"Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут они преданы смерти."
Братья и Сестры, я получил слово, что грядет Богоявление, и с ним придет Божественный суд. Великое зло вскорости постигнет невинных, и тогда вы узнаете, что я говорю истину во имя Божественной сущности. Дьявол забрал Селию Смитсон; возьмет ли он детей и из ваших семей?
Мы должны сплотиться. Никто не избежит суда, мы все встанем перед Божественным и Он перечислит наши грехи. Отметит ли Он, что мы очистили это место во имя Его, или будет повторять, что мы не подчинились Его заветам и законам? Он говорит: "Ворожеи не оставляй в живых… жив Господь! достоин смерти человек, сделавший это." Будете ли вы удивлены, оказавшись в Аду, или будете стоять перед Божественной Сущностью в раю? Мы должны действовать сейчас. Мы должны работать сообща, чтобы подготовить свой путь к чистоте. 6 января настает. Окажетесь ли вы готовы? Я окажусь. Следуйте за мной. Аминь.
Я перестала улыбаться. Ясно. Мне не хватает более широкой картины. Это была редакция с библейскими цитатами в газете маленького городка, и этот парень явно имел свои заморочки. Никто ведь не собирался обращать внимание на его фанатичную болтовню. Верно? — Так в чем проблема?
Тетушка села напротив меня и взяла меня за запястье. — Они все сказали, что это ты убила Селию.
— Что? — я снова уставилась в газету, но слова на странице расплывались.
— Она бы не справилась, — прошептала я, едва выговаривая слова. — Ты говорила, что она бы не справилась.
Тетушка кивнула.
— Я больше не желанный гость в родильной комнате. Карсон попросил меня закупать продукты в другом городе. У Билли уже несколько месяцев не находится свободной минутки чтобы сделать мне прическу.
— Перимо нацелился на тебя. — Тенс оттолкнулся от стойки и стал ходить по кухне.
Я отчаянно пыталась осознать то, что слышала, но у меня не получалось.
— По словам этого пророка, я работаю с дьяволом, — тетушка скомкала газету и швырнула её в другой угол комнаты. Я никогда не видела её такой расстроенной.
Я почувствовала, что нужно её успокоить.
— Но это же глупо, никто больше не верит в эту чушь.
Тенс захохотал. — Тогда как ты объяснишь проколотые шины, телефонные звонки, окровавленные тела и стрелы во входной двери? — Он поднял брови, предоставляя мне выстроить логику событий.
Я еще глубже погрузилась в себя, как будто пыталась защитить себя — нас — так, как я считала нужным.
— То есть ты говоришь — если Атерности находятся здесь и церковь творит плохие дела — тогда, вероятно, они действуют сообща?
Тетушка на мгновение задумалась.
— Ности должны быть похожи на нас — они не приносят смерть, они всего лишь при случае переводят душу к Разрушителям. Но я не знаю наверняка. Я никогда не встречала Фенестру, которая бы выжила после встречи с ними.
— Так, что мы будем делать?
Кустос поскреблась в заднюю дверь и, когда Тенс открыл ей дверь, ускакала, улыбаясь.
Тетушка встала и подошла к окну. Воцарилась тишина.
— Мы пойдем в церковь. Пусть он все это скажет мне в лицо.
Я покачала головой. — Я не думаю, что это хорошая идея.
Это как дразнить кобру: лучше уйти до того, как она тебя укусит.
Тенс меня поддержал — Я тоже так думаю.
Тетушка взмахнула руками, как будто наши мнения уже не могли повлиять на разговор.
— Когда вам будет по сто шесть лет, тогда вам не нужно получать разрешение малолеток. Подготовьтесь и ради Бога, постарайтесь выглядеть соответствующе и богобоязненно. — Она вышла, громко топая ногами.
— А как выглядит богобоязненность? — спросила я у Тенса.
— Вероятно, не как Спанч-Боб. — улыбаясь, ответил он, указав головой на мою пижаму. Потом он взял яблоко и вышел из кухни.
Глава 19
Мои слова похожи на слова сумасшедшего, я знаю. Но я не чокнутая. Единственное, в чем я уверена, о чем я говорю правду, это то, что к тому времени, когда душа проходит через меня, она не собирается сообщать друзьям и родным, что я не псих. У них есть о чем еще подумать тогда, когда они начинают видеть свет вместо меня.
Меридиан Лэйн, 13 апреля 1946
Я уставилась на юбку от школьной формы в ужасе осознавая, что Тенс выстирал и выгладил каждую её складку. Я подумала о других вещах, которые он принес мне прошлым вечером. Он не смотрел на меня, даже не заворчал, когда я, запинаясь, поблагодарила его после того, как увидела свое розовое, украшенное серебряными звездочками, белье на верху стопки.
Очевидно, мама и не предполагала, что мне понадобится выглядеть богобоязненной в присутствии членов радикальной общины, каждый из которых думал, что я адская ведьма. Школьная юбка и бежевая кружевная блузка, которую я отыскала в шкафу, казались наиболее близкими к приемлемому. Я бросила взгляд на темно-зеленые лосины. Колготки были порваны в семи местах, но "богобоязнень" явно не подразумевала оголенные колени.
Я спустилась по лестнице через пятнадцать минут. И тут же порадовалась, что крепко держусь за перила. Я с трудом узнала человека в костюме, стоящего спиной ко мне. Боже Милостивый, Тенс выглядел потрясающе. Его костюм был сделан из черного блестящего материала в серую угольную полоску. Может быть брюки были чуть коротки, а рукава чуть длиннее, чем нужно. Он возился с галстуком, стоя перед зеркалом в прихожей. Должно быть, я отражалась в этом зеркале, потому что внезапно он замер, будто почуявший опасность кролик. Готовый спасаться бегством.
Ему бы тоже стоило постричься. А так его волосы запутались сразу за его ухом. Он смотрел на меня в зеркале. Я не могла понять его выражение, оно было закрытым, осторожным, может быть слегка испуганным.
— Неплохо. — Я проглотила возгласы восхищения, чуть было не вырвавшиеся из меня.
Он хмыкнул и продолжил мучить свой галстук.
— Давай, я помогу. — Я протянула руку. — Я завяжу его под себя, но ты потом сможешь подогнать его под свой размер.
Он остановился и подумал над моими словами.
— Я серьезно. Давай его сюда. Меня папа научил. — Это был один из немногих моментов в жизни, в котором мы общались с папой.
Тенс неохотно передал мне серый шелковый галстук, пахнущий кедром. Я повесила его себе на шею, пытаясь не замечать идущее от него тепло. Я закрыла глаза, вспоминая способ подвязывания, надеясь, что я не опозорюсь.
Последним усилием, я затянула самый аккуратный узел в своей жизни. Сняла галстук через голову и отдала его Тенсу. Он снова хмыкнул и надел его на шею, затянул узел, разгладил складки. Опустил воротник накрахмаленной белой рубашки, но немного промахнулся, захватив воротником немного волос на затылке. Я потянулась и выправила его волосы, попутно пальцами отметив мягкость его волос и спокойствие его тела при прикосновении.
— Ну что же, давайте приступим! — послышался тетушкин голос прежде, чем она спустилась по лестнице.
Я отпрыгнула от Тенса, как будто нас застали за чем-то очень неприличным.
— Спасибо, — пробормотал он, и отошел от меня. Мне кажется, он покраснел.
Я повернулась к тетушке, ожидая увидеть ее одетой в что-то, не очень отличающееся от ее безупречной классики. И челюсть отвалилась от удивления.
Тетушка блистала в фиолетовом, бархатном юбочном костюме. Она вела себя, будто английская Королева, а общее впечатление заставило бы королеву Элизабет гордиться. Слои юбки выглядывали один за другим, скрывая ее ноги. Жакет облегал ее крошечную фигуру, и подчеркивал бюст, о котором я даже не подозревала. Казалось, даже Кустос была шокирована.
Тетушка натянула белые перчатки и протянула мне такие же. Она надела мне на голову темно-синюю шляпку, украшенную полу-вуалью, и слегка нахлобучила ее.
— Надень-ка её.
— Но я…
— Да, ты должна. Я не могу позволить этим Праведникам говорить, что мы не следуем их обычаям.
— Они носят перчатки и шляпы?
Она тяжело посмотрела на меня и обмотала вокруг шеи толстый шарф.
— Ты когда-нибудь слышала про религию, которая восхваляла наготу? Не отвечай. Они требуют закрывать свое тело. Так что мы прикроемся.
Я чувствовала, что я буду единственным человеком в возрасте до восьмидесяти, одетая в шляпу, вуаль и перчатки, но это было тетугкино представление.
— Неважно, — сказала я, категорически не обращая внимания на зеркало, проходя мимо.
Тенс надел черную мягчайшую кожаную куртку, затертую и заношенную.
— Ты почти такой же красивый, как и Чарльз в этой куртке. — Тетушка открыла шкаф и указала на груду коробок из под шляп на верхней полке. Она была слишком маленькой, чтобы достать их.
— Вторая сверху тебе очень подойдет.
Тенс потянулся и спустил коробку вниз. Тетушка сняла крышку и убрала желтую упаковочную бумагу. Вытащила угольную фетровую шляпу с синей шелковой полосой, и сказала Тенсу.
— Наклонись.
Он склонился, сгибая колени, так что тетушка смогла легко дотянуться до его головы. Она надела на него шляпу под углом.
Мое сердце замерло, и я напомнила себе, что необходимо дышать. Тенс возвышался как одна из тех звезд черно-белого кино — опасный, притягательный гангстер.
— Тебе нравится? — Спросил он, повернувшись ко мне.
Я кивнула, так как не смогла вымолвить ни слова.
— Браво, — воскликнула тетушка, хлопнув в ладоши. Она первой пошла к Ленд Роверу. — Мы опоздаем, если не поторопимся.
Я попыталась проскользить за Тенсом, не желая прокладывать свой путь. Скольжение не получилось, но я и не опозорилась.
— Давай поменяемся? — прошептал он мне.
Я подавила смешок. Видя древнюю тетушкину вуаль на его голове я хихикала про себя.
— Обязательно, — сказала я через плечо. Он в это время запирал засов на входной двери.
Тенс свернул за очередной угол. Забитые парковки простирались перед нами. В отдалении, на фоне гор Сангр Де Кристос находилось огромное строение из цемента и хрома, мимо которого мы проезжали накануне вечером. Это было здание больше подходящее для города с населением раз в десть больше, чем вмещал Ревелейшн.
— Это церковь или аэропорт?
— Ага, я тоже считал, что ему не хватает самолетов. — Пробормотал Тенс.
— Погоди, ты еще не видела его внутренне убранство. Я однажды пробралась туда, чтобы посмотреть, что там была за суета. — Сказала тетушка, дотрагиваясь до моего плеча.
Мы свернули направо, и мир стал светлее, как будто выглянуло солнце и улица стала веселее.
— Я высажу вас и припаркую машину, — обратился к тетушке Тенс.
— Это не обязательно…
— Обязательно.
Он прокладывал путь сквозь толпы улыбающихся и смеющихся пешеходов, как будто они шли на вечернику а не в церковь. Шляпки, вуали и каблуки женщин дополнялись мужскими костюмами-тройками и начищенными туфлями.
Тенс затормозил у зоны высадки и я отстегнула ремень безопасности.
— Будьте готовы, — сказал он мне, затем устремил взгляд вдаль, как будто он хотел что-то добавить, но не знал как.
— Пойдем, дитя. Давай встретим их лоб в лоб.
Я открыла дверь и взяла тетушку за руку. Она пробиралась по обочине, обходя сугробы и ледяные наносы. Волосы на моем загривке встали дыбом.
Тенс посмотрел мне в глаза, но я не смогла понять выражение.
— Я скоро вернусь.
Я кивнула и положила свою руку в перчатке на тетушкину руку.
— Мы подождем Тенса здесь, — сказала она, дотронувшись до меня.
Радостные разговоры как будто обрывались вокруг нас. Незнакомый мужчина в белой сверкающей робе стоял в проходе и приветствовал каждого приходящего. Он склонился к другому мужчине, который что-то зашептал и указал на нас.
— Они говорят о нас? — спросила я, чувствуя, как неловкость заливает щеки румянцем.
— Пойдем поздороваемся, — тетушка как будто ничего не заметила и направилась к ним.
— А стоит ли? — пробормотала я.
— Джек, я так рада тебя сегодня видеть. Позволь представить тебе мою племянницу, Меридиан. — И, обернувшись ко мне, она сказала: — у Джека и его жены Николь шесть прекрасных детишек, которым я помогла появиться на свет. Старший в следующем году будет поступать в колледж. Как твои дети, Джек?
— Все хорошо. Я рад, что ты пришла, Мери. Мы молимся за твою душу каждый вечер за ужином.
— Ну просто прелесть, — тетушка дотронулась до его руки, как будто не заметив, как он вздрогнул. — А ты уже подыскал себе работу?
— Преподобный помог мне получить место в высшей школе.
Я старалась не замечать шепота и взглядов людей, которые обходили нас по широкому кругу.
— Ты простишь меня, мне нужно поприветствовать людей позади тебя, — Джек отвернулся прежде чем даже сказал предложение до конца.
— Ты знала всех этих людей? — спросила я у тетушки.
Она кивнула, не взглянув на меня.
— Раньше знала. Но они решили, что общение со мной слишком рискованно. Или они приехали сюда, чтобы избавить город от таких как я. — произнесла она будто отвечая на мой невысказанный вопрос. — О, а вот и твой молодой человек, — она улыбнулась, когда Тенс приблизилась.
— Но он не…
— Конечно твой, — усмехнулась она.
Тенс подошел к нам в длинной галантной шляпе. Я почти видела улыбку в его глазах. Он предложил тетушке руку.
— Идемте?
— Да, благодарю. — Она взяла его под руку, и я на мгновение увидела её той самой молодой девушкой, которой она когда-то была вместе со своим Чарльзом.
Я пошла за ними и поняла, что руки трясутся.
Тенс подался и взял меня за руку, переплетя пальцы.
— Я здесь, — сказал он.
Я кивнула, не понимая, откуда взялся сжимающий нутро страх. Мне пришлось несколько раз закрывать рот, когда мы проходили через просторные залы. Они были связаны витражами, изображающими сцены из Библии. Пространство вокруг заполняли псалмы, исполняемые на гигантском органе. Это строение, эти люди заставляли меня чувствовать себя очень маленькой.
Глава 20
Встречающий прихожан человек, который раздавал программки, проигнорировал нас, несмотря на то, что тетушка обратилась непосредственно к нему.
— Рада тебя видеть, Девлин. Надеюсь, твои дети здоровы?
Мы не остановились, но прошли вплотную к нему.
Я смотрела прямо перед собой когда тетушка вела нас к центру святилища. Оно было огромным, с блестящими трубами органа и пустой кафедрой, возвышающейся над собранием. Я понимала, что к концу службы моя шея будет болеть.
Возле уха всего на мгновение зажужжала муха, а затем беззвучно упала на пол позади меня. Я молилась, что в церкви не было умирающих людей.
Тихий шум, состоящий из шепота и ерзающих на скамьях людей, преследовал нас. Казалось, будто тут находится все население городка.
— Я думаю, они ждут, что я вспыхну синим пламенем. — тетушка предостерегающе покачала головой. — Почти все, кого я знаю, за исключением немногих, сейчас здесь.
Она остановилась возле наполовину занятой скамьи и жестом сказала мне садиться. Я не хотела отпускать руку Тенса, так что не стала этого делать. Я цеплялась за нее, наблюдая, как мамаша с тремя маленькими детьми сначала отодвинулась на дальний край скамьи, а потом и вовсе пересела на несколько рядов назад.
Знакомые аккорды воскресной школы раздались из колонок, заглушая разговоры вокруг нас. С каждым звуком этой песни энергия и пыл собравшихся росли. Община пела, хлопала и плясала как один. На лицах вокруг нас заблестели капельки пота, но пение продолжалось.
Рев толпы заставил меня обернуться. В форме перевернутой буквы "V" Перимо вместе с группой одетых в рясы людей и эскортом охраны проследовали через центральный проход.
Тетушка перегнулась через Тенса и сказала мне: — Это его двенадцать псевдо-послушников.
Последние трое, включая самого Перимо, обладали какой-то нечеловеческой красотой. Они бы могли быть на фотографиях, которыми лучшие пластические хирурги подтверждают качество своей работы.
Преподобный Перимо находился в центре буквы V, очевидно, впитывая окружающую его энергию. Он останавливался, чтобы поприветствовать собравшихся и дотронуться до некоторых счастливчиков. Он не сбился с шага, проходя мимо нашей скамьи, вместо этого он поклонился тетушке и улыбнулся мне. Это было одновременно и зловещим и таинственным знаком. Я не знала, было ли это хорошо, или просто знаком, что вызов принят. Но в любом случае я чувствовала, что скоро это выясню.
Он заговорил в крошечный микрофон телесного цвета во время паузы в музыке:
— Я воспою хвалу Господу Богу Израиля.
Он простер руки как будто благословляя поющих и жестом дирижера прервал звук. Все замолчали. Я сжала руку Тенса, он подался чуть назад.
Преподобный Перимо обратился к общине:
— Начну с того, что я наблюдаю новые лица сегодня. Мы молились за то, чтобы вы услышали слово Всевышнего и присоединились к нам в этом священном месте. Могу ли я услышать "Аминь"?
Все ответили, как один: — Аминь!
Преподобный Перимо продолжил: — Когда я задую в трубу, пусть все те, кто со мной, так же задуют в трубы со всех сторон.
Он поднял руки и звуки трубы прозвучали как будто бы отовсюду.
— Аминь. Аминь. — Преподобный Перимо прошел к кафедре. Его сопровождающие разместились в огромных обитых фиолетовым бархатом креслах позади него.
— Я не красноречив…. И сказал Господь ему: "и Я буду при устах твоих и научу тебя, что тебе говорить." Меня часто спрашивают, почему в основу своего пастырства я положил Библию. Ведь я всего лишь человек, ошибающийся, как и вы. Но слово Господне было дано нам при Сотворении. Это великий дар. Здесь есть ответы на все вопросы. — Он поднял с подставки огромную Библию. — Ваши души знают истину. Вы знаете, что подобно Моисею я говорю от имени и по поручению Господа. И я доказывал вам это снова и снова. Кто говорил вам, что надо следить за скотом?
— Ты говорил! — закричала какая-то женщина.
— Кто предупреждал вас, что гуляющие дети — это игрушки дьявола.
— Ты говорил! — мужчина поднял кулак.
Его голос завораживал. Как будто Библия была спущена из рая. Акустика храма придавала его голосу богатый тембр и безусловность его словам, когда он продолжил цитировать Ветхий Завет.
Тенс слегка подтолкнул меня и я увидела несколько безупречно одетых людей сбоку от Перимо.
— Эти, самые высокие, приехали в город сразу после нас.
Один из его двенадцати поднялся, оглядывая всех сидящих внизу:
— Блюди себя пред лицом Его и слушай гласа Его; не упорствуй против Него, потому что Он не простит греха вашего, ибо имя Мое в Нем.
Меня встревожили кивание и тихое "Аминь" в аудитории.
Преподобный Перимо топнул ногой: — "Всякий человек, хулящий имя Господа, должен быть предан смерти". Это сильные слова, Братья и Сестры, но Господь не смягчает их значение. За ваши души идет непрекращающаяся битва. Вы должны быть уверены, что ваша семья, друзья, и соседи помогают вам на благом пути. Лучше один погибнет и попадет в ад, чем все мы. Аминь?
— Аминь! — заорали собравшиеся. Некоторые поднялись с мест и стали аплодировать. Тетушка заерзала на месте и что-то бормотала про себя.
— "Если вы будете поступать по уставам Моим и заповеди Мои будете хранить и исполнять их; то Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастания свои, и древа полевые дадут плод свой…" Где Брэнсон МакЭфи?
Мужчина поднялся. — Я здесь.
— Брэнсон, какой в этом году у тебя урожай кукурузы?
— Больше чем на двести процентов по сравнению с прошлым годом.
— Что изменилось?
— Я был спасен на прошлое Рождество.
— И Благословение снизошло на тебя в изобилии.
— Да, сэр, так Он сделал. И моя спина больше не болит.
— Он был исцелен! Хвала Господу! Аминь!
— Аминь!
— "Если же пойдете против Меня и не захотите слушать Меня, то Я прибавлю вам ударов всемеро за грехи ваши; пошлю на вас зверей полевых, которые лишат вас детей, истребят скот ваш и вас уменьшат, так что опустеют дороги ваши." Господь знает. — Перимо жестом указал на другого человека в своем отряде.
Мужчина поднялся. — На этой неделе маленькая Селия была оторвана от нас, а также случилось два выкидыша. Прежде чем мы были спасены, кто видел, как город умирал каждый день? Дорога была пустынна, никто не останавливался здесь, никто не переезжал сюда жить. Но теперь, только за последнюю неделю четыре семьи переехали к нам — я попрошу Стоунсов, Роджерсов, Греггсов и Паттерсонов подняться.
Четыре молодые семьи поднялись и сорвали аплодисменты в свою честь.
Преподобный Перимо сказал далее: — "Народ стал роптать вслух Господа; и Господь услышал, и воспламенился гнев Его, и возгорелся у них огонь Господень, и начал истреблять край стана…" Я не знаю, слышали вы или нет, но дом Ломбардо сгорел прошлой ночью. Они спаслись, но мы должны молиться за их души, чтобы они услышали предостережение Господа.
Тетушка ахнула.
— Есть люди, которые будут вам говорить, что Господь не начинает пожаров, что Он не увеличивает урожай у праведных. Что ему безразлично кто наши друзья и как мы относимся к инакомыслящим, — Перимо покачал головой. — В Библии сказано иначе: " Побей его камнями до смерти, ибо он покушался отвратить тебя от Господа, Бога твоего…" — Он ни разу не отвел от нас взгляда. Ни единого. Я не уверена даже, что он моргал.
Женщина в аудитории вскочила и закричала: — Каюсь, каюсь. Спаси меня, Господь, спаси!
Тенс проворчал: — Это миссис Девлин. Интересно, сколько раз она репетировала этот кусок.
Преподобный Перимо вытянул руку, призывая тишину, и люди притихли. — "Те же, кто остался верен Господу, Богу вашему, живы и по сей день…"
— Теперь те, кто нуждается в особом благословении, встаньте передо мной. Кто нуждается в прикосновении Божьем? Кто еще кается? Кто уверовал в Господа Всемогущего? — хор начал петь современный христианский гимн, и Перимо сказал: — Кто находится на стороне Господа? Позвольте им прийти ко мне.
Людские ряды поднялись и шаферы образовали один проход от входа в собор. Перимо перекрестился и кивнул. Орган стал изрыгать звуки, а хор запел.
— Вставай, — сказала тетушка Тенсу, но когда шаферы подошли к нашему ряду, они нас пропустили. Толпа не остановилась чтобы дать нам возможность присоединиться к процессии.
Тетушка помахала Перимо.
— Простите, но нас случайно пропустили.
Я понятия не имела. как ее голос может звучать так громко и четко. Я молилась не потерять сознание от удивления.
Шаферы посмотрели в сторону кафедры, ожидая указаний. Преподобный Перимо пошел к нам, раздвигая отставших.
— Мы хотим благословения. — Сказала тетушка, когда Перимо приблизился, возвышаясь над нами.
— Благословение дается верующим. Вы верите в Божественную Сущность? В Его предназначение в вашей жизни? В его наказания и заветы? — он склонялся до тех пор, пока не оказался с тетушкой наравне, ни разу не моргнув.
Ее подбородок дернулся, и если бы ее позвоночник мог полностью распрямиться, она бы стояла вровень с ним и еще выше.
— Я верю в Создателя, — сказала она звучным, уверенным голосом, который не допускал возражений.
Он полу-улыбнулся, полу-усмехнулся и склонил голову набок, как будто размышляя над своевольным высказыванием ребенка.
— Ты отрекаешься от путей зла и изгоняешь дьявола, поселившегося в твоей душе?
Он наклонялся к ней, говоря добрым и убаюкивающим тоном.
— Я дитя Создателя. Я не зло. Я никогда не была злом. Я дитя Света.
Его голос продолжал смягчаться, как будто он разговаривал с маленьким и глупым ребенком.
— Дьявол прочно поселился в твоем сердце, да?
— В моем сердце нет дьявола, мистер Перимо. Я жила здесь большую часть своей жизни и я знаю большинство людей. Они вам скажут, что я не делала зла.
Я поняла, что несмотря на то, что тетушка сказала, не найдется никого из присутствующих здесь, кто бы встал на нашу сторону.
— Если ты не покаешься, благословение не поможет тебе. Я ничего не могу сделать для тебя. Ты можешь получить знак креста, но не будет тебе благословения до тех пор, пока ты не изгонишь дьявола из своей души. — он снова четко говорил в микрофон. — До дня, когда "священник очистит вас и смоет ваши грехи, и вы будете чисты перед Господом."
— Я чиста. А ты сам — Дьявол, да? — прошептала тетушка, но микрофон уловил ее слова.
Собрание синхронно ахнуло, и Тенс сдвинулся как бы защищая тетушку.
— Мне их вывести отсюда? — Джек возник возле локтя Перимо.
— Нет, пусть остаются. Возможно, мы еще сможем поработать над их душами и спасти их. — Перимо пошел обратно к кафедре и продолжил службу, как будто ничего не произошло.
— "и сказали: вот, показал нам Господь, Бог наш, славу Свою и величие Свое, и глас Его слышали мы из среды огня;… приступи ты и слушай все, что скажет Господь, Бог наш…и сделай так.".
Двенадцать его приспешников одновременно поднялись и сказали: — Аминь во славу Господа.
Собрание повторило эти слова на фоне гремящих труб.
Злобные взгляды впивались в нас со всех сторон.
— Уходим отсюда, — Тенс схватил меня за руку, и буквально вытащил меня и тетушку обратно в проход. Мне кажется, мы так и не остановились передохнуть, прежде чем мы не оказались в Ленд Ровере и церковь скрылась из глаз.
____________
К тому времени, когда мы добрались домой, тетушка задремала. Она была бледной, ее кожа была похожа на бумагу, как будто она ушла очень глубоко внутрь себя. Телефон звонил, когда мы вошли в дом. Я не была уверена, стоит ли нам отвечать на звонок. Но прежде чем я смогла высказать свою озабоченность, тетушка сняла трубку. Она волновалась все больше и больше пока, наконец, не повесила трубку.
— Что не так? — спросила я, не уверенная, сто смогу еще с чем-то справиться.
— Как ты себя чувствуешь? — она обхватила мое лицо ладонями и внимательно посмотрела в глаза.
— Все в порядке?
— Я думаю, что пришло время тебе пойти со мной.
— Кто это был?
— Старый друг. Нет времени на раздумья. У него не так много осталось.
— Куда мы идем? — я снова надела пальто.
— За твоим следующим уроком.
— Как это?
— Как пропустить готовую, но сильную душу через свое окно.
— Кого?
— Лучшего друга моего Чарли. Джаспера Лоджа. Его внучка попросила меня. Он не против, чтобы ты тоже присутствовала.
— Где?
— На его смерти, деточка. На его смерти.
Глава 21
Декабря, 1974
Нет половых различий. Нет мужчин или женщин. Все едино, нет множества. Лишь несколько людей, использующих более трех процентов мозга, знают это. Думаю об Эйнштейне — он знал такие вещи, которые немногие смогут осознать, даже с помощью визуальных средств. И коль скоро лишь немногие могут осознать идею отсутствия полов и количественных мер, когда речь идет о Создателях, мы — Фенестры — должны попытаться объяснить. И вот я стараюсь. И хотя получается далеко не всегда, но это мой путь.
Линея М. Винн 1900 — 1975 (убита Атерности. Недоказано. Причиной смерти названо случайное утопление) — ее кузина Меридиан Фулбрайт, 3 марта 1975.
Мы остановились перед древним, покрытым ползучими растениями, вагончиком. К нам подошли, крадучись, две кошки, а вдали залаяла собака. На толстом слое грязи и глины лежал слой сена, но я все-таки аккуратно прошла к широкому крыльцу. Коты мяукали и вместе с нами вошли внутрь.
Она направилась прямо в спальню, рассказывая нам все по дороге. Она бывала в этом доме много раз.
— Привет! Джаспер, это моя племянница Меридиан. Она одна из нас.
Я стояла в раздумьях в проходе спальни, чувствуя, как сердце наполняется страхом. Почему этот старик пугает меня?
Я подпрыгнула, услышав голос позади себя.
— Пой дедушка Джаспер — один из последних оставшихся в живых ветеранов Второй Мировой Войны. Стрелок Б-17, в день высадки союзников в Нормандии обстреливал с друзьями пляжи. Я не могла не упомянуть это, представляя его.
Женщина с длинными косами в крестьянской юбке вошла в комнату и села напротив тетушки.
— Привет, тетушка, рада снова тебя видеть. — Она улыбнулась. Запахи сосны и пачули как будто облаком вились за ней.
— Сара, прошло уже слишком много времени, — тетушка дотронулась до ее руки сквозь килтовую ткань. Мысль, что военный человек так съежился, была нелепой.
— Он едва держится, тетушка. Ему недолго осталось. Он написал в своих бумагах, чтобы я позвала тебя, когда придет время.
— Мы с твоим дедушкой приехали обратно. Он всегда очень гордился что ты переехала в Нью-Йорк и чего-то добилась.
Сара засмеялась и отхлебнула из кружки. — Он любил похвастаться, не так ли?
Тетушка жестом подозвала меня. Я медленно подошла к кровати.
— Это моя племянница, Меридиан. Я сшила этот кильт когда умерла твоя бабушка, Сара.
Веки Джаспера не дрожали, но его дыхание было ритмичным, хотя он не был подключен к какому-либо аппарату.
Тетушка взяла меня за руку. Я почувствовала, как будто я взяла палящее солнце. Ее рука была очень горячей, а моя — очень холодной.
— Сара, ты хочешь сказать еще что-нибудь?
Сара поднялась и поставила кружку.
— Он все знает. Все уже сказано.
— Ну что ж, Меридиан, я хочу, чтобы ты закрыла глаза и представила себе то окно. Ты сделаешь это сама. — тетушка сжала мою руку. — У меня уже не хватает сил защищать тебя.
Я взглянула на Сару, не зная, как она отреагирует. — Я ясновидящая, — сказала она, пожав плечами. — Ты меня не удивишь.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |