— Леша, когда ты отучишься от этой своей людоедской любви к мясу? — надув губки, спросила Марина. Спустившись с Алексеем в сад, Лиза порадовалась, что не надела платье Celine, точно в таком же, как и у нее, изумрудного цвета, по дорожке шла Марина.
— Марина, отстань от брата, — бросил отец. Высокий и стройный с военной выправкой, он был наглядным примером того, каким станет Алексей лет через 30.
— Ладно, пусть нудит, — усмехнулся Алексей. — А то я уж и забыл, какая она зануда.
Лиза улыбнулась — было интересно наблюдать этот семейный ужин, Корниловы не собирались вместе несколько лет, родители почти целый год жили в Марбелье, Алексей обосновался в Москве, а Марина с мужем и детьми — в Женеве, но, несмотря на все это, в их отношениях сквозила доброта и нежность.
— Лиза, Алексей рассказывал, что у вас интересная работа, связанная с модой, — обратилась к ней Светлана Геннадьевна. Мама Алексея понравилась ей с первой минуты их разговора, миниатюрная женщина с улыбчивым лицом, не скрывавшая свой возраст и от того выглядевшая моложе своих 60 лет.
— Лиза ведет дела одного из лучших столичных магазинов, занимается самой важной частью работы — выбирает все коллекции, которые магазин будет продавать в течение всего сезона, — не дав Лизе вставить ни слова, ответил Алексей. Она не рассердилась, наоборот, девушке было приятно.
— То есть это вы по сути решаете, что столичные модницы будут носить весь год? — спросила мама Алексея. — Как интересно! Мы ведь, приходя в магазины, и не думаем, какая работа стоит за этим, — теперь настала очередь Лизы улыбнуться.
— Да, я и сам не знал об этом, — Алексей бросил ласковый взгляд в сторону Лизы, — Пока она меня не просветила.
— А каким магазином вы занимаетесь? — спросил Корнилов-старший.
— Я работаю в «Весне», — отчего-то оробев, ответила Лиза.
— Сын, а чем девушка будет заниматься, когда мы снесет «Весну»? — нахмурившись, спросил отец Алексея. Лизе и самой хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
— Решим что-нибудь, — буркнул Алексей и яростно накинулся на свой ростбиф.
— Дорофеев приедет? — подала голос Марина.
— Твоя безответная детская любовь? — усмехнулся ее муж.
— Не знаю пока, — ответил Алексей. — У них заболела младшая дочь, и Катя не хочет ее оставлять, а Сергей без нее само собой не поедет.
— Они такая чудесная пара, — мечтательно произнесла Светлана Геннадьевна и бросила настороженный взгляд на сына. — Чудесно, что после всего того безобразия, что было между Сережей и Аленой, он встретил Катю.
— Ну не знаю, — встряла Марина. — Мне непонятна эта ее карьерная одержимость.
— У Кати нет никакой карьерной одержимости, она чудесная жена и мать, — Лиза не могла молчать, когда кто-то брался судить ее лучшую подругу. — Но она также профессионал своего дела и full time job в роли жены не для нее.
— Марин, Лиза абсолютно права. Дорофееву повезло с Катей, — поддержал ее Алексей. — А карьера или нет — каждая женщина решает сама. Вот тебя ведь никто не заставлял бросать работу в банке, ты готова была твердить на каждом углу, как тебе там нравится, а потом — раз и ты уже просто жена.
— Для меня быть женой и мамой — гораздо важнее, чем строить карьеру, — настойчиво повторила Марина.
Лизе было много чего сказать на этот счет, например, что, имея такую семью, очень просто делать выбор и отказываться от будущего в профессии, зная, что каким бы ни оказался муж, поддержка, и материальная, в том числе, тебе гарантирована. Но она решила промолчать, в конце концов, кто она такая — девушка, интересная их сыну? А эта не та роль, играя которую, можно во что-то встревать.
— Дочь, с тобой никто не спорит, — ласково сказала Светлана Геннадьевна, — Семья — это твой и мой выбор, само по себе это не хорошо и не плохо, это лишь наш выбор. Семья и карьера — это катин выбор. И самое главное, чтобы она, Сергей и их дети этим выбором были счастливы.
Лиза кивнула — это были самые правильные слова, выбор — это не просто личное дело каждого, это еще и совокупность причин, подталкивающих нас сделать именно его.
— Мама, откуда ты у нас такая мудрая? — спросил Алексей.
— И сама не знаю, — улыбнулась в ответ его мама.
Небо на востоке понемногу начинало розоветь, свежий ветерок шевелил шторы на окне лизиной спальни и заставлял ее кожу покрываться мурашками. На душе было тревожно, хотя никаких причин для этого не было. Вчерашний вечер был немного не таким, как она себе представляла, менее официальным что ли. Лизе почему-то казалось, что семейство Корниловых будет более пафосным. А они оказались какими угодно, но только не пафосными: мама Светлана Геннадьевна — именно такой, как ее описывал Алексей, мягкой, мудрой и во всем следующей желаниям мужа; в манере поведения и в облике Корнилова-старшего сквозили намеки на его даже не посольское, а КГБисткое прошлое; сестра Марина показалась Лизе вздорной, но не со зла, а как будто лишь следующей давно избранной линии поведения; муж Марины вообще не заслуживал отдельного упоминания — предупредительный интеллигент с часами Boucheron за 100 000 Euro, вот только интересно, купленными на свои или корниловские деньги?
После ужина Алексей предложил Лизе прогуляться по саду, который террасами спускался к морю. Корнилов курил сигару, немного сощурившись, смотрел на нее сквозь стекла очков. Далеко в море горели огоньки проходящих кораблей и яхт, где-то в стороне на берегу играла испанская гитара. Страстная и тягучая мелодия то наполняла душу радостью, то обрушивала ее в печаль.
— Ты выглядишь чудесно, — тихо произнес Алексей, слегка приобнимая Лиза, — Как девушка середины прошлого века, как героиня золотых дней голливудского кино.
В ответ Лиза улыбнулась, ей давно не говорили комплименты, она сама подобного никому не позволяла.
— Спасибо, что пригласил меня сюда. Здесь замечательно, — немного помолчав, проговорила Лиза. — Твои родители, сестра, этот дом. Все такое настоящее, понимаешь, о чем я говорю? — семья, это здорово! Я рада, что проведу выходные с вами. И рада именно этим спокойным дням, может, даже больше, чем самому празднику.
— Лиза, спасибо тебе! — Алексей притянул ее еще ближе, лбом девушка почти касалась его шершавого подбородка. Она обняла мужчину в ответ, тепло, спокойно, нежно. — Мои родные, они сегодня себя показали не в лучшем виде, — Корнилов усмехнулся. — Я просто не виделся с ними долго, слишком долго. Так что сегодняшний ужин — квинтэссенция всего, что на меня не обрушили за прошедший год, даже больше. Обычно они более мирные. И Марина не всегда такая язва, она просто не может мне простить этот разрыв с мамой и с отцом.
— Все в порядке, не беспокойся, — Лиза погладила его по спине, чувствуя под ладонью сведенные усталостью и напряжением мышцы.
Они гуляли чуть больше часа, то останавливаясь полюбоваться морем, то тихо бредя под кронами столетних деревьев. Алексей рассказал Лизе, что вилла была построена в середине XIX века для англичанки — любовницы испанского короля, поэтому окружавший виллу парк оказался попыткой сочетать упорядоченность английских традиций и буйство андалусийского сада. В какой-то момент девушке захотелось большего, чем объятия и легкие прикосновения друг к другу, но потом она поняла: настоящий Корнилов пока не способен дать ей большее — что-то происшедшее за тысячи километров отсюда не дает ему открыть себя эмоциям и страсти. А Лизе не нужен был суррогат, который Алексей давал Кейко. Уж лучше она подождет, пока настоящий Корнилов оттает.
Рассвет неумолимо наступал, Лиза любила эти призрачные минуты между ночью и наступающим днем, когда свет и тень спорят друг с другом. Она решила, что не стоит терять ни минуты своего пребывания здесь, быстро собралась, натянув льняные брюки, футболку и кардиган, и вышла из дома.
Море отражало серо-розовое небо, словно решая для себя, каким ему быть сегодня: радостным или печальным. Чайки, громко крича, кружили над берегом, Лиза поразилась тому, какие они большие. Под ноги ей упал пожелтевший лист, потом еще один — осень была неотвратима. Девушка быстро спускалась на берег, хотелось сесть на прохладные камни и уставиться вдаль, отдаваясь запаху соли и водорослей, успокаивающему шелесту волн, набегающих на берег.
Ступеньки закончились, под ногами была мелкая галька, Лиза подняла глаза, на одном из валунов, выступающих из воды, понурив голову, сидел Алексей. Что-то в его позе, в бессильно опущенных плечах насторожило Лизу.
Глава 9
Холодное безрадостное море, завораживает своим вечным движением, вечным водоворотом жизни в его глубинах, и в то же время действует так… отрезвляюще.
Встреча с родителями, семейный ужин не без досадных происшествий, конечно, и, как всегда, в лице Марины, но все же наполненный чем-то особенным, что бывает только дома, где бы этот дом ни находился. Желание защищать Лизу даже от собственных родных, странное и теплое чувство. Сама Лиза, такая красивая и трепетная, и одновременно решительная, ненавязчивая и, кажется, чувствующая в нем какую-то струну, о которой он и сам предпочел бы не вспоминать.
Оставшись наедине с самим собой, Корнилов впервые за долгое время не терзался мрачными мыслями и воспоминаниями, которые уже никому не помогут. Если постараться и вспомнить, то подобное расположение духа с момента возвращения в Москву бывало у него лишь после вечеров, проведенных с Лизой. Как бы Алексея ни прельщал секс с Кейко, возвращаясь из чайного дома в пустую квартиру, он еще глубже погружался в мысли о Саюри, вспоминая то, что было, и додумывая то, чего не было и уже не будет. А с Лизой все было совсем иначе: она поднимала темы, о которых Алексей не задумывался раньше, смотрела на вещи под углом, под которым ему никогда приходило в голову взглянуть на них самому, с восторгом говорила о местах, которые прежде его никогда не привлекали. Она была интересной, самодостаточной, искренней и совсем не холодной, как Корнилову казалось еще совсем недавно. Прикуривая последнюю сигарету перед сном, он думал о Лизе, о ее чуть тронутой солнцем коже в вырезе платья, о шелковистых волосах, растрепанных свежим ветром, и о нежном запахе мандаринов, казалось, ставшим ее частью.
Ночью ему снова явилась Саюри, она больше не была приветливой и доброй, не дарила Алексею улыбки, она зло смеялась и тянула к нему свои исхудавшие руки. Корнилов, как наяву, видел их свадьбу, счастливое сияющее лицо невесты, которое в один страшный миг теряло свою девичью свежесть, превращаясь в лицо озлобленной старухи. Густые тяжелые волосы девушки были подернуты сединой, яркие глаза потускнели, лоб и щеки прорезали морщины, она смеялась скрипучим каркающим смехом.
— Ты использовал меня и бросил! Раньше я не верила, думала, глупая случайность, а теперь знаю — ты убил меня! Ты! Тебе хорошо, у тебя новая подруга. Но только надолго ли? — Саюри громко смеялась и постепенно растворялась в окружающей темноте.
Корнилов проснулся с бешено бьющимся сердцем и разрывающейся от боли головой, небо за окном было темным, подернутым дымкой. Он считал себя реалистом до мозга костей и посмеялся бы в лицо любому, услышав рассказ об умершей жене, преследующей его по ночам, но его реальность была такова. Алексей почти привык к этим снам, в которых к нему являлась Саюри, но сегодня вновь обретенная привычка изменила ему, в душу закрался чуть ли не суеверный ужас, как бы чего не произошло с Лизой, чему именно он будет причиной и виной, вспомнились слова Сюнкити: «Если я захочу, я заставлю вас страдать так, как страдаю я», встреча с послом и его пристальное внимание к друзьям Алексея и к Лизе.
Находиться в комнате больше не было сил, по опыту Алексей знал, головная боль не отпустит его целый день, долгий мучительный день. Он кое-как надел джинсы, пуловер на голое тело и босиком вышел из дома.
Мысли путались, чувства давно были вывернуты наизнанку: ему хотелось, наконец, оставить прошлое, перестать в каждом движении и жесте любой темноволосой девушки видеть Саюри, вновь ощутить радость отношений с женщиной, настоящей и искренней, а не раскрашенной гейшей. Но какая-то упрямая часть души или сердца заставляла его цепляться за прошлое, не давая сменить мертвенный холод на нежное тепло.
Две чайки пролетели над кромкой моря, они были такими большими, что Алексею показалось, им ничего не стоит небрежно поднять его и унести за собой. Их громкий надрывный крик вспышкой боли отозвался в его голове, Алексей чувствовал, что сгусток боли прочно обосновался в области его левого глаза, мучая, дергая и терзая. Хотелось схватить свою глупую голову и сжать ее так сильно, чтобы и мучительные ощущения, и глупые мысли улетучились прочь, оставив его, наконец, в покое. Хотелось рвать и метать, крушить все на своем пути, но, если он чему-то и научился в японской культуре, так это искусству сдерживать себя, не стоило даже напоминать, чем несдержанность обернулась в один роковой для него раз.
Алексей пребывал в плену своих ощущений и мыслей, он даже не заметил, как Лиза приблизилась к нему, только почувствовал ее легкое прикосновение к своему плечу.
— Привет, — тихо сказала она и протянула руку.
Он заставил себя улыбнуться, обычно такая собранная и безукоризненно элегантная, Лиза, небрежно подвернув штанины льняных брюк, с рассыпавшимися по плечам волосами, стояла почти по колено в воде, невинная рыбачка с кожей цвета сливок и мудрыми не по годам глазами. Алексей немного наклонился, бережно взял девушку за талию и усадил на камень рядом с собой. Терпкий запах моря и печали смешивался с буйным ароматом цитрусовых и ванильным запахом ее волос.
— Когда я была маленькой, мне казалось, что море отчего-то пахнет морской капустой, — усмехнулась Лиза, — Потом я поняла, что это капуста пахнет морем, но очень часто, бывая на море, я вспоминаю эти детские ассоциации.
Алексей улыбнулся уголком рта, новая волна боли сковывала его лицо и тело, не давая нормально выражать свои эмоции и чувства.
Лиза была напугана состоянием Корнилова, она вспомнила, что видела его таким и прежде — в чайном доме, когда он, агрессивно хмурясь, пил одну за другой плошки горького сакэ, а потом, прижавшись к ней, как к единственной опоре в этом мире, уснул на жестком и неудобном полу. Лицо мужчины побелело, а глаза, наоборот, налились кровью.
— Лиза, ты любишь море? — скрипучим и каким-то не своим голосом спросил Алексей.
— Люблю — слишком громкое слово и слишком сложное. Я люблю ласковое изумрудное море, которое баюкает тебя на своих волнах как мать младенца, но такое море я, как бы это лучше сказать, не уважаю что ли, — девушка улыбнулась, ей показалось, что ее слова звучат очень глупо. — Такое море оно как девушка, которая хочет нравиться абсолютно всем. А вот сегодняшнее море, мрачное и непредсказуемое, я уважаю и боюсь, оно притягивает меня. Хочется броситься в волны и посмотреть, куда они тебя вынесут и вынесут ли вообще, — она замолчала, словно чувствуя, что сказала что-то лишнее. Ветер, казавшийся лишь слегка прохладным в уютной спальне, забирался под тонкий кардиган и дрожью пробирал до костей. Лиза чуть-чуть придвинулась к Алексею, он, почувствовав ее озноб, большой и теплой рукой прижал девушку к себе. Она положила голову мужчине на грудь и почувствовала, как часто, слишком часто бьется его сердце. Лиза поняла, с Алексеем что-то не так, но только не знала, как ему помочь.
— А я люблю море, воду, самую разную. Она заставляет мои мысли бежать прочь, прогоняет их. В Южно-Китайском море на филиппинских островах Палаван море странного изумрудно-голубого цвета, кое-где теплое как молоко, а на глубине обжигающе-ледяное. В дни, когда мне хотелось забыть все и вся, я отправился на Палаван, никому и в голову не пришло там меня искать. Я почти два месяца прожил на одной из плантаций, на которых выращивают золотой жемчуг, нырял с профессиональными ныряльщиками переворачивать раковины, в которых растут посаженные туда будущие золотые жемчужины, — Алексей говорил увлеченно и как будто забыв, что рядом с ним кто-то есть. — Знаешь, Лиза, в этом есть что-то мистическое своими руками контролировать процесс превращения перламутрового шарика в драгоценность.
Лиза с ужасом поняла, что в этих словах — все отношение Корнилова к жизни и к женщинам: не найти драгоценность, созданную самой природой, а самому методично сформировать ее.
— Знаешь, мне не по душе такое вмешательство в природу, — Лиза подняла голову с груди Алексея и освободилась от его объятий, с единственной целью — обнять его самой, в этот момент ей хотелось не принимать ласку, а дарить ее. Она чуть приподняла его свитер и коснулась рукой голой мужской спины, Алексей устало склонил голову на хрупкое лизино плечо. — Разве не прекрасно не выращивать что-то, терпеливо ждать, получится что-то или нет, а взять и найти сокровище, — девушка улыбнулась, Корнилов сидел с закрытыми глазами и не видел ее улыбку, скорее, чувствовал ее.
Волны мерно накатывали на берег, одна за другой, гипнотизируя и лишая сил. И Лиза, и Алексей давно замолчали, она морщилась от соленых брызг, разлетавшихся в разные стороны, он словно не ощущал ничего. Казалось, время остановилось — оторванные от всех, они были совсем одни. Лиза ласково касалась волос Алексея, нежно гладила его виски, мечтая о том, чтобы забрать хотя бы частичку одолевающей его боли, физической и душевной. В этот момент было невероятно даже предположить, что она могла цинично разыгрывать Кейко или строить расчетливые планы, как помешать планам Корнилова относительно Весны.
Очередная волна с шумом обрушилась совсем рядом, Лиза поежилась.
— Ты замерзла, — тихо сказал Алексей. — Пойдем в дом, — он спрыгнул в воду и снял Лизу с камня, поставив ее рядом, взял за руку и медленно повел к берегу.
Перед Лизой был совсем другой Алексей — не тот, которого она знала 7 лет назад, и не тот, что приходил к ней в чайный дом, и совсем не тот, каким он виделся со страниц бизнес-журналов и первых полос деловых газет. Это был не строительный магнат и не успешный бизнесмен, а просто мужчина, которому, Лиза надеялась, было хорошо рядом с ней.
По мелкой гальке они медленно прошли к дому, Алексей повернул за угол от центрального входа и, пропуская девушку вперед, показал ей узкую лестницу, которая вела прямо в его комнату.
Алексей поднялся вперед и распахнул перед Лизой дверь, она медленно вошла.
Окна от потолка до пола, серо-стальное покрывало на широкой кровати, ряды книг на старых в патине этажерках, небольшой камин и два кресла напротив.
Корнилов медленно опустился в кресло, Лиза хотела устроиться напротив, но передумала и присела на подлокотник возле него.
— Как ты? — в ее голосе звучало участие и беспокойство.
— В тысячу раз хуже, чем мне бы хотелось, — усмехнулся мужчина. — Наверное, бокал коньяка и сигарета — не то, что мне сейчас нужно, но хочется мне именно этого.
— Да, я думаю, это совсем не то, что нужно. Может, лучше чашка теплого чаю и сказка на ночь? — Лиза улыбнулась и коснулась ладонью лица Алексея. Еще несколько минут назад на берегу моря они вели странный, наполненный скрытым смыслом разговор, — это было просто: намеки, умение читать между строк — привычный образ мышления и жизни. Сейчас, говорить об обыденных бытовых вещах было в тысячу раз сложнее, как будто содрать с себя чужую кожу и показать истинное лицо.
— Хорошо, хоть не стакан теплого молока с пряником, — Алексей взял ее руку и крепко прижал к своему лбу. — Просто посиди со мной минуту, — глухо прошептал он и закрыл глаза. Лиза замерла рядом, окутанная чувством любви и нежности к мужчине, которого когда-то обещала себе ненавидеть. Его дыхание сливалось с ее, биение его сердца — с ее. Она сползла с подлокотника и оказалась на коленях у Алексея, он чуть пошевелился, позволяя ей устроиться поудобней. Лиза чувствовала, что Корнилова сотрясает дрожь, его кожа под ее ладонями казалась ледяной.
— Алексей, — прошептала девушка, — Мне кажется, тебе стоит согреться в душе, а я пока заготовлю молоко и пряник, раз уж ты так хочешь. Лиза неохотно встала с мужских коленей и коснулась его губ легким поцелуем. — Вставай, а то у нас получается какая-то спящая красавица наоборот.
Корнилов поднялся и с удивлением подумал, как Лиза совсем недавно могла казаться ему безразличной.
— На первом этаже маленькая кухня, — он махнул рукой в сторону узкой лестницы в дальнем углу спальни.
Внизу Лиза нашла чай, апельсины, кофе, корицу и грейпфрутовый фреш — довольно странный набор продуктов для мужчины. Заваривать обычный чай не хотелось, девушка вспомнила, как одна из ее сокурсниц по лондонскому колледжу дизайна, готовила удивительно вкусный апельсиновый чай, сам собой из глубин памяти всплыл рецепт. Вскоре Лиза уже поднималась в спальню Алексея с чайником ароматного напитка. Он все еще был в душе, горел свет, мерно шумела вода. Лизу одолело беспокойство, она открыла дверь в ванную, Алексей с закрытыми глазами стоял под струями воды. Он медленно повернул голову в ее сторону и усмехнулся, Лиза почувствовала, что покраснела до корней волос и почти рухнула в плетеное кресло, стоявшее возле окна — интересно, каково это мыться и смотреть в окно? — некстати подумалось ей.
— Ты не думай, я не страдаю вуайеризмом, — пробормотала Лиза. — Просто я беспокоилась о тебе.
Алексей вспомнил рассказ Дорофеева: «Не знаю, как остальные женщины, но у моей жены любимая фраза: „Я беспокоюсь о тебе“», тогда Корнилов посмеялся над другом, сейчас понял, как приятно, когда эти слова обращены к тебе.
Это была самая нелепая ситуация на свете: она сидела в уютном кресле и во все глаза смотрела на голого мужчину, как будто видела подобный феномен в первый раз. Комедия абсурда, надо встать и уйти или раздеться и шагнуть к нему. Лиза не могла решиться ни на то, ни на другое. Она несколько раз глубоко вздохнула, взлохматила и без того растрепавшиеся волосы и тихо сказала:
— Я сделала тебе чай, выходи, — и медленно прикрыла за собой дверь.
Корнилов вышел через несколько минут, Лиза неподвижно замерла возле окна, на свой тонкий кардиган на манер плаща она накинула клетчатый плед — Алексей вспомнил, что в детстве всегда смеялся над сестрой, когда она куталась в одеяло именно так. Смеяться над Лизой не хотелось. Хотелось прижать ее к себе, согревая своим телом, уложить на кровать и целовать, пока на щеках не появится румянец, и глаза радостно не заискрятся.
Лиза резко обернулась, волосы роскошным водопадом рассыпались по плечам, удивительно, но они больше не рождали ассоциаций ни с кем, кроме нее самой.
— Тебе хоть немного получше? — нахмурилась Лиза.
— Получше, — устало улыбнулся Алексей. Ему и правда стало легче, головная боль не исчезла совсем, просто перешла в терпимую ноющую фазу.
— Я рада, — просто ответила Лиза. — Я сделала тебе чай с апельсинами.
— В смысле? — не понял Корнилов.
— Попробуй, — Лиза протянула ему чашку.
— Пахнет тобой, — сказал Алексей, сделав глоток. — От тебя всегда так сладко и терпко пахнет цитрусами.
— Мандаринами, — поправила его Лиза.
Корнилов сидел в кресле и с наслаждением пил предложенный Лизой чай, так непривычно сочетавший в себе нотки земли и фруктов. После тревожившей его во сне Саюри, соленых морских брызг и горячего душа тихое чаепитие с Лизой было таким естественным и гармоничным, словно они были любящей друг друга парой со счастливым стажем семейной жизни.
Алексей поставил пустую чашку на столик и собрался уже откинуть голову на спинку кресла, но Лиза остановила его:
— Ложись в кровать, а я пойду к себе.
— Странное у нас утро получается, — с насмешкой над самим собой произнес Корнилов.
— Каким бы ни было утро, мы можем все изменить, устроив себе отличный день, — Лиза мягко улыбнулась, откинула в сторону покрывало и направилась к двери.
Она пила уже вторую чашку кофе с его мамой, с улыбкой глядя на марининого сына, с восторгом пускавшего мыльные пузыри, когда спустился Алексей. У него было заспанное небритое лицо, но в глазах больше не сквозило отчаяние и боль.
— Дядя Леша, — смешно шепелявя, к Алексею бросился четырехлетний карапуз.
— Привет, Данилка, — Корнилов подхватил мальчика и поднял его над головой, вызвав бурю восторгов у ребенка, — Наслаждаешься женским вниманием?
— Давай пускать пузыри! — хихикал племянник.
— Я не умею, — сказал Алексей, ставя племянника на землю.
— Пускай Лиза тебя научит, — Данила махнул рукой в ее сторону, облив Алексея мыльным раствором, — Она классная, — на ухо прошептал он своему дяде.
— Давай так, я завтракаю, а потом с тобой и с Лизой будем пускать пузыри.
— Давай, только завтракай побыстрее, — попросил мальчик.
Алексей придвинул себе стул так, чтобы оказаться между своей мамой и Лизой, положил на тарелку сэндвич и круассан, налил кофе. Ярко светило осеннее солнце, сумевшее разогнать утренние тучи, тихо шумел прибой, рядом весело смеялся малыш — жизнь была если не прекрасна, то уж точно совсем не плоха.
Корнилов прислушался к разговору женщин:
— Я с удовольствием возьму вас с собой на показ в Париж или в Милан. Куда вы сами захотите, — сказала Лиза его маме. — В понедельник уточню расписание, и мы с вами выберем самый эффектный.
— Это было бы замечательно, — сказала Светлана Геннадьевна. — Я, когда буду в Москве, очень хочу зайти в «Весну» и чтобы вы мне все там рассказали и показали. — Не факт, что «Весна» еще будет на своем месте, — подумал Алексей, но вслух ничего говорить не стал.
— С удовольствием, — улыбнулась Лиза. — О магазине и о вещах я могу говорить почти бесконечно.
— Охотно в это верю, — встрял в разговор Алексей. — Знаешь, мам, как мы с Лизой познакомились? Дорофеев поехал к ней за Катей и не успели мы войти, как на меня в коридоре обрушилась целая громада каких-то коробок и вещей.
— Не слушайте его, — рассмеялась Лиза. — Я просто показывала Кате свои покупки, а мужчины появились не так, чтобы уж очень вовремя.
— Мужчины, что с ними поделаешь? — развела руками Светлана Геннадьевна. — Могут часами ждать на рыбалке, пока несчастная рыбка не попадется к ним на крючок, но не в силах высидеть и 10 минут, пока любимая женщина выберет туалет.
— Это точно! — поддержала ее Лиза.
— Данилка, иди сюда, — Корнилов отставил кофейную чашку. — Иди ко мне, а то я один против женщин. Давай свои пузыри. Пускай Лиза меня научит тоже.
Алексей смотрел, как Лиза, присев около малыша, смеется над его попытками надуть мыльный пузырь, сама складывает губки в трубочку и дует, выпуская целый каскад пузырьков. Ее розовые чуть тронутые блеском губы складываются в улыбку, что-то шепчут Данилке, почти касаются флакона с мыльной водой. Девушка смеется, ребенок что-то лепечет в ответ. А все его мысли крутятся вокруг одного — он бы нашел ее губам занятие куда интереснее того, что наблюдает сейчас.
Глава 10
Дорога вилась узкой лентой над морем, слева возвышались величественные скалы, непоколебимые и суровые. Ветер разметал волосы, так что Лиза даже боялась представить, как выглядит со стороны, наверное, как какая-нибудь языческая жрица со спутанными космами и горящими глазами. Ощущение радости и свободы переполняло ее, можно было попросить Алексея поднять крышу в автомобиле, но совсем не хотелось этого делать, хотелось ощущать вольный ветер, солоноватый на вкус воздух, расслабленного мужчину рядом с собой.
Корнилов чуть сбросил скорость на крутом повороте, маленький и юркий Porche Carerra, немного притормозив, понесся дальше.
— Маринкина игрушка, — сказал Алексей, когда Лиза подошла к оглушительно оранжевого цвета автомобилю. — Не смогла отказать брату, — усмехнулся он, — Хотя и пыталась.
Сразу после завтрака Светлана Геннадьевна отправилась с внуком на пляж, а Лиза с Алексеем остались наедине, она медленно закрутила флакон с воздушными пузырями и присела на подлокотник кресла, в котором расположился Корнилов, коснулась ладошкой его небритой щеки, разгладила легким прикосновением чуть нахмуренные брови. Алексей закрыл глаза, улыбаясь своим мыслям.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |