Автор: Telanu ([e-mail]) 11 страница

"Я никогда и не ждал," - тихо прошептал Ди. - "Дедушка... прости меня. Я люблю тебя"

"Хватит!" - Софу взмахнул нетвёрдой рукой, а ледяной ветер, ещё холодней, чем прежде, вновь пронзил Ди. Могли ли люди во сне замёрзнуть до смерти? Ди обхватил себя руками, дрожа всем телом. Но Софу, похоже, трясся от горя, а не от холода. - "Я не буду этого слушать. Пойми: ты отворачиваешься от того, кто ты есть, по своему собственному выбору, не по моему. Я не могу помочь тебе. Больше мы не увидимся."

"Дедушка!!!"

Образ его деда уже растворялся, колеблясь на ветру и становясь всё прозрачнее и прозрачнее. Он склонился, слезы на его щеках засияли, как звёзды. - "Прощай," - прошелестел он. - "Ты был всем, что я любил сильнее всего"

Ди почувствовал призрачные губы на своём лбу. Прикосновение их оказалось прохладным, но всё же более тёплым, чем без конца хлеставший и толкавший его ветер. Софу исчез, и только тут Ди понял, что тоже плачет. Что ж, это не так уж странно, раз он теперь человек. Бывший ками провёл по лицу рукавом, чтобы высушить слёзы, пока они не застыли на коже. Нужно выйти отсюда. Он ушел так далеко и оставил столь многое, что просто не мог умереть здесь: не сейчас, не так...

"Ди!"

Он повернул голову по направлению к голосу. Очень знакомому голосу.

"Ди, эй, Ди!!!"

С трудом сдерживая дрожь, Ди наугад побрёл на звук голоса... голоса Леона, который звал его из-за деревьев. Да, похоже, именно деревья источали сейчас такой холод. Они оберегали и любили его прежде, но теперь оказались опасны. И он побежал, едва не спотыкаясь о собственные ноги, вдруг отказавшиеся слушаться его. Никак не удавалось крикнуть в ответ, чтобы Леон не оставил его, не ушёл прочь. Сколько бы он ни пытался, он не мог издать и звука: ни окликнуть, ни произнести хоть слово. Где же голос Леона? Позовёт ли он опять?

"Ди..."

Туда. Слава всем богам, он ещё был там. Ди бежал так быстро, как только мог, продираясь сквозь ветви и колючки, рвущие его одежду и царапающие нежную кожу, не способные замедлить его. И вот...наконец...холод отступил. Стало теплее, будто он вбежал прямо в луч солнечного света. Возможно, слёзы вновь потекли по его лицу, на этот раз - от облегчения.

"Ди...Ди?"

К теплу... прочь от холода... к теплу.

"Ради Бога, Ди! Ты нахрен проснёшься или нет?!"

Леон прикончил второе пиво, перелистал журнал и посмотрел на часы. Около десяти. Он совсем не устал, но оставалось только ложиться – заняться нечем было совершенно. Он и сам не знал, хочет или боится улечься рядом с Ди. В любом случае, предстояло именно это, потому как другого журнала он не купил, а еще раз куда-то идти совершенно не хотелось.
Смирившись со своей судьбой, он двинулся в ванную. Боги, кажется, Ди предусмотрел абсолютно все! Паста и щетки. Полотенца. Даже коврик и душевая занавеска. Он просто невозможен, иногда – в хорошем смысле. Леон почистил зубы, и тут до него дошло, что ему не в чем спать: сменной одежды на завтра нет, да еще придется потратить пару часов, чтобы забрать вещи от Фила. При этом он предпочел, чтобы его нынешняя смена одежды оставалась хотя бы относительно свежей, тем более что терпеть ее дольше всех предстоит именно ему. А значит, придется спать в одном белье. Рядом с Ди. Плохо. Ну, возможно и хорошо. Нет, все же плохо. Особенно учитывая, что Ди, скорее всего, уже уснул: не станет же Леон его будить, чтобы объясниться. Да и что он мог сказать? «Не пойми меня неправильно»? Именно он поцеловал Ди, к слову сказать.
Леон склонился вперед так, что лоб касался поверхности зеркала, а холодные края умывальника впились в бедра. Проклятье! Ему придется решать, чего он все-таки хочет, и побыстрее. И нужно будет как-то дать понять о своем решении Ди. И как-то узнать, хочет ли Ди того же. Вот потому-то все его прежние отношения обрывались так скоро: ни черта он не умел из вышеперечисленного.
В другом городе, в новой квартире, когда за окном глухая ночь, а в качестве компании – только отражение, да спящий в комнате мужчина, от собственных мыслей прятаться некуда. Только и дела, что думать. И, запертый наедине с собственными мыслями, со своими воспоминаниями, воспоминаниями о том самом поцелуе, Леон понимал, что возможно уже и знает, чего хочет.
«Это не значит, что ты – гей, – пробормотал он своему отражению. – Он раньше даже человеком-то не был». Впрочем, это было не лучше. Страсть к своему полу все же предпочтительнее страсти к иному виду. Интересно, для этого хоть термин придумали? Не-homo-sapiens-сексуальный? Черт. «В любом случае, – доблестно продолжил Леон. – Как это ни назови, это только он. Один парень. Не… множество других мужиков. Ты вряд ли первый, с кем такое произошло». И он же не влюбился в первого встречного парня. Ди был… Прямо скажем, Ди был прекрасен. Симпатичный, как девушка, симпатичней, чем большинство из них, хотя Леон осознавал, что ему всегда будет не хватать у любовника пары грудей, с которыми можно поиграть. Именно эту часть женской анатомии он больше всего ценил у воображаемых малышек с постеров, из журналов и видео.
Но они были именно что воображаемые. Ни одна реальная женщина из тех, кого он встречал, так не выглядела. Черт, да сами эти воображаемые женщины так выглядели наверняка только благодаря чудесам полиграфии и компьютерной графики. Не говоря о пластической хирургии и тоннах макияжа. Пусть Ди парень и грудь у него как у парня, но он настоящий, и красив, как никто другой, ни мужчины, ни женщины. Ни дУхи. Даже его отцу и деду недоставало чего-то, что было в Ди. Да, Леон был едва в сознании от боли в тот единственный раз, когда видел их всех вместе, но для него очевидно было, что Ди отличался от своих предков, в нем было что-то особое, что позволило Леону ощутить с ним связь, заставило стремиться его понять. Леон не знал, что это было, но в этом и не было необходимости. Пока ему достаточно и того, что это нечто было.
И то, как Ди подавался навстречу прикосновениям Леона, тихонько постанывая, будто ничего иного и не желал, кроме того, что Леон с ним делал, тоже было вполне реально.
Леон снова стукнулся лбом о зеркало. Потом брызнул в лицо холодной водой, что слегка помогло, хотя холодный душ тут помог бы еще больше. Он вытерся и проскользнул в спальню.
Господи Иисусе, холодно-то как! И не удивительно: где-то час назад включился кондиционер и дул изо всех сил. Леон торопливо увеличил температуру, и он затих. Ди все так же лежал, сжавшись в комочек, и к тому моменту перебрался на один край постели, что, по крайней мере, оставляло вторую половину свободной. Потрясающе. Ди ворочался во сне. Вероятно, его ожидает пробуждение на полу.
Он несколько минут внимательно наблюдал за Ди, чтобы убедиться, что тот все еще крепко спит. Ди тихонько пробормотал что-то забавное, как будто на китайском. Судя по тому, как беспокойно подергивались вцепившиеся в одеяло руки, сны его были не из приятных. Леон нахмурился и торопливо разделся. Он был рад, что в комнате темно, даже несмотря на то, что Ди спал: слишком темно, чтобы как следует разглядеть лицо спящего, слишком темно, чтобы неожиданно проснувшийся Ди смог бы как следует разглядеть его. Слишком темно, чтобы можно было понять, что он тут стоит как идиот: весь красный и в одном белье.
Он скользнул под одеяло, думая о всякой дряни, чтобы не подумать чего лишнего. Но вскоре заметил, что кровать едва заметно подрагивает. Что за черт? Он прижал ладонь к матрасу и осознал, что кровать дрожит, потому что дрожит Ди. Странно. Может это от того, что в комнате такой холод. И все же…
«Ди?» – прошептал он.
Теперь, когда глаза постепенно привыкали к темноте, он покосился на своего спутника. Лицо Ди было в тени, но различить выражение хоть и с трудом, было можно: напряженное, испуганное. Губы двигались, будто он снова говорил во сне, не произнося на самом деле ни звука.
«Ди?» - снова прошептал Леон, протягивая руку, чтобы разбудить его, но тут же передумал. Последний раз, когда Ди снился кошмар, а Леон его разбудил, потом неделю ходил с фингалом под глазом. А Ди почти тут же похитили. Повторения не хотелось. Потому он лишь снова позвал: «Ди… Ди?», на этот раз громче, оставаясь при этом на своей стороне кровати.
Ди передернулся, снова пошевелил губами и, к изумлению Леона, потянулся к нему во сне, будто пытаясь обнять. Обычная двуспальная кровать была не слишком велика, так что Леон и глазом моргнуть не успел, как Ди схватился за него, прижимаясь ближе и все еще дрожа, как осиновый лист. А Леон, черт бы побрал, был в одном белье, и все явно выходило из-под контроля. «Святой Иисусе, Ди, да проснешься ты, наконец!?» Не то чтобы ему не было приятно, особенно то, как щекотали грудь мягкие волосы Ди, но было в этом что-то извращенное. Что у этого парня за кошмар? Ему что и правда снятся человекоядные ящеры?
Тут Ди издал носом свистящий звук, какого Леон никак от него не ожидал, и проснулся.
На какой-то момент он уткнулся взглядом Леону в грудь, и тот почувствовал, что краснеет, чувствуя, как пальцы Ди ощупывают его кожу, пытаясь сориентироваться. Взгляд широко распахнутых глаз был расфокусирован.
- Ди, проснись, – повторил Леон низким голосом. – Это был сон.
– Ах-х, – прошептал Ди, поднимая взгляд к лицу Леона. – Дедушка?
Леон застыл, одной рукой сжав плечо Ди.
- Дедушка? – повторил он, нахмурившись. – Ты видел во сне своего деда?
– Он пытался забрать меня, – Ди явно все еще был не в себе. – Забрать меня с собой. Но я вовремя понял.
Сердце Леона замерло и тут же забилось с удвоенной скоростью.
– Он – что? – и оглянулся, будто ожидал, что дед Ди выскочит из темного угла. Будь речь о чем-то другом, Леон списал бы все на кошмар, но с семейкой, как у Ди…
– Ты имеешь в виду… Это был сон или он и правда… Он был здесь?
Ди, уже слегка проснувшийся, приподнялся на локте так, что рука Леона соскользнула ему на предплечье.
- Не здесь… в комнате, – проговорил он. – Этого и не нужно. Он появился передо мной в образе Кью-чана. Мне снилось, что я снова стал ребенком. Я потянулся поймать Кью-чана, но вспомнил… Если бы я прикоснулся к нему добровольно, у моего деда была бы власть надо мной, возможность меня забрать.
Леон сильнее сжал руку Ди и как-то вдруг осознал, что они в своей постели, дядя Фил где-то в нескольких часах пути и, хорошо бы, чертыхается по этому самому поводу. Так что он притянул Ди поближе, обнимая за талию, и тот с удовольствием прижался, устраивая голову в промежутке между подбородком Леона и подушкой.
– Забрать тебя – куда? – спросил Леон.
– К высшим божествам, – грустно проговорил Ди. – Ему не нравится, что я стал человеком. Он надеялся это изменить. С моего согласия – или без оного.
У Леона перехватило дыхание.
– Что? Он бы просто утащил тебя и сделал… духом-или-как-вас-там снова, и я бы просто вернулся, а ты исчез? И я бы даже не узнал, какого хрена тут случилось?
Господи Иисусе! Он никогда не ладил с Кью-чаном, а дед Ди у него вызывал прямо-таки дрожь – в этом своем плаще, да черт возьми, он улыбался, глядя, как умирает его собственный сын, улыбался этой фальшивой фирменной улыбочкой всех Ди. Но ненависти к нему Леон не испытывал. До этого момента.
– Таковы были его намерения, – пробормотал Ди около его горла, все еще расстроено, но уже меньше. – Но не беспокойся, Леон, пожалуйста. Все обошлось, и я не думаю, что он повторит попытку. Хотя… Я приму меры предосторожности. Поставлю защиту вокруг дома. Я еще могу кое-что из подобного. Не только для себя, но и для тебя.
– Защиту? – с сомнением поинтересовался Леон. – Это ты собираешься расставить по кругу свечи и что-то бормотать или ты имеешь в виду сигнализацию, или что?
– Ближе к свечам, хоть и не совсем, – сказал Ди, чуть вздрогнув. – Как я уже сказал, его план не сработал. Никуда вы от меня не денетесь, детектив.
Леон обвил Ди рукой и притянул еще ближе. «И никуда, черт возьми, и не собираюсь деваться». Но у него было ощущение, что Ди недоговаривает. Более того, может он хотел бы? Последние недели не были похожи на райские кущи. Хотел ли он обратно? Что именно его удержало теперь, когда он знал, на что похожа жизнь людей?
– Я бы нашел способ, даже если бы он сумел, – вдруг с горячностью проговорил Ди. Его губы двигались почти вплотную к коже Леона, и это походило на череду коротких поцелуев. Леон вздрогнул. – Я имею в виду своего деда. Однажды я сбежал. Я… мог сделать то же самое. Я бы вернулся. Я бы не оставил тебя… в неизвестности.
– Хорошо, – прошептал Леон, почти касаясь губами шелковистых волос Ди, скользя рукой по его спине. Новая пижама Ди была на ощупь не такой приятной, как та, что он одалживал у Эйлин, но тонкий хлопок позволял ощутить тепло скрытой под ним кожи. И все-таки этого было недостаточно. Он чуть помедлил, позволив руке скользнуть ниже, поглаживая медленнее, осторожно проводя вдоль основания спины, где уже и раньше касался.
У Ди перехватило дыхание, он напрягся и задрожал. Ничего не говоря, он опустил одну руку на плечо Леону, вторая же все еще была в довольно неудобном положении прижата к груди Леона. Судя по тому, как в нерешительности подрагивали его пальцы, Ди вдруг осознал, что чувствует гораздо больше обнаженной кожи, чем прежде. Но он не отстранился.
Леон не очень понимал, что делает. Этого в планах не было. Но не все хорошее планируется наперед. Он надеялся, что это – как раз тот случай. Леон тихо пробормотал в волосы Ди, продолжая поглаживать его спину:
– Как думаешь, сможешь сейчас уснуть?
По телу Ди пробежала легкая дрожь:
– Нет, прямо сейчас – нет, – прошептал он чуть севшим голосом.
– Ты совсем не спишь, – проговорил Леон, пытаясь понять, почему его губы продолжают скользить по лбу Ди, вдоль по макушке, не вполне целуя, но постоянно прикасаясь к нежной коже и волосам. Дыхание Ди теплыми рваными вздохами касалось шеи. – И не ешь. Ты плохо выглядишь, Ди. Что происходит?
– Я не могу перестать думать, – выговорил Ди, слегка задыхаясь. – Все настолько по-другому. Настолько по-другому, кажется таким странным, это – все… И это тело, Леон… – закончил он тихим вздохом. – Леон.
Как ни тонок был верх пижамы, он не позволял рукам пробраться достаточно близко. Так что они проскользнули под низ, и теперь Леон кончиками пальцев поглаживал неправдоподобно гладкую кожу на спине Ди, чувствуя, как по ней пробегают мурашки. Он широко расставил пальцы, одним поглаживая бок Ди, у основания ребра.
– Что именно по-другому? – он пытался убедить себя, что ничего странного не происходит. Нет ничего странного в том, чтобы оглаживать Ди под пижамой, или обнимать его в постели, или в том, чтобы касаться поцелуями волос. Ди приснился кошмар. Леон почти потерял его снова, на этот раз, возможно, с концами. Это было утешение, вот и все, иначе и быть не могло, для них обоих. А тот факт, что он был возбужден до предела, он собирался проигнорировать, тем более, что он, вообще-то, хотел узнать ответ на свой вопрос.
– Оно умирает, – хрипло проговорил Ди, чуть дернув бедрами, совсем немного, но достаточно для того, чтобы Леон ощутил член другого мужчины. Это могло бы его шокировать, если б с этой задачей не справились произнесенные до того слова.
– Умирает? – эхом откликнулся он, и это прозвучало особенно тревожно и громко в тишине комнаты. Все возбуждение тут же испарилось, сменившись леденящим ужасом. Ди выглядел таким усталым – было дело в недосыпе или в чем-то серьезнее, возможно он болен? Могло что-то не то произойти, когда он стал человеком?
– Что ты имеешь в виду – умирает?
– Я имел в виду, что… О, – Ди явно осознал что-то. – Нет, прости, Леон. Я не имел в виду, что моя жизнь в опасности. Нет.
Только сейчас, немного расслабившись, Леон понял, насколько напугали его слова Ди. Боги! Сначала его едва не похитили, потом «умирает»? Что еще Ди припас, чтобы его шокировать? Что он танцевал диско в Лас-Вегасе?
– Тебя выпороть надо! Не смей больше меня так пугать, – вспыхнул он. – Что ты имел в виду?
– Только то… Я не знаю, как объяснить, – сдавлено проговорил Ди. Леон, немного успокоившись, продолжил поглаживать его по спине, наслаждаясь теплотой, гладкостью и мягкостью кожи. Но, несмотря на тепло, Ди продолжал подрагивать при каждом движении руки Леона.
– Ты этого наверняка не замечаешь. Я чувствую, как оно умирает. Стареет. Я… чувствую собственную… смертность. Прежде… – он сглотнул и сильнее вжался лицом в шею Леона. Когда он заговорил вновь, голос звучал приглушенно: – Прежде мое тело было продолжением моей сути, моей души, за неимением лучшего слова. Оно не ощущалась как клетка, как ловушка. А теперь ощущается. Я заперт внутри чего-то, что будет стареть, болеть, умрет, и я не могу сбежать.
Он содрогнулся.
– Мог – когда пришел дедушка, но не стал. Я не хочу менять содеянного. Но иногда это так тяжело, Леон. Как ты живешь с этим?
«Не время для шуточек», – напомнил себе Леон, хотя смертельно хотелось разрядить обстановку.
– Я не знаю, – вместо этого ответил он. – Большинство людей об этом просто не задумывается, пока не постареют или не заболеют, или еще что-то в этом роде.
А что он мог сказать? Он не мог научить Ди быть человеком. Руководство на эту тему пока не написано.
– Я хочу сказать, что нам-то, в отличие от тебя, наше тело сравнивать не с чем. Просто… подожди немного. Держу пари, что со временем ты привыкнешь. Постепенно перестанешь это замечать, или, по крайней мере, так сильно заострять на этом внимание.
И это – все, чем он мог успокоить Ди? Боги, дерьмовый из него утешитель.
К его облегчению, Ди признал:
– Да, сейчас стало полегче. Хуже всего было в первый день, я ни на секунду не переставал думать об этом, хотя искал тебя. Я рад, что мне было, на что отвлечься. Теперь это поглощает меня только ночью. Когда вокруг темнота и мне нечем забыться, и я не переставая чувствую это, не могу не думать об этом… Пожалуйста, я больше не хочу об этом говорить. Я не хочу думать. Просто…
Леон провел кончиком пальца вверх-вниз по небольшой выемке у основания спины, и Ди дрожащее выдохнул:
– О, просто…
– М-м-м, – пробормотал Леон нечто невразумительное, не зная, что, собственно, ответить. Ну да раз сказать нечего, незачем и делать вид, что дела обстоят иначе, или исхитряться как-то выпутаться из разговора, который Ди и вести-то не хочет.

– Леон, – прошептал Ди ему в шею.

– Что? – нечто в тоне Ди настораживало.

Пауза. Потом Ди прошептал еще тише, чем прежде, как будто стыдясь: «Ничего. Не обращай внимания». Поэтому Леон продолжал свои действия, позволив себя расслабиться и лечь удобнее, наслаждаясь тем, как приятно прижиматься в постели к чужому телу. Ди был теплым и легким, доверчиво устроившись в его объятиях. Не позволяя себе задуматься о том, что он творит, Леон позволил одной руке соскользнуть со спины Ди по боку, поглаживая живот, скользнув одним пальцем в пупок. Ди выгнулся навстречу его прикосновениям и тихо вздохнул, снова начиная дрожать, как лист. Он перестал сжимать плечи Леона, и вот уже две прохладные осторожные ладошки робко скользят по его рукам, плечам, тянутся, чтобы погладить лопатки. «О, – прошептал Ди, – теплый».
– М-м-м, – снова пробормотал Леон, стараясь не дрожать от касаний Ди. Он склонился и осторожно лизнул раковину уха, от чего Ди чуть вскрикнул и впился ногтями в ничем не прикрытую кожу у него на спине. Благодаренье небесам, что он их все же подстриг – иначе бы спина оказалась расцарапана в кровь, а так легкая боль была почти приятна. Губы Ди скользнули вдоль подбородка, явно целуя, быстрые едва ощутимые касания, разжигавшие пламя у Леона внутри, легкие шепотки у кожи, явно звавшие к большему. А потом руки Ди исчезли с его кожи, и, протиснувшись между ними, принялись теребить застежки пижамы. Леон почувствовал, как участилось дыхание, и сделал несколько ровных вдохов, никак не комментируя действия Ди. Вместо этого он склонился ниже и поцеловал Ди за ушком, кончиком языка выводя круги на коже, а тот дышал тяжело и тихонько постанывал, лихорадочно пытаясь избавиться от пижамы. Потом его руки снова обхватили Леона за плечи, а хлопок распахнулся, и понятно стало, что стоит лишь опустить голову и можно будет увидеть нежную белоснежную кожу. Он отстранился и посмотрел. «О, боги. Боги». Неожиданно Леону захотелось, чтобы в комнате было светлее.

Дыхание Ди сбилось, став прерывистым и частым. Он прижался к Леону, настолько близко, что бедра их соприкоснулись, вырвав у бывшего ками невольный вздох.
- Оххх, - простонал он, откинувшись на подушки, и прикрыл глаза, несмело касаясь плеч детектива. - Ох, это…Я только… Я всего лишь подумал, что если ты хочешь… если хочешь, ты можешь…

Леон перевернул Ди на спину, нависая над ним, наслаждаясь открывшимся видом и радуясь, проникающих сквозь жалюзи, свету уличных фонарей. И, хотя, освещение все равно было недостаточно, никакие силы не могли заставить сейчас Леона встать с постели, дабы включить свет. Что ж, придется подключить собственное воображение.
Бледная кожа Ди действительно была настолько белоснежной как казалось, или это лишь игра теней? А небольшие соски при нормальном освещении были темными, светлыми или же имели приглушенный оттенок? Оркот позволил себе обвести рукой контур одного из них, наблюдая за тем, как тот твердеет под его ладонью, а граф выгибается, всхлипывает… точно так же, как тогда, когда Леон поцеловал его. Ди был настолько покорен в его руках, что Леону хотелось сделать с ним абсолютно все, что только придет в голову…

Он обхватил Ди за талию и, приподняв так, что тот прогнулся в пояснице, Леон принялся прокладывать дорожку из поцелуев от груди и далее вниз по телу ками, надеясь, что тому это понравится. Играя со своими сосками сам он особо не возбуждался, но Ди любил прикосновения, так что, возможно, ему это понравится больше. К тому же, чем-то подобным Леон всегда занимался с женщинами, и, если бы не подготовился заранее, то сейчас оказался бы в некотором затруднении. Леон чуть шире приоткрыл рот - Господи, было так странно не ощущать привычных округлых очертаний - и выдохнул. Всосав чужой язык, Оркот прижал кончик его верхнему ряду своих зубов и стал нежно его массировать.

Граф убрал одну руку с плеча детектива, после чего тот услышал слабый удар. Подняв взгляд, Леон увидел, что Ди зажал ладонью рот, стараясь приглушить короткие вскрики. Глаза бывшего ками были прикрыты, но даже в полутьме Леон заметил, румянец расползается вверх по груди и шее к щекам любовника. Выпустив сосок изо рта, Оркот слегка подул на него:
- Ди? – прошептал он.

Граф убрал руку ото рта, и сжав ладошку в кулак, ударил им по подушке:
-Ох. Ох, Леон, я не способен думать, - простонал он, открывая глаза, но очевидно ничего не видя перед собой. - Не способен думать, когда ты прикасаешься ко мне.

- Сними свои штаны, - отрезал Оркот, прежде чем осознал смысл сказанного и самостоятельно, едва ли не со злостью, принялся стягивать с любовника пижамные штаны. Ди громко всхлипнул и внес свою лепту, помогая Леону, пытаясь выбраться из штанов настолько быстро, насколько это было возможно. После чего, в то время пока детектив стягивал свои шорты, избавился от остатков пижамы. Какая-то часть сознания Леона противилась, внушая ему, что быть голым в данном случае не совсем нормально, и что в целом еще не факт, готов ли он к подобным гейским штучкам. Но сейчас Леону было не до голоса разума. Все его внимание было поглощено Ди. Ди, который был занят тем, что обхватил ладонями лицо своего дорогого детектива и оставлял быстрые, но такие желанные поцелуи в уголках его рта.

- Ох… пожалуйста, - шептал Ди, - возьми меня…

Да, точно, если они не сделают это сегодня ночью, то это будет подобно гребанному преступлению. Леон уложил Ди на спину, и переместился, практически накрывая того своим телом, почти соприкасаясь обнаженной кожей, почти… но сдерживая себя, понимая, что просто не выдержит все и сразу, как впрочем пожалуй и Ди. Поэтому, удерживаясь на одних локтях и, стараясь не соприкасаться бедрами, Леон наклонился и поцеловал эти приоткрытые, жаждущие губы, не сдерживаясь более и понимая, что теперь он может получить все, что захочет. Ди дал бы ему все это и даже более. Никогда еще он не целовал его так крепко, практически трахая рот, просовывая язык в рот любовника, хозяйничая там, смакуя его вкус, - просто невероятное ощущение, посылающее дрожь по всему телу, вызывающее стон наслаждения. Почувствовав нехватку воздуха, Леон отстранился, делая глубокий вдох. Однако Ди не позволил ему надолго покинуть себя. Зашипев, он тоже сделал глубокий вдох и вновь притянул любовника к себе, завладевая его ртом, сплетаясь языками.

Да. Да, это было именно тем, в чем он так нуждался на протяжении всех этих месяцев. Тем, что искал, но не мог найти… Тем, что было необходимо им обоим…

На сей раз именно Ди отстранился первым, откинувшись на подушку. Дыхание его сбилось, со всхлипами и судорожными вздохами вырываясь из горла:
- Ох…
Оркот помнил эти «охи» еще со времени того поцелуя на кухне, а заглянув в лицо любовника уверился, что взгляд того тоже немногим отличался от тогдашнего. Только теперь он был более диким, бессознательным, словно его хозяин сейчас не мог думать ни о чем, кроме того, что Леон сейчас делал с ним. Никогда еще никто так не реагировал на него. Возможно, причина была в том, что раньше Леон не старался так доставить кому-то удовольствие, как сегодня ночью. Стремясь показать бывшему ками, что человеческое тело было не таким уж и плохим. Что оно могло испытывать и нечто более приятное, нежели голод или старость, и что он, Леон, достоин того, чтобы быть рядом с ним. Сделать все, чтобы заставить его забыть этот проклятый кошмар… его дедушку… забыть все.

Была только одна проблема: в своей жизни Леон никогда не спал с представителями своего же пола. И, несмотря на то, что он, больше чем что-либо иное хотел доставить Ди удовольствие, совершенно не знал, что для этого надо делать. Поцелуи и ласки пока работали, но что дальше? Да, он слышал о том, чем занимаются в постели геи и более того, довольно «продуктивно» покувыркался с одной из своих подружек, но сейчас все совершенно иначе. Речь шла о Ди. Он не знал, готов ли к чему-нибудь такому и, если уж говорить начистоту, то Ди выглядел слишком далеким для чего-то эдакого. Ну ладно, возможно в этом и не было ничего причудливого. Леон снова склонился над любовником, целуя того, от чего размышлять становилось все сложнее и сложнее. Однако виновником того не только поцелуй был. Ди застонал во время поцелуя. Низкий, зовущий звук, который, несмотря на мысли терзавшие до этого Леона, мгновенно заставил того подумать над воплощением чего-нибудь эдакого в жизнь. Оркот прекрасно знал, что гомосексуалисты трахаются друг с другом. На что это было бы похоже, если бы Ди позволил войти в него, в эту жаркую, тугую дырочку…

Разбушевавшееся воображение Леона было прервано, когда ногти графа вновь вонзились в его спину, а стоны превратились в нежные неразборчивые просьбы. Возможно, он перешел на китайский. Оркот не знал. Все, что он знал, это то, что Ди был словно сам не свой, целиком и полностью отдаваясь удовольствию и ласкам, и Леон не мог не признать, что, даже, несмотря на то, что видеть подобное выражение на лице Ди было очень непривычно, он не может оторвать от него взгляд. Это был тот взгляд, который появляется, когда ты уже не можешь терпеть, и тебе просто нужно что-то.
- Ты в порядке? – дыхание Леона сбилось.

Ди снова прикрыл глаза. Его бледное горло так и манило детектива, и не способный более противиться своему желанию, он склонился к нему, облизывая, оставляя засос. Эта молочно-белая кожа так долго молила его об этом, что… Ди снова застонал:
- Это…хорошо, - едва слышно произнес он. - Так хорошо.

- Господи, да, - прошептал Оркот, нежно зализывая только что оставленную им метку.

- Я не знал. Не знал раньше, что вы испытываете нечто подобное… Я не выдержу… Это слишком…, - ками корчился под ним, царапаясь, хватаясь за него. - Как… Как это может быть настолько хорошо, что я не могу даже вы… выдерживать это? Это боль… страдание…

- Страдание, но ведь очень приятное? – поинтересовался Оркот, рука которого скользнула вниз по телу графа, осмеливаясь погладить стройное бедро под ней. Словно по щелчку пальцев, ноги Ди раздвинулись, а глаза распахнулись в шоке, словно он совершенно не ожидал от себя подобной реакции. Члена Леона болезненно напрягся. Он не сомневался в том, что правильно понял о каком страдании говорил бывший ками, но хотел кое-что уточнить:
- Вчера ночью, когда мы лежали там, у тебя встал?

С хрипом Ди повернул голову, посмотрев вглубь комнаты. И снова начал дрожать.

- У меня, да, - прошептал Леон, так до конца и не веря, что говорит нечто подобное другому мужчине, Ди. Разговаривая на сексуальные темы, пусть даже с женщинами, он никогда не чувствовал себя полностью раскрепощенным, но теперь он не мог думать ни о чем другом кроме того, что это сводит его с ума. И он хотел этого. Как можно чаще. - У меня - да, - затем продолжил: - Ди, я хотел сделать это. Сделать именно то, чем мы занимаемся сейчас, - Леон более смело положил ладонь на бедро ками и принялся сжимать его. В ответ на что Ди выгнул бедра и приглушенный стон сорвался с его губ. - Я мог прикоснуться к тебе, ощутить твой запах, это настолько возбудило меня, что стало практически невыносимым. А сегодня на кухне – ты ведь тоже хотел этого? – Леон наклонился, поцеловав плечо графа. - Я думал об этом, когда уходил… О том, что случилось бы, останься я… Если бы мы, возможно, занялись этим прямо там, на полу…

- Леон! – оборвал его Ди хриплым вскриком. - Пожалуйста! Пожалуйста!

Отчаянье, прозвучавшее в этом голосе, обычно таком спокойном и холодном, едва не довело Леона до оргазма.
- Тебе нужно кончить, - прошептал он.

- Ох, - простонал Ди, елозя головой по подушке, словно даже пробормотать что-то было выше его сил. - Ох… О…

Дата добавления: 2015-11-04