Дата последнего изменения: 06.11.2012 1 страница

ТЕКСТЫ

Архитектор, Пёс и Дьявол

Дата публикации: 06.11.2012

Дата последнего изменения: 06.11.2012

Автор (переводчик): 80 миль в час; deirdra;

Пейринг: Дженсен / Джаред;

Статус: завершен

Рейтинг: NC-17

Размер: драббл

Примечания: Примечание 1: квази-ау, квази-д/с, квази-амнезия и квази-детройт. Примечание 2: написано по заявке Сирафима на последний тур джаредотопного феста - по фильму Дэнни Цепной пёс. От заявки - и главное, от раскладки - остались рожки да ножки, прости.

Саммари: Так уже весна. Детройтская настоящая. Тут до мая снег с неба падает, а потом до октября пепел. Ты что, приезжий, что ли? Первый раз?

Глава 1

В чем он был хорош - искать по следу.

Да ты сучья ищейка, парень! - как-то воскликнул Рикки. И тут же заметил, с едким, лютым интересом: - А своих сучек тоже метишь или так, ебешь по-простому?

Он не ответил. Потому что Рикки был никто, так, мелкий позорный гаденыш, Боссу очко облизывающий без остановки и выходных. Ну и потому что сам был занят: ел пиццу, а горячая пицца - это горячая пицца, рот занят ею, тесто тонкое и такое, ммм, охуенное, и начинка, и пальцы все в тесте и соке от начинки, и совсем не до придурков, тут бы с пиццей разобраться.

Рикки ещё посмеялся немного, рассказал анекдот, который все уже раз пять слышали, ущипнул Луи за ухо – тот отмахнулся, как от назойливой мухи, - и наконец ушел, на прощанье поинтересовавшись у Джареда: «А найти мои носки можешь? Прикинь, неделю назад куда-то засунул, до сих пор не вспомню, куда. Нашел бы, по запаху, а, как? По знакомству скидку сделаешь?» Джаред не потрудился его даже к черту послать, так что Рикки по-свойски повезло.

Стоит заметить, ему всегда везло. А если не всегда, то частенько.

Пока кто-то чуть менее добрый и занятый едой, чем Джаред, не отстриг рикковы яйца, ножом, под корень. Визжал он как свинья, слышно, говорят, за квартал было, но об этом позже стало известно.

Поначалу же Босс велел позвать Рикки. "Где этот пиздливый сученыш? - раздраженно спросил он сразу после завтрака. - Позвать ко мне!" Телохранители тут же кинулись искать Рикки, не особо напрягаясь, впрочем: парень вечно отирался поблизости от Босса, маленькая облизывающаяся подстилка, всегда готовая к отсосу или дать в зад, по обстоятельствам. Ан нет, нет Рикки, время шло к вечеру, а никто не видел и знать не знал, куда запропастился Рикки. Луи вспомнил: выходил накануне, вроде за куревом, а может, не за куревом, а вообще, возвращался или нет? С камер, пятой и седьмой, когда тряхнули начальника охраны, видно было: вышел, пешком отправился вниз по улице. Но возвращения камеры не зафиксировали, и мобильный Рикки молчал, и в квартире у себя он не появлялся. Вот тогда и засуетились. Берти - Джаред видел - чуть не отстрелил себе кисть, снимая пистолет с предохранителя, тупой болван.

Диверсию заподозрил, наверняка. Пересмотрел парень фильмов про 007. Засиделся, на непыльной работенке. Джаред кисти обматывал, туго, но без перетяга, уперевшись пятками в прутья Клетки. По всему выходило: ждать недолго – найдется ли Рикки сам, или его найдут. Что-то менялось, пахло ощутимо – по-новому. Он закончил с правой кистью, лег на пол и уставился в потолок.

Нашел пропажу Джаред, в темном, скверном, обмоченном псами и бомжами проулке за пиццерией "Нэш и Нэш". Рикки сидел у стенки, привалившись, голова безвольно свешена на грудь, широко, бесстыдно разведены ноги, штаны сдернуты до колен. Под ним виднелась лужа подсохшей крови, а причиндалы рядом валяются, на видном месте – не просто брошено, а с умыслом, напоказ, как смачный плевок. Джаред глубоко вдохнул: запах мочи и отходов тонко и остро разрезал солоноватый, устричный аромат резаной плоти. Вроде дымка только-только начинающегося пожара, когда ещё непонятно, где горит и что. Из нагрудного кармана рикковой рубашки торчал кусочек фольги, презерватив. Парень решил промышлять налево?

Ну и придурок, решил Джаред, ему что, мало от Босса перепадало? Впрочем, не его это ума дело, а то, что Рикки придурок – ясно, как солнце днем. Был придурком.

Босс, бледный и жалкий, с тряско прыгающим подбородком - его сегодня выбрили хреново – отвел взгляд, каркнул:

- Как ты нашел?

Джаред пожал плечами.

- Пахло, - ответил он.

Босс выпучился на него, как на неведомую зверушку. Берт и Барни, два его телохранителя - один спал с Рикки по средам, второй давал отсасывать по пятницам - одновременно шагнули к шефу, загораживая его собой рефлекторно, но Босс коротко осадил обоих:

- Назад. А ты, - это уже Джареду, - идешь со мной. Пес.

Он все не мог успокоиться, вертел лысой, круглой головой и время от времени оттягивал туго затянутый галстук. Фу-ты, ну-ты, повторял он, вот какое дерьмо, вот это да-аа.

Барни поплелся следом за Боссом, а Берт стоял рядом с Джаредом и пялился пристально на лужу крови, острые, разведенные коленки и вроде как плакал, старался сдержаться, но слезы мутными каплями текли, катились по приплюснутому носу и падали на лацкан пиджака. Жалостливый какой, посмотрите на него, он скорбит по дохлой дырке.

Джаред кинул взгляд на мертвого Рикки - он и живой-то был бесполезнее помоев, а мертвым им даже крысы брезговали, вон, и погрызть ничего не успели. Член и отсеченная мошонка оказались внезапно крупнее, чем можно было подумать, у такого хилого сопляка.

Долго размышлять о бренности всего сущего ему не дали.

- Иди давай, - ткнул кулаком под ребра Берт, здоровенный и тупой, как помойный бак. - Босс ждать не любит.

Пришел в себя, значит, отскорбел.

Джаред медленно смерил взглядом Берта с ног до головы и медленно пошел к выходу из проулка. Узкий лаз вился шрамом между двумя высокими, мрачными кирпичными монстрами - квартал застраивали давно, ещё в пору рая фордовского концерна, приличный застройщик работал, фирма с традициями и все такое, делали на совесть и на века, так что, по присказке самих детройцев, самому дьяволу завистно – такое место оторвали за бесценок.

Никто и не знал, что тут есть зазор между домами, и чего тут понадобилось брезгливому придурку Рикки, лишний раз боящемуся за ручку туалетной двери взяться - интересно бы узнать.

Дьявол спалил это место и запятнал: теперь в самой сердцевине благополучного некогда квартала – дохлый, ничтожный человечишко, с мозгом улитки, без штанов и с отрезанным подчистую членом. Обалдеть, как смешно. Джаред спокойно вышел через зазор, а вот Берти туго пришлось: разожрался на работе.

Босс, он же Бозли Биг, он же Главная Шишка Пяти Кварталов, чистил щеткой запачканные ботинки в салоне своей ауди.

- Узнаю, кто сделал, - сказал он, продолжая свою мысль по факту смерти Рикки, - поймаю, выпотрошу и заставлю сожрать кишки. Рикки, чертов ты пидор, куда же тебя занесло? Ебучая, блядь, обувь!

Стало быть, всех оно касалось. Чистеньких не было, непричастных – тоже, разумеется.

Джаред плюхнулся рядом, куда ему указали, на заднее сиденье, рядом с Бозли.

Тот кинул наконец щетку, устав надраивать ботинки от Гуччи. Обтер пальцы о брюки и уставился на Джареда. Глаза его были темными, как два дула, и смотрела оттуда пустота. Так Джаред всегда думал, оказываясь под пристальным вниманием Босса.

- Нюхач, значит. Откуда ты узнал, что он там?

- Я не знал.

Босс осклабился, становясь похожим на подгнившую грушу с мятым боком. Ничего хорошего от человека с такой ухмылкой ожидать не следовало.

«Вас, верно, дьявол учил улыбаться?»

- Слышишь, Берт, - обратился Босс к бодигарду, улыбаясь всеми вмятинами своего лица, - он - не знал. Нравится тебе такое?

Берти подхалимски хихикнул, вышло мерзко и дешево. Боссу тоже не понравилось, он прикрикнул: "Заткнись и на дорогу смотри!" - и снова обернулся к Джареду:

- А с какого хрена, если, как говоришь, не знал, ты поперся в эту мудоебищную срань? И как ты вообще узнал, что там что-то есть? Ну, расскажи. Что-то мне все это не очень нравится, Джаред, не по-умному себя ведешь, пацан.

Умным себя Джаред никогда не считал. Зачем, почему, как - какие идиотские вопросы, подумал он, - нет бы спросить что поинтереснее. Например, у Берта в кармане точно заныканный вчера с кухни бургер, уже стухший, а Барни трахался утром, не с женой, с Луизой, горничной Босса. А от самого Босса пахло хуже всего. От всего в этом городе пахнет скверно, но компания Босса – просто средоточие мерзкой вони.

Пот и дерьмовые дела. И страх. Джаред втянул воздух, пока рот Босса изрыгал ругательства и домыслы, и проклятья, которые Джаред уже не слушал и не понимал - да, несло от Бозли Бига отвратно в целом, никакой Гуччи не справится, но перешибал все страх - крепкий, тонкий, аммиачный запашок, будь его ничтожно мало, все равно почуешь и не ошибешься.

Боишься, Босс, что если кто пришел за Рикки, так же запросто придет и по твою гнилую, вонючую тушу. И уж точно придурок Берт и придурок Барни тебе не заслонка.

- И ты только погляди, что они себе позволяют! - кипятился Босс. - Тыкать мне, что и как я должен делать. Как я могу вести свои дела. Ты слышал?

Он уже побагровел до самого лба, галстук съехал в сторону, а злость накатывала и накатывала. Давно забыл, с чего начал, и призрачный Рикки остался гнить в узком внутреннем дворике в ожидании чудного момента, когда подъедут нужные боссовы люди, на неприметных тачках с нужными, неприметными номерами, погрузят его бренные останки в пластиковый мешок – и хорошо бы крысы и псы не успели отгрызть нос или уши, или нагадить, - и отвезут, куда надо. Рикки был забыт Боссом, абсолютно.

«Аминь», - подумал Джаред. Он часто так думал, когда что-нибудь такое происходило, кому-то ломали руки, ноги, перебивали позвоночник, или ещё какие не слишком приятные вещи случались. Наверное, от Фреда набрался. А Фред горазд болтать всякий вздор, трепется, как помело, вот уж язык без костей.

Босса сегодня тоже не заткнуть.

- «Я хочу на домик маме заработать», - передразнивая кого-то, проверещал он противно тонким, визгливым голоском. – На ебучий трейлер для своей ебучей мамаши. Да мамаше, старой дуре, пора в дом для престарелых и молиться, чтобы мочу из утки хотя бы каждый день выливали, а он туда же – «Домик! Для мамы!». Хотел меня сделать, сука. Представляешь.

- Да, - отозвался покорный дятел Берт. - А не пора ли их, ну, того, а, Босс?

Он даже обернулся, окрыленный собственным остроумием, чтобы немедленно получить в лоб от Босса. Берт охнул, совсем глупо и по-детски, и моментально отвернулся, застегивая глупый рот на долгое, крепкое молчание.

- Идиот, - простонал Босс и откинулся на спинку сиденья. - Ну почему вы все такие кретины? Веди, блядь, ровнее!

Это их подбросило на колдобине.

Джаред вжался в дверцу и виском уперся в стекло. Ему дуло от крохотной оконной щели, обвевало висок, и он чуял, даже с закрытыми глазами: вот солнце, вот заправка, вот детская площадка, а тут фургон мороженого проехал, а вот прошел кто-то с собакой... Каждый дымный, смрадный запах городских улиц был чище и лучше парфюмированной боссовой гнили.

По его прикидкам и смутным, давнишним воспоминаниям, что хуже размытых детских снов, все вокруг пахло дьяволом. Огромным, черным, дымным и старым, прикидывающимся слепым и беспомощным, как Паккард, заброшенный сто лет назад, но попробуй сунься – голову разом оттяпает.

Паккардова община в учении чужаков руководствуется доступным: взять и отойди от трупа. И аминь, конечно.

- Я с тобой ещё не закончил, - услышал Джаред сквозь легкую дрему. - Приедем - скажешь все, только попробуй не сказать.

Он плохо спал этой ночью, и ему было все равно. Особенно до такого придурка, как Рикки, который и умереть по-нормальному не мог, одна морока.

- Тоже мне – пахло ему. Рикки, ну что ты за конченый кретин был?..

Босс снова вызверился, а Джаред крепче закрыл глаза и задышал тише, медленнее. Здорово бы выспаться наконец. В машине всегда хорошо спалось, на ровном, мягком ходу по городу.

Его звали Джаред, и он отлично умел искать по следу, мог идти, прицепившись к запаху, долгие мили, не теряя находку. Тем и выживал, тем и питался. Босс нашел его, полуживого, где-то между мусорным баком и коповской тачкой из рейда УБН, пнул брезгливо, а когда Джаред вцепился зубами в его мясистую голень, заорал "ах ты блядский уебок!" и велел немедленно выбить мозги недомерку. Спасло Джареда лишь то, что у него на пальце обнаружилось потерянное кольцо жены Босса. Та самая случайная невозможность - Босс мотался к мальчикам с Пятидесятой, анал и отсос, и кое-что покруче, и проебал обручальное кольцо во время сессии с одним из трахалей. Трахалю мозги, кажется, вынули через его маленькую никчемную жопу, но кольца так и не нашли. Жена Бига Бозли была с ещё более сдвинутой кукушкой и устроила скандал, а так как добрая половина движимого и недвижимого по контракту в случае развода отходила ей, Босс обшарил, если не лично, то через посредников, все помойки квартала, но пропажа нашлась на пальце Джареда.

Парень был явно не в себе, худой, как щепка, злой, как щеная сучка. В ответ на ругань и удары он крепко сжал пальцы и ни в какую не разжимал. Можно, конечно, руку отсечь или раздавить кисть к ебеням - вон Берти и рожу радостную скроил, но Босс сомневался: а вдруг в порыве испортят тонкую оправу. Джаред, скукожившись, лежал между баков и руки прятал под себя. Того гляди – либо покалечит кого, либо чертово кольцо проглотит.

Ладно, хрен с ним, - сказал Босс, великодушничая. - Берите так и тащите.

Джаред запомнил: удар, удар, ругань и шлепок по щеке - а ты ничего будешь, парень, если кони не двинешь.

Он не двинул. Выжил и выживал, выживал, выживал

***

До случая с Рикки и его яйцами Босс таскал Джареда исключительно в качестве бесплатного стенобитного оружия.

Впервые услышав такое длинное название, Джаред спросил, удивленный:

- А что это?

В комнате, кроме него, были Барни и какой-то смутный тип, откликающийся на прозвище Желтый Фред.

Барни смотрел порнуху, медленно возбуждался на стонущих притворно телок и уже лез рукой в штаны. Да от него ответа ждать бессмысленно, сам едва справляется с ложкой и вилкой, про салфетку и говорить нечего. Ответил Джареду Желтый Фред:

- А это значит, парень, что ты будешь бит. И не единожды. Понял?

Джаред принюхался, он к незнакомым всегда поначалу принюхивался: что за чувак, откуда и чем живет - словами пиздеть каждый горазд, а вот нос не обманешь.

Пахло скучно, пресно и горько. Чем-то нерадостным, пусть парень и скалился добродушно, что-то с ним было не того.

- Понял, - ответил Джаред, осторожный. – Чего тут не понять.

Ни черта он не понял. Фред паковал сумку свертками с чем-то глухо позвякивающим, поглядывал в сторону Барни - тот совсем отъехал, утырок, чуть слюной не капал, дроча коротко и быстро на скаченную порнуху. Фред пару раз подмигнул Джареду: видишь, как человека вставляет, - а глаза у него и впрямь желтизной отливали.

Джареду было все равно. Ненамного лучше улицы и если собирать объедки позади "Ла Косты", например, но и не хуже. Хуже - это когда копы доебываются, что и почему, и сматываться надо быстрее, чем дышать успеваешь.

Хорошо уже то, что накормили, правда, потом ещё и затащили в комнату с глухими стенами - Джаред орал дурным голосом, лягался и бил ногами, куда попало: он ненавидел замкнутые пространства. Барни, которому он нос подправил набок, зажимая расквашенную губу, рявкнул в темноту:

- Пускай! - Джареду: - Ну сейчас ты получишь, уебок! - и пихнул зло кулаком под челюсть.

Заревело, понеслось, сверху Джареда накрыло пеленой водой, и густым паром все завесило. Оглушенный, он едва удержался на ногах, шагнул назад, в темноту, наткнулся на гладкую холодную стену, там и простоял. Отмыли его, швырнули в лицо полотенце - на, утрись, свинья. А потом дрожащего, растерянного и сбитого со всех ориентиров привычных, повели куда-то вниз, по узкому коридору, гулким ступеням.

Звонко лязгнуло железо, Джаред вздрогнул и напрягся, его ловким толчком в спину отправили прямиком в темноту и холод. Клетка.

Прошло время, и он стал считать её своей.

Он обвыкался, вымерял Клетку, встречал каждого нового посетителя, кидаясь по-волчьи, пока не получал по ребрам или шокером в плечо. Что-то стерлось из памяти, долгое и больное, отчего потом гудела недобро голова и скреблось в горле, и было отчаянно плохо, пусто. Джаред обвыкал: ел принесенную еду, пил принесенную воду, получил ошейник, черный и широкий, под самую челюсть, с хитрой застежкой, которую он никак не мог отстегнуть, перестал бить всякого, кто открывал дверь Клетки, перестал много чего помнить, и злость его поутихла, сдулась, как спущенный воздушный шарик.

А потом его и вообще начали выпускать, позволяли ходить по особняку, куда ему вздумается. Так он впервые встретил Фреда, Желтого Фреда.

Желтый Фред был личным доктором Босса. Штопал по очереди всех его долбоебов, колол обезболивающее, а порой - по большому секрету - и покрепче чего, чтобы с ломки снять. Джаред видел, как того же Рикки капали несколько часов, тот лежал жалкий и синий, с закаченными под лоб глазами и прикушенным языком.

Желтый Фред заметил Джареда за углом сейфа с медикаментами, кивнул ему:

- Иди сюда. Иди, не бойся.

Джаред осторожно вышел в полосу желтого, приторного света. Он стоял, ожидая приказа, зябко сквозило по босым ногам, и пахло сразу многим: теплым маслом, сдобой, запекшейся кровью, терпким пыльным запахом разодранных наскоро бинтов, холодом чистого спирта.

Фред, высокий парень с лошадино-грубым лицом и широченным ртом, который вечно будто таил насмешку, внимательно осмотрел Джареда.

Тот переступил с ноги на ногу, но взгляда не отвел.

- Ты кто такой и почему прячешься там? - спросил Фред.

- Я не прячусь.

- Да? А что же ты не заходишь, если такой смелый. Входи.

Нехотя Джаред переступил порог. Фред цокнул языком, заприметив что-то такое, быстро задвинул ящик стола, проверил иголку в вене Рикка и широко повел рукой:

- Видишь ли, - спокойно заметил Фред, не глядя на Джареда, - обычно на пороге и в темных углах либо жулики трусливые прячутся, либо нечисть. Так что никогда не прячься, заходи смело, если уж решил. Располагайся, мальчик.

- Я не мальчик.

- Отлично, а кто тогда - девочка?

Джаред фыркнул.

- Не девочка. А что с ним? - спросил он про тихого и синего Рикки.

По прозрачной трубке текло из пластикового пакета прямо в иглу, а игла хищно и ловко текла в вену, прижатая пластырем.

- Почти ничего, - ответил весело Фред. - А если ещё немного помедлили бы, то совсем ничего. - Он сел прямо на стол, на бумаги и рульки бинтов и улыбнулся ещё шире. - Хотя, знаешь, даже когда он раскрывает рот, чтобы говорить и сосать, он как-то значительнее не становится. Нульсторонняя личность, если ты знаешь, что это такое.

Джаред молчал. Он ничего не понимал и не смешно ему было. На самом деле он крался в кухню стащить что-нибудь поесть: знал, что сегодня Луи сделал пончики в масле - ими пахло до самой Клетки. А вместо пончиков встретил придурка Рикки и этого, с желтыми глазами.

- А ты кто? - спросил Джаред.

Фред – пусть Джаред и не знал тогда, что он Фред, - весело вскинул брови.

- Я Фред, милая моя птичка. И давай ты больше не будешь ничего говорить, а я обещаю тебя не спрашивать. Ты как?

Джаред подумал, не понимая, что отвечать.

- У меня есть черничный пирог, - добавил Фред, поддевая пальцем шелестящий пакет на столе. - Умеешь играть в покер?

В покер Джаред не умел, а вот пирог - это здорово.

Он подумал ещё немного, прислушался: не пахло ни Боссом, ни Барни, ни Берти. Кивнул: да, я согласен.

- Ну и замечательно. Только, может, представишься наконец?

Рикки задрожал, крупно, всем телом - похоже на тощую, облезлую шавку в мороз. Фред в тот же миг кинулся, забыв и о покере, и о пироге.

- Помоги мне, помоги, иди сюда, ну! - когда Джаред приблизился, кинул ему плотный жгут: - Вяжи руки, чтобы не вырвался, придурок конченый. Может, хоть так выкарабкается.

Рикки выгибало дугой, шла пена изо рта, Джаред быстро вязал узлы, но Фред, удерживающий иголку в вене и пихающий ещё одну в кисть, крикнул: Не так туго!

Рикки обмочился, захрипел и быстро как-то обмяк.

Фред тронул его шею, выудил какую-то блестящую штуку из кармана джинсов, вставил в уши и начал трогать этой штукой грудь Рикки.

- Что это? - спросил Джаред.

Фред удивленно вынул штуку из уха.

- Ты о чем? Ах, это очень нужная вещь... Подожди, сейчас я послушаю нашего уебана и объясню.

Джаред послушно ждал. Фред слушал Рикки. Рикки пускал тонкой струйкой слюну изо рта, пена ссохлась коркой на губе, а грудь затихала, затихала под плоским кругляшом слушалки. Фред закончил слушать, сунул штуку обратно в карман.

- Ну вот и все, - сообщил он. - Спасибо тебе, малыш, надеюсь, это бревно сохранит хотя бы часть своего мозга функционирующим. Ты спрашивал, да, так вот - это фонендоскоп, трубка слушающая, наушники вставляем в уши, мембрану подводим к груди и - опля, ты в курсе, что даже у таких придурков, как наш Рикки, есть сердце. Оказывается. А сейчас давай в покер и по пирогу. И больше, чур, не болтаем.

На шее у него взбухли тяжелые вены, и рубашка прилипла к спине, Джаред заметил.

Покер оказался веселым, а Фред, пусть и обещал, но обещанию верен не остался: болтал, как помело, обо всем.

Перехватил руки Джареда, когда тот фишки самодельные бросал, и уставился на его пальцы.

- Ты чем тут занимаешься, мальчик? - спросил Фред встревоженно. - Что с твоими руками? Так не пойдет, ты же инвалидом останешься...

Джаред тут же заломал докторскую кисть, фишки со стуком упали на стол. Фред побледнел и резко сдал:

- Все, все, - забормотал он. - Прости, я не буду больше... Отпусти меня.

В целом, забавно получилось. И пирог был вкусный.

Джаред вернулся в Клетку поздно, лег на пол и отжимался, пока не заломило спину.

Бесплатное стенобитное оружие назвал его Фред, позже, много позже, когда пальцы разбитые уже и не заживали полностью, и когда Джаред перестал выбираться по ночам за едой, и когда он слышал короткое, от Босса, сквозь зубы: возьми, - и брал, драл горло, бил головой и руками, и пинал, ломал горло и выдавливал глаза. Ему пахло чисто и ярко в такие минуты, теплой кровью, отчаянием, яростью и страхом - все топил страх, прозрачный, острый, прекрасный запах битвы насмерть. Чужой страх, чужая злость.

А потом и луковые колечки классно шли, с острым соусом. Его Луи, личный повар Босса, отлично готовил.

***

Босс продолжал выносить мозг долгой, нудной руганью. Джаред считал, что ругался он сквернее, чем пах: как откроет рот - та ещё помойка.

А под конец пути, у самого офиса, их ещё и подрезал кто-то, и Бозли чуть головой не пробил дыру в спинке сиденья.

- Я, вашу мать, вас всех заставлю заново на права пересдавать! - заорал он. - Криворукие вы уебки. Берт!

- Да, Босс.

- Заткнись, мать твою. Навигатором пользуйся, если водить не умеешь. Смотри вперед, я сказал!

Берт крутанулся на скрипнувшем сиденье.

- Точно, Босс. Прости, Босс.

Бозли сердито рыкнул и сплюнул на пол. Джареду было слышно, как он прошипел: "Чертовы ебаные гуччи!" - это про туфли. Миссис Босс была категорична в том, как обязан выглядеть и чем обязан благоухать Бозли Кинг. Жаль, что парфюм и модный прикид никак не сказывались на манере выражать собственные мысли и на характере в целом. Порой Джаред находил, что Босс в новом дорогом костюме и при штучной работы запонках становился намного сволочнее обычного, просто пылал желчью и злобой. Как сегодня, например.

Но сегодня ещё из-за Рикки, сегодня весь день - день Рикки. Тот любил, обожал, когда вокруг все скандалили, ругались, орали друг на друга. Он прямо весь светиться начинал, как рождественская гирлянда, вытягивался выше ростом, трепетал от восторга и если трахался - то трахался с полной отдачей. Почти с любовью, если бы знал, что это такое.

Капнуло на щеку, на руку. Джаред отер быстро и удивленно уставился на красный, яркий след на пальце - его кровь. Ему ссадило висок, а он и не заметил.

- Утрись, Пес, - сказал Бозли и окрикнул Берти: - Дай ему, ну не знаю, дай что-нибудь. Сейчас всю обивку загадит.

Берти брезгливо швырнул скомканную бумажную салфетку, даже не обернувшись.

От неё пахло специями и жареным маслом. Опять скотина Сейт жрал в салоне. А ведь Босс раз и навсегда запретил есть в его личной тачке.

Джаред послюнил палец и прижал к длинной, взбухшей ссадине. Ему совсем больно не было. Он и вспомнить не мог, когда последний раз чувствовал это самое. Боль.

- Приехали, - сообщил Берт.

- И без тебя вижу, осел. Так, - Босс кряхтя отстегнул ремень безопасности. - Берт - ты за мной, а ты, - ткнул в сторону Джареда, - пойдешь с Барнсом. Будешь ждать. Есть, что обсудить, малыш. Как думаешь, Берт?

Берт подобострастно осклабился через спинку сиденья.

- Так точно, Босс.

- Да не лги, Берт. Думать ты вообще не умеешь. Все, выходим уже. Открой дверь, долго мне ждать ещё?

***

Дженсен никак не мог найти свободное место для машины, всё крутился вокруг квартала, чертыхаясь. Он стоял на бесполезных светофорах, пропуская несуществующих пешеходах, но позволить себе проехать на красный не мог, стоял, вслушиваясь в мерный тик, отсчитывающий секунды, и мечтал, чтобы вот тот вот, к примеру, ёбаный мудак на Тундре, выехал, наконец, а не продолжал равнодушно жечь бензин, то ли бабу свою дожидаясь, то ли просто, заполняя пустое существование. Сидит себе, сука, жуёт жвачку, запивает кофе – что тогда у него во рту остаётся, гадал Дженсен, косясь на раздражающий красный, – и не едет.

Светофор запищал ускоренно, предупреждая невидимых слепых, что их последние безопасные мгновения на дороге истекают быстрее песка в часах, вспыхнул жёлтый, Дженсен сбросил с нейтралки и покатился размеренно.

Места как не было, так и не появилось.

Дженсену, как и мудиле в Тундре, некуда было торопиться, если вдуматься. Мать не ждала его ровно в три, она, вообще, скорее всего, забыла про назначенный вчера обед. Сейчас, должно быть, кормила птицу или читала, подпевая старому радио, раскрашенному в жёлто-чёрные клетки.

Дженсен улыбнулся. Или спорит с телевизором, утверждая, что все республиканцами как были, так и оставались заносчивыми и лицемерными выродками.

Но самого Дженсена опоздание раздражало. Сбивало его внутренние часы, мерно считавшие ритм, они начинали тарабанить и требовательно стучать и щелкать шестерёнками и молоточками. Так-так-так, кричали часы Дженсена. Ты опять, маленькое негодное существо, сбиваешься со своего графика. Тормозишь движение вселенной своей крошечной негодной песчинкой.

Стив утверждал, что Дженсену стоило бросить своё бесполезное черчение – так и говорил, нищий придурок, ютившийся в съёмной дыре размером точно с дженсенов балкон, второй, что поменьше – и идти к ним в группу барабанщиком. У тебя, Эклз, жевал пластиковую трубочку от коктейля Стив, точь-в-точь поехавший бульдог в яслях, у тебя, значится, идеальное чувство ритма. За такое бы Пит Бест убил ночью в переулке. Убил бы и себе забрал, уточнял Стив, чтобы завершить сомнительный оборот.

Внезапно перед ним выскочила юркая красная Мазда, и, виляя узким задом, прорвалась в крайний левый ряд. Справа засветило уютным прямоугольником – лучшего места и не придумаешь. Дженсен вписался и заглушил мотор, довольный.

Зима в Детройте была – как весна, лето и осень. Никакая. Разница была видна только на календаре в углу компьютерного экрана и в том, что мамина соседка, Кети Как-То-Там меняла сапоги под колено на босоножки. Но запах всё же отличался. Если летом на улицах пахло ржавчиной и пылью, зимой стальная вонь притихала, будто уползала куда-то выспаться.

Дженсен закрыл машину и вдохнул довольно. Сегодня вот, к примеру, пахло хорошо. Свежим чем-то. Будто огурец разрезали.

***

Мамина квартира напоминала Дженсену натюрморты Матисса.

Много света, много цвета и пространство, живущее по своим правилам, отличным от правил физики – самую малость. Густые тени избегали здешних куполов и нефов, прямые линии – бежали, как от огня. Дженсен так и слышал, поднимаясь по лестнице, как его верные девяностоградусные товарищи скатываются вниз, спотыкаясь углами о ступени.

- Боже мой, - сказала мама первым делом, поправляя лиловый шарф на голове, - что ты здесь забыл, Дженсен?

- Бобовый суп, - сообщил он, оставляя у порога обувь и кожаную сумку, - стейк с кукурузными початками и историю о том, как мистер Ли попытался не досыпать тебе креветок.

Мама покупала креветок исключительно из-за их внешнего вида. Она терпеть не могла их запах и, насладившись восхитительным оттенком фламинго, скармливала их уличным котам. Те по своей упитанности и наглости уже не должны были числиться уличными в божественном реестре веществ, существ и порядков, но отказывались остепеняться и осесть, видимо, исключительно из вредности.

Дата добавления: 2015-10-21