Гипотеза польстила Абрахаму, и в одном из интервью позднее он скажет, что лучший комплимент – сравнение актёрского лба с генеральским, даром, что Гражданскую войну за годы карьеры играть так и не довелось. Зато Алекс вошёл в узкий круг друзей, общавшихся с мужчиной напрямую, а не через агента. Впрочем, Рэндалл без работы тоже не оставался, постарев, слегка облысев и приобретя ещё больше сходства с библиотекарем. Лос-Анджелес сменял Бостон, тот – Эйвери-маунтин и Европу на выездных съёмках… Кино, театр, телевидение, озвучка – проекты пестрели, взращивая армию поклонников. Соня от мужа не отставала, хотя в последние годы и появлялась на экранах реже, выбирая роли, от которых другие иногда отказывались. Дома, в Лос-Анджелесе, размещалась коллекция семейных статуэток, пополняемая год от года. Росли дети, прилетавшие в гости к родителям и принимавшие их у себя... Новые образы приходили и уходили, но одно Абрахам знал абсолютно точно – он всегда и на любых условиях готов работать с Алексом. Именно с ним. То ли дело было в многолетней дружбе, то ли в сформировавшемся профессиональном чутье одного и уровне игры другого – Эйб не анализировал, но, когда творческие пути позволяли счастливо пересечься, чувствовал себя в постановках друга удивительно комфортно.
Режиссура, если верить Грегори Дорану[48], издавна являлась тиранией, замаскированной под демократию, но Абрахам не мог считать Алекса Гаррета тираном. Напротив, с каждым разом, с каждой ролью в спектаклях сам актёр преображался, будто вновь становясь легкомысленным типом с гитарой и перебирая невидимые струны. В тех случаях, когда вместе не работали, мужчины всё равно общались, не упуская из виду взаимные взлёты: то Эйб номинируется на «Тони», а позднее – и на «Оскара» за роль в постановке и экранизации знаменитых «Шахмат»[49], называемой перерождением истории. То Александр наследует театр и режиссирует дальше… В какой-то момент храм искусства озаряется появлением новенького – Дэна Спаркса. Любопытный тощий мальчишка моментально очаровывает коллектив и тянется к режиссёру, как тянутся к достойному примеру для подражания. На вопрос об их знакомстве Алекс однажды ответил:
- Дело в моей теории Рождества. Вот это чудо, - кивнул он на гонявшего по сцене парня, - лишний раз её подтвердило, буквально свалившись на меня холодным зимним днём.
Эйб тогда ещё подумал, насколько буквально его «буквально», и до чего здорово иногда сходятся родственные души. Сам он вновь и вновь мотался по Штатам и студиями, периодически возвращаясь в театр Гордона. Дэниел стал помощником режиссёра. Дебору рядом с Алексом временно сменила ушедшая в продюсеры Изабель Фриман, а его Соня активно сочувствовала всем из-за истории с расставанием. Кто конкретно прервал новые отношения, Абрахам не успевал выяснять – последние года полтора занятость была наиболее плотной: несколько эпизодов в одном мини-сериале в качестве приглашённой звезды, камео в другом, запись аудиокниг для подростков и, конечно, «Скованные льдом» – повод для исключительной гордости.
На начальной стадии запуска фильм вызывал сомнения в Голливуде: отчего Филиппа О’Коннора[50], такого же прославленного актёра, потянуло в режиссёрское кресло, ещё как-то объяснялось – рано или поздно туда тянуло многих собратьев по цеху. Но отчего скандинавская мифология – вот вопрос, мучавший боссов, сперва зажавших финансирование. История скромного гляциолога[51], раз за разом встречающего одну и ту же женщину и видящего непонятные картины древних времён? А потом – ну надо же! – он оказывается реинкарнацией короля Харальда[52]? Да, такое могло и не окупиться, тем более, О’Коннор, склонный к мистике и убедительности, возжелал спецэффектов и исторически достоверных костюмов.
В итоге, однако, всё вышло как нельзя лучше – хотя в прессе кое-кто считал, что для Прекрасноволосого Харальда дядюшка Эйб уже не в том возрасте, зато сплетение современности и прошлого в сюжете заранее взрывало мозги поклонникам, смаковавшим нарезку короткого тизера и фото со съёмок. Абрахам, чьё переменчивое амплуа героя достигало пика, прессу игнорировал – переквалифицироваться из любовников в дядюшек после «Скованных льдом» было не зазорно.
* * *
«Новый проект. Главная роль. Подумай и перезвони. Алекс».
Отключенный на время полёта мобильник едва не прожигал дыру в кармане. Эйб не гадал, соглашаться или нет, он заранее пытался вообразить намечавшийся образ и понимал, что вариантов много. Творческий потенциал друга был велик и распространялся как на классику, так и на современных авторов. В Интернете, насколько можно было судить по публикациям, ничего такого пока не освещалось – проект наверняка находился на стадии обдумывания и планирования, а за приглашение отвечала далеко идущая интуиция друга.
Наслаждаясь дорогой, Абрахам смотрел в иллюминатор и подсчитывал облака. Сосед по бизнес-классу, читавший журналы первые минут двадцать, бросил, наконец, это занятие и попросил автограф. Ещё один поклонник – к счастью, толковый и адекватный. С собой, кроме блокнота, не имелось ничего подходящего, поэтому Эйб предложил альтернативу и согласился на несколько совместных селфи. Честно ответил на вопросы о фильмах. Стюардесса, раскрасневшись от смущения, дополнила сцену и принесла актёру шампанское. Улыбаясь, он поблагодарил и мысленно произнёс тост за короля Харальда.
В Эйвери-маунтин высадка пассажиров и променад к автобусу несколько затянулись – шёл никому не нужный дождь, моментально напомнивший о реалиях местной погоды. Эйб, успев привыкнуть в Исландии к нормальной зиме, нехотя снял бесполезные теперь очки от солнца и занялся телефоном. Если прав, и в зале уже ждут, то есть время сообщить клану Дженкинсов-Дженнингсов об удачном прибытии.
У выхода действительно ждали. Не папарацци, проведавшие о смене планов, и не Рэйчел, в настоящем занятая новым концертным туром. Возле большого рекламного стенда сидела молодая брюнетка, потягивая кофе из картонного стаканчика и строча СМС-ки. Её короткие волосы были прихвачены невидимками, тёмная куртка снята и небрежно наброшена на плечи; правая нога, закинутая на левую, покачивалась в ритме неслышной мелодии… Мимо спешили люди, а Бронвин Тейлор, никогда не менявшаяся, терпеливо сочиняла послания. Вот, чувствуя на себе взгляд, она подняла голову, моментально увидев в толпе прибывшего пассажира.
- Абрахам! Добрый день, хорошо долетели?
- Добрый. Я полон сил и впечатлений, давно же мы не виделись? Вы отлично выглядите!
- Спасибо, давненько.
Они обнялись, разом ощутив себя как надо в компании друг друга. Бронвин пахла шампунем, кофе и городскими просторами – вполне нормальное сочетание, с её-то работой. Абрахам понял, до чего сильно скучал, когда женщина, отстранившись, обозрела зал ожидания и заговорщицки подмигнула.
- Страшных людей с камерами не видно – я проверила, насколько позволила наблюдательность. Машина ждёт у входа, если всё на месте и не потерялось, можем ехать.
- Главное, чтобы мы сейчас в пробках не потерялись. Я вам снова обязан.
- Перестаньте.
- Нет, серьёзно. Примете в знак признательности фото со съёмок? Эксклюзив, я сам нащёлкал.
- Ой, правда? – глаза Бронвин загорелись искренним восторгом. - И много? Батальные сцены есть?
- И батальные, и мирные, и даже процесс наложения грима, - улыбнулся Эйб, - гарантирую, вам понравится.
Убедившись, что всё действительно на месте и получено, он кивнул в сторону выхода, пропуская спутницу вперёд.
* * *
Бронвин Тейлор, бывший офицер полиции, а ныне – сотрудница детективного агентства, входила в круг знакомств и являлась, наверное, самым занятным приключением в крайне стабильной жизни Абрахама. Меньше, чем любовница. Больше, чем друг. Всё началось лет восемь или девять назад – теперь кажется, в прошлой жизни. Рэндалл разбирался с письмами поклонников, так как их число стремительно возрастало, и возможности отвечать самостоятельно на все у актёра элементарно не было. Комплименты, пожелания успеха, признания в любви – брак с Соней девушек не останавливал. А усталый Кинг, направлявший Эйбу самые интересные письма, видимо, не заметил в массе дамских охов и ахов одно особенно импульсивное послание… С послания-то история и началась:
Дорогой мистер Дженнингс,
Меня зовут Бронвин, и я, наверное, ваша поклонница. Мне нравится «Шоссе без остановок», «День Преодоления» и «Плачущая принцесса» - последняя многим нравится, на то есть причины. Однако я хотела заметить, что ваша роль в «Точке невозврата» - весьма сомнительный эксперимент. Начать с того, что в полиции, показанной там, всё на деле совершенно по-другому…
Это письмо было как хорошая оплеуха или ведро воды в жаркий день. Автор не переходила на грубость, но роль начальника отдела – сварливого типа, частенько закрывающего глаза на правонарушения – разгромила в пух и прах. Он и неправдоподобный, и реплики дурацкие, и вообще, кто сказал ему, Эйбу Дженнингсу, что начальники отделов – такие? Нет, он не виноват, но сценарий неудачен, а хороший актёр, живущий по неудачному сценарию, заведомо обрекает героя на провал у зрителя, и так далее, и тому подобное… В послании было ещё много пунктов – Абрахам заучил его наизусть и мог бы цитировать даже сейчас. Он привык к однотипным хвалам и одам в свою честь, и поэтому сперва растерялся, потом огорчился, а потом, зализывая самолюбие, неожиданно для себя написал ответ. Соня ничего не знала, а если бы и знала, не посчитала бы случай выдающимся. Помилуйте, ему ведь повезло, некоторых звёзд привередливые фаны «громят» намного чаще! Ну и что, что пишет дамочка из полиции? Может, ей скучно! Надо ко всему относиться сдержанно и идти вперёд – мужчина будто наяву услышал эти формулировки и махнул на них рукой:
Дорогая мисс Тейлор,
Благодарю за ваше письмо и интерес к моим ролям в кино. «Плачущая принцесса» хороша, поскольку у нас была чудесная команда и превосходная атмосфера на площадке. Что касается вашей оценки «Точке невозврата» - даже не знаю, оправдываться или нет. Я был более высокого мнения об этом проекте…
Текста и аргументов получилось много – Абрахам написал ответ скорее для очистки совести от маленького тёмного пятна, раз уж привык добиваться благосклонности всех зрителей и не терять ни одного. Если бы кто-то сказал, что за первым сообщением появится второе, третье и прочие, что некая Бронвин, скрывавшая свой возраст, окажется не перезрелой любительницей пончиков и скучной офисной работы, а молодой девчонкой с обострённым чувством справедливости, он бы не поверил. И тем более, не поверил бы, что они подружатся, и ему растолкуют всё о работе офицеров. Известный актёр и поклонница… Банально, не правда ли?
Но в банальность удалось не скатиться. Бронвин сразу же стала глотком свежего воздуха в удушливом мире искусства – наверное, потому, что не имела к нему отношения. А может, из-за своей изящной резковатости и отсутствия попыток пококетничать. Забавно, столько девушек на её месте начали бы строить глазки, улыбаясь и щебеча глупости, а Бронвин… Она повела себя не как полицейский, а, по меньшей мере, как дипломат, работающий с монаршей особой – создала несколько границ и самую дальнюю не пересекала. Хотя деликатно нарушала прочие.
Актёр и поклонница… Да насколько точно она соответствовала определению? Оглядываясь назад, мужчина понимал, что встреча и вообще знакомство по чистой случайности могли никогда не состояться. И кто угодно – любая другая девушка – могла быть на месте Бронвин. Или всё же нет? Она не скупилась на комплименты, но делала их по своей системе, не сходясь порой во мнении с окружающими. Любила критиковать. Могла назадавать кучу практических вопросов – тех самых, границенарушающих – или поделиться интересными соображениями. Как-то сразу повелось, что стала рассказывать о полиции – почти сразу после первой встречи в реальности, когда предстала перед глазами. Надо признать, это здорово помогло в работе: Эйб выяснил столько полезного, что в дальнейшем на ещё одну роль согласился без раздумий. Инспектор Гарнер надолго привязал к нему образ добросердечного добропорядочного человека, а Бронвин гордилась своими навыками консультанта.
- Это похоже на свидания без интима, на деловые мини-совещания и на встречи тайных агентов, - призналась она когда-то давно, - вы не боитесь, что папарацци раскроют нас?
Абрахам пожал плечами. Он неоднократно обдумывал ситуацию, в которой до сих пор везло, и надеялся, что ничего менять не придётся.
- Я частенько ими раскрывался без определённых поводов. Мы можем прекратить встречаться, если вас беспокоит вероятность снимков в прессе. С другой стороны, - мужчина выразительно покосился на территорию одного из отдалённых районов Эйвери-маунтин и на свою отвратительно дешёвую старую куртку, выкупленную из студийного реквизита, - кому придёт в голову выслеживать молодого офицера и похожего на бродягу мужчину здесь, возле детской площадки?
- И кому придёт в голову узнать вас в таком наряде? – подтвердила собеседница. - Всё же будьте осмотрительны, я прошу.
- Не волнуйтесь, буду. А от дружбы с полицией вряд ли можно пострадать – просто в нашем случае дружба буквальна.
Бронвин улыбнулась, скармливая остатки пончика голубям. До пончиков, кстати, она действительно была охотницей – тут натренированное воображение не подвело. Маскировка делала своё дело и выручала ещё не раз. Соня, правда, ревновала первое время – вечно скрывать от неё было невозможно. Как и от детей. Но все трое, взглянув на ситуацию со стороны, избрали политику невмешательства: раз уж папа маму не предаёт (а он не предаёт), почему нет? Тем более, видит Бог, ему действительно не хватало обычного общения с обычными людьми. Эйб чувствовал себя как герой Ричарда Гира из «Давайте потанцуем»[53]: дом – полная чаша, рядом – дорогая Соня-Сьюзен, и изменять ей с Бронвин-Дженнифер желания нет. А есть до элементарного сложная тяга к дружбе.
Они болтали о кино или театре. О полиции. О детстве и разных городах. О чём-то нейтральном. И чем чаще говорили, тем естественнее и лучше ощущали себя, гуляя вместе, переписываясь и перезваниваясь. Общение походило на забавную разновидность бальзама, на ту теорию вероятности, что срабатывает в одном случае из тысячи. В случае, который свёл и приблизил к комфорту.
Когда Бронвин получила ранение на опасном задании, Абрахам помог ей с лечением и проследил, чтобы всё было в порядке. Ни один из них не любил потом вспоминать о происшествии: именно из-за ранения бывший страж порядка стала бывшим, из офицера Тейлор превратившись в детектива Тейлор. Она не делилась подробностями, но чувствовала себя обязанной: деньги, особенно большие – это ведь не пара автографов или снимок на память. Это куда серьёзнее! Актёр пресекал любые упоминания каких-то долгов и теперь уже сам выступал в роли дипломата, преодолевающего границы. Довольно глупостей, деньги деньгами, но дружбу пока никто не отменял!
Однако Бронвин, чьё чувство справедливости соседствовало с повышенной порядочностью, всё равно нашла способ отблагодарить спасителя. На свой лад. И долго думать не пришлось – на очередной встрече добрый друг первым завёл необычный разговор…
* * *
- …В своей жизни я жалел только о двух вещах, - издалека начал Абрахам, - о том, что отказался сниматься у Кеннета Браны[54], будучи уже занятым в одном сериале; и о том, что позволил себе когда-то недооценить изощрённость женского мышления. Из-за второго пункта я едва не получил пилочкой в бок.
- Что?! Когда это было? – воскликнула Бронвин, разом потеряв профессиональную отстранённость. Актёр поспешно замахал руками.
- Успокойтесь, давно. Сейчас-то я жив и здоров – история произошла ещё в девяностых, меня тогда одолевала неуравновешенная особа, захотевшая личной встречи. К счастью, поблизости была охрана, и для серьёзных увечий всё произошло слишком быстро. Но я навсегда усвоил, что женщины бывают разные.
Бронвин, поняв, что речь, по крайней мере, не о ней и вообще обошлось, смерила друга не слишком успокоенным взглядом.
- Тогда к чему вы клоните? Мы ведь не просто так завели разговор?
На часах давно был поздний вечер, и маленький офис детективного агентства, где оба встретились, наплыва посетителей в данный момент не ждал. Эйб сидел возле стола, посматривая на занимавшуюся компьютером подругу. Он знал, что ей можно доверять, что оба слишком хорошо знакомы и в этих стенах не принято мяться и умалчивать. Поэтому, подумав, сообщил:
- Мне нужна ваша помощь, Бронвин. Боюсь, мой друг столкнулся как раз с подобной женщиной…
Мисс Тейлор чуть повела бровями, предлагая говорить дальше. Абрахам, вздохнув, рассказал о некоей Исси Йорк, которую сам в глаза не видел, но которая неожиданно появилась на горизонте Алекса Гаррета. Точнее, это стало уже вторым её появлением – первое состоялось несколькими годами ранее, точно так же, по электронной почте. Эйб ни о чём бы не проведал, если бы режиссёр не упомянул странные письма, то напоминавшие саркастичные попытки вести переговоры, то переходящие на уровень угроз. Настроение Исси, судя по посланиям, менялось чаще погоды в Эйвери-маунтин.
- Ей нужен театр Гордона, весь целиком, - пояснил Абрахам, - если верить Алексу, оба раза в письмах говорилось об одном и том же. Театр Гордона, представляете?
- А кто вообще эта дама? – спросила Бронвин. - С масштабными запросами люди не возникают из ниоткуда, если только они – не полные психи.
- Может, она и псих, но очень целеустрёмлённый. Алекс вспомнил, что мисс Йорк писала о своём родстве с первым владельцем, Сэмом Гордоном. Какая-то племянница, кажется…
- И она угрожала?
- Скажем так, не определилась с линией поведения: в диалогах было много импульсивности, переходов от уговоров к резкостям и обратно. Особенно во второй раз.
- А чем закончилось?
- Ничем, как я понимаю, - Абрахам развёл руками, - мой друг чрезвычайно удивился, что эта особа про него не забыла и до сих пор одержима театром. Знаете, он был уверен, что женщина сдастся быстрее – тем более, к обсуждению вопросов в первый раз привлекли юриста.
- Оформлявшего завещание Гордона?
- Да, Уильяма Донигера. Он вёл дела после смерти Сэма и помогал отбиваться от кучи самозванцев, якобы состоящих в родстве с бывшим владельцем. Понимаете, Алекс был моложе, получил бизнес по закону, однако все надеялись, что он наивен до неприличия – следовательно, прибрать к рукам жирный кусок нетрудно…
Бронвин, внимательно слушавшая историю, кивнула.
- Так в чём же дело? Может, и на сей раз ваш друг столкнулся с самозванкой?
- Не думаю, - мужчина покачал головой, - она присылала документы, подтверждающие родственную связь. Переписка потом была удалена, но отсканированные копии должны всё ещё храниться в компьютере.
- Хотите, чтобы я помогла мистеру Гаррету найти эту женщину?
- Не совсем, - Абрахам виновато покосился на дверь, потом – на часы и вновь повернулся к детективу, - видите ли, о моём визите сюда никто не знает. И будет лучше, если не узнает. Я прошу вас помочь мне выяснить что-нибудь об Исси Йорк. И, по мере возможностей, приглядеть за театром.
Он рассчитывал, что окажется поднят на смех за последнюю фразу, а весь его здравый смысл поставят под сомнение. И осознал, до какой степени ошибается, когда Бронвин, подумав, спросила:
- Дело серьёзно, вы считаете?
- Не знаю, - честно ответил актёр, - хотел бы верить, что ошибаюсь и веду себя как стареющий маразматик, но…, - он вспомнил о тонком шраме у себя на груди – пилочка всё же задела кожу, не смотря на быстроту охраны, - мне есть, с чем сравнивать: в моём случае тоже начиналось с писем.
Пауза.
- В театре всегда что-нибудь происходит, Бронвин; не может не происходить. Но я хочу хоть немного повлиять на ситуацию, раз уж мне доверились, понимаете? Хочу надеяться, что сейчас дальше писем не зайдёт, если эта женщина опять объявится.
Детектив Тейлор, закусив губу, откинулась на спинку офисного кресла и посмотрела на друга из-под длинной чёрной чёлки. Она понимала– иначе не была бы профессионалом в своём деле и просто верным другом. Она обдумала ситуацию, возможности и, наконец, произнесла:
- Попробую неофициально копнуть родословную вашего Сэма Гордона и что-нибудь выяснить… Нет, всё-таки хорошо, что из полиции я ушла не в какие-нибудь экскурсоводы или преподаватели!
- Бронвин, я буду вам очень признателен. И да, всё, что касается расходов…
- Так, теперь вы меня обижаете? – с деланным возмущением оборвала его женщина. - Всё, что касается расходов, не должно вас беспокоить.
- Но вы же…
- Мы же? Мы – друзья, если вы забыли. Друзья платят добром за добро. И прежде, чем я действительно обижусь и начну считать вас истинным маразматиком, ради бога, остановитесь!
- Простите, - актёр смущённо поднял обе руки, - честное слово, не хотел задеть вас… И спасибо, что выслушали.
- Абрахам, мы – друзья, - повторила Бронвин, потянувшись к нему через стол и примирительно сжав мужскую ладонь, - а теперь – ещё и союзники. Вряд ли вы бы сидели здесь и заставляли меня слушать ерунду, хм?
- Вряд ли, - подтвердил он с улыбкой, поймав себя на очередной мысли о неслучайности знакомств.
Бронвин попросила рассказать более подробно о самом театре, Александре, завещании и даже личных соображениях на его счёт. Абрахам поведал всё, что знал, слышал и помнил о несостоявшемся судебном разбирательстве и последней воле Сэма Гордона. Он не чувствовал себя предателем или сплетником – история о простом режиссёре унаследовавшем роскошное дело, несколькими годами ранее взорвала прессу и была на слуху. Бронвин кое-что знала, но, разумеется, деталями в ту пору не интересовалась.
После разговора Абрахам уехал, уверенный, что просьба его не будет забыта. Детектив Тейлор позднее не подвела, сделав всё возможное: Исси Йорк, действительно являвшаяся двоюродной племянницей Гордона, какое-то время жила в Вашингтоне вместе с младшим братом. Потом разъехались, она выскочила замуж и, насколько известно, в суд официально не обращалась – процесс относительно театра начат не был. Брат тоже обзавёлся семьёй, и далее след обоих Йорков терялся где-то на юге.
Этот разговор происходил несколько лет назад, и получивший отчёт Эйб не знал, радоваться или огорчаться от информации. С одной стороны, родственники ушедшего в мир иной бизнесмена не беспокоили и не досаждали открыто, с другой же… Призрачная Исси, словно хороший вирус, вновь раздражала, напоминая о себе в электронной почте Алекса. Она не назначала встреч, не звонила и не приезжала сама – к счастью или нет, возможная наследница появлялась только в Интернете и открыто ничего предосудительного не совершала.
Абрахам искренне надеялся, что мисс Йорк, кем бы ни была, так и останется подобием компьютерной ошибки…
* * *
- …Это Пейдж Хёрт – наша королева Гюда[55].
- Хорошенькая, костюм ей очень идёт!
- Вот конная прогулка с инструктором. Славный малый – говорит, что приличные лошади, снимаясь, маршируют в такт музыке.
- И оно срабатывает?
- Почти всегда. Этот парень в батальных сценах строил команду круче режиссёра.
Щёлк, щёлк. Двое, сидя в машине, наблюдали за сменой кадров на экране.
- Ваш сын по-прежнему занимается программированием?
- Угу. Стэнли, конечно, отрицает свою причастность к искусству в целом, но раз за разом вспоминает о супруге, арт-менеджере, и понимает, что закономерность непрерывна.
Бронвин тихо рассмеялась.
- А Рэйчел закономерно идёт в гору – подруга на неделе присылала мне видео с концерта. Оркестр был восхитителен!
- Они умеют восхищать… Между прочим, что же насчёт ваших собственных дел? Мы о них и не поговорили.
- Моих? – женщина оторвалась от снимков. - По-прежнему там, где были при вашем отъезде: работа-дом-работа.
- А личная жизнь?
- Абрахам…
- Понял-понял, извините, - тема не была под запретом, но иногда актёр чувствовал, что другие предпочтительнее, - кстати, вот и трансформация в монарха.
Детектив Тейлор склонилась над новой фотографией: сам Эйб, накрытый белым пеньюаром, был снят в кресле, ожидая, пока гримёр поправит бутафорскую копну волос и корону.
- Морщины прям настоящие… Не перестаю удивляться, - со знанием дела заключила Бронвин, щёлкнув по экрану, - перевоплощение в такого – из вас реального… Для профана, вроде меня, это всегда волшебство.
- Для старого зубра, вроде меня, это лучшая и самая искренняя оценка, - Абрахам вернул галерею к финальным кадрам – уже продемонстрированной актёрской вечеринке, - на премьеру придёте? Знаю, до неё долго, но…
- Приду, - пообещала женщина, - если нет – дождусь ДВД-релиза и куплю диск в подарочном боксе. Скоро я и так буду в городе максимально информированным по культурной части специалистом. Впрочем, вас ждёт ещё одна премьера в будущем – или ошибаюсь?
- Ну, это вы загнули, - Эйб повертел в руках айфон, - мне сперва надо узнать, что за роль!
- Так узнайте! Судя по творческим планам вашего друга, в театре всё как нельзя лучше! Да и мои собственные наблюдения говорят о том же самом…
Бронвин многозначительно улыбнулась, кивнув на потемневший экран. Абрахам вспомнил, что в Лос-Анджелесе грядёт озвучка отснятого материала и частые перелёты. И показы для журналистов. И необходимость соблюдать осторожность теперь, когда он намерен появляться и на сцене, и на экране.
- Однажды Алекс выяснит, что мы с вами около семи лет следим за благополучием его театра, и прикончит меня. И будет прав.
- Я позабочусь о вашей неприкосновенности, у меня сохранились связи, - детектив довольно похлопала актёра по плечу, - а теперь звоните, ну же! Хоть раз в жизни хочу стать первой, кого Эйб Дженнингс посвятит в подробности нового проекта!
Примечание к части [46] Герой романа Брэма Стокера «Дракула».
[47] Джеймс Лонгстрит – генерал армии Конфедерации времён Гражданской войны в Америке.
[48] Британский режиссёр.
[49] Известный Бродвейский мюзикл.
[50] О жизни и карьере Филиппа О’Коннора подробнее читайте в романе «История Ангела».
[51] Специалист, изучающий льды.
[52] Харальд I Прекрасноволосый (Харальд Хорфагер) – первый король Норвегии.
[53] Голливудская романтическая комедия.
[54] Британский актёр и режиссёр.
[55] Одна из жён короля Харальда.
Глава 11. Театралы
Первая читка состоялась почти месяц спустя – волнительная, долгожданная, наполненная вдохновением. Не такая, как представлялось вначале, нет. Более волшебная. Эрика чувствовала себя Алисой, попавшей в Зазеркалье, где самые невозможные герои встречаются на пути, а самые невероятные события реальны. В каком-то смысле это было правдой.
Впрочем, ещё до читки тоже случилось несколько событий – как приятных, так и не очень…
…Разговор с матерью сопровождался рядом неловких пауз и шумов в телефоне – подумав недолго, девушка предпочла из двух зол меньшее. В данном случае меньшим являлся звонок, а не сообщение или бесчувственно электронное письмо. Чёрт возьми, ведь прекрасно понятно, кем Джимми и Луиза были друг другу, понятно, сколько лет их истории и сколько изначально имелось шансов найти человека в огромном городе… Человека с неизмеримым значением для двоих. Отгоняя подальше эти мысли, Эрика держала возле уха нагревшийся телефон и считала секунды пауз.
- Верхнее кладбище, где-то в северной части города, ближе к горам.
Пауза.
- Уже была?
- Побываю… на днях. Сама-то сможешь прилететь?
Пауза. Телефон трещал, дыхание нагревало его. На кратчайший миг стало стыдно за желание вмешаться в семейное прошлое и вообще хоть что-то знать.
- Да, - голос Луизы по ту сторону был уверен – невидимая мембрана лопнула, - я прилечу. На день, скорее всего, дольше не получится.
Младшая Рубинштейн перевела дух.
- Спасибо, ма. И знаешь…
- Эрика, не надо, - Луиза остановила дочь и вертевшиеся у той на языке извинения, - не стоит, правда. Для нас обеих он много значил – к сожалению, я поняла это поздно. И я, а не ты должна извиняться.
- Мам, тогда уж обеим и не надо, - вмешалась девушка, - потому что я вроде как отняла у тебя надежду… на когда-нибудь. И я не знаю, что теперь сказать…
К вине тут же примешалась глупость – годы-то прошли, что подразумевалось под «когда-нибудь»? Была бы встреча радостной двадцать пять лет спустя?
- Давай лучше поговорим о твоей пьесе? – переходя от плохой новости к хорошей, предложила Луиза. - Что за постановка? Где? Можно поздравить с успехом повторно?
- Поздравить? – Эрика накрутила прядь волос на палец. - Тебе всегда можно, не сомневайся, но вот о постановке я, наверное, пока не буду распространяться.
- Почему? Театральные суеверия?
- Что-то в этом роде, - припоминая листы-самолётики и ответы-отказы в электронном ящике, девушка взяла телефон в другую руку, - обещаю, тебе понравится в итоге – считай это маленьким спойлером. И кто, и где. И как. А об остальном скажу только, что всё висело на волоске, но вышло неожиданно и забавно. И нет, Ньюман пока не в курсе, можешь не обвинять меня в пристрастности.
За самолётиками добавились мысли о нервных клетках, убитых в работе над пьесой и пересылке её всяким незаинтересованным лицам… Луиза где-то на другом конце провода тихо рассмеялась – конечно, ей хотелось услышать больше, но и сказанное было уже грандиозным.
- Ладно, я не настаиваю. Твоё право.
- Спасибо.
- Ответь, по крайней мере, там всё серьёзно и без обмана?
В голосе женщины дрогнула нотка законного беспокойства. Странный разговор выходил – горько-сладкий и непривычный для матери с дочерью. Нелёгкий. Эрика хотела бы рассказать и объяснить в деталях, но хрупкость того самого мифического волоска не позволяла. Девушка в этот момент как никогда была рада, что находится далеко от Нью-Йорка: им обеим лучше справиться с новостями в одиночку – и с плохими, и с хорошими.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |