От восклицания задрожали подвески на люстре. Анжела, чьи выжидаемые события стремительно крепли, приблизилась к супругу.
- Лео, пожалуйста…
- Не лезь! – оборвал её мужчина. - Я не потерплю здесь ни твоих компромиссов, ни его взбалмошности!
- Но что, если так лучше?
- Лучше будет так, как сказал я! – с этими словами отец повернулся к сыну. - Живо собирайся.
- Что?
- Собирайся, говорю. Ваш новый декан, к счастью, не полный кретин: он не успел оформить документы, ибо мы вовремя приехали. Ты сегодня же вернёшься в университет, вещи привезут завтра. Продолжишь обучение и больше меня не опозоришь!
Он свирепо схватил Дэна за руку и потащил к дверям, туда, где висели шарф и курка сына. Туда, где один затяжной кошмар плавно перетекал в другой.
- Лео, опомнись!
- Я сказал, не лезь в это дело! Тебя недостаточно унизила наша беседа с профессорами?
- Отпусти меня! – Дэн, высвободив руку и едва не споткнувшись на осколках, сделал шаг назад. - Папа, хватит, прошу! Я не вернусь в Сент-Мэри, с ним покончено.
- Ты меня не услышал или не понял?
- Я всё понял, ещё десять лет назад. Я хочу заниматься тем, чем хочу, а не тем, что нравится тебе! Мне нужен театр, а не медицина – да она просто на каторгу похожа! Прости за несоответствие традициям, но не надо решать за меня, все перемены когда-то случаются в первый раз!
И в этот миг в жизни Дэниела Спаркса случилась первая пощёчина. Он даже не успел осознать, что сейчас будет удар, сильный и отдающий скрипом перчаточной кожи. Голова мотнулась в сторону, дыхание перехватило, а лицо будто ветер обжёг.
- Леонард! – вскричала Анжела, вставая между ними. - Ради Бога, что ты творишь?!
Дэниел, часто моргая, смотрел вправо, туда, где гудели и перекручивались в плывущий узор материнские руки, и звучал жестокий голос отца.
- Вон отсюда, - отчётливо раздалось внутри гудения, - вон из дома и с глаз моих. Если тебе нужна самостоятельность, сынок, – пей до дна всю чашу. Пока не одумаешься насчёт университета, в Гринплейс можешь не возвращаться.
- Леонард, не дури, это же наш ребёнок! – осадила его супруга. - Что на тебя нашло? Мы все устали и перестарались, отдохнём и поговорим об этом в другой раз – да хотя бы завтра!
Дэн почувствовал благодатно холодные пальцы матери на своей пылающей щеке.
- Я повторяю, - не дрогнул старший Спаркс, - вон отсюда. Если ему так опротивела учебная каторга, пусть сам себе сладкую жизнь обеспечивает! Анжела, отойди.
Ярость в тоне отца продолжала клокотать подогретой кислотой. Не сумасбродство и не шутка, но очередной пункт в многолетней зафиксированной цели – сломать и перекроить на новый лад. Леонард делал всё, чтобы вырастить свой образ и подобие из Дэниела, но одного не учёл – сын унаследовал не только его рост, но и огромное упрямство. И к двадцати годам эта черта достигла расцвета, делая всё предельно сложным и, в то же время, удивительно простым. Юноша, подняв на отца дерзкий отчаянный взгляд, улыбнулся. Улыбнулся, приобнимая мать и великолепно осознавая, что в данную минуту затяжная негласная война перерастает во вполне реальную битву без уступок и соглашений. В битву за его свободу.
- Если ты думаешь, что я приду через пару часов и стану просить прощения, то ошибаешься, - унимая страх, начал младший Спаркс, - максимум, за чем я вернусь – так это за вещами, когда они мне понадобятся.
- Дэнни, пожалуйста…
- Не волнуйся, ма, - наклонившись, он поцеловал Анжелу в макушку, - уйти давно следовало, а я что-нибудь придумаю. Всегда придумываю и всегда выбираюсь. Я не пропаду, вот увидишь!
Руки по-прежнему дрожали, да и страх особо никуда не девался. Если внять гордости, то нужно мчаться отсюда как можно скорее, с телефоном, ключами и нехитрым запасом наличных. Если внять гордости, то там, за порогом, ждут не улицы, а одна большая неизвестность пополам с шансом на успех. А ещё куча проблем и вопросов. Женщина вцепилась в сына, но Дэн мягко выскользнул из объятий и громким шагом двинулся ко входу. Будь что будет, раз всё меняется за один короткий вечер.
- Куда ты пойдёшь? Милый, пожалуйста, это ведь не всерьёз, отец погорячился! Я прошу тебя!
Дэн снял с крючка длинный вязаный шарф и быстро влез в куртку. Анжела, бледная и испуганная, проследовав за ним, снова стояла рядом. Она переводила взгляд с мужа на сына и обратно, кусая губы и словно надеясь проложить мостик между двумя точками. Точками, разламывавшимися прямо сейчас. Погорячился, как же… Леонард, мрачный и непоколебимо заносчивый, не двигался с места. Он не мог поверить и явно желал убедиться, достанет ли Дэну отваги на запланированное. И он не собирался отказываться от своих слов. Недоверие сливалось во взоре мужчины пополам с яростью. Проверив содержимое карманов, младший Спаркс застегнул куртку и потянулся к дверной ручке.
- Дэнни, остановись! Леонард, чёрт возьми, ну почему ты молчишь?!
«Потому что так надо, - мелькнуло в голове, - потому что здесь решается не чья-то прихоть, а целое будущее». Раз добиться и переупрямить иначе нельзя… Обернувшись, Дэн посмотрел на родителей, чьи сблизившиеся противоположности не умел понимать. В этот миг они были противоположны как никогда.
- Всё будет хорошо, - повторил молодой человек и, прежде чем упрямство изменило ему, шагнул за порог. Без вещей, без сожаления и без малейших представлений, куда идти…
* * *
- Остывшее горячее наконец-то прибыло, Джей-Джей, прошу ловить! – войдя в кабинет, Дэн метнул вытащенный из рюкзака пакет с пончиками в район стола. Джулиан, переговаривавшийся по телефону и углубившийся в развёрнутые бумаги, молниеносно сделал стойку и свободной левой кое-как поймал угощение.
- Зараза, едва не уронил! Ах, нет, я не тебе, да, всё в порядке. Ладно, решим проблемы к вечеру. К позднему вечеру, естественно, без двадцати восемь в нашем театре – это ранний вечер, пора привыкнуть!
Наслаждаясь процессом, Джексон кого-то со вкусом чихвостил – не то по финансовой, не то по рекламной части. Пончики, однако, обещали больше удовольствия, а потому диалог пришлось сворачивать. Дэн ухмыльнулся, обойдя стол и глянув на открытые в компьютере файлы. Работы было много, от перспективы поник даже любимый красный фломастер – в последние годы Джей-Джей предпочитал совать за ухо именно фломастеры, здорово отдававшие спиртом.
- Бог свидетель, эти парни с «Тартюфом» доведут меня – и я возненавижу всего Мольера, оптом, - проворчал зам, кладя трубку и доставая потрёпанный толстый ежедневник. Дэн, бросив шлем и рюкзак в кресло, подошёл к прикрытому жалюзи окну.
- Те же планы сцены?
- Нет, планы сцены они непосредственно Алексу выслали, вовремя и к счастью вспомнив о е-мейле. А ко мне цепляются насчёт афиш и смет. Лучше бы репетировали спокойно и ждали, никого не дёргая.
- Ты слишком многого хочешь от Робинсонов, учитывая, что «Тартюф» – их второй спектакль.
Окно в кабинете выходило на театральную парковку, а потому сияющая Корт Сквер оставалась в стороне, не позволяя насладиться видом ночных огней. Наверное, это был единственный недостаток театра, в остальном устраивавшего помрежа полностью. За спиной раздалось фырканье, тут же сменившееся шуршанием бумажного пакета.
- Ммм, джемовые, круто. Ого, и один с шоколадом? Дэн, ты как минимум заслужил кофе и мою благодарность!
- А? Благодарность приму с удовольствием, но на кофе времени нет – надо ехать к Алексу, - молодой человек отвернулся от непривлекательного пейзажа, - что там я должен был ему передать?
- Сейчас покажу, только чайник поставлю. Общение с начинающими классицистами, знаешь ли, требует калорий, - не ставший менее рыхлым за восемь лет, Джей-Джей выбрался из-за стола и завозился с посудой в углу кабинета, - всё сам, всё всегда сам… Представляешь, только ты уехал днём, прибыл Ральф Шеридан. И не один, а с почти бандеролью.
- Ух ты! Сам прибыл? А почему «почти»? – упоминание известного режиссёра из Театра Авангарда возбудило в Дэне здоровое и объяснимое любопытство. Ральф Шеридан слыл разборчивым консерватором, предпочитавшим не соваться дальше своей труппы, своих стен и своих же идей. И, разумеется, его творческие пути никогда тесно не пересекались с репертуаром театра Гордона.
- Сам, как ни странно, - кивнул Джей-Джей, открывая кофе, - а «почти» потому, что это вроде не бандероль, раз от него, просто некий таинственный пакет. С документами. Или с рукописью. Ральф сильно темнил, но передавал тебе привет и просьбу отвезти бумаги Алексу. Сказал, ему должна понравиться – как это? – «работа Рубинштейна».
- Кого-кого?
- Не заморачивайся, вон лежит. Я его клавиатурой прикрыл, чтоб не спутать.
Заинтригованный Дэн вернулся к столу, на котором попеременно царили бардак лёгкий, бардак тяжёлый и бардак свободный классический. Нынешняя стадия относилась к лёгким, а потому нужный предмет отыскался сразу – коричневый плотный конверт с бумагами внутри. Дэн ощупал и оглядел находку со всех сторон, жалея, что босса нет в кабинете и нельзя узнать прямо тут, что внутри. Если и в самом деле рукопись, то Шеридан предусмотрительный – в театральных кругах давно известно, что Алекс предпочитает всё читать в распечатанном виде.
- Ладно, это даже любопытно, - протянул Дэн, аккуратно засовывая конверт в рюкзак, - если там что-то стоящее, я прослежу, чтобы оно было изучено.
- Вот и хорошо, вот и славно, - заулыбался Джей-Джей, - и потом, активный творческий поиск способствует выздоровлению. Желаю удачи.
- Взаимно. Смотри, не наседай особо на Робинсонов – они сейчас во всём подвохи видят. И приятного аппетита.
Запах пончиков и кофе несколько портила спиртовая вонь – где-то возле компьютера тосковал незакрытый в спешке фломастер. Дэн, отсалютовав на манер бойскаута, подхватил рюкзак и шлем и покинул кабинет, в последнюю секунду обратив внимание на сегодняшний свитер Джей-Джея. Тот же самый зелёный свитер – изрядно постаревший – какой был на заместителе в первую встречу…
* * *
Пять дней лицом к лицу со всеми «прелестями» города… Крохотная комнатка, похожая на чулан, оплаты которой хватало на полторы ночи, если только он планировал ещё на что-то тратиться; пробежки по залу кафе со здоровенным круглым подносом – конечно, поднос требовалось держать на кончиках пальцев, и конечно, Дэн, не имевший опыта в сфере официантской эквилибристики, грохнул на второй день тарелку. Случайно. Но репутацию себе испортил сразу и прочно. А потом всё смешалось: кросс до первого театра, магазин, перетаскивание коробок с книгами, километры полиэтилена, ночёвка в подсобке и кросс до второго театра. Пропавшие бумажник и телефон, и неожиданно грянувший мороз… Последний точно стремился напомнить городу, что декабрь – это зима, а зима должна быть суровой.
К тому времени, как список пройденного составляли целых три театра, ноги уже едва несли. Руки дрожали не то от холода, не то от знакомого нервного напряжения. Любимая кожаная куртка против беспощадного ветра мало помогала. Денег не было вовсе, а есть хотелось со страшной силой – и именно от голода ветер казался ещё беспощаднее. Дэн брёл по улицам, щурясь из-за летевшего в глаза снега и ощущая себя героем идиотически недоброй сказки. В голову так и лезли интерьеры родного дома – тёплые, уютные, протопленные и изящно обставленные. Интерьеры, которые он, подчиняясь глупой юной гордости, променял на свободу. Куда там завела его эта свобода? На Корт Сквер?
- Не сдамся, - прошептал самому себе Дэн, дрожа, как мокрый кот, - умру, но не сдамся. Должен быть выход…
Никто больше не перекроет ему кислород и не погасит пламя. Вслед за интерьерами воображение подкинуло образ отца – человека, которому жутко хотелось досадить и воспротивиться, а ещё образ матери, которой досаждать не было никакого желания. Может, именно тогда высшие силы и сжалились или это Найджел замолвил словечко за непутёвого однокурсника – из снежной пелены выплыла Корт Сквер и потрясающий, будто сладкий пирог, театр Гордона. Афиши, ряды красных дверей, открытая галерея-балкон на втором этаже. Потом – Джей-Джей, спускавшийся по главной лестнице. У того было недурное настроение, задумчивый вид и зелёный свитер под пиджаком. А что было потом, Дэн помнил плохо – ноги донесли до малого репетиционного зала и местного руководства, а тепло и ощущение крыши над головой отключили все защитные механизмы и само сознание.
Пять дней кошмара и десять лет строжайшей дисциплины закончились. Падая в обморок, Дэниел Спаркс вряд ли представлял, что человек, поймавший его, станет однажды лучшим и вернейшим другом…
- …Одно сплошное «хочу»… Что с тобой делать-то?
Это было уже следующим воспоминанием, более-менее чётким. В малом репетиционном соседствовали ряды стульев, диваны и столы, а также чёрные задники, стоящие по разметке сцены. Молодые актёры возились и шумели, поглядывая в распечатки сценария. Двое из общей массы были узнаваемы: один успел засветиться в рекламе пены для бритья, другой – в ролике на автомобильную тему. Узнаваем был и Тим Стронг – тот самый Тим, которого память в первую секунду идентифицировала как «дядю Ваню», уже позднее расширив биографические данные. Тот Тим, что за прошедшие годы накинул себе седин и несколько размеров, а в остальном по-прежнему был мэтром. Сейчас этот мэтр занимал всех репетицией.
Слева на диване сидела Гертруда Вудс – почти такая, как в кино, разве что с иной причёской. Справа ворчало и вздыхало начальство в лице мистера Гаррета. Дэниел не знал, стоит ли ему тоже повздыхать – накрытый режиссёрской курткой, он быстро уплетал печенье и шоколад, впервые осознав, до чего же вкусным бывает банальное песочное тесто. Силы понемногу возвращались, сказка не казалась уже совершенно недоброй.
- Так, ладно, - хлопнув себя по коленям, Александр поднялся с дивана, - мне нужно подумать, а на «подумать» нужно время. Тебе хватит терпения подождать до конца репетиции?
Окинув найдёныша странным взглядом, в котором сочеталось желание дать подзатыльника и потребность снова накормить, мужчина хмыкнул.
- Понял, вопрос дурацкий. В общем, жди.
И он ждал, грея руки о белую кружку и глядя на репетиционное таинство. «Любители истории», совсем уже настоящие, похожие на ожившую экранизацию. Гертруда, в нынешней сцене не занятая, всё ещё сидела рядом, по-женски аккуратно расспрашивая и поправляя сползавшую с его плеч куртку. Дэн что-то отвечал, не зная наверняка, останется ли в театре и можно ли сильно откровенничать. То, что рядом спокойно находится известная актриса, не раз вышагивавшая по красной ковровой дорожке, смущало. Гертруда та, с фотографий, держащая статуэтки, мало походила на Гертруду здешнюю, с морщинками вокруг глаз и треснувшим на ногтях лаком. Разве что брючный костюм и дорогие украшения были похожи. А поведение, манера держаться и сама энергетика отличались дружелюбием и необыкновенной теплотой. Через некоторое время женщина примкнула к мужскому составу, читая знаменитый феминистский монолог об истории. Дэн пожалел, что нельзя каким-нибудь образом записать и увековечить это – обычная рутинная вещь для присутствующих ему самому представлялась выдающейся. Вообще всё в зале было выдающимся, от поддерживаемой актёрами естественности до пианино и сидевшего за ним Александра, который мастерски наигрывал французскую песенку.
- Я подумал и хочу предложить тебе одну неплохую возможность, - после репетиции режиссёр подозвал Дэна и кивнул в сторону коридора, - раз всё началось именно с костюмерной… Будешь помогать с нарядами: что-то почистить, что-то перевесить, отнести или принести для примерки. Глядишь – в процессе и шить научишься. Платить за это я буду не много, но постоянно. Если ты можешь начать завтра, то мы договорились…
- Могу хоть сегодня, мистер Гаррет, – воскликнул Дэн с готовностью и, видя в глазах мужчины прежние кормёжку и подзатыльники, продолжил, - нет, правда, могу, мне уже лучше. И потом, какая разница, когда начинать?
- Большая разница, - не согласился Александр, - впрочем, всё равно придётся ждать до вечера, так что будь по-твоему. Но сначала я тебя представлю ребятам. Дети мои, эй, пока не ушли, вот парень, который теперь гладит ваши галстуки!
И он действительно познакомил новичка с актёрами, рассудив, что сверстники определённо должны поладить. Дэн чувствовал себя неловко, когда «мистер автомобиль» и «мистер пена для бритья» приблизились одними из первых. Хлопки по плечу, рукопожатия, улыбки… Никакой звёздности! Стронг всячески поддерживал решение Александра и, сказав напоследок, что ему приятно знакомство с ценителем Чехова, пожелал удачи. Удачи пожелала и Гертруда, морально готовившаяся к совместному интервью с режиссёром. Что-то прозвучало о сроках и времени встречи, затем, когда основной состав уехал, зал перешёл в распоряжение следующей репетиции и следующей постановки. Часть «студентов», занятых в ней, осталась.
- У вас тут все такие уникально-нормальные или дело в вас, мистер Гаррет? А кстати, что насчёт вечера, что вечером изменится? – спросил Дэн, идя по коридору рядом с Александром. Режиссёр, милостиво оставив ему свою куртку, вызвался показать костюмерные, но теперь ещё и от вопросов отбивался.
- Обычно дело в самих людях, но приближается Рождество – труппа знает, что к Рождеству со мной лучше соглашаться. Это долго объяснять. А вечером изменится то, что мы поедем ко мне – познакомишься с моей женой и Бемолем. Ты же не думал, что я тебя в театре жить оставлю?
- Мистер Гаррет, но это…
- Тема не обсуждается, Дэниел. Скажи лучше, ты к домашним животным как относишься?
- К животным? – молодой человек удивлённо остановился. - Думаю, хорошо… В детстве у меня волнистый попугайчик был, шустрый такой. Много летал и чирикал. А что, у вас…
- Угу, - с улыбкой кивнул Александр, - у меня тоже нечто вроде попугайчика, породы доберман. Большой, весёлый, летает между этажами и любит обчирикать всех гостей. Ты пока готовься! Но для начала позвони матери и сообщи, что нашёлся.
С этими словами он протянул свой мобильник, элегантный и навороченный, и сделал приглашающий жест в сторону лестницы. Дэну ничего не оставалось, кроме как принять помощь. Анжела подняла трубку почти сразу, будто не отходила от телефона дальше, чем на пять шагов. Выслушала сбивчивое краткое объяснение того, что сын нашёлся и попал на хорошую работу и, кажется, всерьёз вознамерилась плакать.
- Ма, ну перестань, - громко зашептал Дэн, - со мной всё в порядке, слышишь? Я тебе ещё позвоню, просто сейчас момент не слишком удачный. И потом, я сдержал обещание, что не пропаду и непременно выберусь.
О том, как выполнение обещания едва не превратило его в оголодавшую глыбу льда, и что собственный телефон и деньги пропали, Дэн предпочёл не говорить. Равно как и не задавать вопросов об отце. Александр, ушедший вперёд, без слов взял мобильник и тактично повёл нового сотрудника дальше.
