И. Е. Быховский, доктор юридических наук; А. А. Xмыpoв, доктор юридических наук 12 страница

От следователя {«го опыта, наблюдательности, способности к анализу» объема и ка_ччества собранной им информации и т. п.) зависит правильная оценка возможного тактического риска. Поэтому такая оценка носит субъективный характерен у ойытного следователя она точнее» чети у начинающего. Опыт­ный следователь может йе рассматривать как рискованное та­кое тактическое решение, реализация которого, по мнейию неопытного, сулит почти наверняка полный провал и которое кажется поэтому рискованным в высшей степени. В литерату*-ре сформулированы (В. П. Гмырио, 1-984) критерии допустимо­сти тактического риска: лишь в случаях необходимости реше­ния важной тактической задачи, реальйая невозможность ре­шения ее без использования рискованных тактических средств; превалирование вероятности достижения положи­тельного результата над вероятностью наступления отрица­тельных последствий; необходимость учета всех реально воз­можных ситуаций, которые могут возникнуть в условия* так­тического риска

Специфика расследования делает, на наш взгляд, принятие решения в условиях тактического риска типичным явлением, особенно при действиях в условиях конфликтных ситуаций, и становится важным элементом тактики следствия. Стремление вообще избежать риска нереально: задача заключается в том, чтобы избрать стратегию наименьшего тактического риска, предвидеть возможные отрицательные последствия своего ре­шения и заранее продумать меры по ликвидации или ослабле­нию этих последствий, что в конечном счете и приведет к мак­симально возможному в данных условиях положительному ре­зультату.

Принятие тактического решения в условиях конфликт­ной ситуации. Ранее мы кратко охарактеризовали поня­тие конфликтной ситуации в процессе расследования. Для конфликтной ситуации типично такое положение, «когда стороны не только объективно стремятся к противопо-ложным целям,' но и знают об этом при составлении своих планов, учитывают действия противоположной сто-роны, взаимно создавая трудности и помехи, чтобы обе­спечить себе выигрыш или не дать победить против­нику»⁷².

Различают конфликтные ситуации со строгим соперниче-ством (интересы сторон прямо противоположны, выигрыш од­ной стороны означает проигрыш другой) и с нестроги (стал­кивающиеся интересы сторон не носят диаметрально противо-положного Характера).

По типу разрешения конфликтные ситуации разделяют 1*а остроконфликтные, отличающиеся высокой эмоциональной на­пряженностью, в известном смысле стрессовым состоянием сторон, бурными словесными реакциями, сопротивлением

₍ ' 133

и т. п„ и неостроконфликтные, протекающие с меньшим эмо-ционал>ным накалом.

По Форме выражения выделяют явные и _%скрытые кон-фликтьг. Некоторые исследователи называют еще одну раз­новидность конфликтных ситуаций — ложноконфликтные, возникающие в связи с ошибочным пониманием сущности, це­ли, направленности психического отношения, роли его участ­ников. «Ложноконфликтные психические отношения наиболее часто возникают из-за неправильной предварительной инфор­мации, из-за определенной предвзятости, складывающейся еще до вступления в общение по отношению к предполагаемо-му партнеру»

В каждом конфликте следует различать внешнюю и вну­треннюю стороны. А Р Ратинов характеризует внешнюю сто­рону конфликта как реальное соперничество двух сил, проти­водействие друг другу участников расследуемого дела.' Право-вой, формой этой стороны конфликта является состязатель­ность уголовного процесса. С внутренней же стороны «кон­фликт предстает перед нами, во-первых, как соотношение раз­личных информационных систем, как определенная взаимо­связь субъектов,^ принимающих, сообщающих и использующих информацию друг о друге, и, во-вторых, как двустороннее ре­шение взаимосвязанных и взаимоопределяющих мыслитель­ных задач, лежащих в основе поведения противников и напра­вляющих ход реальной борьбы»⁷⁵.

Конфликт есть предмет исследования такой области зна­ний, как теория игр. Представляется, что еще не созрели уело-вия использования математического аппарата этой теории в следственной практике; попытки применения теории игр к рас­следованию предпринимаются в настоящее время по линии так называемого рефлексивного управления, рефлексивных игр.

Под рефлексией понимают имитацию рассуждений одного участника конфликта другим, оценку мотивов и поведения. Глубина проникновения в представления противостоящей сто­роны о себе самом характеризуется «рангом рефлексии»⁷⁶.

Представление о рефлексии и ее рангах дает модель, разра­ботанная В. А. Лефевром. Есть два противника⁷⁷ — А и Б. Первый преследует второго. Б скрывается в убежище, откуда есть два пути: легкий и тяжелый. Рассуждения игроков при различии в рангах рефлексии выглядят примерно так: \

а) если ранг рефлексии у обоих противников равен нулю, т. е. один не имитирует рассуждений другого, Б пойдет по лег­кому пути, А — также этим путем. Результат преследования определится соотношением скоростей;

б) ранг рефлексии А равен нулю, ранг рефлексии Б — еди­нице. Б рассуждает так: «А наверняка пойдет по легкому пути, поэтому я пойду по тяжелому». Б уйдет от преследования;

в) ранг рефлексии А равен двум, а Б — единице. Б рассуж­дает по-прежнему и пойдет трудным путем. А рассуждает так: «Б полагает, что я пойду по легкЬму пути, и пойдет по тяжело-му пути. Я же именно по тяжелому пути и пойду». А настигнет вЧ

Нетрудно представить себе подобные игровые ситуации в процессе расследования, протекающего в конфликтной обста­новке. Задача следователя при этом заключается в том, чтобы превзойти противника в ранге рефлексии и с помощью прини­маемых для разрешения конфликта тактических решений пе­реиграть противника, т. е. реализовать намеченные способы ликвидации конфликта. «Задача следователя в подобных си­туациях, — как верно отмечает Н. П. Хайдуков, — сводится к тому, чтобы выиграть это соревнование вопреки желанию за­интересованных лиц. Преимущество в данном единоборстве он получит, если займет в процессуально-тактической ситуации ключевую позицию по отношению к другим участникам пред­варительного расследования и проявит в ней максимальную активность, если наиболее точно отразит сложившуюся ситуа­цию и правильно оценит поступающую к нему информацию, если он обладает более высоким рангом рефлексии и в совер­шенстве владеет приемами и средствами преодоления противо­действия со стороны заинтересованных лиц»⁷⁹.

Тактическое решение в конфликтной ситуации может пре­следовать двоякую цель: 1) формирование у противника истинного представления об обстановке и условиях, в которых ему предстоит действовать, или о целях, совпадающих с целя­ми следователя, и 2) создание условий для формирования у противника ошибочных представлений о тех или иных обстоя­тельствах дела, целях следователя и его действиях, состоянии расследования. В обоих случаях тактическое воздействие за­ключается в передаче противнику нужной информации и в создании определенных условий для ее оценки п|>р^гивником.

Поскольку средством достижения второй из названных це­лей тактического решения в конфликтной ситуации является преимущественно, как мы полагаем, тактическая кбмбинация, которой посвящается следующая глава, здесь мы остановимся лишь на вопросе о формировании у противника истинных представлений, нужных следователю.

Наиболее детально типовые варианты целей тактического воздействия в плане рефлексии разработаны А. Р. Ратино-вым⁸⁰. Он называет следукйцие варианты целей первого из указанных выше видов.

1. Формирование у подследственного истинного представле-ния об обстановке и условиях, в которых ему придется дей­ствовать. Для этого ему передается правильная информация о реальных обстоятельствах, которые в интересах следователя-должен учесть подследственный, например сообщение об аре-

стё соучастника лицу, которое находится на свободе и способу побудить к отказу от продолжений преступной деятельности,

Этот вариант Г Ф. Горский и Д П Котов комментирую^ следующим образом. «При неумелом применении данного ме-тода очень легко можно дойти до психического насилия, т»,е, лишить подследственного свободы выбора не в вопросе пре^ кравдения преступной деятельности, а, например, в вопросе да-* чи показаний. Поэтому при его Применении следователь дол-* жен быть очень осторожным»⁸¹ Эти соображения не предста⁴ вляются нам убедительными, поскольку «дойти до психиче* ского насилия» можно при незаконном и неправильном приме-* нении любого метода, а осторожность также следует соблкк дать всегда, какой бы тактический прием ни применялся

2. "Формирование у подследственного целей, которые, в оп­ределенной степени совпадая с целями следователя, побужда­ют к компромиссным решениям и действиям Такой целью мо­жет быть, например, добровольное возмещение обвиняемым причиненного вреда, которое рассматривается как смягчающее \ вину обстоятельство и к тому же облегчает работу следова­теля;⁸².

¹ Подготовка и принятие тактического решения, направлен-' ного на достижение перечисленных целей, проходит несколько этапов. На первом этапе собирается информация о следствен­ной ситуации, среди которой особенно выделяется информация; о личности цротивника. Затем осуществляется выбор цели и выделяется информация, подлежащая передаче противнику е помощью тактического воздействия Третий этап — принятие решения и определение средств и способов передачи информа­ции противодействующему лицу⁸³

" Рефлексивное управление, открывая большие возможности установления истины в процессе расследования, в то же время чревато и осложнениями в.работе по делу, если следователь уступит противнику в ранге рефлексии Между тем ранг ре­флексии зависит от влияния целого ряда факторов 6т врожг денных и благоприобретенных способностей, объема знаний и профессиональных навыков, готовности к рефлексивным рас­суждениям ц умения «вживаться» в противника, субъективно­го состояния. Развитие всех этих качеств и умений — необхо­димый элемент профессиональной подготовки и совершенство-¹ вания следователей. /

7.

ТАКТИЧЕСКАЯ

КОМБИНАЦИЯ

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

На протяжении всей истории развития кримина­листической тактики перед учеными и практиками возникал и по-разному ими разрешался вопрос о гра­ницах дозволенного воздействия р?а подозреваемых и дбвив;яемых, потерпевших и свидетелей. Этот во­прос приобретал особенную остроту, когда речь захо­дила о тактике допроса —' следственного действия, при производстве которого исстари применялись различные приемы изобличения эо лжи» психиче­ского воздействия на допрашиваемого, постановки хитроумных, «каверзных» вопросов, рассчитанных на то, чтобы преодолеть сопротивление допрапшвае-мрго, не желающего говорить правду Недаром до-прос называли искусством, приравнивали его к искусству шахматной игры — «столько ума, углу­бленного внимания, способностей к логическим ком­бинациям, умения проникнуть в психику своего со­беседника и выдержки оно требует»¹. И.Н.Якимов прямо писал, что, поскольку допрос являемся искус­ством, ему трудно обучить другого, так как тут мно­гое зависит от личный способностей допрашиваю­щего².

Советские» криминалисты всегда отрицали воз­можность использования следователем лэйи, обмана, шантажа и других неправомерных форм насилия, какими бы высокими целями они ни оправдывались. Это касалось не только доп|>оса, где искушение прео-долеть невинным, на первый взгляд, обманом («ва­ши соучастники ведь уже сознались!»), упорный об­ман лгущего обвиняемого бывало весьма сильным, но и других следственных действий и всего рассле­дования в целом. Этические принципы советского уголовного судопроизводства не позволяли даже по­ставить под сомнение недопустимость любых такти­ческих приемов, основанных на обмане и насилии; их применение всегда расценивалось как грубейшее Нарушение социалистической законности, гранича­щее с преступлением, а иногда и признаваемое пре­ступным и наказуемым.

v 137

Но все ли, что внешне может быть принято или кем-то рас­ценено как обман, в действительности является обманом⁷ Всякое ли воздействие на обвиняемого или свидетеля, в силу которого он вынужден поступать именно так, а не иначе, ста­новится насилием⁷ Всякое ли сокрытие от заинтересован­ных в исходе дела лиц тех или иных данных будет лицемери­ем, недопустимым для советского следователя? По мере развития криминалистической тактики, расширения арсенала тактических приемов, все более активного использования в следственной практике данных психологии, рефлексивных игр, наконец, по мере накопления чисто эмпирических сведе­ний об искусно и тонко проведенных следственных действиях эти и подобные ил* вопросы все чаще возникали и в кримина­листической науке, и в практике борьбы с преступностью. Сейчас трудно сказать, кто первым употребил в нашей ли­тературе термин «следственная хитрость» и «психологические ловушки», но уже в 1964 году во время дискуссии по некото-рым проблемам криминалистической тактики И Д. Перлов возражал против термина «следственная хитрость» и говорил, что допрос нужно вести «умно, а не хитро», что недопустимы дезориентация обвиняемого, сокрытие неосведомленности сле­дователя. Возражая ему, В. Г Танасевич привел пример право­мерной хитрости следователя, а Г. И Кочаров зайвил, что су­ществует целый ряд следственных приемов, применяемых на практике, включающих в себя элементы хитрости, которые можно и нужно взять следователю на вооружение.

Г. М. Миньковский справедливо отметил, что делсизаключа-ется не столько в терминах, в частности в допуске термина «следственная хитрость» или отказе от него, а в том, чтобы по существу ответить на вопрос, можно ли применять приемы, связанные с использованием психологии обвиняемого. Он на­помнил о ленинских указаниях о возможности и необходимо­сти для раскрытия различных нарушений и злоупотреблений применения «некоторых хитростей», «разведок, направленных иногда на довольно отдаленные источники или довольно круж­ным путем»³. Участники дискуссии выразили пожелание про­должить разработку всех этих спорных проблем⁴.

Вскоре дискуссия была продолжена. В. Г. Красуский (1964), приведя несколько приемов допроса, которые он отнес к разря­ду «следственных хитростей», и высказав убеждение в право­мерности "их применения, заключил, что любые тактические приемы применяются при строгом соблюдении законности. При этом А. Р. Ратинов (1964), подчеркнул, что соответствие требованиям закона есть главное, но не единственное требова­ние, предъявляемое к тактическим приемам. Из указания зако­на о необходимости всестороннего, полного и объективного ис­следования обстоятельств дела вытекает и другое требование, определяющее целевое назначение тактических приемов, —

это направленность каждого из них к выяснению истины и в то же время такие его качества, которь/е обеспечивали бы не* способность тактического приема' помешать этому, породив ложь, ошибки и искажения, т. е. то, что впоследствии стали на­зывать избирательностью Действия тактического приема.

Включившийся в дискуссию Б. Г. Розовский категорически высказался против любых оправданий обмана ссылками на «удачное» использование последнего при допросе⁵ Этот тезис был поддержан и другими участниками дискуссии — В. Н. Болтневым и Ю. И. Лавровым (1966), — которые в то же время присоединились к мнению о том, что следователи могут и должны использовать при производстве следственных дей­ствий тактические преимущества, применять определенные «психологические хитрости» '

У концепции правомерности «следственных хитростей» вскоре нашлись и убежденные противники, на аргументах ко­торых далее остановимся подробно. Здесь же отметим, что осо­бенное раздражение*»вызывали и вызывают у них получившие распространение термины «следственная хитрость», «психоло­гическая ловушка» и т. д, действительно носящие двусмы­сленный, сомнительный характер и неточные по своему суще­ству.

Изучение проблемы «следственных хитростей» привело нас к выводу, что этот термин не соответствует обозначаемому им понятию по следующим основаниям. •>

Описанные в литературе варианты «следственных хитро­стей» как тактических приемов в большинстве своем не содер­жат никакой хитрости в общеупотребительном смысле. Это либо приемы сокрытия значимой для дела информации от за­интересованных лиц, либо приемы создания такой обстановки, которая может быть двояко оценена этими лицами, либо прие­мы формирования у них выгодных для следствия целей Нуж­ное воздействие эти приемы оказывают, как правило, не своим содержанием, а временем, местом, последовательностью при­менения. |^В сущности, они представляют собой комбинации приемов, объединенные одной целью и рамками одного след­ственного действия.

' Дальнейшее исследование показало, что такое же воздейст­вие на проходящих по делу лиц может иметь комбинация уже не отдельных приемов, а следственных действий — в рамках отдельного акта расследования, комбинация, разумеется, более сложная, чем комбинация приемов. Так возникло представле­ние о тактической комбинации, разновидность которой — про­стая (элементарная) тактическая комбинация — охватывает все те способы рефлексивного управления (а!это именно спосо­бы рефлексивного управления, как читатель убедится далее), которые неточно и неудачно обозначались термином «след­ственная хитрость».

\ 139

Оголь же, если йе-более, неточей и неудачен термин «пси^ холотическая ловушка^. Действительно, по логике вещей вся­кое рефлексивное управление рассчитано на промахи против­ника, на попадание его в такую ситуацию, из которой невозмо­жен или во всяком случае затруднен беспроигрышный «вы­ход». В этом смысле подобная ситуация играет роль ловушки. Но слово «ловушка» имеет ярко выраженный привкус какого-то обмана, коварства, вероломства^ что никак неприемлемо для характеристики вполне правомерных методов разрешения конфликтных ситуаций в процессе расследования и поэтому не должно быть использовано в данном случае, Это как раз та си­туация, когда обычное словоупотребление? общепринятый смысл слова делают невозможным его использование в качест­ве термина для обозначения специального понятия. Кроме то-го, упомянутый прием (или комбинация приемов), хотя и осно^ вывается на данных психологии, является тактическим прие­мом, тактической, а не психологической комбинацией.

Исходя из изложенных соображений, мы в 1974 году упо-требили термин «тактическая комбинация» для обозначения тех тактическиэс приемов допроса, которые именовались «пси­хологическими ловушками» или «следственными хитростя­ми»⁶, а позже расширили понятие тактической комбинации, включив в него сочетание не только тактических приемов, но и следственных действий⁷. \

Определенное влияние на формирование нашей концепции тактической комбинации оказали идеи А. В. Дулова о тактиче­ских операциях. Их основное содержание заключалось в сле­дующем.

В существующем виде криминалистическая тактика не от-веча,ет потребностям следственной практики, так как ограни­чивается разработкой рекомендаций, рассчитанных на отдель­ные следственные действия. Между тем следователю часто приходится решать задачи, по которым ответ может быть най­ден только путем проведения серии следственных, оперативно-розыскных, ревизионных и иных действий. Отсюда — необхо­димость разрабатывать тактические рекомендации для опти­мального решения задач общего характера, требующих для своей реализации проведения группы следственных, оператив­но-розыскных, ревизионных действий. Такие общие задачи обозначаются понятием «тактические операции».

Некоторые тактические операции! разрабатываются уже сейчас. К ним можно отнести розыск и изучение личности об­виняемого, а также другие тактические операции общего клас­са, подлежащие научной разработке, например группу такти­ческих операций «изобличение». Наряду с классом общих так- * тических операций существуют и операции, проводящиеся только по определенной группе дел, такие, как «розыск тру­па», «отождествление труда» Каждая из указанных задач раз-

ЪД(\

решается при поэдовди целой системы следственных и опера­тивно-розыскных действий* т. е. является тактической опера­цией.

Разработка и выделение в отдельных методиках расследо-вания тактических операций приведет к определенному изме­нению этого раздела криминалистики. В частных методиках, кроме изложения первоначальных следственных действий, бу­дут рассматриваться и группы тактических операций, ттрово-димых по данной категории уголовных дел⁸.

В концепции А. В. Дулова заключалось одна существенное противоречие: тактическими операциями он именовал задачи общего и мецее общего Характера, возникающие в процессе расследования, а не средства решения этих задач. Между тем в теории организации понятие операции трактуется протйвопо-ложным образом. «Множество действий образуют операцию, если каждое действие необходимо для достижений желаемого результата и если эти действия взаимосвязаны», — пишет Р. Д. Акоф⁹. «Операция — множество действий, каждое из ко­торых необходимо для достижения желаемого результата при условии, что эти действия взаимозависимы», — повторяет пре-дыдущее определение Ф. Ф. Аунапу¹⁰.

Сам термин «операция» (от лат — орегаНо — действие) обозначает деятельность по выполнению какой-либо задачи, а не Саму задачу. ^

Отмеченный недостаток Определения тактической опера­ции, очевидно, учел Л. Я. Драпкин, по мнению которого такти-веская операция — это комплекс следственных, оператйвно-ро-зыскных, организационно-подготовительных и иных действий, проводимых по единому плану и направленных на решение от-дельйыЖ Промежуточны;» задач, подчиненных об^цим целям расследования уголовного дела¹¹.

Л. Я. Драпкин предпринял и первую попытку' классифика­ции тактических операций, разделив их: а) по содержанию — на неоднородные тактические операции, включающие в себя следственные действия, оперативно-розыскные мероприятия и иные действия, и однородные, состоящие только из следствен­ных действий; б) по временной структуре — на сквозные, про­изводство которых осуществляется ца протяжении нескольких этапов расследования, и локальные тактические операции» проводимые на каком-нибудь одном этапе расследования;'в} по организационной структуре — тактические операции, осущест- ' вляемые работниками, объединенными в постоянное структур­но-организационное звено (ОУР, ОБХСС и т. д„), и тактические операции, проводимые работниками, объединенными во вре­менное структурно-функциональное звено (следственная брига­да, оперативно-следственная группа)¹².

В 1976 году В. И Шиканов предложил еще одно определе­ние: «Тактическая операция — система согласованных между

собой следственных действий, оперативно-розыскных меро-приятии и иных действий, предпринятых в соответствии с тре­бованиями норм уголовно-процессуального закона правомоч­ными должностными лицами для выяснения вопросов, входя­щих в предмет доказывания по расследуемому ими уголовно­му делу»¹³. Не отличаясь по существу от дефиниции Л Я. Дрйпкина, это определение раскрывает понятие также че­рез действия, а не через их задачу.

Впоследствии В И. Шиканов развил названное определе­ние, но суть его осталась той же. Тогда же В. А. Образцов и В. Б, Ястребов предложили рассматривать тактическую опера­цию как «комплект целенаправленных, взаимосвязанных, ско­ординированный следственных действий, оперативно-розыс­кных и,иных мероприятий, обеспечивающих выяснение опре-деленного обстоятельства или нескольких обстоятельств, имеющих значение для дела, а также решение иных задач рас­следования»¹⁵.

В 1979 году вышла в свет монография А. В. Дулова «Такти­ческие операции при расследовании преступлений». Это первое фундаментальное исследование теории тактических операций мы оцениваем весьма высоко, что Не означает отсутствия в нем спорных вопросов, к числу которых принадлежит определение тактической операции.

Надо полагать, что А. В. Дулов в известной степени учел те замечания, которые были высказаны по поводу его пер­вого определения, и теперь оно выглядит следующим обра­зом: тактическая операция <<^сть совокупность следствен­ ных, оперативных, ревизионных и иных действий, разраба­ тываемых и производимых в процессе расследования по единому плану под руководством следователя с целью реа­ лизации такой тактической задачи, которая не может быть решена производством по делу отдельных следственных

действий». ' —---------~~ —.—

В этом определении много лишнего, например, указание на то, что операция разрабатывается и производится под руковод­ством следователя, что и так очевидно, поскольку речь идет о расследовании, или оговорка относительно задачи, которая не м,ожет быть решена путем проведения отдельных следствен­ных действий» что не является, по нашему мнению, обязатель­ным условием проведения тактической операции. Так, такти­ческая операция «атрибуция трупа» (мы пользуемся термино­логией В. И. Шиканова) при определенных обстоятельствах окажется излишней, поскольку преследуемая ею цель сможет быть достигнута путем одного следственного действия — пре­дъявления трупа для опознания.

В то же время в определении отсутствует очень важная ха­рактеристика тактической операции; системность ее содержа­ния. Тактическая операция — не простая совокупность ее со-142

етавляющих, а их система. Это справедливо отмечает А. С. Подшибякин¹^. ^/

Из сказанного очевидно, что и А- В. Дулов, и развившие его инициативу Л. Я. Драпкин, В. И. Шиканов и другие авторы рассматривают тактическую операцию (а В. И. Шиканов упо­минает и термин «тактическая комбинация», понимая под ней «мдпгпхп^о^ую» операцию) лишь как систему следственных и иных действий^ но не как систему приемов в рамках одного действия. В этом принципиальное отличие между нашими по-зициями.

Несколько отлична от изложенных позиция Н. А. Селивано-ва. Он считает тактической комбинацией (отдавая предпочте­ние в этом случае данному термину) лишь сочетание тактиче-скрх приемов в рамках одного следственного действия. Что же касается системы действий, именуемых В. И. Шикановым и другими тактической операцией, то, по мнению Н. А. Селива­нова, это «есть не что иное, как часть методики расследования, сущностью которой... является оптимальное сочетание след­ственных и иных действий, -предусмотренных нормами права. Это — локальная методика, направленная на решение отдель­ной, частной задачи расследования, поэтому назвать такую операцию следовало бы не тактической, а методической»¹⁸. На этой/ концепции мы остановимся далее.»

Концепция тактических операций в существующем ее виде не охватывает собой понятия «следственных хитростей»; кон­цепция тактической комбинации включает в себя и это поня­тие как подчиненное, как частный случай. В этом, с нашей точ­ки зрения, еще одно различие указанных концепций, весьма существенное и в теоретическом, и в практическом аспектах.

понятие и виды

ТАКТИЧЕСКОЙ КОМБИНАЦИИ

Одна из актуальных задач советской криминалистической науки — исследование связей как между отдельными тактиче­скими приемами в рамках одного следственного действия, так и между отдельными следственными действиями, осущест­вляемыми в соответствии со складывающейся следственной ситуацией при производстве конкретного акта расследования/ Эт^ связке определяют системность тактических приемов и следственных действий, их зависимость друг от друга и от следственной ситуации, взаимную детерминированность. При этом мы исходим из того, что под тактическим приемом пони-мается наиболее рациональный и эффективный способ дейст­вия или наиболее целесообразная в данных условиях линия поведения лица, осуществляющего процессуальное действие¹⁹, а под следственным действием — самостоятельный элемент

\

регйашяентировавно^ уголовно-процессуальным законодатель-' ством деятельности следователя по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств²,

Разработка тактики следственного действия дреддолагает определенную систематизацию применяемых (при его произ» водстве тактических приемов, типизацию их системы в рамках этого следственного действия Данная система носит открытый характер, поскольку всегда может быть пополнена приемами, не регламентированными законом^В отличие от нее следствен­ные действия под углом зрения действующего уголовцо-про-цеесуального закона образуют закрытую систему с зафиксиро­ванным числом элементов Изменение числа элементов систе-мы связайо и обусловлено изменением закона: признанием правомерности нового следственного действия или исключени­ем изжившего себя звена этой системы. Внутри системы след­ственное действия располагаются в определенной последова­тельности.

В соответствии с местом процессуальной регламентации данного следственного действия в уголовно-процессуальном за­коне последовательность следственных действий может быть процессуально-законодательной С этой точки зрения система ^ следственных действий по УПК РСФСР будет выглядеть, на­пример, следующим образом- а) допрос_г б) предъявление для опознания, в) выемка; г) обыск; д) наложение ареста на иму­щество; е) осмотр, ж) следственный эксперимент; з) получение образцов для сравнительного исследования; и) экспертиза.

Последовательность следственных действий можно рассма­тривать как категорию криминалистической методики, когда идет речь об их типичных круге и последовательности, наибо­лее характерных и эффективных при расследовании опреде-ленной категории преступлений²'

Наконец, последовательность следственных действий мож­но рассматривать и как категорию тактико-кримияалистиче-скую, имея в виду такое упорядочение и& системы, которое наилучшим образом обеспечивает собирание, исследование и использование доказательств в конкретной следственной си­туации.

Дата добавления: 2015-11-04