Учебное пособие для вузов 23 страница

«Людей, набравших по шкале макиавеллизма боль­шее количество очков, отличает от тех, чьи показатели оказались низки, прежде всего, высокий уровень хлад­нокровия. Испытуемые с высоким индексом макиавел­лизма— умелые в общении, чаще выигрывают, лучше убеждают других, труднее поддаются убеждению, они заметно отличаются от людей с низкими показателями макиавеллизма и в иных отношениях, скажем, в ситу­ациях непосредственного взаимодействия с другими людьми, когда им предоставляется свобода импрови­зации и возможность делать то, что они могут и хотят, в тех ситуациях, в которых «слабо выраженным маки­авеллистам» мешает эмоциональная вовлеченность в безотносительные к победе подробности... «Выражен­ные макиавеллисты» значительно менее склонны к эмоциональной вовлеченности в проблемы других людей, к чувствительным излияниям или к сохранению репутации в затруднительных обстоятельствах... Одним из следствий малой подверженности «выраженных макиавеллистов» эмоциональному вовлечению являет­ся их неподатливость грубому социальному давлению, толкающему на уступки, сотрудничество или смену установок... Свойственная «выраженным макиавелли­стам» тенденция действовать так, как они считают нужным, обеспечивает эффективное использование ими всех предоставляемых ситуацией ресурсов... Име­ющиеся на сегодня данные не позволяют говорить о том, что...«сильные макиавеллисты» более враждебны, порочны или мстительны (чем слабые. — Прим. авт.)... В целом они, по-видимому, так же мало уделяют вни- 3Ю мания собственному образу и своим убеждениям, как

мало внимания уделяют они другим людям или меж­личностным отношениям... «Сильные макиавеллисты» задают и контролируют социальную структуру групп, смешанных по степени выраженности у ее членов макиавеллизма. Их предпочитают в качестве партне­ров, выдвигают и признают лидерами, приписывают им большую убедительность; они, по-видимому, конт­ролируют содержание и атмосферу социального взаи-

модействия и, как правило, его исход». Макиавеллизм... Что это такое?

Макиавеллизм — устойчивая черта личности, выража­ющая систему отношений человека к другим людям, со­циальной действительности в целом. Главными психоло­гическими составляющими макиавеллизма являются: 1) убеждение субъекта в том, что при общении с другими людьми ими можно и даже нужно манипулировать; 2) владение навыками, конкретные умения манипуляции. Последние включают в себя способность убеждать дру­гих, понимать их намерения и причины поступков. Макиавеллизм как личностная черта отражает желание и намерение человека манипулировать другими людьми в межличностных отношениях. Речь идет о таких случа­ях, когда субъект, скрывая свои подлинные намерения, добивается — с помощью ложных отвлекающих манев­ров — того, чтобы партнер, сам того не осознавая, изме­нил собственные первоначальные цели. «Макиавеллизм обычно определяется как склонность человека манипу­лировать другими посредством тонких, едва уловимых или физически неагрессивных способов, таких, как лесть, обман, подкуп или запугивание»¹⁴¹. Следовательно, макиавеллист — это субъект, который манипулирует другими на основе кредо, определенных жизненных принципов, которые служат ему оправда­нием манипулятивного поведения. По его мнению, ма­нипулирование другими людьми соответствует приро­де человека, а потому он не видит в этом ничего зазорного, считая, что наиболее эффективный способ достижения своих целей — использовать для этого других людей.

Важно подчеркнуть, что макиавеллист манипулирует людьми осознанно и исключительно ради собственной выгоды. И уж, конечно, он не испытывает чувства вины за те способы, которыми действует, а скорее от­носится к ним с одобрением, не видя в них ничего пре- досудительыого. Он не стесняется Своих действий, его

не раздирают внутренние конфликты, поскольку в его установках но отношению к другим людям заложены принципы, согласно которым манипуляция — нор­мальный, эффективный способ общения с людьми. Уверенность макиавеллиста в своей правоте, правильно­сти собственных поступков оказывает внушающее воз­действие на людей, с которыми он общается, делает его привлекательным в их глазах. Люди «заражаются» спо­койствием макиавеллиста, у них реже возникают непри­ятные ощущения, характерные для жертвы манипуля­ции, так как у него самого не возникает моральных сомнений по поводу собственных действий. Манипули­руя, макиавеллист не нарушает контакта с другими людьми, поскольку ведет себя естественно: ведь в со­ответствии с его установками манипуляция является обычным и вполне допустимым элементом меж­личностного общения. Вследствие этого во время об­щения у партнеров макиавеллиста возникает ложное чувство взаимопонимания с ним. Успешная манипуля­ция другими всегда строится на умелом сокрытии ма­киавеллистом своих подлинных намерений, мотивов поведения, жизненных устремлений. В то же время успешность эта основывается хотя бы на минималь­ном понимании психологии партнера. Вместе с тем, макиавеллист не является гибким комму­никатором, понимающим необходимость учета психо­логических особенностей партнера. Субъекты с высо­ким уровнем выраженности макиавеллизма обычно идеологически нейтральны, в межличностные взаимо­отношения вовлекаются без ярко выраженных эмоций и готовы без спора временно изменить свою точку зре­ния, если считают, что в данный момент им это такти­чески выгодно.

Западные психологи доказали, что люди, демонстриру­ющие высокие показатели по Мак-шкале, склонны держаться при вступлении в контакт с другими эмоци­онально отчужденно, обособленно, ориентироваться на проблему, а не на собеседника, испытывать недове­рие к окружающим. В отличие от испытуемых с низ­кими показателями макиавеллизма они имеют более частые, но менее глубокие контакты со своими друзья­ми и соседями. Например, в одном из исследований была обнаружена обратная зависимость между уров­нем макиавеллизма и сочувствием, проявляемым сту­дентами в ситуациях, когда они дают советы и оказыва­ют помощь друг другу. Исходя из этого, Р. Кристи и Ф. Гейс назвали высокий уровень макиавеллизма «син­дромом эмоциональной холодности». У макиавеллистов наблюдается тенденция доминирова­ния экономических и социально-статусных ценностей над моральными и гуманистическими. Это не означает, однако, что их поведение всегда неэтично, хотя экспе­риментально доказано, что они могут мало заботиться о поддержании высоких этических стандартов, если те не соответствуют их интересам. Исследования корпо­ративной социальной ответственности показывают, что у субъектов с высоким уровнем макиавеллизма экономическая ответственность за действия, направ­ленные на увеличение собственной прибыли и прибы­ли своего предприятия, явно преобладает над социаль­ной (отражающей соблюдение социальных норм) и моральной ответственностью. Правда, этот вывод нельзя считать универсальным из-за обнаруженных половых различий. Так, женщины демонстрируют большее внимание к неэкономическим типам ответ­ственности, чем мужчины: у них показатели мораль­ной ответственности перед окружающими их людьми оказываются выше, чем индикаторы ответственности за экономическую выгоду предприятия. Основная же причина коммуникативной негибкости макиавеллистов заключается в их представлении об универсальности манипуляции как эффективного спо­соба общения. В действительности в ряде ситуаций по­добные установки могут только мешать достижению желаемого результата. Макиавеллисты заблуждаются, полагая, что манипуляция эффективна всегда и везде, В значительной степени успешность их тактики зави­сит не столько от умений и навыков манипуляции, сколько от степени структурированности социальной среды, в которой они действуют. Например, чем жестче горизонтальные и вертикальные связи организации контролируются ее руководством, тем меньшего успе­ха (с точки зрения уровня дохода и занимаемой должно­сти) достигают работающим ос труктурир о ванная среда снижает успешность попыток макиавеллистов манипулировать другими: они чаще ошибаются в пони­мании психологических особенностей людей и затруд­няются в определении их слабостей, которые можно использовать для достижения своих корыстных целей,

Отсутствие коммуникативной гибкояти, препятствую­щее не только взаимопониманию, по и достижению соб­ственных целей, связано с имеющим место в ряде случаен парадоксальным, па первый взгляд, отказом макиавелли­стов от использования некоторых манйпулятавных сп< >- собов воздействия на окружающих. Речь идет, прежде всего, о многообразных ситуациях конкурентной борь­бы, в которых либо непредсказуем результат, либо суще­ствует большая опасность проигрыша. В таких ситуаци­ях одним из известных манипулятивных приемов является демонстрация собственной слабости или неком­петентности, цель которой — усыпить бдительность со­перника и побудит!» его снизить прилагаемые усилия. В этом случае манипулятор стремится создать у оппо­нента ложную уверенность в том, что его победа обес­печена уже

Ложная демонстрация некомпетентности или слабое™ с целью обезоружить противника — это, конечно, прояв­ление макиавеллизма. Однако есть ситуации, в которых люди с высокими показателями по шкале макиавеллизма не желают применять подобную тактику поведения даже, несмотря па обстоятельства. Как черта личности макиавеллизм наиболее близокк доминированию. Соот­ветственно, субъекты с высокими показателями по шка­ле макиавеллизма — скорее доминируют, чем подчиня­ются; они склонны контролировать коммуникативные ситуации и быть лидерами малых групп. Уверенность та­ких субъектов в том, что они «короли джунглей», основа­на на убеждении, что любая демонстрация уязвимости своего положения (даже если она выгодна и оправдана ситуацией) неприемлема, поскольку является стратегией слабых. Результаты многочисленных экспериментов ясно показали, что макиавеллисты склонны проявлять себя с лучшей стороны независимо от ситуации и конк­ретных условий общения.

По результатам многочисленных исследований американские психологи «нарисовали» обобщенный портрет студента, обладающего высоким мотивом вла­сти (или высокой «надеждой» на власть). Среди прочих характеристик такого студента были названы: облада­ние высокими постами сразу в нескольких организаци­ях и комиссиях; активное сотрудничество с редакциями университетских газет и радио; предпочтение индиви­дуальных видов спорта и достижение в них высоких результатов; ориентация на профессию, позволяющую

манипулировать другими (учитель, священнослужитель, психолог, журналист); выбор в качестве друзей менее ярких студентов; раннее начало половой жизни; вовле­чение других в групповые дискуссии; неспособность к коллективным играм; слабая готовность оказывать по­мощь нуждающимся (вплоть до игнорирования после­дних); инициативность даже в тех случаях, когда этого не требуется; преувеличение собственных успехов в учебе; обладание престижными вещами, недоступными другим; увлечение спиртными напитками; активное участие в различных состязаниях; увлечение журнала­ми, посвященными спорту и сексу142. в связи с этим психологи заговорили о склонности испытуемых, демон­стрирующих высокий мотив власти, обращать на себя повышенное внимание; привлекать сторонников, легко поддающихся внушению; стремиться, к обеспечиваю­щим влияние и власть постам; контролировать каналы поступления информации; приобретать и накапливать престижные и олицетворяющие власть вещи.

Итак, результаты психологических экспериментов, особенно игровых, создают вполне определенный об­раз людей с сильным мотивом власти — беззастенчи­вых обманщиков, готовых шагать к цели по трупам.. Такими они, по крайней мере, видятся со студенчес­кой скамьи (ведь абсолютное большинство исследова­ний американские психологи проводят со студентами).

Но вот что выяснилось при попытке изучить людей, реально стоящих у власти. Обратимся к исследованиям Д. Макклелланда, обследовавшего, в частности, группу лиц, занимавших руководящие посты в промышленно­сти. Еще до начала опыта Макклелланд собрал о них объективные данные и установил, что руководящие должности на промышленных предприятиях часто за­нимают люди с высокой мотивацией достижения. Выс­шие управленческие должности в крупных организаци­ях связаны с распределением заданий, координацией их выполнения, побуждением и даже воодушевлением исполнителей, т. е. с руководством людьми. Очевидно, что человек с высоким мотивом достижения слишком индивидуалистичен, ибо он стремится выполнить рабо­ту лучше других и даже лучше самого себя. Одиночка не способен к эффективной кооперации, не может рас­пределить обязанности, путается в бюрократических тонкостях управления и отчетности. Чтобы действовать эффективно, ему нужен кто-то, кто бы руководил им, освободив от управленческой рутины. Вместе с тем та- 315

кие люди не только нуждаются в постороннем руковод­стве, но сами, в силу все той же ориентации на дости­жение, успешно продвигаются по управленческой лес­тнице. Правда, из хороших инженеров и технарей не всегда вырастают толковые знатоки управления персо­налом.

Исследование Эндрюса доказало, что для хозяй­ственных успехов фирмы наличие мотива достижения лучше присутствия мотива власти. Для того чтобы прий­ти к подобному выводу, ученый сравнил две располо­женные в Мехико крупные фирмы, работавшие в одной и той же отрасли, В фирме А, ориентированной на до­стижение, служащие, зарекомендовавшие себя на хо­зяйственном поприще, быстро продвигались по управ- ленчвским ступенькам, обгоняя заодно и своих бывших начальников, имевших гораздо больший стаж работы в организации. Напротив, фирма В была построена по законам строгой иерархии и управлялась почти патри­архальными методами. Здесь главными критериями кадрового роста являлись выслуга лет, трудовой стаж, лояльность фирме. Последняя была воплощенным об­разцом ориентации на власть. Выборочное изучение мотивации служащих обеих фирм обнаружило замет­ные различия: в фирме А с повышением ранга корре­лировал мотив достижения, в фирме В — мотив власти.

По мнению Т. Шибутани, ориентированные на власть люди, как правило, обладают идеализированной Я-концепцией; они хотят выделяться во всем и расстра­иваются всякий раз, когда их талантов оказывается не­достаточно. Они пытаются господствовать над другими. Оказавшись в подчиненном положении, они становятся повышенно чувствительными к ошибкам вышестоящих людей и извлекают из этого большое удовольствие. Та­кие люди прекрасно замечают неуважение и невнима­ние, проявляют большой интерес к символам статуса, внешним признакам успеха и постоянно озабочены тем, какое впечатление они производят на окружающих. Кроме того, они обычно страда₁ю₄₃ т различными психосо­матическими расстройствами¹⁴³.

Люди, ориентированные на власть, часто произво­дят впечатление сильных, независимых и самоуверен­ных индивидов. Однако как непрофессионалы, так и психиатры, нередко высказывают подозрение, что чрез­мерные амбиция этих людей есть способ компенсации низкого уровня их собственного достоинства. Власть 316 рассматривается ими как страхование от подспудного

чувства неполноценности. Коэн исследовал устремления людей и их отношения к самим себе, определяемые по тесту Роршаха, и пришел к выводу, что как очень высо­кие, так и очень низкие цели, которые человек ставит перед собой, имеют прямую связь и указывают на соб­ственное неприятие. Кажущиеся решительными люди часто мучаются, сомневаясь в отношении к ним со сто­роны окружающих. Многие из них весьма чувствитель­ны к лести, крепко держатся за все, что является для них символом достоинства, и старательно избегают действий, которые могли бы напомнить им об их недостатках.

Широко распространено представление о том, что чувство неполноценности развивается в раннем детстве, если ребенок лишен тепла и любви. Чтобы проверить эту гипотезу, Эллис изучила шестьдесят незамужних работающих женщин; при этом преуспевающие на служ­бе сравнивались с теми, кто не достиг здесь успеха. Привязанность к родителям была оценена как «менее чем средняя» 36% преуспевающих женщин и только 6% тех, кто не отличался на службе особыми успехами. «Более чем средней» ее назвали 36% респондентов пер­вой и 61% респондентрв второй групп. Наиболее преус­певающие женщины показали, что они чувствую₁т₄₄ себя отвергнутыми как родителями, так и обществом¹⁴⁴.

Ориентированные на власть люди очень эгоцентрич­ны. Они так поглощены собой, что часто утрачивают интерес к другим; они слепы к взаимоотношениям, оче­видным для окружающих, ибо все их приоритеты фор­мируются на базе индивидуалистических позиций. Эти люди обращаются хорошо с теми, кто полезен им; тех же, от кого пользы ждать не приходится, они покидают без колебаний. Чем более адекватен уровень собственного достоинства, тем больше человек может позволить себе заботиться о других; в самом деле, исследования показа­ли, что истинные лидеры обычно не настолько поглоще­ны собой и могут заниматься тем, что волнует остальных.

Люди значительно различаются по тому, насколько отчаянно они ищут признания и власти. Некоторые делают явные усилия в этом направлении только тогда, когда возникают благоприятные возможности; другие же настолько озабочены продвижением, что становятся безразличными ко всему другому. Они стремятся лю­бой-ценой достигнуть вершины. Можно предположить, что-степень решимости, с которой люди добиваются власти, имеет прямое отношение к степени лишений,

U.45

испытанных в прежней жизни!.

По мнению Т. Шибутани, стремления ориентиро-

<-> 146 т

ванных на власть людей компульсивны. Таким лю­дям не свойственна спонтанность или гибкость. Они равнодушны к тому, что, казалось бы, должно состав­лять их главные интересы, например, к своему здоро­вью. Они не позволяют себе сойти с дороги даже ради того, чтобы не повредить другим людям; оправдывают свои поступки, указывая на важность деятельности самой по себе. Когда они терпят неудачу, то начинают работать еще упорнее, чем прежде. Как правило, люди этого типа устанавливают во всем свои собственные стандарты и непреклонно им следуют. Они безразлич­ны к отрицательным оценкам критиков, которых счи­тают некомпетентными. Они создают себе некий иде­ал и служат ему, не принимая во внимание никаких смягчающих обстоятельств, и зачастую предъявляя к самим себе чрезмерные и неразумные требования.

Поскольку ориентированные на власть люди по­стоянно манипулируют другими, они сами беспрестан­но остерегаются подобной эксплуатации. Каждый из них считает себя более ловким, чем остальные, но вза­имная подозрительность всеобща. Рвение таких людей часто питается стремлением к мстительному триумфу. Они подолгу мечтают о том, как придет их час, и как будут огорчены те, кто противодействовал им или сме­ялся над ними. Если стремления человека не находят поддержки у окружающих, он призывает на помощь воображение. Такой человек питает свое честолюбие фантазиями об унижении других и о том, как все будут трепетать перед ним.

Ориентированные на власть люди никогда не до­вольны своей судьбой независимо от того, насколько благосклонна к ним фортуна. Жажда власти кажется ненасытной. Тот факт, что высокий социальный статус не умиротворяет их, говорит о том, что в действительно­сти они не довольны собой. Их личный статус и уровень собственного достоинства часто остаются во многом такими же, как и раньше. Внешне они могут стать более уравновешенными, но большинство успешно делающих

•47

карьеру лиц мучается чувством неполноценности!.

В своем исследовании Эллис обнаружила, что те, кто добился успеха, кажутся утратившими способность иметь друзей. Они вынуждены искать способ преодо­леть свое одиночество и нередко заводят любимое животное как отдушину для своих чувств. Многие из них открыто признаются, что несчастны.

Уравнение социального контроля

Власть имеют те, кто создает нормы и/или следит за их исполнением, т. е. применяет санкции. Практи­чески любой член общества берет на себя, функции власти. Так, например,, пожилой человек, делающий замечание юноше, бросившему окурок, фактически проявляет властные функции. Однако в гораздо боль­шей степени властью обладают полиция, суды, парла­мент, правительство, армия. Они не только наделены полномочиями издавать приказы (социальные нормы), но и обладают эффективными средствами контроля за их исполнением. Социальный контроль и власть — тесно связанные между собой понятия.

В любом обществе происходит борьба за власть верхов и низов. Низы всегда стремятся контролировать власть, следить за каждым ее шагом, чтобы максималь­но уменьшить количество возможных злоупотреблений. Напротив, власть имущие, т. е. меньшинство, стремятся отгородиться от дотошного контроля, выстроить как можно больше барьеров, быть непроницаемыми для низов для того, чтобы использовать имеющиеся в их руках максимальные блага по своему усмотрению, т. е. бесконтрольно. В этом смысле интересы верхов и низов диаметрально противоположны.

Таково естественное человеческое поведение. Од­ним обществам удается примирить разнонаправленные интересы и создать механизмы или институты, не по­зволяющие социуму расколоться в результате конфлик­тов, войн и междоусобиц. Другим — нет. Какими же способами верхи отгораживаются от низов?

♦ престолонаследием — системой, при которой власть передается только «своим»;

♦ закрытой системой университетов;

♦ созданием верной команды, превращающей инсти­тут выборов, призванный отфильтровывать слабых руководителей, в надежного гаранта их сохране­ния у власти.

Наша повседневная жизнь протекает под присталь­ным контролем окружающих нас людей. Даже тогда, ког­да они явно не демонстрируют его, он все равно при­сутствует в их словах, взглядах, оценках, поступках, реакциях. В семье нас контролируют родители, в школе — учителя, на работе:— начальство. Одни заняты формаль­ным контролем по долгу службы; другие делают это доб­ровольно (в этом случае контроль называется неформаль­ным). Однако оба вида контроля (и формальный, и не­формальный) представляют социальный контроль. Лица, выполняющие функции формального и неформального контроля, называются агентами социального контроля. Они контролируют правильность усвоенных образцов поведения.

Если контроль осуществляется отдельным челове­ком, то он носит индивидуальный характер, а если целым коллективом (семьей, группой друзей, учреж­дением или институтом), то говорят об общественном контроле. Таким образом, контроль — средство соци­альной регуляции поведения людей.

Трудно сказать, какое из двух понятий — власть и контроль— более широкое, а какое более узкое. Одни авторы полагают, что власть включает в себя контроль как свою функцию. Так оно и есть, но лишь в том слу­чае, если речь идет об организации. Когда мы говорим об обществе, то все меняется местами: понятие соци­ального контроля становится шире, а власть превраща­ется в средство его осуществления. Ведь н социальный контроль входят и средства массовой информации, и правительство с парламентом, и рядовые граждане, которые контролируют, например, работу городского транспорта либо сервисной индустрии. В таком случае мы получаем следующее уравнение:

Социальный контроль = нормы + санкции + власть

Власть необходима тем, кто издает какие-либо нор­мы, например, юридические законы или правила по­ведения, а также тем, кто следит за их исполнением и применяет эффективную систему санкций, под кото­рыми понимают не только наказание, но и вознаграж­дение. Таким образом, власть проявляет себя как соби­рательное понятие, охватывающее и скрепляющее между собой два важнейших элемента социального контроля — нормы и санкции.

Злементы социального контроля

Итак, социальный контроль — это особый меха­низм социальной регуляции поведения и поддержания общественного порядка. Он включает в себя три глав­ных элемента— нормы, санкции и власть. Поскольку о социальной природе власти было сказано выше, рас­смотрим понятия нормы и санкции.

Нормы — предписания того, как надо правильно вести себя в обществе.

Санкции — средства поощрения и наказания, стиму­лирующие людей соблюдать социальные нормы.

На язык предписаний переводится все, что, так или иначе, ценится обществом. Человеческая жизнь и дос­тоинство, отношение к старшим, коллективные симво­лы (например, знамя, герб, гимн), религиозные обряды, законы государства и многое другое составляют то, что делает общество сплоченным целым, а потому особенно ценится и охраняется. Ценности имеют две формы — внутреннюю и внешнюю. Первая получила в социоло­гии специальное название — ценностные ориентации, вторая сохранила за собой общее название ценности.

Во втором, более широком значении, ценности имеют общее основание с нормами. Даже общерас­пространенные привычки соблюдать личную гигиену (чистить зубы, сморкаться в носовой платок, гладить брюки) выступают в широком смысле слова ценностя­ми и переводятся обществом на язык предписаний.

Социальные предписания — это запрет или разреше­ние делать что-либо, обращенные к индивиду или группе и выраженные в любой форме (устной или письменной, формальной или неформальной).

По сути дела, социальный контроль выполняет функцию стоящего на улице милиционера, «штрафую­щего» тех, кто неправильно «переходит» ее. Если бы не социальный контроль, люди могли бы делать все, что им заблагорассудится, и так, как им больше нравится. От­сюда неизбежно возникали бы конфликты, столкнове­ния, ссоры и, как следствие, общественный хаос.

По отношению к обществу социальный контроль выполняет две основные функции — охранительную и стабилизирующую. Иногда охранительная функция мешает социальному контролю выступать поборником прогресса, но он и не стремится к обновлению обще­ства, ибо это задача других общественных учреждений.

Социальный контроль — фундамент общественной стабильности. Его отсутствие или ослабление ведут к аномии, беспорядкам, смуте и социальному раздору,

11 Социология управления

Рассмотрим обе составляющие социального конт­роля.

Социальные нормы

Нормы — первое оружие власти. Контроль за их исполнением — второе. Контроль складывается из системы наказаний (санкций) и реальных действий (например, увольнение или взятие под стражу).

Нормы — суть некие идеальные образцы (шабло­ны), предписывающие то, что люди должны говорить, думать, чувствовать и делать в конкретных ситуациях. Они различаются масштабом. Нормы первого типа возникают и существуют только в малых группах (мо­лодежных тусовках, компании друзей, семье, рабочих бригадах, спортивных командах). Они называются групповыми привычками.

Например, уже упоминавшийся нами американс­кий ученый Э. Мэйо выявил — в процессе проведения Хоторнских экспериментов — нормы, которые приме­няли по отношению к новичкам, принятым в производ­ственную бригаду, старшие товарищи:

♦ не держись со «своими» официально;

♦ не говори начальству того, что может навредить другим членам группы;

♦ не общайся с начальством чаще, чем со «своими»;

♦ не изготавливай изделий больше, чем твои товарищи.

Нормы второго типа возникают и существуют в боль­ших группах или в обществе в целом. Они называются общими правилами. Здесь речь идет об обычаях, тради­циях, нравах, законах, этикете, манерах поведении. Лю­бой социальной группе присущи свои манеры, обычаи, этикет. Есть светский этикет, есть манеры поведения мо­лодежи. Есть общенациональные традиции и нравы.

Все социальные нормы можно классифицировать в зависимости от того, насколько строго соблюдается их исполнение:

♦ за нарушение одних норм следует мягкое наказа­ние — неодобрение, ухмылка, недоброжелатель­ный взгляд;

♦ за нарушение других — жесткие санкции — тю­ремное заключение и даже смертная казнь.

Определенная степень неподчинения нормам суще­ствует в любом обществе и в любой группе. Нарушения

дворцового этикета, ритуала дипломатической беседы или бракосочетания вызывают неловкость, ставят чело­века в затруднительное положение, но не влекут за собой жесткого наказания. В других ситуациях санкции более ощутимы. В некоторых обществах сурово карались малейшие отступления от традиций, не говоря уже о серьезных проступках. Под контролем находилось бук­вально все: длина волос, форма одежды, манеры пове­дения. Так поступали правители Древней Спарты в V в. до н. э. и советские партийные органы в XX в.

Если, взяв за критерий оценки меру наказания, мы расположим все нормы в нарастающем порядке, то получим следующую последовательность (Рис. 6.3):

ЖЕСТКОСТЬ САНКЦИЙ ЗА НАРУШЕНИЕ КУЛЬТУРНЫХ НОРМ

ТАБУ
ЗАКОНЫ
НРАВЫ
ТРАДИЦИИ
ОБЫЧАИ
ПРИВЫЧКИ

СТЕПЕНЬ РАСПРОСТРАНЕНИЯ КУЛЬТУРНЫХ НОРМ

Рис. 6.3. Шкала социальных норм

Соблюдение норм регулируется обществом с различ­ной степенью строгости. Строже всего караются нару­шения табу и юридических законов (например, убийство человека, оскорбление божества, раскрытие государ­ственной тайны), мягче всего — привычек, индивидуаль­ных (забыл почистить зубы или убрать за собой кровать) или групповых, в частности семейных (например, не выключил свет или не закрыл входную дверь).

Однако существуют групповые привычки, которые ценятся настолько высоко, что за их нарушением следу­ют строгие санкции. В тех же Хоторнских эксперимен­тах новичков, нарушивших правила поведения, ждало суровое наказание: с ними могли не разговаривать, при­клеить обидный ярлык («выскочка», «штрейкбрехер», «подсадная утка», «предатель»), вокруг них могли создать нетерпимую обстановку и заставить уволиться, к ним могли применить даже физическое насилие. Жестко 323

Дата добавления: 2015-10-21