Остаток дня удалось скоротать в костюмерной, благодаря знакомству с обитавшими в ней Менди, Минни и Майком. Рулоны ткани, швейные машинки, отделка и манекены – это было преддверием магического мира, где создавалась новая реальность. Ряды булавок, кринолины, цветные мелки с круглыми ручками… Менди, самая молодая в компании, носившая сантиметр на шее, предложила через пару часов прогуляться до сцены.
- Ты вообще бывал в этом театре раньше? – спросила она и на отрицательный ответ моментально всполошилась. - Ого, так чего же мы ждём? Ступай за мной!
Попетляв профессиональными тропами, она вывела к узкой винтовой лесенке, а оттуда – прямо в один из порталов[31]. На сцене шла сборка массивных декораций, и Дэн, которого Менди подтолкнула в сторону кулис, потрясённо воззрился на огромное пространство.
Сцена была невероятной, от потолка и до гладкого деревянного настила под ногами. Высокая арка разделяла полупустое вместилище реквизита, задрапированное по бокам, и спуск в зрительный зал. Справа, если повернуться, начинались дважды перечёркнутые линиями балконов ряды алых кресел. Не грязно-красных, не, упаси боже, кирпичных или бордовых, а ярко-алых, похожих на море лепестков роз, ёлочные игрушки или женскую помаду. В вышине удивительный праздничный оттенок подсвечивали напоминавшие кольца люстры, а возня рабочих казалась посторонней и одновременно своей, родной.
Мир, где ему предстояло работать… Широко распахнутые глаза с жадностью вбирали и запечатлевали нюансы. Возможно, дело заключалось в стремительности событий последних часов, а возможно, причина крылась в странно знакомом аромате, наполнявшем сценическое пространство.
Пыль и свобода. Атмосфера театра, явившаяся откуда-то из прошлого, как давно утерянное сновидение. Оживляя пьянящие воспоминания, Дэн вдыхал спокойный тёплый запах и впервые за много лет чувствовал себя свободным…
* * *
Александр появился ближе к семи, держа в одной руке потёртый рюкзак, а в другой – красно-чёрный мотоциклетный шлем. Дэн к этому времени успел несколько раз передумать насчёт принятого гостеприимства, вспомнить всё, что знал о доберманах, и просто обалдеть от обилия полученных в костюмерной сведений для общего развития. Минни вещала о ворсистости бархата и направлениях чистки материала, Майк с упоением рассказывал про Теннесси Уильямса[32], начав с пьес и перейдя к биографической справке, а Менди, проявив оригинальность, демонстрировала портновские узелки.
- Подсказывает мне чутьё, ты в коллектив хорошо впишешься, - заметил главреж, конфискуя вечером и куртку, и молодого человека, - это сначала бархат и узелки, а потом дамы на тебя глаз положат.
Походкой энергичного преуспевающего человека он шёл вперёд, кивая и прощаясь со всеми, кто попадался в коридорах. Дэн, смущаясь и любопытствуя, вертел головой, уворачивался от каких-то здоровенных перекладин, втаскиваемых за угол, провожал глазами девушек и читал таблички на дверях. Раза два эта побочная активность едва не обернулась столкновениями с персоналом.
- Чего ты там возишься? – окликнул Александр на очередном вираже закулисного лабиринта. Дэн, пожав плечами, нагнал босса.
- Мистер Гаррет, может, всё-таки мне здесь остаться? Доберман – это круто, конечно, но я стесню вас больше…
Владелец театра на ходу обернулся, раздувая ноздри аристократически тонкого носа.
- Я что сказал сегодня о Рождестве и спорах, а? Со мной не спорят, Дэниел, я всё равно упрям как дятел. Если решил сделать доброе дело – значит, так нужно. И потом, мы едем не на квартиру, а в загородный дом, в Стрейт рут, где никто никого не стеснит. Поживёшь первое время у меня… Кстати, как твоя фамилия, раз уж ты мой сотрудник?
- Спаркс, - ответил молодой человек, ускоряя шаг и спускаясь по лестнице, - а что, у вас большой дом?
- Ну, если подумать… Собака, жена и вечеринки помещаются. Ты тоже влезешь, ребёнок.
Они как раз вышли на улицу. Последняя фраза была до того неожиданной, что Дэн, хлопая глазами, едва не получил служебной дверью по лбу.
- Ребёнок? Почему ребёнок? – пробурчал он. - Мне двадцать, вообще-то!
Александр издал странный звук, нечто между кашлем и смешком.
- А мне почти сорок, вопросы есть?
Вопросов не было. Пока. Дэниел поплёлся за невозможно начальственным режиссёром к парковке, опасливо глядя на великолепную красную Ямаху. Годы спустя, когда мистер Гаррет превратится в Алекса и друга, молодой человек поймёт, что в нём лучше не копаться и не разбираться. Алекс – он такой, какой есть, ходячий брутальный оксюморон[33] с креативом в голове. Но в тот вечер отказавший, было, бизнесмен только начал проявлять вполне себе человеческие качества, и это, конечно, ещё сбивало с толку.
Мотоцикл не взмыл и не воспарил над дорожным полотном. За прошедшие часы снегопад прекратился, но вокруг по-прежнему было скользко, а шлем имелся в единственном экземпляре. Учтя всё это, Александр поехал медленно и аккуратно, максимально узко входя в повороты, боясь то ли непогоды, то ли притихшего за спиной пассажира. А пассажир притих вовсе не от страха – страшно было в первый миг, когда взревел мотор, и в памяти всплыла аналогия с общепринятой боязнью самолётов. Но уже через пять минут дурацкие мысли исчезли, и Дэн понял, что мотоциклы – это кайф.
Они не плелись и не мчались, но здания вокруг всё равно походили на ускоренную перемотку видео. Светофоры казались ярче, воздух – чище, дороги – шире и длиннее. Срабатывало осознание того, что водители кругом заперты в своих четырёхколёсных коробках из металла, а мотоциклисты несутся мимо юркими свободными кометами. Держась за Александра, Дэн смотрел на перекрёстки родного города и будто заново их для себя открывал. В Стрейт рут он прежде не был – точнее, не был в гостях у местных жителей. Саму возвышенность и знаменитый горнолыжный спуск проезжать доводилось. Что же касается района – он напоминал Гринплейс и Уайтплейс, вместе взятые, но считался более элитным. Где-то по левую сторону вроде находилась школа. Рейн стрит, самая широкая улица, отделяла одну половину домов от другой: скромные двухэтажные постройки соседствовали с большими особняками, вились и петляли многочисленные повороты и проулки, мелькали деревья и белые заборчики. Машины и прохожие встречались часто, хотя и не так, как в самом городе.
Дом Александра не был особняком, но и скромненькой постройкой назвать его не получалось: два этажа, гараж, чердак и внушительный двор с дорожками – всё выглядело представительно и неплохо сочеталось. «Наверное, именно в таких домах полагается жить известным режиссёрам», - прикинул Дэн. С другой стороны, что он тогда знал о режиссёрах и их жизни… Дверь открыла женщина средних лет и вида презанятного – невысокая, светловолосая, одетая по-домашнему просто, но накрашенная как для праздника. Точнее, для праздника была накрашена левая половина лица, ярко и очень умело. Правая же, в соответствии с неким экспериментом, украсилась блёстками и узорчатым фейс-артом. Не успел молодой человек оценить прелести визажистской работы и представиться, как за хозяйкой с громким лаем вылетел доберман, тут же вставший на задние лапы, а передние положивший Александру на плечи.
- Ах ты, симулянт-переросток, - беззлобно проворчал мужчина, уворачиваясь от облизывания, - не так и плохо тебе, а? Ладно-ладно, поприветствуй нашего нового друга, ему не повредит порция обнимашек.
- Пока ты ехал, у меня этими обнимашками пытались канючить блинчики в процессе жарки, - заметила хозяйка и повернулась к гостю, - а вы, должно быть, Дэниел? Очень приятно, Алекс меня предупредил. Я – Дебора, безо всяких «миссис». Не пугайтесь лицевой росписи – наносила из интереса, а снять не успела, издержки профессии. То, что рядом с вами, зовётся Бемолем, кстати, он добрый и любит играть на публику.
Дэн, втянутый за порог и хозяйкой, и псом, оказался в центре внимания, повествования и собачьего дружелюбия. Алекс, улыбнувшись краем рта, отправился загонять мотоцикл в гараж. Видимо, он предупредил жену основательно – отмокнув в горячем душе, Дэн получил уютную комнату на первом этаже, порцию блинчиков с разнообразными начинками и даже пафосную режиссёрскую пижаму – зелёную в клеточку – которая была велика размера на два.
Дом Александра и напоминал родительский в Гринплейс, и отличался от него. Просторные помещения были обставлены неброско, но дорого и со вкусом – дерево соседствовало с металлом и матовыми стёклами, широкую лестницу прикрывала мягкая светлая дорожка, из кухни-столовой имелся выход в сад, спрятанный сейчас за полупрозрачной длинной шторой. В принципе, жилище не выделялось ничем эпатажным, кроме обилия фотографий: полки и полочки, ниши дизайнерского происхождения, а так же свободные стены в гостиной занимали многочисленные чёрно-белые снимки разных лет и размеров, позволявшие угадать в хозяевах знаменитостей. Вот некий фестиваль, а может, вечеринка, собравшая звёзд, вот театральные репетиции и премьеры, вот Александр в смокинге, держит полученную «Тони»[34] и окружён такими же счастливцами. Вот съёмки клипа – и Дебора рядом с известными актрисами. А вот явно кадр из профессиональной фотосессии – Александр сидит на мотоцикле под пальмами, запечатлённый в лучших традициях Брандо[35] и Дина[36].
- Мы не страдаем нарциссизмом, если ты об этом подумал, - сказал сам режиссёр, макая блинчик в земляничную подливку, - просто нам есть, чем гордиться и чему радоваться. И, кроме того, автор мотоциклетного снимка – моя хорошая подруга.
- Да и вообще классный фотограф, - добавила Дебора, - мы оба с ней работали в разное время.
Дэн, которого тянуло есть, спать и обожать весь мир, кивнул, с любопытством осматриваясь. Над столом тоже имелась пара снимков, а ещё кухня была напичкана техникой и аккуратными полотенцами, на плите шумел подогретый чайник. Бемоль, делая бровки домиком, умильно клянчил сладкое, но, поняв, что с хозяином номер не пройдёт, перебрался ближе к Дэниелу.
- Кажется, вы с ним подружились, - засмеялась Дебора, разливая кипяток по кружкам, - наш пёс чует хороших людей.
- Он чует ровесника, - фыркнул Александр, строя рожицы доберману, а затем, враз посерьёзнев, поднял взгляд на гостя, - слушай, Дэн, я хочу тебе помочь. Правда, хочу. Мы с женой поговорили, пока ты переодевался – она одобряет моё решение. Но многое надо прояснить, конечно – например, твой настоящий адрес, чтобы знать, куда тебя везти завтра за вещами.
Дэн, проглотив блинчик, повернулся к режиссёру и его супруге. Не взирая на крутые приключения и сопутствующие факторы, в голове по-прежнему не укладывалось, что это не бред и не сон. Что он не замёрз на улице, а действительно сидит за столом в доме Гарретов, о которых ещё утром не знал; что их доберман ластится к нему, где-то в пределах досягаемости находится та самая «Тони» с фотографии (или несколько). Что так вообще происходит. Если бы не горячий чай и горячее же тесто с мёдом… Дебора, давно смывшая экспериментальный макияж, устроилась напротив, полная доброжелательного беспокойства. Алекс, разместившийся по соседству, не отставал. Странный он всё-таки был человек – странный и необычный. Дэну показалось, владелец театра Гордона не склонен к излишней болтовне и сантиментам, но он ошибся. Всё несказанное удивительным образом вмещалось во взгляд Александра. Не то понимающий, не то сочувствующий. Не то просто заранее знающий…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |