Моей жене, за ее терпение и прочие восхитительные каче­ства, из-за чего мне порой кажется, что она — продукт моего воображения 8 страница

-Что?

— Ответь на вопрос, сделай одолжение.

— Я его понимаю, — сказал Джим. — Эти твари застав­ляют тебя видеть то, что нужно им. Джон хочет убедиться в том, что мы все можем доверять своим глазам. Верно?

Я обошел грузовой отсек, по очереди указывая на жите­лей города Неназванный, жизнь которых зависела от нас с Джоном. Их было четверо — пятеро, если посчитать груди Дженнифер отдельно. Мне вдруг страшно захотелось сделать именно так. Проклятый тестостерон.

Джон кивнул и, похоже, слегка успокоился.

— Хорошо. Да, Джим верно сказал — я просто хотел убе­диться в том, что не... ну, не вообразил себе все это, что ли.

Дейв, ты понимаешь, о чем я? Помнишь того копа в поли­цейском участке — который на самом деле не существовал? Меня там не было, но я все равно его помню. Типичный, стандартный полицейский, актер массовки.

Джим снова кивнул, и я спросил себя, сколько же ему пришлось пережить за последнее время.

— Мы выросли на Голливуде, — сказал Джим. — Наш мозг видит мир через фильтр, созданный комиксами и бое­виками, которые крутят по каналу «Синемакс». Вот почему дети приходят в школу с оружием под пальто. Дьявол умеет нами управлять.

Похоже, Джим хватался за любую возможность поговорить о сатане — причем так, чтобы никто не мог поспорить с ним с позиций рационализма. Впрочем, вданном контексте дьяво­лы и ангелы не вызывали особых возражений, так что Джим собирался выжать из этого момента все, что возможно.

— Если человек проснулся посреди ночи и увидел что-то странное, то это всегда что-то из фильма: пришельцы с ог­ромными глазами или призрак старой дамы, — заговорил Джон. — А в данном случае видения каким-то образом пре­вращаются в реальность. По крайней мере для вас.

Какое-то время мы ехали молча, задумавшись о том, что же скрывается за обоями в цветочек, которыми мы заклеи­ваем неизвестный нам мир, все то, что разум — или душа — не позволяет нам увидеть, чтобы мы не потеряли рассудок или просто не наделали в штаны.

Молчание нарушил Фред.

— Я вам так скажу: а пошли они все к черту.

— В прошлом семестре у меня был курс кинематогра­фии, —заметила Дженнифер. — Почти все фильмы на фран­цузском, и в них в основном целовались в кафе или в квар­тирах над кафе. Ателевизора у меня нет. Может, это вам при­годится.

Я закрыл глаза и вздохнул. Хоть бы Джим помолился о том, чтобы мы все не отвлекались.

— Ну ладно, — сказал я. — Давайте пока об этом забудем, ведь сейчас мы имеем дело не с призраками или вампирами. Монстр в кабине не менее реален, чем любой из нас...

Реален, словно удар в пах!

—...и он действительно может нас убить. А вы понимае­те, что он хочет с нами сделать?

— Отрезать от нас лучшие куски и сшить себе костюм из человеческой кожи, — пошутил Фред.

— Ё-мое! В этом костюме он будет выглядеть роскошно!— воскликнул Джон.

Я снова вздохнул и потер руками лоб. Возникла серьез­ная опасность того, что сейчас Джон заговорит о своем чле­не — а на эту тему мой друг мог рассуждать в течение не­скольких часов, если не дней. Поэтому я решил ликвидиро­вать проблему в зародыше.

— Не-е-ет, ничего подобного, — сказал я. — Помните ис­торию про троянского коня? Несколько солдат залезают в огромную статую коня, приезжают во вражеский лагерь, а ночью вылезают и открывают ворота для своей армии. Так вот, наркотик, на котором сидел этот ямаец, впустил что-то в этот мир. Ямаец превратился в троянского коня. Из него вышли эти белые летающие червяки. Сейчас они сидят в Джастине, и теперь уже он хочет впустить их дружков.

Все умолкли. Я оглядел коробки, и в моей голове поти­хоньку начал складываться план.

— Чувак, откуда ты это знаешь? — спросил Фред.

— Собрал картинку в голове, используя индуктивное умозаключение и обрывки информации, которую передал Джон, когда говорил со мной через собаку. Долго объяснять.

— Ясно, — ответил Фред, и мне показалось, что я нахо­жусь рядом с чемпионом мира по плаванию вниз по тече­нию. — Но почему мы?

— Потому что мы избраны, — ответил Джим. — Мы приэмны, а все остальное не имеет значения.

Ну, Джим, может, мы действительно избраны — но вряд ли Богом. Разве только Бог — это черная жидкость в серебря­ном флаконе. Ох, а может это он и есть...

Я посмотрел в глаза Джиму, вспомнил слова его сестры о том, что к ним приходил ямаец. На вечеринке Джим разго­варивал с Робертом.

Джим был там с самого начала.

И, черт меня побери, он что-то недоговаривает.

Может, это Джим, что называется, «поджег фитиль»? Та­кие, как он, те, кто сжимает Библию так крепко, что на об­ложке остаются следы ногтей, больше всех боятся своей тем­ной стороны. Часто они борются с пороками потому, что хотят подраться — и при этом всегда перегибают палку.

Фред кивнул.

— То есть смерть — не худшее из того, что может с нами случиться.

— Это еще мягко сказано, Фредди, — отозвался Джон.

Я посмотрел на сложенные штабелями картонные короб­ки и немного подумал.

— А при какой концентрации спирта напиток становит­ся горючим?

Пару часов спустя рядом с дверью стояла дюжина пол­ных бутылок. Из каждой торчал шестидюймовый лоскут тка­ни, вырезанный из фланелевой рубашки Фреда. Когда «Джа­стин» наконец остановит машину и откроет дверь, мы его поджарим.

Но грузовик не останавливался. Часами мы ехали, при­жавшись к металлическим стенам, то проваливаясь в сон, то просыпаясь. Джон нашел маленькое вентиляционное от­верстие, и мы по очереди смотрели на проплывающий мимо нас мир.

Ожидание казалось адской мукой. Воскресное утро пре­вратилось в день. Мочились мы в пустые бутылки, хотя как с этим справлялась Дженнифер, я точно не помню. Грузовик наматывал сотни миль по шоссе, и кукурузные поля за ок­ном сменила пустыня.

Двадцать восемь часов и девятнадцать минут — вот сколь­ко мы в общей сложности пробыли в грузовике. В глубине кузова мы нашли ящик воды «Эвиан», но единственным ис­точником калорий было теплое пиво. Правда, Джону к та­кой диете приспосабливаться не пришлось.

Наконец — наконец! — грузовик сбросил скорость и на­чал петлять, въезжая в город.

Мы вскочили, бросились в глубь фургона и стали соби­рать бутылки.

Машина остановилась, и мы затаили дыхание. Потом она снова поехала, уже в другом направлении.

У нас был план, но его разработал я, а это означало, что мы капитулировали и просто ждем, когда придет смерть.

— Послушайте, — серьезно сказал Большой Джим, огля­дев нас. — Когда эта тварь откроет дверь, кто-то из нас, воз­можно, умрет. В этот момент у вас, наверное, появится шанс убежать, скрыться, спастись. Но мы должны остаться здесь и прикончить чудовище, понимаете?

Мы кивнули. У меня снова возникло ощущение, что он зна­ет о грозящей нам опасности больше, чем кто бы то ни было.

— Кажется, вы не понимаете, — продолжил Джим. — Но... — Он сглотнул. — У меня есть сестра. Она осталась в нашем старом большом доме. В нем всегда водились мыши. После смерти родителей мы старались держать дом в чисто­те, но с мышами справиться не могли. Они везде — в шка­фах, в стенах. Я разложил яд по всему дому, чтобы избавить­ся от этих тварей.

Фред вытащил зажигалку и щелкнул, проверяя, работает ли она.

Джим опустил взгляд в пол и продолжил.

— Однажды я заглянул под ее кровать и увидел там блю­дечко с обгрызенным кусочком хлеба. Сестра нарочно его туда поставила.

Машина снова повернула. Под колесами захрустел гравий.

Джим умоляюще посмотрел на нас.

— Она кормила их, понимаете? Все время, пока я пытал­ся их убить, она не давала им умереть с голоду.

Я представил, как она, маленькая и одинокая, сидит в доме, похожем на пещеру, и внезапно понял: что-то пытает­ся проникнуть в этот мир через Лас-Вегас, и Джим знает это, знает, что поставлено карту; а весь остальной мир — безза­щитный, ни о чем не подозревающий — живет как ни в чем не бывало. Мне захотелось, чтобы Салливан наконец назвал сестру по имени, черт побери, чтобы я перестал называть ее Огурцом.

— Джон, Фред, если кто-то из вас выживет, а я нет, обе­щайте, что будете заглядывать к ней и позаботитесь о том, чтобы она... ну, в общем, позаботьтесь о ней. Она умная, вы не думайте. Нет, я не имею в виду, что она... Просто она ни­когда не жила одна. Обещайте, что приглядите за ней.

Грузовик еще раз повернул и стал притормаживать.

— Конечно, старина, — ответил Джон.

Я вспомнил последнего любимца Джона, маленького те­рьера, который выпрыгнул из окна четвертого этажа и раз­бился, пока его хозяин сидел на диване и играл в видеоигры. Да, Большой Джим, Огурец в надежных руках.

Джон щелкнул зажигалкой. Грузовик повернул в послед­ний раз и остановился. У меня перехватило дыхание.

Мой друг выглянул через отверстие, пытаясь определить, куда мы приехали.

— Если я умру, — сказал он, — говорите всем, что я по­гиб самым крутым образом. Дейв, мои компакт-диски забе­ри себе. Брат потребует «Playstation» — я одолжил приставку у него год назад, так что не спорь с ним.

Дженнифер помедлила.

— А под моей кроватью одна половица отходит, — про­шептала она. — Там у меня тайник: немного «травы», днев­ник с... с именами парней и... еще кое-что. Если я умру, пусть один из вас заберет все это добро, пока его не нашла моя мама.

Джон поджег все три «коктейля Молотова», которые я держал. Его рука — в отличие от моей — не дрожала.

— Если я не вернусь домой, — зашептал Фред, — и мое тело не найдут, ну, если Джастин меня съест или еще что, то говорите, что не знаете, что со мной стало. Пусть это будет тайна. А через год пустите слух о том, что я брожу по городу. Пусть я буду как снежный человек, чтобы все видели меня то здесь, то там. Легенда о Фреде Чу.

Джон кивнул, словно запоминая все это, поджег фитили своих бутылок с зажигательной смесью и взглянул на меня.

— У тебя последняя просьба есть? На тот случай, если все закончится плохо?

— Ага. Отомстите за меня.

С «коктейлями Молотова» в руках мы встали полукру­гом у двери. Я уставился на сине-оранжевое пламя, плясав­шее на влажном фитиле. Сердце грохотало в груди. За спи­ной поскуливала Молли.

Секунды текли, словно кетчуп из стеклянной бутылки. Я слышал дыхание Джима, стоявшего рядом, чувствовал, как по виску бежит капелька пота.

Замок щелкнул и заскрежетал. Все мои мышцы напряг­лись. Я опустил глаза и еще крепче сжал пивную бутылку.

О боже, сейчас мы умрем, мы в самом деле умрем.

Дверь медленно поползла вверх. На полу появилась блед­ная пол ос ка лунного света, засвистел ворвавшийся внутрь ве­тер. Джастин стоял там, и мы увидели его, начиная с лоды­жек—джинсы, рубашка и...

Матерь божья!

Он выглядел практически нормальным: бледная кожа в лунном свете, светлые волосы, растрепанные ветром, прыщ Ма подбородке. Только теперь глаза Джастина вылезли из глазниц дюйма на четыре.

Глаза на ужасных бело-розовых стебельках повернулись в нашу сторону. Это так нас поразило, что мы замерли на месте и стали ждать, что кто-нибудь сделает первый шаг.

К чести Дженнифер, она первой вышла из оцепенения и сделала жалкую попытку метнуть бутылку с горящим фи­тилем в Джастина. Чудовище Джастин невозмутимо наблю­дал, как бутылка пролетела мимо него, упала на землю, по­катилась и замерла. Огонек на фитиле задрожал и погас. Хренова Туча повернул свои двойные черепные оптичес­кие приборы, посмотрел на то, как уже безвредный «кок­тейль Молотова» выливается из бутылки на землю, затем повернулся к нам.

— Поставьте на пол это дерьмо, идиоты, и двигайте за мной.

Он сделал шаг назад и, сообразив, что его глаза выпали из черепа, втащил их обратно; стебельки при этом отврати­тельно изгибались.

Мы постояли немного, стыдливо взглянули друг на дру­га, словно признавая свое поражение, а затем подчинились приказу.

Слишком поздно я понял, что все ждали моего сигнала, ждали, что я поведу их в атаку.

Добро пожаловать в «Экспресс разочарования Дэвида Вонга», кретины.

Быстро оглядевшись по сторонам, я понял, что мы при­ехали не в Вегас, а в какую-то глушь. Ночь была ветреной, а в штате Невада это, похоже, означает, что тебе в лицо летит пыль. Джастин, этот гибрид между ходячим роем демонов и поклонником группы «Limp Bizkit», повел нас через пыльный дворик к пыльному крыльцу, покрытому чешуей облезающей краски. На крыльце стояла пара древних, очень пыльныхбаш- маков, мумифицировавшихся под действием пыльного воз­духа пустыни.

Дверь распахнута настежь; в том месте, где когда-то была ручка, виднелась идеально круглая дырка.

Рядом с дверью стояла покрытая пылью, но при этом до­вольно свежая коробка от «ФедЭкса», очевидно, доставлен­ная по ошибке — последние обитатели, похоже, покинули дом лет девять назад.

Джастин вошел в дом, по пути равнодушно отпихнув ко­робку.

Мы последовали за ним, и я заметил, что в руке Джастин держит старую, заляпанную грязью стеклянную банку. Мне показалось, что я видел такую же, ил и очень похожую, в под­вале у Роберта. Джастин поставил банку на пол, а затем уса­дил нас одного за другим вокруг нее. Я понял, что сейчас он произнесет речь, и взмолился о том, чтобы он — белый под­росток, выросший рядом с кукурузными полями, — не гово­рил так, словно записывает вставки между песнями на аль­боме какого-то гангста-рэппера.

— Йоу, этот мир — дерьмо, — сказал Хренова Туча.

О черт.

— И как вы, люди, только управляетесь с этими хрено­выми телами? Вы, типа, напуганы, что щас я вас прикончу, но ведь на самом деле это луч шее, что можете вами произой­ти, йоу. М ир мертвых, чуваки, состоит из чередующихся сло­ев гнили, дерьма, гнили и дерьма.

Я оглядел темные силуэты, увидел, как лунный свет, про­никающий через щели в ставнях, отражается от слез на ще­ках Дженнифер. Джим сидел с закрытыми глазами, словно молился. Фред Чу равнодушно смотрел по сторонам, одной рукой поглаживая бородку, а другой теребя полоску пено­пластового ковра. Похоже, парень впал в прострацию. Мол­ли вылизывала промежность.

Леди и джентльмены: Ударная Группа демоноборцев из Не­названного!

Мне захотелось хотя бы попытаться что-то сделать.

— Мир мертвых? Ты оттуда? — спросил я.

— Нет, чувак. Это ты оттуда. Мы сейчас в нем. Этот мир — просто ужас. Если кто-т© вдруг решит навсегда изгнать тебя отсюда, то может просто пристукнуть какой-нибудь желез­кой — черт побери, тебя можно прикончить даже голыми руками. Вы, пузыри, сидите в этой комнате, а я уже чувствую запах гнилого мяса мертвых животных, которое маринуется в ваших кишках в растворе кислоты. Вы лишаете жизни не­винные создания для того, чтобы протянуть еще один день. Вы — механизмы, питающиеся ужасом и болью других су­ществ. Вы будете уничтожать растения и животных до тех пор, пока не сдохнете от голода, пока ваши попытки отда­лить смерть не приведут к гибели всех и вся на этой планете. Чуваки, это место — воплощение абсолютного ужаса, и я не могу поверить в то, что вас не парализовало само пребыва­ние здесь.

— Ну спасибо, — сказал Джон после долгой, долгой па­узы.

Я проследил за направлением его уверенного взгляда, за­метил то же, что и мой друг, — и быстро отвел глаза.

Потом я снова посмотрел на Джастина, пытаясь угадать, заметил ли он. Но он деловито откручивал крышку старой банки. Из банки выпало маленькое сморщенное существо, похожее на сушеного червяка, и тихо приземлилось на полу.

Хренова Туча пошел на кухню и чем-то загремел в рако­вине. Воды нет. Он вернулся и взглянул нам в глаза.

— Помочись на него, — скомандовал он Фреду.

От неожиданности я подумал, будто мне это послыша­лось. Впрочем, Фред, похоже, овладел искусством плыть по течению до такой степени, что философам потребовалось бы несколько веков, чтобы сравняться с ним.

— Ладно. — Фред пожал плечами, встал, расстегнул ши­ринку, помочился на пол, застегнул ширинку и сел.

Черный высушенный червячок оказался в центре бурля­щей лужицы. Где-то с минуту ничего не происходило.

А потом червяк дернулся.

Дженнифер завопила, и все вскочили.

Сморщенное существо стало расти. И расти. И расти.

Просто добавь воды!

Появилась рука — розовая, словно у младенца. Из-под нее вместо еще одной руки вылезло нечто, похожее на ногу насе­комого. Нога, примерно в фут длиной, вытягивалась у нас на глазах, словно телескопическая антенна. Затем появилось не­что вроде панциря. Я увидел глаз — красный, сетчатый, слов­но у мухи. Рядом с ним еще один, на этот раз с круглым зрач­ком, как у млекопитающего. Затем еще один — желтый, с чер­ным узким вертикальным зрачком, как у рептилии.

Существо выросло еще немного, стало размером с кро­лика, затем с небольшую собачку. Когда рост остановился, существо оказалось примерно полтора фута в высоту и три фута в длину, а весом, наверное, с Молли.

Его как будто кто-то собрал из запасных частей. Хвост, словно у скорпиона, и семь — да, семь! — ног, каждая из ко­торых заканчивалась розовыми младенческими ладошками. Голова в форме сердца, дуга из разных глаз над черным клю­вом, как у попугая. На голове существа — нет, я не шучу! — пучок аккуратно расчесанных светлых волос. Клянусь моги­лой матери, парик держался на голове с помощью резинки под подбородком.

Странным — точнее, более странным — в этом существе было то, что его задние ноги и живот существовали словно бы отдельно друг от друга. Их разделяла пара дюймов пусто­го пространства, и когда существо поворачивалось боком, зазор был ясно виден. Но при этом обе части двигались син­хронно, будто их соединяла невидимая ткань.

Маленькое чудовище встало, дрожа, словно новорожден­ный теленок. С него стекали капли мочи.

— Хм, — сказал Джон.

— Парни, эту чертову тварь видят все или только я? — спросил Фред.

Существо стало ходить кругами, оглядывая комнату.

— Не двигайтесь, — приказал Джастин. — Стоит мне при­казать, и она убьет вас, йоу. Вы не знаете, на что способна эта тварь. Черт побери, она, кажется, сама этого не знает. Если бы я хотел вас замочить, то сделал бы это еще дома. Нет, у меня другая цель.

Тварь все кружила и кружила, осматривая нас своими раз­нокалиберными, мигавшими с разной частотой глазами. На­конец существо остановилось и посмотрело в мою сторону. За спиной у меня зашевелилась Молли и басовито зарычала.

— Мне нужно только одно — чтобы вы сидели смирно. Через минуту вы забудете, о чем сыр-бор.

Существо сжалось, превратилось в бесформенное пятно, затем исчезло. Я откинулся назад, ожидая, что монстр наки­нется на меня — но, как выяснилось, зря. Позади меня раз­дался ужасный вопль. Я оглянулся и увидел, что монстр за­прыгнул на спину Молли, впиваясь в ее бока ногами, словно стальными тросами.

Дженнифер заорала, и все вздрогнули. Джастин крикнул, чтобы мы не шевелились. Тварь замахнулась скорпионьим хвостом (я уже говорил о том, что у нее был хвост как у скор­пиона — и при этом волосатый) и воткнула его в Молли. Хвост задергался, что-то впрыскивая в тело собаки.

Молли заскулила.

А потом все кончилось. Тварь спрыгнула с Молли. Напу­ганная собака все-таки держалась на ногах. На кончике хво­ста твари висела капля густой черной жидкости.

«Соевый соус».

Стоп. Что? Он берется из этой твари?

За моей спиной кто-то задвигался, послышались звуки шагов и крики.

Джон бросился туда, куда мы с ним смотрели до того, скользнул по полу и схватил белую коробку от «ФедЭкса».

Хренова Туча действовал стремительно, словно Брюс Ли: мигом подскочил к Джону, ударил ногой в живот, вырвал из рук моего друга коробку, ошарашенно поглядел на нее и со­брался отшвырнуть, но внезапно остановился.

— Что в ней? — спросил он, глядя на Джона.

Джон не ответил; казалось, он и сам не знает, что в ко­робке. Я подошел поближе, пытаясь понять, что происходит. Хренова Туча выбросил руку в сторону Джона, словно в на­цистском приветствии. Это сбило нас с толку. Через секунду в ладони появился разрез, который затем превратился в не­что, похожее на рот. Из разреза тонкой струйкой полилась густая желтая жидкость; она дымилась и тихо шипела, быст­ро проедая дыру в полу.

— Отвечай, — потребовал Джастин.

Я взглянул на ярлык, приклеенный к коробке. Посылка на имя Джона, но в качестве адреса указан этот дом в Неваде. На коробке стояло вчерашнее число; доставка в течение дня, адрес написан бисерным, аккуратным почерком Джона.

— Говори, или я расплавлю тебе лицо. Что это — бомба?

Джон пожал плечами.

— Открой, тогда и узнаем.

Хренова Туча поставил коробку на пол.

— Вынеси ее.

— Ладно. — Джон нагнулся за коробкой.

— Стой! Не трогай!

— Ладно.

Джастин дал знак монстру в парике.

— Открой.

Похоже, тварь поняла его, потому что неуклюже подо­шла к коробке и принялась рвать крышку клювом. Через не­сколько мучительно долгих минут мне удалось обратить вни­мание монстра на длинную полоску скотча, которым «ФедЭкс» заклеивает все свои грузы, после чего существо наконец за­сунуло морду в коробку и вытащило оттуда смятый лист, выр­ванный из блокнота.

Хренова Туча взял страницу и увидел надпись, сделан­ную большими розовыми буквами: «ДЖОН, ПОСМОТРИ ВО ДВОРЕ, ЗА КУСТОМ».

Джастин повернулся к Джону.

— Что там — оружие? Собираешься меня завалить?

Мой друг не ответил. Хренова Туча указал на монстра в парике.

— Если кто дернется, эта тварь оторвет ему руки-ноги и отложит в брюхо пятьсот яиц. Усекли?

Мы усекли. Хренова Туча отбросил записку и вышел.

За окном действительно виднелся какой-то дрожавший на ветру куст. Неужели Джон, находившийся под действием «соуса», подложил туда что-то заранее? Но как? И что — пуш­ку, самодельную бомбу, барсука-убийцу? Я бы ничему не уди­вился.

Существо, ранее известное как Джастин Уайт, подошло к кусту, пнуло ногой и попыталось в него заглянуть. Я по­смотрел на Джона: он наблюдал за происходящим с таким же интересом, как и все остальные — похоже, он совсем за­был про свой план, когда закончилось действие «соуса». По­глядывая на ползающего монстра в парике, я подумал о том, не удрать ли нам всем через черный ход.

Не найдя ничего, Джастин повернулся к дому...

И рухнул на землю.

В пустынном воздухе раскатилось оглушительное «бум!», за которым последовало клацанье перезаряжаемого дробо­вика. Затем раздался второй выстрел, а за ним третий.

Монстр в парике зашипел и обнажил зубы (да, у него были и зубы, и клюв): похоже, он понял, что дело нечисто и поэтому нас всех нужно немедленно порвать в клочья. Мы замерли; нам отчаянно хотелось вскочить со своих мест и посмотреть на своего спасителя, но мы понимали, что ма­лейшее движение привлечет внимание твари.

К входу двинулась какая-то фигура. Монстр бросился ей навстречу. Когда я увидел, кто вошел в дом, то, честное сло­во, я стал болеть за монстра.

Можно что угодно говорить про Хренову Тучу и его рас­члененного любимца, но ни тот, ни другой не пытался заст­релить или поджечь меня. Этого нельзя сказать о детективе

Лоуренсе Эплтоне (Моргане Фримене), который широкими шагами вошел в дом, на ходу перезаряжая полицейский дро­бовик.

Существо на полу привлекло внимание копа, и он навел на монстра ствол.

Тварь повернулась в его сторону, мяукнула, словно кош­ка, сжалась в комок и исчезла.

— УХОДИ! — завопил Джон.

Морган бросился вправо.

Полсекунды спустя монстр в парике появился из воздуха там, где только что стоял Морган, и замахал лапами, пыта­юсь дотянуться до полицейского. Тварь упала на ковер. Коп прицелился.

Грохнул выстрел. Части монстра полетели во все стороны.

Морган вскинул дробовик и вытащил из него синюю пла­стиковую гильзу.

— Еще есть?

— Нет, но эта штука не умерла, — ответил Джим.

Все встали, радуясь своему спасению.

Все, кроме меня.

В моей груди, словно третий сосок, все еще пламенело 'отверстие — ровно в том месте, куда выстрелил добрый по­лицейский до того, как попытался сжечь меня живьем. Ининтересно, кто-нибудь обратил внимание на то, что Морган не ознакомил Джастина с его правами, прежде чем проделать в нем дыру? Ну да, я поступил бы точно так же, но именно поэтому общество и не дает мне полицейского значка.

Губы Моргана задвигались. Возможно, он хотел сказать: «Кретин, в этом монстре дыра размером с футбольный мяч, ОН уже не воскреснет», — но коп увидел меня и понял, что паренькоторому он выстрелил в сердце, стоит перед ним живой и здоровый.

На секунду наши взгляды встретились, и я снова заглянул в его сознание. Связных мыслей там не было — только страх, усталость и холодная, смертельно опасная решимость.

За эти две секунды я понял, что детектив пытается унич­тожить в себе последние сомнения насчет того, что должен сделать. У него появилась цель — спасти мир, ради нее Мор­ган проехал через всю страну. И если кто-то решил принять «соус» и стать проводником для захватчиков из другого мира, то этот идиот, невезучий или псих, должен умереть.

Морган пытался принять решение. Он посмотрел че­рез плечо, выглядывая в темноте Джастина, но от нас не отвернулся, и дуло его дробовика все еще глядело в нашу сторону.

Нас было шестеро — может, заложников, а может, уль­ев с пришельцами. Возможно, он рассчитывал на то, что ворвется в комнату и увидит нас, сидящих в коконах — слов­но в фильмах про Чужих. Тогда бы коп сжег дом и решил, что задание выполнено. Но в комнате были мы — усталые, грязные, израненные. И по сей день я не знаю, пытался ли он убедить свою совесть в необходимости застрелить пол­дюжины мирных жителей или подсчитывал, хватит ли ему патронов..

Джон наклонился, поднял коробку, заглянул в нее, пе­ревернул. В ладонь упали пачка сигарет и зажигалка. Из-за пояса больничной пижамы он достал бутылку с какой-то тем­ной жидкостью и отхлебнул. Я бы не удивился, если бы Джон отправил себе по почте еще и буррито.

— Это долго объяснять, но мы, черт побери, на вашей сто­роне, — сказал я Моргану. — Джон только что помог вам, выманив Джастина на улицу.

Только не спрашивайте, как он это сделал.

Морган развернулся и пошел к двери, выставив перед со­бой дробовик. Я последовал за ним, стараясь не наступать на куски монстра в парике.

Джастин уже не лежал на земле, и полицейского это уди­вило гораздо больше, чем меня. Морган выставил перед со­бой дробовик и повернулся вокруг собственной оси, словно турель. Грузовик заурчал и выкатился на дорогу; Морган бро­сился за ним и три раза выстрелил. Красные тормозные огни исчезли вдали.

Коп прибежал в дом.

— Черт!

— Мне известно, куда он поехал, — сказал я. — И я скажу вам, если пообещаете взять нас собой и больше в меня не стрелять. '

Морган глубоко вдохнул и посмотрел нам в глаза.

— Ладно, — произнес он наконец.

— Джастин едет в отель «Луксор». Только не спрашивай­те, откуда я это знаю.

Полминуты спустя мы, словно артисты бродячего цир­ка, набились во внедорожник, взятый Морганом напрокат, и машина загрохотала по трассе.

Сидя на пассажирском сиденье, я наблюдал за тем, как фары выхватывают из темноты участки дороги.

— Там должно пройти что-то вроде массового сеанса гип­ноза,— сказал я. — Его организовал какой-то парень по име­ни Маркони, и, похоже, Хренову Тучу... э-э... Джастина это заинтересовало.

Морган крепко сжал руль обеими руками. Стрелка спи­дометра неуклонно ползла вправо.

— Знаю.

— Знаете? Откуда?

Коп пошел на обгон, и все мы одновременно дернулись вправо, а затем влево.

— Вчера компания оптовой торговли «Брок» заявила об угоне грузовика со спиртными напитками. На заправке в Миссури я разговорился с продавцом. Оказалось, что какой- то водитель грузовика с пивом спросил у него, как проехать £ Лас-Вегас, а затем дал по яйцам и сказал, что дочери про­давца станут живыми мясными коконами для пиявок. Па­рень решил, что дело нечисто, и сообщил в полицию. Я по­ехал тем же путем, который он показал Джастину. А когда добрался до этого поворота, то почуял что-то нутром — ну, это что-то вроде интуиции.

При слове «интуиция» в животе у меня похолодело. Я обер­нулся и посмотрел на Джона, сидевшего сзади; эти слова привлекли и его.

— Я решил прислушаться к внутреннему голосу — и на­шел грузовик, припаркованный у старого дома.

Морган почесал щеку; двухдневная щетина заскрипела под пальцами, словно наждачная бумага. За окном под рев двигателя один пейзаж сменял другой.

— А что будет, если эта тварь доберется до «Луксора»? — спросил я.

— Скажем так: весь этот путь я проделал для того, чтобы этого не произошло.

— Если вы гонитесь за нами с тех пор, как нас похитили, значит, вы не спали более двух суток, — заговорил Джон.

— Пятьдесят часов, если быть точным.

На минуту мы замолчали. Меньше чем на минуту — если верить Моргану.

— А точнее — пятьдесят часов, тридцать семь и двадцать три сотых секунды. Наверное, это все адреналин. Я совсем не устал. Такое возбуждение, как на охоте.

Мы снова замолчали. Перед нами замаячили красные огни. Я ухватился за переднюю панель.

— И еще эти громкие, резкие голоса в голове, — сказал Морган.

Тут его глаза взорвались.

Он завопил; на ветровое стекло брызнули два фонтанчи­ка крови. Дженнифер закричала, а Джон с Фредом одновре­менно выпалили: «ЧЕРТ!»

Из глазниц полицейского поползли белые палочки; за­тем они взлетели и закружились по салону. Я схватил руль, который выпустил Морган. Мы съехали с трассы.

Машина затряслась, загрохотала, запрыгала на ухабах. За стеклом небо и земля поменялись местами, и крыша больно ударила меня в плечо. В глаза, уши и нос посыпались оскол­ки стекла, я врезался лбом в переднюю панель, крыша еще раз мне наподдала, а потом по моему лицу задом проехалась Молли.

Дата добавления: 2015-08-29