Он наклонился и поцеловал ее:
– Ты так прекрасна.
Пэйн обхватила его лицо:
– И я благодарю тебя за это.
О, но он тут совсем не причем. Это свобода, здоровье и оптимизм освещали ее – и
именно этого она заслуживала от жизни.
– Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась, – выдал он.
Пэйн улыбнулась ему:
– Тогда вперед, Мануэль. Вези нас навстречу ночи.
Бросив последний взгляд на Пэйн… он так и сделал.
Глава 37
Стоя обнаженным посреди пентхауса, Вишес ждал чего-то… чего угодно.
Вместо этого Бутч свалил, исчезнув на кухне. Оставленный наедине с самим собой,
Ви закрыл глаза и выругался. Плохая идея. Нельзя просить праведного католика играть с
такими игрушками, с которыми Ви…
Удар, быстрый и точный, пришелся сзади.
Видоизмененный бросок, исполненный прекрасно. Две огромные руки обернулись
вокруг груди и бедер и швырнули его в дальнюю стену у рабочего стола. И вот тогда
наступила часть с ударом. Ви врезался в эту стену каждым квадратным дюймом своего
тела. Но не отскочил. Не срикошетил.
Его пригвоздило к месту затылком и задницей.
– Руки над головой.
Этот рык был, словно пушка, выстрелившая в затылок, и Ви изо всех сил старался
повиноваться, борясь с давлением, державшим обе его руки на груди. Правая сторона
освободилась первой, и в тот же миг его запястье было схвачено и заковано в кандалы. С
левым произошло то же самое.
Копы хорошо управляются со сталью, не так ли?
Наступило краткое облегчение, в ходе которого он смог ухватить немного воздуха.
А затем звук звеньев металлической цепи, просовывающейся сквозь механизм, дал
понять, куда они шли: наверх.
Постепенно его вес сместился с ног, на суставы и руки. Подъемный механизм
остановился как раз перед тем, как его пальцы полностью оторвались от пола… а потом
он просто висел там, лицом к окну, дыхание сжимало и отпускало его легкие, когда Бутч
подошел к нему сзади.
– Открой рот.
При этой команде Ви широко раскрыл челюсти, сустав в скуле хрустнул, его глаза
опустились к уголкам, а раны на лице ожили под аккомпанемент стонов.
Через его голову натянули кляп, и тот оказался как раз там, где должен: шарик
зажат меж клыков, вынуждая рот открыться еще шире. Быстрым рывком кожа натянулась,
и пряжка затягивалась до тех пор, пока не стала врезаться в скальп.
Идеальная установка. Подвешивание и удушье сделали свою работу, пришпоривая
его адреналин, заставляя тело напрягаться столькими различными способами.
Корсет с шипами был следующим на очереди, штуковина надевалась не через
плечи, а вокруг торса, металлические кончики внутри кожаного переплета впивались в
кожу. Бутч начал с ремня поперек груди, затем последовало непрерывное сжатие, еще,
еще и еще… пока концентрические круги ослепляющей боли не зазвенели в
позвоночнике, от грудной клетки, живота Ви и до поясницы, стреляя на севере по
рецепторам в мозге и на юге по его твердому, как скала, члену.
Кислород свистел у него в ноздрях, когда наступил недолгий момент без каких-
либо контактов, а затем Бутч вернулся с четырьмя ремешками. Для дилетанта он обладал
прекрасными инстинктами. И у кляпа с шариком, и у сбруи на груди были колечки из
нержавеющей стали, свисавшие через каждый дюйм, и коп явно хотел использовать их по
назначению.
Работая без заминок, Бутч просунул через кляп скобу и потянул ее вниз,
прикрепляя спереди и сзади корсета.
Что фактически зафиксировало голову Вишеса впереди.
Затем Бутч качнул его и устроил небольшую карусель. В его оцепеневшем
состоянии это серьезно поимело разум, и вскоре Ви не был уверен, двигается ли он, или
же кружится комната. Картинки сменяли одна другую, бар, входная дверь, рабочий стол…
Бутч… кровать, стекло… затем снова бар, дверь, стол… и Бутч…
Который подошел к висевшим кнутами и цепями.
Коп просто стоял там, пристально разглядывая Вишеса.
Словно подъезжающий к станции поезд, обороты которого становились все
медленнее и медленнее, пока не остановились вовсе… они двое смотрели друг на друга.
– Ты сказал никаких правил, – проскрипел Бутч. – Все еще так считаешь?
Лишенный возможности кивнуть или покачать головой, Ви сделал, что мог,
ступнями, отрывая их от пола и опуская обратно.
– Ты уверен?
Когда он повторил движение, глаза Бутча блеснули в свете свечей, будто в них
стояли слезы:
– Тогда ладно, – прохрипел он. – Если все должно произойти именно так.
Бутч вытер лицо, повернулся к стене и подошел к рядам игрушек. Когда он
приблизился к плетям, Ви представил, как шипы вонзаются в спину и бедра… но коп
продолжил свой путь. Следующими были девятихвостки, и Ви буквально чувствовал, как
они стегают его плоть… но Бутч не остановился. Затем настала очередь зажимов для
сосков и нержавеющих стальных кандалов с шипами, в которые можно заковать
щиколотки, руки, горло…
С каждой оставленной позади секцией Вишес хмурился, задумываясь, может, коп
просто дразнит, и как же это не впечатляло…
Но Бутч остановился. И когда он потянулся за…
Ви застонал и начал метаться в путах, державших его на весу. Глаза широко
распахнулись, он умолял, как только мог, но невозможно было пошевелить головой или
заговорить.
– Ты сказал никаких ограничений, – выдавил Бутч. – Поэтому мы сделаем все
именно так.
Ноги Ви свело судорогой, и грудь начала кричать от отсутствия кислорода.
В маске, которую выбрал коп, не было отверстий ни для глаз, ни для ушей, ни для
рта. Она была сделана из кожи и прошита тонкими стальными нитями, воздух мог
поступать лишь через две щели сбоку, которые были достаточно далеко сзади, чтобы не
просочился свет – и воздух будет циркулировать по горячей, съежившейся от ужаса коже,
прежде чем попадет в рот и дальше, в легкие. Эту штуковину Ви купил, но никогда не
использовал. И хранил ее лишь потому, что она ужасала его – достаточная причина для
обладания вещью.
Лишившись зрения и слуха, он стопроцентно потеряет контроль, именно поэтому
Бутч выбрал эту маску. Он слишком хорошо знал, на какие кнопки нужно давить:
физическая боль – это одно… но психологическая гораздо хуже.
И, таким образом, более эффективна.
Бутч медленно вышел из поля зрения. С яростными метаниями Ви пытался
изменить положение и посмотреть парню в лицо, но его пальцы не могли утвердиться на
полу – еще один успешный ход стратегии копа. Бороться, извиваться и ничего не добиться
– это лишь усиливало ужас.
Иными словами, это смерть.
Неконтролируемо дергаясь, Вишес пытался сопротивляться, но выиграть эту битву
ему было не суждено. Проворным рывком маска сомкнулась вокруг его шеи, легла
надежно и надолго.
Ментальная гипоксия наступила сразу же. Никакого кислорода, ничего не
проходит, ничего…
Он почувствовал что-то на своей ноге. Что-то длинное и тонкое. И холодное.
Как лезвие.
Он замер. До такой степени, что, благодаря предыдущим усилиям, его тело, словно
статуя, подвешенная на цепях, как на одинаковых металлических нитях, стало
покачиваться взад-вперед.
Вдохи и выдохи в этом чехле ревом отдавались в ушах Ви, пока он пытался
сосредоточиться на ощущениях ниже пояса. Нож медленно и неумолимо проделывал свой
путь вверх, по внутренней стороне бедра…
И при порезе выступала жидкая дорожка, стекающая вниз по его колену.
Он даже не почувствовал боли от пореза, когда лезвие направилось к его члену.
Проблема в том, что это – запрещенный удар по кнопке его разрушения.
Вмиг прошлое и настоящее смешались, алхимия воспламенилась адреналином,
циркулирующим в каждой его вене; он тут же пронесся сквозь множество лет к той ночи,
когда люди Бладлеттера держали его в грязи, в отцовском лагере. Татуировки были не
худшей частью.
И вот опять, это происходит снова. Только не с клещами.
Вишес кричал сквозь кляп… и держался за него.
Он кричал из-за всего, что потерял… из-за того, что был мужчиной лишь на
половину… из-за Джейн… из-за того, кем были его родители, и того, чего он хотел для
своей сестры… из-за того, что вынудил сделать своего лучшего друга… Он кричал и
кричал, пока не осталось ни дыхания, ни сознания, ничего.
Ни прошлого, ни настоящего.
Даже самого себя.
И посреди этого хаоса, как бы странно это не было, он обрел свободу.
***
Бутч знал, когда именно его лучший друг потерял сознание. Не просто из-за того,
что свисавшие ступни прекратили метаться; а по внезапной расслабленности горы его
мускул. Больше никакого напряжения в огромных руках и массивных бедрах. Мощная
грудь перестала вздыматься. Прекратились попытки порвать путы на плечах или спине.
Бутч тут же убрал с ноги Ви ложку, взятую на кухне, и прекратил лить чуть теплую
воду из стакана, который схватил в баре.
Слезы на глазах не помогли ему ослабить маску и снять ее. Не облегчили разборку
обездвиживающей установки. А с кляпом было сложнее всего.
Корсет снимался с огромным трудом, но как бы отчаянно он не спешил спустить
Ви, гораздо проще все снять, когда есть возможность поворачивать тело на триста
шестьдесят градусов. И довольно скоро брат был покрыт кровью, но свободен.
Бутч переместил рукоятку на стене вниз и медленно опустил огромное,
безжизненное тело Вишеса. Не было признаков, что изменение в высоте как-то им
почувствовалось. Пол принял на себя удар, когда на него рухнули слабые ноги Ви, колени
подкосились, а мрамор поднялся навстречу его заднице и туловищу.
Крови стало еще больше, когда Бутч снял оковы.
Боже, на друга было страшно смотреть. Кляп оставил покраснения на щеках,
повреждения от корсета стали еще глубже, на запястьях были рваные раны.
И это вдобавок к состоянию, в котором пребывало лицо парня, благодаря тому, во
что он им засветил.
В этот момент все, что Бутч мог сделать, это убрать с лица Ви прядь черных волос.
Его руки тряслись, как при треморе. Затем он посмотрел на тело своего друга, на чернила
ниже талии, на поникший член… и шрамы.
Бладлеттер был ублюдком, равных которому нет, за то, что вот так пытал своего
сына. А Дева-Летописеца – сапожником без сапог, раз позволила такому случиться.
И это убивало Бутча – необходимость использовать прошлое, чтобы сломить
своего друга.
Вот только он не хотел избивать Ви физически; он не был неженкой, но для этого у
него кишка тонка. Кроме того, разум – мощнейшее оружие, которое каждый из нас имеет
против самого себя.
И все же, по щекам катились слезы, когда он взял ложку и приложил ее к
внутренней стороне бедра друга, потому что Бутч точно знал, какую экстраполяцию это
вызовет. И он отчетливо понимал, что теплая вода послужит основой для выпадения из
настоящего.
Крик был заглушен кляпом и маской… но все же отсутствие звука пронзало слух
Бутча, как ничто иное.
Пройдет много, много времени, прежде чем он переживет это.
Каждый раз, закрывая глаза, он видел, как содрогается тело его лучшего друга.
Вытерев лицо, Бутч встал и пошел в ванную. Он схватил стопку черных полотенец
с полки в шкафчике, оставил несколько из них сухими, а остальные намочил теплой водой
в раковине.
Вернувшись к Вишесу на пол, он начал вытирать с тела своего лучшего друга
кровь и пот, выступивший от страха, переворачивая его с бока на бок, чтобы ничего не
упустить.
Уборка заняла добрых полчаса. И несколько ходок к раковине.
Сессия длилась лишь малую долю этого времени.
Закончив, он поднял огромный вес Ви и отнес парня на кровать, уложив его голову
на черные шелковые подушки. Из-за обтирания Ви покрылся гусиной кожей, поэтому
Бутч завернул брата в простыни, вытащив их из-под матраса и обернув вокруг него.
Исцеление уже началось, плоть, которая была ободрана или порезана, вновь
срасталась, а отметины на ней исчезали.
Хорошо.
Когда Бутч отступил на шаг назад, часть него захотела забраться на кровать и
обнять друга. Но он не сделал этого ради себя, и, кроме того, если он быстро не уберется
отсюда и не напьется, то лишится своего гребаного ума.
Убедившись, что Вишес в порядке, он поднял куртку, которую ему пришлось
скинуть на пол…
Минутку, окровавленные полотенца и кошмар под подвесным устройством.
Двигаясь быстро, он проехался по полу, взял кучу сырых, тяжелых полотенец и
отнес их к корзине в ванной… размышляя над тем, кто тут прибирается. Может, Фритц…
или Ви сам занимался рутиной горничных.
Вернувшись в главную комнату, он еще раз проверил, что кроме стакана и ложки
не осталось никаких улик… и подошел к Ви посмотреть, спит ли он до сих пор… или
находится в той полукоме.
Совершенно. Холодный. В отключке.
– Я дам тебе то, что в чем ты нуждаешься на самом деле, – тихо сказал Бутч,
задумываясь, сможет ли когда-нибудь снова дышать ровно: его грудь казалась такой же
стянутой, какой в действительности только что был торс Ви. – Держись, приятель.
На пути к двери, он вытащил мобильник, чтобы набрать… и выронил чертову
штуку.
Ха. Похоже, его руки все еще трясутся. Надо же.
Нажав в конце концов на кнопку вызова, Бутч начал молиться, чтобы звонок был…
– Все сделано, – резко произнес он. – Приходи сюда. Нет, поверь мне… ты будешь
ему нужна. Это было для вас обоих. Нет… да. Нет, я сейчас ухожу. Хорошо. Ладно.
Повесив трубку, коп закрыл Ви в пентхаусе и вызвал лифт. В ожидании, он
попытался надеть пальто, но так сильно теребил его, что сдался и просто перекинул через
плечо. Когда двери звякнули и открылись, Бутч зашел внутрь, нажал на кнопку с буквой
«Р»… и начал спускаться вниз, вниз, вниз, падая в контролируемом непрерывном потоке
благодаря небольшой металлической кабине лифта.
Он отправил сообщение своей шеллан вместо того, чтобы позвонить ей, по двум
причинам. Он не доверял своему голосу, и, честно говоря, не был готов отвечать на
вопросы, которые она определенно и справедливо задаст.
Все ок. Еду домой отдыхать. Люблю тебя:-* Б
Марисса ответила быстро, ясно дав понять, что держала телефон в руке и ждала от
него весточки:
Тоже люблю тебя. Я в Безопасном Месте, вернуться домой?
Двери лифта открылись, и сладкий запах бензина подсказал ему, что он на месте.
Подойдя к Эскалейду, Бутч ответил:
Нет, правда, я в норме. Оставайся и работай, буду там, когда ты закончишь.
Он вытаскивал ключи, когда снова раздался сигнал телефона:
Ладно, но если что, ты самое главное.
Боже, она такая достойная женщина.
Взаимно,:-* написал он.
Отключив сигнализацию внедорожника и разблокировав дверь со стороны
водителя, он сел в машину, закрыл дверь, и снова заблокировал ее.
По идее, он должен был ехать. Но вместо этого Бутч уперся лбом в руль и глубоко
вдохнул.
Хорошая память – переоцененная способность. И хотя Бутч не завидовал Манелло
и всем стираниям, он бы отдал почти все, что угодно, чтобы избавиться от картин в своей
голове.
Но не от Ви. Не от тех… отношений.
Он никогда не бросит мужчину. Никогда.
Глава 38
– Держи, я подумал, тебе захочется кофе.
Поставив большой стакан латте от Старбакс на стол своего напарника, Хосе де ла
Круз устроил свой зад на стуле напротив парня.
По идее, Век должен был выглядеть, как сбитое на дороге животное, учитывая, что
он был в той же одежде, в которой устроил «Миссия невыполнима» тому капоту ночью
ранее. Вместо этого, сукин сын каким-то образом умудрился выглядеть суровым, а не
жалким.
Поэтому Хосе был готов поспорить, что шесть других чашек на половину выпитого
кофе, расставленные вокруг компьютера, принесли разные женщины из отдела.
– Спасибо, приятель. – Принимая очередной предложенный горячий напиток, Век
не сводил взгляда от монитора Делла, и нетрудно было догадаться, что он искал файлы на
пропавших людей и отбирал женщин в возрасте от семнадцати до тридцати.
– Че делаешь? – все равно спросил Хосе.
– Пропавшие люди. – Век выпрямился на стуле. – Заметил, сколько людей от
восемнадцати до двадцати четырех лет пропало недавно? Мужчин, не женщин.
– Ага. Майор собирает оперативную группу.
– Тут и девушек довольно много, но, Боже, это прямо эпидемия.
Мимо по коридору прошла пара офицеров, и они с Веком кивнули им. Когда шаги
утихли, Век прочистил горло:
– Что говорит отдел служебных расследований. – Это был не вопрос. А темно-
синие глаза парня оставались прикованными к базе данных. – Ты ведь поэтому пришел?
– Ну, и еще кофе принести. Хотя, похоже, о тебе уже позаботились.
– Приемная внизу.
Ах, да. Две Кейти, Бриттани, которая произносится как Бритни, и Тереза. Они все,
скорее всего, считали парня героем.
Хосе прочистил горло:
– Оказалось, на фотографе уже висит несколько случаев асоциального поведения,
потому что у него есть привычка показываться там, где его не ждут. Он со своим
адвокатом просто хотят все замять, потому что очередное проникновение на место
преступления не очень хорошо для него кончится. ОСР78 расспрашивают всех, и в итоге, с
Сокр. Отдел служебных расследований
твоей стороны это простое нападение, без отягчающих. Плюс фотограф заявляет, что
откажется сотрудничать с окружным прокурором против тебя, если до этого дойдет.
Скорее всего, он считает, это ему поможет.
Теперь эти гляделки посмотрели на него:
– Слава Богу.
– Не слишком воодушевляйся.
Век прищурился, но не в замешательстве. Он знал, в чем именно загвоздка.
Но все же не спросил; просто ждал.
Хосе оглянулся. В десять часов вечера офис отдела по расследованию убийств был
пуст, хотя телефоны все еще не умолкали. Недолгий звон раздавался тут и там, пока
голосовая почта не завладевала звонившими. В холле обслуживающий персонал
полностью погрузился в уборку, жужжание нескольких пылесосов исходило с дальнего
конца, от химической лаборатории.
Поэтому ничто не мешало говорить напрямую.
Но Хосе все равно закрыл входную дверь. Вернувшись к Веку, он снова сел и взял
завалявшуюся скрепку, начав рисовать ей невидимую картинку на якобы деревянной
столешнице.
– Они спрашивали, что я думаю о тебе. – Он постучал скрепкой по своему виску. –
О психическом состоянии. О том, насколько ты контролируешь себя.
– И ты сказал…
Хосе просто пожал плечами и ничего не ответил.
– Тот подонок делал фотки трупа. Ради выгоды…
Хосе поднял ладонь, чтобы оборвать возражения:
– Здесь тебе не надо оправдываться. Нам всем хотелось побить его. Но вопрос в
том… если бы я не остановил тебя… как далеко ты бы зашел, Век?
На этом парень в очередной раз насупил брови.
И затем настала реальная тишина. Мертвая. Ну, не считая телефонов.
– Я знаю, ты читал мой файл, – сказал Век.
– Ага.
– Ну, что ж, я не мой отец. – Слова были произнесены тихо и медленно. – Я даже не
рос с ним. Едва знал его и ни капли на него не похож.
Читай: Иногда удача на твоей стороне.
Про Томаса ДелВеччио можно много чего сказать. Он был отличником по
уголовному правосудию, своему профильному предмету… лучший в классе в
полицейской академии… Его три года в патруле были безупречны. И он был таким
симпатичным, что никогда не покупал себе кофе сам.
Но был сыном чудовища.
И в этом коренилась их проблема. Ради всего святого, не честно перекладывать
грехи отца на плечи сына. И Век был прав. По оценке психического состояния он был
таким же нормальным, как и все.
Поэтому Хосе сделал его своим напарником, не раздумывая о папаше.
Но это изменилось прошлой ночью, и проблемой стало выражение лица Века,
когда он погнался за тем фотографом.
Такое холодное. Такое спокойное. Не больше эмоций, чем, если бы он открывал
банку содовой.
Проработав в отделе по расследованию убийств почти всю свою сознательную
жизнь, Хосе повидал много убийц. Тех, кто совершал их на почве ревности, потеряв
контроль из-за парня или женщины; глупцов, в число которых, по его мнению, входили
наркоманы и алкоголики, а так же всякие банды; а еще были психи с садистскими
наклонностями, которых нужно усыплять, как бешеных собак.
Все эти вариации на тему становились причинами невообразимой трагедии для
семей их жертв и общества. Но этой ночью не они не давали Хосе отправиться домой.
Папаша Века убил двадцать восемь человек за семнадцать лет, и это только те, чьи
тела нашли. Ублюдок сидел сейчас в камере смертников в каких-то ста двадцати пяти
милях отсюда, в Сомерсе, Коннектикут, и скоро получит инъекцию, вопреки всем
апелляциям, которые подал его адвокат. Но что на самом деле хреново? У Томаса
ДелВеччио-старшего был фан-клуб... причем всемирный. Сто тысяч друзей на Facebook79,
товары на CafePress80 и песни, написанные о нем дет-метал81 группами, – он был
знаменитостью с дурной славой.
Черт возьми, Бог ему свидетель, все это дерьмо сводило Хосе с ума. Тем идиотам,
боготворившим подонка, следует поработать вместо него недельку. Увидеть, какими
крутыми, по их мнению, убийцы были в реальной жизни.
Вообще-то он никогда не встречал ДелВеччио-старшего лично, но посмотрел
достаточно видео от окружных прокуроров и интервью полиции. На первый взгляд парень
был прямо-таки прозрачен и столь же спокоен, как инструктор по йоге. Милый, кстати,
тоже. Не важно, кто стоял перед ним, или что говорилось, чтобы вывести его из себя, он
ни разу не дрогнул, не сломался, ни разу не продемонстрировав признаков, что хоть что-
либо из этого имело значение.
Но Хосе видел все на его лице – как и несколько других профессионалов. Время от
времени у него в глазах был огонек, заставлявший Хосе тянуться к своему крестику.
Нечто подобное можно было встретить у шестнадцатилетнего мальчишки, когда тот видел
проезжающую мимо вишневую тачку или сексуальную девчонку с открытым животом.
Как будто солнечный свет отражался от острого лезвия – мимолетная вспышка света и
восхищения.
Но его выдавало лишь это. К приговору привели улики, а не его показания.
И этот принадлежал к тому разряду убийц, из-за которых Хосе ночами пялился в
потолок, пока рядом мирно спала жена. ДелВеччио-старший был достаточно умен, чтобы
не терять над собой контроль и заметать следы. Он был самоуверенным и находчивым. И
непреклонным, как смена времен года… Хэллоуином в параллельной вселенной: вместо
обычного рядового с маской, он был дьяволом, скрывавшимся за дружелюбным красивым
лицом.
Век выглядел в точности как отец.
– Ты слышал, что я сказал.
Из-за голоса парня Хосе переключил внимание:
– Да, слышал.
– Так это между мной и тобой, – резко сказал Век. – Ты говоришь, что больше не
хочешь со мной работать? Предполагая, что у меня все еще есть работа?
Хосе вернулся к рисованию скрепкой:
– Отдел служебных расследований вынесет тебе предупреждение.
– Серьезно?
– Я сказал им, что сейчас твоя голова там, где должна быть, – произнес Хосе спустя
мгновенье.
Век прочистил горло:
– Спасибо, приятель.
Хосе продолжил водить скрепкой по столу, царапающий звук был очень громким.
– Давление на этой работе убивает. – На этом он посмотрел Веку прямо в глаза. –
Легче не станет.
Facebook - социальная сеть, основанная в 2004 году Марком Цукербергом и его соседями по комнате
Эдуардо Саверином, Дастином Московицем и Крисом Хьюзом во время обучения в Гарвардском
университете. Благодаря этому сайту Марк Цукерберг в 23 года стал самым молодым миллиардером
планеты.
Фирма CAFEPRESS занимается печатью изображений на футболках, кружках, сумках, магнитах, кепках и
многом другом. Но самым интересным является то, что они стараются продавать не на прямую, а через
посредников-продавцов и таким продавцом может стать каждый.
Дэт-ме́тал (также дет; англ. death metal, от death - «смерть») - экстремальный поджанр метала.
Наступило молчание. Затем его напарник прошептал:
– Ты не веришь в то, что сказал им, так ведь?
– Время покажет, – пожал плечами Хосе.
– Тогда на хрена ты сохранил мне работу?
– Думаю, я чувствовал, что у тебя должен быть шанс исправить ошибки, даже если
они на самом деле не твои.
Хосе оставил при себе, что не впервые взял напарника, которому, так сказать,
нужно было над чем поработать на службе.
Да, и что стало с Бутчем О'Нилом? Пропал. Предположительно мертв. Чтобы там
ни услышал Хосе на той записи с 911.
– Я не мой отец, Детектив. Клянусь. Просто потому, что я поступил
профессионально, когда ударил того парня…
Хосе наклонился, впиваясь в него взглядом:
– Откуда ты знаешь, что именно это меня волнует. Откуда ты знаешь, что дело в
спокойствии.
Когда Век побледнел, Хосе вновь сел на место. Спустя пару секунд, он покачал
головой:
– Это не значит, что ты убийца, сынок. И просто потому, что ты боишься чего-то,
не значит, что это правда. Но я считаю, нам с тобой нужно понять друг друга. Как я
сказал, не думаю, что относиться к тебе по другим стандартам из-за папаши справедливо,
но если ты снова так заведешься из-за чего-то, и я имею в виду штрафы за парковку, – он
кивнул на стакан из Старбакс, – плохой кофе, слишком накрахмаленную рубашку…
чертов копир… то все кончено. Мы поняли друг друга? Я не позволю кому-то опасному
носить значок… или пистолет.
Век резко повернулся к монитору. На нем было лицо симпатичной блондинки82
девятнадцати лет, исчезнувшей примерно две недели назад. Тело не нашли, но Хосе был
готов поспорить, что она уже мертва.
Кивнув, Век взял кофе и откинулся на стуле:
– Идет.
Хосе выдохнул и положил скрепку на место, в маленькую прозрачную коробочку с
магнитом по краям:
– Хорошо. Потому что нам нужно найти этого парня, пока он не убил еще кого-
нибудь.
Глава 39
Двигаясь в автомобиле к югу по Северному шоссе, как Мэнни его называл, Пэйн
жадно поглощала взглядом окружающий мир. Все было источником очарования, от
текучих линий движения по обеим сторонам дороги до просторных черных небес над
головой, бодрящей ночной прохлады, врывавшейся в салон каждый раз, как она
открывала свое окно.
Примерно через каждые пять минут. Ей просто нравилась перемена температуры –
от теплого к прохладному, от теплого к прохладному… Совсем непохоже на Святилище,
где все было моноклиматично. К тому же, на этой стороне есть прекрасный порыв ветра,
который дул ей в лицо, путал волосы и заставлял ее смеяться.
И, конечно, всякий раз, как она делала это, то смотрела на Мануэля и видела его
улыбку.
– Ты не спрашивала, куда мы едем, – сказал он, когда она в очередной раз закрыла
окно.
Речь о Сисси Бартен, девушке, убитой в Covet (Жажда) и чьими поисками занимается главный герой
серии «Падшие ангелы» в Crave (Желание) и Envy (Зависть).
По правде говоря, это не имело значения. Пэйн была с ним, они свободны, наедине,
и этого более чем достаточно…
Ты сотрешь ему память. В конце ночи ты сотрешь ему память и вернешься сюда.
Одна.
Пэйн сдержалась и не вздрогнула. Голос Рофа, сына Рофа, прекрасно сочетался с
троном, короной и черными кинжалами, висевшими на груди. И королевский тон тоже не
был декорацией. Он ждал, что ему повинуются, и Пэйн не заблуждалась, что раз она дочь
Девы-Летописецы, то каким-то образом не подвластна ему. Пока она здесь, на этой
стороне, это его мир, и она в нем.
Когда король произнес те ужасные слова, она зажмурилась, и тишина, повисшая
после, ясно дала понять, что они с Манелло никуда не поедут, пока Пэйн не согласится.
И поэтому… она согласилась.
– Хотела бы узнать? Эй? Пэйн?
Вздрогнув, она выдавила улыбку:
– Я бы предпочла, чтобы это осталось сюрпризом.
Теперь он широко улыбнулся:
– Так даже веселее… ну, как я и сказал, хочу представить тебя кое-кому. – Его
улыбка немного увяла. – Думаю, она тебе понравится.
Она? То есть женщина?
Понравится?
Серьезно, это случится, только если у этой «она» будет лошадиная морда и
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |