Я заметила, что он пришёл не с пустыми руками. В его руках был молоток и несколько гвоздей. Шорох, который я слышала, должно быть доносился из кладовки, когда он перебирал свои инструменты.
Я была в замешательстве, и не понимала, что он собирается делать, пока он не поставил гвоздь к раме и не забил его. Изумлённо уставившись на него, я наконец, всё осознала.
Он прибил окно так, что его невозможно будет открыть.
— Не будет больше мальчиков, – сказал он, когда заметил, что я смотрю на него с недоумением. Он забил ещё несколько гвоздей, затем, пытаясь открыть окно, убедился, что этого достаточно. Оно не сдвинулось с места. Он казался довольным своей работой, но только не я. – Таким образом, ты всё ещё сможешь спать внизу, а твоя мама будет спать спокойно, – он весело усмехнулся, положил оставшиеся гвозди себе в карман и вышел из комнаты.
Таким образом, она сможет спать спокойно? Он что, шутит со мной?
Я с тоской смотрела на окно, как будто это могло его открыть.
Это было просто окно. Почему так важно, что его нельзя открыть? Какое это имеет для меня значение? Да, у меня появилось чувство, что я поймана в ловушку в моём собственном доме – но не похоже на то, что я когда-либо собиралась убежать. Я не могла выбраться из проклятого окна с моей больной ногой.
Но если окно будет закрыто, Эдвард не сможет залезть в...
Я отрицательно покачала головой. Эдвард не вернётся, учитывая то, как мы расстались.
Он никогда не вернётся.
Я снова совсем одна.
Я была права. Эдвард не вернулся. Гвозди были не нужны. Чтобы спать спокойно, мама не нуждалась в них. Её дочь больше никогда не посетит ночью какой-то парень. Мальчик бросил меня, и я не знаю, почему это так больно.
Конечно, он не вернулся. Зачем ему это? В конце концов, я всего лишь Гусыня. Наверно, он думал, что сделал достаточно, чтобы избавиться от чувства вины. Возможно, он подумал, что моё желание убить себя является достаточной для него причиной, не пытаться больше отговорить меня? Зачем ему пытаться загладить свою вину, если, в конце концов, я всё равно умру? Зачем напрасно тратить свои силы?
Зачем тратить силы на странную птицу, которая ничего ни для кого не значит...
В воскресенье вернулись Билли с Джейкобом. Мы вернулись к нашим обычным воскресным встречам вместе с ними. Видимо, сейчас было четыре месяца назад – по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление, потому что они вели себя именно так.
Я наблюдала, как они общаются друг с другом во время обеда, и не знала, что с этим делать. Как будто я смотрела в зеркало, которое показывало мне прошлое. Как они могут вести себя так, после всего того что произошло?
Да, я понимала, что мама явно была безумной, и она имела полное право вести себя так. Но, а как же Билли и Джейкоб? Ладно, быть может Билли тоже сумасшедший... но Джейкоб?
Когда обед закончился, мама сказала, чтобы я и Джейкоб сели в гостиной, а она принесёт нам мороженого на десерт. Я села на небольшой диван, и Джейкоб даже не думая, сел рядом со мной. Он широко мне улыбнулся и положил руку на большую спинку дивана.
— Ты когда-нибудь слышал о личном пространстве? – зашипела я на него.
— Да, но твоё личное пространство также и моё, – усмехнулся он. – Помнишь, когда мы были детьми, мы брали одну из рубашек моего отца, надевали её вместе и притворялись, что мы сиамские близнецы? Тогда у тебя не было никаких проблем с личным пространством, – сбивчиво произнёс он, даже не переводя дыхание, –...и если я правильно помню, у тебя не было проблем с личным пространством на прошлый Новый Год... – он замолчал с намёком. Я недоверчиво посмотрела на него.
— Ты что, шутишь? – всё, что мне удалось придумать в ответ на это.
— О, перестань, почему ты так злишься? Мы не виделись несколько месяцев, и ты теперь возомнила себя такой крутой? Что за чёрт? – сказал он нахмурившись. В этот момент он действительно был похож на ребёнка. На ребенка, впадающего в истерику, из-за того, что не может получить обратно свою игрушку. И этой игрушкой была я. – Это из-за того парня?
— Какого парня? – повторила я с невинным выражением.
— Тот парень, о котором сказал мой папа, тот, кто был ночью в твоей комнате, кто он? Ты встречаешься с ним? – он понизил свой голос, бросил взгляд через плечо и, не обращая на меня внимания, продолжил, понизив голос. – Ты спишь с ним?
— А если и так, то что? – я бросила ему вызов, скрестив руки на груди и откинувшись на диван. – Что такого, если я сплю с ним? Тебе то что?
Похоже, он испугался, потому что бросил ещё один взгляд через плечо. Он наклонился ко мне, и я почувствовала его дыхание на своём лице.
— Белла, подожди, ты ведь знаешь, что не должна делать этого, – сказал он дрожащим голосом. – Легенды говорят...
— Меня не волнует, что говорят ваши глупые легенды! Я не Квилет! – огрызнулась я. – И если ты хочешь верить в это дерьмо, то это твоё личное дело. Было очень весело, когда мы были детьми, но не больше. Не надо меня впутывать. Меня это не касается.
— Но мы должны быть вместе! – заявил он. Я посмотрела в сторону и покачала головой.
— Нет, Джейкоб, это не так. Может, раньше, это и было возможно, но не сейчас. Не после того, что ты сделал, – сказала я спокойно.
У него не было возможности ответить, потому что вошла мама с двумя порциями мороженого, которое она отдала нам. Она улыбнулась, и её глаза заблестели от возбуждения, когда она увидела руку Джейкоба на спинке дивана – и косвенно вокруг меня. Сегодня её глаза не были пустыми; она выглядела почти как моя мать.
— Ты ещё не рисовал на гипсе Беллы, Джейкоб? Поторопись, а то все лучшие места будут заняты, – улыбнулась она. – Пойду, принесу ручки...
Джейкоб мельком взглянул на мой гипс, и, увидев рисунки, к которым я была так привязана, сморщил нос в отвращении.
— Кто, чёрт возьми, нарисовал это дерьмо? – сказал он неодобрительно. – Это сделал твой парень? – он сказал это слово так, как будто этот "парень" был больным и заразным, и мне так хотелось сказать "да" на его обвинения. Просто чтобы увидеть его лицо, когда я это сделаю. Но, конечно, я знала, что это чувство удовлетворение не может продолжаться долго, и потом, если я это сделаю, у меня будут ещё большие проблемы.
—Это нарисовала пара моих друзей, – пробормотала я в ответ. Я игралась с ложкой в миске. Мороженое уже начало таять. Но это не имело значение, так как в любом случае я не собиралась его есть.
Вернула мама с ручками и положила их на стол.
— Сделай так, чтобы осталось навечно, – она подмигнула Джейкобу, и он захихикал в ответ, как будто они поделились какой-то шуткой. Джейкоб кивнул в сторону моей ноги, и посмотрел на меня.
— Положишь ногу на стол? Так будет проще для меня, – сказал он.
— Ты не осквернишь мой гипс, – предупредила я его.
— Ты хочешь, чтобы я рассказал нашим родителям о твоём парне? – ответил он небрежно, затем взял маркер и начал играть с ним.
— Он не мой парень! – прошипела я, чувствуя нарастающую панику. Я знала, что он не шутит, он действительно расскажет им, если я не выполю его требование.
— Кому они поверят? Мне, или девушке, которая пыталась покончить с собой? – передразнил он.
Моя челюсть безвольно отвисла, и я изумлённо уставилась на него. Он не мог сказать этого. Видя мою реакцию, он слегка ухмыльнулся, и посмотрел на мой гипс. Его ухмылка даже на половину не была такой очаровательной как у Эдварда. Джейкоб выглядел просто смешно, словно ребёнок, который думал, что он очень крут. Да, возможно у Джейкоба было телосложение двадцатилетнего. Но в глубине души ему всё ещё было пятнадцать.
Зубами он снял колпачок с ручки и наклонился вперёд.
— Это не будет больно, – пошутил он и приложил маркер к гипсу.
Готовясь к боли, я зажмурилась. Было похоже на то, как будто я готовила себя к татуировке. Как будто его рисунок на моём гипсе мог остаться навсегда на коже. Я не видела, как он рисовал, но почти чувствовала ручку через гипс, словно его рисунок сантиметр за сантиметром проникал в мою кожу.
Мне было больно. Не физически. Но, тем не менее, это была боль.
Когда я открыла глаза и увидела, что он нарисовал, мне захотелось плакать.
— Теперь это навсегда, – он улыбнулся. – Ничто не сможет оторвать нас друг от друга.
Я встретила его взгляд, и сделала всё возможное, чтобы на моём лице не появилось никаких эмоций. Всё его лицо улыбалось, и глаза светились как у ребёнка на Рождество. Он был похож на щенка, который ждёт одобрения от своего хозяина, чтобы тот сказал ему, что он всё сделал хорошо.
Но в этом не было ничего хорошего. Ничего подобного.
— Я устала... думаю, мне пора спать, – мой голос выдал мою бесстрастную маску, и дрогнул самым унизительным образом. Я встала и стабилизировала своё трясущееся тело на костылях.
Я ушла, и чувствовала, как его глаза следовали за мной.
— Я люблю тебя, Белла, мы будем вместе навсегда, – сказал он мягким обожающим тоном.
Хлопанье дверью было моим единственным ответом.
Я схватила стул, который принесла в комнату для того, чтобы на него можно было повесить мои вещи, и поставила его у двери таким образом, чтобы никто не мог войти. Я подошла к кровати и плюхнулась на неё. От этого движения боль пронзила ногу, но я решила проигнорировать это.
Я уставилась на небольшой ящик тумбочки, как будто могла видеть сквозь него. В этом особенном ящике хранились мои таблетки. Таблетки.
Может, их уже достаточно... может...
Я открыла ящик и достала оранжевый пузырёк. Прислонившись к стене и уставившись на упаковку, я стала играть ей в своей руке. Я знала, какое облегчение приносила мне одна единственная таблетка, может, если я выпью их все, этого будет достаточно, чтобы убить меня?
Может, стоит попытаться?
В дверь постучали, но мои глаза даже не вздрогнули, и я по-прежнему рассматривала упаковку.
Там была моя жизнь и моя смерть.
— Джейкоб и Билли уже уходят. Ты не хочешь выйти и попрощаться? – спросил папа через дверь. Я была рада, что у него хватило приличия, и он не пытался открыть дверь.
— Я уже легла, я устала, – ответила я, не повышая голоса.
— Хорошо, тогда спокойной ночи, Белз, – сказал он мягко. Я слышала, что он ушёл, и моё тело немедленно расслабилось.
Возможно, это стоит того...
Должно быть, в какой-то момент я заснула, потому что когда открыла глаза, в доме было тихо – кроме храпа моего отца. Спала я сидя, и моё тело было жестким, а рука сильно онемела. Когда я посмотрела вниз, я поняла, почему.
Я всё ещё держалась за упаковку, как будто от неё зависела моя жизнь.
И думаю, в каком-то смысле, так оно и было.
Я открыла крышку и высыпала таблетки в руку. Я молча сосчитала их в своей голове.
Их осталось только пятнадцать. А было двадцать.
Пятнадцати должно быть достаточно...
Глубоко вдохнув, я медленно выдохнула.
Пятнадцати должно быть достаточно.
И я больше не буду терпеть это дерьмо.
У меня не было никакой воды, и у меня не было сил, чтобы пойти и принести её. Поэтому я понимала, что таблетки мне придётся принимать постепенно, и за довольно короткое время. Я грустно улыбнулась, надеясь, что это будет моим последним неприятным опытом. Это был мой последний день на этой земле.
Я подняла руку и уже собиралась положить три таблетки в рот, когда внезапный шум ужасно напугал меня. Инстинктивно я посмотрела на дверь, но потом узнала этот звук. Это не был стук в дверь. Это был стук в окно...
Я медленно повернула голову и увидела, как очень расстроенный Эдвард смотрит на меня.
— Если ты проглотишь эти таблетки, клянусь грёбаному Богу, я разобью это окно, засуну руку в твоё горло и вытащу их обратно! – его сердитый голос был едва приглушён стеклом. Храп наверху не прекратился, поэтому, видимо, его голос никто не услышал.
— Я не могу открыть окно, – сказала я ему, и он закатил глаза.
— Ебать, я уже знаю это. Спасибо, но эти грёбаные гвозди говорят сами за себя. Блядь, теперь скажи мне, как я могу попасть внутрь.
— Ты подписываешь свой смертный приговор, – предупредила я его.
— Да, а не войдя, я подпишу твой. Так позволь мне уже войти, – ответил он спокойно.
— Есть вход с заднего двора на кухню, – сказала я, он кивнул один раз и скрылся из виду. Ему не нужно было, чтобы я уточняла.
Пытаясь услышать, как он входит в дом, я напрягла слух. Но не было никакого звука. Я нахмурилась и подумала, что он, возможно, передумал, и пошёл домой.
— Открой дверь...
Его голос был едва слышен – и это было за дверью. Я с изумлением посмотрела на неё, затем, наконец, собралась с мыслями, подошла к двери, и сняв стул, открыла её.
Когда я подошла обратно к кровати, он с любопытством посмотрел на стул. Закрыл за собой дверь, и поставил стул на место. Заметив, что я наблюдаю за ним, криво улыбнулся.
— Похоже, ты параноик, – сказал он. – Забиваешь окна и баррикадируешь дверь, – он посмотрел на таблетки, которые теперь были рассыпаны на кровати. – Думаю, ты не очень хотела, чтобы тебя прерывали.
— Чего ты хочешь, Эдвард? – спросила я с усталым вздохом, затем собрала таблетки и высыпала их обратно в пузырёк. – Я думала, что ты оставил это... меня... неважно...
Он плюхнулся на кровать, и небрежно прислонился к стене, как будто быть здесь, в этой комнате, и на одной кровати со мной, была для него самая естественная вещь в мире. Казалось, ему вполне комфортно. Но я сделала всё возможное, чтобы на этот раз держаться от него на возможном расстоянии.
— Итак, Свон, что подвело тебя сегодня к этому краю? – спросил он. – Почему именно сегодня? Почему не на день Благодарения? Почему не вчера? Почему сегодня? Чёрт, почему именно сейчас? – когда он говорил, его голос звучал так сухо, как будто это врач спрашивал пациента, где у него болит. Чувствуя себя побеждённой, я посмотрела на него. Его взгляд был жёстким, но лёд в глазах растаял почти мгновенно, когда он встретил мой взгляд. Моё отчаяние, должно быть, отразилось на моём лице. – Ну ладно, Свон, какого хрена? – он чуть не застонал, и откинул голову назад.
— Я могла бы спросить у тебя тоже самое, – вздохнула я. – Ты скажешь, почему вернулся? Почему именно сегодня?
— Я первый спросил, – он печально усмехнулся. – На ладно, Свон, что ты теряешь? Биение твоего сердца – это всё, что тебе осталось потерять... разве не так? – он был прав. – Доверие, помнишь? Я на твоей стороне...
Я грустно улыбнулась ему. Мне так ужасно хотелось верить ему, но я так сильно сомневалась. Как я могла ему доверять? Он говорил такие ужасные вещи. Он сказал, что я его достала.
Не всё ли равно? Он вернулся.
Как я могу доверять ему, если он оставит меня снова?
Это имеет значение? У тебя есть твои таблетки.
— Джейкоб сделал рисунок на моём гипсе, – ответила я тихим голосом. – Думаю, я просто не согласна с тем, что он нарисовал.
Он нахмурился и посмотрел на мой гипс. Чтобы лучше рассмотреть, он наклонился вперёд, на мгновение затих, затем снова посмотрел на меня.
— Прекраааасно, – сказал он, медленно протягивая это слово. – Чёрт, о чём он вообще думает? Это что, какая-то грёбаная шутка или ещё какое дерьмо? Потому что я не вижу в этом смысла. Бля, это совсем не смешно, – он озвучивал слова, о которых я уже думала, а я, прикусив губу, пыталась сдержать слёзы, которые, как я отлично знала, в любом случае никогда не прольются. Он глубоко вздохнул и посмотрел вниз. – Это дерьмо не должно быть здесь. Это ёбаное дерьмо.
— Но в любом случае, я уже ничего не могу с этим сделать, ведь так? Не похоже, что я могу смыть это, и притвориться, что изначально, этого никогда и не было. Это останется здесь.
Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Я грёбаный ублюдок, – пробормотал он, обращаясь к самому себе. Я не могла не захихикать на это, хоть это получилось и невесело.
— Как будто я не знаю этого, – ответила я честно. Он мрачно ухмыльнулся, и покачал головой.
— Думаю, по отношению к некоторым людям это намного больше, чем я предполагал, – сказал он, как будто только что это понял. – Блядь, не все люди так мелочны как Таня или Лорен, и ещё кто-нибудь из подобных им шлюх.
— Ты живёшь в пузыре, Эдвард. В пузыре из титана или чего-то ещё, – сказала я с улыбкой. – У тебя никогда не было причин, видеть обращённые к тебе взгляды людей; на самом деле тебе никогда не нужно было узнавать кого-то. Ты популярен. Люди любят тебя. Они всё прощают тебе, потому что любят. Мне бы никогда не сошло с рук поведение подобно твоему.
—Вот это и дерьмово, – пробормотал он. – Много не случилось бы, если бы некоторые люди не были бы запасным материалом, – я встретила его проницательные зелёные глаза. Там было так много конфликтов. Ему так много нужно было понять, а он понятия не имел, с чего начинать.
— Говоря про некоторых людей, ты имеешь в виду меня, – вздохнула я. Он посмотрел на меня долгим взглядом, и только потом ответил.
— Да, именно это я и имел в виду.
Одновременно мы посмотрели на мой гипс. Рисунок Джейкоба не соответствовал другим. Совсем.
— Он что был твоим парнем, или ещё какое дерьмо? – спросил он странным тоном, который я не поняла.
— Нет... мы были лучшими друзьями... потом он сделал кое-что такое, что... ну... то, что друзья просто не делают. Несколько месяцев я вообще с ним не разговаривала... а теперь он появился в моей жизни, и ведёт себя так, как будто всё в порядке, и ничего не произошло, – я вздохнула и покачала головой. – Я ненавижу этого парня. Я ненавижу его всеми фибрами своей души.
— Должно быть, он действительно облажался, – отметил он, и я тихо фыркнула.
— Ты не представляешь себе, как, – прошептала я.
— Но если вы были просто друзьями, то почему, чёрт возьми, он нарисовал это на твоём гипсе? – спросил Эдвард, недоумевая, и жестом указал на рисунок.
Я посмотрела сверху на свой гипс, и почти сразу же зажмурилась. Я не могла даже смотреть на это.
Это был простой рисунок, но он выделялся как никакой другой. Это было изображение двух колец, соединённых вместе, внутри одного было написано "Б+Д", а внутри другого "навсегда". Джейкоб принял слова моей мамы буквально – нарисовать что-нибудь "навечно". Что могло быть более вечного, чем навсегда?
— Ты не поймёшь, – прошептала я.
— А ты попробуй, – сказал он и скрестил руки на груди.
Я отрицательно покачала головой и грустно улыбнулась ему.
— Нет.
— Доверься мне.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что ты ушёл. Ты сказал, что я тебя достала.
— Я вернулся.
В полном молчании мы смотрели друг на друга, и он улыбнулся своей кривой улыбкой. Это была искренняя улыбка.
— Эдвард... почему тебе не всё равно? – вздохнула я. – Почему именно сегодня?
Он слегка нахмурился и посмотрел вниз. Очень медленно он положил руку между нами, ладонью вверх. Он смотрел на неё всё с той же кривой улыбкой на лице. Я даже не думала, когда вложила свою руку в его. Наши руки подходили друг другу идеально.
— Сегодня, мне нужно было поехать в магазин, чтобы купить кое-какое дерьмо... я... я даже не смог съехать вниз по дороге от дома, – пробормотал он. – Мой папа думает, что мне нужна помощь... профессиональная помощь. Он думает, что я страдаю от посттравматического стрессового расстройства... он не знает, как помочь мне, потому что я его сын, и это не в его компетенции, – он тяжело сглотнул, посмотрел на меня и встретился со мной взглядом. – Он думает, что я схожу с ума, или ещё какое-нибудь дерьмо...
— Ты? – спросила я тихо, надеясь, что он не поймёт меня неправильно. Он вздохнул и кивнул.
— Думаю, что так оно и есть. Я продолжаю возвращаться сюда, плачусь тебе... разве я не грёбаный сумасшедший? – спросил он с невесёлой усмешкой.
— Билли Блэк, который спал на диване, когда ты был здесь в прошлый раз, слышал тебя. Он сказал моим родителям, что ты был здесь, вот почему мой папа прибил это окно, – тихо сказала я. – Но я не сказала им, что это был ты. Я подумала, что это самое малое, что я могу для тебя сделать, если собираюсь сделать тебя убийцей...
— Ты не сделаешь меня убийцей, – ответил он спокойно, и был так уверен в себе.
— Как ты можешь быть так в этом уверен? – спросила я, и чуть не утонула в его зелёных глазах.
— Потому что ты впустила меня.
Hit by Destiny
Глава 27 - Начало. Часть 1
Эдвард Каллен POV
Я был в ярости. Кроме того, я был чертовски взбешён. Я был... в ужасном гневе.
Чёрт, совсем не удивительно, что у этой птицы совсем не было друзей – она была грёбаной сумасшедшей. И что же делать мне? Она была единственной, к кому я почувствовал, что смогу обратиться сегодня вечером. Я показал ей все свои стороны, даже те, которые никто никогда не видел, и даже не знал об их существовании, а она отплатила мне, сказав, что в ближайшее время снова собирается сделать меня убийцей. Я почти хотел убить её сам, только за то, что она предположила это.
То, что я чувствовал, когда был рядом с нею, не походило ни на что, что я когда-либо чувствовал прежде. И мне не нравилось это. Она была такой хрупкой. Я не имел грёбаного понятия о том, что она пережила, но было очевидно, что это было что-то ужасное. Я почти хотел... помочь ей, или ещё какое дерьмо. По крайней мере, сделать хоть что-то, чтобы вытащить из её головы эти глупые убийственные. Блядь, люди не должны убивать себя, особенно после того, что они переживали так много раз... было уже три раза?
Может, четвёртый будет для неё последним?
Я плюхнулся на пустую скамейку на автобусной остановке, и опёршись локтями о колени, спрятал лицо в руках.
Чёрт, и что же мне теперь делать?
Это дерьмо о Свон и о её маме. Теперь так много стало мне понятным. Свон говорила во сне, и именно это разбудило меня.
— Мама... не делай этого... мама... пожалуйста... заставь его остановиться... мама... ты не можешь сделать это... мама, мне больно... мама...
От боли в её голосе моя кожа покрылась мурашками, и я наблюдал, как от страданий исказилось её лицо. Это было ужасно, и я бы никогда не захотел увидеть снова это выражение на её лице. Если это ей только снилось, то я даже не мог представить, что же произошло с ней в действительности. Теперь её разговор с отцом в больнице имел для меня больше смысла.
Свон не пыталась убить себя, и я поставил бы много денег на то, что её мать каким-то образом была вовлечена в то, что с ней произошло. Не похоже, что какой-то семейный спор пошёл не так, это было что-то совершенно другое.
Но это не значит, что Свон имела право быть такой сукой по отношению ко мне. Она назвала себя Гусыней и пустым местом, потому что знала, что это чертовски взбесит меня. Хоть и не должно было, потому что именно это было в моём сознании так долго. Она была Гусыней, и она была пустым местом, и она бы сделала мир лучше, если бы выскочила перед поездом.
Так почему, чёрт возьми, сама мысль об этом так неприятна мне сейчас?
Это не имело для меня никакого смысла. Ничто больше не имело для меня смысла.
Я посмотрел на свой телефон, и с раздражением оскалил зубы. За эти несколько часов у меня было множество пропущенных звонков от моего папы. Прежде чем войти в дом Свон, я поставил свой телефон на вибрацию, так как не хотел, чтобы кто-то проснулся от его звонка, и в любом случае мне совсем не хотелось разговаривать с папой.
Посмотрев на телефон, я увидел, что дисплей осветился в пятидесятый раз с одним и тем же словом. Папа.
Я снова отклонил звонок, засунул телефон в карман и встал со скамейки. Было чертовски холодно, и всё, чего я хотел, так это пойти домой и немного поспать. Если мне повезёт, то родителей всё ещё нет дома. Но так как уже половина пятого, и если учитывать то, что я, чёрт возьми, оставил свои вещи в Порт-Анджелесе, то они, вероятно, уже дома и ждут моего возвращения.
Не спеша возвращаясь домой, я даже получил удовольствие. Я не удивился, увидев припаркованный возле дома отцовский блестящий "Мерседес", и что во всём доме горел свет. Засунул руки глубоко в карманы, я приготовился к Операции Игнорируем-Дерьмо-Моих-Родителей, мечтая только об одном, чтобы я смог спрятаться в своей комнате, не слишком раздражённый.
Конечно, ничто никогда не было настолько лёгким.
Я даже не зашёл в дом, а мои родители уже выбежали мне навстречу. Они всё ещё были в парадной одежде, и у обоих взволнованные лица. Мамин макияж был испорчен; она явно плакала.
— Чёрт возьми, где ты был? Ты можешь представить, как мы волновались? – кричал папа, но гнев в его голосе был ничем по сравнению с паникой в его глазах.
—Блядь, а почему вам вообще не наплевать где я был? Разве не ты целовал задницу жены какого-то богатого врача или ещё какое дерьмо? –выплюнул я обратно, полностью позабыв о своём плане игнорировать их дерьмо.
— Милый, – тихо сказала мама, и её голос полностью отличался от воплей папы. Подойдя ко мне, она положила руки мне на плечи. – Мы беспокоимся о тебе. И не только сегодня вечером... ты не в себе, Эдвард. Мы хотим помочь, но ты не позволяешь нам это.
Я с недоверием посмотрел на неё, снял руки с моих плеч, и сделал шаг назад.
— Я не позволяю вам? Вы это серьёзно? – фыркнул я. – Блядь, да вы даже не хотите выслушать меня! Папа даже спросил меня, сбил ли я грёбаную Гусыню намеренно! Как, чёрт возьми, я могу позволить вам, если это то, что вы обо мне думаете?
Мама, похоже, смутилась, и, повернувшись, посмотрела на папу.
— Что это за Гусыня? – спросила она. Папа вздохнул и ущипнул переносицу.
— Насколько я знаю, так они называют в школе Изабеллу, – ответил папа на удивление мягким тоном. Мама слегка нахмурилась и посмотрела на меня.
— Дорогой, конечно, мы не верим, что ты сделал это нарочно. Было скользко, и ты попал в гололёд... Мы знаем это, и мы должны двигаться дальше, – сказала мама мягко, – но мы не можем сдвинуться с места, пока ты не откроешься и не поймёшь, что у тебя проблемы.
— Проблемы? Так у меня теперь появились проблемы? Да пошли вы! – плюнул я и повернулся к лестнице.
— Не говори так со своей мамой! – завопил папа. Я фыркнул и начал подниматься наверх. – Эдвард! Ты не можешь больше убегать от этого. Пришло время, взять на себя ответственность за свои действия!
Я не ответил ему; я просто продолжал подниматься наверх.
— Карлайл, уже поздно, нам всем пора спать. Мы можем поговорить об этом завтра, – я услышал, как тихо сказала мама. Папа только фыркнул в ответ.
Я не хлопал дверью, когда добрался до своей комнаты. Я был слишком опустошён, чтобы сделать даже такое усилие, и обеспокоился из-за этого.
Пришло время, взять на себя ответственность за свои действия...
Вышагивая по комнате, я запустил руки в волосы, схватил их и потянул.
Взять на себя ответственность; разве это не то, что я делаю? Я продолжаю возвращаться к Свон, и, в конце концов, блядь, я не позволю ей покончить с собой. Разве не это значит взять на себя ответственность? Я пытался быть хорошим с ней, но её чёртова позиция не очень помогала. Если она убьёт себя, я уверен, что весь этот проклятый мир так или иначе повесит всё это на меня и сделает виноватым. Если – или скорее когда – она пройдёт через это, остальной мир не зная, что я знал всё о её планах, всё равно будет винить меня. А почему бы и нет? Они знают, что я угрожал её убить; они знают, что я оставил её калекой на всю жизнь. И вероятно, они подумают, что она покончила с собой, потому что не могла продолжать жить калекой. И всё это дерьмо будет на мне.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |