Уэй прошел к столу, опустился на стул и устало вздохнул. Немного помолчав и дождавшись полной тишины в классе, он начал монолог, подготовленный, очевидно, заранее:
- Ребята, я хочу с вами кое о чем поговорить. Вы все уже большие и взрослые. Вам по шестнадцать лет, а это значит, что вы все – сформировавшиеся личности. Каждый из вас прекрасно понимает, что такое хорошо и что такое плохо. И этими поступками вы ничего не добьетесь. Прежде всего, вы выставляете себя посмешищем, а не меня. А если вам не нравится, как я преподаю изобразительное искусство – наберитесь мужества и скажите мне это в глаза. Возможно, кто-то из вас держит на меня обиду. Но поймите, это не выход.
Причиняя боль другому человеку, который вам неприятен, вы унижаете себя в первую очередь. Зачем опускаться настолько низко? – Джерард выдержал паузу и продолжил. – Если кто-то желает предъявить ко мне претензии, вы можете подойти в этот кабинет после уроков и поговорить со мной. Это будет более честно, чем исподтишка устраивать мне пакости. А теперь начнем урок, если у вас не возникло вопросов, - Уэй обвел взглядом аудиторию и встал с места, подходя к доске и начиная рассказывать о художниках эпохи Возрождения.
Я постукивал кончиками пальцев по парте и слушал Уэя, думая над его словами. Конечно, они были обращены ко мне, ведь Джерард все понял. Но сдаваться я не собирался, а тем более – идти на уступки.
Близилось Рождество. В школе подготавливалось большое торжество к празднику. Ученики и учителя развешивали новогодние гирлянды, игрушки и плакаты, украшали мишурой и новогодними дождинками классы, вырезали снежинки и лепили их на окна и стены помещений. Ученики бегали туда-сюда и интересовались друг у друга желаемыми подарками, младшеклассники с гиканьем носились по коридорам, ошалев от праздничного духа, витавшего во всех помещениях. На несколько недель Queen of Peace High School превратилась в самую обычную школу, что несказанно меня радовало. Я уже успел соскучиться по этой ежедневной суете и крикам малышей, по шутливым дракам одноклассников и спорам «а тебе слабо?». Именно в этот момент я понял, что благодарен Уэю за то, что он отравлял мне жизнь в той школе. Не бывает худа без добра, ведь так? Только все же у меня не было желания простить этого ублюдка, несмотря на то, что он вел себя тихо и мирно.
Самое большое торжество прошло 24 декабря вечером, в актовом зале школы. Это был потрясающий вечер с раздачей подарков, танцами и играми. Не участвовала во всеобщем веселье только парочка человек, отвечающих за музыку и свет в помещении, и Джерард. Последний просто стоял у стены, прижимаясь к ней бедром и взирая на играющих учеников. Меня этот факт немного удивил, но через некоторое время в зале погасили свет, а гирлянды на новогодней елке не давали мне возможности четко увидеть людей. Я танцевал с одноклассницей и пытался перекричать музыку. Мы болтали с ней о том, кто где собирается провести рождественские каникулы. Джамия Нестор (так звали одноклассницу) находилась в очень хороших со мной отношениях, и я даже подумывал предложить ей встречаться. Не то, чтобы она мне безумно нравилась: мне хотелось начать с кем-то встречаться и заняться сексом. Меня смущал тот факт, что мне стукнуло уже шестнадцать, а я все еще девственник. Надо это срочно исправлять! А то все с рукой, да с рукой...
Мама огорошила меня ужасной новостью: ей поставили смену в Рождество, что означало только одно. Фрэнк опять будет коротать праздник в одиночестве, в обнимку с гитарой и тарелкой салата. Перспектива остаться одному в такой праздник мне совсем не улыбалась, но я принял ее стойко, как и положено настоящему мужчине. В итоге, 25 декабря я сидел возле небольшой пушистой елки и с тоской смотрел в окно, слушая песни по старенькому радиоприемнику. На столе располагалась куча тарелок с едой, но мне даже вода не лезла в глотку. Без мамы я не привык проводить Рождество. Это было нашей семейной традицией.
Мы садились за стол, включали радио и слушали трансляцию новогодних передач и фильмов, лопали вкусняшки, шутили, вспоминали самые яркие моменты из прошлого. Правда, еще четыре года назад с нами сидел отец, но теперь все изменилось. За окном свирепствовала вьюга, показывая, что в Бельвилле наконец-то наступила зима, а я не знал, чем мне заняться в десять часов после полудня. Все предыдущее время я занимался на гитаре, переигрывая свои песни и все, что приходило на ум, включая «Jingle Bells».
Скуку и тишину нарушил звонок в дверь. Я подскочил в кресле, пребольно стукнувшись локтем об деревянный угол подлокотника, выругался отборным матом, которому позавидовал бы любой сапожник, и пошел открыть дверь. Снова звонок.
- Да иду я, иду! – кричу громко и открываю дверь. Отшатываюсь в сторону и не верю своим глазам: на пороге стоит Джерард, одетый в черную кожаную куртку нараспашку, из-под которой выглядывает свитер. На шее болтается вязаный шарф с ярким орнаментом разных цветов, на голове – шапка Санта-Клауса, ярко-красного цвета с белым помпоном. Темно-синие джинсы болтаются на бедрах, грозясь свалиться прямо к ногам их обладателя, обутого в мощные военные ботинки на шнуровке. Довершает портрет новогоднего Джерарда Уэя небольшая коробка в его руках, обвязанная праздничной красной лентой.
- Привет, Фрэнки, - тепло улыбается Уэй, - разрешишь войти?
- Д-Джерард, - я смотрю на него и отступаю назад, - зачем ты пришел?
- Я остался один в канун Рождества, - он закрыл дверь и оперся на нее спиной, - у меня возникла мысль посетить тебя и попросить прощения за все, что я натворил в этом году и ранее.
- Ты не должен приходить ко мне после всего, что я сделал, - я красноречиво кивнул на его выбивавшиеся из-под шапки красные прядки волос.
- Мне нравится красный цвет, - прошептал он и улыбнулся уголками губ, - до полуночи еще два часа. Хочешь погулять?
- Почему я должен гулять с тобой, Джерард?
- Джи, просто Джи, - он поставил коробку на тумбочку, в которой стояла наша с мамой обувь, и заправил прядь волос под шапку.
- Ты бил меня за это сокращение.
- Это в прошлом, Фрэнки. Все в прошлом. Я начал новую жизнь, я завязал с насилием и жестокостью, - он смотрел на меня из-под челки, которая вновь выбилась из-под шапки и закрывала левый глаз Джерарда, - поклялся себе, что больше никогда никому не причиню боли. Прости меня, пожалуйста. Я был неправ, когда пытался научить тебя противостоять жизни таким жестоким способом. Я жалею о том, что унижал тебя, Фрэнки, я..., - Джерард сглотнул и замолчал, вцепившись в край свитера и уставившись в пол.
- Пойдем гулять, - только и смог ответить я, натягивая теплую куртку и вязаную шапку с шарфом.
- Перчатки возьми.
- Зачем?
- Руки замерзнут. Там метель.
- Хорошо.
Я не понимал, почему соглашался гулять с Джерардом. Во мне будто бушевали две стороны. Знаете ведь, как это бывает: одна часть души кричит «Не делай этого! Ты пожалеешь о содеянном!», а другая часть тебя шепчет «А почему бы не сделать это? Живем лишь раз, Фрэнк!». И ты невольно разрываешься между собственными позициями. И почему-то всегда останавливаешься на втором.
Проводишь эксперимент, ведь человеку свойственно странное поведение... А мне – особенно. Ведь Фрэнк Айеро – псих. По всем справкам из больницы и просто жизненным убеждениям.
Джерард шел рядом со мной и рассказывал тихо о том, как проводил в детстве Рождество с семьей. Его лицо в эти минуты было такое... одухотворенное, счастливое и беззаботное, что я невольно позавидовал Уэю. Столько счастливых воспоминаний. У меня даже сотой части подобных не наберется.
- Когда мне стукнуло пятнадцать, все резко изменилось, - Джерард продолжал рассказывать о себе, а я внимательно слушал, - я попал в плохую компанию.
Знаешь, Фрэнки, когда ты повседневно одинок и не имеешь друзей, начинаешь задумываться и искать поддержку везде, где только можно. Ты ищешь друзей в барах, клубах, на улице, в подъезде... Отчаявшись, цепляешься за любого, кто проявит к тебе хоть какое-то внимание. Наркодиллеры – очень внимательные люди. У них нюх на таких слабых людей, как я, - Уэй прикрыл глаза, немного замедляя шаг, припоминая события минувших лет, - один из моих «друзей» предложил мне самокрутку с марихуаной. Сказал, что это помогает расслабиться и забыть про все, что печалит меня. А я в тот момент желал только забыть о вечных проблемах и одиночестве. Сначала одна сигарета, потом вторая... Гашиш, опиум, героин, экстази... Кетамин, - Джерард закусил губу и зажмурился, смаргивая выступившие слезы, - моя семья была разорена из-за того, что их сын вынес все, что можно было продать и обменять на дозу.
- Джи..., - я впервые назвал Уэя этим ласковым сокращением имени и не нашел ничего другого, кроме как обнять парня, чтобы поддержать.
- Все в порядке, - он вздохнул и прижал меня к себе на минуту, а потом отстранился, чтобы продолжить рассказ, - ты же знаешь, как ведут себя наркоманы, когда им нужна доза?
Я, чуть помедлив, кивнул.
- Тогда ты понимаешь, в каком я постоянно находился состоянии. Поначалу состояние эйфории длится долго, но стоит попробовать наркотик во второй и третий раз, время радужных красок сокращается. В конце концов, ты ходишь из одного угла в другой и считаешь шаги, чтобы сдержать себя, свою жажду к наркоте, - Уэй остановился и свернул в парк, а я последовал за ним, - и потом ты в эти минуты осмысливаешь свое существование. Самое паршивое, что ты прекрасно понимаешь, как больно твоим родным и близким. Все «друзья» испарились в один момент. Никто не поддержал меня. Родители с трудом впихнули меня в наркологическое отделение в больнице, а потом сменили место жительства. Эти срывы, психозы... Я едва мог с ними справиться. Все люди казались мне врагами. Но здесь у меня появились настоящие друзья, помогавшие вновь обрести человечность. Рэй и Боб, мои однокурсники из школы визуальных искусств, следили за моим психическим состоянием и не давали покупать алкоголь. Единственная слабость, которую я себе позволяю – иногда покурить, чтобы успокоить нервы.
- А тогда, в школе, ты, - начал я, но Джерард меня перебил.
- Мы с ребятами поспорили на мое День Рождения, что я смогу учиться в обычной школе и посещать занятия школы искусств, потому что на вид мне не дашь и 16 лет.
- Как же ты совмещал занятия? – искренне удивился я столь неожиданной информации.
- Занятия в школе искусств проходили вечером, поэтому мне не составило труда прикидываться прилежным учеником в обычной школе и еще зарабатывать себе на жизнь рисованием портретов в парке. Единственной проблемой были мои нервы. Я неуравновешенный псих, - он вздохнул, - а когда увидел тебя, то все усилия сохранить нервы в порядке полетели к чертям.
- Почему? – задал я тихо вопрос Уэю.
Метель уже утихла. Часы показывали 11: 01, а это значило, что в запасе есть еще почти час до наступления Рождественской ночи. Мы пришли к площади, где стояла большая пушистая елка, наряженная игрушками, гирляндами и яркой мишурой. Джи щурился, смотря на мигающие огоньки. Свет от гирлянд падал на его лицо, делая необычным и волшебным. Парень все еще молчал, ломая пальцы, покрасневшие от холода. Спустя несколько минут, Джерард заговорил:
- После года издевательств над тобой я понял, что влюбился в тебя, Фрэнк. Я сходил с ума от этой правды, корил себя за все, что сотворил с тобой. Но процесс был запущен. Я заставил тебя ненавидеть себя так сильно, что Дарт Вейдер гордился бы мной. Ты ненавидел меня, а я страдал из-за собственной глупости. Я виноват во всем, ведь сам порушил свою судьбу. И сейчас ты пошлешь меня к черту, как тогда в кабинете ИЗО, и будешь чертовски прав, Фрэнки. Ведь ты такой..., - Джерард осекся и спрятал лицо в своих ладонях.
Сказать, что я был потрясен до глубины души исповедью Уэя – значит, ни черта не сказать. Двадцатилетний парень, псих и бывший наркоман, а теперь мой учитель изобразительного искусства, признался мне в любви. Он парень, я парень, так неправильно! Этого не должно быть...
- Джерард, это неправильно... Ты парень, и я...
- Я знаю, - устало вздохнул Уэй, - позволь мне быть твоим другом. Иначе я сдохну в этом чертовом мире с его чертовыми правилами!
- Пойдем домой, - я посмотрел на городские часы, показывающие двадцать минут двенадцатого, - иначе будем встречать Рождество на улице.
- Пойдем, - Уэй кивнул и последовал за мной, шагая по заснеженной дорожке.
Мы шли в полной тишине, нарушаемой лишь скрипом ботинок по свежему снегу. А я обдумывал то, что рассказал мне Джерард. Он раскрыл мне свою душу, открылся полностью, признался в чувствах. Что же ответить мне ему? Я не могу просто так взять и стать ему другом. Это слишком быстро для меня.
- И еще я хотел сказать кое-что, - Джерард проговорил это, уже стоя на пороге моего дома, - когда мне было пятнадцать, мне угрожали. Приставили пистолет к моему виску и грозили вышибить мозги. После этого я закрыл дверь перед наркодиллерами и позволил родителям увести меня в больницу.
- Джи, ты не обязан мне все это рассказывать, - тихо прошептал я в ответ, снимая обувь и верхнюю одежду, - это болезненные воспоминания.
- Я не хочу, чтобы ты считал меня ублюдком, Фрэнк.
- У тебя на все были причины, - я легко улыбнулся и устроился за столом, приглашая кивком головы Уэя сесть рядом.
По радио играла песня группы «Red Hot Chili Peppers» – «My friends», которую я знал наизусть. Джерард, как оказалось, тоже знал эту песню. И мы вдвоем подпевали солисту группы, жуя салаты и запивая их пепси. У Джерарда потрясающий голос, я же говорил это уже? Как оказалось, он с детства приучен к музыке.
- Меня учила петь и рисовать бабушка, - пояснил Джи, ловко орудуя вилкой и сметая салат из тарелки, - я очень благодарен ей за это. Она научила меня всему. Если бы не она, я бы не оказался в школе визуальных искусств... Не встретил бы тебя и своих друзей, - Уэй смущенно улыбнулся, опустив глаза.
Часы стали бить полночь. За окном послышались радостные крики и грохот взрываемых фейерверков. Мы с Джи подскочили и подбежали к окну, прижимаясь носами к холодному стеклу, наблюдая за яркими вспышками, освещающими город. Джерард неожиданно обнял меня сзади, положив голову на плечо. Мне стало жарко и неуютно. Я стеснялся близости с кем-то и ужасно краснел, касаясь другого человека даже мизинчиком, не говоря уже об объятиях или поцелуях... А тут Джи практически уткнулся мне в ухо губами, не совсем ровно дыша, и обнимает одной рукой за грудь, а другую руку держит на моей талии.
- Джерард, - мой голос срывается, - с Рождеством, Джи...
- С Рождеством, Фрэнки, - шепчет он мне на ухо и теснее прижимается, согревая мое озябшее тело, - у меня для тебя подарок.
- Какой?
Вместо ответа парень отлипает от меня и через несколько десятков секунд возвращается, вкладывая мне в руки небольшую коробку. Я робко дергаю за ленту, развязывая пышный красный бант – такой же красный, как волосы Джи. Под крышкой я нашел две квадратных коробочки с кассетами. Коллекционное издание песен «Green Day», включающее в себя все альбомы группы до 1997 года. На самом низу коробки лежала еще одна кассета.
- Мои записи разных песен акапелла и жалкие попытки спеть под гитару, - прошептал Джерард, обнимая меня за талию.
- Джи, это... потрясающий подарок, - я не мог нормально говорить, я сорвался с места и завизжал, как девчонка, прижимая драгоценные кассеты к груди, а потом на эмоциях подлетел к смущенному парню и впился в его губы, - спасибо тебе, - отступаю назад, смотря на лицо Джи, медленно заливающееся краской, а потом подтягиваю парня за воротник и целую еще раз.
- Фрэнки, - прошептал Джерард, потирая алые от смущения щеки, - это лучшее Рождество в моей жизни...
- Мое тоже, - я улыбнулся и сел за стол, а Джерард устроился рядом, - самое лучшее на свете Рождество.
- Фрэнки, - Джи неожиданно засмеялся и взъерошил свои неестественно красные волосы, - как ты додумался покрасить меня таким оригинальным способом?
- Психи изобретательные люди, знаешь ли, - мои губы тронула коварная улыбка, и я накинулся на Уэя, щекоча его. Джи заверещал и упал на пол, а я сел на него, щекоча парня под ребрами.
Единственное, что я могу сказать – я все еще не доверяю Джерарду. Но я дам ему возможность стать моим другом. Несмотря на то, что в моей груди где-то далеко еще пылает обида за прошлое, я дам шанс Уэю исправиться. Только этот шанс будет первым и последним. Слишком много боли я испытал по его вине. И, встречая Рождество вместе с Джи у окна с бокалом пепси, я безумно верил в то, что все наладится...
Step 9.
Рождественское утро встретило меня слепящими солнечными лучами прямо в лицо. Я зевнул и хотел потянуться, но мне что-то помешало. Мои руки стали ощупывать то, что мешало мне потянуться.
- Фрэнки, черт подери, прекрати! – раздался хриплый стон Джерарда, и я отдернул руки, словно меня ошпарили кипятком.
- Джи? – я недоуменно уставился на красноволосого, чье лицо выглянуло из-под одеяла. – Что ты тут делаешь?
- Ночую у тебя, - ответил тот, зевнув, - ты же сам разрешил мне остаться переночевать. Забыл, что ли? Или шампанское так в голову ударило?
- Постой, мы вместе спали? – я подскочил на кровати и забегал по комнате, а Джерард хрипло рассмеялся. – Да что ты хохочешь, идиот?!
- Айеро, не беспокойся за свою девственность, я не собирался даже тебя трогать. Где у тебя ванная? Умыться хочу, - Джи вновь зевнул, откидывая одеяло и являя моему взору свое бледное стройное тело, из одежды на котором присутствовали только черные боксеры, - прекрати на меня так пялиться, будто ты меня без одежды не видел.
- Не видел, - я кивнул в сторону двери, - ванная напротив комнаты. Не заблудишься. Можешь душ принять, если горячую воду включили уже.
- Хорошо, - Уэй улыбнулся и выскользнул из комнаты, успел подхватить свою одежду с пола.
Я с грохотом упал на стул и схватился за голову. Джерард спал в одной кровати со мной! Мало ли что он мог со мной сделать... Даже трахнуть мог. Хотя, я слышал от одноклассников, которые любили мальчиков, что наутро болит задница после такого развлечения, так что изнасилование отметается. Может, он меня целовал и лапал? Я подскочил к зеркалу, разглядывая свое тело.
- УЭЙ! – раздался мой негодующий вопль на весь дом.
- Что? – отозвался Джерард из ванной.
- Какого хуя ты мне засос поставил на плече? – я влетел в ванную с целью убить Джи, но только включил режим полнейшего охуения. По другому, простите, не скажешь.
- Тебя стучаться не учили? – прошептал Джерард, заливаясь краской от стыда.
А стыдиться было чего. Джи стоял, привалившись к стене боком, со спущенными до середины бедер боксерами, и сжимал свой член в руке. Уэй находился со мной в зрительном контакте, стыдливо кусал губы и хрипло дышал. Нет, даже слишком хрипло. Мой взгляд переместился ниже, к правой руке Джерарда, плотно обхватившей утренний стояк. Да, есть что прятать, хотя такое достоинство сложновато спрятать. Тут помогут только семейники до колен. Господи, Айеро, неужели ты будешь стоять и смотреть на голого Уэя, который занимается дрочкой с утра?
- Фрэнк, ты... Пожалуйста, уйди, - проскулил Джи, опуская голову и тем самым закрывая себе глаза красными прядями волос от челки. Щеки Уэя пылали, став ярко-красными. Представляю, как ему сложно сдерживаться, когда я стою перед ним в одних трусах.
- Джи, - промурлыкал я, смотря на него, и рука Джерарда дрогнула, но он также упорно смотрел в пол и кусал несчастную нижнюю губу, с которой уже капала кровь.
- Не издевайся. Зачем тебе это? – тихо проговорил парень.
В голове возник коварный план новой мести Уэю. Вспомнилась эта отвратительная сцена, где Стэн с Джерардом издевались надо мной перед всем классом. Стоп, почему Уэй был тогда заодно со Харрисоном? В душу закрались сомнения, но их я пока отодвинул на задний план, заняв все мысли издевательствами над Джерардом. Я подошел к раковине, оперся на нее руками, прогнул спину в пояснице и издал тихий стон. Джерард вздрогнул сильнее, но выдержал это маленькую пытку. Тогда я стал тереться бедрами о край раковины, чтобы холодная поверхность соприкасалась с возбужденным членом сквозь ткань трусов, и застонал в голос, вцепляясь сильнее в раковину и выгибаясь до хруста в позвоночнике.
- Господи, Фрэнк, за что ты со мной так? – Джи неотрывно наблюдал за мной, а я усмехнулся, смотря, как дрожат пальцы парня и как стекают капли смазки по головке члена. – Фрэнки, ты издеваешься? – он почти умолял меня. – Остановись, прошу! Фрэнк...
- Дрочи, Уэй, не бойся, - я вжался бедрами в раковину и вскрикнул, вздрагивая от безумно приятных ощущений, - это поначалу стыдно, а потом ты привыкнешь, - я повторил его слова, которые он шептал мне год назад в тот памятный день, когда я двинулся умом.
Уэй всхлипнул, крепче обхватил член и стал жестко надрачивать себе, не отрывая от меня жадного взгляда. Он все понял. Понял, что я решил так отомстить, понял, что намеренно издеваюсь над его чувствами и им самим. Но ни слова не говорил против, лишь рвано выстанывал мое имя. Я бросил мимолетный взгляд на Джерарда. Все-таки он безумно привлекателен, хоть и смазлив чересчур для мужчины. И сейчас, в такой интимный момент, Джи выглядел особенно красиво: растрепавшиеся отросшие волосы то спадали на ключицы и шею, то, взметнувшись вверх, падали на точеные плечи парня; тело выгибалось плавной волной; Джерард кусал окровавленные губы, но не мог сдержать стоны – они вырывались помимо его воли все чаще и были еще громче, чем предыдущие; свободной рукой Уэй скользил по стене, то упираясь в нее, то просто царапая ногтями. На его бледном теле не было ни единой татуировки или пирсинга, что меня немного удивило, ведь Джи – неформал, как-никак. С протяжным стоном излившись себе в руку, Уэй пошатнулся и привалился спиной к стене, часто дыша и зажмурив глаза. Я прошел мимо него, покрутил краны и сказал:
- Горячая вода есть. Можешь принять душ, Джерард.
- Хорошо, - прошептал он и забрался в ванну, задергивая занавеску. Мне показалось, что я видел в его глазах слезы, но мне только показалось же?
- Полотенце возьмешь в шкафчике у зеркала, - будничным тоном сообщил я Уэю, будто мы сейчас не дрочили, а пили чай с пряниками.
- Оставь меня хотя бы на пять минут одного! – закричал Джерард. Я подскочил на месте от неожиданности, уставившись на занавеску. Послышался всхлип, а потом – плач.
- Джи...
- Я прошу тебя оставить меня! – голос Уэя сорвался на истеричный шепот. - Ты добился своего, Айеро, я чувствую себя погано и мерзко...
Я выбежал из ванной и закрыл плотно за собой дверь, быстро метнувшись в свою комнату. Чтобы чем-то занять себя, я побрел на кухню и стал разогревать оставшуюся запеченную курицу в соусе и сортировать грязные тарелки, составляя их в раковину. Потом подмел в гостиной, убрал пустую бутылку из-под шампанского, вытер стол, принес разогретую еду, положил столовые приборы и уставился в окно, ожидая, пока Джерард выйдет из ванной. Просидев так минут десять, я хотел уже звать парня, но услышал легкие шаги и повернул голову в сторону шума. Джи, одетый джинсы и свитер, прошел мимо стола, подобрал свои перчатки и направился к вешалке.
- Ты даже не позавтракаешь со мной? – я встал и направился за Уэем, встав в паре шагов от парня.
- Нет, - сухо ответил Джи, застегивая куртку и натягивая шапку, а потом завязывая шарф на шее.
- Джерард, послушай..., - начала я, но Уэй поднял в воздух ладонь.
- Я не желаю ничего слышать, Фрэнк. Ты получил свою победу, радуйся. А я надеялся, что и правда стану для тебя другом. А ты так и не научился прощать, - с этими словами Джерард вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь, оставив меня в смятении.
Что только что произошло? Я не понял логики Джерарда. Он обиделся на меня из-за того, что я разрешил ему подрочить в моем присутствии? Это разве обидно? Черт подери, Уэй, ты же влюблен в меня, какого черты ты рыдал, как девчонка? Не знал, что парни после оргазма плачут... Может, я девчонка тогда? Так и не найдя ни одного ответа на свои вопросы, мне не оставалось ничего другого, как заняться игрой на гитаре.
Все каникулы я не видел Уэя, что меня очень удивляло: раньше мы часто сталкивались в парке, на улице, в аптеке или магазине, а теперь он будто прятался от меня. Но правду я узнал, когда пришел в школу с каникул. Первым уроком стояло ИЗО. Устроившись за привычной третьей партой в четвертом ряду, я разговаривал с Джамией и ждал начала урока. Каково же было удивление одноклассников, когда вместо Джерарда в аудиторию вошла пожилая женщина и объявила нам, что она – наша новая преподавательница изобразительного искусства.
- А что с мистером Уэем? – спросил кто-то из ребят. – Он приболел?
- Мистер Уэй уволился, - ответила женщина, и я вздрогнул.
- Но почему? – в голос завозмущались ученики, подскакивая со своих мест.
- По семейным обстоятельствам. А теперь хватит болтать по пустякам, начнем урок, - проговорила мисс Поттс, усаживаясь за учительский стол.
После уроков я помчался к дому Уэев, надеясь, что они живут там же, просто Джерард ушел в другую школу или просто сменил специальность, но совсем незнакомая женщина пояснила мне, что Уэи переехали неделю назад.
- Куда они переехали?! – отчаянно вскрикнул я, порядком испугав женщину.
- Я не знаю, - она пожала плечами, - мы покупали этот дом через других людей, поэтому информацией не располагаем.
- Кто продавал вам этот дом? Пожалуйста, скажи мне, это очень важно!
- Подожди минуту, - женщина прикрыла дверь, а через некоторое время вернулась с бумажкой, - вот телефон этого человека. Надеюсь, тебе помогут.
- Спасибо, - прошептал я, развернулся и на всех порах побежал домой.
Влетев в квартиру и даже забыв снять ботинки, я схватил телефон, набрал дрожащими пальцами номер, написанный на бумаге, и стал слушать гудки, мерно падающие мне в ухо.
- Квартира Маккрэкен, Берт вас слушает, - раздался тихий мужской голос в трубке.
- Здраствуйте, мистер Маккрэкен, - я запнулся, не зная, что говорить дальше, - мне нужна ваша помощь.
- А вы кто? – поинтересовался мужчина.
- Фрэнк Айеро. Мне сказали, что вы перепродали дом Уэев. Куда они уехали? Прошу вас, это очень важно.
- Айеро, значит, - размеренно проговорил Берт, будто размышляя над чем-то, - Джерард попросил меня ни в коем случае не говорить тебе его нынешнее местонахождение.
- Но почему? – я взвыл и вцепился в край столика, едва не опрокинув его на себя вместе со всем содержимым.
- Тебе лучше знать, Фрэнк, - рассмеялся мужчина, - но я бы не советовал тебе искать Джерарда. У него из-за тебя возникли проблемы. Считай, он увел охотников, оставив тебя в укрытии. Иначе бы тебя грохнули на следующий день после Рождества.
- Мистер Маккрэкен, умоляю вас, мне нужен хотя бы телефон Джи, - я осекся, осознав, что выдал отношение Уэя к себе с головой. Или наши отношения. Стоп, какие к черту отношения?!
- Фрэнк, Джерард мой друг, и я обещал ему не выдавать его. Ничем не могу помочь, прости, - по интонации Берта я понял, что он собирается закончить разговор, но я не собирался сдаваться.
- Хотя бы переведенный звонок! Пусть Джи позвонит от вас... Мне нужно услышать его.
- Ладно, - после довольно-таки длительного молчания Берт сдался, - жди звонка завтра, после 6 часов после полудня. До свидания, - и мужчина повесил трубку, но я услышал отчетливо, как он пробормотал «вечно Уэй влипает в истории, а я должен ему помогать».
Остаток вечера я промаялся, ходя по квартире из угла в угол. На ум ничего не шло, у меня не было желания заниматься даже музыкой, что было совсем нетипично для меня. Джерард из-за меня влип в историю, как я понял по словам Берта Маккрэкена. Это мне не понравилось. И более того, меня настораживали слова мужчины о том, что меня бы «грохнули на следующий день после Рождества», если Джерард не успел заранее исчезнуть. Его прошлое было покрыто таким густым туманом, что облачность на планете Венера враз рассеялась бы от зависти.
В шесть часов я сидел возле телефона, благодаря высшие силы за то, что мама была сегодня на работе допоздна. От любого шороха я подскакивал на месте, оглядываясь и вздрагивая. Теперь мне было по-настоящему страшно. А что, если люди из прошлого Джерарда доберутся и до меня? Ладно, если только до меня. А если они тронут мою маму?..
Телефон внезапно зазвонил, и я свалился со стула от неожиданности, порядком перепугавшись неожиданного звонка. Перебрав все маты из американского лексикона, я поднялся и схватил трубку, прохрипев:
- Алло.
- Фрэнк, ты хотел меня услышать? – до меня донесся тихий голос Джерарда.
- Джи, - я едва не сел мимо стула от волнения, - почему ты не сказал мне ни слова? Джи, почему? ДЖЕРАРД АРТУР УЭЙ, КАКОГО ЧЕРТА?! – я сорвался на крик и зажал себе тут же рот рукой. Господи, что со мной творится?
- Фрэнки... Со мной все в порядке, - я услышал, как Джи вздохнул и шмыгнул носом, - можешь не беспокоиться обо мне. Я больше не появлюсь в твоей жизни, и это, наверно, к лучшему.
- Ни черта это не к лучшему, Уэй! – я злился на Джерарда. Почему он ничего не объясняет мне, а только успокаивает какими-то дешевыми фразами?
- Я отравлял тебе жизнь, ты хотел мне отомстить. Ты выиграл, я ушел. Что еще?
- Ты нужен мне, - сорвалось с моих губ, и Джерард ахнул на том конце провода (я отчетливо это услышал), - пожалуйста, скажи, что ты не уедешь на другой конец света завтра! Мне не хватает тебя, Джи. Я привык видеть тебя каждый день на уроках. Ты должен быть моим учителем. Гребаным учителем ИЗО, Джерард! – я прижался лбом к стене и всхлипнул.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |