— Всё относительно, – ответил я медленно. – Этот парень насолил моему другу, – я чуть не подавился словом, и понял, что в первый раз признал это вслух. Времена меняются, на самом деле...
— Меня это не удивляет, – сказала она, закатив глаза. – Джейкоб безбашенный. Как и вся его шайка... видишь того высокого парня в конце стола? – она указала своей пластмассовой вилкой и я кивнул. – Да, это Сэм Улей. Он был моим парнем.
Я застонал про себя. Её парень. Я думал, эта девушка презирает и ненавидит этих людей, потому что они безумны, а она ненавидит их, потому что Сэм её бывший парень. Чёрт, ну конечно. Она заметила, как изменилось моё поведение, и раздражённо фыркнула.
— Не смотри на меня так, – сказала она, видимо, обидевшись. – Я вовсе не жалкая, плаксивая бывшая девушка. Это он полный идиот. Он действительно верит в эти глупые легенды... они все это делают.
Я усмехнулся и недоверчиво покачал головой.
— Они верят во всё это дерьмо? Серьёзно? Я надеялся, что наш класс единственный, в котором есть такие идиоты.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Нет, тебе не повезло. Эти парни думают, что они такие особенные, потому что некоторые легенды о них. Именно поэтому Сэм порвал со мной... потому что легенды сказали, что парень с фамилией на букву У будет вместе с девушкой с линиями... или ещё какое дерьмо наподобие этого, – сказала она, фыркнув. – Клянусь Богом, некоторые легенды были написаны пятилетним ребёнком.
— Девушка с линиями? – чёрт возьми, что это вообще значит?
Её губы дрогнули в мрачной усмешке
— Моя кузина, Эмили. Когда она была ребёнком, на неё напал медведь. Он чуть не сорвал кожу с её лица. Но вместо этого, у неё теперь пять шрамов на одной стороне... и Сэм думает, что именно о ней говорят легенды.
— Это дерьмово. А что насчет этого сопляка Джейкоба? Что легенды говорят о нём?
— О да, Джейкоб, – сказала она, покачивая головой, и улыбаясь, как будто наслаждалась какой-то шуткой. – Из того, что я слышала, они считают, что легенда о Лебеде – это и есть о нём... (Прим. пер: ещё раз напомню, что фамилия Свон переводиться как лебедь)
Мне не понравилось, как это прозвучало...
— Свон? – отозвался я, и мой голос, как ни странно, зазвенел в ушах.
— Да, – сказала она, насадив на вилку кусок помидора и отправив его в рот. – Он убеждён, что дочь шефа Свона – его родственная душа.
— Ты имеешь в виду запечатление? – насмехался я мелодичным голосом.
— В точку, – хихикнула она. Затем протянула руку и криво улыбнулась. – Кстати, я Леа. Леа Клирвотер.
Я взял её руку и мягко улыбнулся.
— Эдвард Каллен.
Мы вернулись к нашей еде. Я откусил от своего бутерброда и в тот же момент краем глаза увидел, как Леа замерла рядом со мной. Я приподнял бровь и проследил за её взглядом. И быстро заметил, что стало причиной такой её реакции.
В кафетерий вошла девушка, и мне не нужно было объяснять, кто она такая. Действительно, девушка с линиями. Всё лицо Эмили было изуродовано пятью линиями; мне было интересно, как кто-то мог смотреть мимо них.
Но когда она подошла ближе, не её лицо привлекло моё внимание. Её руки.
Она была одета в топ с короткими рукавами, который оставил её руки голыми. Каждый мог увидеть это – глубокие порезы и шрамы. Я видел и раньше такие руки. Такие руки были у Воробья. Но разница между ними была: даже с такого расстояния я мог сказать, что у Эмили, помимо заживших шрамов были так же и свежие. Словно она хотела, чтобы их было как можно больше, и не боялась показать это. Как будто это было что-то такое, чем можно гордиться.
— Пожалуйста, расскажи мне про её шрамы, – прохрипел я.
Леа посмотрела на меня в замешательстве.
— Я ведь только что это сделала. Медведь напал...
— Я говорю о её грёбаных руках, – оборвал её я сквозь стиснутые зубы, когда почувствовал, как гнев снова нахлынул на меня. Этот гнев я должен был чувствовать когда Воробей сказала мне, что возможно, если бы она захотела, то могла бы избежать аварии, но вместо этого я чувствовал его теперь, потому что был зол для неё. Не на неё.
Лицо Леи смягчилось, и угол рта приподнялся в печальной улыбке.
— Она в процессе того, чтобы соединиться с Сэмом... это занимает некоторое время. Они делают это с ней с лета...
— Чёрт, сколько крови они взяли у неё? Я думал, что нужно совсем немного, чтобы смешать с его дерьмом и какими-то травами, но чтобы так? – спросил я, недоумевая.
— Да, ну, мистер Атеара не сказал тебе, что ритуал соединения – больше, чем просто это... девушка должна быть отмечена, и все в её новой семье и старой семье, должны помочь отметить её... Её руки должны быть знаком для других мужчин, что она принадлежит кому-то, и её нельзя трогать. Если другой парень просто обнимет отмеченную девушку, это парень рискует быть изгнанным из племени.
— Ты же понимаешь, насколько всё это безумно, да? – спросил я. – Это не может быть законным.
Леа тихо фыркнула.
— Конечно, я знаю, что всё это безумие, я не идиотка. И не спрашивай меня о законности всего этого. Они крутят властью как хотят.
— Хочешь сказать, они знают о том, что здесь происходит?
— Один раз я пыталась подать заявление... но им всё равно. Семья Джейкоба управляет резервацией. Всё крутится вокруг этих проклятых легенд.
— А как насчёт полиции Форкса?
— То, что происходит на нашей земле, остаётся на нашей земле. Ваши полицейские не имеют права вмешиваться сюда, вот почему так страшно, что у потомков Эфраима столько власти... Через неделю, после того как я подала заявление, я позвонила туда, чтобы узнать новости, но мне сказали что у них даже нет записей о том, что к ним когда-либо поступало моё заявление. Они сделали так, что всё исчезло. Это было в первый и последний раз, когда я пыталась что-то сделать. Никому нельзя доверять.
— Неужели все сходят с ума от этих легенд?
— Нет, это не так, – сказала она с лёгким смешком, и покачала головой. – На самом деле, большинство людей не верит в них, просто считают, что приятно немного прикоснуться к нашей истории. Они пересказывают легенды как истории, но не как истину. Но также есть безумцы, которые думают, что в каждой легенде гласит истина, и что мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы раскрыть эти секреты – Блэки, Улеи, Каллсы и Атеара среди тех, кто это делает. Их семьи всегда пытались убедить людей, что легенды реальны и к ним нужно относиться серьёзно... но нет, в большинстве люди не верят этому.
Словно по команде, Джейкоб повернулся к нам и посмотрел мне прямо в глаза. Я вопросительно приподнял бровь, и он одарил меня, как я понял, высокомерным взглядом. Скрестив руки на груди, он откинулся назад, и мрачно ухмыльнулся мне. Он толкнул парня, сидевшего рядом с ним, и кивнул на меня. Скоро все они смотрели на меня и Лею.
— Должно быть, они здесь популярны? – спросил я, не сводя глаз с Джейкоба.
Леа вздохнула и кивнула.
— Да, и даже очень. В основном из-за Джейкоба и его семьи.
Всю оставшуюся часть обеда я в упор смотрел на Джейкоба – ещё десять минут – молча жалея, что нет такой легенды, которая позволит мне перерезать его грёбаное горло, и не быть за это наказанным.
Он был причиной того, что Воробей была сломана внутри и снаружи. Он был причиной того, что она осталась стоять на дороге. Он был причиной её поражения. Он был причиной того, что наша жизнь стала сплошным дерьмом. Я собирался надрать его грёбаную задницу. Блядь, всё это было по его вине.
Следующие уроки повторили утренние. Мистер Атеара продолжал запихивать свои легенды к нам в горло. Видимо, я застрял с этим, на всю неделю... и дальше. Он собирался преподавать все мои уроки, за исключением физической подготовки.
Блядь, да мне просто повезло, что я застрял с одним учителем, который на самом деле верил всему дерьму, о котором рассказывал.
Я делал вид, что мне наплевать, хотя втайне впитывал каждое слово, которое он говорил. Я хотел знать как можно больше о легендах и как они были связаны с Воробьём. Если бы я знал, что Блэки думали о ней в связи с этими легендами, или как эти легенды могут быть использованы против неё, мне было бы проще спасти её. Защитить её. И вернуть назад.
Как я и обещал.
Да, признаюсь. Когда мистер Атеара упомянул о чистоте, на мгновение я позволил своему разуму рассмотреть возможность исправить это, и взять эту задачу на себя... но затем, когда он сказал, что она должна будет заперта в течение тридцати дней и пить грязную кровь какого-нибудь мудака, я понял, что это, возможно, не лучшая идея.
Затем я немного испугался, что просто подумал об этом. Разве не достаточно того, что теперь я считал её своей... подругой? Разве мой ум должен нападать на меня с образами, где я трахаю её, а? Только потому, что она была моей подругой, вовсе не значило, что я должен был её трахнуть. Я ведь не трахал Роуз и Элис, правильно? А они тоже были моими друзьями. Так почему Воробей должна чем-то отличаться?
В Воробье не было ничего, что меня привлекало... даже не закончив фразу, я фыркнул и покачал головой. В школе у меня не было времени, чтобы обдумать, является ли Воробей привлекательной и достаточно красивой, чтобы с ней хотелось трахнуться. Это дерьмо было неправильным на очень многих уровнях.
Я подумал, что переступил через какую-то черту и наконец, признал, что она что-то значит для меня, и независимо от того, что у нас было, это не было то, что собиралось пройти. Я подумал, что признание поможет мне отвлечься, но вместо этого, единственное что произошло, это то, что я открыл совсем другую дверь, и это дало мне новые странные мысли.
Так что всё, что я мог сейчас сделать – так как я не мог больше прятаться за своей грёбаной стеной отрицания – это придумать способ, чтобы спасти её. Если я сосредоточу своё внимание на этой проблеме, я смогу легко игнорировать то другое, что вовсе не имеет значения.
Спасая её, я смог бы также спасти себя.
Наконец, уроки закончились, и я мог убраться оттуда.
Я добрался до автостоянки и подошёл к своему велосипеду. Джейкоб шёл мимо и нарочно ударил меня.
— У тебя какие-то проблемы? – огрызнулся я. Он усмехнулся и подошёл ближе; его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего.
— Ты должен считать себя везучим, что остался жив сегодня, – прорычал он мне в лицо. – Ты чуть не убил Беллу. Как ты живёшь с этим, чёрт возьми, тебя совесть не замучила?
Я мрачно ухмыльнулся, глядя на него, и сузил глаза.
— Спасибо за вопрос, но с моей совестью всё в порядке и живётся мне легко, – спокойно ответил я. – А вот как живёшь ты... ты ведь тоже чуть не убил её?
Его лицо вытянулось, и он уставился на меня.
— Ч-что? Я никогда этого не делал! – воскликнул он, но я только мрачно усмехнулся на это.
— Да, конечно, ты этого не делал, – спокойно ответил я, и оттолкнул его ровно настолько, чтобы смог взять свой велосипед. – А теперь извини меня, но я хочу как можно скорее убраться отсюда.
Он бросил на меня немного смущённый и осторожный взгляд, и направился к стоянке. Я сел на свой велосипед, и так и не начав крутить педали, стал следить за ним взглядом. Я видел, как какая-то женщина крепко обняла его и поцеловала в щёку. Когда она отступила, я узнал её.
Это была мама Воробья.
Парень стоял рядом с ней, рукой небрежно обнимая её за талию. Я знал, что откуда-то узнал его, но так и не мог вспомнить, почему мне так знакомо его грёбаное лицо.
Мать Воробья радостно улыбнулась Джейкобу, и он что-то сказал ей. Её улыбка померкла, и она посмотрела через плечо Джейкоба прямо на меня. Как только я встретился с ней взглядом, почувствовал, что моей коже поползли мурашки, и это ощущение распространилось по всему телу. Она выглядела довольно нормальной, но её глаза были безумны. Даже с этого расстояния, я мог видеть, что они были сумасшедшими. Невозможно было как-то по-другому описать их. Я видел, как парень ещё крепче обхватил её за талию, как будто она была той, кто нуждался в защите от меня, а не наоборот.
Она быстро обняла Джейкоба за плечо и потянула его к машине. Я наблюдал за ними, а затем поехал домой на своём велосипеде.
Остальная часть дня и вечер ужасно тянулись. Я решил, что больше не собираюсь терпеть никаких отговорок от Воробья. Я собирался спросить о её маме и о Джейкобе, и хотел потребовать всю историю. Никаких оправданий и недоговорённостей. Я хотел услышать от неё всю историю. Чёрт, я имел право всё знать.
Что бы ни случилось с Воробьём, именно это было изначальной причиной того, что она была там, на тёмной дороге, и почему я сбил её. Поэтому, конечно, я имел право знать. Я имел право знать, почему моя жизнь была перевёрнута с ног на голову.
Чёрт, но больше всего я хотел её понять. Я хотел понять, почему, чёрт возьми, Воробей так хотела умереть, и чего пыталась добиться её мать, когда пила её кровь. И почему так относился к ней её отец?
Я хотел понять, почему моя жизнь должна быть разрушенной. Почему я должен страдать за дерьмо других людей? И почему Воробей должна страдать? Что, чёрт возьми, она такого сделала, чтобы заслужить всё это?
Судьба жестока. Я понимал, что получаю наказание за то, что так относился к людям, но что, чёрт возьми, сделала Воробей? Насколько я знал, она была грёбаной святой.
Она не заслуживала этого... и я тоже. Нисколько. Да, в школе я был ублюдком, но это вовсе не значит, что моя жизнь должна была превратиться в дерьмо. Где справедливость? Только из-за того что я был таким, я вдруг заслужил сбить кого-то и за это остаться одному без друзей и семьи? Так воздаёт судьба? Ты делаешь что-то не так, и получаешь намного хуже. Именно так это работает?
Грёбаная судьба.
Мама и папа спросили меня, как прошёл мой день и, веселясь, я рассказал им об этом. Или, может быть, я смеялся над собой. Эти глупые дерьмовые легенды съедали меня изнутри, и это чертовски бесило меня. Маме не понравилось то, что я рассказал ей о мистере Атеаре, и она подумала, что возможно, Ла-Пуш и в самом деле был не лучшим местом для меня. Я ничего не говорил им о дерьме с Джейкобом, потому что боялся, что могу проговориться и сказать что-то о Воробье, а мне сейчас совсем не нужны были разборки по этому поводу.
Я надеялся, что возможно, если я расскажу им о другом, это хоть немного отвлечёт их от моих проблем. Может, они поверят, что я начал доверять им или ещё какое дерьмо, и таким образом я получу ещё немного больше свободы. Самое последнее, что мне нужно было прямо сейчас, это чтобы они обращали на меня внимание, так как наиболее вероятно это обернётся тем, что всё, что я ни скажу, вернётся и укусит меня и Воробья за задницу. А единственный, кому позволено кусать её за задницу, это я.
Так ты собираешься укусить её задницу, да? Я думал, ты больше предпочитаешь сиськи.
Пошёл. На хуй.
Мама и папа легли спать рано. Я остался внизу и смотрел с Эмметтом фильм. Нам всё ещё было немного неловко друг с другом, но уже лучше.
— Она сегодня ударила Таню своими костылём, – сказал он вдруг. Я посмотрел на него в замешательстве, и увидел, как увидев моё лицо, он радостно ухмыльнулся. – Белла. Она ударила Таню своим костылём. Джаспер рассказал мне об этом. Таня даже сломала свой чёртов каблук. Я заплатил бы, только чтобы увидеть это дерьмо, – я уставился на него, и он усмехнулся.
— Воро... Свон сделала это? Серьёзно? Блядь, но почему? – спросил я не в состоянии скрыть своё любопытство.
Он пожал плечами.
— Джаспер не уловил в чём было дело, но видимо Таня рассказывала какое-то дерьмо о том, что ты посещал её прошлой ночью и занимался с ней любовью или ещё какое дерьмо, по какой-то причине это ужасно разозлило Беллу и она ударила её прямо в ногу. Чёрт, это войдёт в историю!
Мне еле удалось сдержать улыбку, которая так и хотела вырваться.
Воробей ударила Таню, потому что Таня рассказывала какое-то дерьмо обо мне... интересно...
— Так это дерьмо, правда? – продолжил он. – Я имею в виду, ты тайком выбираешься из дома... так ты выбираешься, чтобы увидеть Таню? Я думал, ты порвал с ней.
— О Боже, Эмметт. Да пошёл ты, конечно нет, – возразил я при этом задрожав от отвращения.
— Да, так я и думал, – кивнул он. – Очень сомневаюсь, что кто-то пошёл бы к ней за утешением охотно. Эта сука заслужила, чтобы её пнули под задницу. Не потому, что она говорила дерьмо о тебе, а потому что она, блядь, снова толкнула Беллу, – весь юмор исчез из его голоса, и я сжал кулаки на своих коленях.
— Она что, снова потеряла сознание? – я должен был попытаться держать свой голос лёгким и беззаботным, как будто на самом деле меня это совсем не волновало, хотя на самом деле, блядь, я просто кипел внутри. Эмметт покачал головой.
— Нет, думаю, прошлого раза ей было достаточно, – пошутил он без энтузиазма. Внезапно его лицо осветилось от ещё одной улыбки. – Она даже назвала Роуз сукой. Это было чертовски весело. Эта девушка может за себя постоять, если только решится на это. Я не понимаю, почему у неё нет никаких друзей; она удивительная!
— Может, потому что ей не нравятся люди? Или может потому, что люди не дали ей шанс? Может, ей нравится быть одной, – пробормотал я, отводя свой взгляд. Я почувствовал, что он с интересом посмотрел на меня, но так ничего и не сказал об этом.
— Твоя голова до сих пор в заднице, ты можешь попробовать свой мозг, – сказал он спокойно. – Это потому что такие люди как ты никогда не давали ей шанс.
— О, ну конечно, – издевался я. – Что-то я не помню, чтобы ты пытался стать её другом до аварии. Так что, какого чёрта ты мне сейчас всё это говоришь? Ты совсем не лучше меня.
— Да, но иногда случается какое-нибудь серьёзное дерьмо, и у тебя появляется повод открыть глаза и понять, как, блядь, ты облажался. Но, видимо, твоя голова всё ещё так глубоко в заднице, что не имеет значения, откроешь ты глаза или нет – ты всё ещё слеп как грёбаная летучая мышь, – возразил он.
— Лицемер, – пробормотал я.
— По крайней мере, я стараюсь сделать всё правильно, чёрт возьми. А что делаешь ты? Ничего. Ты просто убегаешь в середине ночи к случайным людям, потому что не можешь повернуть грёбаный выключатель в своей собственной голове. Ты всегда пытаешься отвлечься, потому что не можешь справиться самостоятельно. Может, тебе стоит принять папино предложение и получить грёбаную помощь, – это были его последние слова. Он встал и вышел из гостиной, не оглядываясь и не ожидая ответа.
Это было хорошо. Я устал от одного и того же разговора с ним снова и снова.
Я взглянул на часы, висевшие на стене, и увидел, что уже почти одиннадцать. Наконец-то. Я быстро выключил телевизор, и побежал наверх, чтобы схватить свою куртку и ключи. Я решил поехать к ней на велосипеде, поскольку так будет намного быстрее. Выходя из дома, я даже не пытался быть тихим; они все знали, что я собирался уйти, поэтому у меня не было никаких причин притворяться. В любом случае, так было проще.
Я примчался к Воробью в мгновение ока.
Я спрятал свой велосипед за кустами позади её дома и прокрался к окну. На мгновение я растерялся, когда увидел, что окно слегка приоткрыто.
Что случилось с гвоздями?
Я не знал, стоит ли мне залазить внутрь. А что, если это ловушка?
Я заглянул в окно и тут же заметил стул у двери. Безопасно.
Воробей сидела на кровати, закрыв глаза и поджав губы. Она прижимала подушку к груди так, как будто от этого зависела её жизнь. Мне было интересно, знала ли она, что окно было открыто.
Прежде чем открыть окно, я тихонько постучал, но она даже не вздрогнула. Я забрался внутрь, закрыл окно за собой и сел на кровать. Она так и не двигалась.
Я криво улыбнулся и убрал несколько непокорных прядей волос с её лица. Она спала.
Дыхание её было немного неровным, и она слегка хмурилась. Положив палец между её бровями, я попытался разгладить там морщинку. Она исчезла почти сразу. Свон глубоко вздохнула, моргнула несколько раз, и, открыв глаза, встретилась со мной взглядом
— Иисусе, Воробей, ты даже не смогла дождаться меня и не заснуть? – усмехнувшись, я почувствовал, как она расслабилась рядом со мной.
Она закатила усталые глаза.
— Заткнись, – простонала она, зевнув.
Я снова усмехнулся и поудобней устроился на кровати.
— Я слышал, что ты, наконец, смогла постоять за себя сегодня в школе, – отметил я.
— Да, и кто это сказал? – спросила она, снова зевнув, и потёрла глаза ладонями.
— Эмметт.
— Да? И что же он сказал? – спросила она, и, опустив на колени руки, теперь казалась немного настороженной.
— Он сказал, что ты вышибла дерьмо из Тани и сломала её жалкую подделку дизайнерской обуви, – я усмехнулся, умолчав о причине, почему она это сделала, молча надеясь, что она расскажет мне всё сама.
— Просто удачный день, – она пожала плечами. – А как твои дела? Как прошёл твой первый день в новой школе?
Я глубоко вздохнул, чувствуя себя немного разочарованным, что она не хотела останавливаться на своём дне, но решил не заострять на этом внимание. Я взял её руку в свою и начал обводить её пальцы своими. Было какое-то странное спокойствие в этом. Так приятно было держать её за руку.
Она расслабилась ещё больше и прислонила голову к моему плечу. Я мельком взглянул на неё, и почувствовал, что мне стало очень спокойно, когда я увидел, что она закрыла глаза. Это заставило меня улыбнуться. Для кого-то ещё, это, возможно, было совсем не важно, но для нас двоих это было так.
Может, это было грёбаным знаком. Может, сегодня вечером она сможет до конца довериться мне.
— Люди в резервации действительно верят в свои проклятые легенды, ведь так? – спросил я тихо.
— По-почему ты это говоришь? – она неловко заикалась, подняв голову и открыв глаза.
— Неделя признания Квилетов, или как там они, блядь, это называют, – вздохнул я. – Всё, что мы будем делать на этой неделе, только читать и слушать их глупые истории. Чёрт, это было так скучно, что я чуть не заколол себя грёбаной ручкой, только чтоб прекратить эти страдания.
— Ты так мелодраматичен, – поддразнила она.
— Это сказала девушка, которая могла бы отпрыгнуть в сторону, но не сделала этого, – ответил я без запинки. Она отвернулась от меня и прикусила нижнюю губу. Я знал, то, что я сказал, было ударом ниже пояса, но это была грёбаная правда. И мы должны были научиться говорить правду и не беспокоиться о том, чтоб наступить на больной мозоль. Или с этого дерьма никогда ничего не выйдет. – Ты знаешь девушку по имени Эмили из Ла-Пуш?
Она нерешительно кивнула.
— Если ты говоришь про Эмили, на которую напал медведь, тогда да, она дружит с Джейкобом.
— Да... но у вас гораздо больше общего, чем просто друг, – тихо сказал я, поднимая рукав её рубашки. Она не сопротивлялась мне вообще. – У неё такие же шрамы, как и у тебя. Разница лишь в том, что вместе с зажившими, у неё есть и свежие шрамы.
Я посмотрел на лицо Воробья, и увидел, что она стала бледной как призрак.
— Они... они на самом деле делают это с ней, – прошептала она в основном для себя, хоть и смотрела на меня.
— Да, так и есть... И она шла, демонстрируя свои шрамы, как будто гордиться ими, но блядь, я не понимаю этого. Всё это как и все люди в том проклятом месте чертовски безумно. И если верить Лее, семья Джейкоба Блэка – одна из самых сумасшедших, – я глубоко вздохнул и попытался унять свой гнев, который угрожал выйти из-под контроля при простом упоминании о нём.
Закрыв глаза, я сделал ещё один глубокий вдох. Когда я открыл глаза, она смотрела на меня. Я наклонил к ней голову и наши лбы соприкоснулись.
— Прости меня, Воробей, может я всё порчу, но блядь, я так запутался, и я не знаю, что должен делать. Помоги мне понять; пожалуйста, просто скажи мне, что за херня произошла с тобой. Что они сделали? Я обещаю, что не буду думать, что ты сумасшедшая. Я знаю, что безумно всё это дерьмо, с которым я столкнулся сегодня. Люди, которые думают, что могут получить вечную жизнь, если выпьют кровь, или что можно очистить кого-то, запирая его на целый месяц; это безумие. Но ты не такая. Поэтому, пожалуйста, Воробей, скажи мне, что блядь с тобой произошло?
Она сделала глубокий, судорожный вдох и медленно выдохнула. Её дыхание омыло моё лицо, и на мгновение я был ослеплён этим. Это было приятное сочетание мяты её зубной пасты и... Изабелла.
— Мне нужен чёртов ответ, – умолял я.
— Да... нет... не знаю... – пошутила она с грустным, тихим смешком. По крайней мере, у неё осталось чувство юмора.
— Я боюсь, Эдвард, – прошептала она. – Я не боюсь того, что ты подумаешь, будто я сумасшедшая... Я боюсь того, что произойдёт, когда откроется правда... что случится со мной.
— Клянусь грёбаному Богу, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я с тобой, – прошептал я в ответ.
— Ты не должен... ты не должен, – протестовала она слабо.
— Я хочу.
Она откинулась назад, и внимательно посмотрела мне в глаза. Я криво улыбнулся, пытаясь показать ей, что всё хорошо. Всё было чертовски нормально. Сейчас нас было только двое. Она могла бы сказать мне.
— Я доверяю тебе, Эдвард, – тихо сказала она, и я почувствовал, как моё сердце ёкнуло от этого простого слова. Я почувствовал как какое-то странное – но приятное чувство – пронзило всё моё существо, почти чувство облегчения... но сильнее. Лучше. Я не знал, что, чёрт возьми, это было за чувство, но мне понравилось. Чёрт, мне действительно это понравилось.
— Я тоже доверяю тебе, Воробей, – сказал я так же со спокойной мягкой улыбкой. Я взял её руки и зажал в своих, словно в капкане. Я нежно сжал их, и увидел в её глазах, что она приняла решение. Она собиралась рассказать мне.
— Только пообещай мне одну вещь, – сказала она.
— Что угодно.
— Когда я закончу рассказывать свою историю... пожалуйста, не говори мне, что это не моя вина, – я нахмурился и открыл рот, чтобы возразить, но она вытащила одну руку из моего капкана, и чтобы заставить меня замолчать приложила свой палец к моим губам. – Я не хочу этого слышать. Я жила с этой тайной в течение нескольких месяцев. Я не хочу слышать, что это была не моя вина. Ты можешь сказать мне что угодно, но только не говори мне это. Ты можешь пообещать мне, что не скажешь это?
Я неохотно кивнул, и она убрала палец с моих губ.
— Я обещаю, что не скажу тебе, что это не твоя грёбаная вина, – вздохнул я. Она мягко улыбнулась и кивнула.
— Ну, хорошо, хорошо... с чего ты хочешь, чтобы я начала?
— С начала.
Hit by Destiny
Глава 30 - Разговор
Изабелла Свон POV
Август
Я закатила глаза и Джейкоб игриво меня толкнул.
— Ну, давай, Белла... пожалуйста? Для меня? – улыбаясь мне своей восхитительной улыбкой, взмолился он. Я закатила глаза уже в десятый раз за несколько минут.
— Я сказала, нет! – я рассмеялась. – Я не пойду на эту глупость!
— Почему бы и нет? Мы хорошо повеселились в прошлый раз, – сказал он, обиженно надув губы. Я устало посмотрела на него. Мне не нужно было отвечать ему словами, он и так знал, что я думала обо всём этом. – Это очень важно, – спорил он. – Сегодня вечером Сэм собирается выпустить Эмили. Это большое событие. Так почему ты не хочешь идти?
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |