есть высшая нервная деятельность. В плане изучаемого нами вопроса особенно важны некоторые высказывания Павлова. Прежде всего он указывает на то, что «деятельность больших полушарий с ближайшей подкоркой, обеспечивающую нормальные сложные отношения целого организма к внешнему миру, законно считать и называть вместо прежнего термина «психической» высшей нервной деятельностью».21
Здесь с предельной ясностью выражено понимание Павловым психической деятельности. Во-первых, она представляет собой старое название для обозначения высшей нервной деятельности; во-вторых, она представляет деятельность коры головного мозга с ближайшей к ней подкорковой областью; в-третьих, эта деятельность заключается в обеспечении отношений к внешнему миру; в-четвертых, эти отношения организма в целом характеризуются их сложностью. Это общее и основное понимание Павловым психической, т. е. высшей нервной, деятельности опреде ляег роль отдельных opi анов как местных и частных аппаратов, через которые осуществляется отношение организма к окружающему, например «слюнная железа представляет всю ту сложность отношений, которая наблюдается и у нормального животного»,25 которая «реагирует и на психические раздражения, употребляя старую терминологию, т. е., следовательно, находится в сложнейших взаимоотношениях с внешним миром».26
Еще в раннем периоде развития учения о рефлексах Павлов показал, что так называемые реакции на «психические раздражения обозначают сложнейшие отношения с внешним миром».27 Этим самым совершенно исключена та зоопсихология, которая пыталась объяснить поведение и деятельность животных по аналогии с субъективно-психическим состоянием человека, т. е. являлась антропоморфической. Это определяет и метод исследования.
«Объективный наблюдатель, говорит Павлов, довольствуется констатированием реальных отношений, которые существуют между наблюдаемыми явлениями».28 Павлов справедливо отвергает и субъективные фантазии и произвол туманно вербальных толкований. Реальные отношения — это фактические отношения, обоснованные положения, подтверждаемые результатами практического воздействия. Эта позиция обязательна и для научной психологии.
Павлов дает объективный критерий психического. «До конца прошлого столетия, говорит он, эти временные отношения, временные свяви животного организма с окружающей средой даже не считались физиологическими, а для обозначения их употреб-
24 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 482.
25 Там же, стр. 177.
26 Там же, стр. 181.
27 Там же, стр. 48. 4 Там же, стр. 370.
лялось другое слово «психические отношения». Текущие работ показали, что нет никакого основания исключать их из области физиологии».29
Исходя из этого, Павлов открывает путь изучения психики. «Сложнейшие, прямо загадочные с психологической точки зрения отношения подлежат ясному и плодотворному физиологическому анализу».30
Подходя к исследованию психики человека и учитывая качество субъективности, научное материалистическое исследование сохраняет позиции изучения психической деятельности человека в его отношении к окружающему. «Объективное исследование явлений, называемых у животных психическими, становится прямым продолжением и расширением физиологического экспериментирования».31
Та система отношений, отсутствие которой препятствовало развитию учения о деятельности высших отделов мозга, представлена Павловым на основе многочисленных работ своих и сотрудников. Включая человека, она устанавливает три ступени рефлекторной деятельности: 1) безусловнорефлекторную; 2) условно-рефлекторную— первой сигнальной системы; 3) специфически человеческую — второй сигнальной системы.
По поводу указанных инстанций надо упомянуть еще о некоторых моментах. Во-первых, это понятие сложных безусловных рефлексов, которое явилось физиологическим пониманием того, что в психологии называлось инстинктами. Для психологии важно то, что Павлов теснейшим образом сближает их с эмоциями и локализует, как известно, в подкорковой области. Вместе с тем Павлов пользуется понятием основных тенденций организма, к которым он относит пищевую, половую, самозащитную и другие, очевидно понимая их как сложные безусловнорефлек-торные образования. Во-вторых, в связи с условными рефлексами им развито учение о динамическом стереотипе, представляющем постоянную последовательность условных рефлексов, соответствующую стереотипно повторяющейся системе внешних условий. Естественно возникает представление о том, что в стереотип включается не один вид рефлекса, но различные, а это позволяет нам понять все многообразие приспособленных реакций животного на многообразие внешних условий.
Бесчисленные раздражения, падающие на кору головного мозга, вызывают разнообразнейшие условные и безусловные действия. Этот процесс, как указывает Павлов, представляет грандиозную и напряженную работу создания «слаженной уравновешенной системы внутренних процессов» и лежит в основе образования «динамического стереотипа».32 Постоянным комплексам
29 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 370
30 Там же, стр. 103.
31 Там же, стр. 48.
32 Там же, стр. 496.
внешних условий закономерно соответствует комплекс реакций. Важнейшее учение о динамическом стереотипе освещает, в частности, сложные привычные реакции. Упроченный стереотип может иметь необычайную крепость и силу влияния на реакции, и переделка его' может быть чрезвычайно мучительной. Мне кажется, не будет ошибкой рассматривать безусловные рефлексы, и в частности сложные безусловные рефлексы — «инстинкты» как филогенетически обусловленные, наследственно закрепленные стереотипы. Динамический стереотип можно рассматривать как более сложное привычное отношение. Диалектический процесс развития заключается и в образовании стереотипа и в разрушении или снятии его новообразованием, основанным на новых жизненных факторах и требованиях.
К. М. Быков указывает на то, что «в течение жизни организм устанавливает тот или иной определенный уровень отношений, Известных форм равновесия, организованного корой головного мозга, между внешней средой, с одной стороны, и внутренними процессами, с другой. Такой уровень отношений у различных людей имеет определенный динамический стереотип. Нарушение этого стереотипа есть нарушение жизнедеятельности».33
При переходе от низшей ступени к высшей с нарастанием жизненного индивидуального опыта развивается «все более и более длинный ряд отношений, составляющий сложнейшую внешнюю деятельность высшего животного организма».34
У человека с образованием второй сигнальной системы высшая нервная деятельность основывается на неизмеримо большей способности накопления опыта, на установлении наиболее «длинного ряда отношений». У человека впервые возникает в подлинном смысле слова исторический опыт, главным средством накопления которого является слово~ как условный раздражитель, но «такой многообъемлющий, как никакие другие, не идущий в этом отношении ни в какое количественное и качественнное сравнение с условными раздражителями животных».35
Вторая сигнальная система — речь как «сигнал сигналов», как основа обобщения, отвлечения, науки и общечеловеческого опыта — является характерной для человека «чрезвычайной надбавкой» в высшей нервной деятельности. «В нормально развитом человеке вторая сигнальная система является высшим регулятором поведения».36 С возникновением второй сигнальной системы перестраивается вся высшая нервная деятельность — способ отношения человека к действительности приобретает особые черты. Если слово «сделало нас людьми», то вместе с тем «многочислен-
33 К- М. Быков. Доклад на сессии АН и АМН СССР. Стенографический отчет. М., Изд. АН СССР, 1951, стр. 32.
34 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 481.
35 И. П. Павлов. Лекция о работе больших полушарий головного мозга, стр. 357.
36 И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. III, стр. 577.
ные раздражения словом удалили нас от действительности и поэтому мы постоянно должны помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности»,57 т. е. только единство и согласованность второй и первой сигнальной систем обеспечивают нормальную деятельность. Однако «у человека, говорит Павлов, в конце концов все сложные отношения перешли уже во вторую сигнальную систему. У нас выработалось наше словесное, а не конкретное мышление. Самым постоянным регулятором в жизненных отношениях является вторая сигнальная система».58
Характерным для животных является ярко выраженная непосредственность и ситуативность их поведения, опирающаяся на первую сигнальную систему и сложные безусловные рефлексы — инстинкты. Пример ярко выраженного ситуативного характера поведения показан Павловым на собаке, которая характеризовалась крайне резко выраженным сторожевым рефлексом в форме агрессивности ко всем входящим в экспериментальную Камерун-особенно приближающимся к экспериментатору, и «в положительном отношении к своему настоящему экспериментатору».34 Поведение собаки в камере и вне ее резко различно. «Как только собака выходит из этого пространства, она делается совершенно другой и по отношению к посторонним, и по отношению к хозяину. От нападательной реакции не остается и следа. Наоборот, животное теперь довольно часто дружески лезет к посторонним на грудь... Стоило этой собаке, таким образом, оказаться за дверью жилой комнаты, как отношение ее резко менялось. Вот как это приуроче-но к определенным условиям».40
Соответственно обобщенности во второй речевой сигнальной системе, в отличие от конкретности первой сенсорной сигнальной системы, отношения человека, сказывающиеся в его действиях и поступках, также обобщены, хотя они могут касаться и единичных, конкретных предметов, могут быть случайны и ситуативны.
В силу огромного объема синтеза, наличия отвлеченных понятий у человека отношения имеют не только ситуативный характер, но и по мере развития опираются на все более обобщенные основания. Поведение человека определяется не только ситуацией, но в основе его, как правило, лежат те или иные принципы, мотивы долга, широкие и высокие идеи, отдаленные перспективы прошлого и будущего. Это отчасти и находит себе выражение в приведенной мысли Павлова о том, что «отношения у человека перешли во вторую сигнальную систему».
Вопрос об особенностях деятельности второй сигнальной системы еще достаточно не разработан, но если исходить из предпосылки общих закономерностей, не случайно, что при исследо-
37 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 569.
38 Павловские среды, т. III, Л., Изд. АН СССР, 1949, стр. 9.
39 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 248.
40 Там же.
вании высшей нервной деятельности немало внимания было уделено вопросу об ассоциации.
Павлов неоднократно указывал на значение ассоциаций и на то, что физиологическое понятие — условный рефлекс — соответствует психологическому — ассоциации. Как известно, в учении об ассоциациях в психологии ранее всего и более всего развивалось учение об ассоциации идей и представлений, т. е. о временных связях преимущественно в области второй сигнальной системы. Факт ассоциативных связей является одним из наиболее убедительных положений старой психологии. Однако признавать ассоциацию не значит еще признавать ассоциационизм как психологическую систему, недостаточность которой видна из приводимых ниже данных школы И. П. Павлова.
Опыты образования у животных ассоциации, т. е. временных связей в рамках первой сигнальной системы, удаются с трудом и не всегда, а сами ассоциации непрочны. В отличие от животных, у человека подобные этим и другие связи образуются легко. В этом смысле существен ряд мыслей, высказанных Павловым на «среде» 2/ХП 1934 г.: «Когда мы на собаках хотели повторить этот опыт, т. е. связать два раздражителя без всякого привлечения импульсов, интересов, то это нам долгое время не удавалось. Постепенно мы напали на мысль, что тут вся история заключается в том, что именно здесь нет импульсов для деятельного состояния мозга. Два раздражителя повторяются, а после них собак не кормят, не гладят, не бьют. Мозг приходит в индифферентное состояние и никакой связи не образуется».41
Мною подчеркнуто указание Павлова на то, что для ассоциации нужен импульс, интерес. Нельзя поэтому не вспомнить, что вообще условием образования условного рефлекса является достаточная заряженность центра, о которой судят по достаточно энергичной безусловной реакции, выражающей не безразличное, а активное отношение к раздражителям. Особенно ярко выступает значение зарядки центров на примере столкновения конкурирующих рефлексов, например пищевого и сторожевого, пищевого и полового или оборонительного. Зарядка центров, определяющих силу реакций, может быть различна. «Но для полного обнаружения этой силы, а следовательно для правильного сравнения силы рефлексов необходимо полностью зарядить центры. Иначе могут получиться самые разнообразные отношения».42
Односторонний аналитизм ассоциативной психологии, справедливо подвергнутый критике И. П. Павловым, заключается не только в игнорировании целого, но и в том, что недоучитывалось значение для установления связей степени деятельного состояния, активности центров sb отношении к воздействию и объекту, от которого оно исходит
41 Павловские среды, т. III, стр. 582.
42 И. П. Павлов. Поли. собр. трудов, т. III, стр. 253.
Значение импульсов, интересов, явственно обнаруживало, в установлении временных связей, сказывается во всей деятельности животного ее избирательностью и доминированием различных ее форм. Так, Павлов, разбирая опыты с обезьянами, указывает на разницу между, как он говорит, «утробистым господином»— шимпанзе Рафаэлом, которого привлекает единственно еда, и «сравнительно высоким типом интеллигентности»—шимпанзе Розой, у которой «еда на втором плане и часто превалирует сильное желание поиграть или даже «помастерить»... Когда она занята, а Вы предлагаете еду, то она ее отталкивает: цель ее занятий другая».13
Зарядка центра безусловного рефлекса является важным источником образования и силы (величины) условного рефлекса— возможности образования условной ассоциативной связи, доминирования тех или иных реакций, т. е. активной избирательности, направления ориентировки в сложных реакциях поведения. Эш позволило юворшь, по анало1ии с человеком, об интересе у животного. Однако у животных интерес как избирательное отношение имеет конкретный, ситуативный, непосредственно связанный с условными и безусловными раздражителями характер.
Изложенные идеи Павлова являются важнейшим источником для основанной на его учении психологии, которая должна изучать человека, как все живые организмы, в его отношении к окружающему, с учетом его исторически обусловленных особенностей, характеризуемых с физиологической стороны особым богатством индивидуального опыта благодаря «особой надбавке», второй сигнальной системе — речи, неразрывно связанной с отвлеченным мышлением. Такое рассмотрение, мне кажется, не отрывает психологию от павловского наследия, а развивает психологию на его основе.
И. П. Павлов, будучи основоположником настоящей физиологии головного мозга, великим реформатором всей физиологии, был вместе с тем одним из основоположников научной материалистической психологии, которая у нас сейчас и стремится идти по павловскому пути. Павлов говорил о слиянии физиологии с психологией, но не об уничтожении последней. Не значит ли это, прежде всего, что обе науки обьединяются на одной позиции изучения высшей нервной деятельности человека, физиологические процессы которой лежат в основе фактических отношений человека к окружающей действительности. Это слияние основывается на единстве внутреннего механизма мозговой нейро-динамики с отношениями организма, выражающимися в его поведении и деятельности.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |