Лестницы и театральные шалости выпорхнули и головы. Сняв шлем, Алекс посмотрел в обе стороны, где на ещё более приличном расстоянии друг от друга из-за деревьев виднелись соседние участки. За спиной был пустырь. Впереди, за домом – высокий забор и такие же деревья… И настырная старая дева мисс Ингрэм совершенно точно не планировала сегодня убирать режиссёрские владения.
Ветер, скользнув по рюкзаку на спине, поднялся выше, к шее. Прикинув, что проблемы надо решать постепенно, мужчина всё-таки откатил Ямаху в гараж и вернулся на размякший газон. Следы, сперва плотно оставленные на одном месте, далее вели к дорожке через равные большие промежутки, будто кто-то стремился преодолеть влажную почву в несколько прыжков и снова оказаться на плитках. Это не были следы животного. И, детям они также не могли принадлежать. Чувствуя в душе однозначное отступление лирики перед лёгким дискомфортом, Алекс по тротуару повторил маршрут и, достигнув калитки, вновь ступил на свою территорию. Ему не нравилось увиденное. Ему не нравилось то, что приходило на ум от увиденного. Но ещё больше ему не понравился громкий лай Октавы, раздавшийся при приближении к дому – доберман, чувствуя хозяина, моментально завозился за дверью и, едва последняя открылась, вылетел наружу.
- Что с тобой, девочка? Что случилось?
Алекс погладил собаку, но Октава, не унимаясь, продолжала лаять: сбежав по ступенькам и то и дело оглядываясь, она последовала вперёд. Затем принюхалась, дойдя до оставленных на газоне следов, снова дёрнула носом и подала голос. Мужчина без слов разобрал то, что животное пыталось сказать, и от этого понимания дискомфорт усилился.
- Здесь был чужой…
За спиной сиротливо скрипнула открытая в холл дверь. Октава, гавкнув последний раз, села на землю, глядя встревожено и преданно. Пятнадцать минут спустя возле дома уже сияла огнями полицейская машина. Два сонных офицера, чей общий возраст едва ли перевалил за шестьдесят, лениво представились, уточнили детали и, разделившись, задумались. Один принялся топтаться по газону, сразу извозился в грязи и начал ворчать. Александр, возле ног которого крутилась Октава, докуривал уже вторую сигарету и терпеливо ждал.
- Я осмотрел дом, - позади, выходя на крыльцо, объявился второй полицейский, - никаких следов взлома, ограбления, проникновения и даже испорченного имущества.
- Вот и оставь ты свой осмотр! – крикнул ему первый, тщетно пытаясь определить, насколько пострадали от слякоти ботинки. - Мистер Гаррет, а вы уверены, что не сами тут бродили?
Александр, чьё курение было отчасти вызвано странностями патруля, фыркнул.
- Офицер, я похож на ненормального? Мне нет нужды скакать слоником по участку; тем более, я только недавно приехал с работы.
- Ну ладно-ладно, - вышедший из дома страж правопорядка, более миролюбивый, почесал подбородок, - а вы не считаете, что кто-то баловался? Элементарно: район, конечно, элитный, но и здесь могут свои придурки водиться…
- В данную минуту придурки – это мы, Пол, - сказал первый полицейский, - земля размокла, ни чужих, не своих следов уже не отличишь.
Оба синхронно повернулись к режиссёру: один – с сочувствием, второй – с раздражением. Алекс, потрескивая стойкой выдержкой, жалел, что вообще схватился за телефон. Двух сигарет показалось недостаточно.
- Мы примем ваш звонок к сведенью и обязательно прореагируем, если что-нибудь ещё случится, - «газонный» первым пришёл в движение, поёжившись под взглядом хозяина дома, - при всём уважении, мистер, вы могли и неправильно истолковать поведение пса.
- Неправильно? Я двух собак натаскал у кинолога, офицер!
Алекс, едва не подавившись дымом, уставился на нерадивых служителей закона. Тот, кого звали Полом, торопливо вмешался.
- Да, но сейчас-то всё в порядке, верно? Кого бы ни почуял доберман, раз он умница, теперь нет причин для тревоги. Будем считать, что дело в баловстве – а вы отдыхайте, приятного вам вечера.
- Вот спасибо, - Александр, проклиная себя за дозвон в участок, поискал глазами пепельницу, ибо ощутил жар сигареты в опасной близости от пальцев. Офицеры смотрели умоляюще и утомлённо, будто «приятного вечера» могло стать для всех троих идеальным компромиссом. И будто в следующий раз, посвежев и отоспавшись, патруль непременно изобразит обещанную активность.
Белый столбик, догорая, обжёг руку, прервав болезненную мысль о том, что для этого сперва должно «что-нибудь случиться»…
* * *
- Доверь дело идиоту – он и оформит его по-идиотски, - Исси Йорк, сидевшая в автомобиле, готова была метать молнии, - я как-то не так объяснила, братец? Или, вероятно, ты меня неправильно понял? Что тебе поручалось?
Мужчина, занимавший пассажирское сиденье, тяжело вздохнул.
- Проследить за Гарретом…
- А дальше?
- Проникнуть в дом…
- И?
- Усыпить собаку, если потребуется, оставить следы взлома. Пошуровать и уйти.
- Хороший мой, запомнил последовательность, - лучась добродушием, Исси погладила руль и в следующую секунду ударила по нему обеими руками, - тогда какого чёрта не выполнил?! Да ещё и весь газон ему истоптал! Не хватило ума в нужном месте перелезть забор?!
- Ис…
- Мы столько времени следим за Алексом, следим за его расписаниями, передвижениями и прочим, а ты дом вскрыть не мог без приключений!
- Ис…
- Ну?
- Я собак боюсь, - младший Йорк, повозившись, вытянул ноги на крохотный коврик и с отвращением вспомнил своё путешествие на Стрейт рут, - у него на входе стеклянные панели по бокам от двери. Я как увидел здоровенную тушу с оскаленной пастью…
Пауза.
- Извини, я, правда, не знал, чем обернётся, - протянул мужчина, - у нас с тобой никогда не было служебных пород, а эта шавка натренирована. Я бы всё равно не успел её вырубить, а попался бы на раз-два-три…
- «Раз-два-три», - передразнила сестра, - какой ты нежный, прямо волшебная фея!
- Ну Исси…
- Замолчи, я думаю.
Младший Йорк покорно притих. Шок от несостоявшейся встречи с доберманом и возможные последствия до сих пор стояли перед глазами.
- Ты не меня подвёл, братец, - вынесла вердикт женщина, - ты подвёл нас обоих. Надо что-то планировать, пока не поздно. Пока Гаррет не стал более осторожным.
- Ты пойдёшь к нему вместо меня?
- Не мели ерунды, дом теперь отпадает.
- Тогда какие варианты?
Женщина снова умолкла, размышляя. Младший Йорк, отстегнув ремень, повернулся к сестре.
- Ис, почему мы не можем просто убрать его, как собирались изначально? Разве не проще? Театр ведь так и так…
- Не проще, - отрезала собеседница, - я тебе уже говорила, могу напомнить, если забыл: этого человека мало убрать. Надо сперва заставить его страдать, как страдала наша мамочка долгие годы. Надо заставить его кипеть в терзаниях. И знаешь, - покусав губы, Исси триумфально улыбнулась, - я, кажется, придумала хороший вариант. Это расстроит старину Алекса куда сильнее, чем трагедия с любимой собачкой…
Примечание к части [57] Комната для ожидания выхода на сцену или в эфир.
[58] Пьеса Эжена Ионеско.
[59] Том Стоппард – британский драматург и сценарист.
[60] Голливудский актёр, чья роль в «Дракуле» известна впечатляющими интонациями и превосходной проработкой голоса.
[61] Передняя часть игровой сценической площадки.
[62] Задняя часть сцены, часто – пристройка для хранения декораций.
[63] Ориентировочная точка на сцене, где центральная линия пересекается с любой другой горизонтальной линией.
[64] Вертикальное или горизонтальное сечение – разделение сцены на несколько частей.
[65] Элемент оборудования сцены для установки световых приборов.
[66] Один из Хитов АББА, с которым группа выиграла конкурс «Евровидение» в 1974 году.
Глава 13. Покушение
Месяц март для Эйвери-маунтин не стал событием – неофициально весна началась раньше общепринятого срока, а может, вовсе плавно проистекала ещё из осени. Эрика затруднялась определить, ибо осенью в городе не жила, зато чёткого завершения зимы, как такового, здесь не почувствовала. А вот для Нью-Йорка, успевшего продрогнуть, начало весны было не только потеплением, но и своего рода избавлением.
«Леди Батлер» плавно двигалась по календарю и рабочим цехам театра: декорации, мебель, костюмы и аксессуары… На всё требовалось время и усилия. А с ними чередовались идущие друг за другом репетиции – утренние и вечерние, реклама в СМИ… И новые свидания по выходным.
Эрика, не раз и не два вспомнившая слова Мелли о Бродвее и автографах, гадала, будет ли настолько серьёзно после премьеры, и удастся ли в дальнейшем продержаться наплаву, не «затонув» для мира искусства. К примеру, Николь Фокс в процессе работы над спектаклем предложили небольшой эпизод в кино – это добавило и опыта, и известности, пускай, на первых порах, не масштабной. Что же до собственной пьесы… Мисс Рубинштейн пустилась во все тяжкие, организовав главному герою – тому самому таланту, без пяти минут режиссёру, украденный сюжет, предателей-друзей и отвергнувшую возлюбленную. Дэн, слушая новые отрывки или читая их по электронной почте, каждый следующий «сеанс» ожидал с нетерпением:
- Это похоже на выход очередного эпизода к телесериалу, когда надо запасаться терпением на неделю, - прокомментировал он, - учитывая, сколько ты накрутила, и сколько палок в колёса получил несчастный Роберт… Дело, в конце концов, разрешится в его пользу, не так ли?
- Разумеется, - уверила девушка, - для меня события в тексте – как приправа в блюде: её не должно быть ни мало, ни много. Вот почему плохое всегда надо уравновесить хорошим и наоборот.
Помреж задумчиво поцокал языком.
- Алекс бы с тобой начал спорить сейчас: у него к динамике сюжета особый подход. А, между прочим, ты ему не высылала фрагменты новой работы?
- Нет, - призналась Эрика, - если всё пойдёт хорошо, и вдохновение не покинет, лучше предложить сразу готовый результат.
Тут возразить было нечего, и обсуждение вернулось к предыдущей пьесе. Как-то плавно и незаметно, кстати, владелец театра превратился из «мистера Гаррета» в «Александра» и «Алекса» – так же незаметно, наверное, как сама Эрика перестала быть «мисс Рубинштейн». Последнему она обрадовалась, чувствуя, что вливается в театральную семью и поднимается на незримую маленькую ступеньку. Правда, не обошлось без иронии:
- Алекс, - проверяя, насколько собственное имя допустимо к употреблению, режиссёр несколько раз повторил его на разные лады, - лучше просто Алекс, мы все давно друг друга сокращаем, пора и вам подключаться.
- А я не буду излишне фамильярной? Может, «Александр» уместнее?
В глазах девушки застыло вполне законное смущение. Владелец театра рассмеялся.
- Вряд ли, если только не планируете походить на мою бывшую жену или Джей-Джея. Первая звала меня Александром, когда обижалась, второй до сих пор зовёт, прибегая с факсами в репетиционный зал.
Эрика пообещала следовать рекомендации, довольная, как спонтанно и легко нашла ещё один микро-слой режиссёрской натуры. Привыкнуть к перемене удалось быстро – весной официальное обращение было уже позади, оставленное в виде формальности рабочим цехов. А кроме того удалось подружиться – надо заметить, «Алекс» располагал к дружбе сильнее, чем «мистер Гаррет». И вообще, нормальности в нём было больше, чем казалось, а может, больше своеобразной понимающей «ненормальности»… Во всяком случае, когда последовало экзотическое театральное предложение, Эрика недолго гадала, как его встретит всесильный босс…
* * *
- Ты бы хотела побывать в театре ночью?
Вопрос неожиданно прозвучал в самом начале марта, во время совместных выходных в Нью-Йорке, когда Дэн, вновь приехав на субботу, наконец-то познакомился с миссис Рубинштейн, но, по просьбе возлюбленной, деталями о постановке и работе особо не разбрасывался. К радости обеих сторон, знакомство и общение удалось без деталей: приветствие, обед, милая беседа – о том, что всё серьёзно, говорила даже не готовность Дэна к встрече с Луизой, а скорее короткое «Полностью одобряю», тихо сказанное дочери между обедом и кофе. Обаяние помрежа не могло никого оставить равнодушным.
За кофе-то идея и была высказана.
- Ночью? – Эрика воззрилась на парня, чувствуя посылаемый любопытством призыв откликнуться. - А возможно?
- Конечно, возможно. И полезно, - с умным видом заметил Дэн, - сколько ни броди и не лазай по театру, а полностью им проникнешься лишь тогда, когда люди уходят, и остаёшься там один. Это осуществимо в двух случаях: либо рано утром, в районе шести, либо поздно вечером, после уборки сцены от реквизита.
Мисс Рубинштейн, слушая и сама того не замечая, положила в кофе лишнюю ложку сахара.
- Представьте только, - искушая женщин, расписывал помреж, - свет, тень, полумрак. Тишина и совершенно запредельная акустика – эхо в пустоте словно рикошет… И полная свобода мыслям и фантазиям!
- А охрана? – улыбнулась мать Эрики. - Вы от них не зависите?
- Только слегка, - ответил молодой человек, - к тому же, у меня свои ключи. Ребятам на служебке я подозрений не внушаю, поскольку давно известен. Утром и вечером они сменяют друг друга, но обход организован скорее для очистки совести и соблюдения инструкции: обычно там всё время чипсы, анекдоты и повторы матчей по радио, ведь на самом-то деле в театре никогда ничего не случается.
- Заманчиво, - призналась Луиза, искоса поглядывая на дочь, - начинаю понимать вашу увлечённость профессией, Дэниел.
- О, благодарю!
- Я в ней уже давно разобралась и… Зараза, и сахара, вдобавок, переложила, - сказала Эрика, пробуя кофейный сироп и доливая сверху молока, - наверное, для пьесы и правда полезно будет. Если только сможем предупредить…
- Сможем-сможем, - активно закивал Дэн, - здесь проблем не возникнет. Кое-кто из актёрской компании периодически остаётся в театре ночевать, но мы вряд ли помешаем. Да и не практикуется это уже пару месяцев. Ну, а я к следующей неделе всё улажу – и да здравствуют потрясающие впечатления!
Обрадованная Эрика тоже кивнула, поддержав обмен понимающими согласными взглядами. Любопытство становилось полноцветным и выпуклым. Но если бы только кто-то знал, что за впечатления предстоят… И в насколько недобрый час было сказано это «никогда ничего не случается»…
* * *
Александр, которого Дэн поймал на смотре прогона Баттеруортского[67] «Иерусалима», был занят приготовлениями и сперва удивился визиту друга задолго до репетиции «Леди Батлер». Минут через пять, однако, дав постановщику спектакля разобраться с деталями, Алекс вник в эмоциональные объяснения своего помощника. Всё встало на нужные места.
- Я-то не буду против, не мне потом зевать и снова умываться льдом, - сказал владелец театра, подходя к правой кулисе, - а ты уверен, что не проще бродить здесь утром, до прихода уборщиц и поваров?
- Уверен, - подтвердил Дэн, - утром времени особо нет: максимум – час-полтора. А с вечера больше романтики.
- Ах вот, в чём дело. Я-то думал…
- Алекс, не прикалывайся, тебе ещё за Байроном[68] следить, - Дэн смущённо взъерошил волосы и тряхнул связкой ключей, - в общем, если что, ты в курсе теперь, где я буду торчать.
- Угу, но учти, романтическое блуждание по частной собственности и личная жизнь за отмазку не считаются. Опоздаешь в субботу на репетицию…
- И не думал вовсе! – шутливо запротестовал Дэн. - Тем более, бродилок всю ночь не будет – это так, приятный творческий эксперимент.
- Знаю я твои «эксперименты», ребёнок…
Тот, для чьих ушей разговор не предназначался, стоял совсем близко – всего в нескольких метрах, скрытый длинной бархатной драпировкой. На рабочем месте присутствие пока не требовалось, перерыв ещё не кончился, а театральные хлопоты и царивший на сцене «Иерусалим» не располагали к чрезмерной внимательности окружающих. Да так и лучше. Самое интересное было беспрепятственно услышано, а выводы – сделаны.
Младший Йорк, покидая минут через пять свой «пост», знал, что судьба и обстоятельства играют на его стороне…
* * *
Вечер пятницы, когда за коротким днём в редакции последовал путь на вокзал и предвкушение встречи, можно было бы назвать прекрасным, если бы не мелочи. Сперва, поехав автобусом, а не на метро, Эрика застряла в пробке и едва не опоздала на поезд. Отбив себе бедро спортивной сумкой, часто дыша и кляня на все лады нью-йоркские дороги, девушка, в итоге, добежала до цели и влетела в нужный вагон… И обнаружила, что отправление откладывается минут на двадцать в связи с чем-то непредвиденным. На дурацкие двадцать минут, которые она, желая сэкономить время и усилия, неслась до вокзала! Успокаивая себя мысленно, Эрика стала перебирать содержимое сумки – не дорожной, а уже дамской. И тут поняла, что прихорашивание не удастся – косметичка благополучно осталась на работе, в ящике стола, засунутая туда в обеденный перерыв. Испытывая сильное желание пнуть себя, мисс Рубинштейн достала влажные салфетки, и продолжила успокаивание вслух:
- Когда спишь с парнем и знакомишь его с мамой, макияж – дело десятое, не так ли? – спросила она у пустого купе, освежая лицо перед оконным стеклом. Отражение по ту сторону подёргало чистым носом и мило улыбнулось. Больше проблем не возникало, и двадцать минут спустя, миновав мелочи, поезд уже набирал ход, спеша до Эйвери-маунтин.
На сцене театра Гордона шёл «Тайный восторг», реанимированный почти через семь лет после предыдущей версии. Эрика, заинтересовавшись программой, несколькими днями ранее прочитала пьесу Хэйра[69], чтобы лучше воспринимать действие. И теперь, стоя за кулисами, следила, как в нескольких метрах разворачивалась история сложных отношений двух сестёр и их склонной к алкоголизму мачехи. Конечно, всё шло к убийству и трагической развязке… Но до чего интересно было оттянуть момент – состав играл просто великолепно.
- Только не вдохновляйся слишком сильно, - шепнул обнявший сзади Дэн, - а то я тебя знаю, захочешь Роберта прикончить.
- Вовсе нет, - не осталась в долгу Эрика, - женщины-драматурги куда лояльнее драматургов-мужчин. А вот писательницы…
- Всё-всё, я понял, - хихиканье заглушил быстрый поцелуй в плечо, - над твоими романами Нью-Йорк рыдал бы, а потом и до нас очередь бы дошла.
Девушка, ничего не сказав, шутливо пихнула друга локтем. Правда, не особо попала – в полумраке снова хихикнули:
- Не дерись, а то сюрприз не покажу.
- Что за сюрприз?
- Хм… после спектакля узнаем.
Эрика оживилась, начиная мысленно подгонять события. В конце второго акта, когда все воскресли, воссоединились, поклонились и удалились, поджидала короткая встреча с Алексом – режиссёр привычно оставался иногда на поздние спектакли, и этот раз не был исключением.
- Побуду немного в кабинете, обойду владения, потреплюсь с охраной и, пожалуй, всё, - наметил мужчина дальнейшие действия, - а вам обоим желаю классного вечера.
Мисс Рубинштейн, просияв, поблагодарила и отправилась на обзор обещанного сюрприза – в костюмерную. Часть нарядов для «Леди Батлер» была, как сказал Дэн, «ещё в стадии пре-продакшн», но другая часть представляла уже особый интерес: почти готовые элементы одежды выглядели совсем натуральными, будто извлечёнными из давней эпохи. Глядя на них, легко было представить не актёров, а именно героев – тех, кому костюмы предназначались. Ткани разной текстуры и плотности струились под пальцами, Дэн, ловко огибая кронштейны, демонстрировал главное святилище театра с прилагающейся атрибутикой.
- Я скучал, - просто сказал он, вылезая из-под очередного слоя нарядов и поправляя сдвинутый на бок шёлковый цилиндр.
- Я тоже, - улыбнулась Эрика, ныряя в объятия и привычно поднимаясь на носочки, - тут не опасно? Мы ничего не обрушим?
Звук поцелуев сопровождало мягкое падение цилиндра на ближайший стол.
- Сегодня нигде не опасно, весь театр – наш!
И это было правдой. Часы показывали половину одиннадцатого, дневной суетливый шум в коридорах давно стих. Эрика вместе с возлюбленным поглядела в обе стороны, высовываясь за дверь и проверяя точность гипотезы. За сюрпризом с нарядами планировалась пробежка до сцены – Дэн, захватив цилиндр и ощущая себя искателем приключений, спешил продемонстрировать мощь и красоту волшебного ночного затишья в театре. Всё казалось иным – и стены, и цвета, и звуки. И сама острота восприятия, подталкивавшая мечтать.
- Сейчас мы немного помучаем технику, совсем чуть-чуть, - жестом фокусника молодой человек передвинул пару рычажков на пульте, - и вуа-ля!
Экран, передававший изображение из зрительного зала, засветился – на сцене зажглось сразу несколько софитов, перекрещивающих разноцветные огни в единое облако света. Ещё несколько манипуляций – и прожектора, повернувшись, направили лучи перпендикулярно в пол.
- Круто! – восхитилась Эрика, наблюдая оживление сцены. Но Дэн не собирался долго оставаться у пульта – сжав девичью ладошку, он первым рванул в зал, перепрыгивая сплетения проводов на полу.
А потом оба, веселясь, перебегали от кулисы к кулисе, огибая пучки света и декламируя осевшие в памяти куски из «Леди Батлер». Пару раз к ним примешались цитаты из «Тайного восторга» - спектакль тронул душу. Завернувшись во взятый из костюмерной платок, Эрика изображала то истеричную Кэтрин и её падчериц, то уже своих Присциллу и Беатрис. Дэн снимал на планшет готовую импровизацию и даже, соблазнившись обстановкой, прочитал монолог Бэзила Батлера на камеру. Он оказался прав насчёт свободы – в ночное время, когда люди не зависели от команд, графика или друг друга, душу охватывало состояние транса, выпускавшее творчество и безумство. И не обязательно в указанном порядке.
- Почему ты сам не играешь на сцене? Разве это не упущение? – вопрос, очевидный в своей необходимости, мучил Эрику не первый день. Всё в Дэне располагало к тому, чтобы открыться миру, а не прятаться в кулисных потёмках. И талант, и щедро отмеренная харизматичность… Но именно за кулисами, он чувствовал себя правильно, о чём и сказал, покидая сцену.
- Я когда-то играл в школьных постановках, но со временем понял, что живая, многомерная и порой скандальная организационная работа привлекает гораздо больше. Там, - указал он себе за спину, - создают меня, а здесь… Здесь создаю я сам. Можно говорить о скрытой любви к власти или стремлении верховодить, но оно не является упущением, нет. Просто отдача другого уровня и другого порядка.
- Тогда будем считать, что тебе повезло, - Эрика в привычном пируэте поднялась, целуя парня в кончик носа, - а театру повезло с таким талисманом.
- Серьёзно? Я – талисман? – Дэн, оглядевшись в пустом коридоре, впервые выглядел смущённым. - А ты умеешь обольстить речами, мисс Рубинштейн!
- Речи – моя работа, мистер Спаркс.
Они побывали на нижних этажах и под крышей театра. Набросив куртки, вышли на балконную галерею над главным входом, откуда открывалась вся Корт Сквер с миллионами ночных огней. Время перевалило за полночь, но сна не было ни в одном глазу. Эрика чувствовала себя гигантской батарейкой, попавшей в нужный поток в самое нужное – «заряжающее» – время. До утренней репетиции, кажется, имелась целая вечность… Впрочем, искушать судьбу недосыпом не следовало – преисполненная благодарности за волшебную вдохновляющую авантюру, девушка шла обратно в костюмерную вместе с Дэном, как вдруг последний остановился буквально в шаге от двери.
- Талисман, талисман… Я идиот, цилиндр забыл на сцене!
- Ох нет…, - тут же сникла Эрика.
- Увы, да, - заключил Дэн, подбросив на ладони связку ключей, - если его завтра не найдут, подзатыльником не отделаюсь, держи!
Передав ключи, он рванул назад по коридору, на бегу оглядываясь:
- Маленький, подписанный, ближайший к тебе!
- Поняла, разберусь! – полетело вслед.
Кивнув самому себе, помреж заторопился на сцену, где требовалось всё забрать и всё выключить. Охрана у служебки наверняка в облаках витает, пора тоже ехать домой. Можно, конечно, и здесь остаться, но вряд ли Эрике стоит повторять профессиональные «трюки» с ночёвкой в гримёрных. Тем более, вещи собраны, а до комнат надо ещё дойти и потом снова раскладываться… Вылетев на сцену, залитую красно-синим светом, Дэн улыбнулся: цилиндр лежал точно там, где его и оставили – ровно посередине, в скоплении софитных лучей. Отвешивая себе мысленно заслуженные подзатыльники, молодой человек наклонился за пропажей и внезапно замер. Он не раз оставался в театре до утра, по методу актёров – особенно в эпоху Айрин или Шарлотты, когда отношения стабильными не были, а возвращаться на Кранберри стрит не хотелось. Это напоминало «Ночь в музее»[70], только без эффектов и без музея – ребята со смены тусовались где-то внизу, лениво крутя радиостанции, а наверху царили спокойствие и свобода. В пустом театре не имелось причин для тревоги.
Но только театр не был пуст. Софиты, запомнилось точно, светили в отдельные разные точки, когда они с Эрикой ушли за кулисы. Пробегая мимо пульта, Дэн не посмотрел на экран, но сейчас не мог игнорировать лучи и простой факт: в зале кто-то был, и в данную минуту этот кто-то смотрел на него. Сверху.
- Эгей, под куполом! – крикнув, по выработанной привычке, так, чтобы было слышно от потолка до планшета[71], Дэн поднял цилиндр и выпрямился. - Парни, тут никто не заблудился?
Ответом была тишина.
- Эндрю? Мартин? Робби? –спросил помреж, перебирая имена. - Робби, это ты?
В пропылённом беззвучии тихонько скрипнули лампы над головой: софиты, будто натренированный полк солдат, расформировались в новую фигуру, светя опять в центр. Дэн аккуратно отряхнул шляпу.
- Роб, если ты за пультом, заканчивай дурака валять! А других тоже касается: пора по домам!
И в этот момент освещение погасло в первый раз.
- Чёрт, спасибо, что хоть согласились! Теперь спускайтесь оттуда! – моргая глазами поочерёдно, как учили на вождении, Дэн силился привыкнуть к темноте. Стоило, конечно, подняться в осветительскую и узнать, кто из команды развлекается в первом часу ночи, но, если вспомнить, что с балконов два выхода… Проще устанавливать личности утром.
Красный луч во втором ряду слабо загорелся и начал пьяно мигать, едва Дэн вышел из-под прожектора. Где-то в глубине сцены скрипнула решётка опускаемых колосников…
- Не понял… Ещё не всё?
Синий луч последовал за красным, синхронно мигая и привлекая внимание. Дэн, развернувшись на каблуках, посмотрел вверх – огни сразу погасли. Обстановка начинала нервировать. За кулисами лежала выключенная гарнитура, с помощью которой можно было связаться со всеми службами, но он махнул на инструкции, решив поступить иначе. Есть ведь телефон – лучше воспользоваться им! Где-то за этой идеей робко вклинился внутренний голос, заметивший, что прежде лучше убраться со сцены…
- Алекс, - мобильник неизменно был на месте, в кармане, - ты ещё здесь? Да-да, я оказывается, тоже… Послушай, какая-то ерунда…
Внезапно линия фронтальных огней, затаившаяся над балконами, вспыхнула. Сияющий свет, похожий на блики солнца, прорезал мрак зрительного зала. Дэн, ослеплённый вспышкой, зажмурился, машинально отходя назад, вглубь сцены.
- Я не распознал чьей-то тяги к дешёвому саспенсу[72], Алекс! Кто остался в театре, кроме нас, и торчит на освещении? Кто бы там ни был, я обеспечу ему взыска… Ааах!
Очередной шаг – и пол разверзся под ногами. Дэн, чётко помнивший, что никаких препятствий и ловушек за спиной не было – по крайней мере, вне спектаклей – успел подумать, что это уже серьёзнее взысканий. Но не успел сказать. Взметнулись вверх выпущенные из рук цилиндр с телефоном, и чернота трюма поглотила свою жертву, подобно тому, как морские волны поглощают корабль…
* * *
Александр, остававшийся на «Тайный восторг», умел экономно распоряжаться временем, но в ситуациях, когда последнего было много, не знал, куда девать и его, и себя. Рабочий день, стремительно завершаясь, не принёс ничего нового – кроме новых дел, часть из которых удалось разгрести. Спектакль после репетиций-совещаний-просмотров был сродни вишенке на торте, и от неё не хотелось отказываться.
- С кем поведёшься, Эрика…, - хмыкнул режиссёр, оценивая прелесть ассоциации, - надо же, теперь и у меня кулинарные метафоры.
Пьеса Хэйра, виденная прежде, и не только в новом составе, сперва нагнала сонливость, и Алекс решил после спектакля, распрощавшись, ехать сразу домой. Второй акт, однако, пошёл удачнее и активнее первого, и к концу, приободрившись, мужчина уже следил за давно изученными диалогами наравне со зрителями. Очень удобно было этим заниматься со своего заветного места, в середине седьмого ряда. Усталость, исчезнув, уступила заинтересованности – режиссёр подумал, что крайности с драматическими сюжетами чреваты бессонницей. Эрике, судя по выражению лица, спектакль очень понравился, Дэн же видел его раньше и относился ровно. Немного поболтав за кулисами, они разбежались – вполне уже настоящая парочка умчалась за сцену, а Алекс пошёл к себе в кабинет. В это время никто не стал бы врываться со срочными делами, и час-полтора можно было посвятить ерунде…
«Час-полтора» в итоге растянулись чуть ли не на три. Мисс Ингрэм, руководившая сегодня домом, должна была покормить и выгулять Октаву, и поэтому режиссёр, наведя порядок на столе, не спешил уезжать. За документами последовал просмотр почты, готовых и не готовых заказов реквизита к ближайшим спектаклям и выкуривание трёх сигарет. В кабинете сразу запахло дымом, и, раскрывая окно, Алекс вообразил грядущее недовольство Джей-Джея утром. Стоило, однако, подумать и о репетиции… Играя в телефоне и лишний раз перелистывая галерею фотографий, режиссёр пытался разобраться в собственных намерениях. Надо было свалить, наконец, домой, лечь спать и на другой день, ворча не хуже зама, явиться обратно. Но будто что-то удерживало его на месте, не позволяя прибегнуть к проверенному плану. Не позволяя именно свалить. Вздыхая о превратностях интуиции, Алекс выключил компьютер, закрыл окно в проветренном помещении, убедился, что всё там, где должно быть, и посмотрел на часы.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |