Нарушительницы

Впереди шевелились и трещали кусты, словно кто-то продирался сквозь них. По-видимому, собака учуяла их запах и теперь искала.

— Что будем делать? — шепнула Белинда.

— Бежим отсюда поскорей, — предложила Трейси.

— Бесполезно! Собака догонит нас в два сче­та, а уж когда схватит, то не отпустит, — возра­зила Холли. — Не шевелитесь, стойте непод­вижно. Может, тогда она потеряет к нам инте­рес.

В этот момент из зарослей густой южноаме­риканской травы появилась собака и медленно направилась к девочкам. Совет Холли внезапно оказался лишним. Все три девочки и так засты­ли на месте и едва дышали от страха.

На Трейси, Холли и Белинду с грозным ры­чанием надвигалась крупная серая овчарка. Де­вочкам почудился в ее глазах голодный блеск.

Теперь я понимаю, что значит быть живой статуей, — пробормотала Трейси одним угол­ком рта.

У собаки очень голодный взгляд, — шеп­нула в ответ Холли. — Теперь я понимаю, что чувствуют собачьи бисквиты, когда их высыпа­ют в собачью миску!

Едва ли она голодная, — с надеждой проговорила Белинда. — По-моему, ей просто с но, ведь она тут все время одна. Может, ей хочется поиграть.

С этими словами она пошла вперед, вытянула руку, чтобы собака ее обнюхала.

Давай познакомимся? — ласково проворила она.

Трейси ахнула от ужаса и хотела схватить Белинду за майку.

Ты с ума сошла? Сейчас она перекусит тебя пополам! Уйди от нее!

Но Белинда не стала ее слушать. Слова Хол­ли про собачьи бисквиты напомнили ей, что в самолете им раздавали конфеты и печенье и что в ее кармане осталась парочка кусков печенья, вполне съедобного. Ласково приговаривая, Бе­линда протянула печенье собаке:

Да ты, оказывается, мальчик! Какой кра­савец! Хочешь полакомиться?

Почуяв лакомство, овчарка перестала ры­чать, обнюхала подношение и тут же с удоволь­ствием захрустела им. Когда оба кусочка исчез­ли в ее пасти, она легла на спину и стала катать­ся по траве, выставив перед собой четыре лапы и подставив брюхо. Белинда присела на корточ­ки и погладила серую шерсть.

Вот так-то лучше, — бормотала она. — Я так и знала, что ты хороший мальчик. Ведь мы разу тут не были и хотим погулять по твоему у. Ты покажешь нам его? При слове «гулять» пес вскочил и деловито Побежал куда-то.

Белинда повернулась к подругам:

Теперь у нас налажены отношения. Бед­няжке было скучно, хотелось немножко внима­ния, вот и все. Пошли, поглядим, куда он нас приведет. — Потом Белинда добавила, обраща­ясь к собаке: — Ты не против, если с нами пой­дут мои подруги?

Холли и Трейси переглянулись.

Почему бы и нет? — сказала Трейси со вздохом. — Мы все равно не знаем, куда идти, так что можем довериться нашему гиду!

Сомнений не было — пес куда-то их вел. Че­рез каждые несколько метров он оглядывался, проверяя, идут ли за ним новые друзья.

Кажется, мы уходим все дальше от до­ма, — тихонько заметила Трейси. — По-види­мому, тут есть какие-то хозяйственные по­стройки. Там и могли спрятать статую. Как вы считаете?

В данный момент я ничему не удив­люсь, — с усмешкой ответила Холли.

Казалось, пес точно знал, куда идет. Они двигались цепочкой по дорожке и в конце кон­цов пришли к небольшому деревянному сараю. Трейси посмотрела на Холли, и у них обеих про­мелькнула в голове одна и та же мысль, — может, это и есть то место, где Оскар Мейкпис роил свой тайник?

Дверь была приоткрыта, и овчарка вошла внутрь. Девочки за ней. Однако бронзовой статуи там не оказалось — лишь миска с водой, тарелка с остатками собачьего корма и большое шерстяное одеяло. Собака привела их в с жилище.

Ты показал нам свой дом? — воскликнула Белинда, погладив пса. — Молодец, спасибо! — Она повернулась к Холли: — Похвали его, скажи, что он хороший и что тебе тут нравится.

— Да, спасибо, тут очень уютно и хорошо, — вежливо сказала Холли. — Только, увы, это не совсем то, что мы ищем.

Трейси подошла к одеялу и приподняла его просто так, чтобы убедиться, что они ничего не проглядели.

Верно, тут ничего нет, — согласилась она. — Впрочем, я и не надеялась, что мы най­дем тут статую. И вообще, помните, что говорил папа Белинды? С какой стати Оскару Мейкпису понадобилось бы похищать работу другого скульптора?

Неожиданный крик заставил девочку замол­чать. Даже пес, который лежал у ног Белинды и глядел на нее влюбленными глазами, вскочил и залаял.

— Нарушительницы! — кричал знакомый писклявый мужской голос.

— Ох, вот мы и попались, — прошептала Белинда, узнав возмущенные интонации самого Оскара Мейкписа. Она постаралась успокоить собаку. — Тише, тише! Хороший мальчик. Не |шуми.

— Да оставь ты собаку! Бежим отсюда! — воскликнула Трейси, но было уже поздно. Художник знал, где их искать, и направлялся прямо к сараю.

— Не пытайтесь убежать! И никаких фоку­сов! Я знаю, где вы прячетесь!

Девочкам ничего не оставалось, как при­знать свое поражение. Холли открыла дверь, и подруги предстали перед разгневанным худож­ником. Пес радостно прыгал возле них, словно говоря — глядите, кого я нашел!

При виде своих новых знакомых Мейкпис разинул рот от удивления.

Господи! — забормотал он. — Как же вы сюда пробрались? — Тут он сердито посмотрел на собаку: — Беовульф! Что же ты вытворяешь? Ведь ты должен прогонять людей, а не приво­дить их сюда!

Но Беовульф не слышал хозяина — он был слишком взволнован, носился кругами вокруг них, наслаждаясь общим вниманием.

Сядь! Сядь и успокойся, безумец несчаст­ный! — прикрикнул на него художник. Когда пес наконец остыл и улегся у ног хозяина, Оскар Мейкпис повернулся к девочкам.

— Приятный сюрприз, ничего не скажешь, проговорил он ледяным тоном. — Однако позвольте спросить вас, юные леди, что вы тут делаете, на моей земле и без моего приглашения. Как вы пробрались сюда?

Через галерею, — призналась Холли. 0на лихорадочно придумывала правдоподобное объяснение их поступка. — Рамон ушел в дом, дверь, ведущая в сад, осталась открытой, вот мы и вошли. Я знаю, что мы поступили неправильно, но сад такой красивый. Нам захотелось осмотреть его и полюбоваться на ваш потрясающий дом. Белинда сказала, что он походит на настоящий дворец! — Тут Холли подтолкнула локтем Белинду, и та оживленно закивала голо­вой и изобразила вежливую улыбку.

Что ж, он и в самом деле красивый, вер­но? — Оскар Мейкпис благосклонно принял комплимент. — Я рад, что вы его оценили. Это мой личный замок — и он в любой ситуации ос­танется таковым....

Он просто фантастически красивый, — подключилась Трейси. — Хотя, конечно, мы его видели только от летней беседки, — с надеждой добавила она.

— Ясно. — Художник нахмурился и повернулся к Белинде: — Мне вот что непонятно. Мистер Хейес знает, что вы здесь?

Нет, не знает. Мы не видели его с тех пор,. как он повез вас в город, — объяснила Белинда.

Если бы мы знали, что вы уже вернулись, мы бы никогда не осмелились на такое, — доба­вила Холли. — Ведь совещание обычно идет долго, почти целый день.

Оскар Мейкпис кивнул и длинными пальца­ми, испачканными в краске, погладил свою ярко-алую бороду:

Да, верно. Я присутствовал на совещании, но шум и суета большого города всегда выбива­ют меня из равновесия. У меня начался приступ мигрени, я извинился и уехал домой перед лен­чем.

Тут художник вздохнул:

И вообще, я усомнился, будет ли какой-нибудь толк от этого совещания. Я, разумеется, не критикую вашего отца. Я не сомневаюсь, что он превосходный человек и в высшей степени компетентный в своей области, но ведь он биз­несмен, а я художник, так что между нами все­гда будет зиять пропасть взаимного непонима­ния.

Вы имеете в виду, что не всегда согласны с ним? — уточнила Холли.

Оскар Мейкпис скорчил трагическую мину.

Как я могу согласиться? — запротестовал он, разводя руками. — На глубинном уровне, уровне нашего подсознания между нами не может быть согласия. Они просят меня, чтобы дал свое имя и лицо благотворительному мероприятию. Что ж, конечно, я к этому привык мои фотографии появляются в газетах по все миру, — но ведь мистер Хейес, кажется, хо чтобы я нарисовал постер или... что там, смешное слово, которым сейчас любят пользоваться?.. Что-то на «л»...

Логотип? — подсказала Белинда.

Вот-вот — что-то вроде торговой марки чтобы они использовали его в своей рекламной кампании, да еще он почему-то настаивает, что­бы в них доминировал зеленый цвет. Но я не могу позволить, чтобы кто-то диктовал мне, какой цвет я должен использовать в своем творчестве. Это абсолютно исключено. И вообще лично я предпочитаю красный. Зеленый цвет такой скучный и тусклый.

Маэстро наморщил нос от отвращения и обиженно пожал плечами. Холли прикусила гу­бу, чтобы не рассмеяться.

Но ведь эта благотворительная акция пы­тается помочь голодающим людям в странах третьего мира, чтобы те выращивали больше злаков, — объяснила Белинда. — Вот почему был выбран именно зеленый цвет. Ведь это цвет зеленых растений, вообще — цвет жизни!

И вообще, вы только взгляните на ваш чу­десный сад! — добавила Холли, пытаясь про­явить чудеса дипломатии. — Тут сразу видно, как вы заботитесь о цветах и деревьях. Вероят­но, у вас то, что в народе называют «зеленый па­лец».

Оскар Мейкпис удивился и даже задумался.

О-о, вы в самом деле так считаете? — На мгновение он притих, но потом упрямо тряхнул головой. — В общем, как бы то ни было, но я сказал мистеру Хейесу, что не собираюсь подчи­няться чужим указаниям, если это касается мо­их творческих принципов. Вот почему наши пе­реговоры перешли в спор, это вызвало у меня мигрень, и я был вынужден уехать.

Как вы сейчас себя чувствуете? — ласково спросила Трейси. — Вам уже лучше?

О да, мне всегда становится лучше, когда я возвращаюсь домой и вижу столько красоты.

Да, конечно. Мы уже успели полюбовать­ся вашими розами, они поистине великолеп­ны... — начала Трейси.

Я имел в виду картины и скульптуры в мо­ей мастерской, — холодно перебил ее Мейкпис.

В мастерской? В той комнате, что нахо­дится в конце галереи? — спросила Холли.

Разумеется, нет! — Мейкпис даже содрог­нулся от такого предположения. — Моя мастер­ская? Та ужасная комнатенка с одним-единст­венным окном? Когда там целый день приходят и уходят незнакомые люди? Чтобы они таращились на меня? Да я там просто не смог бы ничего создать! Нет, там работает мой ассистент — делает гипсовые копии моих скульптур или ра­мы для картин.

— Вы говорите про вашего Рамона? — поинтересовалась Холли. Возможно, кто-то другой не сам Мейкпис, прятал «Тайну Жизни» в мастерской?

Нет-нет, не Рамон, — пренебрежительно отмахнулся Оскар Мейкпис. — У него вообще нет художественного чутья. Он полезен лишь как охранник, может что-нибудь принести-от­нести, но мозгов у него, увы, немного! Нет, в мастерской мне помогает Мигель. Он тоже ме­стный, но гораздо более талантливый и смыш­леный. В сущности, будь у него немного больше таланта, из него мог бы получиться приличный скульптор.

Но, конечно же, не ваших масштабов, — невинным тоном заявила Трейси.

Оскар Мейкпис потеребил пальцами кончи­ки бороды и снисходительно улыбнулся:

Ну, нет, тут не может быть никаких сомне­ний. Это исключено. Бедняга набил руку на создании объема, но у него нет важнейшей ис­кры — творческого воображения. Впрочем, я

Позволяю ему входить в мою мастерскую как ученику.

Ах, значит, когда-нибудь он тоже, воз­можно, станет известным мастером? — спросила Белинда.

Я бы не загадывал так далеко! — ответил Оскар Мейкпис. — Впрочем, он учится, наблю­дая за мной. Он промывает мои кисти, смеши­вает краски, наводит чистоту в мастерской.

Как мило, — сказала Холли, а про себя по­думала, что работать на краснобородого гения, вероятно, очень тяжело. — Но если вы не рабо­таете в той мастерской, значит, у вас где-то здесь есть другая?

Разумеется. Моя мастерская находится в «Кастелло». Я создал ее сам. Там только свет, воздух и пространство — самое лучшее обрам­ление для моего таланта.

Значит, когда вы заканчиваете свою но­вую скульптуру и собираетесь ее куда-нибудь посылать, она стоит в вашей мастерской? — спросила Трейси.

Да, иногда бывает и так, — согласился ху­дожник. — Сейчас такой спрос на мои работы, понимаете, галереи всего мира забрасывают ме­ня просьбами, каждый день все новые... И все умоляют, чтобы я продал им свои самые новые шедевры.

— А если, скажем, вы берете на время какую-то работу другого скульптора или художника, вы и ее храните в своей мастерской? Как бы невзначай поинтересовалась Трейси.

Мейкпис взглянул на девочку так, словно Трейси внезапно заговорила на китайском языке.

Другого художника? — воскликнул он. С какой стати я стану приносить к себе работу другого художника? Вы можете предположить хотя бы на мгновение, что я способен попасть под влияние другого человека?

В общем-то, нет, но я подумала про «Тайну Жизни» Ганса Дорфмана...

Дорфмана? Меня не интересуют ни Дорфман, ни любые другие скульпторы! Как только} вам в голову могла прийти такая нелепость?

Я просто вспомнила про тот первый раз, когда мы побывали в вашей галерее. — Трейси дожимала, чувствуя, что наконец-то они могут узнать наиболее важные факты. — Дверь мас­терской была открыта, и мы увидели в ней «Тай­ну Жизни».

Эге! — Оскар Мейкпис щелкнул пальца­ми. — Теперь я припоминаю. Мистер Хейес упоминал о чем-то в этом роде. Он сказал, что вы видели работу Дорфмана в галерее «Тейт-Модерн», а потом она померещилась вам в моей мастерской — верно? — Художник залился сме­хом так, что затряслись кончики его бороды. — конечно, это абсурд! Мистер Хейес сказал тогда, что вы слишком подчиняетесь своей фантазии.

Трейси пыталась что-то возразить, но Мейк­пис замахал на нее руками:

Моя милая девочка, не нужно оправды­ваться! Я ни в коем случае не осуждаю вас. Я ху­дожник, и вся моя жизнь посвящена играм вооб­ражения. Более того, я поздравляю вас с рожде­нием такой оригинальной фантазии. Пойдемте со мной! Я покажу вам свою студию!

Неожиданно для девочек Оскар Мейкпис превратился в радушного хозяина. Быстрым шагом он пошел по саду.

Моего помощника, Мигеля, вы увидите в доме, — сообщил он им. — Я не сомневаюсь, он будет рад познакомиться с вами. — Он показал пальцем на стеклянную пристройку в дальнем конце дома, которую Холли принимала за оран­жерею. Стеклянные стены ослепительно свер­кали в солнечных лучах.

Вот, перед вами моя мастерская, — с гор­достью сообщил девочкам художник. — Как я ее и задумал: хрустальный ларец, наполненный солнцем!

Мейкпис открыл узкую стеклянную дверь, и Холли первая вошла в студию. На мгновение свет так ослепил ее, что ей пришлось загородить глаза ладонью. Она увидела лишь расплывчатые контуры двух мольбертов, верстака и гончарно­го круга, да еще мужчину, разминавшего боль­шой ком глины. За спиной девочки послыша­лись шаги Трейси и Белинды — они тоже вошли' в ярко освещенную комнату.

Оскар Мейкпис тоже загородил глаза.

Мигель, спусти, пожалуйста, верхние што­ры! — крикнул он. — Иначе трудно смотреть. Я боготворю солнце, но сейчас его слишком много!

Да, сэр, сейчас, — ответил помощник Мейкписа и повернул длинный металлический рычаг. Тонкая, белая штора медленно разверну­лась и закрыла часть стеклянной крыши, заго­родив дорогу солнечным лучам. Холли наконец смогла увидеть лицо Мигеля.

Девочка ахнула. Она стояла лицом к лицу с! очень знакомым ей молодым человеком смуглым, с маленькими черными усами!

Дата добавления: 2015-08-26