подобным образом.
Ви сделал глубокий вдох и выпустил воздух из легких, словно вытесняя вымыслы,
которыми характеризовал себя… Джейн… и их союз.
Ему нужно сменить парадигму.
Ради них. Ради себя. Ради Бутча.
Боже, выражение на лице копа, когда все здесь происходило, было ужасно
печальным.
Поэтому, да, пора прекратить использовать внешнее дерьмо, чтобы излечивать
свои эмоции. Экстремальный секс и боль долгое время казались превосходным решением,
но на самом деле, они были консилером на прыще: уродство оставалось на месте.
Ему приходилось разбираться с внутренними заморочками, и он не нуждался в том,
чтобы Бутч или кто-то другой ломал его, чтобы выпустить пар. Таким образом, с Джейн
эта странность действительно была лишь в удовольствие.
А если серьезно, похоже, Ви наконец-то был готов попробовать психиатрическую
версию Проактива.
Ну да, скоро он появится на ТВ, и скажет в камеру: «Потребовалась всего лишь
капля Самоанализа… а затем я ополоснулся запатентованным средством «Найдя себя», и
мой разум и эмоции очистились и засияли…»
Ладно, теперь он точно теряет свои чертовы яйца.
Поглаживая мягкие волосы Джейн, он прошептал:
– Обо... всем, что у меня есть здесь. Если ты в игре, я все еще хочу играть… если
ты понимаешь, о чем я. Но с этого момента это просто ради забавы, и только для нас с
тобой.
Черт, в этом месте у них было полно прекрасного, извращенного секса с кожаными
игрушками, и он всегда будет хотеть этого с ней. Лишь бы Джейн думала так же…
– Мне нравится, что мы делаем здесь. – Она улыбнулась. – Это меня заводит.
Что ж… как тут члену не задергаться.
– Меня тоже.
Улыбнувшись ей в ответ, он обнаружил один ключ в их многообразии. Это
«перелестни-страницу» решение было превосходным, но как продолжить в этом духе? Он
просто не мог позволить себе проснуться завтра и снова стать тем парнем, который вечно
сходит с катушек.
Проклятье, он выяснит способ. Так ведь?
Он нежно прикоснулся к щеке своей шеллан:
– До тебя у меня ни с кем не было отношений. Мне следовало знать, что однажды
мы наткнемся на стену.
– Без этого никак.
Он подумал о своих братьях и обо всех тех потрясениях, стычках и спорах среди
этой кучки качков. Каким-то образом, они всегда все улаживали… обычно устраивая друг
другу трепку время от времени. Как все парни.
Очевидно, они с Джейн будут поступать так же. Не со взбучками, конечно, но с
ухабистыми дорогами и конечными разрешениями. В конце концов, это жизнь… а не
сказка.
– Но знаешь, что лучше всего? – спросила Джейн, обернув руки вокруг его шеи.
– Я не чувствую себя мертвым, потому что тебя нет в моей жизни?
– Ну, да, это тоже. – Она приподнялась и поцеловала его. – Одно слово:
примирительный секс.
Ооооооо, дааааааа. Только…
– Стой, это же два слова? Или ты поставила между ними дефис?
– Мысленно. Но ведь можно и так, и так?
– Или примирительныйсекс это одно слово.
– Тоже вариант. – Пауза. – Я упоминала, что ты самый сексуальный умник,
которого я встречала?
– Что-то припоминаю. – Он опустил голову и прикоснулся своими губами к ее. –
Просто держи эту мысль при себе. У меня репутация крутого парня, которую нужно
поддерживать.
– Твой секрет со мной в безопасности.
Ви стал серьезен:
– Это я с тобой в безопасности.
Джейн прикоснулась к его лицу:
– Я не могу обещать, что мы снова не наткнемся на ухабы, и знаю, у нас возникнут
разногласия. Но в одном я уверена точно – со мной ты всегда будешь в безопасности.
Всегда.
Вишес прижал Джейн ближе и уткнулся в ее шею. Он думал, что все наладилось,
когда она умерла и затем вернулась к нему в своей милой призрачной форме. Но
ошибался. Любовь, понял он, подобна кинжалам, которые он кует в своей кузнице.
Только-только выкованное оружие блестяще и ново, и лезвие сияет при свете. Держа его
в своей ладони, ты исполняешься оптимизмом от того, каким он будет в поле, и не
можешь дождаться, чтобы испытать его в бою. Только обычно те первые пару ночей
неумелы, ты привыкаешь к нему, а он – к тебе.
Со временем сталь теряет блеск новизны, рукоять пачкается, и, может, ты даже
пару раз подцепишь занозы. Но то, что ты получаешь взамен, спасает твою жизнь. Как
только вы хорошенько познакомитесь, друг с другом, он становится частью тебя,
продолжением руки. Он защищает тебя и помогает защитить братьев; он наполняет
уверенностью и силой столкнуться со всем, что может выйти из ночи; и куда бы ты ни
пошел, он остается с тобой, прямо над твоим сердцем, всегда там, когда нужен.
Но ты должен поддерживать лезвие в должном состоянии. И перематывать рукоять
время от времени. Перепроверять балансировку.
Забавно… все это из разряда очевидного, когда дело касается оружия. Почему до
него не доходило, что брачные союзы – то же самое?
Закатив глаза, он подумал: Боже, может, Холлмарк возьмется за линию открыток
на День святого Валентина в средневековом стиле, нечто в духе Холли Голайтли83. Он
стал бы идеальным генератором идей.
Закрыв глаза и держа в объятьях свою Джейн, он был почти рад, что сошел с
катушек, просто потому, что они смогли оказаться здесь.
Холли Голайтли (Holly Golightly или Holly Gothlightly) – героиня новеллы Трумэна Капоте «Завтрак у
Тиффани».
Ну, он бы выбрал более легкий маршрут, если бы такой существовал. Только,
Вишес не был уверен, что тогда бы все получилось. Нужно постараться, чтобы дойти до
этой точки.
– Я хочу кое-что у тебя спросить, – тихо произнес он.
– Что угодно.
Немного отстранившись, Ви погладил ей волосы обтянутой перчаткой рукой и
далеко не сразу спросил то, что вертелось у него на кончике языка:
– Ты… позволишь мне заняться с тобой любовью?
***
Глядя на Вишеса и чувствуя на себе его тело, Джейн поняла, что никогда его не
отпустит. Никогда. И если они смогли пережить прошлую неделю, то у них есть
выдержка, необходимая для крепких браков… или союзов.
– Да, – сказала она. – Пожалуйста…
Ее хеллрен приходил к ней столько раз за то время, что они вместе: ночью и днем; в
душе и в постели; одетый, раздетый, полуодетый; быстро и жестко… жестко и быстро. Та
грань в нем всегда была частью возбуждения… она и непредсказуемость. Джейн никогда
не знала, чего ожидать – будет ли он приказывать ей, возьмет контроль над ее телом, или
сдержится, чтобы она могла делать с ним все, что захочет.
Константой, однако, было то, что он никогда не желал медлить.
Теперь же он просто гладил ее волосы, пропуская волны меж пальцев и убирая их
ей за уши. А затем он, не отрывая от нее взгляда, нежно соединил их губы. Он ласково и
нежно облизнул ее… но когда она открылась, Ви не нырнул внутрь, как делал всегда. А
продолжил целовать ее… пока она не почувствовала себя опьяненной посасываниями и
ощущениями плоти на плоти.
Обычно ее тело с ревом требовало его. Но теперь ее охватила восхитительная
медлительность, расслабляя, принося безмятежное возбуждение, которое каким-то
образом было таким же проникновенным и сокрушительным, как отчаянная страсть,
которую она обычно испытывала.
Когда Ви сменил положение, она последовала за ним, полностью устроившись на
спине, а он поднялся и накрыл ее тело своим. Поцелуй не прекращался, и она была так
поглощена им, что не заметила, как Ви скользнул рукой под рубашку. Его теплая ладонь
медленно поднялась вверх, направляясь к ее груди… найдя и обхватив ее. Никаких
поддразниваний, сжиманий, щипков. Он просто водил большим пальцем по ее соску,
назад и вперед, пока Джейн не начала выгибаться и стонать ему в рот.
Ее руки опустились к его бокам, и… о, Боже, там был узор из отметин, что она
видела. И они обхватывали весь его торс...
Вишес поймал ее запястья и положил ее руки обратно на кровать:
– Не думай об этом.
– Что он сделал с тобой…
– Шшш.
Поцелуй возобновился, и она действительно хотела бороться с ним, но эти
увлекательные ласки нежно затмили ее разум ощущениями.
С этим все кончено, сказала Джейн себе. И что бы здесь не случилось, оно помогло
им прийти к настоящему моменту.
Вот все, что ей нужно было знать.
Глубокий и низкий голос Вишеса донесся до ее ушей:
– Я хочу снять с тебя одежду. Можно?
– Пожалуйста… да… Боже, да.
То, как он раздевал ее, было частью удовольствия, таким же великолепным, как
исход, благодаря которому они оказались кожа к коже. И каким-то образом, поэтапное
обнажение того, что он видел так много раз, заставляло все казаться новым и особенным.
Ее грудь напряглась еще сильнее, когда прохладный воздух окружил их, и Джейн
смотрела на его лицо, пока Ви поглощал ее взглядом. Там была нужда, несомненно, но
помимо нее еще столько всего… благоговение, благодарность… уязвимость, которую она
чувствовала, но никогда не видела так ясно.
– Ты все, что мне нужно, – сказал он, опустив голову.
Его руки были повсюду, на ее животе, бедрах, между ними.
На ее влажном лоне.
Оргазм, который он подарил ей, был теплой волной, разлившейся по ее телу,
сиявшей снаружи, возносившей ее на блаженное облако удовольствия. И посреди него, он
приподнялся над ней и скользнул внутрь. Никакого жесткого секса, лишь больше той
волны, внутри и вокруг нее, его тело двигалось, эрекция входила в нее и выходила.
Никакой спешки, лишь больше медленной любви.
Никакой срочности, у них было все время в мире.
Когда Вишес кончил, оргазм отдался в последнем изгибе его позвоночника и
запульсировал в ее лоне. Джейн присоединилась к нему, и вдвоем они затерялись в
напряженных, слитых телах… и душах друг друга.
Перекатившись, он оказался под Джейн, и она легла, прислонившись к его крепкой,
мускулистой груди, томно, как летний бриз, и столь же невесомо. Она плыла, ей было
тепло и…
– Ты в порядке? – спросил Вишес, взглянув на нее.
– Более чем. – Джейн посмотрела ему в глаза. – Я чувствую себя так, будто в
первый раз занималась с тобой любовью.
– Хорошо. – Он поцеловал ее. – Таков был план.
Положив голову над его бьющимся сердцем, Джейн посмотрела на стену за его
столом. Она никогда не думала, что будет благодарна такой устрашающей кучке
«игрушек», но она была. Пройдя сквозь шторм… они обрели покой.
Однажды будучи врозь… теперь они снова стали единым целым.
Глава 41
А в особняке Братства, Куин расхаживал по своей спальне, словно крыса в поисках
выхода из клетки, из всех гребаных ночей, в течение которых Роф держал их взаперти.
Черт возьми.
Совершив очередной путь мимо открытой двери в ванную, он подумал, что
обоснованность карантина бесила его еще больше: сейчас только он, Джон и Хекс не были
ранены. Все остальные побывали в той схватке и вышли с порезами, переломами и
прочими прелестями.
Прямо-таки гребаный санаторий.
Но, черт возьми, они втроем могли бы отомстить.
Остановившись перед дверьми на террасу, Куин окинул взглядом ухоженные сады,
которые приготовились к приходу весны. Свет в его комнате был выключен, и он четко
видел бассейн с зимним покрывалом на его поверхности… словно самыми большими
труселями «Спанкс» в мире. Деревья большей частью были голыми. А клумбы…
Блэй был ранен.
… не более чем упорядоченные участки темно-коричневой земли.
– Черт.
Потирая короткие теперь волосы, он попытался договориться с давлением в центре
груди. По словам Джона, Блэй получил сотрясение и порез на животе. За первым будут
следить; второе заштопала Док Джейн. Ничто не угрожало жизни.
Все путем.
Очень плохо, что его грудь не купилась на заверения «все в ажуре». С тех пор, как
Джон сообщил ему новости, гребаная боль открыла в ней магазинчик, прогуливаясь по
бронхам.
Куин буквально не мог дышать.
Черт подери, будь он взрослым мужчиной – но, учитывая его отношение к
некоторым вещам, вопрос весьма спорный, а может даже и нереальный – он бы
отправился в коридор, подошел к комнате Блэя и постучал в дверь. Он бы просунул
голову в спальню, лично убедился, что Блэй жив-здоров… а потом занялся бы своими
делами.
Вместо этого, вот он, пытается притвориться, что, вытаптывая тропинку на ковре,
совсем не думает о парне.
На этой ноте, он возобновил ходьбу. Ему бы лучше пойти в тренажерный зал и
пробежаться, но то, что Блэй находился в этом крыле, словно привязь удерживало Куина
поблизости. Без серьезной причины, типа уйти сражаться или… ну… пожара в доме, он,
очевидно, был не способен вырваться на свободу.
Снова оказавшись у французских дверей, Куин смутно заподозрил, почему
остановился.
Он попытался уговорить ладонь не прикасаться к ручке.
Безуспешно.
Замок открылся, и холодный воздух ударил ему в лицо. Выйдя наружу с голыми
ногами и в банном халате, он едва замечал арктический мороз или холод, взбежавший
вверх по его ногам и простреливший до самых яичек.
Впереди него из-за двойных дверей комнаты Блэя лился свет. А это хорошие
новости… они всегда закрывают шторы, прежде чем заняться сексом.
Значит, он может без опаски заглянуть внутрь. Верно…?
К тому же, Блэй был ранен, поэтому они вряд ли станут там кувыркаться.
Разрешив себе роль «Подглядывающего Куина», он укрылся в тени, пытаясь не
чувствовать себя преследователем, пока крался на цыпочках. Добравшись до соседней
двери, он собрался с духом, наклонился и…
Сделал глубокий вдох облегчения.
Блэй был в кровати один, лежал, привалившись к изголовью, черный халат был
перевязан на талии, лодыжки скрещены, на ногах виднелись черные носки. Его глаза были
закрыты, а рука покоилась над животом, будто он осторожно присматривал за раной,
которая, вероятно, была все еще перевязана.
От движения в комнате Блэй поднял веки и посмотрел в сторону,
противоположную окнам. Лейла вышла из ванной, и ее движения были плавными. Они
обменялись парой фраз… Блэй без сомнений благодарил ее за то, что покормила его, она
же ответила, что ей это в радость: не удивительно, что она была в комнате. Лейла бродила
по дому, и Куин уже наткнулся на нее перед Первой Трапезой… точнее тем, что было бы
Первой Трапезой, явись на нее хоть кто-нибудь.
Когда она покинула спальню Блэя, Куин ожидал появления Сэкстона.
Обнаженного. С красной розой между губами. С гребаной коробкой шоколада.
И стояком, на фоне которого Мемориал Вашингтона покажется заборным
колышком.
Ничего.
Блэй просто позволил голове упасть на подушку и закрыл глаза. Он выглядел
полностью истощенным, и – впервые за все время – постаревшим. На кровати лежал не
мальчик-после-изменения. Но сильный мужчина.
Невероятно красивый… сильный… мужчина.
В своем воображении Куин увидел, как открывает дверь и заходит внутрь. Блэй
смотрит на него и пытается сесть… Но Куин останавливает его, подходя ближе.
Он справляется о ранении. А Блэй распахивает халат, чтобы показать ему.
Он протягивает руку и касается повязки… а потом позволяет пальцам пробежаться
от марли и хирургической ленты к теплой, гладкой коже живота. Блэй удивляется, но в
этой фантазии Куин не убирает руку… а опускает ее ниже, ниже раны, на его бедра и
его…
– Мать твою!
Куин отпрыгнул назад, но было слишком поздно: Сэкстон каким-то образом вошел
в комнату, подошел к окнам и начал закрывать шторы. И в процессе он заметил на террасе
осла, который прикидывался камерой видеонаблюдения.
Куин развернулся и сиганул назад в свою комнату, молясь, чтобы кузен не открыл
дверь… только не открывай дверь…
– Куин?
Застукали.
Замерев, как грабитель с плазменным экраном подмышкой, прежде чем обернуться,
он убедился, что халат запахнут. Дерьмо. Сэкстон вышел на террасу, на ублюдке также
был халат.
Ну, похоже, все они щеголяют в них. Даже Лейла была в халате.
Встретившись лицом к лицу со своим кузеном, Куин осознал, что с момента
заселения Сэкстона в особняк Братства, они перекинулись лишь парой слов.
– Я должен был узнать, как он. – Нет причин использовать имя собственное… и
так, черт возьми, очевидно, на кого он пялился.
– В данный момент Блэйлок спит.
– Он питался? – спросил Куин, без того зная ответ.
– Да. – Сэкстон закрыл за собой дверь, естественно чтобы не пустить холод внутрь,
и Куин попытался проигнорировать, что парень был босым. Ибо в таком случае велика
была вероятность, что в остальных местах он тоже был голым.
– Эм, прости, что побеспокоил вас, – пробормотал Куин. – Хорошей ноч…
– Ты мог просто постучать. Из коридора. – Слова были сказаны с
аристократической ноткой, от которой у Куина съеживалась кожа. Не потому, что он
ненавидел Сэкстона. Интонация слишком сильно напоминала о семье, которую он
потерял.
– Я не хотел беспокоить тебя. Его. Никого из вас.
Когда порыв ветра ударил по дому, невероятно густые и волнистые светлые волосы
Сэкстона даже не шелохнулись… будто все в нем, вплоть до волосяных фолликул, было
слишком сдержанно и благовоспитанно, чтобы быть встревоженным… чем угодно.
– Куин, ты бы ничему не помешал.
Лжец, подумал Куин.
– Ты был здесь раньше, – пробормотал Сэкстон. – Если ты пожелаешь увидеть его,
или быть с ним, я оставлю вас двоих.
Куин моргнул. Так… они придерживались свободных отношений? Что за херня?
Или, минуточку… может, просто он мастерски убедил не только Блэя, но и
Сэкстона, что абсолютно не хочет своего лучшего друга?
– Кузен, я могу говорить откровенно?
Куин прокашлялся.
– Смотря, что ты хочешь сказать.
– Кузен, я – его любовник…
– Вау…. – он поднял руку. – Это меня не касается…
– … не любовь всей его жизни.
Куин снова моргнул пару раз. А потом, на несколько мгновений, его поглотила
фантазия, в которой его кузен изящно кланяется и отчаливает, а Куин неплохо встает на
его место. Но… в эту фантазию закралось огромное затруднение: Блэй порвал с ним.
Куин проектировал этот результат много лет.
– Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать, кузен? – Сэкстон понизил голос, вопреки
бушующему ветру и закрытой двери. – Ты слышишь меня?
Окей, такого Куин не ожидал этой ночью… или любой другой. Гребаный ад,
внезапно все его тело начало покалывать, он даже подумывал сказать своему кузену пойти
и выщипать брови, ну или что там еще… а лучше – вообще свалить отсюда.
Но потом он вспомнил, каким постаревшим выглядел Блэй. Парень наконец-то
нашел цель в жизни, и это было преступно нечестно – отговаривать ее, эту цель, стоя в
тени на террасе.
Куин покачал головой.
– Это не правильно. Не по отношению к Блэю.
– Ты глупец.
– Нет. Но раньше был.
– Не соглашусь с тобой. – Сэкстон элегантной рукой свел полы халаты вместе. –
Если ты извинишь меня, я предпочту вернуться в комнату. Здесь холодно.
Ну, не гребаная ли эта метафора?
– Не говори ему об этом, – резко сказал Куин. – Пожалуйста.
Сэкстон сузил глаза.
– Твоя тайна под надежной защитой. Поверь мне.
На этом он развернулся и вошел в комнату Блэя, дверь со щелчком захлопнулась, а
потом, когда шторы задернули, поток света иссяк.
Куин снова потер голову.
Часть его хотела вломиться в спальню и сказать что-то типа «Я передумал, потому
что… а сейчас выметайся, чтобы я смог…»
Сказать Блэю то, что сказал Лейле.
Но Блэй мог влюбиться в Сэкстона, и видит Бог, Куин слишком часто имел
лучшего друга.
Точнее не имел, в данном случае.
Когда он наконец вернулся в свою комнату – только потому, что было слишком
жалко стоять и пялится на изнанку штор, – то осознал, что все в жизни крутилось вокруг
него. Что он хотел. В чем нуждался. Что должен был иметь.
Старый Куин заехал бы на автобусе в эту дверь…
Поморщившись, он попытался не принимать выражение буквально.
Дело в том, что смехотворная, бабская фраза была верна: если любишь кого-то –
отпусти.
Оказавшись в своей комнате, он сел на кровать. Оглядываясь вокруг, Куин увидел
мебель, которую не покупал… декорации изумительные, но безликие, и не в его вкусе.
Ему принадлежала лишь одежда в шкафу, бритва в ванной и кроссовки, которые он
скинул у входа в комнату.
Как и в родительском доме.
Ну, здесь люди на самом деле ценили его. Но жизнь продолжалась, и в
действительности – своей у него не было. Он был защитником Джона. Солдатом Братства.
И…
Черт, сейчас, когда он не потакает своей секс-зависимости, на этом список можно
закончить.
Прислонившись к изголовью кровати, Куин скрестил ноги в лодыжках и поправил
халат. Ночь простиралась перед ним с ужасающей монотонностью… будто он ехал, ехал
и ехал по пустыне… и впереди его ждали аналогичные ночи.
Месяцы.
Годы.
Он подумал о Лейле и данном ей совете. Черт, они вдвоем оказались в одинаковых
условиях.
Закрыв глаза, он был рад, когда начал парить. Но возникло предчувствие, что
любое обретенное ощущение покоя продлится недолго.
И он был прав.
Глава 42
В Лошадином госпитале Трикаунти, пока Глори обнюхивала его хирургическую
форму, Мэнни стоял не шевелясь, осознавая, что возможно, ему стоит уйти. Но
обнаружил, что не может оторвать себя или Пэйн от лошади.
Время заканчивалось для его Глори, и это убивало Мэнни. Но он не мог просто
бросить ее увядать, становиться с каждым днем все меньше, хромать все больше. Она
заслужила большего.
– Ты любишь ее, – мягко сказала Пэйн, ее бледная ладонь скользила по спине
чистокровной породистой верховой лошади, спускаясь к бедру.
– Да. Люблю.
– Ей повезло.
Нет, она умирала, и это было проклятье.
Он прокашлялся.
– Думаю, нам пора…
– Доктор Манелло?
Мэнни отклонился назад и посмотрел поверх двери в конюшню.
– А, Док. Привет. Как вы?
Когда заведующий ветеринар подошел к ним, его смокинг также бросался в глаза,
как и вилы – в ложе оперы.
– Я в порядке… вы тоже хорошо выглядите. – Парень поправил бабочку на шее. –
А во фраке я потому, что ехал домой из Метрополитена84. Решил заскочить, проведать
вашу девочку.
Выбравшись из стойла, Мэнни протянул руку.
– Я тоже.
Они пожали руки, и ветеринар заглянул в стойло… его глаза расширились, когда
он заметил Пэйн. – О… здравствуйте.
Когда Пэйн слегка улыбнулась мужчине, хороший доктор моргнул, словно солнце
прорезалось в облачной гряде и воссияло над ним.
Океееееееееей, Мэнни задолбали ублюдки, которые так пялятся на его женщину.
Становясь между ними, он сказал:
– Есть ли возможность обеспечить ей подвешенное состояние, чтобы ослабить
напряжение?
– Мы фиксируем Глори каждый день на пару часов. – Отвечая, ветеринар
наклонялся в сторону, пока Мэнни не загородил ему обзор своим торсом. – Я не хочу
рисковать проблемами с дыханием или желудочно-кишечным трактом.
Устав от этих наклонов, и желая уберечь Пэйн от того, в какую сторону уходит
разговор, Мэнни взял парня под руку и отвел в сторону.
– Каков наш следующий шаг?
Ветеринар потер глаза, будто дал мозгам мгновение, чтобы собраться с мыслями.
– Честно говоря, доктор Манелло, мне не по нраву текущее положение дел. Та нога
хромает, и хотя я делаю все, чтобы вылечить ее, результата нет.
– Должно быть что-то еще.
– Мне так жаль.
– Сколько времени потребуется, чтобы быть уверенными…
Театр «Метрополитен-опера» - ведущая оперная труппа США. Первое здание для ее выступлений было
построено в г. Нью-Йорке в 1883. В 1966 труппа переехала в Линкольн-центр
– Я уверен сейчас. – Взгляд мужчины был невероятно мрачным. – Вот почему я
пришел этим вечером… надеялся на чудо.
С ним тоже самое.
– Почему бы мне не оставить вас с ней, – сказал ветеринар. – На столько времени,
сколько потребуется.
Так доктора велят вам попрощаться.
Он положил руку на плечо Мэнни, а потом развернулся и вышел. И пока он шел, то
заглядывал в каждое стойло, проверяя своих пациентов, поглаживая их морды.
Хороший парень. Добросовестный.
Такой испробует каждый возможный способ, прежде чем ставить крест.
Мэнни сделал глубокий вдох и попытался убедить себя, что Глори была не
домашним животным. Люди не держат скаковых лошадей дома. И она заслужила
лучшего, чем страдания в маленьком стойле, пока он сам набирается храбрости поступить
правильно по отношению к ней.
Положив руку на грудь, он потер крест поверх одежды, ощутив внезапную
потребность сходить в церковь…
В начале, все, что он заметил, это тени на стене напротив, ставшие чуть темнее. А
потом решил, что кто-то, возможно, включил верхнее освещение.
Наконец он осознал, что иллюминация исходила из стойла Глори.
Что… за… хр…
Подлетев к стойлу, Мэнни отшатнулся… потом восстановил равновесие.
Пэйн сидела на коленях на мягких древесных опилках, ее руки лежали на ногах
лошади, глаза были закрыты, а брови низко опущены.
А ее тело сияло ярким, изумительным светом.
Глори над ней стояла не шелохнувшись, но ее шкура подрагивала, а глаза
закатились. Тихое ржание, поднимаясь вверх по шее, выходило из ноздрей… будто ее
переполняло чувство облегчения, избавления от боли.
Раненные передние ноги слегка светились.
Мэнни не двигался, не дышал, не моргал. Он просто сжал крестик еще сильнее… и
молился, чтобы никто не помешал им.
Он не знал, как долго это все продолжалось, но, в конце концов, стало очевидно,
что Пэйн переутомилась от усилий: по ее телу прошла вибрация, а дыхание сбилось.
Мэнни ворвался в стойло и оторвал девушку от Глори, прижимая ее обессилевшее
тело к себе, уводя ее в сторону на случай, если лошадь взбрыкнет или сделает что-то
непредсказуемое.
– Пэйн? – О, Боже…
Ее глаза затрепетали.
– Я… помогла ей?
Мэнни пригладил ее волосы, посмотрев на лошадь. Глори стояла на месте,
попеременно поднимая то одно копыто, то другое, а потом возвращалась к предыдущему,
будто пыталась определить причину такого внезапного комфорта. Потом она
встряхнулась… и принялась за нетронутое сено.
Когда изумительный звук трения морды о сухую траву заполнил молчание, Мэнни
посмотрел на Пэйн.
– Да, – сказал он хрипло. – Думаю, да.
Казалось, она с трудом сфокусировала взгляд.
– Я не хотела, чтобы ты потерял ее.
Переполненный благодарностью, которую не мог выразить словами, Мэнни
прижал ее ближе к сердцу на мгновение. Он хотел стоять так намного дольше, но Пэйн
плохо выглядела, и один Бог знает, кто еще мог заметить это светопреставление. Он
должен вывести их отсюда.
– Поехали ко мне, – сказал он. – Там ты сможешь прилечь.
Когда она кивнула, Мэнни сгреб ее в свои объятия, и, черт возьми, это было
идеально. Закрыв стойло позади них, он оглянулся на Глори. Лошадь уплетала сено так,
будто видит его в последний раз.
Срань Господня… неужели помогло?
– Я вернусь завтра, – сказал он ей, прежде чем уйти прочь, вдохновленный
лучистой надеждой.
У охранного пункта он улыбнулся парню, пожав плечами.
– Кто-то работал в две смены. Она вымоталась.
Мужчина подскочил с кресла, будто самого присутствия Пэйн, даже в
полусознательном состоянии, было достаточно, чтобы привлечь все его внимание.
– Лучше отвезти ее домой. Вы должны позаботиться о такой женщине.
Верно.
– Именно туда я и направляюсь.
Двигаясь быстро, он вышел в приемную, а потом дождался сигнала, чтобы пройти
наконец через последнюю пару дверей. Если повезет, главный ветеринар ничего не
видел…
– Спасибо, Господи, – пробормотал Мэнни, когда раздался сигнал, и толкнул дверь
бедром.
Он не тратил даром времени, добираясь до машины, но достать ключи, держа Пэйн
на руках, оказалось проблематично. Ровно, как и открыть дверь. Потом он уложил
девушку на пассажирское сидение, гадая, была ли она больна. Черт, он не знал, как
связаться с кем-то из ее мира.
Мэнни обогнул машину и сел за руль с мыслью послать все к черту и отвезти ее
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |