Это была ночь огромной любви – посреди ясного, солнечного дня, плавно переходящего в вечер в комнате с затемненными окнами. Это была единственная ночь любви за два бесконечных года, прожитых отчаянно и жестоко с этим мужчиной, единственная счастливая ночь…
Мы вошли в комнату, он мягко и ласково обнял меня за плечи и, обернувшись к порогу захлопнувшейся за нами двери, вся моя душа замерла восторженно и сладко, как всегда замирает перед чем-то древним и таинственным мир. Не было ни телевизора, ни калечащей пустоты слов, ничего, кроме мерцающих отражений света, бликов солнца на потолке… И нежность, огромная, первозданная нежность, окутывающая все пространство теплом. Я попала в мир, где самым главным и прекрасным стала способность не замечать ничего кроме ласкающих тебя рук и губ. Он превращался в ожившую иллюзию моих фантастических снов и медленно уходил в вечность. Он становился моей прекрасной иллюзией, единственной сбывшейся мечтой и для меня больше никого не существовало в целом мире, кроме этого мужчины, который и олицетворял для меня целый мир. Мне казалось: эти жесткие, сильные руки никогда не смогут прикасаться к моей коже с такой мягкостью, с такой глубиной… В ту ночь, забыв обо всем, о разочарованиях и сомнениях, я растворялась в нахлынувшем блаженстве его нескромных поцелуев… Прожив с ним два года, я не знала, что этот мужчина умеет так целовать…
Позже мы лежали в темноте, утомленные и счастливые. Крепко обнимая друг друга. Мне казалось: мое тело, изменив свою форму, на какой-то момент стало огромным большим сердцем. Он дышал спокойно и ровно. Глаза его были открыты, он не спал. Уловив мой взгляд, он легонько улыбнулся – так, как умел улыбаться он один (слегка дрогнув губами) и сказал:
– Спи, моя любовь.
Его голос по – прежнему был нежным и мягким. Мои чувства словно взорвались и мне почему-то стало вдруг больно – от острой вспышки этой любви…
Чтобы передать ему эту боль, чтобы поделиться разрывающей мою душу любовью, я обняла его обеими руками и стала покрывать поцелуями усталое и сильное мужское лицо. Он улыбнулся, легонько отстранился.
– Ты мне очень нужна. Знаешь, я все обдумал. Я хочу все время жить только с тобой.
Я замерла – в той позе, в которой меня настигли его слова. Боясь дышать. Боясь пошевельнуться.
– Я серьезно. Я все время хочу быть с тобой.
Я не дышала – и ни за что не поверила бы, если б мне сказали, что я смогу не дышать так долго.
– У меня было много других женщин. Но я не хочу расставаться с тобой. Я хочу иметь семью, хочу, чтобы ты была моей женой, хочу иметь детей, дом, как все нормальные люди. Я собираюсь купить новую хорошую и комфортабельную квартиру. Завтра я уезжаю на два месяца. Когда я вернусь, мы с тобой все серьезно обсудим. Кроме того, мы вместе выберем квартиру и станем там жить. Сказать тебе честно, этот идиотский случай с покушением произвел на меня впечатление и повлиял на мое решение иметь семью. Конечно, только с тобой. Мое будущее с тобой. Все не делается быстро. Ты хорошая девочка, не испорченная и чистая. Кроме того, ты думаешь, что меня любишь, а это очень хорошо. Я понял всю напрасность моего существования. Понял, что в любой момент меня могут убить. И что я оставлю после себя? Только деньги? А мне уже после сорока… Значит, это был особый случай, посланный богом, для того, чтобы я принял окончательное решение связаться с тобой свою жизнь, жениться на тебе. И я понял, что мне нужно пересмотреть всю свою жизнь… Пока ничего не произошло.
– С тобой ничего не может случиться, любимый…
– Конечно, нет, малыш. Больше ничего не произойдет. Но с этой жизнью надо быть готовым к любым неожиданностям. Я твердо уверен, что больше ничего страшного не произойдет.
– Ты знаешь, кто это сделал?
– Да, конечно. С этим я разберусь. В свое время. Мне жаль того парня – он погиб не за что…
– Ты поможешь его семье – деньги на похороны и все такое…
– Конечно. Я оплачу его похороны и дам его семье крупную сумму денег. Конечно, мужа и отца это им не вернет. Но кто мог знать, что все произойдет так… Если бы это произошло со мной…
– С тобой ничего не может произойти!
– Почему?
– Тебя хранит моя любовь!
Он улыбнулся и обнял меня, очень довольный.
– Когда ты уезжаешь?
– Куда?
– На два месяца по делам?
– А, завтра.
– Когда ты вернешься?
– Я же сказал – через два месяца.
– Ты мне хоть позвонишь?
– Конечно! Разве теперь ты можешь в этом сомневаться? К тому времени я успею приготовиться к нашей совместной жизни. Ты ведь выйдешь за меня замуж?
– Выйду.
– Вот и хорошо. И у тебя, и у меня будет время обо всем подумать. А время пройдет быстро, и мы с тобой будем вместе!
Он встал с кровати и принялся одеваться. Одевался он как и прежде, и вдруг я почувствовала, как в груди шевельнулась прежняя боль… Ночь любви ушла, и я почувствовала едкую, неизвестно откуда взявшуюся горечь. На рассвете обостряются предчувствия. Рассвет – лучшее время для интуиции.
– Я тебя отвезу. Собирайся.
Горечь была не о том, что ночь моей любви безвозвратно ушла. А о том, что кроме горечи, вдруг появилось предчувствие… Превратившись в бесплотную тень, я соскользнула с кровати и стала одеваться. Мои вещи были разбросаны по комнате и этот хаос почему-то выглядел жалко в обнажающем свете утра.
Он вернулся из ванной при полном параде:
– Ты готова?
Выражение нежности и заботы ушло. Его лицо стало таким же, как и всегда. Сколько мы провели взаперти? Всего только сутки. Я потянулась к нему, он меня обнял – чуть – чуть… Во дворе возле машины было сыро и холодно. На его ладони, обнаженное и трепещущее, навсегда осталось мое сердце – вместе с горько – солеными слезами в виде капель дождя.
Когда я подбежала к его дому (не обращая внимания на разбитые ноги) возле дома уже собралась толпа. Там, посреди этой черной толпы каждая спазма моей любви переваривалась, словно пища для всеядных зловонных желудков. Тысячи лиц, будто вросших намертво в землю, чтобы насладиться конвульсиями моей распятой любви. Двор был похож на бездну раскрытого в крике рта. Там, в этой страшной сжавшейся пустоте, посреди чужой равнодушной толпы, собравшейся, чтобы посмаковать очередное убийство, я вдруг превратилась в болезненный окровавленный комок, с миллионом не сказанных ему слов, так легко и запросто вдруг разорвавших мою душу. Не осталось ничего… Кроме черной плоскости питательного для окружающих чужого горя… омертвевшей плоскости моей огромной любви.
Подойдя ближе, я пробилась сквозь людей. Мне казалось: мир должен прекратить свое существование в ту самую секунду, когда… Когда меня убили. Но так лишь казалось. Люди, толпившиеся вокруг, не знали, что убили меня. Стадо суетливых двуногих муравьев пробегало мимо, отряхивая на ходу свои унылые одежонки. Убийства были привычны точно так же, как весной – растаявший снег. Убийства, вкрапленные в серую паутину привычного дня… Я подошла совсем близко. И впервые по – настоящему поняла, что значит остаться наедине со смертью. Я схватилась за грудь и застыла, стопоря поток людского движения. Мертвые не ходят. Пятна солнечного света дрожали на мостовой, выбивая из грязного серого асфальта яркие искры. Возле угла я различила силуэты двух милицейских машин. Люди, суетящиеся, снующие, люди, люди… Не понимая, что делаю, я сделала шаг вперед…
Возле дома действительно стояли милицейские машины. Вход в подъезд был перекрыт. Рядом стояла машина. Его машина. Темный, красивый мерседес. С раскрытыми дверцами… В подъезде виднелось расплывшееся на асфальте темное пятно. И очерченные мелом контуры тела… От вида пятна мои глаза потемнели. Кто-то тронул меня за плечо.
– Разве вам не сказали, что сюда нельзя? – я обернулась и увидела рядом с собой невысокого седого мужчину.
Не знаю, что сумел он прочитать в моих глазах, только вдруг сказал неожиданно:
– Вы его знали?
– Кого?
– Убитого…
Убитого… если б я осталась живой, я завыла бы от страшной, нечеловеческой боли, пронзившей все мое тело, словно острым ножом… Может быть, я даже упала бы на этот асфальт, по бабьи воя и подпирая кулаками сырое мясо исплаканных щек… если бы… если… Но я умерла. А потому – стояла сухо и молча. Знала ли я убитого? Разве умирать от одного звука его голоса – значит знать?
– Кого убили? – голос со стороны, я не узнавала свой собственный голос.
– Бизнесмена, Юркова. Того, который купил в центре промышленный агрегат… Бывший завод полимеров… Говорят, о покойниках нельзя плохо, но, честно говоря, этот – сам нарвался…
– Откуда вы знаете?
– Я его заместитель. Как вы думаете, зачем я здесь?
– Зачем?
– Чтобы поехать и опознать тело.
Тело… То, что когда-то существовало рядом со мной… Ни боль, ни любовь, ни отчаяние. Просто так. Тело. Четыре казенные буквы. И больше ничего.
– Значит, вас впустят внутрь? Или тело уже увезли?
– Думаю, еще нет. Наверняка впустят.
– А я могла бы пройти внутрь вместе с вами?
– Пройти внутрь? Со мной? Для постороннего человека – очень необычная просьба. Кроме того, вы так странно выглядите… Впрочем, вы молоды, красивы… вы действительно можете быть его личной знакомой. Если судить по внешним данным. У Юркова было много таких знакомых. Как странно, что здесь и сейчас из всех его девочек вы оказались одна. Наверное, вы были лучшей из всех. А может, даже его любили. Или вы единственная отличались хорошим терпением и могли его терпеть… Ладно, идемте со мной, если вам так хочется. Я жду представителей прокуратуры, которые выйдут за мной и повезут внутрь опознавать труп. Я скажу им, если хотите, что вы моя племянница, и у меня дома вы несколько раз встречали Юркова. А туфли вы просто потеряли – потому, что волновались за меня. Но если я так скажу, то обещайте сегодня со мной поужинать. Честное слово, Юрков был не из тех, кого стоило бы долго оплакивать.
На пальце этого человека сверкало массивное обручальное кольцо.
– А что скажет ваша жена по поводу такого ужина?
– Ничего не скажет. Ей же не зачем об этом знать, верно? Можете об этом даже не думать. А вот у Юркова вообще не было жены. После него никого не осталось. Он не успел жениться – хотя ему после сорока. Так что наследство останется его матери и сестре. Вы знали, что у него в другом городе есть мать и сестра? Он был к ним очень привязан. Но он промотал по – глупому большую часть своих денег. Так что наследство составит совсем не много.
– Вы и это знали?
– Милая девушка, приходится! А вы думали, что он очень богатый?
– Я об этом не думала.
– Ну вот, я вас разочарую. Денег у него совсем нет. Если б он остался жив, через год его могли бы объявить банкротом. Как вас зовут?
– Лена.
– Елена. Очень красивое имя. Вы очень красивая девушка…
Я прекратила различать этот невнятный, свалившийся на меня поток слов. Впереди появилась серая фигура. Еще. И еще одна. Потом – сразу несколько. Двое санитаров в прорезиненной зеленой форме несли носилки, на которых лежал черный мешок. Только позже я поняла, что это был специальный мешок, предназначенный для перевозки трупов. Кто-то властный бросил моему спутнику:
– Подойдите.
Я бросилась вперед – хотя никто мне ничего не говорил… Шелест змейки… посиневшее лицо… Чужое лицо… Испуганный шепот моего спутника…
– Я не понимаю, что происходит?
Посиневшее, страшное лицо с ослепительными белками глаз… Лицо, выступающее из черной резины…
– Это не Юрков! Я ничего не понимаю! Это не Юрков!!!
Острая, горькая, судорожная спазма, больно рвущая мое горло… Воздух с шумом вырывается из раскрытого рта… Кто-то официальный и серый, строго:
– Что это значит? Это не Юрков? Тогда кто? Почему этот человек садился в его машину?
– Это Семенов, шофер, работал на заводе… Его шофер… Он часто возил Юркова. Он просто очень похож на него внешне. Они одного возраста, одного роста. Семенов часто одевал черные очки, садился в мерседес босса и все думали, что это сам Юрков. Иногда Юрков оставался ночевать на заводе и просил Семенова перегнать его машину в гараж. А часто на машине Юркова Семенов перевозит какие-то грузы.
Что было дальше, не помню. Помню лишь радость, захлестнувшую, сбившую с ног… Голоса слились в единый назойливый гул… И в этом гуле отступало лицо мертвого человека… Другого человека… Кто-то диктовал протокол опознания:
– Семенов Николай Михайлович… Водитель бизнесмена Юркова… Застрелен возле машины, принадлежащей Юркову возле дома, в котором постоянно проживал бизнесмен Юрков. На теле документы обнаружены не были. По словам свидетелей и очевидцев, Семенов часто пользовался машиной Юркова и был внешне на него похож. Опознан заместителем генерального директора бывшего завода полимеров…
– А вы, собственно, кто? – только спустя промежуток времени, в который прошел шок от страшной ошибки, я поняла, что официальный в форме обращается ко мне.
– Моя племянница. В моем доме она несколько раз встречалась с Юрковым… – выступил вперед заместитель.
Я развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы бежать… Я бежала в раскаленных потоках людской толпы, летнего воздуха, вернувших всю свою прелесть улиц…
Возле проходной завода было только собаки и больше никого. Я буквально взлетела по лестнице, промчалась вдоль пустынного коридора… Он стоял возле окна, разговаривал по мобильному телефону, к двери спиной. Дверь в кабинет хлопнула. Он обернулся. Я увидела застывшее в глазах удивление. Удивление – и что-то еще. Медленно опустил телефон вниз. Больше – ничего не было. Не было даже потока моих истерических слез. Только – судорожный взмах ресниц, не услышанный спазм, и дрогнул мир, когда, прижимаясь всем свои телом к его груди, я целовала его руки, плечи, глаза, всхлипывая как ребенок:
– Любимый… любимый…
После «истории со смертью» прошла неделя. Счастье по – прежнему светилось передо мной, как бриллиант. Я чувствовала себя удивительно счастливой! Мои силы увеличивались от воспоминания про ночь любви – единственную настоящую ночь нашей любви…
Он позвонил довольно поздно, около 10 вечера, когда я только вышла из душа. Я не успела одеться, и, выбежав на телефонный звонок, куталась в махровое полотенце, чувствуя, что почему-то меня пробирает дрожь.
– Нам нужно срочно увидеться! – в голосе его звучало неожиданное (для меня) нетерпение – я и не предполагала, что в отношениях со мной он может быть нетерпелив.
– Увидеться? – помню, я даже немного растерялась.
– Да, прямо сейчас. Через полчаса жду тебя в кафе «Путь» на Садовой. Знаешь это кафе?
В кафе?! Я подумала, что ослышалась. За все время наших отношений мой кошмар ни разу не назначал мне встречу в кафе!
– Как это? – отреагировала я.
– Как это, как это… – я поняла, что он сердится, – очень просто! Сейчас оденешься, выйдешь из дома и за полчаса добежишь до Садовой! Тебе же близко, я знаю! Что же тут не понять?!
Он то злился, то разговаривал со мной, как с грудным младенцем.
– Но почему – именно сейчас? Что случилось? Почему в кафе?
– неужели и здесь тебе нужно демонстрировать свой поганый характер? Неужели ты не можешь сделать для меня такую малость? Можешь или нет?
– Нет, – сказала я, – во – первых, я устала и уже собиралась спать. Во – вторых, я вымыла голову и у меня мокрые волосы.
– Высохнут по дороге! – он даже не собирался меня слушать.
– Я могу простудиться…
– Жду тебя через полчаса! Это очень для меня важно! Ты обязательно должна прийти. Пожалуйста!
– У тебя неприятности? – стала догадываться я.
– Да, неприятности, – и он швырнул трубку.
Делать было нечего, и я стала собираться. Я была по – настоящему загипнотизирована им, и пошла бы по первому его требованию на край света. Да что край света! Скажи он мне прыгнуть с крыши – и, наверное, я бы сделала это!
Но, пока я собиралась, пытаясь высушить волосы феном, меня все – таки не покидали какие-то тревожные предчувствия и ощущения.
Я знала это кафе, поэтому сказать, что выбор его был странным, означало ничего не сказать. Это была дешевая забегаловка, кав’ярня между двумя вузами, политехом и университетом, и посещали это место в основном студенты. В меню там были хот – доги, сосиски, шаурма, дешевые коктейли типа «отвертки», один из залов представлял сбой Интернет – клуб. Я ни разу ни была в этом кафе. По слухам, в нем продавались дешевые наркотики. Но я точно знала, что подобные заведения избегают посещать приличные, серьезные люди после 30 – ти лет.
Одевшись в черные брюки и неприметную серую блузку с длинным рукавом (для этого кафе и подобный наряд выглядел слишком шикарно), я быстро пошла по уже опустевшим улицам. Мне было очень не по себе.
Кафе было ярко освещено, и, судя по вывеске, работало всю ночь. Но внутри было совсем немного людей. Одна любовная парочка, да какие-то обкурившиеся подростки, уткнувшиеся в лэптоп и никого не замечающие – при этом.
Едва я вошла, ко мне буквально подлетела официантка – неряшливого вида девица с сальными волосами и размазанной косметикой.
– Вы Елена? Вас просили подождать вот здесь.
Она усадила меня за столик в глубине зала и ушла. Я стала ждать. Моего кошмара в кафе, разумеется, не было. Вернулась официантка, и принесла мне какой-то коктейль (водка с соком, гадость несусветная).
– Это оплатили.
Я сделала глоток и поморщилась – пить подобное было не в моих правилах. Часы показывали без десяти одиннадцать. Я ждала уже минут 20. Я решила уйти. Уже собралась встать из – за столика, как вдруг:
– Елена? Леночка? Как мне приятно! Какая неожиданность!
Передо мной, широко улыбаясь, стоял заместитель моего кошмара! Тот самый, который выдал меня когда-то за свою племянницу!
– Меня ждете? – он уселся напротив, явно наслаждаясь встречей.
– Нет, не вас, – прямо сказала я.
– Только не говорите мне, что вы ждете здесь Леонида!
– Действительно, его.
– Да он и не знает про такие места! Он для этого слишком стар. Это шутка, да? Вы со мной шутите? Чтобы Леонид назначил вам встречу в таком месте? Да он скорее повесится!
– А вы что делаете здесь?
– Я? Но это же совсем просто! Это мое кафе.
Вот тебе и раз! Я стала догадываться, какую ужасную подставу мне устроили.
– Ваше кафе? Я думала, вы работаете у Леонида…
– Ну да, работаю. А это маленькая часть моего большого бизнеса. Леонид знает, что у меня есть кафе, но никогда здесь не был. А ведь я неплохо придумал, правда? Дешевое кафе для студентов! Но в любом случае, это место не для вас!
Он крепко сжал мою руку, заглядывая в глаза. Под столом стал тереться об меня ногой. Это было омерзительно!
– Я знал, что рано или поздно ты ко мне придешь. Ты произвела на меня такое впечатление… Сейчас мы поедем в другое, шикарное место, а потом… Я знаю тихий, уютный отель… ты не пожалеешь…
– Пустите! – я попыталась вырвать руку.
– Да ну же, чем я хуже твоего Юркова? По правде говоря, он сам мне тебя уступил! Мы с ним уже договорились, что ты переходишь ко мне! Поверь, ты не пожалеешь! Я намного его лучше! Я не такая сволочь, как он, а денег у меня побольше. И я не жадный.
Я с силой вырвала руку, вскочила из – за столика.
– Я хочу переспать с тобой потому, что с тобой спал Юрков!
Задев краем сумочки, расплескала по толу коктейль.
– Лена! Да ладно тебе! Ну подожди! Лена!
Но я уже бежала к выходу, вприпрыжку сбегая с лестницы, прыгая через две ступеньки.
Я пришла в себя за квартал от этого места. Я вся дрожала. Руки были сжаты в кулаки. По щекам катились слезы – настоящие слезы ярости. Это просто не могло быть правдой! Он не мог так со мной поступить!
Около полуночи раздался телефонный звонок.
– Неужели так тяжело было с ним поужинать?
– Ты… ты… ты… – я просто опешила!
– Да не выпускай из себя воздух! Я же объяснил – у меня неприятности! Я же попросил тебя о маленькой услуге! Тебе и сделать-то нужно было всего пустяк! Пококетничать с ним, поужинать, дать надежду на будущее, все такое – и узнать, какую гадость он для меня задумал! Узнать, с кем он договорился, чтобы устроить мне пакости, отобрать мой бизнес! Именно он меня пытался убить, организовал это покушение. А ты… Ты могла бы стать для меня самым близким человеком на земле! Ты могла бы поработать для меня шпионом в самом тылу врага! А ты взяла и все сорвала! И ты еще говоришь, что меня любишь!
Как ни странно, но его тирада вернула мне дар речи.
– Я поняла. Ты хотел, чтобы я переспала с твоим заместителем и узнала, что он задумал в отношении тебя.
– Все верно. Ты все поняла правильно! Ты еще можешь это сделать, еще не поздно.
– Ты в своем уме? Ты в своем уме, если можешь мне такое предложить?!
– А почему бы и нет? Ты же спала с этим московским продюсером! Так почему ты не можешь сделать то же самое для меня? Я же объяснил тебе: у меня неприятности! Поверь, мне самому неприятно прибегать к услугам женщины, но я в безвыходном положении! Я долго думал, как к нему подступиться…. Не знал, как… А тут такой исключительный случай: ты сама с ним познакомилась, и он на тебя запал! Грех было упускать!
– И ты решил подставить меня…
– Ну почему подставить? Попросить! Неужели тебе так трудно оказать мне услугу?! Ну пожалуйста, солнышко! Как только ты что-то узнаешь, мы сразу поженимся! Обещаю! Сразу, как только все пройдет, через год или два…
Прижав к уху телефонную трубку, я чувствовала себя так, словно действительно умираю. Бездна, в которую я пала, пугала меня размерами и своей ужасающей глубиной.
На самом деле он никогда меня не любил. Он не любил. Он просто использовал в постели – так, как хотел бы использовать этот его заместитель. А теперь… Мне хотелось плакать, но я не могла.
Я действительно ничего не значила для него, я знала это и раньше. Но боль от того, что я это увидела, была просто невыносимой. Мне так казалось…
– Нет, – сказала я, – нет, этого не будет никогда. Нет.
– Ты просто дура! – он аж зашипел в трубку, – самая настоящая дура! Отталкивать от себя такой шанс!
– Нет, – повторила я, сама поражаясь тому, как безжизненно звучит мой голос, – нет.
– Ах, так? Ну и пошла ты, дура безмозглая! Сволочь! Сумасшедшая! Ты мне и на фиг не нужна! Да таких, как ты, по пятьсот штук на каждом углу! Дрянь! Пошла к чертовой матери!
Он нажал кнопку отбоя. Боль от коротких гудков, сменивших его ругань, была не меньше. Я плакала, прижав к лицу кусок холодной пластмассы – равнодушный ко всему телефон. Из него по – прежнему продолжали доноситься короткие гудки, рвущие мою душу.
Мой хороший приятель, журналист криминальной хроники одной из крупных газет, каждую неделю готовивший специальный выпуск хроники, позвонил мне в то самое утро, когда, выйдя из машины, пытаясь понять, что происходит, я ловила на своих губах крупные капли дождя.
Я стояла в прихожей, отряхивая с летнего платья сырые, тяжелые капли. Не успев войти в комнату, телефонная дрель впилась в мои нервы острым лезвием нарушенной тишины. Я бросилась как торпеда вперед, прижимая трубку к лицу.
– Ты слышала про Юркова?
Сквозь тяжелую завесу разочарования (снова звонил кто-то другой) я чувствовала мелкую, противную дрожь в руках. Эта дрожь, разливаясь, калечила мои нервы так же, как зубная боль.
– Только новости по телеку. Кажется, его убили.
– Чушь собачья! Местную программу?
– Вроде.
– Подборку там делает Кремидов. А Кремидов – пустое место. Откуда он может что-то знать?
– Убили кого-то другого?
– Шофера Юркова. Семенова. Кстати, уже все каналы передали в новостях. Слышала?
– Нет.
– Как тебе этот цирк? Который Юрков устроил?
– Что ты называешь цирком?
– Подставу. Шофера убил сам Юрков.
– Не поняла.
– Ну, Юрков специально заказал это убийство.
– С чего вдруг? Зачем ему убивать своего личного шофера?
– Знаешь, что сейчас висит на Юркове в областной прокуратуре? Две цистерны испорченного технического спирта, разлитые в бутылки из – под обыкновенной водки, да еще и без акциза. И тонны четыре российского не переработанного промышленного сырья, исчезнувшего по дороге к одной из фирм, действующих под крышей Юркова. И это только так, мелочевка. Ерунда, о которой нечего и говорить. Кроме того, ты слышала про передел?
– Нет.
– В том районе произошла крупная разборка между Робертом и его зятем. Роберт раньше контролировал весь этот район. А Юрков привык вести непосредственно с Робертом. И поэтому сейчас, если придет к власти зять Роберта, то Юркову придется отдавать все долги, которые висят на нем испокон веков. Между прочим, с крупным счетчиком. Зятю Роберта убивать Юркова не выгодно – с него он может очень много поиметь. А его личный шофер вел много дел Юркова, например, перевозил кое-какие грузы… Поняла? То есть стоило зятю Роберта купить Семенова, как тот выдал бы про все делишки своего боса… И про кое-что еще… Поэтому у Юркова не оставалось другого выхода-только заказать Семенова. Ну, заодно решил прикинуться веником – мол, покушались на него лично. И прихлопнул собственного шофера. Думал, что вокруг все идиоты и зять Роберта посчитает его мертвым либо перепугается до смерти. А зам. Юркова, который уже год пасется у зятя Роберта, сорвал всё. Номер прокололся. Тот урод опознал труп шофера. Теперь Юрков раскатывает по городу с обиженной физиономией, а зять Роберта вместе с этим самым бывшим замом (Юрков его уже уволил) балдеют от восторга. Вообщем, такие дела. Юркову теперь придется не сладко. Ну и поделом! Я тебе скажу, он такая сволочь… Короче, чего я звоню… Тебе материальчик подбросить?
– Ты его ведешь?
– Да. Собственно, зачем я звоню. Я буду делать большие публикации про эту помойку, а потом мне желательно фильм про меня. В смысле, какой я крутой и все такое. Поняла? Оплата высокая, у меня хороший спонсор. Так что если хочешь, берись. Мне нужен умный и надежный человек, который хорошо снимет все, что я скажу, и не наделает глупостей. Я бы сам справился, но в телевидении у меня опыта маловато. А ты человек нейтральный, не знакома ни с Робертом, ни с его зятем, ни с Юрковым. С тобой легко работать и опыт у тебя неплохой. Так что решай, и если захочешь, будем брать Юркова. Если все пройдет успешно, будешь раскатывать по городу на красивой новенькой машине. Тем более, что эту гнусную сволочь давно следовало прижать.
– Ты считаешь, что зять Роберта лучше?
– Я ничего не считаю! Знаешь народную мудрость? Кто платит, тот и заказывает музыку. А мне платит не Юрков.
– Ты серьезно считаешь, что все это подстава?
– Подстава, точно. Ты не знаешь Юркова. Во – первых, это в его характере. Для него ничего не значит человек. И он всегда остается без подозрений – думаешь, только одна мокруха на нем? Он – убийца! Это никто пока не может доказать, но это так. Во – вторых, кое-кто мне стукнул, что за два дня до убийства Семенова Юркова лично видели в компании Маревича в ночном клубе «Фанданго». А Маревич ведает бригадами из Приднестровья, и берет заказы по десять кусков. В третьих, за неделю до убийства подряд целую неделю Юрков заставлял отгонять свою машину в гараж именно Семенова и посылал его с разными поручениями по городу на своей машине, гримировал его под себя и даже одалживал ему свои документы. И это происходило для всех тем более неожиданно, что раньше, хотя бы за месяц, Юрков не подпускал никого к своей машине даже близко и никогда не оставлял машину на ночь в гараже потому, что там не было ни сигнализации, ни приличных запоров. Ну и напоследок самая жареная новость: в кармане шофера были документы Юркова! И знаешь, кто дал ему документы? Сам Юрков! И шофер выходил из квартиры. Разве это нормально? Значит, Юрков намеренно послал Семенова на смерть. А знаешь, что было обнаружено рядом с телом Семенова? Обрывок свинцовой трубы! В заказных убийствах очень часто так же, как контрольный выстрел в голову, используют подобный предмет в случае, когда надо изуродовать и спрятать труп от опознания. После смерти трубой просто разносят черты лица и опознать в этой мешанине костей человека просто невозможно… Но тут, видно, кто-то спугнул. Поэтому киллер не успел изуродовать труп и заместитель смог опознать, что ментовке подсунули не Юркова! Вчера прокурор искал Юркова целый день. Сначала тот был на заводе, но потом куда-то смылся. А потом видели, как он заявился с очередной девицей к себе домой и не выходил из квартиры сутки. Ночью его не трогали. Сегодня на ночь у него тоже какая-то девица, сообщил охранник Юркова, который на жалованье у зятя Роберта. Но потом он не сбежит. Сегодня утром, когда Юрков явился на завод, у него взяли подписку о невыезде.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |